История чувашского народа является вопросом, мало разработанным в науке. В исторических документах это имя упоминается сравнительно поздно, в первой половине XVI в. в связи с походами московских войск на Казань. Весь более ранний период остается неосвещенным документами. Ни восточные путешественники, оставившие нам интересные, хотя и отрывочные описания Среднего Поволжья, ни русские летописи, — ни словом не оговариваются о чувашах. Это, может быть, объясняется тем, что чуваши были известны в то время под другим именем, каким могли быть буртасы или булгары, под которым скрывается ряд народов Средней Волги.

Подобное состояние письменных документов делает понятной большую роль археологии в историческом исследовании. Только на основе вещевого материала, наряду с лингвистикой, этнографией и фольклором можно проследить период древней истории, средневековья, а также выяснить процесс сложения народа чуваш. Поэтому в этих вопросах основная роль выпадает на долю этих дисциплин и в особенности археологии, которая оперирует датированным материалом, относящимся к определенным эпохам, в то время как этнография, лингвистика и фольклор дают памятники в основном позднего времени, содержащие более древние элементы, только в виде пережитков.

Заселение территории чувашей относится к эпохе верхнего палеолита, когда человек вслед за отступающим ледником начал осваивать более северные области. Территория к востоку от Суры по направлению к Волге никогда не была занята ледником. Даже следов третьего рисского оледенения, которое соответствует периоду мустьерской культуры, в пределах Чувашской АССР не обнаружено. Южная граница этого ледника, который иногда называют великим, проходила севернее, оставляя Чувашию южней. Граница его шла от Молотова на Киров, далее по средней Волге до Суры, доходя своими выступами до Усть-Медведицы и Днепропетровска. Граница рисского оледенения представлена очень полно и ясно в виде отложений валунного суглинка, основной и конечной морены. Последнее вюрмское оледенение имело значительно меньшие размеры. Его граница проходила от устья Печоры, по Сухоне, верховьям Волги и Днепра. Несмотря на то, что в мустьерскую эпоху Чувашия не была занята ледником, все же мало вероятно, чтобы человек жил тогда в междуречьи Суры и Волги. Безусловно, близость ледникового выступа сказывалась на характере климата, который был весьма суров. В эпоху же верхнего палеолита Среднее Поволжье было отделено от ледника значительной площадью, что и создавало предпосылки к заселению края. В это вргмя климат в Европе сильно ухудшился, замечается понижение температуры, соединенное со значительной сухостью воздуха. Исчезли леса, сохранившиеся, главным образом, по речным долинам. В северных районах стала господствовать тундра с ее характерной карликовой растительностью, южнее простирались холодные степи. В эту эпоху и произошло, повидимому, освоение Среднего Поволжья, на что указывает открытая А. Я. Брюсовым в 1938 г. стоянка на берегу оврага Сель-Сирми близ селения Улянк. Там неоднократно были находимы кости четвертичных животных, раскопками же были открыты четыре наслоения. Верхнее из них представляет из себя деградированный чернозем, ниже которого залегают желтые суглинки, с известковыми конкрециями. Третий слой составляла погребенная почва, а четвертый — светлые суглинки. Культурные остатки в виде костей животных и большого количества углей залегали в верхней части погребенной почвы. Шурфы, заложенные в соседних пунктах, дали аналогичную картину присутствия костей четвертичных животных и остатков кострищ. Датировка этого ценного для истории края памятника очень трудна. Отсутствие террас затрудняет выяснение общих геологических условий местности, а отсутствие кремневых орудий не дает возможности датировать стоянку. Однако, как правильно отмечает исследователь, скопление углей и костей четвертичных животных на относительно небольшом пространстве в погребённой почве, дает возможность предположить здесь стоянку палеолитической эпохи, причем с большой долей вероятия можно говорить не о мустьерской эпохе, а о времени верхнего палеолита. Выходя из рамок Чувашии, можно отметить еще ряд памятников, позволяющих заключить о широком заселении Среднего Поволжья в верхнем палеолите. Так, к самому концу палеолита относится стоянка, открытая в окрестностях города Куйбышева (областного) на берегу реки Волги, при впадении в нее Постникова оврага. Ее остатки залегают в лёссовидной глине, намытой в данном месте во времена, предшествовавшие поселению здесь человека. Раскопками было открыто кострище с обломками костяной иглы, кружок из раковины, кремневые остроконечники, скребки высокой формы, проколки, резцы и мелкие обломки костей мамонта. Найденные вещи не оставляют сомнения в отнесении стоянки к столь отдаленному времени. Другая стоянка того же времени обнаружена у Воскресенского оврага близ того же города Куйбышева. Там на глубине трех метров от современного уровня почвы были найдены бивни мамонта, обломки костей со следами раскола и обломки кремневых орудий¹. Данным же временем датируются и древние черепа, найденные в Ундорах близ Ульяновска и описанные акад. А. П. Павловым.

Все эти материалы достаточно ясно показывают, что заселение Среднего Поволжья происходило не позднее верхнего палеолита.

Открытый памятник, давая отправную точку для суждения о древнем заселении края, не позволяет говорить о характере общества того времени. Для этого необходимо привлечение аналогичного материала других областей. Только сравнение даст возможность определить степень общественного развития.

В настоящее время наука располагает материалом с десяток стоянок жилищами, орудиями труда, памятниками религии и искусства и рядом погребений, которые при помощи сравнительного этнографического материала позволяют восстановить жизнь человека того времени². В ту эпоху человек достиг уже значительной степени материального благосостояния. Орудия труда стали дифференцированными и значительно улучшились по сравнению с предшествованиям временем. Сравнительно разнообразный набор наконечников, отщепов, скребков, резцов, проколок и костяных орудий ясно свидетельствует об этом. (Рис. 1 и 2). Охота достигла большого развития, что сказалось в усовершенствовании ее приёмов. Стали совершенствованее и приёмы изготовления самих орудий. Наряду со скалыванием стали делать орудия из тонких пластин, полученных отжимом; в то же время люди начали сооружать, для себя постоянные жилища в виде землянок, как например в Тимоновке Брянской области, или в Костенках Воронежской области. На высокую ступень культуры и духовного развития указывают памятники художественной деятельности человека, дошедшие до нас в виде резьбы по кости или стенописи в пещерах, или же в скульптурных изображениях. Прекрасные памятники искусства были открыты в СССР как в европейской части, так и в Сибири. Среди них необходимо отметить женские фигурки из Костенок, Гагарина, Мальта и Буреть под Иркутском.

К этому времени относится возникновение родовых отношений — матриархата, которые выросли из кровнородственной семьи. Род представлял из себя сплочённую организацию, внутри которой люди были тесно связаны друг с другом; единство членов рода было обусловлено не только кровным родством, но главным образом недостаточно высоким развитием производительных сил, которое заставляло людей совместно вести свое хозяйство и бороться с природой. Род был хозяйственной общиной с коллективным производством, собственностью и потреблением. Однако, такие роды не были замкнутыми общественными организмами. Нормы первобытных отношений не разрешали брак внутри рода. Жены и мужья, как правило, должны были принадлежать к разным родам. Поэтому роды, связанные между собою брачными отношениями, составляли более крупные объединения — племя.

Как показали исследования последних лет, люди эпохи верхнего палеолита вели оседлый образ жизни. Они строили более или менее постоянные жилища, которые указывают на большую сплоченность родовых групп, стремившихся коллективным трудом обеспечить себя продуктами охоты и хранившие запасы таких продуктов на черный день. Возникнув в эпоху верхнего палеолита, материнский род продолжал существовать весьма долго, а пережитки его сохранились даже до нашего времени. Памятников эпохи, следующей непосредственно за палеолитом, еще не открыто в пределах современной Чувашской АССР. Наступившая современная эпоха характеризовалась изменением климата, фауны и иным распределением растительности. Первая стадия, непосредственно связанная с палеолитом, именуется эпипалеолитом. Стоянки этого времени известны на значительном пространстве от Польши до Оки и далее на восток — до Волги. Они обычно расположены на низких песчаных дюнах и весьма бедны находками, набор орудий, типичный для них — охотничий. (Рис. 3). Небольшой размер стоянок этого времени свидетельствует о существовании небольших коллективов охотников, в погоне за мелкой дичью, часто менявших места жительства. Ближайшим таким памятником является стоянка Елинбор на Оке, где имеется небольшой культурный слой. Общественная организация этого времени тесно связана с предшествовавшей эпохой.

Последующие стадии того же материнского рода относятся к эпохе неолита, — нового каменного века. Наиболее ранними памятниками его являются стоянки, давшие комплекс каменных орудий, близких макролитам (крупным орудиям), и характеризуются отсутствием керамики. Такая стоянка известна возле устья Постникова оврага у города Куйбышева (областного)³. Остатки ее залегали на глубине 1 метра в лёссовидной глине. Наиболее интересна мастерская, где на сравнительно небольшом пространстве сосредоточен запас сырого материала в виде кусков кремня, значительного количества осколков, лежавших двумя грядами; набор орудий состоял из крупных скребков, нуклеусов крупных размеров, ножевидных пластин и резцов. (Рис. 4 и 5). Техника выработки орудий весьма примитивная, частью тёсаная, частью сколотая. Фауна представлена только костями быка.

Весьма небольшой материал этого периода истории Поволжья позволяет заключить, что население продолжало жить небольшими группами по берегам рек и озер. Оно занималось охотой на мелкого зверя и птиц и рыболовством. Это были древнейшие родовые образования, в которых возникающие парные семьи, вытеснявшие групповой брак, были по-прежнему тесно связаны между собой условиями общего производства и распределения. Более новые этапы до поздней бронзы почти не изучены на территории Чувашии. Поэтому мы должны обратиться к хорошо известным соседним областям, большинство стоянок которых относится ко времени от III до I тысячелетия до н. э. и датируется эпохой бронзы. Наиболее характерными и многочисленными находками на этих стоянках являются обломки глиняной посуды, покрытые ямочногребенчатым орнаментом, заполняющим почти всю поверхность сосуда. Этот орнамент за длительный период своего существования претерпел значительные изменения, что дает возможность установить относительную хронологию памятника. В начале он представлен почти одним ямочным узором, а сами сосуды грубы, с толстыми стенками. Им на смену пришла хорошо сформованная и обоженная керамика, покрытая орнаментом из чередующихся зон гребенчатого и ямочного узора. Самые ямки различных очертаний — круглые, овальные и ромбические. И, наконец, третья группа сосудов, наиболее поздняя, представлена самой совершенной посудой, как круглодонной, так и плоскодонной, но украшенной весьма небрежным гребенчатым орнаментом. Для эпохи последних стоянок, относящихся к самому концу второго тысячелетия и первому тысячелетию до н. э., характерно присутствие обломков посуды, покрытых особым, так называемым сетчатым орнаментом, полученным отпечатком ткани на стенках посуды.

Неолитические стоянки с ямочно-гребенчатой посудой широко распространены на нашем севере, но они не составляют одной культуры, а дают ряд местных вариантов, соответствующих отдельным племенам. За последнее время изучение неолита севера позволило установить не только некоторые хронологические вехи, но и выделить ряд культур. К сожалению, область к востоку от Суры остается еще белым пятном и, несмотря на обилие и большое разнообразие памятников, мы еще не знаем характера неолитической и бронзовой культур в этих районах. Древнейшей из наиболее близких стоянок остается пока Льяловская, расположенная в 400 километрах к западу от Чебоксар. При ее исследовании найдены изделия из камня, кости, рога и обломки глиняных сосудов. Из орудий заслуживают быть отмеченными скребла, топоры, мотыги, предназначенные для рубки дерева или взрыхления почвы. Льяловская стоянка является соединительным звеном между памятниками с макролитической индустрией и более поздними памятниками типа Балахнинской стоянки, распространенными, повидимому, и на территории Чувашии. Более двадцати памятников подобного типа известно в Балахнинской низменности близ города Горького, так же как и в Муромском районе по берегам речек, впадающих в Оку. К более позднему времени, как отмечено выше, относятся уже стоянки с сетчатой керамикой.

Накопленный материал позволил археологам сделать ряд исторических выводов. Как правило, человек эпохи неолита жил по берегам речек и озер, в непосредственной близости от воды. Выбор места для жилья определялся, прежде всего, удобствами рыбной ловли. Стоянки располагались обычно группами, заселенными представителями одних племен. В этих стоянках открыты жилища или в виде землянок для зимнего времени, или шалашей, используемых летом. Количество жилищ отдельных стоянок достигало пятнадцати, что дает возможность определить приблизительно численный состав родовых групп от 70 до 100 человек. Обитатели поселков изготовляли свои орудия из камня, кости, рога и дерева. Камень обрабатывали посредством скола, отжима, шлифования и пиления. Выделывали топоры, мотыги, наконечники стрел, дротиков, скребки, ножи, свёрла и резцы. Раскопками неоднократно были открыты мастерские для изготовления орудий, позволяющие выяснить весь процесс их приготовления. В это время появились бронзовые орудия, но они были еще крайне редки и попадали с юга или востока. Богатейшие коллекции наших музеев позволяют заключить, что основой их хозяйства были охота и рыболовство. С охотой было тесно связано приручение собаки — первого домашнего животного нашего севера. О соотношении удельного веса промыслов неолитического человека, могут дать указания остатки фауны, находимые на стоянках, из которых не менее ²/₃, а иногда и до ³/₄ приходится на долю водной. Этот факт объясняет причину заселения прибрежной полосы. Археологические находки ясно характеризуют и технику рыбной ловли того времени. Рыбу ловили сообща сетями, как можно полагать по расчетам, имевшим длину до 3 метров и ширину до 1'/₃ метра. Применяли различные системы заграждений, заколов, крупную рыбу били гарпунами, применялось также и ужение рыбы. Наряду с орудиями для коллективной охоты и рыболовства встречаются орудия индивидуального промысла, в виде лука со стрелами, копья и дротика. Население каждого поселка вело совершенно самостоятельное хозяйство, общественное разделение труда еще не разрушило экономику первобытного общества, сохранявшего типичные черты материнского рода.

Дальнейшее развитие хозяйства, появление и развитие скотоводства, сопровождаемого земледелием, введение железных орудий внесли изменения в жизнь первобытных охотников. Первобытная орда начала распадаться, накопленные богатства стали собственностью отдельных семейств, изменения в хозяйстве заставили население переменить места своего обитания. Были оставлены богатые водой низменности, стали сооружать поселки на возвышенных местах, удобных для скотоводства и земледелия. Изменился самый характер поселков, открытые стоянки сменились укрепленными деревнями, так называемыми городищами, расположенными в малодоступных местах, на отрогах, окруженных оврагами или речками. Подобные городища известны на территории Чувашской АССР, но они остаются почти неизученными. Время этих памятников — I тысячелетие до н. э. — первые века н. э.

К этому времени относится появление первых исторических сведений о народах восточной Европы. В труде греческого историка Геродота имеется подробный перечень племен, населявших восточную Европу⁴. Сведения Геродота, как можно судить по археологическим данным, весьма достоверны, хотя автор в ряде мест и подчеркивает, что они получены им из вторых рук, а сам он в этих отдаленных местах не был. По его подробному изложению мы знаем, что в районе Днепра, выше скифов-пахарей жили невры, а к востоку от них — андрофаги, далее на восток в верховьях Дона — меланхлены, а далее за Доном к северу от савроматов — будины и гелоны, а к востоку от них — фиссагеты и иирки. Если разместить на современной географической карте племена, перечисленные Геродотом, то мы должны будем на территории современной Чувашии расположить фиссагетов. Геродот даёт краткую характеристику фиссагетов, всего несколько строк посвящено этому племени: «выше будинов, к северу от них, лежит прежде всего, пустыня на протяжении семи дней пути, а за пустыней больше в восточном направлении живут фиссагеты, — народ особый и многолюдный, средства к жизни добывают они охотой». Вот и все, что оставил нам отец истории об этом народе.

Последующие географы и историки долгое время пользовались данными Геродота. В их числе Страбон, Плиний, Птоломей, обогатившие нашу науку новыми материалами.

Просматривая материал мест поселения как более раннего времени — неолитического, так и более позднего — городищ железной эпохи, нетрудно видеть, что последние связаны с первыми и сложились на их базе. И форма жилищ, и бытовые предметы, в частности керамика и ее орнаментация — все свидетельствует о том, что население жило в этих местах в глубокой древности, до I тысячелетия до н. э. включительно. К этому же выводу приводит и анализ погребений. Могильников неолитической и бронзовой эпох известно в северной части восточной Европы около десяти. Первоначально умерших хоронили на площади поселка и лишь позднее перешли к устройству отдельных кладбищ. Обряд погребения довольно однообразен и удерживается в этих местах до позднего времени. Покойников хоронили в неглубоких ямах, в вытянутом положении на спине, с руками, полусогнутыми или вытянутыми вдоль тела. Наряду с этим известно, правда весьма редко, погребение в сидячем положении. Так продолжали хоронить и в начале I тысячелетия до н. э., как об этом можно судить по материалам младшего Волосовского могильника, где как мужчин, так и женщин погребали на спине в вытянутом положении. Так же хоронили и в продолжении I тысячелетия н. э., о чем свидетельствует материал Иваньковского могильника, открытого на Суре в 1926 году.

Все эти данные достаточно ясно свидетельствуют об автохтонности местного населения. Можно утверждать, что, заняв район современной Чувашии в верхнем палеолите, люди продолжали занимать эти места и позднее.

Однако развитие общества в Среднем Поволжьи не протекало спокойно. Еще в III тысячелетии до н. э. в эту область вторглись чуждые племена, которые связываются в археологии с Фатьяновской культурой. Фатьяновская культура получила свое наименование по первому могильнику, открытому в прошлом веке близ деревни Фатьяново Ярославской области. В настоящее время таких могильников известно несколько десятков, разбросанных на значительном пространстве и наиболее густо покрывающих Верхнее Поволжье. Эта культура датируется временем III—II тысячелетия до н. э. и отличается большим своеобразием, не имея никаких черт, связывающих ее с местной неолитической культурой. Могильники этой культуры дали погребения людей в скорченном положении, с полусогнутыми руками и ногами. При умерших полагались бронзовые предметы — шилья, ножи, топоры, костяные орудия, булавки и прекрасного качества посуда в виде шарообразных сосудов с лощеной поверхностью и тонким изящным орнаментом. Относительно Фатьяновской культуры, её происхождения, существует несколько точек зрения. Одни полагают, что эта культура возникла в Верхнем Поволжье, на поздней неолитической основе и является следствием коренных сдвигов, происшедших в первобытном обществе эпохи позднего неолита. Другие исследователи считают, что носители Фатьяновской культуры являются пришлым элементом и явились или с северного Кавказа, или с запада, или с юго-запада. В пользу этой точки зрения говорит общность некоторых черт материальной культуры между северо-кавказской культурой и фатьяновской. Общие черты можно видеть и на западе, в памятниках мегалитической культуры, где имеется подобная керамика, кость и где мы встречаем близкий обряд погребения. Антропологический материал свидетельствует о юго-западных связях этой культуры. Из памятников этой культуры на территории Чувашии известен раскопанный за последнее время Балановский могильник. (Рис. 6).

Он интересен для истории Чувашии не только тем, что находится на ее территории, но и как наиболее поздний из всего комплекса памятников этой культуры.

Могильник находится в Козловском районе Чувашской АССР, в 1,5 км от деревни Баланово, в 12 км от Волги и расположен на одном из холмов в урочище Карабай.

Могильник был открыт случайно при разработке песчаного карьера в 1933 году. Описания находок и история открытия могильника помещены в работе О. Н. Бадера «Могильник в урочище Карабай д. Баланово в Чувашии».

Большинство могил оказались нарушенными земляными работами. Однако, большой размах раскопок позволил выяснить обряд погребения. Покойников хоронили в глубоких ямах, нa боку, в скорченном положении, головой на запад, север, юг. При костяках были найдены глиняные сосуды обычной для этой культуры шаровидной формы, каменные топоры, клинья, кремневые стрелы, костяные наконечники поясов, бронзовые височные кольца и некоторые другие бронзовые вещи (Рис. 7, 8, 9, 10, 11, 12 и 13).

Инвентарь погребений Балановского могильника очень характерен и не оставляет никаких сомнений в отнесении его к поздней стадии Фатьяновской культуры.

Появление в Среднем Поволжье пришельцев несомненно наложило отпечаток на процесс формирования местного населения и должно быть учтено при изучении этногенеза чуваш.

Среди европеоидных черепов здесь встречен череп с элементами монголоидности (древнего характера), что позволяет заключить о смешении пришельцев с местным населением.

В конце II тысячелетия до н. э. в Среднее Поволжье начали проникать племена срубной культуры, занимавшие область степей нашего юга. Эта культура была определена в 1914 году проф. В. А. Городцовым на основе изучения огромного числа разновременных погребений бронзовой эпохи. Им же был установлен диапазон ее распространения. Последующие работы дополнили наши знания по этому разделу археологии, но не внесли ничего принципиально нового. Влияние этой культуры ясно прослеживается в целом ряде памятников. Так, в орнаментации глиняной посуды стоянок II тысячелетия до н. э. появляются черты, характерные для керамики срубной культуры. Но не только влияние может быть установлено по археологическому материалу. Такой памятник, как старший Волосовский могильник, открытый недалеко от города Мурома, позволяет говорить о проникновении племен срубной культуры далеко на север. В этом могильнике был обнаружен скелет, лежавший в скорченном положении, с полусогнутыми руками и ногами, в сопровождении сосуды, обычной для срубной культуры.

Слабая изученность археологических памятников Чувашия не даёт возможности ответить на вопрос, в какой степени влияние юга испытали племена, населявшие ее территорию.

К самому концу II тысячелетия до н. э. относится появление новой культуры, известной под именем Абашевской, открытой впервые раскопками проф. Смолина В. Ф., Третьякова П. Н. и Граковой О. А. (Рис. 14, 15 и 16). В настоящее время еще трудно решить вопрос, появилась ли эта культура в результате воздействия фатьяновцев на местные племена, и представляет таким образом синтез двух культур, или в свою очередь также является пришлой, как Фатьяновская. Наличие двух обрядов погребения — скорченного и вытянутого, который напоминает местный неолитический обряд погребения, как будто говорит в пользу первой точки зрения. Большой материал дали работы последней экспедиции 1945 года, позволившие О. А. Граковой установить связь Абашевской культуры с Фатьяновской, что дало ей право утверждать сложение Абашевской культуры на Фатьяновской основе, представленной в Чувашии Балановским могильником (Рис. 17).

Также можно утверждать преемственность между Абашевской и Ананьинской культурами, относящейся уже к I тысячелетию до нашей эры.

Весьма интересен череп, реконструированный М. М. Герасимовым. Это европеоидный долихоцефал с уплощенным лицом и сильным подбородком — также связывает Абашево с более ранним Балановским могильником. Как Балановцы, так и Абашевцы, по мнению М. М. Герасимова, явились компонентами при формировании на местной основе чувашского народа. Следовательно, изучение Абашевской культуры является первоочередной задачей археологии и имеет непосредственное отношение к вопросу формирования чувашей.

 

К концу II тысячелетия — началу I тысячелетия до н. э. относится большое число разнообразных бронзовых изделий — кельтов, топоров, долот, найденных на территории Чебоксарского, Цивильского, Свияжского и других районов. Часть этих предметов попала в частное собрание казанского купца Заусайлова⁵ и ныне хранится в Государственном музее в Гельсинках. (Рис. 18 и 19). Все эти разнообразные орудия показывают, что в конце II тысячелетия бронзовые орудия в Среднем Поволжье получили широкое распространение, хотя и существовали наряду с каменными. (Рис. 20, 21, 22 и 23).

В течение I тысячелетия до н. э. местные племена далеко ушли в своем развитии. У них окрепли патриархальные отношения, у них установились тесные связи с югом, что бесспорно содействовало распаду родовых отношений.

К сожалению, историческая наука не располагает в настоящее время достаточным материалом для детальной характеристики этого периода. Отсутствие достаточного археологического материала также лишает возможности уточнить некоторые общие вопросы истории этого периода.

По-видимому, отношения с южными племенами не были особенно спокойными и мирными, что и заставило местные племена объединиться с населением Южного Прикамья и составить один племенной союз. На это косвенно указывает распространение в Среднем Поволжье и Нижнем Прикамье одних и тех же типов украшений. Последнее заставило некоторых археологов объединить памятники Пьяноборской культуры Нижнего Прикамья с близкими ей, но не тождественными памятниками Кошебеевского типа, характерными для правобережья Средней Волги. Указанные культуры имеют много общего в украшении, в орнаментации посуды и в ее форме.

В данную же эпоху усиливаются связи с Уралом, откуда, может быть, проникают не только металл и вещи, но и отдельные группы вещей. Все указанные факты, слабо еще изученные археологами, усложнили процесс образования народов Поволжья и должны быть учтены при историческом исследовании.

После античных авторов, весьма смутно отметивших народы северной части Восточной Европы, наступает глухой период до VI в. н. э., когда появляются труды Иорнанда, писавшего о царстве Германариха, короля готов. Он отметил в числе народов, плативших дань Германариху, и народы Среднего Поволжья, — мордву, мерю и черемисов.

Трудно согласиться с оценкой царства Германариха, даваемой Иорнандом.

Все сведения, которыми мы располагаем по истории готов, не дают никаких оснований говорить о могущественном Готском королевстве, которому почти все племена Восточной Европы платили дань. Сведения историков первых веков н. э. — Аппиана, Скилака, Страбона и Тацита рисуют нам древних германцев в виде отдельных разобщенных племен, которые на время войны объединяются и выбирают общего начальника. В III в. готы, по свидетельству Кассиодора и Иорнанда, появляются в Юго-Восточной Европе. К этому времени в Прибалтике начали складываться постоянные племенные союзы, военные организации, ставившие своей задачей оборону племенной территории или захват богатств соседей.

Готы, вторгнувшиеся в Юго-восточную Европу, и являлись военными отрядами одного из племенных союзов. Не случайно путь их наступления шёл на юг, в степи Причерноморья, к городам северного побережья Чёрного моря. Эта область была несравненно культурней Прибалтики, и племена, населявшие степи, в своем общественном развитии на много опередили готов. Первые племенные союзы, слагавшиеся здесь с наступательными целями, возникли на тысячу лет ранее, когда киммерийцы, а затем скифы предприняли наступление в Малую Азию, в область культурных государств — Ассирию и Урарту.

Движение готских военных отрядов на юг привело к сложению нового племенного союза, возглавляемого готами, в который вошли и некоторые сарматские племена, населявшие степи Причерноморья.

Этот союз племен выставил отряды, совершавшие опустошительные набеги на города побережья Черного, Мраморного и Эгейского морей. Они разгромили Питиунт, Фазис и Трапезунд, ограбили знаменитый храм Дианы Эфесской, опустошили острова Эгейского моря, выжгли Афины, Коринф и Аргос. Эти походы продолжались с 255 до 275 гг., когда готы совершили свой последний поход до Киликии.

В свете всех этих походов, о которых много говорах, древние историки, походов, совершавшихся с определенной целью — поживиться за счет более богатых и культурных народов совершенно непонятной, необъяснимой является экспансия в Среднее Поволжье, в область племен мери и мордвы, в область племен, культурный уровень которых был значительно более низким, чем у населения степей Причерноморья. Южные интересы этого гото-сарматского племенного союза, так называемого царства Германариха, были слишком ясно выражены, чтобы можно было верить этому свидетельству Иорнанда. В этом свидетельстве много непонятного. В нем упоминаются в качестве подчиненных исключительно северные области, над которыми царствовал Германарих, и ничего не говорится о южных. В нем Иорнанд чрезмерно превозносит Германариха, сравнивая его с Александром Великим. Эти соображения исключают всякую возможность считать Среднее Поволжье входившим в племенной союз, известный в истории под именем царства Германариха.

В VI—VII вв. н. э. в Среднем Поволжье появляются новые кочевые орды, которые наложили отпечаток на местные племена и смешались с ними. Движение это в некоторой части коснулось и юго-восточных районов современной Чувашии. Эту группу пришлых племен составляли булгары, искони жившие в степях Приазовья и после распада их могущественного племенного союза откочевавшие к северу и на Дунай. Принадлежа к сарматским племенам, о чем можно судить по сведениям византийских историков и археологическим данным, они на юге испытали сильное влияние гуннов, с которыми они в какой-то мере ассимилировались. Откочевав на север, булгары столкнулись с местными племенами, занимавшими Нижнее Прикамье и правобережье Волги, ассимилировались с последними, внеся с собой новые сармато-гуннские черты.

В это время оседлые племена Среднего Поволжья жили в укрепленных поселках-городищах, генетически связанных с более ранними культурами края. В археологии их культура по характерному узору на посуде называется культурой городищ рогожной керамики. В степной же части Поволжья жили кочевники. Первые оседлые племена явились базой, на которой сформировались позднее многие народы Поволжья. Как показывают исследования, эти городища непосредственно переходят в более поздние поселения, на которых рогожная керамика сменяется посудой с гладкой поверхностью, характерной также и для ранних булгарских городищ. Этому же населению городищ принадлежат и могильники типа Иваньковского, открытого на Нижней Суре.

Анализ археологического материала позволил археологам утверждать, что основой хозяйства этих оседлых племен было скотоводство и земледелие, причем охота и рыболовство отошли на второй план. В этом обществе наметилось общественное разделение труда, выделились кузнецы, литейщики, возник институт частной собственности, о чем можно судить по материалам могильников, дающих погребения богатых и бедных членов рода. К IX в. н. э. в этом обществе сложилась племенная знать. В IX в. произошло резкое изменение в хозяйстве, — переход к плужному земледелию, о чем свидетельствует находка примитивного ральника в одном из курганов близ села Балымеры Татарской АССР⁶.

Во всяком случае, уже ко времени образования Булгарского царства в X в., этот край был в основе земледельческим, причем земледельческие поселения охватывали не только правобережье Волги, но и его степную часть. Таким знают его и арабские путешественники. «Булгары — народ земледельческий и возделывают всякого рода зерновой хлеб, как-то: пшеницу, ячмень, просо и другие», отмечает Ибн-Даста. Интенсификация земледелия привела к большим сдвигам в области кузнечного дела. К этому времени большое значение приобрело сыродутное дело, получившее широкое распространение во всем Поволжье. (Рис. 24). Это развитие производительных сил явилось основой процесса формирования классов, усиления роли родовой знати. Аналогичный процесс проходил и у кочевников, у которых, как показывает археологический материал, уже с начала нашей эры, существовало рабство. Приход булгар наложил отпечаток в первую очередь на кочевников, так как центром их территории было Нижнее Прикамье. Это усилило процесс распада родовых отношений и классообразование. Еще в первые века н. э. у местных кочевых племен намечается переход к оседлому образу жизни. Приход булгар усилил этот процесс. Новые племена оседали не только в степной части, но и по правому берегу в районе Свияги и современной Чувашии. Не только кочевники, но и местные оседлые племена ассимилировались с пришельцами. Памятники такой ассимиляции сохранились в языке современных чуваш, в котором мы найдем не мало гуннских слов, переданных булгарами⁷.

История племен Среднего Поволжья VI—X вв. н. э. тесно связана с хазарским каганатом, — одним из первых государств восточной Европы того времени. Эта могущественная держава сложилась в Нижнем Поволжье и Прикубанье в VII в. н. э. Её тесные политические и культурные связи с арабами и Византией содействовали культурному росту хазар и заставили считаться с ними сильнейшие страны того времени. Многочисленные заметки арабов, греков и евреев дают нам представление о характере общественных отношений, об их экономике и культуре. Мы знаем о многих хазарских городах, являвшихся центрами торговли и ремесла. Среди них большую роль играл Итиль, расположенный у устья Волги. К сожалению, археологи еще мало сделали для изучения этих памятников блестящей истории Хазарского каганата.

Как свидетельствуют исторические данные, Хазария очень скоро расширила свои границы, подчинив себе окрестные народы и обложив их данью. В первую очередь в эту зависимость попали народы, населявшие область Среднего Поволжья. Есть все основания полагать, что племена, занимавшие территорию современной Чувашии, находились также в хазарской зависимости. К этому времени относится проникновение в Поволжье впервые в крупных масштабах тюркского элемента. Хазары явились, несомненно, первыми владельцами торжища, на месте которого позднее выросла международная ярмарка — город Булгар.

О большом культурном влиянии Хазарского каганата можно заключить по широкому распространению в Среднем Поволжье и Северном Приуралье вещей, характерных для аланских могильников. Аланы, как известно, составляли основную массу населения Хазарии.

О политической зависимости населения Среднего Поволжья мы узнаем из письма хазарского царя Иосифа к испанскому еврею: «Ты еще настойчиво спрашиваешь меня касательно моей страны и каково протяжение моего владения. Я тебе сообщаю, что я живу у реки по имени Итиль, в конце реки Г-р-гана. Начало этой реки обращено к востоку на протяжении четырех месяцев пути. У этой реки расположены многочисленные народы в селах и городах, некоторые в открытых местностях, а другие в укрепленных (стенами) городах. Вот их имена: Бур-т-с, Бул-г-р, С-вар, Арису, Ц-р-мис, В-н-нтр, С-вар, С-л-вина. Каждый народ не поддается точному обследованию и им нет числа. Все они мне служат и платят дань»⁸.

Среди этих племен встречаются имена народов, заселявших в то время Поволжье. Таковы буртасы, под которыми могли скрываться и мордза и другие народы; таковы и названия отдельных булгарских племен. О зависимости булгар еще в X в. говорил Ибн-Фадлан — участник посольства арабского халифа Муктадира к булгарскому царю Альмасу. «Булгарский царь платит натурой дань хазарскому царю и сын первого находится при последнем в качестве заложника».

Выше отмечен резкий рост производительных сил, в частности переход к плужному земледелию, документированный памятниками IX в. Это сказалось во всех областях хозяйства и в конечном итоге много содействовало возникновению самостоятельного государства булгар. Это государство складывалось в атмосфере ожесточенной борьбы, причем более слабые племена должны были признать авторитет лучше организованных. Победителем являлась по существу только верхушка племени — родовая знать. Так, на первое место вышел город Булгар, князь которого стал первым среди других булгарских князей.

Как показывает археологический материал, Булгарское государство включило в свой состав многие племена. На этот многоплеменный характер государства указывают различные источники. Так акад. Марр Н. Я. на основе анализа лингвистического материала доказал, что город Булгар принадлежал племени булгар, Сувар или Савир — чувашам, Ашель — племени эсегел. Название свое государство получило по имени господствующего племени. Арабские путешественники, характеризуя население Волжской Булгарии, отмечают три крупные области — Берсула, Эсегел и Болгар, которые, как пишет Ибн-Русте, «относительно образа жизни все трое стоят на одной и той же ступени». Местоположение племени булгар устанавливается довольно просто. В настоящее время ни у кого не возникает сомнений в справедливости отнесения развалин столицы волжских булгар — Великие Болгары — булгарскому городищу, расположенному в 20 километрах к юго-западу от города Куйбышева (татарского). Вторая область — Берсула не может быть связана ни с одним из известных памятников. Третья область — Эсегел — сопоставляется с городом Ошелем русских летописей, являвшегося центром западной части Булгарского царства.

Для истории чуваш наибольшее значение имеет вопрос об области Эсегел. Точное произношение этого слова не установлено. Бартольд читает его — Искил, Маркварт — Аскл или Ашкль. Это последнее — напоминает город Ошель, который в настоящее время связывают с городищем Кирельским, расположенным близ деревни того же имени на правом берегу Волги, недалеко от впадения Камы. Эта область — первая выдержала натиск русских и разгром Ошеля явился завершением первого этапа в борьбе русских за Поволжье. Город Ошель был главным областным центром и принадлежал к числу древнейших городов Волжской Булгарии. Нужно полагать, что юго-восточная часть современной Чувашии, ограниченная Карлинской чертой, подчинялась этому городу.

Исследованиями Георги и Татищева установлена связь города Ошеля с городищем, расположенным у села Кирельского. Ему посвящено исследование Пономарева «Ошель и его следы», в котором дано описание памятника⁸.

Городище находится в полукилометре от села Кирельского и располагается на самой окраине средней террасы, в углу, образуемом заливными долинами Волги и Кирелки, и возвышается над ними на 7 метров. Очертание его прямоугольное с закругленными углами. Ровная его поверхность обнесена валом, высотой около 2,5 метров, за которым с внутренней стороны находится такой же глубины ров. Но этого укрепления, служившего значительной преградой только со стороны заливных долин, жителям города казалось, должно быть, недостаточно для двух остальных сторон — северной и западной, где площадь городища находится на одном уровне с окрестными полями. Здесь внутри первой ограды насыпан ещё один вал выше наружного, а за ним выкопан ров глубиною в 2,5 метра, считая от площади городка, к которому он непосредственно примыкает.

Наружный вал со стороны Волги и Кирелки, подмываемый весенними разливами, разрушился почти на всем протяжении, но укрепления с прочих сторон сохранились и имеют в длину 140 метров на севере и 190 — на западе. Разрезы в валах и соответственные перерывы во рвах указывают на существование двух ворот, одни из которых находилась с северной, а другие — с юго-западной стороны.

Культурный слой городка очень тонок и памятников древнего быта содержит очень немного. Значительная раскопка, произведенная по всей волжской его окраине, где осыпающийся культурный слой представляет небольшую мощность, ничего не дала кроме обломков глиняной посуды и кухонных остатков в виде мелко раздробленных костей животных. Пробные раскопки в других местах городища дали те же результаты. На пашне, за валами по направлению к деревням Капердиной и Мельситсвой, черепков и костей животных почти не встречается.

Характер укреплений Кирельского городка, прямолинейных, тщательно отделанных и снабженных разрезами в валах для выезда, совершенно аналогичен с фортификационными сооружениями других булгарских городищ.

Ту же аналогию представляют и те немногочисленные ямы» которые до распашки покрывали площадь городища, и о форме которых у местного населения сохранилось вполне определенное представление. Подобные ямы обыкновенно сопровождают булгарские городища. Форма их квадратная, длина — от 2 до 4 метров, глубина — 1,5 метра. На одной из сторон есть всегда дополнительная выемка, напоминающая вход в русскую баню-землянку. Ямы располагаются очень близко друг к другу и нередко тянутся правильной улицей. Подобные ямы могут представлять или следы неприхотливых булгарских жилищ-землянок, или же — подполья наземных жилищ. Несмотря на огромный интерес, Кирельское городище остается до сих пор неизученным. Мы не знаем его системы обороны, которая могла бы быть сопоставлена с данными летописи; раскопки этого городища дружны выяснить своеобразие культуры булгар — племени эсегел.

С чувашами тесно связан и другой город — Сувар, сыгравший большую роль во внутренней жизни страны X века. Как показали исследования Н. Я. Марра — Сувар есть название города и одновременно племенное, под которым надо понимать чувашей. Нижний слой этого города, как выяснили раскопки 1933—37 гг., произведенные экспедицией Академии Наук и Гос. Исторического Музея, дал материал, характерный для поздних стадий городищ рогожной керамики. Это обстоятельство позволяет утверждать, что чуваши представляют из себя местных аборигенов, оставивших нам городища рогожной керамики, т. е. местное оседлое население, ассимилировавшееся с пришлыми булгарскими племенами.

Одной из черт, позволяющей заключить об ассимиляции пришельцев булгар с местными племенами, является одна деталь погребального обряда чувашей — это установка на могилах памятника в виде столба, называемого юба, генетически связанного с каменными бабами. Последние широко известны в степях юго-восточной Европы со скифо-сарматской эпохи. Они были особенно широко распространены в хазарскую эпоху у сармат и алан, к которым относятся и булгары. Здесь в Среднем Поволжье отсутствие камня заставило пришельцев булгар делать эти памятники в дереве и в таком виде этот обряд удержался у чувашей до последнего времени.

Важнейшими памятниками древне-булгарского языка, позволяющими заключить о родстве булгарского и современного чувашского языка, являются надгробные надписи, открытые в разных пунктах Булгарского царства. Основная масса их происходит из развалин столицы Великие Болгары. Впервые на них обратил внимание Пётр I, когда в 1722 году посетил Булгарское городище перед отправлением в Персидский поход. Сорок семь мусульманских надписей были написаны арабскими знаками. Этот материал в русском переводе был напечатан Лепехиным, в подлиннике же опубликован Клапротом в 1831 году¹⁰. С тех пор положение изменилось. Появились новые надписи, многие из старых утеряны. Из последних находок заслуживает быть отмеченной надпись XII века, найденная близ Сызрани в 1938 году. Все эти памятники хорошо расшифровываются путем сопоставления с чувашским языком. Это обстоятельство заставляет видеть в чувашах одну из основных групп населения Волжской Булгарии и несомненно довольно многочисленную. Сопоставление данных эпиграфики, позволяющих считать чувашей наследниками древних булгар, с бытовым материалом городищ, показывает, что они являлись аборигенами, оставившими нам городища рогожной керамики и более ранние стоянки. Эти последние явились основным компонентом в формировании чувашского народа, они же составили основное ядро и других народов Поволжья — мордвы и мари.

Таким образом чуваши сформировались на основе оседлого населения Поволжья, в то время как татары Поволжья, также являющиеся наследниками волжских булгар, сложились на основе кочевых племен, осевших к X веке. Пережитки кочевого быта сохранились у татар до недавнего прошлого.

Но эти племена не остались неизменными. На своем длительном пути они претерпели и скрещивание с пришельцами и соседями, испытали различные культурные влияния и ко времени образования Булгарского царства сильно отличались и по языку и по культуре от прежних обитателей городищ рогожной керамики, как отличаются от них сформировавшиеся на их базе мордовские и частично марийские племена, проделавшие несколько иной исторический путь.

Поэтому естественна антропологическая близость чуваш и марийцев. Естественны некоторые общие черты в языке тех и других.

Ашмарин¹¹ в своем исследовании о языке древних булгар и современных чуваш отмечает чувашизм в языке горных и луговых мари, причем считает, что эти заимствования принадлежат еще к той, вероятно, довольно отдаленной эпохе, когда чувашскому языку был свойственен утерянный им впоследствии самостоятельный небно-носовой звук «н». Много общего у всех народов Поволжья и в области первобытной религии. Здесь прежде всего надо отметить веру в Кереметь — местопребывание злого духа, известное у чуваш, удмуртов, мордвы, у которой имеется Кереметь-озек. Все эти черты свидетельствуют о племенной близости народов Поволжья с глубокой древности.

Будучи близки булгарам по языку и археологическому материалу, современные чуваши и в настоящее время занимают часть территории бывшей Волжской Булгарии. Так, они встречаются отдельными островами в современной Татарии, в Куйбышевской области, и наиболее монолитно проживают на территории современной Чувашской АССР. Иными словами, они занимают территорию древнего Булгарского царства. (Рис. 25).

Современная Чувашия не входила целиком в царство волжских булгар. Археологические данные заставляют признать, что только юго-восточная часть республики принадлежала в древности этому государству. Вторая, северо-западная часть лежала вне его границ, хотя население последней и находилось под сильным влиянием булгар. Археологические исследования, проведенные в Чувашии за последние годы, позволяют разделить археологические памятники средневековья на ряд групп. Правда, нужно оговориться, что эти выводы построены не на основе больших систематических раскопок, а только лишь по данным рекогносцировочных обследований.

Наиболее важным памятником булгарской культуры является крупное городище четырехугольной формы, расположенное в бассейне реки Булы около деревни Большая Тояба. Его площадь 480x510 метров окружена мощным валом от 6 до 10 метров высоты. Точная его датировка установлена П. Н. Третьяковым¹² на основе керамического материала. Находка гончарной посуды булгарского типа из красной глины с характерным зубчатым орнаментом заставила этого исследователя отнести памятник ко времени царства волжских булгар. Близ этого городища экспедицией ГАИМК в 1931 г. было открыто несколько селищ у деревень Большой Яльчик, Байбатырево, Байтеряково, Арабузи, давших точно такую же керамику. Она представлена большими округлыми горшками с поперечными ручками и гладкими кувшинами с одной ручкой. Наряду с этой гончарной булгарской посудой встречается грубая лепленная из теста с примесью раковины и украшенная веревочным орнаментом. Эта керамика, как можно судить по памятникам Самарской луки, всегда встречается с типичной булгарской.

Городище этого же типа известно около деревни Гагашево. Оно окружено мощной системой обороны из трех рядов валов. Подобные городища встречаются далее на восток и в большом числе известны по Свияге. Описание последних можно найти в работе С. М. Шпилевского. В этом районе встречаются надгробия на арабском языке, датируемые временем Золотой Орды.

Большой интерес представляют земляные валы, известные на территории Чувашии и в западных районах Татарской АССР.

П. Н. Третьяков правильно отметил наиболее значительную из них. Это — Карлинская черта, идущая от реки Свияги по правому берегу реки Карлы и далее по Бездне к Алатырю. Рядом с ней проходил вал от города Буинска к Тоябе и по реке Кубне до Сурских лесов. Эти валы охватывают значительную территорию и служили для защиты целых районов. Подобные укрепленные линии известны и далее на восток в районе города Куйбышева (татарского) и близ Булгар. П. Н. Третьяков указал, что мы имеем дело с городом, окруженным поселениями сельского типа, укрепленным от соседних районов земляными валами. «Является с первого взгляда не совсем понятным, почему здесь, далеко от Волги, на маленьких речках возникла сеть городов и деревень, причём социальные отношения отразились в таких ярких монументальных памятниках, как массивные укрепления городов, громадные валы, тянущиеся на десятки километров. Во-первых, приходится иметь в виду, что сюда в юго-восточный угол Чувашии заходит один из языков черноземной степи, тогда как остальная часть республики представляет собой лесные пространства, сохранившиеся участками до настоящего времени, с почвами, мало пригодными для земледелия. Таким образом, имелась серьёзная предпосылка для формирования более интенсивного сельского хозяйства, составляющего основу феодальных отношений».

Подобные памятники булгарской культуры имеются и вне территории, огражденной валами. К ним относится нижнее наслоение города Чебоксар, селище X—XIV века, открытое около деревни Криуши. Последнее дало керамику в виде характерных кувшинов с вертикальным лощением. Близ Криуш упоминаются и городища той же культуры. Эти памятники достаточно ясно свидетельствуют, что юго-восточная часть современной Чувашской республики составляла в X—XIII веках северо-западную окраину Булгарского царства.

За границей очерченной территории расположены памятники иного типа. Характерным представителем их является Чортово городище близ деревни Новинки. Оно занимает длинный низкий мыс, расположенный среди оврагов правого высокого берега Волги, укрепленный двумя дугообразными валами, в среднем 2 метров высоты. Длина городища 110 метров, ширина — 25. Незначительное культурное наслоение содержало отдельные угольки, кости лошади и фрагменты глиняной посуды, приготовленной без помощи гончарного круга. Ниже этого памятника расположено второе городище несколько меньших размеров, но также укрепленное двумя рядами валов. Аналогичное городище отмечено около деревни Ельниково, длиной 90 метров, шириной — 20. Все эти поселения, количество которых весьма значительно, дали материал довольно однообразный. Самую большую категорию составляют обломки сосудов баночной формы и горшки с плоским дном. Приготовлены эти сосуды без гончарного круга, из грубой, непромешанной глины желто-серого цвета с примесью крупнозернистого песка. Кроме керамики там найдены грузила от рыболовных сетей, прясла и некоторый остеологический материал, в котором, по определению Громова В. И., оказались кости домашней лошади, быка, свиньи, причем все названные животные отличались небольшими размерами. Находка одних и тех же предметов на городищах первой и второй группы заставила отнести их к одному времени. Назначение этих памятников хорошо выясняется на основе анализа культурного слоя и количества находок этого городища-убежища. В этих укрепленных местах спасалось сельское население в случае опасности.

Несомненно можно установить разницу в хозяйстве населения северо-западной лесной части республики и юго-восточной. В первом случае ни земледелие, ни скотоводство не играли такой роли, как во втором, и наоборот — охота, рыболовство сохранили здесь свое большое значение в экономике района.

Рассмотренные археологические памятники дают основание прийти к выводу, что юго-восточная часть современной Чувашской республики входила в состав государства волжских булгар и была ограждена с северо-запада системой оборонительных укреплений. Возникновение этой линии связано с политической историей этого царства и будет рассмотрено ниже.

Северо-западная часть Чувашии, не входившая в состав Булгарского царства, была заселена племенами, сложившимися на базе той же культуры городищ рогожной керамики. Некоторые различия в жизни, начиная с IX—X века, когда сложилось Булгарское царство, определили своеобразные черты в культуре и языке населения первой и второй части чувашского народа. Тогда, по-видимому, и наметилось разделение на низовых и верховых чуваш.

Археологический материал, таким образом, позволяет заключить, что древние чуваши представляли собою земледельческие оседлые племена. Вторая же многочисленная часть населения Булгарского царства — кочевые племена, населявшие Нижнее Прикамье и степную часть Среднего Поволжья еще с начала нашей эры, могут быть связаны с татарами Поволжья. У последних сохранились пережитки кочевого быта до недавнего времени. В их материальной культуре есть много точек соприкосновения с культурой древних булгар, и самый город Казань долгое время назывался Новый Булгар, так как в понимании современников являлся продолжателем дела разрушенного Булгарского царства.

Некоторые черты, связывающие чуваш с древними булгарами, можно наблюдать и в современном быту и в фольклоре чуваш.

Особенно интересно в этом отношении предание, записанное Вамбери, в котором говорится, «что чуваши пришли от Чёрного моря, через горы и называют своим предком Чуваша¹³. Эти слова заставляют вспомнить сведения византийских историков о первоначальной области расселения булгарских племен в Приазовье и более широко в Причерноморских степях, откуда булгары откочевали на север в районы Нижнего Прикамья и Средней Волги.

От булгар это предание могло перейти к местным аборигенам, с которыми они ассимилировались, и которые усвоили этот взгляд на свое происхождение.

Немало черт сохранилось и в современной материальной культуре чуваш от глубокой древности, причем некоторые элементы восходят ко времени значительно более раннему, чем появление булгар на Средней Волге. Такие черты найдем мы в устройстве некоторых типов жилищ, к каким относится, например, землянка в виде впущенного в землю сруба того типа, который по словам Н. В Никольского наблюдал Гейкель на берегу Волги и Камы. Это — бани, врытые в береговой склон, так что наружу выходили только покрытые землей крыши, иногда снабженные дымовыми трубами, сделанными из выдобленных липовых столбов¹⁴.

Развалины таких землянок встречались лет 30—40 назад в бывшем Ядринском уезде¹⁵. Старики говорили, что в этих землянках когда-то скрывались беглецы, иные утверждали, что здесь жили их прадеды и прапрадеды с целыми семействами. Внутри эти землянки имели стены и потолок. Углы были укреплены столбами Этот тип землянок заставляет вспомнить жилища Городецкого городища на Оке, исследованного В. А Городцовым, которое находится на западной границе распространения культуры рогожной керамики. Жилища этого городища являются землянками прямоугольной формы, с плоским полом и односкатной кровлей. Посреди некоторых из них были обнаружены примитивные очаги.

Существующие у чуваш типы полуземлянок, стены которых частично возвышаются над поверхностью земли¹⁶, напоминают полуземлянки Перемиловского селища V—VI вв н. эры. Отмечу, что примитивные очаги в виде углубления, обложенного камнями, наблюдал Н. В. Никольский в Кирском и Норусовском лесничествах. Эти черты свидетельствуют о глубоких местных корнях современной чувашской культуры.

Более совершенные типы построек имеют аналогии в булгарских жилищах X—XIV вв. н. эры. Интересной деталью, установленной раскопками развалин города Сувара, является существование подполья для хранения хозяйственных запасов. Н. В. Никольский отмечает как характерную особенность чувашских жилищ — устройство подполья и, как следствие этого, высоту расположения пола над землей¹⁷. Подпол чувашской избы утилизируется для домашних хозяйственных вещей: для пива, для меда, для картофеля. Иногда подпол служит убежищем и для скота в зимнее время¹⁸.

По-видимому, старой традицией, прослеживаемой у булгар, установленной раскопками города Сувара, является планировка усадьбы, огражденной со всех сторон забором. Известно, что в старину чуваши предпочитали ограждать от улицы свои дома оградой и только позднее окна стали выводить на улицу. В старину каждый двор представлял из себя замкнутую единицу, и фасад дома выходил во двор. Таковы элементы современного жилища чуваш, указывающие на глубокие местные корни их культуры.

Из других элементов материальной культуры, восходящих к булгарам, надо отметить орудия обработки земли — это сабан, прототип которого обычен в булгарской культуре и до недавнего прошлого бытовавший у чуваш. Его металлические части: лемех (тӗрен) и резец (шӑрт) совершенно аналогичны булгарским, хорошо известным по ряду музейных собраний Государственного Музея Татарии, Исторического Музея в Москве и Эрмитажа в Ленинграде.

Его предшественником является узкий примитивный ральник, найденный при раскопках близ Балымер. Несомненно, этот тип орудия обработки земли сложился здесь на Средней Волге и прекрасно приспособлен для тяжёлых почв. Земледельческие орудия, вероятнее всего, были заимствованы пришельцами булгарами при переходе их к оседлости от местных аборигенов края.

Еще не проделана работа по сравнению археологического материала булгарской культуры с памятниками материальной культуры чуваш, но все же можно отметить, кроме указанных элементов, что значительная часть орнаментальных узоров, служащих для украшения одежды, — восходит к аналогичным мотивам памятников прикладного искусства булгар.

Пережитки культуры булгар у современных чувашей существуют, кроме того, и в языке и в мусульманстве, в незначительной части удержавшегося до последнего времени, и в некоторых обычаях. Таким является особый способ приветствия, который наблюдал Ибн Фадлан¹⁹. «Итак, когда царь едет верхом», — пишет путешественник, — «то он едет один без отрока и с ним нет никого. И когда он проезжает по базару, то никто не остается сидящим, каждый снимает с головы свою шапку и кладет ее себе подмышку. Когда же он проедет мимо них, то они опять кладут свои шапки себе на головы». Этот способ выражения почтительности составлял непременную особенность чувашских молений, где бы последние не происходили — в поле или дома, в холодное или в теплое время года. Так, Ашмарин²⁰ в своей работе «Болгары и чуваши» отмечает, что в деревне Новые Шимкусы Тетюшского уезда во время моления о дожде, совершаемого весною, около Семика, когда сварится жертвенная каша, то старик, варивший жертвенное кушанье, черпает из котла ложку каши и, сняв шапку и заткнув ее подмышку, начинает молитву, обратившись на восток. То же самое наблюдал он в деревне Чувашской Менче Чистопольского уезда. «Когда таким образом все будет устроено как следует, то человек, знающий молитву, читаемую при обряде, умывается, надевает на себя верхнюю одежду, затыкает шапку подмышку под левую руку, берет в руки блюдо с жертвенным гусем и, обратившись, если он крещеный, к божнице, а если некрещеный, то к двери, начинает молиться». Этот своеобразный прием приветствия старшего — царя или бога — не наблюдается у других народов и сохранился у чуваш в их религиозных обрядах от эпохи Булгарского царства.

В числе народов западного Поволжья, кроме булгар, арабские источники помещают буртас. В это понятие входила, по-видимому, древняя мордва — мокша²¹, но едва ли входили племена, позднее ставшие известными под именем чуваш.

Следы буртасов сохранились на Средней Волге и в частности в пределах Чувашии. Так, в недавнем прошлом, в Цивильском районе существовала группа селений, жители которых именовались у соседей буртасами. Среди поселений упоминается одно под именем Пордас или Буртас. Другое село Буртасы находится близ Тетюшей на правом берегу Волги. Имеются буртасы и по реке Цне. Этот народ известен по письменным документам XVII века. Последний раз он упоминается в грамоте царя Федора в 1682 году.

Приведенные данные позволяют отнести сведения восточных писателей о буртасах к этой территории. Наиболее полно сообщает о них Ибн-Даста. «Земля буртасов лежит между хазарской и булгарской землями, на расстоянии 15 дневного пути от первой. Буртасы подчиняются царю хазар и выставляют в поле 10 000 всадников. Нет у них верховного главы, который бы управлял ими и власть которого признавалась бы законной. Есть у них в каждом селении только по одному или по два старшины, к которым обращаются они в своих распрях. Настоящим образом подчиняются они царю хазар. Земля их просторна и изобилует лесистыми местами. На болгар и печенегов, будучи сильны и храбры, производят они набеги. Вера их похожа на веру гузов. Собой они стройны, красивы и дородны. Если один из них обидит другого, или оскорбит, или поранит ударом или уколом, соглашения и примирения между ними не бывает, прежде чем нанесший вред не отомстит обидчику. Буртасы имеют верблюдов, рогатый скот и много меду. Главное же богатство их состоит в куньих мехах. Занимаются они и хлебопашеством. Страна их как в ширину, так и в длину простирается 17 дней пути».

Эль-Балхи в своем сочинений пишет: «Буртасы — народ, который граничит с хазарами. Между этими двумя народами не живет другой. Буртасы живут рассеянно по берегам Волги. Буртас — имя страны, также Русь и Хазар... Буртас — имя страны, и буртасы имеют деревянные дома и живут рассеянно. Язык болгар сходен с хазарским. Буртасы же говорят на языке различном».

То же сообщает Абу-эль-Касин: «Буртасы живут по обоим берегам реки, которая носит их имя. Занимаются земледелием и живут в деревянных домах. Их язык отличается от болгарского, их страна в длину занимает 15 дней пути. Они вывозят шкуры черных и красных лисиц, которые называются буртасскими. Черная лиса стоит 7 динаров и даже больше. Дороже куницы и горностая. Эти меха берутся для употребления князей, которые носят из тщеславия — манто, кафтан, шапки, подбитые черной буртасской лисой».

Характеристика восточных писателей в основном сходна с данными археологии. Уже к VI—VII веку мы встречаем в этих местах отдельные заимки и городища-убежища. Этот же характер поселений отмечают и восточные писатели, но характеристика восточных писателей не дает оснований сближать чуваш с буртасами.

Это прежде всего потому, что писавшие по этому вопросу Эль-Балхи и Абу-эль-Касин отмечают, что языки булгар и буртас различны, а нам известно, языки и древних булгар и современных чуваш весьма близки.

Буртасы с большой долей вероятия могут быть связаны с мордвой, общественный строй которой соответствовал характеристике восточных путешественников, и которая занимала, в частности, места между булгарами и хазарами.

 

922 год является рубежом, когда Волжская Булгария выходит на международную арену. Основная ведущая роль падает на город Булгар, князь которого Альмас стал на путь создания мощного государства. В записках араба Ибн-Фадлана имеются отдельные заметки, позволяющие заключить о подчинении других князей булгарскому. Однако, до 965 года, до разгрома хазар русским князем Святославом, Булгария, как и все Поволжье, оставалась в зависимости от Хазарского царства. Булгарский царь, как это отметил Ибн-Фадлан, посетивший Среднее Поволжье в 922 году и оставивший интересное описание быта и нравов народов Поволжья, продолжал платить дань хазарскому кагану еще в 20-х годах X века. Это тяжелое положение и непрочность внутренних отношений с подчинёнными племенами заставили царя булгарского Альмаса прибегнуть к иноземной помощи, обратиться к одному из могущественных государей того времени — арабскому халифу Муктадиру.

В ответ на это в 922 году прибыло посольство, с которым приехал Ибн-Фадлан. Результатом переговоров явилось номинальное подчинение Булгарского государства арабам, в ответ за что халиф прислал знающих людей для постройки крепости и оказал материальную помощь. Об этой вассальной зависимости можно заключить из описания Ибн-Фадлана²². «До нашего прибытия», — пишет автор, — «в службе поминали царя таким образом: Господи, дай благоденствие царю и владельцу булгар. Я ему заметил, что только бог есть царь, и что никому непозволительно величать себя так перед богом, особенно с кафедры. Сам твой верховный начальник халиф, повелитель правоверных, сказал ему, велел, чтобы на всех кафедрах востока и запада провозглашали его не иначе, как: господи, дай благоденствие рабу твоему и наместнику Джафару, могучему в боге повелителю правоверных. Царь спросил, как же надо говорить. Я ответил. Надо, чтобы поминали тебя по имени и отчеству. На это он возразил: но мой отец был недоверок, и я тоже не хочу, чтобы меня поминали по имени, когда тот, кто дал мне его, был неверным. Как зовут верховного начальника моего, повелителя правоверных. Джафаром, отвечал я. А можно ли мне называться его именем, опять спросил царь. Можно. Так я принимаю для себя имя Джафар, произнес царь, а отец мой будет отсель называться Абдаллахом (рабом божьим). И он объявил об этом проповеднику. С тех пор в хутьбе стали поминать его таким образом: Господи, дай благоденствие рабу твоему Джафару, сыну Абдаллахову, эмиру Булгара и клиенту повелителя правоверных».

Разгром хазар печенегами, блестящие победы Святослава над хазарами, много содействовали эмансипации булгар. И с этого времени можно считать начало самостоятельной истории булгар.

Сведения арабов и археологический материал позволяют утверждать, что основой хозяйства волжских булгар было земледелие и скотоводство. О значении первого свидетельствуют многочисленные находки частей плуга, сошников, ножей, зерен пшеницы, ржи, ячменя, проса, гороха и большое количество зерновых ям, открытых на городищах Сувар и Болгары. Огромное значение имело и скотоводство. Во всяком случае, из данных Ибн-Фадлана явствует, что крестьяне платили подати продуктами скотоводства. То же отмечает Ибн-Даста: — «с каждого, кто женится, царь берет себе по верховой лошади»²³.

Развитие земледелия и скотоводства содействовало росту ремесла в ряде отраслей, прежде остававшихся на стадии домашнего мастерства, точно так же, как на развитие ремесла оказала влияние торговля с востоком, западом и Закамьем.

Естественно, что Булгар вырос в значительной мере в связи с этим, как крупный торговый центр, и совершенно понятно, что князья булгарские первые стали на путь объединения раздробленных областей в одно целое.

История не сохранила сведений, какое число княжеств объединял вокруг себя булгарский царь, но изучение древних мест поселений позволяет выделить из их числа небольшие городища с мощной системой обороны, являвшихся княжескими усадьбами или замками. Этих замков довольно много. Таковы — Майнское, Уткинский городок, Кандалыкское и многие другие. Изменился характер городищ-убежищ, на которых появляются в это время княжеские укрепления. Весьма характерным памятником этого рода является Елабужское Чортово городище²⁴, где была выстроена цитадель — известный четырехугольник, от которого сохранилась в настоящее время одна только башня. Захват городищ-убежищ князьями и создание замков, являющихся опорными пунктами при эксплуатации населения, типичное явление при возникновении феодальных отношений.

X—XI вв. — в истории булгар эпоха расцвета Границы государства расширяются к югу. В состав царства была включена Самарская лука, где находятся памятники булгар. Из них интересны: городище близ деревни Валы с его замечательным кирпичным зданием, от которого остался один фундамент, и могильная плита XII века, найденная в 1938 году близ города Сызрани. Наиболее крайним юго-восточным пунктом стала река Яик, о чем свидетельствует, правда, более позднее сообщение русской летописи. «Того же лета Саксини и Половци възбегоша из низу к Болгаром перед татары и сторожеве Болгарьскыи прибегоша бьени от Татар близь рекы, ей же имя Яик»²⁵. При расширении границ царства к югу были включены области, прежде входившие в Хазарский каганат. К числу таких пунктов надо отнести город, упомянутый Мукадесси.

Северная граница проходила где-то недалеко от берега Камы. Во всяком случае, правое побережье Камы принадлежало булгарам. Там находились такие города, как Кернек и Елабужское Чортово городище. У южных удмуртов в фольклоре сохранились воспоминания о дани, которую платило местное население булгарским князьям.

Восточная граница в точности указана быть не может, но условно ее можно провести по реке Белой. Памятники булгарской культуры встречаются на всем протяжении левого ее берега. Западная граница определяется довольно точно указанными выше памятниками булгарской культуры и оборонительными рубежами юго-восточной части Чувашской АССР.

В концу X—XI вв. Булгарское царство окончательно сложилось как феодальное государство. Мы, правда, мало знаем о взаимоотношениях крестьян и их князей и кроме известия Ибн-Даста «подать царю своему платят они шкурами и скотом», мы по этому вопросу ничего не можем сказать. Мелкие князья владели землей и подчинялись булгарскому царю. Полную картину феодальной иерархии рисует Ибн-Фадлан при описании приема посольства халифа Муктадира. «Когда же мы были от царя славян, к которому мы направлялись, на расстоянии дня и ночи пути, то он послал для нашей встречи четырех царей, находящихся под его властью, своих сотоварищей и своих детей и они встретили нас... Когда же прошло некоторое время, он прислал за нами и мы вошли к нему, когда он был в своей палатке. Цари были с правой его стороны, нам он приказал сесть с левой его стороны, в то время как дети его сидели перед ним, а он один сидел на троне, покрытом византийской парчей».

На феодальный характер государства указывает и военная система. Целый ряд документов говорит о княжеских дружинах. Дружины выступают и в оборонительные и в наступательные походы и набеги. Ибн-Фадлан в своем замечательном сочинении говорит так: «А когда он приказывает отряду отправиться в набег на какую-нибудь страну, то и он получает часть добычи». О дружинном характере войска говорит и русская летопись. В качестве примера можно привести описание похода 1160 года²⁶. Там отмечено, что когда булгары были разбиты и... «князь их едва утече с малой дружиною». Эти документы косвенно указывают на феодальный характер государства. К сожалению, мы обладаем слишком фрагментарными данными для характеристики его политического строя и внутренней его истории.

Как всякое феодальное государство, булгарское знало- княжескую борьбу. Как можно судить по сведениям Ибн- Фадлана, в 20-х годах X столетия князь Альмас являлся старшим среди прочих князей. Об этом можно судить по описанию встречи посольства халифа Муктадира Ибн-Фадланом, приведённому выше. Внутри страны он, по-видимому, не имел соперников. Однако картина изменилась при его преёмниках. Царь Ахмед, о которым мы знаем по нумизматическому материалу, поделил области между своими сыновьями и тем самым положил начало междоусобной борьбе.

О первом таком событии, относящемся ко 2-й половине X века, мы узнаем из нумизматического материала. Эта борьба происходила между двумя крупнейшими городами страны — Булгаром и Суваром. Об их крупном экономическом значении свидетельствует факт чеканки там монет. Эти города, как показали исследования Марра Н. Я., были основаны разными племенами. Из суварских монет до нас дошли монеты Наср-бен-Ахмеда, чеканенные в 931 году, Талиба — 959, 960, 963, 969 и Мумина — 988, 992 гг. (последние монеты имеют чеканку в Булгаре и Суваре)²⁷. Этот нумизматический материал позволяет утверждать, что Наср, Талиб и Мумин были братьями. При их отце Ахмеде все города находились под одной властью. Как обычно было принято, его сыновья получили в удел отдельные области, после чего началась междоусобица. Победителем оказался Мумин, объединивший под своей властью оба города.

Второе событие, засвидетельствованное источниками, относится уже к XII веку, ко времени борьбы между князьями Владимиро-Суздальской Руси и булгарами. В одном из своих походов 1183 года²⁸ русские направились к столице Болгарского царства XII века «Великому граду», расположенному на Черемшане, развалины которого сопоставляются с Билярским городищем. Русский летописец подробно описал движение русской рати, высадку на берег, захват Тухчин-городка и выход к Великому Городу. В этом описании упоминается одна деталь, проливающая свет на княжеские усобицы у булгар: «И сторожеве Всеволожи узреша полк в поли, и мнеша Болгарьский полк, и се приехаша от полку того пять человек и удариша челом пред князем великим Всеволодом, глаголюще: кланяють ти ся, Княже, Половци Емякове, пришли есми со князем Болгарьским воевать Болгар, слышахом бо тебе идуща их же воевать»... Эти слова весьма знаменательны. Они свидетельствуют о столкновении интересов отдельных булгарских князей и о том, что в своей борьбе некоторые из них не брезговали помощью чужеземцев, приглашая половцев. Это замечание интересно еще и в том отношении, что половецкий элемент должен быть учтен при изучении процесса этногенеза булгар при исследовании народа чуваш. Весьма возможно, что и перенос столицы из Булгара в Биляр в конце XI — начале XII века, после чего последний и получил имя Великого Города, также явился результатом княжеской борьбы. Приведенными фактами исчерпываются наши знания о внутренней истории домонгольской Булгарии.

В 1946 г. академик Б. Д. Греков в своей весьма ценной работе «Волжские Болгары²⁹ в IX—X веках» высказал иную точку зрения на общественный строй болгар, считая, что что типичное... дофеодальное государство, подобное государствам славян, германцев³⁰, армян, иберов и др., возникавшим в период раннего средневековья. Эти дофеодальные государства создавали условия и предпосылки для развития крепостнического строя.

Свое мнение Б. Д. Греков основывает на ряде данных и, преждe всего, на отсутствии сведений о взаимоотношениях крестьян и князей.

Путем детального и скрупулезного анализа он устанавливает, что болгары народ земледельческий, что в X веке «мы имеем болгарское государство, конечно, выросшее на базе классовых отношений»). Анализируя сведения Ибн-Фадлана, он проводит параллель со славянами и народами финского языка X века. Им отмечены значительные пережитки родовых отношений³² и определен социальный состав: знать, простой, свободный народ, рабы. Разбирая все сведения об отношениях между знатью и рядовым населением, Б. Д. Греков пишет: «Мы ничего не знаем о взаимоотношениях крестьян с феодалами, потому что фраза Ибн- Русте ровно ничего об этих отношениях не говорит. Она указывает лишь на податные отношения болгарского народа к верховной власти, выражающиеся в обязательстве народа платить своему царю дань. Тут нет ни феодалов, ни зависимых от него крестьян, ни феодальной ренты».

Автор отмечает далее... так как Ибн-Фадлан, интересовавшийся общественным строем болгар, не мог бы не сказать о положении зависимых крестьян, если бы эта зависимость была явлением сколько-нибудь заметным и для болгарского общества начала X века характерным³³. Считая абсолютно неприемлемой точку зрения феодальных отношений для раннего времени, тот же автор указывает: «Думать, что тут мы имеем результат феодального дробления Болгарского государства, трудно, так как у нас нет никаких для этого данных. Они имеются только для более позднего времени: в конце XIII — XIV вв. Болгария распадается на две части — Булгарское и Жукотинское княжества³⁴.

Нужно признать большую правоту в положениях, высказанных акад. Б. Д. Грековым. Действительно, нет прямых данных, утверждающих наличие феодальной ренты, о них ничего не говорят записки Ибн-Фадлана. Б. Д. Греков прав, говоря, что в эпоху Ибн-Фадлана эти отношения ещё не сложились окончательно. Все это пришло несколько позднее, но не в XIII—XIV веке, как полагает Б. Д. Греков, когда Болгария распалась на два княжества: Булгарское и Жукотинское, о чем мы можем заключить по косвенным соображениям, а значительно раньше — во второй половине X века после князя Ахмеда, имя которого мы знаем по нумизматическим данным. Борьба князей Сувара и Булгара — это феодальная борьба, так же как летописи 1182—84 гг. говорит именно о борьбе между отдельными князьями. Нет никаких оснований считать, как полагает Б. Д. Греков, что в XII веке были еще части, не вошедшие в состав этого государства. Высказанные соображения основаны на нумизматических данных и они дают право утверждать наличие феодальных отношений в конце X—XI вв.; так же, как и Б. Д. Грекову косвенные указания летописца позволили считать наличие феодальных отношений для XIII — XIV вв.

Трудно отрицать отсутствие феодальных отношений, основываясь на родовых пережитках, которые прекрасно известны у обществ, стоящих на значительно более высоком общественном уровне, чем болгары X—XI вв. Русская деревня сохранила много пережитков еще в XIX веке.

Статья Б. Д. Грекова заставляет уточнить вопрос о начальной фазе феодальных отношений, и он прав, считая эпоху Ибн-Фадлана дофеодальным периодом.

При изучении истории и культуры булгар мы не должны забывать о больших торговых интересах этого государства. Эта сторона их истории в значительной мере определила и ход их взаимоотношений с русскими князьями. Город Булгар с X века стал крупной международной ярмаркой, и, как отмечают восточные авторы, был известен не своими размерами, а, главным образом, как центр перекрещивающихся торговых путей с востока на запад и с юга на север. Став монополистами в торговле с востоком, булгары с раннего времени пытаются взять в сферу своего влияния и торговые пути. Только с этой целью они устроили в мордовских землях, на устье реки Оки, торговую факторию. Глухое упоминание этого события имеется у Татищева, пользовавшегося недошедшими до нас материалами: «Князь великий Юрий послал воевод своих с войски и велел на устьи реки Оки построить новый град, где издавна был град болгарский и от русских разорен»³⁵. Судя по этому тексту, уже к XII веку этот пункт, находившийся вне булгарской территории, был ими утерян.

Археологический материал, находимый в разных пунктах Булгарского царства, содержит большое число иноземных вещей. Среди них обычны арабские монеты, утварь, китайский фарфор, зеркала, украшения, стекло (рис. 26), византийские вещи, русские и западные. Но не только этот набор вещей характеризует внешнюю торговлю. Большое число собственно булгарских вещей, сложившихся под иноземным влиянием, подчеркивает размах торговли. Особенно сильно чувствуется среднеазиатское влияние. О больших масштабах торговли говорят и восточные писатели и русские летописи. Так, под 1006 годом отмечено:³⁶ «Прислали болгары послов с дары многими, дабы Владимир позволил им в городах по Волге и Оке торговать без опасения, на что им Владимир охотно соизволил и дал им во все грады печати, дабы они везде и всем вольно торговали».

В другом месте русский летописец говорит о торговле хлебом³⁷. «Булгары возили жито по Волге и Оке во все грады русские, и продавали, и тем великую помочь сделали. Князь же болгарский прислал в дар великому князю Юрию 30 насадов с житами, который князь великий принял с благодарением, а к нему послал сукна, парчи с золотом и серебром, кости рыбьи и другие изящные вещи».

Одним из весьма ценных товаров были рабы, и в Булгары привозили на продажу захваченных пленников. «Что касается до Руси, то находится она на острове, окруженном озерами. Они производят набеги на славян... забирают их в плен, отвозят в Хазары и Булгар и продают там»³⁸. Аналогичные сведения встречаем мы у Ибн-Фадлана. «Они приходят из своей страны и бросают якорь в Итиль, которая есть большая река, и строят на ее берегу большие деревяные дома. В одном же доме собирается их десять, двадцать, также менее или более. У каждого из них есть стул, на котором он сидит вместе с красивыми девушками для торга». Нужно полагать, что основная масса рабов шла на продажу на восток.

Но не только внешняя торговля с передовыми странами того времени характеризует культурные связи булгар. Надо отметить также оживленные связи с Закамьем, откуда в Болгары привозили ценные меха, отправляемые дальше как на восток, так и на запад. За меха население Закамья получало произведения булгарских ремесленников. До района Вычегды можно проследить находки булгарских вещей. Нельзя недоучитывать и внутреннюю торговлю.

Археологи по распространению литых украшений и утвари, вышедшей из одной литейной формы, определяют районы сбыта отдельных ремесленных мастерских (Рис. 27). Сравнение этого материала подчеркивает и размах внутренней торговли, которая была довольно значительна.

Это развитие торговли, как внешней, так и внутренней, вызывало значительный рост ремесла. Главные города царства — Булгар, Сувар, Биляр, Жукотин и Ошель — город хорошо датируемый домонгольской эпохой — тесно связанный с чувашами, занимали по тому времени огромную площадь.

Булгары имели в окружности 7,5 километров, Сувар — около 5, Биляр — около 10 и Ошель — около 6. Около городов располагались значительные пригороды ремесленного характера. Их можно указать у Сувара, Жукотина, Булгара, Биляра и других городов. На территории этих городищ собраны крупнейшие коллекции самых разнообразных предметов, часть которых специально приготовлялась на экспорт в соседние области.

В отношении богатства и разнообразия археологического материала, развалины булгарских городов являются почти исключительными памятниками. Их богатство — лучшее свидетельство того, что они были крупными ремесленно-торговыми центрами феодальной Европы. Это суждение не только историков, наблюдающих Булгары по прошествии тысячелетия, такое же впечатление богатства и большой культурности выносили и соседи. «Рече Добрыня Володимеру сьглядах колодник оже суть вси в сапозех: сим дани нам не даяти поидем искать лапотников³⁹.

Волжские булгары принадлежат к числу передовых государств cpедневековой Европы и могут быть поставлены в один ряд с такими центрами как Киев и Великий Новгород. В этом отношении весьма показательны данные археологии, которыми мы располагаем по крупнейшим городским центрам.

Первое место среди них несомненно занимает главный город — столица Великие Болгары. Развалины его принадлежат к числу важнейших памятников нашего прошлого. Однако, несмотря на огромное значение его для истории не только народов Поволжья, но и более отдаленных областей, на предметы высокой ценности, неоднократно находимые на его поверхности и свидетельствующие о его былом богатстве и величии, город до Советского периода не подвергался систематическим раскопкам и остаётся до сих пор мало изучённым.

Археологических раскопок этого памятника, в той или иной мере оставивших след в науке, насчитывается всего девять, не считая отдельных поездок, посвященных осмотру городища и собиранию материала на поверхности земли или скупки его у местного населения. Все эти разрозненные, не связанные между собой исследования, ни в какой мере не отвечают тому значению, которое имеет этот памятник в истории народов СССР. Это положение привело к тому, что большинство вопросов истории города остается не изученным. Мы мало знаем его историческую топографию, плохо знаем архитектуру и культуру.

Развалины столицы находятся в 30 километрах от устья Камы и в 6 от реки Волги, на краю террасы, возвышающейся над долиной Волги на 30 метров. Один из первых вопросов, который встает при изучении города — это вопрос достоверности определения его местоположения. Арабские писатели, писавшие о булгарах, освещают по-разному этот вопрос. Так, участник посольства халифа Муктадира к булгарскому царю Альмасу, Ибн-Фадлан, посетивший город в 922 году, отмечает: «Так что, если кто-нибудь из них отправляется во время рассвета к реке Итиль, отстоящей от них менее чем на фарсах, доходит до нее только к позднему вечеру». Описание Ибн-Фадлана, содержащее немало достоверных к ценных сведений о булгарах, рисует нам приблизительно ту же картину местоположения города, которую мы наблюдаем и в настоящее время по отношению к описанному выше городищу. Иные сведения о городе сообщает Мукадесси, помещая Булгар на самом берегу Волги. «Булгар лежит у реки Итиль», — пишет он. Однако этому автору нельзя особенно доверять, так как сведения его, как касающиеся Булгара, так и других городов, — неточны. Им, например, отмечено, что Булгар находится ближе к морю, чем к столице. В другом месте, характеризуя город Сувар, он помещает его на Волге, в то время, как он находится от реки в 50 километрах. Из других авторов этого вопроса касался Абуль-Феда, писавший в 20-х годах XIV столетия и сообщивший, что Волга проходит около города Булгар, огибая его с севера и запада, что не даёт оснований не помещать город на самом берегу Волги, ни говорить против такого предположения. Другой автор того же XIV века, Ибн-эль-Варди, поменяет город Булгар на самом берегу реки и указывает, что прежде он был известен как главный город и гавань этой страны, пока его не разрушили руссы в 968 году. Текст показывает, что Ибн-эль-Варди не был сам в Булгаре, а заимствовал сведения от своих предшественников, — писателей X века. На Волге помещают Булгар и авторы XV века — Хумейри и XVI — Шериф-Эддин Булгари. В исторической литературе до сих пор преобладало мнение о расположении города на самом берегу Волги.

Однако, последние археологические раскопки 1938 — 40 гг. дали неоспоримое доказательство правильного описания Ибн-Фадлана.

Город в X веке находился в 6 километрах от Волги и отделялся от реки болотистой низиной, в настоящее время представленной слоем торфа значительной мощности. Нужно думать, что противоречивые сведения арабов о местоположении булгарской столицы объясняются тем, что многие купцы принимали за столицу место Ага-Базар у устья реки Меленки, где, по преданию, было торжище древних булгар, где археологические исследования открыли поселение Булгара татарской эпохи. Культурный слой памятника, мощностью до 1 метра, на значительном протяжении содержит обломки керамики, в частности татарской, обломки кирпичей и куски алебастрового раствора, что дает основание полагать на этом месте значительный поселок. Ибн-Фадлан отмечает, что руссы располагались по реке, где у них была священная роща. Может быть Ага-Базар и является местом стоянки руссов.

Одним из вопросов, получившим разрешение в последние годы, является вопрос о городе Булгаре раннего периода. Большинство находок, происходящих с этого памятника, относится ко времени XIII—XIV века. Последние исследования показали, что первоначальный Булгар, как видно, был небольшим городом. Этот вывод подтверждается сообщениями арабских путешественников. Авторы X века Эль-Балхи и Ибн-Хаукаль отмечают: «Булгар маленький город, не занимающий большого пространства... Куяба (Киев) больше Булгара». Сравнение с Киевом эпохи Владимира свидетельствует о крайне небольшом размере первоначального Булгара. Исторические и археологические данные позволяют утверждать, что территория городища, окруженная дошедшими до нашего времени валами, относится к монгольскому времени — к половине XIV века — к эпохе вторичного расцвета города.

Не меньшее значение имел и другой город — Биляр, принадлежащий к числу древнейших городов Волжской Булгарии. Он сыграл большую роль в исторической жизни страны в конце XI — начале XII века, когда на долгое время до монгольского погрома он стал столицей государства.

На территории развалин этого города производились разведочные раскопки и собран большой вещевой материал, но планомерных археологических исследований не было, как не были изучены и архитектурные памятники, существовавшие на поверхности городища ещё в XVIII веке. Город занимал обширную территорию, его валы ограничивали четырёхугольное пространство. Внешний вал, длиной свыше 10 километров, охватывал площадь свыше 6 кв. километров. Ещё в XVIII веке там были видны развалины древних зданий. Об них писали Татищев и Рычков. Все исследования, проведенные до 1919 года, не дали материала для характеристики культурного слоя. Однако, было твердо установлено, что городище в основном принадлежит к домонгольской эпохе.

Третий город — Сувар, получивший высокую оценку арабских путешественников, был подвергнут раскопкам только за последние годы. Он дал материал, подтвердивший сведения арабов и русских летописей. Сувар был вторым по экономическому значению городом волжских булгар.

Четвертое место занимал Ошель, отмеченный выше. Раскопки, проведенные в разных местах, достаточно ясно показывают, что в отношении культурного уровня Булгары не были ровны. Первое место занимал центр царства, окраины давали несколько иную картину.

Выше было отмечено, что основой экономики булгар было земледелие. Сравнивая их земледельческие орудия с орудиями соседних областей, нетрудно видеть, что в области земледельческой техники булгары стояли на одном из первых мест. Их тяжелый плуг с массивным ральником и ножем несомненно яркий показатель их высокой культуры.

Значительно больше создали булгары в области городской культуры, в частности ремесла.

Археологический материал позволяет утверждать, что с X века началась сильная дифференциация ремесла. Усложнение кузнечного производства повело к разделению его на ряд отраслей, на добычу и выплавку руды, на черных кузнецов, занимавшихся изготовлением лемехов, топоров, копий и других грубых изделий, на оружейников, которые с самого начала обслуживали потребности сложившейся феодальной верхушки. Дифференцировано было и ювелирное дело. Золотые и серебряные вещи высокой техники встречаются начиная с X века. К XII веку относится ряд кладов, найденных на территории Булгара, Биляра и города Куйбышева (татарского), представляющих шедевры ювелирной техники. (Рис. 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33). Надпись на одной могильной плите: «Золотых дел мастер Шагит-Улла» только подтверждает выводы о дифференциации ювелирного дела. Особую группу составляют строители, о деятельности которых свидетельствуют письменные и вещественные памятники. Ибн-Фадлан пишет: Когда письмо Альмаса-Ибн-Шальки-Балтавара, царя славян прибыло к повелителю правоверных аль-Муктадиру, в котором он просит халифа, чтобы он послал ему такого мужа, который обучил бы его вере, наставил бы его в законах ислама, построил бы ему мечеть и поставил бы ему кафедру для утверждения на ней пропаганды во всей стране и во всех областях его государства. Просит он также о сооружении крепости, в которой он бы защищался от царей противников» то на все на это халиф согласился».

Этот текст содержит просьбу прислать мастеров-строителей, и они были присланы. К сожалению, все архитектурные остатки города Булгара относятся к золотоордынскому периоду. Из домонгольских известны только отдельные фрагменты на территории городища Булгар, суварская постройка, да полуразрушенная башня Чортова городища на Каме. Это квадратное сооружение, укрепленное по углам круглыми башнями, из которых в настоящее время уцелела только одна. Башня в диаметре около 4—5 метров, сложена из больших неотделанных камней, скрепленных цементом, с забутовкой внутри стен мелким щебнем. Стены скреплены толстыми бревнами, следы которых сохранились до настоящего времени. Подобная техника строительства известна на востоке.

По-видимому, часть построек — дворцы князей, мечети, общественные здания, строились из камня и кирпича, а все рядовые горожане довольствовались деревянными домами, о которых упоминают арабские историки, описывая Булгар и Сувар. При исследовании Билярска и городищ около него, в районе Биляровки и Арбузова, было открыто поле, где найдены куски известняка и песчаника со следами обработки. Камено-тесное дело достигало высокой ступени развития, хотя, по-видимому, и не получило широкого распространения. Исторические известия сообщают, что из Булгар привозили материал во Владимиро-Суздальское княжество для постройки каменных церквей. Татищев указывает, что Юрьевский собор построен булгарскими мастерами. Интересно, что среди бронзовых пластинок, украшенных звериным орнаментом, происходящих с булгарского городища, есть одна, представляющая какое-то полусказочное животное с разинутой пастью и с расцветшим хвостом, заброшенным на спину. Того же типа звери украшают стены Юрьевского собора. Мастер ли Булгарии, согласно его вкуса декорировал стены собора, или эта декоративность пришла в Суздальскую Русь из того же источника, как и к булгарам, — решить сейчас трудно, да этот вопрос в данном случае не имеет значения.

Широко было развито строительство и кирпичных зданий. Здесь также ведущую роль сыграли восточные мастера. Постройки, открытые в Суваре и Биляре, выстроены из квадратного кирпича. Причем система кладки и устройство фундамента типично среднеазиатские.

В числе ремесленников были и гончары, хотя во все время истории волжских булгар продолжала существовать и лепка посуды вручную. Большинство гончарной посуды сделано на ручном круге. В XII веке появился ножной круг и закрытый горн, позволившие получать посуду высокого качества. В керамическом производстве, в его орнаментации сильно чувствуется влияние Средней Азии, откуда в числе других вещей шла и посуда. (Рис. 34, 35, 36, 37, 38). Из других мастеров отдифференцировались резчики по камню, по кости, работы широко развитые в домонгольскую эпоху. В числе булгарских ремесленников мы видим даже портных. Выделились плотники, труд которых был нужен при постройке укреплений, княжеских замков и более пышных жилищ. Однако было бы ошибкой равнять все ремесла в их степени развития. Широко были развиты отрасли обработки металла, дерева, кости, но значительно меньше — каменотесное и гончарное. Продукция золотых дел мастеров, несомненно, имела ограниченное распространение. Характер всего материала и количество находимых драгоценных вещей говорят об этом. Портные, о которых упоминает Ибн-Фадлан, по-видимому, обслуживали только высшие круги общества. Несколько железных ножниц, да костяных игольников — слишком небольшой материал, чтобы на основе его судить о характере этого производства.

Хорошо датируемый ремесленный материал, наблюдаемый по вещам, говорит о X веке, как о начале ремесленной дифференциации. На тот же век падает ещё одно крупное событие — заключение договора с халифатом, событие, о котором говорит Ибн-Фадлан. Выше было указано, что арабы прислали мастеров-строителей. Раскопки билярского и суварского городищ подтверждают это. Кем, как не приезжими мастерами могло быть выстроено здание техническими приемами, применяемыми в Средней Азии из кирпичей среднеазиатского типа.

В своем замечательном сочинении Ибн-Фадлан отмечает: «Я зашел с портным царя, который был из Багдада, в мою палатку, чтобы побеседовать, и мы остались и беседовали около получаса, ожидая призыва к ночной молитве». В этом кратком отрывке прямо указывается, что портной был из Багдада, причем по содержанию разговора видно, что портной находился в Булгаре еще до приезда посольства. А если это так, то очевидно, что ремесленники с востока приезжали в Булгар раньше. Эти приезжие мастера обслуживали интересы главным образом феодальной верхушки. Это не означает, что не было своих ремесленников. Ремесло, как выше отмечено, отдифференцировалось с X века и не под влиянием востока, а в связи с развитием Булгарского государства. Кузнецы, оружейники, кольчужники (кольчужное дело в степях Причерноморья и Поволжья имеет большую давность — с римской эпохи, и нет основания считать эту отрасль заимствованной с востока), местные ювелиры, гончары, плитники — все эти ремесла возникли самостоятельно из потребности феодальной верхушки были значительно больше возможностей местной ремесленной техники. Драгоценные вещи с востока шли в Поволжье и дальше на север в продолжении всей предшествующей эпохи. Булгарские князья, естественно, захотели у себя создать восточную роскошь. В Поволжье пригласили в частности мастеров для постройки княжеских дворцов. Приехавшие мастера привезли с собой свои приемы и вкусы. Совершенно естественно, что все это воспринималось местными ремесленниками, и роскошь востока входила в быт феодалов и горожан, создавая резкое различие между городской к деревенской культурой. Культура города не была однохарактерна. Раскопки показывают и там сильную имущественную дифференциацию. Сведения арабских путешественников говорят, что основной ярмаркой был город Булгар. Так его характеризуют Ибн-Хаукаль и Эль Балхи. Археологический материал целиком подтверждает сведения арабов. Булгар дает большое количество ремесленного материала местного производства и привозных вещей, точно так же, как и город Биляр. К сожалению, совершенно неизвестным остается Ошель, так же как и Кернек, который не может быть характеризован так полно, как на это можно рассчитывать после произведённых там раскопок. Города Булгар и Биляр являлись не только местными центрами, но и крупными транзитными пунктами. Beщи булгарского производства известны на Чепце, на Верхней Каме, на Вычегде. Булгары всю торговлю с севером держали в своих руках, не пуская туда арабов. Захватив торговую монополию в свои руки, они выдумывали всякие небылицы про жестокость северных народов. «Что же касается Арты, то никто туда не ходит, ибо жители убивают всякого чужестранца, путешествующего по их стране. Только что они спускаются по воде и торгуют, но никому не рассказывают о своих делах и не допускают никого провожать их». Эта выдумка рассчитана на запугивание восточных купцов.

Постоянные военные столкновения русских с булгарами, начиная с XI века, продолжавшиеся вплоть до монгольского нашествия, а позднее закончившиеся взятием Казани, есть, по существу говоря, не только борьба за феодальное господство, но и, борьба с торговой монополией булгар. Чтобы осуществлять монополию, нужно было иметь развитую торговую систему и развитое ремесленное производство. Булгары, покупая у своих северных соседей пушкину, продавали им по большей части производимые ими у себя предметы костюма и украшения, специально изготовляемые по типам, принятым на этих рынках.

Для выяснения организации ремесленников у нас нет достаточного материала. Отсутствуют, прежде всего, письменные документы, а на основании одного археологического материала этот вопрос разрешить нельзя. Изучая коллекции основных городских центров, приходится сделать печальный вывод. Этот вывод не даёт оснований судить о планировке города, и мы только условно знаем, что в городе существовали ремесленные кварталы, о которых можно предполагать на основе изучения подъемного материала. По-видимому, ремесленники Булгарского царства селились по кварталам, — картина обычная для средневековых городов Европы. Это одно уже указывает на существование каких-то организаций ремесленников. Это же и подтверждается анализом археологического материала.

Все исследователи, работавшие над булгарскими коллекциями, датируют массовый материал суммарно — булгаро-татарской эпохой, не деля на более дробные этапы. Причина этого лежит в трудности датировки, которая объясняется не только тем, что городища плохо изучены с точки зрения стратиграфии, но еще и тем, что на протяжении большого отрезка времени некоторые типы вещей почти совсем не меняются. Здесь в известной мере можно говорить о застойности, неподвижности техники, однообразии технических приемов, форм и т. д., а это даёт утверждать о существовании каких-то ремесленных организаций, нормирующих производство. Такое впечатление получается при просмотре костяных вещей или бронзовых замков булгарских ремесленников. Вещи, вышедшие не из литейной формы, а вырезанные рукой мастера, похожи по форме, размерам орнаменту так, что иногда кажется, что видел одну и ту же вещь. Это сходство идет гораздо дальше, чем сходство типа. Оно говорит о том, что в своей повседневной работе мастер был стеснен какими-то условиями влоть до мельчайших технических приёмов, даже до характера орнамента, а это косвенно говорит о наличии ремесленных организаций. Исходя из датировки вещей, возникновение этих организаций нужно отнести еще к домонгольскому периоду. Вместе с такой высокой организацией ремесла встречаются разделы производства, где еще нет окончательной дифференциации, как например, в гончарном деле, где наряду с ремесленной посудой встречается лепная, сделанная домашними средствами. Такое неравномерное развитие различных ремёсел — картина довольно обычная для ранних феодальных городов, когда в пределах одного и того же города, одни ремесла принимают цеховую организацию ранее, чем другие, иногда на протяжении нескольких столетий, и в этом отношении булгарские города не представляют исключения из общего правила.

Некоторые вещи дают весьма интересный материал к характеристике нравов ремесленников. В кладе, найденном в Биляре в 1882 году, было два перстня, украшенных сердоликами. При исследовании оказалось, что в одном из них с целью увеличить вес золотой оправы, под сердолик был положен кусочек свинца весом в 24 доли. В другом с той же целью было подложено какое-то вещество, обнаруженное уже в разложившемся виде. Такого же характера наблюдения сделаны над золотым височным кольцом из Сувара, у которого внутренний стержень оказался медным. Эти факты свидетельствуют о наличии подделок в ремесленной практике булгар.

Многие исследователи, реконструируя булгарские города, обычно представляют их исключительно как центр торговли и промышленности, видя в этом их специфику. Однако, раскопки Биляра, где были найдены зерна проса, Сувара, где было открыто большое число зерновых ям, говорит о том, что жители булгарских городов, подобно другим горожанам Европы, занимались сельским хозяйством в качестве подспорья, имея скот, огороды, а может быть и небольшие участки поля.

Знакомясь с культурой волжских булгар, нельзя пройти мимо связи с древней Русью. Из всех племен средней и северной части Восточной Европы русские больше других были заинтересованы в связях с булгарами, получении восточных товаров, которые в подавляющем большинстве составляли предметы роскоши. Русские с самого начала были наиболее частыми посетителями булгарского торжища, куда они приводили рабов и привозили произведения своей культуры. Об их многочисленности можно судить по описанию путешествия Ибн-Фадлана. «Я видел руссов», — пишет автор, — «когда они прибыли по своим торговым делам и расположились на реке Итиль».

Булгары были заинтересованы в торговле с руссами. Это определило их желание установить более тесные сношения. Только этим и объясняется их вмешательство в религиозные дела русских, когда в 986 году булгары отправили к киевскому князю Владимиру посольство для пропаганды мусульманства. Касаясь этого вопроса, летописец отмечает: «Приидоша Болгаре веры Бохъмичи глаголюще: яко ты князь мудр и смыслен и не веси закона; да веруй в закон наш и поклонися Бохъмиту»⁴⁰.

Фрэн⁴¹ считал, что для булгар должно было иметь важное значение обращение сильных соседей к своей вере и привлечение их этой общей связью к своим ближайшим интересам. Это различие в религиозных верованиях несомненно способствовало культурному разобщению этих народов и затруднило процесс их политического объединения. Этот факт весьма любопытен. Неудача, постигшая булгар в этом предприятии, не остановила их. В 1006 году они заключили с Владимиром торговый договор, по которому с рядом ограничений им разрешалось вести торговлю в русских городах; по этому же договору русские купцы могли «в Болгары» с торгом ездить без опасения. Особенно близкая связь установилась у булгар с Владимиро-Суздальской Русью. Татищев в своих материалах отмечает, что Юрий при постройке городов созывал людей из различных областей, давая ряд льгот. В числе других туда приходили и булгары. Это сообщение имеет подтверждение в Ипатьевской летописи, где при описании убийства князя Андрея говорится: «...и Болгаре, и Жидове и вся погань, и те болма плачут по тобе»⁴². Нельзя не отметить еще один факт о котором говорит Тверская летопись, но который не находит подтверждения в других летописных сводах. Это свидетельство о жене князя^- Андрея, болгарке родом. Тверской летописец, касаясь убийства Андрея Боголюбского, пишет: «Убиен бысть от своих бояр, от Кучковичев по наущению своея ему княгини, бе бо болгарка родом и дрьжше к нему злую мысль не про едино зло, но и просто иже князь великий много воева с ним болгарскую землю, и сына посыла и много зла учини болгарам»⁴³. Наконец, напомню свидетельство Татищева о болгарских зодчих — строителях Юрьевского собора. Все эти мирные отношения содействовали культурному сближению обоих государств. Нельзя также оставить в стороне и бесконечную цепь военных столкновений. Пленное население, угоняемое в рабство, приносило с собой культурные навыки. Русский летописец, описывая осаду и разгром Ошеля в 1220 году, отмечает угон булгар в плен. Булгары во время своих нападений также могли угонять русских в рабство, используя их на разных работах. Все это неизбежно привело к появлению в булгарской культуре черт, свойственных русской культуре, а в русской — булгарских. Эти причины и объясняют, почему культура волжских булгар помимо основных элементов культуры сармато-аланского, местного чудского, насыщена в сильной степени и русскими. Просматривая археологические коллекции, нетрудно убедиться в присутствии в булгарских комплексах русских вещей. Прекрасную иллюстрацию этому дают клады, найденные близ городища Великие Болгары. Русские вещи попали в различные пункты Булгарии, благодаря тесным культурным связям, и оказали влияние на сложение булгарской культуры. Просматривая археологический материал, нетрудно убедиться, что булгарское ювелирное искусство создалось в значительной мере под воздействием древней Руси. Известные булгарские клады ювелирных вещей по технике приготовления и отделке, а в ряде случаев и орнаментике, близки русским материалам. Здесь мы можем установить общность технических приемов изготовления: ковки, литья и сканной техники, хотя основные типы булгарских украшений своеобразны и отличаются от русских. Нельзя не отметить, что сармато-булгарские племена уже в период своего появления в Среднем Поволжье были в значительной мере славянизированы, о чем можно судить по общности некоторых черт, свойственных булгарской культуре и антской. Этот славянский элемент чувствовали и арабы, о чем можно полагать по той племенной путанице, которую мы наблюдаем в их изложении. Недаром Ибн-Фадлан именует булгарского царя царем славян.

Немалое значение в определении уровня культуры народа имеет архитектура. Знакомясь с отдельными замечаниями восточных писателей, весьма отрывочно характеризующими жилища булгар, мы встречаем упоминание землянок с крышами, напоминающими кровли христианских храмов, где жители проводят зиму, и деревянных домов. Археологические исследования позволяют проследить этот тип жилища довольно рано. При раскопках селища у городища Ош-Панда Саратовской области, на его территории были открыты землянки, или вернее полуземлянки, едва углубленные в почву. Они представляют из себя круглые в плане углубления, с плоским полом, глубиной 10 — 30 см, диаметром 8—9 метров, обложенные камнем дикарем на высоту 50—60 см. Внутри у стен шли нары. У южной стены недалеко от входа помещался очаг. Вход находился с юго-восточной стороны землянки, в центре помещался столб, поддерживающий перекрытие. Этот материал позволяет реконструировать раскопанное жилище. Это круглое в плане сооружение с невысокими стенами, обложенными камнями, с конической крышей, поддерживаемой центральным столбом. Эти землянки датируются V—VI веком н. э., и подобные им существовали ещё в X веке. Наблюдавшие их арабы имели возможность сравнивать их кровли с покрытием куполов христианских храмов Закавказья. Наряду с круглыми полуземлянками встречаются прямоугольные, аналогичные открытым на Городецком городище⁴⁴. От этих последних землянок и произошли деревянные дома-срубы, открытые при исследовании Сувара⁴⁵. Эти дома почти квадратной формы, с деревянным полом, подпольем, с ямами для хранения зерна, имели глинобитную печь близ одной из стен. (Рис. 39). Покрытия дома выяснить не удалось, но, по-видимому, здесь была двускатная крыша, характерная для этой полосы. Близок ему по типу глинобитный дом со стенами, плетеными и обмазанными с обоих сторон глиной. Об этих постройках сообщают арабские путешественники. Аль-Мукадесси отметил: «Строения там из дерева и камыша». Аналогичные упоминания найдем мы у Эль-Балхи и Ибн-Хаукаля. Таковы простые дома горожан. В деревне в эту эпоху, по-видимому, еще сохранялись землянки. С X века булгарская знать начинает создавать более монументальные постройки, которые первоначально повторяют рядовые дома горожан.

Таким богатым домом является здание, открытое в центре Суварского городища. Оно представляет собой фундамент и цокольную часть здания с полом, подпольным отоплением, частью двора и построек. Здание, по-видимому, двухэтажное, в форме прямоугольника, с несколькими кубическими пристройками, существовало в продолжение весьма долгого времени и неоднократно перестраивалось. Наиболее простой частью является древнейшая. Она представляет квадратную в плане постройку с небольшой башней с западной стороны. Главный фасад этого здания оживлялся двумя пилонами, от которых остались основания. (Рис. 40). Дом окружал двор, вымощенный плитами и огражденный кирпичной оградой. Пол дома был несколько приподнят над уровнем двора, и под ним проходили дымоходы отопления. (Рис. 41). Здание позволяет заключить о принесении в Булгарию новых строительных приемов, введения нового материала, неизвестного раньше. Однако, тип постройки оставался тем же, напоминающим деревянные дома горожан. К этому же времени относится еще одна постройка, стоящая особняком, — цитадель Елабужского Чортова городища. Первое серьезное обследование ее принадлежит капитану Рычкову, из числа последующих исследователей уже Эрдман застал в развалинах то, что Рычков мог наблюдать в хорошем состоянии. В конце 1855 года художник Шишкин составил план Елабужского городища и каменной крепости.

Судя по плану, крепость представляла четыреугольник, близкий к квадрату — 21x19 метров, с 4 круглыми башнями по углам и 4 полубашнями в середине каждой стены. Крепость уже более 100 лет лежит в развалинах. В 70-х годах одна уцелевшая башня была реставрирована, правда, без соблюдения каких-либо археологических требований.

Общий культурный уровень Булгарского царства позволяет говорить о значительной дифференциации в области строительного дела. Булгария знала строителей по дереву и белокаменщиков. Постройка же кирпичных зданий обычно разделялась на два этапа. Первоначально одни мастера возводили здание вчерне, а затем другие отделывали его начисто, облицовывая поверхность кирпичами. Распространение ислама повело к появлению мечети, минаретов и дюрбэ — мест погребения знатных мусульман. Первые представлены — четыреугольником города Булгар и Черной Палатой, вторые — большим и малым минаретом и третьи — ханской усыпальницей, монастырским погребом и церковью св. Николая.

Развитие городской жизни обусловило создание общественных сооружений, какими были бани, Белая и Красная Палаты и караван-сараи, о которых пишут арабские путешественники.

К сожалению, все культовые и общественные здания относятся к Золотоордынской эпохе. Правда, надо полагать, что и в домонгольский период в городах были мечети, о которых упоминают арабские путешественники, и бани, игравшие огромную роль в общественной жизни мусульманского востока. Там бани также необходимы, как мечеть, и играют в жизни не меньшую роль. В бани ходят не только для того, чтобы вымыться, но и для ритуальных омовений. В банях собираются и проводят иногда целые дни, делясь различными новостями и заключая сделки. Для женщин баня была единственным местом, где они могли встречаться и без помехи проводить время. Они часто нанимали баню на целый день, устраивали небольшие пирушки, проводили время в танцах, песнях и разговорах. Поэтому, не случайно, баня, как место действия, нашла отражение в искусстве. Она упоминается в «1001 ночи», в поэме Руставели, персидской поэме XI века Вис и Рамин и во многих других произведениях. Бани изображали на книжных миниатюрах, в качестве примера можно привести иллюстрации к предисловию к «Шах-Намэ», где дважды изображен Фердоуси в бане. Общественный характер бани, как многие стороны ее устройства, были заимствованы востоком из Византии, которая восприняла их из Рима, где бани служили местом отдыха, собраний, бесед, выступлений ораторов и политических деятелей. По сравнению с иранскими или турецкими банями, булгарские являются довольно скромными зданиями, выделяющимися только на фоне деревянных домов города.

Сохранившиеся здания Поволжья показывают большую простоту архитектуры. В основу плана положен квадрат. В этой архитектуре мы видим простые замкнутые объёмы с резко выраженным стремлением к геометрически правильным фигурам. Гладь стен, оживляемых небольшими орнаментальными мотивами, вроде неглубоких ниш или оформлений наличников, подчеркивала простоту архитектуры.

Изучение кирпичных зданий домонгольского периода показывает полную аналогию булгарских построек со среднеазиатскими. Это определенно прослеживается в технических приёмах и материале. В ту же эпоху в Поволжье начали строить здания из камня. Последний, в качестве строительного материала, был широко распространен в Закавказье. Во второй половине XI века армяне в большом числе выселились в Восточную Европу; часть их попала в Крым, по-видимому, в ту же эпоху они появились и в Булгарах. Наиболее ранним памятником присутствия армян в Булгаре является могильная плита 1121 года, обнаруженная у Греческой Палаты за пределами городища. Армяне и могли принести свои культурные навыки в далекую Булгарию, как и занести влияние сельджукского искусства, получившего распространение в Армении.

Планировка городов Поволжья была близка мусульманскому востоку, где в центре помешался дворец правителя, соборная мечеть и учреждения, а кругом располагались кварталы. Это мы видим в Булгаре, разделенном на кварталы, принадлежащие знати, ремесленникам и торговцам. Иноземцы селились за чертой города. Разные кварталы представляли не одну и ту же картину. Кварталы княжеской знати, с дворцами, вымощенными каменными плитами улицами, с бассейнами водопровода, представляли красивую картину, резко отличаясь от скученных, густо застроенных деревянными домами, районов ремесленников.

Известное значение в деле культурного развития населения Булгарского царства сыграло распространение ислама, с которым надо связать в первую очередь появление письменности, а затем и тесные культурные связи с передовыми государствами того времени, в частности — арабским халифатом.

Ислам впервые стал известен еще до 922 года. Во всяком случае царь Альмас ещё до приезда посольства халифа Муктадира был мусульманином, и в Булгаре проживало мусульманское духовенство. Однако, ислам не получил еще большого распространения. Ибн-Фадлан отмечает, что посольство было выслано просьбой царя Альмаса прислать ему такого мужа, который бы обучил вере, поставил бы ему кафедру для утверждения на ней пропаганды по всей его стране и во всех областях его государства. Что же заставило царя Альмаса заботиться о дальнейшем распространении ислама. Этого нельзя объяснить одними политическими причинами, одним желанием заручиться более крепкой поддержкой единоверного халифата. Для этого, пожалуй, достаточно было бы принятия ислама верхними слоями общества. Какие-то внутренние причины заставили его заботиться об укреплении новой религии. По-видимому, классовая борьба, о которой до нас не дошли сведения, здесь, как и в других местах, заставила прибегнуть к помощи религии. Наиболее подходящей системой было единобожие, а окончательный выбор был продиктован интересами торговли и политическими соображениями. Эта новая религия, отвечавшая новому социальному строю, феодальным отношениям, отношениям господства и подчинения, в тех исторических условиях, сыграла положительную роль.

До времени сложения Булгарского государства Среднее Поволжье в области военной техники не принадлежало к числу предовых областей. Здесь мы встречаем военные отряды племенных союзов, защищавших свою территорию от набегов соседей. Среди них на первом месте были конные сармато-аланские дружины, во многом воспринявшие военную тактику скифской конницы. Военное дело местных оседлых племён, оставивших нам городища рогожной керамики и памятники Пьяноборской культуры, несколько уступало своим соседям-кочевникам.

В период III—I вв. до н. э. вооружение составляли бронзовые, костяные и железные стрелы и копья. Типы стрел, обычные для этого времени — бронзовые трехгранные, костяные четырех и трехгранные, железные — плоские, овальные и ромбоидальные. Довольно редким оружием являлся меч; от этого времени дошел только один, найденный на реке Висимке на Урале.

Существенно изменился характер вооружения в первые века нашей эры. Вышли из употребления бронзовые стрелы и короткие мечи сарматского типа. В большом числе стали применяться трехлопастные железные и появились плоские жаловидные римские стрелы. Другие типы железных и костяных стрел продолжали существовать с предшествующей эпохи. Редким оружием продолжали оставаться мечи. Для I — II в. н. э. характерны длинные мечи с прямым перекрестьем и серповидным навершьем. К немного более позднему времени III—IV в. принадлежат длинные, узкие обоюдоострые мечи без перекрестья и навершья, с узким штырем для рукоятки.

Приход в Нижнее Поволжье кочевых булгарских дружин не внес ничего существенно нового в военную организацию местных племен. По-видимому, основным оружием этих дружин были лук и стрелы, которыми они осыпали врага издалека; оружием близкого боя были копье, топор и меч. Так продолжалось до X века.

Для последующего времени характерными остаются конные дружины, весьма напоминающие военные отряды предшествующей эпохи. Однако, многое изменилось в их организации. Дружинники находились уже на службе у своего князя и по его приказу выступали в походы. Тактика осталась, по-видимому, прежней. У восточных писателей имеется несколько кратких заметок, позволяющих судить о военной организации булгар. Дополняет эти данные и археология.

Автор X века Ибн-Даста отмечает: «Булгары ездят верхом, имеют кольчугу и полное вооружение». То же сообщает и Ибн-Фадлан.

В русских летописях при описании военных действий в ряде случаев упоминаются булгарские дружины.

Археологический материал подтверждает письменные источники. В 90-х гг. прошлого столетия близ селения Балымер, П. А. Пономаревым и Н. П. Лихачевым был исследован курган с трупосожжением. Там были найдены обломки горшка с плоским дном, меч с бляхами от пояса, кресало и бронзовые зажимы. Большой интерес представляет меч, искривленный и сильно изогнутый (Рис. 42). Штукенберг А. А. полагал, что деформация его объясняется высокой температурой, развивающейся при трупосожжении. Найденный меч, длиной около 90 см, принадлежит к числу мечей франкского типа, широко распространенных в средневековой Европе. Из области Волжской Булгарии таких мечей известно 8 экземпляров. Это процент довольно большой по сравнению с соседними областями. Данные мечи представляли вооружение тяжелого кавалериста. Помимо франкских мечей в Поволжье был распространен тип однолезвийного палаша, известного с IV в. н.э.

К числу дорогого орудия относятся боевые железные топоры, покрытые инкрустированным растительным орнаментом. (Рис. 43). Эти топоры, по-видимому, и есть те секиры, о которых упоминал Ибн-Фадлан. Довольно много бронзовых шестоперов круглой или грушевидной формы, с поверхностью, покрытой шипами. Оборонительным вооружением служил шлем типа, широко распространенного в Европе и известного в наших южных степях. Тело защищала кольчуга. Их фрагменты были найдены при раскопках всех крупных городов Булгарского царства. Эта часть вооружения производилась, по-видимому, на месте. Таково вооружение булгарской дружины.

Знакомясь с военной историей булгар нетрудно убедиться, что булгарская дружина была слабее соседней — русской и, несмотря на то, что хотя булгарам были известны приёмы постройки крепостей, отвечающих всем требованиям военной техники этого времени, защищали они свои города далеко не блестяще. Это последнее обстоятельство объясняется тем, что еще в X в. н. э. у булгар сохранились многие пережитки кочевого быта.

Для изучения тактических приемов булгар восточные писатели почти ничего не дают. В их заметках не сохранилось ни одного описания битвы. Зато значительно больше содержат русские летописи. Просматривая последние, сразу убеждаешься в военном превосходстве русских. Почти все столкновения заканчивались разгромом булгарских городов или поражением их войск.

Для сравнения войск булгар и русских необходимо выяснить, что представляла из себя русская рать того времени. Их вооружение весьма близко булгарскому. Они так же, как и булгары, в качестве наступательного оружия имели мечи франкского типа, которыми можно было колоть и рубить. Обязательной частью был боевой топор, лук, стрелы и копья. Дружинника защищал шлем, кольчуга и щит. В походах и боях дружину сопровождало крестьянское ополчение, вооруженное копьем, луком со стрелами и рабочим топором. Обычным боевым порядком у русских было трехчастное деление войска. Середину занимал полк большой и фланги — полки правой и левой руки. Иногда выделялся и особый засадный полк. Русские сражались обычно в глубоких колоннах.

Булгарам пришлось иметь дело с противником опытным и смелым, выработавшим свои тактические приемы.

Для их характеристики большой интерес представляет сообщение летописца о походе булгар 1107 года. «Того же лета чудо сотвори Бог и святая Богородица в Суждальстей земли. Приидоша Болгары ратию на Суждаль и обступиша град и много зла сотвориша, воююще села и погосты и убивающе многих от христиан. Сущии же людие во граде, не могуще противу их стати, не сущу князю у них, на молитву к Богу обратишася и ко Пречистей Его Богоматери, покаянием и слезами, и затворишася во граде, и всемилостивый Бог, услыша молитву их и покаяние... ослепи... вся ратная Болгары; и тако изшедше из града, всех избиша»⁴⁶.

Другое сообщение о походе булгар относится к 1219 году. «В лето 6527 приидоша Болгаре на Устюг, и взяша и лестию, а потом идоша ко Унжи, и Унжне отбишася от них».

Два раза булгары брали русские города, на второй раз применив хитрость. Тактика булгар была рассчитана, по-видимому, на внезапность удара. Вести правильную осаду они не умели, как не вели её и их соседи русские. Подойдя к городу, они его окружали, «обступиша град», и пытались взять измором, выжигая одновременно окружающие деревни и села. Удар 1107 года был неожиданным для русских, иначе окружающее город население или спряталось бы за стены, или же ушло в леса. Свидетельство летописца говорит об обратном: «Воююще села и погосты и убивающе многих от христиан». Суздальцы сумели отсидеться.

В приведенном выше описании ни слова не сказано ни о приступах, ни о правильной осаде, — подробности, часто приводимые летописцем. Наступательная тактика рассчитывалась на внезапность, неожиданность. Таким путем были взяты Муром и Устюг.

Русская летопись много раз сообщает о разгроме булгарских городов. Довольно обычным является такой конец похода русских князей: «....и избиша множество Измаильтян, а князь их едва утече с малой дружиною; они же шедше взяша славный град их Бряхимов на Каме, а друзии гради их пожгоша». Или аналогичный финал похода 1172 года, когда «и въехаша в поганыя без вести, взяша сел шесть, семое город, мужи исекоша, а жены и дети поимоша...» Нужно признать, что археологические данные и русская летопись высоко характеризуют укрепления булгар. В этом отношении особенно показательно подробное описание Никоновской летописью похода 1220 года на город Ошель и 1183 на Биляр. О первом походе летописец говорит: «В лето 6728 Князь великий Юрий Всеволодичь посла брата своего Святослава на безбожныя Блъгары, и с ним посла плъки своя, а воеводство приказа Еремею Глебовичу. А Ярослав посла своя полкы из Переяславля, а Василько Константиновичъ повеле Юрьи послати своя полкы: он же из Ростова полк посла, а другой со Уст-юга на върх Камы; посла же и к Муромскым князем, веля им послати сыны своя, и посла Давыд сына своего Святослава, а Юрьи Ольга. И сняшася вси на Волзе, на усть Оки, в насадех и в лодиях, и оттоле поидоша вниз; и бывшим им на Исадех противу Ошлю и выидоша на берег. Изряди же Святослав полкы своя: Ростовский по правой руце, а Переяславьской по левой, а сам ста с Муромскими князи посреди, а ин полк остави у лодей. Сами же поидоша от берега к лесу, и прошедшим им лес, выидоша на поля ко граду, и усретоша их Болгаре со князем своим на конех и поставиша полк на поли: Святослав же поиде к ним вборзе, они же, постоявше мало, пустиша по стреле в наши и возмятшеся побегоша ко граду».

Из этого описания отчетливо видим порядок движения русских, спустившихся по реке. Все силы были разделены: центр и два фланговых полка. Один полк был оставлен для прикрытия коммуникаций и основной базы. Булгары встретили противника в полном строю и, пустив стрелы по наступающему врагу, отступили в город, не приняв боя в открытом поле. Это был налёт, по-видимому, легкой конницы, долженствующей разбить, нарушить боевой порядок русской рати. Дальнейшие события летопись описывает так: ....бе же острог утвержден около града крепок тын дубов, а затем два оплота и межи има вал ссыпан, и по тому валу рыщуще из заткания бияхуся. Князь же Святослав пришед ко городу и наряди люди вперед со огнем и с секирами, а за ними стрельцы и копейники и приступи ко граду, и бысть брань межи има крепка зело, и подсекоша тын, и разсекоша оплоты и зажгоша их, а они побегоша в город; он же гониша их секуще до города, потом же приступиша ко граду отовсюду и зажгоша его и бысти дым силен зело и потяну ветр с града на полкы Святославли и не бе видети человека в дыме и не могуще тръпети дыма и зноя, паче их безводна и отступиша от града, и седоша опочивати от многого труда. Рече же Святослав: пойдем с поветреа со другую страну града. И пришедше, сташа противу вратам града: и рече им князь: брагие и дружино, сего дня двое предлежит или добро или зло, да потягнем борже; и потече сам князь преди всех ко граду. Видевше же его вои устремишася ко граду борже, и посекоша тын и оплоты и с ту строну и зажгоша, а болгары побегоша в город: сии же почнаху их секуще, а потом зажгоша град отвсюду, и объят град огнь отвсюду и бысть буря велиа и страшно бысть видети и бысть во граде вопль велий зело. Князь же Болгарьский выбежи инеми вороты и утече на конех в мале дружине». Так окончилась защита Ошеля, бывшего центром племени Эсегел, центром западной области, куда входила современная Чувашия. Картина, которую нарисовал летописец, дает полное представление о событии. Неожиданный приход русских войск, булгары запираются за первой линией укрепления, затем штурмуют, берут укрепление и гонят булгар ко граду, штурмуют город, поджигают стены, обходят город с другой подветренной стороны, снова штурм. Князь с дружиной бежит прочь. Город пал. Отступив с поля боя, булгары не могли удержать ни первого оплота, ни городских стен и бросили город. Когда в других городах узнали о разгроме Ошеля, собрались дружины и ополчения. «Слышавше же Болгары в Великом Граде и во иных градех, яко и город их Ошель взят, и... собрашася вси со князьми своими... овии на коних, друзии пеши; и приидоша на брег». Болгары не решились дать сражения и, не отбив попавших в плен, вернулись обратно. Точно так же удачно действовал и второй отряд русских. «И ту приидоша к нему Боислав Добрынич и Ростовцы, Устюжане со множеством полона и с корыстию великой: те бо отпущени бяху прежь еще в низ идуще воевати по Каме, и взяста по ней много городов, а сел неколико и пожгоша все, а люди изсекоша, а иные во плен поведоша».

Наступление русских для булгар явилось неожиданным. По-видимому, пограничная охрана не была поставлена на должную высоту, так как только после взятия Ошеля собрались булгарские князья для отпора, но и тут не решились вступить в борьбу с сильным противником.

Второе описание, дающее представление о тактике булгар, относится к событию 1183 года. Это событие, зафиксированное в ряде списков, наиболее полно отражено в Воскресенской летописи. «В лето 6691. Князь Великий Всеволод иде на Болгары, а с ним сыновей его Изяслав Глебовичь и Володимер Святославичь и Мстислав Давидовичь и Резаньстии князи Роман, и Игорь и Всеволод, и Володимьр Глебовичи, и Муромский Володимер; и пришед в землю Болгарескую выседе из насада на берег и поиде к Великому городу и постоя пришед под Тукчин-городок два дни, а на третий поидоша к городу. И сторожеве Всеволожи узреша полк в поли, и мнеша Болгарьский полк, и се приехаша от полку того пять человек и удариша челом пред князем Великим Всеволодом, глаголюще: кланяють ти ся, княже, Половци Емякове, пришли есми со князем Болгарьским воевать Болгар; слышахом бо тебе идуща их же воевать. Князь же Великий Всеволод, подумав с братьею и со всей дружиною, води их в роту Половецькую, поем их с собою, поиде к Великому городу и перешед Черемисан, изрядив полки ста со дружиною. А Изяслав Глебович со своими полки взем копие и потче ко оплоту, идеже бяху пешци вышедше из града и учинили себе твердь оплотом; Изяслав же выгнав оплот ко вратам градным, и ту изломи копие свое и удариша и стрелою во сердце прободе броне, и отъиде оттуда еле жив. И несоша его во стан. Болгари же из города из Себекуля и из Челмата поидоша в лодиях а из Торцского на конех к лодиям Всеволожим, Всеволод же оставил бяше у лодии Белозерьский полк пришедше же Болгари близ к лодиям и устремишася на бой, они же Божиею помощию укрепльшеся поидоша противу им; видев же их Болгари, и устрашишаяся побегоша, Белозерцы же со прочими своими вои погониша их секуща я, они же прибегоша к учаном и начаша метатися в них и абие учаны опровергошася с ними, истопе их ту боле тысящи. Всеволод же стоя около города десять дней, и виде брата изнемогающим, а Болгары высылаху к нему с челобитьем, он же смирився с ними поиде ко Исадом и ту на Исадех преставишася Изяслав».

В этом отрывке довольно подробно сообщается о походе русских. Спустившись по Волге, они отправились внутрь страны, оставив у лодок у своей базы для прикрытия Белозерский полк. После двухдневной задержки у Тухчин-городка русские вместе с перешедшим на их сторону булгарским полком и половцами, подошли к Великому городу. Булгары не встретили русских в поле, но при их приближении начали строить оплот — вынесенную вперед оборонительную линию. Русские разрушили оплот и загнали булгар в город, после чего осажденные выслали челобитье. На помощь Великому городу двинулись окрестные булгары. Их отряды на лодках, на конях пошли не к Великому городу, а к месту высадки, где находился Белозерский полк, прикрывавший коммуникации и основную базу русских. Русские отразили удар, рубили булгар, «истопе их ту боле тысящи». Это отмеченное летописью движение булгар показывает их желание разрушить базы русских и нарушить их коммуникации, поставив в тяжелое положение их основные силы, тем самым вынудить их к отступлению.

Отмеченные летописные сведения позволяют сделать вывод, прежде всего, о том, что булгары были слабыми защитниками своих городов. Основным их войском была легкая конница, пехота имела подсобное значение. Конная дружина, как можно судить по делу у Ошеля, выезжала, осыпала противника градом стрел, чем нарушала его боевой порядок. Нападая с фронта, булгары одновременно пытались расстроить коммуникации противника. В этом отношении показательна стычка с Белозерским полком, прикрывавшим базу русских. Тактика, примененная булгарами в столкновениях с русскими, оказалась несостоятельной. Конная и пешая дружины русских встречали налёты булгарской конницы и, сами переходя в атаку, загоняли булгар за стены их городов. Тактика булгар — это в основном тактика кочевников, не привыкших защищать города. Она во многом напоминает скифскую, где кавалерия внезапными налетами и обстрелами приводила в смятение противника, после чего разгром довершала тяжелая конница. Точно также в правилах скифов был разгром коммуникаций противника, на которые опять-таки внезапно нападала легкая конница.

Кочевническая тактика была применена булгарами и при отражении удара татар в 1224 году. Ибн-эль-Асир, рассказывая о движении татар после битвы на Калке, отмечает: «...И направились в Булгар в конце 620 года. Когда жители Булгара услышали о приближении их к ним, они в нескольких местах устроили им засады, выступили против них (татар), встретились с ними и, заманив их до тех пор, пока они зашли за место засад, напали на них с тыла, так что они (татары) остались в середине поля, поял их меч со всех сторон, перебито их множество и «уцелели из них только немногие. Говорят, что их было до четырех тысяч человек». Как видно, против татар-кочевников булгары удачно применили свои тактические приемы, выработанные в степных условиях.

Будучи в прошлом кочевниками и сохранив в своей военной организации тактику, свойственную степнякам, булгары, как выше отмечено, никогда не были мастерами в защите своих городов, но было бы неверно полагать, что крепостное строительство и строительство оборонительных рубежей стояло у них на низком уровне. За свою длительную историю оборона городов у них значительно эволюционировала. Позднее, в момент монгольского нападения, они сумели в продолжение трех лет сдерживать натиск монгол.

В создании оборонительных укреплений основная роль выпадала на местные оседлые племена, входившие в состав царства. Крепостное дело было развито у них достаточно сильно, а кроме того им несомненно помогали приезжие мастера с востока, а может быть и из Руси, о чем можно догадываться, видя большое сходство в укреплениях у тех и других.

Об укреплениях городов мы можем судить и по археологическим материалам и по летописным сведениям, кое что дают и восточные писатели. Наибольший материал был получен археологами.

При исследовании городища Великие Болгары А. С. Башкиров установил присутствие деревянных конструкций в землянном валу, окружающем город. К сожалению, разведочный характер работ не позволил исследователю развернуть работу, и начатые интересные работы не были закончены.

Значительно больше дали работы по изучению другого крупного города волжских булгар — Сувара, в результате которых выяснен ряд интересных деталей устройства укрепления. На основании этих раскопок установлено, что первоначальная площадь города была обнесена рвом, по внутреннему валу которого установлена деревянная стена, устроенная из ряда срубов, поставленных впритык один к другому. Внутрь этих срубов была насыпана плотно утрамбованная земля, ширина сруба определена от 3,5—4 метров, при длине около 5 метров⁴⁷. (Рис. 44).

Первоначальная глубина рва достигала пяти метров. Ров был вырыт в песке, что заставило строителей укрепить его склоны горизонтальными слегами, закрепив последние кольями. На дне рва были забиты колья. С южной стороны по склонам рва в одном пункте были замечены толстые бревна, по-видимому, служившие опорами моста. С наружной стороны рва проходил тын, следы которого были прослежены при раскопках. Подобным же образом был укреплен вал Билярского городища. Булгарский город Ошель, как можно судить по летописным сведениям, имел подобную систему обороны. «...Бе же острог утвержден около града крепок тын дубов, а затем два оплота и межи има вал ссыпан»⁴⁸. Такой характер обороны имели и русские города, о чем мы можем судить по летописи⁴⁹ и археологическим раскопкам⁵⁰. Подобный же тип укреплений был широко распространен и в северной половине Западной Европы в великокняжескую эпоху.

При исследовании Сувара были изучены и башня города. Одна из них, восьмигранная, имела в поперечнике 3 метра, вторая башня — угловая была, более значительных размеров. Помимо первой линии укреплений вокруг города шла вторая линия обороны, укрепленная тыном, поставленным на валу. Данные археологии подтверждают восточные писатели. О деревянных стенах сообщает Андалузи. «Булгар — большой город, дома которого из соснового, а стены из дубового дерева», — пишет он.

Помимо деревянных булгары знали и каменные стены. Указание на это мы найдем у Ибн-эль-Асира. Отдельные редкие каменные сооружения, по-видимому, были созданы теми мастерами, которые прибыли с посольством халифа Муктадира.

В настоящее время в археологии известно только однокаменное сооружение крепостной архитектуры, — это так называемая башня Чортова городища. Квадратная в плане, она имеет площадь около 400 кв. метров, по углам и посредине каждой стены четырехугольник был усилен башнями.

Материал укрепления показывает, что в отношении военно-инженерного дела волжские булгары не уступали соседям.

Необходимость защиты от русских, довольно рано устремившихся к Волге, заставила булгар не ограничиваться укреплением отдельных населенных пунктов, а прибегнуть к созданию оборонительных рубежей.

Первой такой оборонительной линией является вал, проходящий в юго-восточной части Чувашской АССР. Это — Карлинская черта от реки Свияги по правому берегу Карлы и далее по Бездне к городу Алатырю. Второй вал проведен по реке Кубне до сурских лесов. К сожалению, неизученность этих памятников лишает нас возможности точно их датировать, но нужно учесть, что обе эти линии тесно связаны с булгарскими городищами. Третья линия идет от города Куйбышева (татарского) через Куралово Куйбышевского района до Буракова, иными словами, этот вал, длиною около 20 километров, занимал полосу между речками Ахтай и Бездной, текущими параллельно с юга-востока на северо-запад. Берега этих рек довольно болотисты и в настоящее время. В древности при обилии лесов, по-видимому, были вообще непроходимы. Пространство между правым берегом Ахтая в нижнем его течении, и левым Камы представляет до настоящего времени низкую заболоченную местность с рядом мелких озер. Левый берег Бездны точно также болотист. Река Кама, впадающая в Волгу севернее Ахтая, первоначально вливалась значительно южнее, у урочища Ага-Базар. Этот вал частично занимает в настоящее время территорию города Куйбышева (татарского) и впервые был описан в 1847 году⁵¹. На линии этого укрепления находится ряд памятников булгаро-татарского времени, которые заставляют отнести его к этому времени. Он преграждал дорогу, которая вела с одной стороны к городу Булгару, а с другой — на Биляр, т. е. защищал центральную территорию царства. С флангов к валу подходила полоса непроходимых болот. Следующей линией укреплений явился ряд городищ, не соединенных между собой валом, расположенных по верхнему течению реки Ахтай и к югу на верховье реки Майны. Что заставило булгар создавать укрепленные линии по Ахтаю и Бездне, а также в юго-восточной части Чувашии (Карлинская; черта)? В домонгольской период основным врагом булгарских князей были суздальские князья, боровшиеся за феодальное господство и с торговой гегемонией булгар. Суздаль, создавший коалицию русских княжеств, нанес ряд чувствительных ударов булгарам. Эти удары грозили самому существованию царства и только этим можно объяснить устройство здесь оборонительных рубежей. Русские все свои вторжения вели с запада, в частности от устья Камы. Так было при походе на Ошель, на Болгары и на Биляр. Интересно, что русские дружины простояли у Тухчин-городка два дня, а Тухчин-городок, как это следует по материалам Сырнева, связывается с Кураловым городищем⁵². Если подобное толкование задержки у Тухчин-городка правильно, то нужно признать, что вал существовал уже во 2-й половине XII века.

Другим аналогичным сооружением является вал, расположенный к юго-востоку от Болгара и предназначавшийся для защиты этого города с южной стороны. Он протянулся от селения Болгар до Красной слободы.

Просматривая форму валов, можно заметить одну особенность. Валы имеют форму дуги, повернутой к неприятелю своей вогнутой стороной. Таков вал в своей восточной части, занимающий протяжение от Болгара до Красной слободы. Подобная форма имеет ряд преимуществ перед прямой линией, поскольку дает возможность вести наблюдение во фланг, а при стрельбе из метательных машин позволяет вести сосредоточенный огонь, а в случае вылазки легче охватить противника. Значительно сложнее обстоит дело с определением времени постройки последнего участка оборонительной линии близ Екатериновки и Новошешминска. Трудность заключается в том, что эта линия попала в полосу поздних засечных черт, построенных русскими в XVII—XVIII вв. Первая из них построена при Михаиле Фёдоровиче. Она проходит от Волги немного южнее Ульяновска через Тиинск, Билярск, Новошешминск, Заинск, Мензелинск и далее к Каме. Эта линия на некоторых своих участках связана с городищами булгаро-татарской эпохи, что дает возможность отнести некоторые участки её к булгарскому времени⁵³. Этот вал должен был защищать столицу XII века город Великий и восточные районы государства. Он мог быть отнесен ко времени XIII в. и выстроен против монгол, удар которых, как известно, был нанесен в этом направлении на столицу государства и город Керменчук, расположенный на реке Кирмень, правом притоке реки Камы. Об этом можно судить по летописному замечанию 1229 года. «Саксини и Половци възбегоша из низу к Болгаром пред Татары, и сторожеве Болгарьскыи прибегоша, бьени от Татар близ рекы ей же имя Яик»⁵⁴.

Булгары, несомненно, были прекрасно осведомлены о татарах, знали о их завоеваниях в Средней Азии и в Закавказья, знали о разгроме русских на Калке. Налет 1229 года заставил булгарских князей объединиться, чтобы обеспечить свой тыл, они заключили мирный договор с великим князем Юрием Всеволодовичем⁵⁵. Не считая возможным защищать свою степную границу, они решили создать укрепленный рубеж в лесах, где и выстроили вал, который прикрывал территории Биляра и восточных районов государства.

В 1232 году начался поход монгольской армии на Европу. В лето 6740... придоша Татарове и зимоваша не дошедше Великого града Болгарьского»⁵⁶. Вот на эту черту и могли наткнуться монгольские отряды при своем движении к столице булгар. Булгары оказались на высоте положения. Монголы не могли пробиться и простояли в таком положении три-четыре года.

Несомненно, в защите вала сыграло большую роль объединение булгарских князей, так как для эффективной защиты вала большого протяжения понадобились и большие силы.

В 1235 году на Курултае был решен вопрос о помощи монгольским отрядам, отправленным на завоевание Булгарии⁵⁷. Это сведение Рашид-Эддина⁵⁸ подтверждает и Джувейни. Именно после этого, когда собралась огромная армия, монголы разбили булгар и захватили их города. Джувейни отмечает, что «в пределах Булгара принцы сошлись вместе: от множества воинов земля стонала и от громады войск обезумели дикие звери и ночные птицы. На реке Яике сошлись подкрепления, посланные для покорения Европы. «Потом принцы и вожди собрались зимой у реки Джаян и он (Бату) послал военачальника Субутая с ратью в сторону Асов и в пределы булгарские. Те дошли до города Кернека и других мест и заставили покориться». Одновременно была разгромлена столица Биляр, или, как ее называют летописи, Великий Город. «В лето 6744... осени приидоша от восточные страны в Болгарьскую землю безбожник Татаре, и взяше славный Великий город Болгарьский, и избиша оружием от старца и до унаго и до сущего младенца, и взяша товар множьство. а город их пожгоша огнем и всю землю их плениша»⁵⁹.

Жестокая расправа с булгарами косвенно указывает на большое сопротивление завоевателям. Обычный финал всех татарских войн, когда осажденные отказывались сдаться.

Вся военная история булгар показывает, что они уступал русским в военном искусстве. Причиной этого явилась их тактика кочевников. Применявшие эту тактику в XIII веке татары одерживали победы, главным образом, благодаря своему численному превосходству.

Весь богатейший археологический материал, сведения восточных писателей, рисуют нам государство волжских булгар, как крупнейший культурный центр средневековой Европы, своеобразный уголок мусульманского Востока.

Значительно больше, чем внутреннюю историю, мы знаем о внешнеполитической истории Булгарии. Бесценным источником по этому вопросу является русская летопись, уделившая большое внимание взаимоотношениям Руси и булгар. С самого начала истории этого государства дружеские отношения к русским перемежаются с враждебными. Борьба между Русью и Булгарией — это борьба, с одной стороны, за торговую гегемонию с Востоком, а с другой за политическое господство над народами Поволжья: древними мордвой, чувашами и мари. Этим объясняется беспрерывная цепь походов, предпринятых русскими князьями, закончившихся в конце концов покорением Казанского ханства.

Наиболее древние из них относятся к X веку: под 977 годом известно, что «иде Володимер на Радимици и Болгары и победи их»⁶⁰. Этот поход носил характер феодального набега и представлял частный случай, не связанный с какой-нибудь политикой по отношению к булгарам. Позднее, в 985 году, киевские князья выступают вместе с торками, которые вместе с другими кочевыми племенами должны были отступить при завоевательном движении булгар в сторону Яика⁶¹. Дальнейшие походы Владимира 994 и 997 гг. — последние походы киевских князей, о которых упоминает русская летопись.

Можно не останавливаться на торговом договоре булгар с киевскими князьями. Он подчеркивает большие торговые интересы Волжской Булгарии.

Для укрепления связи с соседями булгарские князья роднились с русскими. Женой князя Андрея Боголюбского была булгарка. Об этом свидетельствует Тверская летопись⁶².

Конец процветанию Булгарского государства нанесён был не Киевом, а Владимиро-Суздальской Русью.

Пал форпост булгар в мордовских землях, бывший в устье Оки на месте современного города Горького. С XI века торговая деятельность булгар начинает терпеть большой урон. Татищев в летописи отмечает: «В те же времена были на Волге и Оке разбои, и многих Болгар, торгующих пограбили и побили. Болгары же присылали ко князю Олегу и брату его Ярославу просить на разбойников, но не получа управы пришед с войски, Муром взяли и пограбили, а села пожгли».

Об этом событии кратко сообщает Ипатьевская летопись⁶³.

По-видимому, те же цели руководили булгарами при походе на Суздаль в 1107 году⁶⁴. Этими двумя походами, из которых последний кончился неудачно для булгар, кончаются известные торгово-военные походы булгар.

На юге, в отношении половцев, булгары держались более свободно. Борьба с соперниками здесь велась всеми средствами. Под 1117 годом Ипатьевская летопись сообщает: «Тогда же приидоша Половци к Болгаром и высла им князь Болъгарекый пити с отравою, и пив Аепак и прочии князи вси помроша»⁸⁶. Как выше отмечено, половцы сыграли немалую роль в жизни булгар, принимая участие в княжеской борьбе и борясь против великого князя булгарского.

С XII века, с укреплением Владимиро-Суздальских княжеств, начинается ряд походов, которые кончаются для русских большею частью удачно. «В лето 6628 (1120) Георгий Володимирович ходи на Болгары по Волзе, и взя полон мног и полкы их победи, и воевав приде с честью и славою».

Можно полагать, что со стороны русских князей это не было только обычным желанием пограбить и ополониться челядью, но была цель, разрушив торговую гегемонию булгар, получить свободный пропуск на восток.

Несмотря на отдельные победы русских, булгары держатся. Это заставило русских князей объединиться. Создаются военные федерации. «В лето 6668... князь Андрей Юрьев сын Долгорукого з братом своим Ярославом Юрьевым сыном Долгорукого, и сыном своим Изяславом, и со князем Юрьем Муромским идоша на Болгары Волжскиа и Камскиа и поможе им Господь Бог и Пречистая Богородица... и избиша множество Измаильтян, а князь их едва утече с малою дружиною; они же шедше взяша славний град их Бряхимов на Каме, а друзии гради их пожгоша»⁶⁰.

Об этом же событии Лаврентьевская летопись сообщает под 1164 годом.

Под 1172 годом описывается поход князя Андрея совместно с Рязанскими и Муромскими князьями.

Военные союзы русских князей встречали отпор тоже совместных отрядов булгарских князей. Но это скорее не добровольные союзы, а феодальная военная повинность. «В лето 6690 (1182)... окольнии же городе Болгарьскии, Собекуляне и Челмата, совокупившася со инеми Болгары, зовемыми Темтюзи, и совокупившеся их пять тысяч идоша на насады, а из Торьцького на коних приехавшим на лодье Руское, и вышедъше на остров тот и поидоша на Русь»⁶⁷.

Эти походы русских князей значительно поколебали благосостояние Булгарского царства. Русские князья доходили не только до Булгар, но и до Великого города на Черемшане⁶⁸.

С неизменным успехом продолжались походы 1186—1205 годов. Русские продолжали жечь села, разорять города, уводить пленных. Благодаря этому торговый путь на устье Оки и далее на запад прекратил свое существование. Но это, однако, не нарушило всей торговой деятельности булгарских князей. Торговый путь на восток продолжал находиться в их руках, несмотря на то, что южные соседи — половцы и тревожили спокойствие государства. Булгары пытались восстановить путь на запад, только этим и можно объяснить военные экспедиции на Устюг в 1219 году⁶⁹, и на Рязань в 1209 году, окончившиеся полной неудачей. Эти две экспедиции Булгар заставили русских князей снова объединиться, результатом чего был поход 1220 года, нанесший сильнейший удар Булгарскому государству.

Неудачным походам булгар на Устюг и Унжу в 1219 году, несомненно, предшествовало освоение ближнего Закамья, южной части Ижа, Тоймы, Вятки и реки Казанки. О захвате Закамья булгарами свидетельствует помимо археологии и фольклор. В преданиях, сохранившихся у удмуртов, имеются упоминания о повинностях, которые несли крестьяне-удмурты в отношении булгарских князей. «Сама раковин не поносишь, а ему отдай...» — пелось в старинной песне. Поход 1220 года имеет огромное значение для истории чуваш, так как он касается области, входившей в пределы современной Чувашской АССР. Эта область была первой завоевана русскими и город Ошель (центр племени Эсегел) после этого похода восстановлен не был. Войска булгарских князей, объединенные Великим городом, были разбиты «и на ту же зиму Болгаре прислаша послы своя к великому князю Юрью, моляшеся и мира просяще, и не послушав моления их и отпусти их, а сам начат наряжатися на них, и посла в Ростов по Василька Костянтиновича и повеле ему итти на Городець, а сам поиде же. И бывшу ему на Омуту, и ту приидоша к нему друзии послы Болгарьстии, с мольбою и с челобитьем просяще мира: он же не позрев на мольбу их, отпусти их прочь от себе, и прииде на Городець с полкы, а Василько ту же приде к нему. А Болгарьстии посли пришедше, сказаша своим, яко князь Юрьи стоит на Городци, ожидая братьи своей, а мира не дает, но хощете паки итти на ны; они же убоящася зело и послаша к нему на Городець третий посол с мольбою великою, и с дары многими и с челобитьем, и прият мольбу их, и взя дары у них и управишася по прежнему миру, яко же было при отце его Всеволоде и при деде, его Георгии Володимеричи, и посла с ними мужи свои водити в роту князей их и земли их по их закону».

Разгром 1220 года был самым серьезным из всех ударов, нанесенных русскими князьями булгарам. Таковы были отношения с Русью. Иные сложились у булгар с мордовскими князьями. Процесс феодализации у мордвы начал складываться, как можно полагать, основываясь на анализе археологического материала, с XII века. От X века мы имеем свидетельства арабов, которые дают представление о мордве, как о родовом патриархальном обществе. К XII веку процесс распада родовых отношений зашёл у мордвы довольно далеко. Их племена с самого начала оказались в тяжелом положении. Находясь территориально между булгарами и русскими, они попали в положение предмета между молотом и наковальней. Мордовские племена входили в различные феодальные государства. Частично мы их видим в русских княжествах, как например, племя Мурома, частично, как показывает археологический материал, в булгарском. Наконец, известна история о двух княжествах Пуреша и Пургаса. Вся эта сложившаяся обстановка с самого начала предопределила политическое поведение мордовских князей. Князь Пуреш стал в вассальные отношения к русским. Князь Пургас стал под протекторат булгар. К началу XIII века относится свидетельство русских летописей, говорящее об этом факте.

Под 1228 годом читаем в Лаврентьевской летописи: «Того же месяца в 14 день великий князь Гюрги и Ярослав и Костянтиновичи Василько, Всеволод идоша на мордву; и муромскый князь Гюрги Давыдовичь вшед в землю Мордовьскую, Пургасову волость, пожгоша жито и потравиша, и скоты избита, полон послаша назад, а Мордва вбегоша в лесы своя в тверди, а кто не вбег, тех избиша наехавше Гюргеви молодии, в 4 день Генваря. То видевше молодии Ярославли и Василькови и Всеволожи, утаившеся, назаутрие ехаша в лес глубок, а, Мордва давше им путь, а сами лесом обидоша их около, избиша и, а иных изъимаша; бежаша в тверди, тех тамо избила и князем нашим не бысть кого воевати. А Болгарьский князь пришел было на Пуреша, ротника Юргева, и слышав, оже великый князь Юрги с братьею жжеть села Мородвьская, и бежа прочь ночью; а Юрги с братьею и со всеми полкы взвратишася всвояси добри здорови».

Совершенно естественно, что русские не трогали землю своего вассала Пуреша. Его земли, судя по вышеприведенному отрывку, они не плохо защищали от Пургаса и oт булгар. В худшем положении находился князь Пургас⁷⁰. Булгары не сумели его защитить.

Нигде в летописях прямо не говорится о том, что Пургас был в вассальных отношениях к булгарам. Но то обстоятельство, что булгары ходят только на Пуреша и не воюют с Пургасом, а русские наоборот, заставляет сделать вывод о вассальных отношениях этих двух мордовских князей. Например, в 1184 году летописец сообщает: «Князь же Всеволод възвратихся в Володимер, а коне пусти на мордву». Повидимому, уже с конца XII века князь Пургас принужден был искать покровительства у булгар. Не забудем, что в XII — начале XIII века булгары сами испытывают постоянные удары со стороны русских княжеств, и, естественно, не могли оказать надлежащей помощи своему вассалу.

Княжество Пургаса таким образом в конце XII—начале XIII века входит в Булгарское государство. Особенно упорными становятся нападения русских на Пургаса в XIII веке, когда, как отмечено, булгары оказались в очень тяжелом положении. Русская летопись сообщает под 1229 годом о набегах Пуреша на Пургаса совместно с половцами, в результате чего «Пургас едва в мале утече». После разгрома Болгар в 1220 г. и падения Ошеля — центра западной части Булгарии — русские начали окончательное освоение мордовской земли. В 1221 году был основан Нижний-Новгород. Отмечены походы 1226 и 1227 года, в результате которых были взяты села и разрешено русским селиться по Оке, Волге, Кудме и на мордовских землях, где кто захочет. Это наступательное движение вызвало ответный поход булгарского князя 1228 года, закончившийся весьма позорно. Можно думать, что еще до 1236 года, до момента татарского нашествия земли мордовских князей частично были заняты русскими.

После событий 1220 года и заключения мира, у булгар установились мирные отношения с русскими князьями. В 1229 году следует подтверждение мира и обмен пленниками. «Князь велики отпусти к ним Измаильтян их, а они отпустиша к великому князю Христиан⁷¹.

История булгар на протяжении XI—XII века состоит из ряда военных столкновений с русскими князьями. Первые удары приходилось выдерживать городам на Каме и самому Булгару. Эти удары несомненно ослабили город Булгар и привели к тому, что основная роль перешла к Биляру на реке Черемшане. Археологические данные, подтверждают этот вывод: основной массив населения булгарского городища принадлежит татарский эпохе, между тем, как там найдены отдельные вещи X—XI века и незначительное число ранней керамики. Это могло произойти только потому, что расцвет города падает на XIII—XIV века, а раньше, в X—XII веках бесконечные набеги русских, заканчивавшихся сожжением города, выводили его часто из жизни. С другой стороны, основной массив культурного наслоения билярского городища относится к домонгольской эпохе. Этот город, находившийся в глубине страны, был в лучших стратегических условиях, чем Болгар. Мощность его наслоения свидетельствует об интенсивности жизни в домонгольский период и дает право предполагать о его большом значении в государственной жизни страны XII—начала XIII века.

Если сравнить территорию Булгарского царства X и XII века, то можно прийти к заключению, что границы государства несколько расширились к северу и западу. С севера в состав царства вошло Прикамье и область Казанки, а на западе — княжество Пургаса. Правда, последнее в начале XII века было булгарами потеряно.

Огромным событием в политической жизни восточной Европы в начале XIII века была битва на Калке. Время этого события различные источники относят к разному времени — от 1223 до 1226 года. Арабский историк Ибн-аль-Асир в своей всеобщей истории говорит о том, что после битвы при Калке в 1223 году монголы направились в Булгарию. Булгары встретили их, устроили засаду и уничтожили 4000 человек⁷².

’ Следующий набег монгол, носивший рекогносцировочный характер, произошел в 1229 году. Об этом набеге мы знаем из сообщения русской летописи⁷³. Этот последний набег заставил булгар объединиться. Булгары заключают мир с великим князем Юрием Всеволодовичем в том же 1229 году. Это перемирие было заключено на шесть лет⁷⁴.

Булгары правильно учли обстановку. Победа 1223 года не дезориентировала их. Несомненно, они были в курсе сведений о монгольских завоеваниях в Средней Азии и Закавказье. Разгром русских и половцев на реке Калке также им был хорошо известен. Хорошо было известно и тяжелое впечатление, произведённое этим событием на русское общество. «Тем же лете, — отмечает летописец, — по грехом нашим придоша языци незнаемы, их же добре никто же не весть. Кто суть... и что вера их. А зовутся татары... Бог один весть, кто суть и отколе изъидоша; премудрии мужи ведят я добре, кто книгы разумееть; мы же их не вемы, кто суть, но зде въписахом о них памяти ради Рускых князь и беды, яже бысть от них им. Слышахом бо яко многы страны поплениша — ясы, обези, касогы и половьчь безбожьных множество избиша»⁷⁵. Всё заставляет предполагать, что булгары, обезопасив свой тыл от русских, все силы бросили на юг навстречу новому врагу. Монгольское нашествие началось в 1232 году. Об этой дате начала кампании сообщает русская летопись: «В лето 6740 приидоша татарове и зимоваша не дошедше Великого града Болгарьского» ⁷⁶.

Татары встретили жестокое сопротивление булгар. Монгольская армия оказалась бессильной перед их соединенными отрядами и военно-инженерными сооружениями. По прошествии трех лет на курултае, в 1235 году, в Каракоруме, при решении вопроса о походе на юго-восток Европы были отправлены новые силы. Рашид-Эддин сообщает об этом: «Принцы, которые были назначены на завоевание степи Кипчакской и тех пределов у детей Тулуй-хана — старший сын Монке-хан и брат его из рода Угедай-Каане, старший сын Куюк-хан и брат его Кадан; из детей Джагатай-Буру и Байдар; Кулькан брат Каана; сыновья Джучи; Бату, Урда, Шейбан и Танкут, а из вождей более почтенный Субудай Багадур. Все они вместе двинулись разом весной Бичина; год обезьяны, месяцы Джумади в... 633 году. Проведя в дороге лето, осенью они соединились в пределах булгарских с родом Бату, Урды, Шейбана и Танкута, которые были назначены в те пределы»⁷⁷. На реке Яике сошлись подкрепления, посланные для покорения Европы. Бату послал военачальника Субудая с ратью в сторону Асов и в пределы булгарские. Те (Субудай с войском) дошли до города Кернека и других мест и заставили покориться. Об этой же помощи говорит и Джувейни. « Когда Каан-хан во второй раз устроил сейм и происходило совещание об истреблении и покорении остающихся мятежников, то утверждено было мнение, чтобы обратиться на пределы Булгара, Аса и Уруса, которые были соседи кочевьев Бату, не были еще вполне покорены и гордились множеством своих богатств. Он назначил в помощь и в замену Бату принцев крови: Монке-хана и брата его».

Из этих сообщений ясно, что первая армия татар оказалась бессильной против хорошо организованных войск Булгарского царства. Понадобилась новая армия и только тогда, под натиском превосходных сил неприятеля, пала Волжская Булгария — один из древних культурных центров Европы.

Джувейни отмечает, что в пределах Булгара «принцы сошлись вместе: от множества воинов земля стонала, и от громады войск обезумели дикие звери и ночные птицы».

Была разгромлена столица Биляр — Великий город. О страшном погроме этого города сообщает русский летописец⁷⁸. Все данные показывают, какое упорное сопротивление оказали булгары татарскому завоеванию. Четырехлетний срок войны был возможен только при условии полного единения и высокой военной техники.

Войдя в состав нового государства, Булгария являлась центром вокруг которого формировалась культура Золотой Орды.

Татары восприняли старую булгарскую культуру, культуру Хорезма, древней Руси. В создании городов Нижнего Поволжья болгарские ремесленники сыграли огромную роль.

Отношения между булгарской знатью и завоевателями по прошествии некоторого времени установились весьма тесные.

Великие Болгары в XIV веке считались одним из лучших городов Золотой Орды, золотым троном его ханов. Благодаря такому тесному общению, значительная часть населения Булгарии в значительной мере подверглась влиянию завоевателей.

Захват Волжской Булгарии монголами сопровождался уничтожением всех важнейших городов. Биляр, Кернек, Жукотин, Булгар, Сувар были разрушены. О взятии Жукотина вместе с Биляром сообщает Татищев⁷⁹. О разгроме Сувара можно судить по археологическим данным. Раскопки этого городища, произведенные в 1933—1937 гг., дали достаточно материала, позволяющего воссоздать картину взятия города. Слои, относящиеся к началу XIII века, содержат разрушенные здания, сожженные деревянные дома и укрепления. Город был сметён с лица земли.

Разгром Булгарии вызвал отлив населения к северу и на запад. В летописи Татищева есть указание на уход булгар к русским. «Того же году пришли на Русь и просили, чтобы им дать место. Князь великий Юрий вельми рад был сему и повелел их развести по городам около Волги и в другие⁸⁰.

Булгарские князья признали власть завоевателей, и как об этом можно судить по сведениям Рашид-Эддина⁸¹, были пожалованы ханом Бату прежними владениями. После ухода монгольской армии на запад, князья Бату, Баян и Динеку подняли восстание, о чем сообщает Рашид-Эддин. «Тамошние владельцы Баян и Динеку пришли и изъявили покорность принцам, будучи пожалованы, возвратились назад, но опять восстали. Он послал Субудай Багадура, который и овладел их землей». Об этом факте вторичного завоевания Булгарии сообщает и Патриаршая летопись под 1240 годом. «Того же лета Батыевы татарове взяша Болгары иже на Волзе и на Каме»⁸².

Судя по тексту Рашид-Эддина, Баян и Динеку не являлись старшими князьями. Вероятнее всего они владели областью города Кернека. Имена этих князей не упоминаются в перечне булгарских князей, приводимом муллой Шихаб-эд-Дином⁸³» по сведениям которого завоевание Булгарского царства произошло при Ильгаме сыне Салима.

Так закончилось покорение Волжской Булгарии, население которой долго и упорно сопротивлялось иноземному нашествию. Факты, сообщаемые восточными писателями и русской летописью о процессе завоевания, не позволяют согласиться с мнением В. В. Григорьева, отмечавшего, что булгары покорились без сопротивления, видя силу татар⁸⁴, и в этом вопросе позиция Голубовского была, несомненно, более правильна⁸⁵.

Булгарские князья, признавшие власть татар, получили назад свои владения. Никакой разницы в положении их и русских князей мы не наблюдаем. При описании жития князя Федора Смоленского и Ярославского чудотворца в Минеях-Четиях сказано: «Начата ходити русстии князи и болгаре в Орду ко царю отчин своих просити у царя на столование своа»⁸⁶. С этих пор исчезло единое Булгарское государство, и мы встречаем отдельных князей, подчиненных непосредственно золотоордынскому хану.

Монгольское нашествие оставило страшный след в Поволжье. Городское население было перебито, а в лице ремесленников попало на юг, на Нижнюю Волгу, где их руками совместно с русскими и хорезмийцами была создана блестящая культура Золотой Орды.

На крови покоренных народов возникли из небытия чудесные города, получившие высокую оценку путешественников XIII—XIV века.

В не менее тяжелое положение попало и уцелевшее сельское население. Часть его ушла на север в Закамье, часть — на северо-запад, а оставшиеся на местах испытали двойной гнет завоевателей и собственной феодальной верхушки. Все это неизбежно привело к регрессу, который отчетливо выступает на археологическом материале.

Касаясь вопроса о монгольском иге, Маркс отметил: «Татарское иго не только давило, оно оскорбляло и иссушало самую душу народа, ставшего его жертвой. Монгольские татары установили режим систематического террора, причем разорения и массовые убийства стали его постоянным институтом»⁸⁷.

Последующая история чувашского народа проходила под знаком гнета Золотой Орды и Казанского ханства.

Монгольское нашествие привело к определенному застою жизни и уничтожило городскую культуру у значительной части населения Булгарского царства.

Этим и объясняется, что в быту современных чуваш мы не встречаем традиций старой городской культуры.

1. Гольмстен В. В. — Археологические памятники Самарской губернии. Труды секции археологии РАНИОН, том IV. Москва, 1928 г., стр. 125.

2. Ефименко П. П. — Первобытное общество. Ленинград, 1938 г.

3. Гольмстен В. В. — Указ. работа, стр. 130.

4. Латышев В. В — Известия древних писателей греческих и латинских о Скифии и Кавказе. Том I, СПБ, 1890 г., стр. 42.

5. А. М. Tallgren — Collektion Zaoussailov au musee historique de flnlande a Helsingfors, t I, 1916.

6. Известия Общества археологии, истории и этнографии при Казанском университете. Том XXXIII, вып. 2, 3. Казань, 1926, стр. 117.

7. Ашмарин Н. И. — Болгары и чуваши. Известия общества археологии, истории и этнографии, т. XVIII, вып. 1, 2, 3, Казань, 1902 г., стр. 51 и след.

8. Коковцев — Еврейско-хазарская переписка в X веке. Академия Наук СССР, 1923, стр. 98—99.

9. Известия О-ва археологии, истории и этнографии при Казанском университете, т. X, вып. 3. Казань, 1892, стр. 273.

10. Klaproht — Notice et explication des iusriptions de Bolghari Nouveau journal Asiatique t. VIII... 1831.

11. Указ. работа, стр. 51 и след.

12. Третьяков П. Н. — Средневековые феодальные поселения ЧАССР. Сообщения ГАИМК № 5—6—1932 г.

13. Н. В. Никольский. Краткий курс по этнографии чуваш. Чебоксары, 1929, стр. 19.

14. Там же, стр. 32.

15. Там же, стр. 32.

16. Там же, стр. 33.

17. Там же, стр. 38.

18. Там же, стр. 38.

19. Путешествие Ибн-Фадлана на Волгу, 1939 г., стр. 73.

20. Ашмарин Н. И. — Указ. сочинение, стр. 107.

21. Смирнов А. П. — Очерк древней истории мордвы. Труды Гос. Исторического Музея, вып. XI. Москва, 1940, стр. 145.

Гольмстен В. В. — Буртасы. Краткие сообщения ИИМК, XIII — 1846 г. стр. 25.

Горюнова Е. И. — Селище Полянки. Краткие сообщения ИИМК Акад. Наук СССР, вып. XV, стр. 109 — 110.

22. Ашмарин Н. И. — Указ. сочинение, стр. 68 — 69.

23. Гаркави А. Я. — Сказания мусульманских писателей о славянах и русских. СПБ. 1870, стр. 188—216.

24. Невоструев — О городищах древнего Болгарского и Казанского царства. Труды I Археологического съезда, т. I. Москва, 1871, стр. 540.

25. П. С. Р. Л., т. I. СПБ., 1846, стр. 192.

26. П. С. Р. Л., т. IX. СПБ, 1862, стр. 280

27. A. Fraehn — Drei Munzen der Wolga-Bulgaren. Memoires de C¹ Acad. 1892, серия IV t I p. 204.

28. П. С. P. Л. — т. II, СПБ., 1908 г., стр. 625.

29. Исторические записки, № 14, изд-во Акад. Наук СССР, 1945, стр. 3.

30. Там же, стр. 35.

31. Там же, стр. 24.

32. Там же, Стр. 25.

33. Там же, стр. 34.

34. Там же, стр. 29.

35. Татищев В. Н. — История Российская с самых дрейнейших времен, т. III. М., 1774, стр. 88-89.

36. Татищев В. Н. — История Российская, т. II, М., 1774, стр. 88 — 89.

37. Татищев В. Н. — Указ. работа, т. III, стр. 454, 455.

38. Гаркави А. Я. — Указ. сочинение, стр. 267.

39. П. С. Р. Л, — т. I, СПБ., 1862, стр. 36.

40. П. С. Р. Л. — Ипатьевкая летопись, стр. 56.

41. A. Fraehn — Drei Munzen der Wclga-Buldaren, СПБ, 1832 г., стр. 195.

42. П. С. Р. Л. — 1872 г., стр. 433.

43. П. С. Р. Л. — т. XV, стр. 250-251.

44. Городцов В. А. — Бытовая археология. Москва, 1910, стр. 150

45. Смирнов А. П. — Сувар. Труды Гос. Исторического Музея, т. 16. Москва, 1942 г.

46. Древний Боголюбов город. М., 1852, стр. 70—71.

47. Смирнов А. П. — Сувар. Труды ГИМ, вып. 16.

48. П. С. Р. Л. — т. X. СПБ., 1885, стр. 98.

49. П. С. Р. Л., т. IX, стр. 93.

50. Эдинг Д. Н. — Сарское городище. Ростов Ярославский, 1928, стр. 25—36.

51. Казанские губернские ведомости, 1847 г., № 44.

52. Россия. Полное геогр. описание нашего отечества, т. VI. СПБ., 1901 г., стр. 115.

53. Шпилевский С. М. — Древние города и другие Булгаро-Татарские памятники о Казанской губернии. Казань, 1877 г. стр. 371.

54. П. С. Р. Л. — Лаврентьевская летопись, стр. 192.

55. П. С. Р. Л. — Никоновская, 96.

56. П. С. Р. Л. — Воскресенская, 138.

57. Березин Н. — Нашествие Батыя на Россию. Ж. М. Н. П. СПБ., 1855, май, стр. 171.

58. Там же, стр. 172.

59. П. С. Р. Л. — Лаврентьевская, стр. 437.

60. П. С. Р. Л. — т. XVI, СПБ., 1889, стр. 138.

61. П. С. Р. Л. — т. XI, СПБ., 1908, стр. 71.

62. Г1. С. Р. Л. — т. XV, СПБ., 1863, стр. 250—251.

63. П. С. Р. Л. — т. XI, СПБ., 1908 т., стр. 199.

64. Древний Боголюбов. М., 1852, стр. 70—71.

65. П. С. Р. Л. — Ипатьевская, стр. 56.

66. П. С. Р. Л, — т. IX, СПБ., 1862 г., стр. 230.

67. П. С. Р. Л. — т. XI. СПБ., 1908, стр. 625.

68. П. С. Р. Л. — т. VII. СПБ., 1856. стр. 96-97.

69. П. С. Р. Л. — т. VII. СПБ., 1856, стр. 126.

70. П. С. Р. Л. — т. I. Л., 1927, стр. 451.

71. П. С. Р. Л. — т. X. СПБ., 1885, стр. 98.

72. История Татарии в материалах и документах, М., 1937, стр. 41.

73. П. С. Р. Л. — т. I. СПБ., 1846, стр. 192.

74. П. С. Р. Л, — т. X. СПБ» 1885, стр. 98.

75. П. С. Р. Л — т. III. СПБ., 1841, стр. 39.

76. П. С. Р. Л. — т. XVII. СПБ., 1256, стр. 138.

77. Березин — Нашествие Батыя на Россию. Ж. М. Н. П., 1855, май, стр. 171.

78. П. С. Р. Л.-т. I СПБ., 1846, стр. 192.

79. Шпилевский С. М. — Указ. работа, стр. 161.

80. Там же, стр. 11.

81. Березин. Указ. работа, стр. 171.

82. П. С. Р. Л., т. X, СПБ.. стр. 125.

83. Мулла Шихаб эд-Дин. История Казанских татар.

84. Григорьев В. В. — Волжские булгары. Сборник Россия и Азия. СПБ., 1876, стр. 79.

85. Голубовский. — Булгары и хазары. «Киевская старина», 1888, т. 22, июль, стр. 57.

86. Великая Минея-Четия, сентябрь, дни 14—24. Арх. ком. СПБ, 1869.

87. Маркс К. — Секретная дипломатия...

Обложка книжки худож. Н. О. Фреймана.

Заставка к I главе — Мотив орнамента сосуда Балановского могильника, по материалу раскопок О. Н. Бадера, стр. 3. . .

1. Костяные гарпуны, по материалу В. В. Гольмстен, стр. 5.
2. Костяные гарпуны, по материалу В. В. Гольмстен, стр. 5.
3. Микролитические орудия, по материалу В. В. Гольмстен стр. 7.
4. Скребок, по материалу В. В. Гольмстен, стр. 7.
5. Проколка, по материалу В. В. Гольмстен, стр. 7.
6. Погребение Балановского могильника, по материалу О. Н. Бадера, стр. 11.
7. Посуда из Балановского могильника, по материалу О. Н. Бадера, стр. 12.
8. Посуда из Балановского могильника, по материалу О. Н. Бадера, стр. 12.
9. Посуда из Балановского могильника, по материалу О. Н. Бадера, стр. 12.
10. Каменные топоры из Балановского могильника, по материалу О. Н. Бадера, стр. 12.
11. Каменные топоры из Балановского могильника, по материалу О. Н. Бадера, стр. 12.
12. Костяная табличка, по материалу О. Н. Бадера, стр. 12.
13. Глиняное колесико от игрушки, по материалу О. Н. Бадера, стр. 12.
14. Посуда и стрелка из Абашевского могильника, по материалу В. Ф. Смолина, Стр. 13-14.
15. Посуда и стрелка из Абашевского могильника, по материалу В. Ф. Смолина, Стр. 13-14.
16. Посуда и стрелка из Абашевского могильника, по материалу В. Ф. Смолина, Стр. 13-14.
17. Посуда и стрелка из Абашевского могильника, по материалу В. Ф. Смолина, Стр. 13-14.
18. Бронзовые ножи, из коллекции Заусайлова, Стр. 14-15.
19. Бронзовые ножи, из коллекции Заусайлова, Стр. 14-15.
20. Бронзовые кельты (топоры), из коллекции Заусайлова, стр. 15.
21. Бронзовые кельты (топоры), из коллекции Заусайлова, стр. 15.
22. Бронзовые кельты (топоры), из коллекции Заусайлова, стр. 15.
23. Бронзовые кельты (топоры), из коллекции Заусайлова, стр. 15.
24. Булгарский сошник, из коллекции Госуд. истор. музея, стр. 18.
25. Карта Волжской Булгарии, из коллекции Госуд. истор. Музея, стр. 24.

Привеска, из коллекции Госуд. истор. музея, стр. 31.

Булгарская печать, из коллекции Госуд. истор. музея, стр. 36.

Мотив орнамента булгарского сосуда, Казанский Гос. музей, стр. 37.

26. Стеклянный сосуд, найден при раскопках Сувара. Из кол. ГИМ, стр. 38.
27. Перстень, из коллекции ГИМ, стр. 42.
28. Матрицы для изготовления пластин, из коллекции ГИМ, стр. 42.
29. Матрицы для изготовления пластин, из коллекции ГИМ, стр. 42.
30. Матрицы для изготовления пластин, из коллекции ГИМ, стр. 42.
31. Браслет, из коллекции ГИМ, стр. 42.
32. Матрица, из коллекции ГИМ, стр. 42.
33. Золотое височное кольцо, из булгарского клада, стр. 43.
34. Кувшин, коллекция ГИМ, стр. 45.
35. Миска, коллекция ГИМ, стр. 45.
36. Крынка, коллекция ГИМ, стр. 45.
37. Глиняное наверетье, коллекция ГИМ, стр. 45.
38. Лампа, коллекция ГИМ, стр. 45.
39. Реконструкция дома горожанина, по материалу раскопок Сувара. Н. О. Фреймана, стр. 50.
40. Богатый дом, развалины открыты в Суваре (реконструкция Н. О. Фреймана), стр. 51.
41. Водопроводная труба XII—XIII вв., из раскопок Сувара. Коллекция ГИМ, стр. 52.

Концовка III главы, орнамент медальона нагрудн. украшения из клада 1888 г., найденного в Болгарах, стр. 54.

Заставка IV главы, орнамент сосуда — из раскопок Сувара, — коллекция ГИМ, стр. 55.

42. Меч, из коллекции ГИМ, стр. 56.
43. Боевой топор, из коллекции ГИМ, стр. 57.

Бляха от конского убранства, из коллекции ГИМ, стр. 61.

44. Реконструкция укрепления города Сувара, по материалу раскопок Н. О. Фреймана, стр. 63.

Заставка V главы, коллекция ГИМ, стр. 65.

Концовка книги, из булгарского клада, стр. 76.