В. Ф. Каховский, А. П. Смирнов. О взаимосвязях булгарских и суварских племен с местным населением Среднего Поволжья

Изучение взаимоотношений и этнокультурных связей пришлых булгароких и суварских племен с аборигенным населением Среднего Поволжья имеет немаловажное научное значение, поскольку эти связи предопределили дальнейшее развитие этнической истории края. При решении данной проблемы исследователи сталкиваются с целым рядом сложных вопросов: во-первых, какие племенные союзы (этнические объединения) существовали в Волго-Камье до прихода булгар и сувар и носителями каких археологических культур они являлись; во-вторых, каков был характер взаимоотношений пришлых племен и местного населения: ограничивались ли они только культурным влиянием друг на друга, или же имел место процесс ассимиляции; наконец, какоза была роль булгар и сувар и местных пламен в формировании культуры Волжской Булгарии и в истории народов Среднего Поволжья (вообще. Совершенно очевидно, что каждый из поставленных вопросов требует самостоятельного исследования имеющихся источников.

В связи с изучением материалов раскопок городища Хулаш и булгареких памятников на территории современной Чувашии окладывается определенное мнение по указанным вопросам.

В настоящее время среди советских археологов, занимающихся исследованиями памятников добулгарско- го времени в Среднем Поволжье, не существует, кажется, больших принципиальных расхождений в определении территории обитания ряда племенных объединений и их археологической культуры: в бассейнах рек Суры, Мокши и Цны обитали древнемордовские племена, носи-

74

гели городециой культуры; в правобережье Волги жили также носители городецкой культуры; левобережье Волги и Прикамье занимали племена пьяноборской культуры (древние удмурты и мари) 1.

Спорным является вопрос о составе племенных объединений, обитавших в Волго-Камье, в центре будущего Булгар-ското государства, с которыми пришлые булгары прежде всего вступили в непосредственный контакт; нет также единого >мнения о происхождении и характере археологической культуры раннего средневековья этой области.

В современной литературе рядом археологов . применяется термин "именьковская культура", носители которой обитали в Волго-Камье накануне прихода с юга булгар. Территория расселения именьковских племен определяется в границах: на западе — среднее течение р. Свияги, на юге—Унгорские горы севернее Ульяновска и р. Утка по левому берегу Волги, на севере — правобережье р. Камы до устья р. Вятки, на востоке — р. Шешма и правый берег р. Черемшана до устья р. М. Черемшан2.

При определении археологической принадлежности именьковской культуры и выяснении этнической общности, ее создавшей, возникли различные гипотезы, порой диаметрально противоположные по выводам.

Об этническом составе племен именьковской культуры одним из первых высказался Н. Ф. Калинин, котш рый считал создателями ее буртасские племена и памят

1 А. П. Смирнов. Железный век Чувашского Поволжья, стр. 103, 127 и др.; В. Ф. Г е н и н г. Очерк этнических культур Прикамья в эпоху железа. "Труды КФАН СССР", вып. 2. М., 1959, стр. 157; Н. Ф. Калинин, А. X. Халиков. Итоги археологических работ за 1945—1952 гг., стр. 39—44: В. Ф. Каховский. Происхождение чувашского народа. Чебоксары, 1965, стр. 121; В. Ф. Г е н и н г, А. X. Халиков. Ранние болгары га Волге, стр. 150—151; П. Н. Старостин. Этнокультурные общности предбулгарского времени в Нижнем Прикамье. Сб. "Вопросы этногенеза тюркоязычных народов Среднего Поволжья". Казань. 1971, стр. 37.

2 В. Ф. Г е н и н г, А. X. Халиков. Ранние болгары на Волге,

стр. 149—150; Н. Ф. К а л и н и н, А. X. Халиков. Итоги археологических работ за 1945—1952 . гг/, стр. 44—56; В. Ф. Г е н и и г, В. Е. Стоянов, Т. А. Хлебникова, И. С. Вайнер, Е. П. Казаков, Р. К. В а я е е в. Археологические памятники у села Рождествено. Изд. КГУ, 1962, стр. 11—50:;' : • ■;"

75

ники Волш-Камья V—VIII ив. отнес к в осточно — бу. ртас- ской культуре3. Финно-угорские племена явились одним из основных компонентов этноса Волжской Булгарин домонгольского периода4 . Ниже мы более подробно остановимся на этой весьма интересной точке зрения.

Ряд советских археологов (А. П. Смирнов5, А. М. Ефимова6, Б. Б. Жир омский7 и др.) происхождение именьковской культуры связывает с позднвгородецкой культурой. В. Ф. Генинг8, А. Х. Халиков9, П. Н. Старостин10 и др. очитают, что создателями именьковской культуры явились пришлые древнетюркокие племена.

Заслуживает внимания точка зрения П. Д. Степанова11, согласно шторой именьковское население принадлежало к угро-мадьярским племенам.

Таким образом, вопрос о происхождении именьковской культуры и этнической природе ее населения приобретает в настоящее время актуальное значение для выяснения ряда вопросов истории Волжской Булгарин, поскольку племена, создавшие эту культуру, оказались основной этнической массой, на которую наслоились пришлые булгары, ассимилировав их. Следовательно, имеется необходим ость на основе накопленного материала попытаться выяснить объективную картину формирования этой культуры и установить этническую принадлежность ее населения.

Как было отмечено, памятники Среднего 'Поволжья

3 Н. Ф. Калинин, А. X. Халиков. Итоги археологически* работ, стр. 56—63.

4 Н. Ф. Калинин. Древнейшее население Татарии. "Материалы по истории Татарии", Казань, 1948, стр. 95—96.

5 А. П. Смирнов. Железный век Чувашского Поволжья, стр. ПО.

6 А. М. Ефимова. Городецкое селище и болгарское городище у с. Балымеры Татарской АССР. МИА, № 111, 1962, стр. 25—33.

7 Б. Б. Жиромский. Древнеродовое святилище Шолом. МИА, № 61, 1958, стр. 424—450.

8 В. Ф. Генинг. Проблемы изучения железного века Урала, стр. 44.

9 А. X. Халиков. Истоки формирований тюркоязычных народов Поволжья и Приуралья, стр. 19—20.

1° П. Н. Старостин. Памятники именьковской культуры. САП, вып. Д1—32. М. 1967, стрт 31—32.

11 П. Д. Степанов. Памятники угро-мадьярских (венгерских) племен Среднего Поволжья. Сб. "Археология и этнография Башкирии", т. II. Уфа, 1964.

1 тыс. н. э., т. е. добулгарокош времени, Н. Ф. Калинин отнес, к восточню-бургасской культуре12. По его определению, бургасскую культуру характеризует наличие лепной плоскодонной керамики с примесью шамота или дресвы, с неровной, бугристой поверхностью стенок со: судов, со следами сглаживания; обжиг слабый, но черепки прочные; цвет темно-серый, реже желтоватого и красноватого оттенков. Описанная керамика выделена им в тип А13, в котором преобладают горшковидные оо- суды е высокими прямыми или дугообразно расширенными кверху шейками и стенками. Края венчиков срезаны горизонтально, реже закруглены, у небольшой части сосудов венчики срезаны внутрь. Закраины днищ шире стенок. Диаметр венчика составляет 20—22 см, реже 12—18 см, наибольший диаметр тулова — 10—20 см, диаметр днища. — 10—12 см. Сосуды орнаментированы ямочными вдавлениями;по плечикам и резными линиями по шейке. Встречаются . сквозные отверстия в горловинах и нижних частях сосудов, предназначенных, очевидно, для процеживания творога.

Эта посуда сопровождается керамикой типа Б, куда отнесены лепные сосуды небольших размеров, кругло- донные, редко плоскодонные, из хорошо промешанной глины без шамота и дресвы, со сглаженной поверхностью, темно-серого, серого, реже желтого цветов. Этот тип керамики восходит к пьяноборской культуре и в численном отношении уступает посуде типа А. Тонкостенная гладкая посуда типа Б чаще встречается в нижних горизонтах культурного ‘слоя, поэтому исследователи относят ее к более раннему периоду, чем керамику типа А14.

То обстоятельство, что керамика типа А находится в одном слое с булгарской гончарной посудой домонгольского времени, свидетельствует о формировании смешанных буртаоско-булгараких памятников. Буртас- ское население, отмечает Н. Ф. Калинин, ‘"постепенно подвергалось, воздействию булгараких племен, пришедших в Среднее Поволжье в VII в. и. э. Последние не

12 Н. Ф. Калинин, А. X. Халиков. Итоги археологических работ за 1945—1952 гг., стр. 44.

13 Там же, стр. 49—51.

14 Там же, стр. 51.

77

уничтожили аборигенов, на землях которых они поселились, не изгнали их на другие места, а сожительство- вали с ними, оказывая на них культурное влияние, подвергаясь в свою очередь влиянию аборигенов"15.

Явление культурной ассимиляции местных племен булгарами прослеживается на материалах булгарских городищ (Болгар, Балымеры, Биляр, Сувар. Хулаш) и многочисленных селищ.

Находки железных сошников и оартюв в Ташкирме- н,и и в нижнем слое Янтиковакого городища говорят о большой роли земледелия в хозяйстве буртасов. Поселения их расположены обычно на плодородных черноземных почвах вдоль рек.

Выясняя по археологическим данным и на основе свидетельств арабских авторов территорию расселения буртасских . племен, Н. Ф. Калинин приходит к заключению, что она охватывает обширную область от Средней Оки на северо-западе до Саратова на юге и от водораздела Дона и Цны на западе до меридиана Куйбышева (областного) на востоке 16. Указанная территория была заселена, как известно, племенами городецкой культуры, позднюю 1хронолопичеакую гран которой исследователи определяют в пределах IV—V вв. н. э. 17 18. Памятники буртасской культуры датируются V—XI вв. Исходя из такой датировки добулгарских памятников в Среднем Поволжье, Н. Ф. Калинин считает, что буртаоскую культуру не следует рассматривать как городецкую13. По его мнению, ее нельзя относить и к позднегородец- кой, для 'которой характерно присутствие тонкостенной гладкой посуды темного цвета, лощеной посуды черного и коричневого цветов (тип Б), которая постепенно вытеснялась буртасской керамикой (тип А) 19.

Следовательно, главным образом на основе разбора особенностей керамики типов А и Б Н. Ф. Калинин отрицает генетические связи буртасской культуры с поз- днегородецкой. При таком подходе проблема происхож

15 Н. Ф. Калинин, А. X. X а. л и к о в. Указ. соч., стр. 52.

16 Там же, стр. 55.

17 Н. В. Трубникова. Племена городецкой культуры. "Труды" РИМ, вып. 22. М., 1953, стр. 63—96.

18 Н. Ф. Калинин, А. X. Халиков. Указ, соч., стр, 55.

19 Там же, стр. 56.

73

дения буртаоской культуры повисает в воздухе: бургасская культура, по мнению Н. Ф. Калинина, оказывается не связанной с местными культурами, хотя буртаеы являлись аборигенным населением.

Тщательное сопоставление вещественных комплексов добулгарских памятников позднегородещкой и так называемой буртаоской культуры обнаруживает больше сходных черт, нежели различия. Некоторые особенности лепной посуды типов А и Б и их процентные соотношения еще не могут служить основанием для выделения археологических культур: керамика типа Б, относящаяся ко времени существования городецкой культуры, естественно, отличается от более поздней лепной посуды, в которой получило отражение развитие керамического производства в позднегородецкое время, т. е. здесь мы иросто имеем дело с разновременным материалом.

Памятники буртаоской, по определению Н. Ф. Калинина, культуры объединяются в настоящее время рядом археологов под общим термином именьковской культуры, характеризующейся теми же чертами — грубой выделки глиняной плоскодонной посудой горншовидных форм, с примесью в тесте крупнозернистого песка й шамота (тип А) и наличием сосудов с гладкими стенками (тип Б); широким распространением усеченно-бикп- ничеоких острореберных пряслиц; из жилищ — землячками и полуземлянками, а также специфическими особенностями погребального обряда с трупосожжением20.

По мнению В. Ф. Генинга и некоторых других, именьковцы—в Прикамье и Среднем Поволжье пришлые племена: "Об этом свидетельствует,— пишут исследователи именьковских памятников,— весь облик их материальной культуры. Полуземляночные жилища, плоскодонная горшковидная посуда совершенно не встречались в рассматриваемых районах в предшествующую эпоху"21.

Следует, однако, заметить, что указанные черты именьковских памятников: наличие полуземляночных жилищ и плоскодонных горшковидных сосудов — не могут свидетельствовать, что именьковцы были пришлым

20 В. Ф. Г е н и н г и д р. Археологические памятники у села Рождествено, стр. 84—92.

21 Там же, стр. 91.

79

населением. Как уже отмечалось, землянки и полуземлянки в качестве основных типов жилищ, плоскодонные горшковидные сосуды весьма широко бытовали среди племен позднегородецкой культуры22.

Сторонники теории тюркского происхождения имень- ковцев не последовательны в своих суждениях: с одной стороны, они категорически утверждают, что поршковид- ная плоскодонная посуда совершенно не встречается в Среднем Поволжье, с другой стороны, вынуждены признать, что этот тип посуды имеет "широкое распространение" и встречается как на . западе, так и на воотоке23.

Появление именьковеких племен в Прикамье они связывают с великим переселением народов: "В III веке Прикамье захлестнула мощная-волна переселявшихся из Зауралья и Сибири племен, отходивших из мест своего прежнего расселения, по-видимому, под натиском гуннов накануне их нашествия на Европу. Пьянобор- ский . племенной союз был разгромлен пришельцами, и большинство его населения ушло на Нижнюю Каму и Вятку"24. Между тем в материалах именьковеких памятников встречается множество разнообразных вещей пьяноборской культуры (привески в виде гусиных лапок, уточек, бронзовые бутыльчатые привески, лунницы, чашевидные сосуды и т. д.), что никак не увязывается с представлением о разгроме племенного ооюза пьяно- борцев и вытеснении их из прежней области обитания в узкий район Нижней Камы я Вятки.

Обнаружив явное противоречие в суждениях, некоторые сторонники указанной точки зрения вынуждены признать факт наличия пьяноборских элементов и тра^ диций в именьковокой культуре. Происхождение этой культуры представляется ими теперь как результат слияния двух ко,мпонентов: местного финно-угорского и пришлого тюркского25. Основными элементами восточного, тюркского, компонента считаются те же горшковидные сосуды, сходные по фактуре, формам и приме

22 А. П. Смирнов, Н. В. Трубникова. Городецкая культура, стр. 12.

23 В Ф. Генинг и д р. Археологические памятники у села Рождествено, стр. 88.

24 Там же, стр. 92.

25 П. Н. Старостин. Памятники именьковской культуры, стр. 31.

80

сям с керамикой Турбасли нско-ку шиаренковских памятников26. При этом почему-то не принимается во внимание сходство сосудов этцх форм в именьковских и Городецких памятниках. Исследователи указывают также на сходство погребального обряда Рождественского могильника и некоторых кушнаренкавюких захоронений, хотя общеизвестно, что в первом существовало трупо- сожжение, а в кушпареиковсиих могильниках преобладал обряд ингумации27.

Трудно согласиться с аргументацией некоторых археологов. Так, например, П. Н. Старостин, отмечая, что "... некоторые чарты погребального обряда турбас- лйнюко-'кушиаренковоних погребений (наличие у дна ям' невысоких заплечиков, ниш-подбоев в изголовье, а также широкое распространение в могилах жертвенных костей лошади) сближают их с Бол ыне!та,р|Ха неким могильником, тюркская этническая принадлежность которого не вызывает сомнения",—делает вывод: "Тюркский компонент в именьковских памятниках вполне вероятен... "28, хотя памятники относятся к различным этническим общностям.

Отмечается также нахождение головного убора, "напоминающего чувашскую тухью", в материалах Азелин- скош и Суворовского могильников29, которые принадлежали, как известно, отнюдь не тюркскому населению, а финно-угорским пламенам Прикамья. В именьковских погребениях подобные головные уборы, как мы знаем, не встречаются.

Между тем А. X. Халиков считает, что азелинцы будто бы переняли этот убор от именьковакого населения, и на этой основе категорически заявляет, что именъков- ские племена являлись тюркоязычным населением, и

26 Н. А. Мажитов. Поселение Ново-Турбаслы II. Сб. "Археология и этнография Башкирии", т. I. Уфа, 1961; В. Ф. Г е и и н г. К вопросу об этническом составе населения Башкирии в 1 тысячелетии нашей эры. Сб. "Археология и этнография Башкирии", т. II. Уфа, 1964, стр. 122.

27 В литературе высказано мнение о принадлежности Рождественского могильника славянам, ушедшим с юга, из лесостепи, под воздействием гуннов. (См.: МИА, № 80. М., 1960, стр. 7.)

28 П. Н. Старостин. Памятники именьковской культуры, стр. 31.

29 Там же; В. Ф. Г е н и н г. Азелинская культура. ВАУ, вып. 5. Свердловск, 1963, стр. 53—54.

81

даже определяет, что тюркский язык их был скорее всего близок к чувашскому30.

Следует отметить, что азелинская шапочка имеет сходство с тухьей только в том, что также имеет полусферическую форму. В деталях же украшений и узоров их ничего общего не наблюдается. Собственно чувашская тухья анатри имела, как правило, еще шишечку наверху, чего нет у азелинокой шапочки.

По всей вероятности, азелинская шапочка являлась специфическим убором аборигенного населения Поволжья, и ее происхождение уходит в глубь веков. Еще в абашевокое время женщины ноаили головной убор, покрытый медными и бронзовыми бляшками, пронизями и бисером, сзади к нему прикреплялся "коснвк" /из шнура с медными пронизками. Описываемый убор, как отмечают П. П. Ефименко и П. Н. Третьяков, "очень напоминает головные уборы, бытовавшие у племен Прикамья и Поволжья во второй половине 1 тысячелетия до н. э" равно как и позже, в начале и середине 1 тысячелетия н. э... В абашевокое время были заложены некоторые основы тех своеобразных традиций в области элементов женского костюма, в особенности украшений, пережитки которых сохранялись здесь затем в течение многих последующих столетий"31.

В качестве аргумента в пользу гипотезы о тюркоя- зычеости именьковцев А. X. Халиков приводит сравнение некоторых других деталей костюма с одеянием соседнего сними населения — азелинцев и чувашей: "Так, прямоугольной формы нагрудники азелиноких женщин,—■отмечает он,—не только по форме, но и по характерной расшивке их медными накладками, бусами и т. п. сближаются с чувашскими женскими нагрудни- кам/и — девичьими шулюеме и женскими сурпансакки"32 33. В этих украшениях действительно наблюдается большое

30 А. X. Халиков. Истоки формирования тюркоязычных народов Поволжья и Приуралья. Сб. "Вопросы этногенеза тюркоязычных народов Среднего Поволжья. Археология и этнография Татарии", вып. I. Казань, 1971, стр. 20.

31 П. П. Е ф и м е н к о, П. Н. Третьяков. Абашевская куль

тура в Поволжье. "Абашевская культура в Среднем Поволжье". МПА, № 97. М" 1961, стр. 59.

33 А. X. Халиков. Истоки формирования тюркоязычных народов Поволжья и Приуралья, стр. 19.

82

сходство. Однако он" отнюдь не являются элементами костюма тюркоязычных народов, а бытовали у населения Поволжья с древних времен. "Шулкеме и сурпан <щкки,— указывают авторы монографии о чувашах,— представляли оригинальные украшения, имевшиеся в таком виде только у чуваш и горных мари. Но они (особенно сурпан дакки верховых чувашек) представляли как бы дальнейшее развитие особой брошки сюльгам, носившейся марийцами и мордвой"33. Следовательно, украшения этого типа чуваши переняли от своих местных предков, родственных марийцам.

Таким образом, точка зрения о тюркском или смешанном тюр коко-угорском происхождении именьков- ской культуры не получила пока убедительной аргументации. Приверженцы этого мнения обычно ограничиваются оопоставлением керамического материала и некоторых сходных черт в погребальных обрядах, упуская из виду другие не менее важные элементы, характеризующие ту или иную археологическую культуру: поселения, типы жилищ, систему оборонительных сооружений, специфические особенности хозяйства, характерные для данной этнической культуры, предметы украшения и многие другие стороны материальной и духовной культуры. Такого всестороннего освещения именьковской культуры в работах сторонников тюркской теории но находим.

Следует заметить, что в тот бурный период истории, переходный от древнего общества к средневешвыо, группы тюркоязычных племен. могли проникнуть в Среднее Поволжье. Однако этот факт археологически пока не прослеживается. Что касается .. памятников именьков- ской культуры, то они не являлись древнетюркскимщ для которых совершенно не характерны были жилища земляночного и полузам ланодного типов и другие черты добулгарской культуры Среднего Поволжья. Тем более нелогичным является представление, что пришлые кочевые племена оказали якобы большое влияние на население, которое еще в раннем железном веке занима- * Ч.

зз н. И. Воробье в, А. Н, Львова, Н. Р. Романов, А. Р. Симонова. Чуваши (Этнографические исследования).

Ч. 1. Чебоксары, 1956, ст. р. 324.

6*

83

лось ^первобытным земледелием, именно в этой области их занятия-’4.

В 1964 г. П. Д. Степанов выступил с обоснованием точки зрения о принадлежности именьковшой культуры, в 'частности, памятников типа городища Ош-'Пандо, венграм. Разбирая материал исследованного им огро- дища Ош-Пандо, П. Д. Степанов отмечает, что этот памятник, так же, как и некоторые вещи с соседних памятников—■ городища Ашна-Пандо и селища у села Гулешево Ульяновской области, дают ценные сведения для выявления культурного (комплекса угро-мадьярских племен VI—IX вв. 34 35

Выводы П. Д. Степанова основаны на материале, полученном в итоге четырехлетних раскопок этого городища. Первое, что, по его мнению, выделяет угро-мадьярский комплекс и отличает его от дре) вне|мо1рщовшого,— это отсутствие красных пастовых бус, столь характерных якобы для всех древнемордовашх памятников середины 1 тыс. н. э., а также привесок с грузиком и спиралькой, нагрудных блях, втульчатых топоров и т. п. Второе — то, что, по его мнению, на левобережье Волги и Нижнем Прикамье древняя мордва в 1 тыс. н. э. не проживала.

В литературе не раз высказывалось мнение о раннем проникновении мордвы на левый берег Волг:!. С первых веков н. э. установлена значительная инфильтрация племен городецкой культуры в Левобережное Поволжье. Это хорошо прослежено по памятникам марийского течения Волги, в частности, по ветлужсквм городищам, на которых нижние пласты принадлежат ана- ныинокой культуре, верхние—• смешанному иьяноборско- городецкому. Продвижение на левый берег шло широкой полосой до куйбышевского течения Волш. Такие памятники, как селище Бабий бугор на Болгарском городище, Балымерское городище и Шолом, а в районе Ульяновска—селища у дд. Ботьма36, М. Палициео, Ер-

34 В. Ф. Г е н и н г. Азелинская культура, стр. 92; А. X. Халиков. Истоки формирования тюркоязычных народов Поволжья и Приуралья, стр. 19.

35 П. Д. Степанов. Памятники угро-мадьярских (венгерских) племен в Среднем Поволжье, стр. 137.

36 А. Смирнов, В. Т и х (о м и р о в а. Археологические памятники левобережья Волги. "Историко-археологический сборник". М., 1948, стр. 188.

84

зовка, Н. Урень37, свидетельствуют о проникновении городецких пламен на левый берег. Керамика с этих поселений (с шероховатой поверхностью, лепленная от руки) характерна для мордовской культуры на протяжении длительного времени, вплоть до XIII—XIV вв.

П. Д. Степанов, относя Ош-Пандо к именьковской культуре, отмечает черты, характерные для угро-мадь- ярюких племен, и отличие их культуры от древнемордов- окой. На городище Ош-Пандо не оказалось массовых находок красных паетовых бус, привесок с грузиком и спиралькой, нагрудных блях, втульчатых топоров. Бросается в глаза нарочитость подбора признаков и их случайность, то, что характерные признаки культуры не выделены. П. Д. Степанов сравнивает мордовские могильники с городищами. Как правило, украшения на городищах встречаются сравнительно редко, в то время как могильники дают их целые комплексы. Что касается красных бус глухого стекла, или, как их иногда называют, настовых, то они имеют широкое распространение не только у мордвы. Можно . назвать, например, Мощинский клад, находящийся далеко за пределами расселения мордовских племен, в котором группу бронзовых изделий сопровождает большой набор красных бус38. Красные бусы встречены и на р. Чепце, о чем можно судить по раскопкам Мыдлань-шая39. Наконец, в могильниках Башкирии, которые ряд исследователей приписывает древним венграм, находки красных бус довольно часты. Так, исследователь Бахмутинюкош могильника А. В. Шмидт отмечает наличие их в инвентаре погребший в значительном количестве40. Это же отметил и Н. А. Мажитов41, указавший, что число красных бус среди украшений этой категории в ранних могильниках достигает 23 % (их было найдено 812 экз.). В поздних погребениях красных бус почти нет. Следовательно, из числа этнических признаков красные бусы прихо

37 Там же, стр. 189.

38 Н. И. Булычов. Журнал раскопок по части водораздела верхних притоков Волги и Днепра. М., 1899.

39 В. Ф. Г е н и н г. Мыдлань-шай, удмуртский могильник VIII—IX вв. ВАУ, вып. 3. Свердловск, 1962, стр. 48—49.

40 А, В. Шмидт. Археологические изыскания Башкирской экспедиции Академии наук. Уфа, 1929.

4! Н. А. Мажитов. Бахмутинская культура. М" 1968, стр. 12—13.

8S

дится вычеркивать. Далее П. Д. Степанов указывает на отсутствие на Ош-Пандо височных подвесок с грузиком и спиралью, характерных для мордовских племен мокши и эрзи. Однако такие подвески отсутствуют на значительной территории распространения племен, родственных мордве. Их нет по Рязанскому и по Муромскому течениям Оки, где жили, по одним данным, мещера и мурома, а по мнению П. Д. Степанова, мордва-эрзя. П. Д. Степанов считал отмеченные височные привески . характерными для мокши. Таким образом, отсутствие височных привесок данного типа не может служить доказательством отсутствия на этой территории мордовских племен. Нагрудные бляхи также имеют сравнительно широкое распространение, и отсутствие их ни о чем не говорит. Втульчатые топоры, которые привлечены И. Д. Степановым в качестве характерного признака мордвы42, тоже не являются этническим признаком. П. Д. Степанов правильно отмечает, что круглые височные кольца с кубиком на конце и нагрудные бляхи с парными выступами по окружности не характерны для мордвьС3. Эти украшения вообще широко распространены в Европе и не могут, по-видимому, служить основой для выделения культуры. П. Д. Степанов сам указал на их широкое распространение в Приуралье, на Северном Кавказе, в Венгрии. Можно добавить и район р. Чепцы, где такие нагрудные бляхи представлены рядом вариантов44. Известны они в Деменкозском могильнике45 46. На р. Чепце есть и кольца с кубиками, в качестве примера можно указать находки на Мыдлань-шае45. Такие кольца бытуют в измененном виде до XIII— XIV вв. Их поздние варианты известны в армянской колонии в Волгаре47. Следует отметить, что в изучае-

42 П. Д. Степанов. Указ, соч., стр. 144.

43 П. Д. Степанов. Ош-Пандо. Саранск, 1967, стр. 104.

44 Н. Г.. Первухин. Опыт археологического исследования Глазовского уезда Вятской губернии. "Материалы по археологии восточных губерний России", вып II. М" 1896, табл. XI, 11. 13, 14.

45 В. Ф. Ген и н г. Деменковский могильник, памятник ломо- ватовской культуры. ВАУ, вып. 6. Свердловск, 1964, стр. 153. табл. И, рис. 1, 2, 3.

46 В. Ф, Г е н и н г. Мыдлань-шай,,., . табл, 1, рис. 5.

,,47 А. П. Смирнов. Армянская колония . города Болгарп. МЙА, № 61. М.,‘ 1958, ст,р. 355, рис. 9, 4.

моё нами время происходит значительная нивелировка культур. Одни и те же типы вещей, в частности, оружие и поясные наборы, получают распространение от Алтая до Пан-нонии, и это вполне понятно: волны кочевников разносили и. х по разным местам. Этим объясняется нахождение одинаковых типов вещей и на Ош-Пандо, л, в частности, на Пасторском городище48.

При решении этнических вопросов нельзя опираться на сходство иля различие в предметах вооружения и орудиях труда, которые, как правило, имеют широкое распространение. Если бы Л. Д. Степанов картографировал все материалы, приведенные в его работе, он бы увидел, что они расходятся далеко за пределы очерченных им границ именьковской культуры. Многие из этих вещей можно встретить и на территории Венгрии, что, однако, не дает оснований для сопоставления этих двух групп населения. Находки на территории Венгрии, на которые указывает П. Д. Степанов, основываясь на материале могильника Шонгр ад-Кон дер фольде, принадлежат к числу широко бытовавших вещей. Это серьги с кубиком, наконечники копий и стрел, бронзовые пряжки, ножи, бусы кирпичиком со срезанными углами. Отмеченное же сходство керамики основано на недоразумении 49.

В 1 тыс. и. э. происходила инфильтрация населения как с запада на восток, так -и, по-видимому, в обратном направлении. Этот процесс хорошо документирован керамикой пьяноборского времени в Западном Поволжье. Движение "а восток также документируется в основном керамикой. Мордовские племена проникли на территорию Башкирии, доказательством этому служат сосуды, названные исследователями керамикой романовского типа. Есть и типичные мордовские украшения, но они одни не могут служить свидетельством проникновения самого населения.

Территории Среднего Поволжья, правого и левого Приоурья на всем протяжении были тесно связаны в культурном отношении. Однако у нас нет никаких данных, чтобы утверждать, что в бассейне р. Суры сущест

ве П. Д. Степанов. Памятники угро-мадьярских племен, стр. 144.

49 Там же, стр. 146.

87

вовала сколько-нибудь значительная группа угро-мадьярского населения. Отсутствие здесь свойственной этому населению керамики говорит об этом достаточно убедительно.

<На основе анализа /материаловдобултарскихпамятни. ков Волто-Камья приходим к выводу, что именьковская культура -сложилась в результате /интеграции племен пшднегородецкой и пьяноборокой кулытур. -В доказательство данного положения произведем сопоставление основных признаков и элементов городецкой, именьков- скюм и пьяноборокой культур . по тем данным, какие имеются в "Своде археологических источников" (САИ).

Городецкая культура (САИ, вып. Д1-14)

Именьковская культура (САИ, зып. Д1—32)

Поселения

Городища и селища располагаются по соседству, занимая удобные для обороиы места.

Городища размещаются на мысах, огражденных естественными преградами (оврагами), и в излучинах рек.

С напольной стороны городища защищены валом и рвом, иногда несколькими рвами и валами. Конструкции валов: 1) земляные насыпи;

2) сооружения из обожженной глины, положенной пластами;

3) насыпи на деревянные конструкции (плетни, столби в два ряда) (стр. 11—12) н

4) бревенчатые изгороди (стр. 21). На стрелках некоторых мысов возводились дополнительные укрепления в виде валов с деревянной конструкцией внутри (стр. 22).

На узких мысах с площадкой треугольной формы валы округлые, овальные в основании, рвы дугообразные (табл. 2.)

Поселения обычно располагаются небольшими группами, состоящими из городищ и нескольких селищ (стр. 9).

Городища занимают естественно укрепленные высокие мысы между оврагами или в излучинах рек.

Система оборонительных сооружений состоит из земляных валов, возведенных на бревенчатых конструкциях, и фвов. Иногда со стороны стрелок мыса площади городищ укреплены дополнительными валами (стр. 11). Формы валов: шишкообразные, конусовидные, округлые или овальные в основании; рвы дуговидные; иногда прямые валы и рвы (стр. 12).

88

Края городищ укреплялись напластованиями обожженной глины и положенными на них в виде углов бревнами, скрепленными для прочности вертикальными столбами (22 стр.).

Селища расположены на мысах между оврагами и по берегам рек.

Основные типы жилищ: землянки, полуземлянки и легкие наземные строения; землянки округлой формы диаметром 3,75 м, при глубине 1,3 м, и вытянутой формы.

Полуземлянки прямоугольной формы размером от 7 до 13 м в длину и 6 м в ширину, при глубине около 1 м.

Наземные жилища типа легкого шалаша с очагом.

На вершинах валов и по краям площадок воздвигались бревенчатые стены (стр. 13).

Селища расположены на:

краю высоких надлуговых террас, редко на мысах между оврагами.

Основные типы жилищ: землянки и полуземлянки.

Землянки прямоугольные размером 3,9X5,3 м, с округлыми углами; вход — тамбур с земляными или деревянными ступеньками. Очаги прямоугольные с округлыми углами (60x90 см), сбиты из глины, с песком.

Полуземлянки: 1) с цент

ральными столбовыми ямами,, размеры 4,4X5,4 м при глубине 0,65 м; вход тамбурный;, очаг устроен в деревянном ящике; 2) с деревянными срубами (Именьков. ское городище), размеры 9X7 при глубине 0,5—0,6 м (там же, сто.. 13—14).

Наземные легкие строения в виде шалаша с очагом.

Могил ь н и 'К и

Погребения — грунтовые захоронения в неглубоких прямоугольных ямах с закругленными углами, ориентированных головой на север, восток или северо-запад; костяки в вытянутом положении; с покойниками клали сосуды, предметы вооружения (меч, стрелы), украшения (серьги, стеклянные золоченые бусы, перстни, браслеты, гривны), костяные гребни, пояса с же-

Выявлен единственный могильник (Рождественский) с трупосожжением. Могильные ямы различных форм: овальные, круглые, больше прямоугольные, размеры их 0,6—• 0,8 м при глубине 0,6- м.

Погребальный обряд: 1) сожжение умерших, в полном одеянии, вне ямы; 2) помещение остатков кремации в небольшие ямы и 3) наличие в могильных ямах глиняных

лезными пряжками и бронзовыми бляшками (табл. 4).

сосудов, не являющихся урнами 50.

Вещевой комплекс

Керамика: большинство сосудов изготовлено из глины с примесью песка и шамота, имеет шероховатую поверхность; гладкой посуды до

30 %.

Орнамент — ямочные вдаз- ления, насечки по венчику, гребенчатый штамп, защипы (табл. 6, 2; 7, 2, 3, 16; 9,1,2,3).

Встречаются сосуды со сквозными отверстиями под венчиком (очевидно, для подвешивания), с отверстиями по стенкам и днищу (для процеживания пищевых продуктов, например, творога) (табл. 7, 2, 3, 14).

Форма: горшки с вертикальной и отогнутой шейкой, чаши и баночные; днища плоские (табл. 10).

Обжиг — костровой, черепки плотные, цвет серый и темно-серый.

Пряслица: биконические, цилиндрические с точечным орнаментом на плоских сторонах, плоские и блоковидные (табл. 14, 18, 19, 20).

Керамика по примесям и глине подразделяется на две группы: а) количественно преобладают (до 70 % и более) сосуды с неровными стенками, с примесью в тесте крупнозернистого шамота с песком; б) сосуды с гладкими стенками, с примесью в тесте песка или мелкого шамота.

Орнаментированы края срезов и шейки сосудов; орнамент — насечки, оттиски гребенчатого штампа, треугольные и четырехугольные вдавления, пальчатые защипы; по шейкам сосудов ямочные вдавления и прочерченные волнистые линии (табл. 24). Часть сосудов ймеет сквозные отверстия — для подвешивания и процеживавания пищевых продуктов.

Формы сосудов: горшковид- ные, чашевидные и баночные; днища с закраинами и без закраин.

Обжиг —- костровой, черепок плотный и звонкий; цвет —серый, бурый и темно-серый.

Пряслица: усеченно-бикони- ческие (в преобладающем количестве), некоторые украшены орнаментом (насечки, прочерченные прямые или волнистые линии, крестики, свастики, ямочные наколы), цилиндрические, линзовидные, плоские (табл. 21).

50 В. Ф. Г е и и н г и д р. Археологические памятники у села Рождествено. Казань, 1962, стр. 27—32.

90

Изделия из железа

Кельты, цапки для обработки почвы.

Слабоизогнутые серпы с клиновидным в сечении лезвием, небольшого размера — 12—24 см длиной (табл. 14, 5, 16 и 17).

Удила: однозвеньевые с подвижными круглыми кольцами (табл. 15, 23); псалии прямые (табл. 15, 20, 21).

Ножи: серповидные и простые, с короткими и широкими черенками и уступами на переходе к черенкам (табл. 13, 8, 13, 17, 18; табл. 14, 4, 5, 6).

Шилья, тесло, долота, струги.

Железные наконечники

стрел — трехперые, втульчатые, со стержнем (табл. 15, 2-16).

Втульчатые копья (табл. 15, 18, 19, 24).

Ральники небольших разме-. ров (11,5—14 см) с суживаю-. щнмися книзу втулками и острыми режущими краями лезвия (табл. 13, 13, 15).

Слабоизогнутые серпы с лезвием клиновидной в сечении формы, рукоятки заканчиваются загнутыми пяточками; размеры небольшие: 13—20 см (табл. 13, 3, 8).

Косы — горбу ши (13, 2) ^

Удила: 1) с простыми круг-, лыми подвижными кольцами;

2) двузвеньевые с подвижными кольцами; 3) ‘ двузвеньс- вые со стержневыми псалия- ми (табл. 15, 2, 12, 14, 15),

Железные ножи: 1) с короткими и широкими плоскими черенками и уступчиками на переходе от обушков к че-. репкам; 2) с узкими лезвиями,, сравнительно длинными череп-, ками и плавным переходом от обушков к черенкам (табл. 14).

Долота с круглыми рукоят-. ками и четырехугольным лезвием. Молотки, шарнирные клещи, дугообразный струг.

Наконечники стрел — черешковые, по форме пе (5а под-, разделяются на две группы: 1) плоскоромбические с упором и . без упора; 2) трехперые с хорошо выраженной шейкой и упором при переходе от шейки к черешку'; 3) с узелком на переходе лопастей к черенку (табл. 15, 3—11).

Втульчатые копья (табл. 15, 1, 13, 16).

Изделия из кости

Гарпуны, черешковые стре- Пряжки с заполированной

лы овальной, трехгранной, поверхностью (табл. 18); ко-

"1

прямоугольной и ромбической форм, иглы, проколки.

Костяной топорик; кочедыки; псалии (табл. 11 и 12).

чедыки и проколки (табл. 18, 8, 10—15, 17—20); наконечники стрел линзовидные, прямоугольные, треугольные, ромбические (табл. 16).

Принадлежности костюма и украшения

Сюльгамы бронзовые и железные (табл. 16).

Поясной набор: пряжки

бронзовые и железные (округлые, прямоугольные и др.) (табл. 16).

Бляшки бронзовые (табл. 16, 6, 21, 25 и 26).

Подвески-лунницы, коробчатые, в виде колокольчиков и уточек (табл. 16, 5, 7, 15).

Бронзовые браслеты с утолщенными концами (табл. 16, 27); железные браслеты (табл. 18, 29, 30, 34).

Бусы: 1) стеклянные — мелкие, шаровидные позолоченные, синие; из стеклянной пасты с глазками голубого цвета и шашечным узором (табл. 16, 17); 2) глиняные

(пастовые) — выпукло-вогнутые, круглые, линзовидные, эллипсоидные (табл. 16, 17).

Сюльгамы: бронзовые и железные, с округлым в сечении и расплющенным кольцом (табл. 19).

Пряжки бронзовые и железные различных типов (округлые, прямоугольные и др.) (табл. 19).

Бляшки-накладки (табл. 17, 2, 5).

Бронзовые литые полые бу- тыльчатые привески (табл. 20, 28); привески-лунницы с овальным верхним краем (табл. 17, 16).

Бронзовые браслеты (табл. 17, 3, 25, 26, 27); 1) дротовые, с утолщенными гладко обрубленными концами; 2) пластинчатый с расширяющимися концами.

Бусы: 1) стеклянные —•

мелкие шаровидные голубоватого цвета; круглые колесовидные голубоватого цвета; темно-синие четырнадцаги- гранные; 2) глиняные: круглые, слегка сплющенные с боков; выпукло-вогнутые; эллипсоидные и линзовидные;

3) эллипсоидные халцедонные;

4) сердоликовая четырнадцатигранная (табл. 20).

Хозяйство

Мотыжное земледелие. Возделывали пшеницу, полбу, ячмень.

Пашенное земледелие с применением железных ральни- ков. Возделывали пшеницу,

92

Животноводство: разводили коров, овец, лошадей, свиней.

Охота: на соболя, куницу, лисицу, медведя, северного оленя, зайца и др.

Рыболовство с помощью сетей и крючков.

Металлургия железа: сыродутные горны ямного типа.

Остатки цветной металлургии: льячки, тигельки, литейные формы, куски металлических шлаков.

Домашнее ремесло: косторезное дело, ткачество, плетение лаптей, обработка дерева и Др-

просо, рожь, овес, полбу, ячмень, горох51.

Животноводство: разводили коров, овец, лошадей, коз, свиней; встречены кости верблюда (Маклашеевское II городище).

Охота: на куницу, соболя, горностая, медведя, лисицу, лося, северного оленя, зайца- беляка, волка, бобра и др.

Рыболовство с помощью сетей и крючков.

Металлургия железа: сыродутные горны ямного типа.

Цветная металлургия представлена остатками меднолитейных материалов, обломками тиглей, льячек, литейных форм, кусками бронзового шлака.

Косторезное дело, ткачество, плетение лаптей (находки костяных кочедыков), обработка дерева и т. д.

Хозяйственная жизнь как племен Городецкой, так и племен именьковской культур определялась земледелием и скотоводством—ведущими отраслями в лесостепных условиях.

Приведенные археологические данные не позволяют сомневаться в существовании генетических связей именьковской и горадецкой культур. Полное сходство в расположении памятников, одинаковые конструкции их укреплений, однотипные жилые строения —полуземлянки и землянки, комплекс вещевых остатков городищ, представленный однотипными предметами, обнаружившими полное сходство форм и материалов, идентичность хозяйственных занятий населения Городецких и именьковоких городищ и селищ и, в довершение всего,— совпадение территории распространения именьков-

51 А. В. Кирьянов. К вопросу о раннеболгарском земледелии. МИА, № 61, М" 1958, стр. 282—291.

93

еких памятников с областью расположения памятников городецкой культуры52 — факты, которые не могут не быть решающими в выяснении вопроса о происхождении именьковской культуры.

Обращают внимание на резкое различие в погребальных обрядах: у именьковоких племен бытовало, как утверждают исследователи их памятников, трупоеож- жение, в то время как для городецкой культуры характерна нигумация. Однако погребальный обряд имень- ковцев изучен пока еще слабо, в сущности, археологами не следован только один Рождественский могильник, поэтому этот единичный факт преждевременно считать общим признаком всей культуры. Дальнейшие исследования несомненно внесут ясность в этом вопросе. Наличие городецких элементов в именьковской культуре не вызывает никакого сомнения.

Вместе с тем исследователи отмечают в вещевом комплексе памятников именьковской культуры наличие также пьяноборского облика53. Следовательно, в формировании этой культуры пьяноборские племена также приняли участие. Именьковская культура сложилась в результате ассимиляции племен городецкой культуры, проникших в левобережье Волги в III—IV вв., с местным населением пьяноборской культуры. Сложившаяся из этих двух компонентов именьковская культура представляет собой новый этап в истории племен Волго- Камья, и в этом смысле ее выделение вполне правомерно. В результате этнокультурного смешения двух родственных по происхождению и языку финно-угорских племенных объединений сложилась новая этническая общность —• территориальный союз племен именьковской культуры.

Нет ничего невероятного в том, что пламена именьковской культуры могли носить этноним "буртас". Ряд историков (А. П. Смирнов, Н. Ф. Калинин и др.) признает, что буртаеы были по происхождению родственны мордве — носителям лозднегародецкой культуры. "... Территория буртаеав,— отмечает Н. Ф. Калинин,—

52 Н. Ф. Калинин, А. X. Халиков Итоги археологических работ за 1945—1952 гг., стр. 55; Н. В. Трубникова. Племена городецкой культуры. "Труды ГИМ", вып. XXII. М.. 1953, стр. 63.

53 П. Н. Старостин. Памятники именьковской культуры, стр. 31, табл. 17 и 20.

94

начиная от сонорных частей Саратовской области до Свияжска, совпадает с (территорией распространения археологических памятников, генетически связанных с племенами Среднего Поволжья, в первую очередь с мордвой и их соседями"54 55. Буртасские племена являлись, следовательно, представителями люзднегородецкой культуры. Не случайно топонимы и гидронимы с корнем "буртас" встречаются в Среднем Поволжье именно в области распространения памятников именьковской культуры: в Татарии — селения Большие и Малые Бур- таеы (В Камско-Устьинюком районе; в Чувашии — д. Полевые Буртасы в Батыревском районе, д. Буртас в Ур- марском районе, Буртасово поле, Буртасов лес (Партас варманё), Буртасов а река (Партас £авалё) и д-р. 6Г>. После переселения бунтарских племен в Среднее Поволжье их западными соседями, как упоминают источники, стали буртасы. "Земля буртасов,—- пишет Ибн- Русте,— лежит между хазарской и бунтарской землями..." 56. По языку они отличались от булгар. "Язык булгар сходен с языком хазар,— говорит Ибн-Хау- каль,— буртасы же имеют другой язык, также язык русое различен от языка хазар и буртасов" 57.

Из вышесказанного можно сделать вывод: весьма возможно, что именьковскую культуру . создали племена буртасов, родственных мордве.

т * *

В булгароведенни сложным и опорным является вопрос о . взаимоотношениях пришлых тюркоязычных племен и местного населения. Исследователи селища у с. Рождествено, установив факт наличия на одном поселении остатков как именьковской, так и бунтарской культур, пришли к заключению, что здесь имело место "механическое смешение материала различных по вре-

54 Н. Ф. Калинин, А. X. Халиков. Итоги археологических работ за 1945—1952 гг., стр. 59.

55 См.: Н. И. Ашмарин. Словарь чувашского языка. Вып. X. Чебоксары, 1936, стр. 143.

56 Д. А. X в о л ь с о н. Известия Ибн-Даста, стр. 20.

57 А. Я. Г а р к а в и. Сказания мусульманских писателей, стр. 219.

95

меии поселений, но существовавших па одном месте" 58. Такие поселения, по их мнению, не могут служить подтверждением процесса ассимиляции одного населения другим.

В. Ф. Генинг и А. X. Халиков в совместной работе о ранних булгарах на Волге категорически заявляют, что "пришлые болгарские племена, оказавшись на имень- ковской территории, не вступили с местным населением в ка:кой-либ,о контакт. Возможно, что к приходу болгар на Среднюю Волгу имешжовцы уже покинули эту местность и ушли в . другой район. Это предположение подкрепляется и тем, что в памятниках именьковского типа (Именьковское, Балымерское, Шеломское и Ош-Пан- динюкое городища и Рождественский могильник) абсолютно неизвестны (Подчеркнуто нами. — В. К-, А. С.) ■предметы, характерные для Болыпе-Тарханского могильника и аналогичных памятников юго-восточной Европы"59. Основанием для такого утверждения служит, по мнению авторов этой книги, то обстоятельство, что среди лепной керамики Болыпетарханского могильника "нет ни одного сосуда..., который можно было бы назвать именьковским, за исключением сосудов, имеющих по краю горла насечку или зубчатые защипы (табл. VII, 6, 16) "60. Между тем сосуды этого типа являются, по мнению ряда исследователей, типично городецкими61. Примечательно, что В. Ф. Генин г и др. отмечают, что эта керамика попала на территорию распространения именьковских памятников "от древне- марийских и мордовских племен, у которых она известна еще в памятниках IV—VII вв." 62. Сторонники тюркской теории происхождения именьковской культуры оказываются вынужденными признать факты, подтверждающие точку зрения о сложении этой культуры путем

58 В. Ф. Г е н и н г и д р. Археологические памятники у с. Рож- дествено, стр. 93.

59 В. Ф. Г е н и н г, А. X. Халиков. Ранние болгары на Волге, стр. 153.

60 Там же.

61 А. М. Ефимова. Городецкое селище и болгарское городище у с. Балымеры Татарской АССР. МИА, № 111, стр. 31; В. Ф. Г е- н и н г и д р. Археологические памятники у с. Рождествено, стр. 24.

62 В. Ф. Ген инг и др. Указ, соч., стр. 153.

96

взаимной ассимиляции древнемордавоких, родственных им бургасских и древнем арийских плем ен.

Далее в качестве аргумента для подтверждения положения об отсутствии контактов между булгарами и именьковцами упомянутые авторы указывают на то, что пряслица Большетарханского могильника будто бы резко отличаются от иманьковоких 63, и ссылаются нт табл. XI, 1—4, помещенную в книге "Ранние болгары на Волге". Между тем, сопоставляя формы ' ц-ряслиц, приведенных в этой таблице, с именькойскимн64,; легко можно убедиться в их большом сходстве и даже тождестве. — ...

Приведенные аргументы (лепная поеуда с насечками и зубчатыми защипами по краю горла и формы пряслиц) не оголыюо подтверждают положения авторов, сколько опровергают их.:;

Не менее убедительные сведения имеются в самой книге В. Ф. Генинга и А. X. Халикова "Ранние болгары на Волге", хотя авторы пытаются дать им иную интерпретацию, своеобразно толкуя археологические материалы.

Разбирая, находки из. Большетарханского могильника, исследователи отмечают, что среди них имеется ряд предметов, характерных для мордовских могильников V—VIII вв. 65 * * 68. Хотя, с другой стороны, В. Ф. Генинг и А. X. Халиков категорически заявляют, что в имень- кавских памятниках "абсолютно неизвестны предметы, характерные для Больше-Тарханокого могильника" \ Следует заметить, что часть предметов из инвентаря этого могильника является типичной для мордовских могильников и была широко распространена в памятниках позднегородецкой культуры. Рассмотрим приведенные в книге примеры. Различные пронизи из перевитой проволоки (табл. XV, 12, 13, 14), распространен:- ные в финно-угорских памятниках и весьма характерные также для мордвы, нередко встречаются в именьков- ских поселениях (Маклашеевокое II, Именьковсксе I

63 Там же.

64 П. Н. Старостин. Памятники именьковской культуры,

табл. 21.

85 В. Ф. Генинг, А. X. Халиков. Ранние болгары на Вол

ге, стр. 154.

68 Там же, стр. 153.

97

городища, Рождественский могильник) 67. Подвески из медного листа трапециевидной формы (табл. XVI, 9), широкие бутыльчатые подвески (табл. XVI, 14, 15) и подвески других форм также хорошо представлены в памятниках именьковокой культуры68. Многие типы бляшек, ременные наконечники и другие детали пояс- пых украшений, обнаруженные в Большетарханском могильнике, считающиеся типично древнемордовскими, получили распространение в именьковских памятниках67 68 69.

Точно так же типы удил, пряжки различных форм, железные и костяные наконечники стрел и многие другие предметы, найденные в Большетарханском могильнике, представлены в материалах как мордовских памятников, так и поселений именьковской культуры 70.

Приведенные данные говорят о том, что булгарские племена вступили в Среднем Поволжье в близкие этнокультурные связи с позднегородецким населением, включавшим различные мордовские племена. Взаимное влияние племен друг на друга завершилось ассимиляцией аборигенов тюркоязычными пришельцами.

С другой стороны, существование общих элементов в древнемордовоких и именьковских памятниках лишний раз свидетельствует об их этническом родстве, т. е. об участии городецких племен в формировании именьковской культуры.

В материалах Большетарханского могильника содержится также целый ряд предметов, близких и даже одинаковых с культурным комплексом древних мари. К таким общим предметам относятся: спиральные накладки с дужкой (табл. XV, 15), характерные подвески в виде утиных лапок (табл. XVI, 3), бутыльчатые подвески (табл. XVI, 13, 14, 15), шумящие подвески с арочным ажурным щитком, спирально навитые пронизи,

67 П. Н. Старостин. Памятники именьковской культуры, стр. 81, табл. 17, 8, 19, 24.

68 В. Ф. Ген инг, А. X. Халиков. Ранние болгары на Волге, стр. 155; См.: П. Н. Старостин. Памятники именьковской культуры, табл. 17, 14; 20, 24.

69 В. Ф. Г е н и н г, А. X. Халиков. Ранние болгары на Волге, стр. 155—156; П. Н. Старостин. Памятники именьковской культуры, табл. 19.

70 П. Н. Старостин. Памятники именьковской культуры, табл. 15, 3—9, 12, 14; табл. 16—20 и др.

98

бубенчики и т. д. 71. Все указанные типы украшений, характерные для пьяноборокой культуры, опять-таки представлены и в памятниках именьковской культуры72. Следовательно, в них мы находим еще одно убедительное подтверждение того, что в -сложении именьковской культуры немалую роль играли пьяноборские племена.

Исследователи Большетарханского могильника приходят к заключению, что булгарские племена, придя на Среднюю Волгу, вступили в тесные взаимоотношения прежде всего с такими местными племенами, как складывающиеся группы древней мордвы и мари 73, и вмес- те с тем делают совершенно противоположный вывод: "Таким образом,— отмечают они,— . — материалы Боль- ше-Тархакского -могильника отчетливо показывают связи пришлых болгар в первую очередь только с волжскими местными племенами—древней мордзой и мари. В то же время в Больше-Тарханском могильнике нет ни одного захоронения с характерными чертами местных племен Среднего Поволжья. Это обстоятельство заставляет полагать, что представители местных племен не включались -в среду пришлых болгар и последние, по крайней мере в. VIII—IX вв., продолжали сохранять свою монолитность и относительную чистоту"74. Остается совершенно неясным, в силу каких причин даже в условиях взаимопроникновения "в эти комплексы (т. е. материалы Большетарханского и мордовских могильников VIII—IX вв. —В. К., А. С.) отдельных предметов или явлений, -свойственных тем или другим памятникам"75, и при установившемся "тесном контакте" 76 и "тесных взаимоотношениях" 77 булгар с мордовскими племенами сохранилась их "монолитность -и этническая чисгэта". Археологические данные говорят другое, а именно: тесные и всесторонние связи приш

71 В. Ф. Г е н и н г, А. X. X а л и к о в. РаннЯе болгары на Волге, стр. 159—161.

72 П. Н. Старостин. Памятники именьковской культуры, табл. 17, 19, 20.

73 В. Ф Г е н и н г, А. X. X а л и к о в. Ранние болгары на Волге, стр. 161.

74 Там же, стр. 162.

75 В. Ф. Г е н и н г, А. X. Халиков. Ранние болгары на Волге, стр. 154.

76 Там же, стр. 159.

77 Там же, стр. 161.

99

лых племен с местным населением очень рано приобрели характер этнической ассимиляции, в результате которой сформировалась булгарская народность на Волге.

Исследования городища Хулаш показывают, что

пришлые булгары осели среди местного населения. И при этом произошло не механическое смешение элементов двух -культур, а их органическое взаимопроникновение. Дело не только в том, что именьковские вещи находятся в одном культурном слое с булгарскими, главное заключается в условиях их залегания. Керамика ручной лепки о шероховатой поверхностью, разнообразные предметы быта и украшения именьковокого типа обнаружены в Хулаше в жилищах наземного типа и в их подпольях. Например, предметы позднегородец- кого типа (обломки лепной посуды, синяя стеклянная бусина, глиняные пряслица биконичеокой формы и др.) найдены в кирпичном здании вместе с булгарскими предметами (гончарной посудой, бусами салтовекого типа и др.). Принадлежность кирпичного дома к бул- гарскому времени не вызывает сомнений. Вокруг бунтарских жилищ много зерновых ям, совершенно идентичных по своей конструкции с подобными сооружениями в именьковских' памятниках. Следует отметить и то, что при расчистке засьши этих ям часто находились обломки булгарсюой посуды вместе с предметами именьковокого облика. Так, например, на дне ям (опор. 4, раскоп XIV) были найдены глиняные фигуры животных: лошади, овцы и др. — вместе с гончарной посудой желтого и коричневого цветов; в другом случае при таких же условиях вместе с аналогичными фигурками

Рис. 36. Глиняные фигурки животных. Хулаш.

100

обнаружена пуговица салтовокого типа (coop. 3, раскоп III). Подобных примеров можно привести немало. Эти факты свидетельствуют о том, что в Хулаше можно было наблюдать ассимиляцию пришлых племен с имень- ковцамн, традиции которых существовали вплоть до конца XII в., т. е. до самой гибели городища. Невозможно представить себе, как могли "мень'ковские вещи попасть к булгарам, если именьковиы, как говорит А. X. Халиков, ушли куда-то. С другой стороны, если бы не было культурной ассимиляции двух разноязычных этнических объединений, то именьковские традиции не дожили бы до расцвета Хулаша.

Материалы раскопок исследуемого городища подтверждают, что до прихода булгар здесь существовало финно-угорско-городецкого типа поселение. Пришлые племена осели и ассимилировали его жителей в условиях мирных взаимоотношений.

Историческое явление этнического смешения пришлого тюркоязычного населения с аборигенами Прикамья находит подтверждение в м:атериалах Танкеез- екого могильника, расположенного в левобережье Волги. По утверждению А. X. Халикова, в этом могильнике было выявлено две группы погребений: первая — захоронения в глубоких и длинных ямах с заплечиками, с гончарными кувшинами в качестве погребального инвентаря, с жертвоприношением лошади; вторая группа— захоронения в простых грунтовых ямах, с лепными чашами. Для погребений данной группы характерны остатки поминальной нищи в виде скопления косней животных (свиньи, коровы, КОЗЫ И др.), ПТИЦЫ и рыбы. В женских погребениях обычно находятся бусы и металлические украшения (шумящие подвески, браслеты, серьги, перстни и др.) 78. Этническая принадлежность второй группы погребений, как отмечают исследователи Танкее1вско1го могильника, вплоть до мельчайших деталей увязывается с древнеудмуртским и древнепермским населением Прикамья. Особенно близкие аналогии наблюдаются в древнеудмуртских могильниках 'бассейна р. Чепцы — Поломском и М'ыдлань-шай. "Здесь совпадают и погребальный обряд Со всеми: чертами свое

78 В. Ф. Ген инг, А. X. Халиков. Ранние болгары на Волге, стр. 75—76.

101

образия; и погребальный инвентарь—глиняная посуда, орудия труда и украшения" 79. Погребения второй группы, по аналогии вещей с древ-неудмуртскими, датируются VIII—IX вв.

Следует отметить, что вещи, найденные в погребениях второй группы, идентичны с предметами имень- ковоких поселений. Этот факт . можно объяснить только тем, что п-огребания данной группы принадлежали племенам пьяноборской культуры, прикам-ская группа которых, как уже говорилось, приняла . непосредственное ■участие в формировании именьковской культуры.

По мнению А. X. Халикова, погребения первой группы оставили появившиеся в Прикамье значительно раньше IX в. тюркоязычные племена Средней Азии, которые якобы не имели прямого отношения к болгарской орде80. Археологические раскопки последних лет на Танкеевском могильнике показывают, что утверждение А. X. Халикова о существовании здесь двух различных типов погребений, принадлежавших различным этническим группам, оказывается ошибочным. Как отмечает Е. П. Казаков, "в основной массе погребения могильника дают настолько смешанный между собой материал, что он представляется нам принадлежащим этнически единому или близкому населению" 8I. В вещевом материале погребений не наблюдается резких различий, почти нет вещей, которые были бы присущи только одной из групп82.

Таким образом, булгарские племена Правобережья Волги, в отличие от населения, оставившего Танкеев- сиий могильник, оказавшись в сходных или одинаковых с ними условиях, по какой-то причине не могли смешаться с местным населением.

Доводы, выдвинутые А. X. Халиковым по этому поводу, подробнее, рассмотрим несколько ниже. Теперь же нас интересует та часть населения, которой принадлежали погребения первой группы. Как было указано,

79 Там же, стр. 76.

80 Там же, стр. 85.

81 Е. П. Казаков. Погребальный инвентарь Танкеевского могильника. "Вопросы этногенеза тюркоязычных народов Среднего Поволжья. Археология и этнография Татарии", вып. 1. Казань, 1971, стр. 150.

82 Там же, стр. 151.

102

А. X. Халиков считает ее совершенно :не связанной с булгарами. Между тем (погребальный обряд и инвентарь этой группы погребений указывает как раз на генетическую связь с булгарами. В этом отношении совершенно прав В. Ф. Генигаг, который находит близкую аналогию погребениям первой группы Танкеевского могильника в древнебулгарских могильниках Казказа 83. Группа кувшинов с шаровидным туловом и невысоким горлом со сливом и различные украшения (серьги, перстни, бусы и др.) из Танкеевского могильника близки к керамике и украшениям Агач-калинского могильника, расположенного близ средневекового города Бе- ленджер (Варачан) 84 в Северном Дагестане, где обитали, по предположению М. И. Артамонова85, древне- булгарские племена берсилов, которые, по нашему мнению, принадлежали к группе аувараких племен, и Бе- ленджер являлся их столицей86.

Генетическое родство волжских булгар, оставивших Болылетарханский могильник, с населением, обитавшим в районе расположения Таикеевокого и других сходных могильников, хорошо прослеживается при сравнении всего комплекса материалов тех и других. На наш взгляд, в погребальных обрядах большетарханского и танкеевского населения существенных различий не наблюдалось. В обоих случаях захоронения совершались в грунтовых ямах с заплечиками — односторонними у танкеевцев и двусторонними —в Больших Тарханах. Костяки ориентированы, как правило, головой на запад, с некоторыми отклонениями: к югу — в Танкееве, к северу — в Болыпетарханском могильнике. Покойников сопровождали ритуальные захоронения коней или их частей (черепа, ноги и др.) : в Танкеев- ском могильнике они были положены вдоль туловища или в ногах покойного, a ib Больших Тарханах черепа лошадей обычно лежали поперек могильной ямы, но

83 В. Ф. Г е н и н г, А. X. Халиков. Ранние болгары на Волге, стр. 85.

84 К. Ф. Смирнов. Агач-калинский могильник —- памятник хазарской культуры Дагестана. КСИИМК, вып. XXXVIII. М" 1951, стр. 113—119.

85 м. И. Артамонов. История хазар. Л., 1962, стр. 312.

86 В. Ф. Каховский. Происхождение чувашского народа. Чебоксары, 1965, стр. 288—289.

103

иногда и вдоль нее87. Отмеченные различия в погребальных обрядах объясняются скорее всего небднород-’ насггью этнического состава крупного союза булгарскис племен. В. Ф. Генинг, по-видимому, прав, когда указывает, что различные группы булгар были весьма неоднородны, 'поэтому не следует ожидать и полностью идентичных памятников 88 89.

В керамике из могильников обеих групп преобладают одноручные кувшины с высокой шейкой, покрытые горизонтальным и вертикальным лощением, ангобиро- ванные, е мелким песком в тесте. В орнаментальных узорах встречаются общие элементы (нарезные прямые и волнистые линии, елочки и итр.) 90. Пряслица танкее-в- сюого типа представлены и в Болынетарханокбм могильнике, так же как и все типы танкеевских украшений имеются в материалах Большетархаеского могильника91.

Что касается отличий форм наконечников стрел, деталей колчанов и различных украшений92, то они имели место частично, не в такой степени, чтобы могли служить аргументом для резкого -противопоставления указанных групп могильников. Тем более, что памятники еще полностью не изучены, и можно -надеяться; что будут сделаны находки, взаимно дополняющие многие детали погребального обряда и инвентаря.

Таким образо-м, утверждение А. X. Халикова о том, что комплекс Болынетарханакого могильника отличается от комплекса Танкеевокого некро-поля, несмотря на их территориальную и хронологическую близость, что могильники о-ста-вл-ены якобы различными в этническом и культурном отношении племенами, не соответствует исторической действительности и опровергается вещевыми данными. Наоборот, имеется много оснований говорить об этническом р-одстве этих -племен: Боль- шетарханский могильник был оставлен булга-рскими

87 В. Ф. Генинг, А. X. X а л и к о в. Ранние болгары на Волге, стр. 23 и 73.

88 Там же, стр. 85.

89 Там же, стр. 34—35, 82.

90 Там же.

si Там же, стр. 78, рис. 21; табл. XIV, XV, XVI, XVII.

98 Там же, стр. 84—85.

104

племенами, пришедшими на Волгу, может быть, несколько раньше той группы родственных им племен, которые появились в левобережной части Средней Волги. Следует еще раз отметить, что различия в их составе, несомненно, имелись, что нашло свое отражение в некоторых незначительных деталях погребального •обряда и могильного инвентаря. С большой долей вероятности погребения первой группы Танкеевского Могильника можно приписать бераилам (берсула), которые относились к группе суварских племен.

Невольно возникает вопрос: чем вызвана такая искаженная интерпретация всего комплекса Болыне- тарханского и труппы могильников танкеевского типа?

Корень ошибочного толкования указанных памятников заключается в неправильной оценке исторической роли булгарских племен. По глубокому убеждению А. X. Халикова, булгарские племена в формировании культуры Волжской Булгарин играли незначительную роль: "... роль культуры населения,—пишет он,— оставившего Болыше-Тарханский и близкие ему могильники, в формировании культуры Волжской Булгарин была невелика. Очевидно, определяющая энно-культурная основа 'Последний была иная, во всяком случае отличная от болышетарханокой" 93. Основная этническая масса населения Волжской Булгарин состояла, по-его мнению, из тюркских племен иного происхождения и местных финно-угорских Народностей — предков мари, удмуртов, коми-пермяков и др. 94. Далее он заключает, 4iTO основу культуры Волжской Булгарин заложили тюркские ■ племена, оставившие могильники танкеевского типа. Состав этих племен — четко не указывается, однако, судя по ссылкам А. X. Халикова на письменные источники, указывающие по соседству с булгарами башкир, печенешв и огузов, можно предположить, что именно с этим кругом этнических общностей он связывает группу памятников танкеевского типа. Указанные племена, по его мнению, обитали в Среднем Поволжье еще до прихода булгарских племен.

В своей последней работе А. X. Халиков относитель

93 В. Ф. Ген инг, А. X. Халиков. Ранние болгары на Волге, стр. 170.

94 Там же, стр. 162. щ.

105

но состава пришлого тюрмокого' населения высказал такую точку зрения: "... решающее значение для начала процеаса тюркизации Поволжья и Приуралья имели не приход болгар из Приазовья, а более раннее, неоднократное включение тюркоязычных племен из степей Южного Урала и Западной Сибири в период гуннского нашествия III—IV веков и Великого Тюркского каганата рубежа VI—VII веков. Более того, есть основание думать, что этими включениями, вероятно, были заложены этнические основы всех современных народов края — чуваш, тюркизация предков которых началась, очевидно, в период гуннского нашествия, и татар Поволжья и Приуралья и башкир, общие предки которых, очевидно, появились в крае в период Великого Тюркского каганата"95. Когда же булгары здесь появились, то "... болгарская знать с дружиной в IX—X в®, сумела захватить власть в складывающемся государстве в свои руки, поэтому естественно это государство получило название от имени господствующей группы" 96.

Нет нужды йодробно рассматривать здесь вопрос о происхождении Булгарекого государства на Волге. Совершенно очевидно, что возникло оно отнюдь не путем военного захвата власти булгарской знатыо. Формирование феодального государства на Волге явилось закономерным следствием тех глубоких социально-экономических изменений, которые произошли в развитии бул- гарекого общества и местного населения в IX—X вв. При этом следует иметь в виду тот исторический факт, что булгарские племена в последний период обитания на Кавказе уже вступили в полосу формирования классового общества и были знакомы с зачатками государственного строя. В формировании государства в Волго- Камье булгары "сыграли решающую роль, так как уровень их социально-экономического развития и степень военной организации были выше, чем у местных племен"97.

95 А. X. Халиков. Истоки формирования тюркоязычных народов Поволжья и Приуралья. "Археология и этнография Татарии", вып. 1. Казань, 1971, стр. 36.

96 В. Ф. Ген инг, А. X. Халиков. Ранние 'болгары па Волге, стр. 174.

97 "История СССР". Первая серия, т. 1, стр. 473.

106

Невозможно согласиться и с утверждением А. X. Халикова о малочисленности булгарского населения в Среднем Поволжье98 99 *. Письменные источники и археологические данные говорят о том, что Волго-Камье и бассейн р. Свияги были оплошь заселены булгар- скими племенами, в том числе и эсегель, в булгарском происхождении которых сомневается А. X. Халиков, несмотря на совершенно четкие указания источников на этот счет". Не случайно Гардиан отмечал, что в булгарском народе был-о "до 500 000 знатных людей"103. Конечно, численность знатных людей явно преувеличена, однако нет оснований сомневаться в том, что указанная цифра в какой-то мере отражала общую численность населения Волжской Булгарин, в которой собственно булгарсгое население составляло, по всей вероятности, немалую часть.

Весьма характерным является то обстоятельство, что почти все средневековые города на Волге носили, как правило, названия тех булгареких пламен, на территории которых они появлялись, на что было обращено внимание в литературе. И среди них не было ни одного города, который был бы основан печенегами, огузами или башкирами и носил был их этнонимы. Численность населения булгареких нородов (например, Болгара, Су- вара) составляла немалую по тем временам величину— до 10 тыс. человек 101. Ремесленники и купцы из других стран, естественно, составляли среди городского населения небольшую часть. Кстати, в источниках опять- таки нет каких-либо указаний относительно пребывания башкир, "печенегов или огузов в булгареких городах. Некоторые группы из этих племен обитали на периферии Волжской Булгарин и вряд ли могли играть заметную роль в какой-либо области жизни этого государства. Что же касается печенегов, то они, как установили

9" В, Ф. Ген инг, А. X. Халиков. Ранние болгары на Волге, стр. 171—172.

99 См.: А. П. Ковалевский. Книга Ахмеда ибн-Фадлана, стр. 139.

юо г а р д и з и. Перевод В. В. Бартольда. См.: Отчет о поездке в Среднюю Азию с научной целью в 1893—1894 гг. Записки АН, VIII серия по историко-филологическому отделению, т. 1, № 4. СПб., 1897, стр. 121.

101 Д. А. X в о л ь с о н. Известия Ибн-Даста, стр. 84.

107

В. В. Бартольд и Б. Н. Заходер на основе анализа письменных источников (ИЙн-Хюрдадбех, Йбн-Хаукаль, "Худуд ал-’Ал ем"), до переселения в Причерноморские степи (X в.) кочевали между низовьями Волги и Яиком (Уралом) и никогда не обитали в среднем течении Волги 102 Не случайно Бируни, указывая область, занимаемую "седьмым климатом", отмечает, что она "проходит через горы Башхарт, через пределы печенегов, города С увар и Булгар... "103, т. е. печенегов указывает южнее булгарсмих и суварских земель.

Вместе с тем еще раз следует подчеркнуть, что в тот бурный период истории раннего средневековья отдельные группы тюркоязычных племен Средней Азии могли, конечно, проникнуть и в Среднее Поволжье. Однако ни археологически, ни этнографически они четко не выделяются, чтобы можно было их противопоставить или же сопоставить с булгарокими и суварсюими племенами. Утверждение же А. X. Халикова, что пришлые булгары якобы встретились в Поволжье со значительной массой тюркоязычных племен, включавших в свою среду и группы местного финно-угорского населения, является пока искусственным построением.

Данные исторических источников позволяют утверждать, что этнокультурную основу Волжской Булгарин составили булгарские и суваракие племена и местное финно-угорское население (буртасы, мари, удмурты и,др.). 0-ни и создали ее богатую и iMiHororpэнную материальную и духовную культуру.

Поскольку вопрос о роли булгарских племен в сложении культуры Волжской Булгарин является чрезвычайно важным и принципиальным в истории народов Среднего Поволжья, позволим себе остановиться на нем более подробно.

В. Ф. Генинп и А. X. Халиков в IV главе книги "Ранние болгары на Волге" выделили специальный раздел — "Роль болгарских племен в сложении культуры

Ю2 Худуд ал-’Алем. Рукопись Туманского с введением и указателем В. Бартольда. Изд. АН СССР, Л., 1930, стр. 30; Б. Н. Заходер. Каспийский свод сведений о Восточной Европе. Горган и Поволжье в IX—X вв. М., 1962, стр. 238.

юз Б. Н. Заходер. Каспийский свод сведений, стр. 95.

108

Волжской Болгарии" |04, где тщетно пытались доказать, ссылаясь, при атом на археологические данные, что Бунтарское государство и булгарс. кую культуру создали не бунтарские племена. Свидетельством этого является, по их мнению, тот факт, что вблизи Большетарханского и Кайбельского могильников нет синхронных им поселений. Однако авторы тут же противоречат сами себе, признавая, что "такое положение 'Объясняется характером хозяйства и быта раннеболгароких племен, которые, вероятнее всего, были в значительной степени полукочевыми скотоводами, что подтверждается анализом погребального обряда и погребального инвентаря Болыпе-Тар- ханского могильника" 105. Стало быть, отсутствие булгар- оких поселений того времени объясняется не слабой ролью пришлых племен в жизни края, а особенностями их хозяйственной деятельности и образа жизни: занятием кочевым скотоводством.

Археологические исследования раннебулгарских памятников на Волге свидетельствуют, что им органически присущи вещевые комплексы салтовского типа. "Обилие в материалах Танкеевского могильника вещей салтэз- ского типа,— отмечает Е. П. Казаков,— раскрывает тесную связь основной массы та;нкеевско1го населения оо скотоводческим и полукочевым населением степей Евразии"106. При сравнительном анализе вещевого материала Танкеевского могильника выясняется, что значительная часть его, имеющего сходство с салтовским (керамика и украшения), "связана своим происхождением с более узкими районами в пределах вышеуказанной большой территории. Это район юго-востока Европы с центром в Подонье и на Северном Кавказе и район Прикамья и Приуралья" 107.

Исследователи указывают, что только в Танкеевском могильнике и памятниках Подонья и Северного Кавказа встречаются височные подвеоки с напускными бусами и низкие приземистые серо- и чер1нолощеные гончарные

Ю4 в. Ф. Генин г, А. X. Халиков. Ранние болгары па Волге, стр. 162—176.

Ю5 Там же, стр. 163.

Юб в. П. Казаков. Погребальный инвентарь Танкеевского могильника, стр. 149.

7 Там же.

109

кувшины. Этот же набор характерен и для материалов Ьо л ь ше тар хан ско го м ог и л ы i и к а.

Таким образом, в формировании нового этноса, названного волжскими булгарами, приняли участие два основных компонента—пришлые с юга булгарские племена и население Прикамья и Приуралья.

Однако в целях опровергнуть это истинное историческое явление, А. X. Халиков утверждает, что керамика Большетарханского могильника едва ли легла в основу развития керамики X—-XIII вв., т. е. времени расцвета Волжской Булгарин, "окорее ©сего, здесь определяющей была керамика, представленная в Танкеевском могильнике" |08. Со всей категоричностью авторы книги "Ранние болгары -на Волге" заявляют, что большетарханского типа сосудов ее обнаружено на булга-рских памятниках, датируемых временем не ранее X в., в том числе ни в Тигашевоком городище, ни в Хулаше |09. При этом делается сопоставление керамического материала ранне- булгарского времени с керамикой X—XIII вв., что исторически не совсем правомерно, поскольку за прошедшие столетия несомненно произошли изменения в материальной культуре, в том числе и керамическом производстве, вызванные большими сдвигами в хозяйственном развитии и в быту. Тем не менее, большетарханокие традиции хорошо прослеживаются и в памятниках X—XIII вв., в том числе и в материалах -городища Хулаш. Все формы оосудо-в (кувшины, к-рин-ки, кружки) большетарханского типа, как и посуды танкеевокого облика, хорошо представлены в керамике Хулаша (разнообразие форм сосудов объясняется усложнением хозяйственной жизни). Полная преемственность наблюдается даже в деталях керамического производства: характер лощения булгар- ск-ой посуды X—XIII вв. не обнаруживает существенного отличия от ранних типов сосудов; тонкие вертикальные, горизонтальные и крестообразные полосы широко применялись в керамическом производстве -в Хулаш-е. В орнаментальных мотивах хулашюкой посуды имеются и тар- ханские, и тан-кеевски-е традиции (горизонтальные каннелюры, резные горизонтальные п-рямые и волнистые линии, арочные украшения и гор.). 108 109

108 в. Ф. Ген инг, А. X. Халиков. Ранние болгары на Волге, стр. 165.

109 Там же, стр. 163.

10

Исследователи Большетарханского могильника теряют чувство некоторой осторожности в толковании полученного материала, копда заявляют, например, что копий клейм, обнаруженных на днищах ряда большетар- ханских сосудов, якобы "нет ни на одном оосуде X—XIII вв. "110. Сопоставим образцы клейм на днищах сосудов из Большетарханского могильника и Хулаша.

Рис. 37. Клейма на днищах сосудов: верхний ряд — из Большетарханского могильника, нижний — с городища Хулаш.

Комментарии здесь излишни.

Преобладание в керамике X—XIII вв. красного, коричневого и желтовато-красного или красновато-желтого цвета, па что указывается в качестве аргумента для подтверждения тезиса о прекращении большетарханскнх традиций111, само по себе служит убедительным свидетельством дальнейшего развития керамического производства с широким применением закрытого горна.

Некоторая эволюция форм глиняных напрясел в памятниках X—XIII вв. произошла, по всей вероятности, вследствие дальнейшего совершенствования техники прядения и под влиянием широкого распространения шиферных пряслиц преимущественно биконической формы. чо

чо В. Ф. Г е н и н г, А. X Халиков. Ранние болгары на Волге, стр. 165.

1;1 Там же, стр. 154—170.

111

При сопоставлении других категорий предметов из Болыпетарханского могильника и городища Хулаш наблюдаем подобную же картину: культурные традиции ранних булгар преемственно сохраняются в памятниках X—XIII ВВ.

В материалах городища Хулаш имеются кресала большетарханского типа112. В коллекции ножей значительную часть составляют ножи с выступающим обод-ком при переходе от клинка к 'черешку, которые считаются характерными для Большетарханюкого могильника113. Поскольку в этом могильнике топоры не обнаружены, то находки их в Хулаше можно сравнить с образцами из Тан1кееааколо могильника: все формы топоров, бытовавших у ранних булгар, известны в исследуемом нами и в других памятниках (Большая Таяба, Ти-гашево).

Из предметов вооружения -в Хулаше встречаются почти все типы наконечников стрел Большетарханского могильника. Найдена рукоятка -сабли с навершием в виде трубки с крышкой, подобная находке из того же могильника114. В булгар-оких городищах, в том числе и в Хулаше, найдены также части к-остяных накладок лука и колчанные крючки и петли.

Вопреки утверждению А. X. Халикова о том, что горлышки от бурдюков якобы отсутствуют в материалах X—XIII вв. 115, в коллекции находок в Хулаше они представлены несколькими экземплярами, совершенно аналогичными тархан-оких. '

Украшения из -металла, стекла и других материалов представлены б Хулаше самыми разнообразными формами, среди них имеются бусы как танкеевского, так и тарханекого типов, есть и серьги салтовского типа, встречены браслеты различных типов: пластинчатые, др-отовые с заостренными концами, плетенные из . проволоки и других форм, обнаруженных в Большетархан- ском и Танкеевоком могильниках116.

На. городище, найдено также несколько экземпляров бронзовых застежек ("костыльков"), часто встречаемых

В. Ф. Генин г, А. X. Халиков. Ранние болгары на Волге, табл. X, 2, 4.

чз Там же, табл. X, 6, 8.

П4 Там же, стр. 52, рис. 16.

П5 Та-м же, стр. 168; ом. также табл. XVIII, 17, 18.

П6 Там же, та-бл. XIV, 17, 18.

112

в Большетарханоком могильнике. Наравне с подобными застежками в Хулаше найдены и полушарозидные бронзовые пуговицы "7 *.

Сопоставление погребального инвентаря раннебул- гарских могильников (Большетарханекого, Танкеевского ■и др.) с материалами городища Хулагд и других бунтарских памятников X—XIII вв. дает основание утверждать, что роль булгарских и суварских племен в формировании культуры Волжской Булгарии была огромной.

Между пришлыми булгаро-суварскими племенами и автохтонным населением Среднего Поволжья, особенно Волго-Камья, сложились теаные взаимосвязи. Племена разноязычных этнических общностей, живя в близком соседстве "или совместно в одном поселении, перенимали друг у друга хозяйственные навыки, а также различные элементы быта и культуры. Ярким свидетельством этих связей служат тюркские заимствования терминов земледелия, скотоводства, различных областей быта и культуры в венгерском м8, марийском, удмуртском и других языках Поволжья и Приуралья. Как известно, заимствования в венгерском языке имеют фонетические особенности, характерные для чувашского языка, сохранившего древнетюркские звуковые своеобразия пэ. Эти же фонетические особенности были свойственны, судя по надгробным надписям XIV в., языку волжских булгар |20.

Это обстоятельство несомненно говорит о той большой роли, какую тюркоязычные племена играли в экономической жизни края. Дальнейшее развитие плужного земледелия и складывание новых форм земельных отношений, бурный рост ремесленного производства, расширение внешнеторговых связей, в конечном итоге складывание и развитие феодальных отношений произошли не только на базе социально-экономического

117 Там же, табл. XV, 1—3.

48 Z. Gombocz. Die bulgarisch-tiirkischen Lehnworter in der ungarische Sprache. MSFOu, XXX. Helsinki, 1912.

и9 Там же, стр. 188; см. также: М. К. Р а 1 1 о. Hungaro-Tschu- waschica. UAJb, Bd. XXXIII, 1961, S. 246.

,2° В. Г. E г о p о в. Современный чувашский литературный язык в сравнительно-историческом освещении Ч. 1. Чебоксары, !Э54, стр. 22—25.

113

развития местного населения, но и в значительной мере на той почве, которую имели булгаро-!су>вар1<Ж|ие племена.

Примечательным является также я то обстоятельство, что в Волжской Булгарин народным, государственным, литературным письменным языком являлся булгарший, а не огузокий, башкирский или какой-нибудь язык печенежской группы тюркских языков.

Вместе с тем ни в коем случае не следует игнорировать роль местного финно-угорского населения в формировании и развитии богатой культуры Волжской Булгарин. Приведенные выше многочисленные археологические сравнительные данные свидетельствуют о культурной ассимиляции булгарами аборигенов Среднего Поволжья, в результате которой сложилась булгарокач народность, сыгравшая большую роль в формировании тюркоязычных народов Поволжья и Приуралья.

Яркий свет на роль булгаро-суварских племен в формировании чувашской народности проливают материалы археологических исследований памятников средневековья на территории Чувашского Поволжья.