Вопрос о булгарских традициях в широком смысле требует разрешения в двух планах: во-первых, необходимо выяснить роль булгарских племен в этногенезе тюркоязычных народов Среднего Поволжья и булгарские традиции в их культуре; во-вторых, следует изучить влияние булгарюкой культуры на другие народы края. В настоящей статье мы рассматриваем булгарские традиции в культуре тюркоязычных народов — чувашей и татар.
Имеющаяся обширная историография по Волжской Булгарин свидетельствует о том, что вопрос о булгарских культурных традициях не является праздным, он давно интересует историков и имеет важное научное значение.
В рамках статьи не представляется возможным дать подробный историографический обзор поставленной проблемы. Тем не менее, считаем необходимым остановиться на некоторых характерных высказываниях историков, этнографов и археологов относительно исторической роля булгарской культуры.
Следует отметить, что интерес к истории волго-камских булгар и их культуре возник давно. Первым, кто со знанием дела подошел к булгар1акому культурному наследию, следует назвать татарского ученого муллу Хусейна Фейзханова, известного своими открытиями элементов чувашизма в булгарских эпитафиях '. Иселе- 1
1 X. Фейзханов. Три надгробных булгарских надписи. ИАО, т. IV. СПб., 1863, стр. 395—404.
167
давания "Именника болгарских царей" показали родство чувашского и дреинебулгарского языков 2. В прошлом столетии такие видные ученые, как А. А. К уник3, В. В. Радлов 4, Н. И. Ашмарин5, 3. Гомбоч6, J. J. Мгк-,ко1а7 и др. на лингвистических данных обосновали теорию булгарского происхождения чувашского народа. В XIX же веке некоторые татарские историки стали выступать с возражениями против этой точки зрения. Так, Шит а б уд дин Марджани утверждал, что чуваши—-это саклабы (сакалибы), под которыми он понимал финнов8. Г. Ахмаров 9, доказывая родство казанских татар с древними булгарами, ссылался на то, что татары занимаются торговлей (Булгарекое царство было тоже тортовым), что развалины Болгар почитаются татарами, а чувашами якобы нет и т. д. При этом он упускал из (виду немаловажные исторические свидетельства о занятии сельского населения булгар и особенно сувар плужным земледелием, по каким-то неизвестным нам соображениям игнорировал общеизвестный факт почитания чувашами развалин Сувара и Би- ляра10. Еще В. Ф. Смолин 11 убедительно показал
2 J. J. М i к к о 1 а. Хронология дунайских болгар. ИОАИЭ, т. XXIX, вып. 4. Казань, 1916, стр. 129—161; А. Попов. Обзор хронографов русской редакции. М., 1866, вып. 1, стр. 25—26.
3 А. К у н и к. О родстве хагано-болгар с чувашами по славяноболгарскому именнику. "Записки" Академии наук, т. XXXII. СПб., 1879, стр. 120—121.
4 Там же, стр. 138.
5 Н. И. Ашмарин. Болгары и чуваши. ИОАИЭ, т. XVIII, вып. 1—3. Казань, 1902.
в Z. Gombocz. Die bulgarisch-tiirkischen Lehnworter in der ungarische Sprache. Helsinki, 1912.
7 J. J. Mikkoia. Die Chronologie der turkischen Don;iu- bulgaren. USFOu, XXX. Helsinki, 1914.
8 Ш. Марджани. Книга полезных сведений о состоянии Казани и Булгар. Ч. 1. Казань, 1888, стр. 13 (На татарском языке).
9 Г. Ахмаров. История болгар. Казань, 1909 (На татарском языке).
10 Н. И. Ашмарин. Об одном мусульманском могильном камне в загородной архиерейской даче в Казани. ИОАИЭ, т. XXI, вып. 1. Казань, 1905, сгр. 105; В. Г. Егоров. К вопросу о происхождении чуваш и их языка. "Записки" ЧНИИ, вып. VII. Чебоксары, 1953, стр. 79.
11 В. Ф. Смолин. К вопросу о происхождении народности камско-волжских болгар. Казань, 1921, стр. 55.
168
несостоятельность и примитивность аргументов, приведенных упомянутым автором.
По пред положению Н. Н. Фирсова 12, в Волго-Камье чуваши обитали еще до прихода булгар. Такая точка зрения находит себе сторонников, как известно, и в настоящее [время (А. X. Халиков, П. Н. Старостин).
Чувашские буржуазные националисты в первые годы Советской власти отстаивали мнение, [Согласно которому чуваши и только чуваши — единственные потомки булгар Так, например, М. П. Петров писал: "Прямыми и чистыми потомками булгар необходимо и должно считать одних чуваш" 13. Д.,П. Петров (Юман), М. П. Петров, А. П. Прокопьев-Милли раздували в своих работах миф о "золотом веке", который будто бы существовал в эпоху Волжской Булгарин; в этом "здоровом государстве" чуваши якобы были "свободны и самостоятельны"14 15 и т. д. Идеализация булгарской истории буржуазными националистами, игнорирование ими классового строя в булгарском обществе и социальных противоречий в нем преследовали националистические политические цели возрождения Булгарского государства в условиях Советской власти.
Фальсификация булгарской истории буржуазными националистами своевременно была разоблачена. Тем самым были заложены теоретические основы для изучения роли булгарского наследия в истории народов Среднего Поволжья. Тем не менее, вопрос о булгарском культурном наследии до сих пор продолжает оставаться объектом острых споров на [научных конференциях л в печатных работах. Так, на конференции, посвященной происхождению казанских татар (1946 г.), отдельные татарские историки категорически утверждали, что чуваши яе имеют никакого отношения к булгарам, что "казанский татарский язык является прямым продолжением булгарского языка", что о чувашах "нельзя сделать вывод, что они являются прямыми потомками булгар"'5 и т. д.
12 Н. Н. Фирсов. Чтения по истории Среднего и Нижнего Поволжья. Вып. II. Казань, 1919, стр. 26.
13 М. П. Петров. О происхождении чуваш. Чебоксары, 1925, стр. 52.
14 Там же, стр. 44; его же. Краткие очерки из чувашской истории. Чебоксары, 1928, стр. 98—99 (На чувашском языке).
15 Сб. "Происхождение казанских татар". Казань, 1948, стр. 142.
169
Известные советские ученые —■ историки и лингвисты— не раз указывали на абсурдность споров о причастности и непричастности чувашей к булгарской культуре. Академик М. Н. Тихомиров на сессии в Казани в 1946 г. заявил, что "спор-то о том, кто является потомками булгар — татары или чуваши — происходит потому, что мы не хотим обратить внимание на то, что и татары, и чуваши являются потомками булгар" 16. С. П. Толстов также подтвердил эту мысль, утверждая, что "безусловно историческими потомками тех булгар, которые оставили нам эпиграфические памятники XIII—XIV века, являются и чуваши, и татары" 17. Известный тюрколог С. Е. Малов заявил на той же сессии, что признает "болгарскую теорию происхождения чуваш совершенно правильной, пока не опровергнутой для меня как для языковеда"18.
Таким образом, в советской исторической науке и этнографии вопрос о роди булгарской этнической общности в формировании чувашского и татарского народов в основных чертах давно разрешен. Казалось бы, усилия ученых должны быть теперь направлены на углубленное изучение наследия булгар в культуре генетически родственных с ними народов Поволжья. Однако в историко-этнографических и археологических работах некоторых казанских исследователей, изданных за последнее десятилетие, булгаракая проблема снова приобрела остро дискуссионный характер. В монографиях "Введение в булгаро-татарскую эпиграфику" Г. В. Юсупова 19, "Татары Среднего Поволжья и При- уралья"20 и других работах упорно проводится мысль о том, что будто бы казанские татары являются единственными потомками волго-камских булгар21. "С гибелью Булгарюкого государства,— читаем в книге о татарах,—• высокая культура его населения не исчезла, а была унаследована и развита казанскими татарами"22;
16 Сб. "Происхождение казанских татар", стр. 120.
17 Там же, стр. 135.
18 Там же, стр. 118.
19 Г. В. Юсупов. Введение в булгаро-татарскую эпиграфику. М,—Л., 1960, стр. 88.
20 "Татары Среднего Поволжья и Приуралья". М., 1967 (Далее: "Татары").
21 Там же, стр. 374.
22 Там же.
170
"булгары, пришедшие из Закамья, постепенно консолидировались в народ, который русские стали называть "новые булгары", "казанцы", а позднее "казанские татары" — и т. д. в этом же духе. Чуваши же везде представлены в числе финно-упорших народов края23. Совершенно очевидно, что не следует противопоставлять культуру финно-угорских племен бунтарской по уровню их развития. Очевидным является тот исторический факт, что аборигенное население Среднего Поволжья в вековой трудовой деятельности добилось огромных успехов в освоении края, в развитии производительных сил и выработало самобытную материальную и духовную культуру, которая оказала немалое (влияние на пришлых кочевников. В настоящее время не вызывает сомнений и то (научное положение, что местные предки чувашей были выходцами из (среды финского населения края. Вместе с тем исторические данные убедительно свидетельствуют, что не меньшую роль играли в формировании чувашей буЛгаро-суваракие (сувазюкие) племена. Следовательно, никто не думает искусственно приобщать чувашей к булгарокой культуре,—- объективная действительность этнических процессов убедительно подтверждает участие булгар и сувар в этногенезе чувашей. В этом отношении книга "Татары Среднего Поволжья и Приуралья" дает огромное множество фактических этпографичеаких данных, подтверждающих, как будет показано ниже, родство предков чувашей и татар.
В книге В. Ф. Генияга и А. X. Халикова о ранних булгарах на Волге в сущности пересматривается ранняя история Волжской Булгарин под тем углом зрения, что 'В формировании ее культуры булгары решающей роли якобы не играли. Что же касается чувашей, то авторы этой книги снова поднимают на щит старую гипотезу о появлении их предков в Поволжье еще до прихода бунтарских племен и независимо от них.
Краткий обзор историографии проблемы булгарско- го наследия в культуре народов Поволжья убеждает нас в том, что данный вопрос не утратил своего- научного значения и что необходимо более подробно осветить его.
23 "Татары", стр. 133, 349.
171
Следует, однако, оговориться, что в данной статье не ставится задачей рассмотреть вопросы происхождения казанских татар и чувашей, поскольку сложность этой проблемы требует комплексного решения ее усилиями многих специалистов. Тем не менее, совершенно очевидным является тот факт, что одним из основных компонентов в этногенезе татар и чувашей безусловно являлись волго-камские булгары. Археологические данные, подтверждающие участие булгар и сувар в этногенезе чувашей, в настоящей книге приведены в достаточном объеме. В этнографической литературе о чувашах и казанских татарах содержится огромный фактический материал, свидетельствующий о генетическом родстве их общих предков, выходцев из волго-камоких булгар.
В материальной культуре двух братских народов сохранилось немало традиций, восходящих к бунтарской древности.
Селения татар и чувашей, особенно анатри (низовых), расположены, как и булгарские селища, обязательно вблизи рек, в низинах. Усадьбы теснились, располагаясь кучками, вследствие чего улицы и переулки делали неожиданные повороты и нередко оканчивались тупиками24. Подобное кучное расположение усадеб родственников являлось характерным не только для чувашских и татарских, но и для башкирских селений25. По мнению Bj. А. Сбоева 2б, Н. В. Никольского27 и других этнографов, околотки древней чувашской деревни первоначально состояли из одной обширной усадьбы родоначальника, внутри которой ставились дома его сыновей. Когда заполнялась вся территория усадьбы, другие члены рода селились по соседству, основывая новую обширную усадьбу, которая также постепенно заполнялась. Как полагает Н. В. Никольский, заселение происходило от жилища родоначальника по радиусам, и усадьба его оказывалась в центре околотка; между отдельными группами
24 И. И. Воробьев. Материальная культура казанских татар (Опыт этнографического исследования). Казань, 1930, стр. 175—177; См.: "Татары Среднего Поволжья и Приуралья", стр. 87.
25 С. И. Руденко. Башкиры. Историко-этнографические очерки. М. —Л., 1955, стр. 247.
26 В. А. Сбоев. О быте крестьян Казанской губернии. Казань, 1856, стр. 18—19.
27 Н. В. Никольский. Краткий курс этнографии чуваш. Чебоксары, 1928, стр. 220.
172
усадеб образовывались кривые улички и тупики28—создавалась своеобразная планировка, вернее, отсутствие всякой планировки чувашских деревень. "Эти признаки явились,— отмечает он,— как результат влияния родового быта на расселение чуваш. Самобытные виды чувашского расселения таят в себе элементы былого кочевого устройства становищ. К элементам кочевья относятся круговое заселение, стремление селиться по замкнутой кривой, включающей в себя отдельное гнездо селения"29.
У чувашей и татар долгое время бытовали традиции патронимических групп, которые выражались прежде всего в том, что пахотная земля одной деревни делилась по жребию по числу корневых тамг родственных поколений; в свою очередь, каждый участок делился внутри родовой группы по семейно-дворовым тамгам, по которым обозначались полосы земли30.
Устойчивые традиции кучного расселения у чувашей и татар в прошлом несомненно восходили к древним булгарам, в поселениях которых, как уже отмечалось, не удается при раскопках проследить какую-либо строгую планировку: дома в них располагались отдельными группами, образуя гнезда.
Основным типом жилищ у чувашей (?урт) и татар (jurt) был четырехстенный сруб31. Древнебулгарский дом-сруб, квадратный,в плане, с глинобитной печью можно считать прототипом этих жилищ. Открытые в Суваре жилища имели подполья, вследствие чего пол возвышался над поверхностью земли32. Такими же конструктивными особенностями отличался чувашский дом. По древнетюркскому обычаю, жилища ставились выходом на восток33. Планировка усадьбы, открытой раскопками в
28 Н. В. Никольский. Краткий конспект по этнографии чуваш. Казань, 1919, стр. 44.
29 Н. В. Никольский. Краткий курс этнографии чуваш, стр. 220.
80 "Татары", стр. 223; В. Д. Димитриев. История Чувашии XVIII века. Чебоксары, 1959, стр. 140, 465—467.
31 А. П. Смирнов. Волжские булгары, стр. 203, 237—239; Н. И. Воробьев. Материальная культура казанских татар, стр. 194—195; "Чуваши", ч. 1, стр. 176—177.
32 А. П. Смирнов. Сувар, стр. 84.
33 Н. И. Воробьев. Материальная культура — казанских татар, стр. 202.
173
Суваре, огражденной со всех сторон забором34, близко напоминает чувашскую усадьбу.
В конструкции других типов булгарских жилищ (глинобитных домов и легких летних шалашей), а также хозяйственных сооружений и погребков можно найти немало элементов, которые сохранились и впоследствии нашли продолжение в жилых и подсобных строениях чувашей и татар).
В хозяйственных занятиях чувашей и татар этнографы отмечают наличие специфических особенностей, уходящих корнями также к древним булгарским предкам. Н. И. Воробьев указывает, что у татар "остатки кочевничества сильно сохранились, больше, чем у чувашей"35. Исторические корни этих особенностей Н. И. Воробьев справедливо искал в экономике древних булгар. "... В Булгарском государстве,— отмечает он,— среди несвязанного с торговлей... сельского населения было две группы: оседлая земледельческая и кочевая скотоводческая... При татарском завоевании... население потерпело значительные сдвиги, подавшись к северу и северо-западу, причем, после успокоения военных событий, одна часть населения так и осталась вне древней территории Болгарии, изолировалась и явилась предками современных чуваш, а другая, оставшаяся на месте, превратилась впоследствии в татар, получив немалое количество новых этнических примесей... Под влиянием разгрома бежали обе указанные части населения, а так как военные события... продолжались не один год, то возможно, что земледельческая часть населения на новых местах опять занялась своим делом и уже не вернулась, а кочевая, как более подвижная и тем паче лишенная возможности вести хозяйство в лесном правобережья Волги и северном Закамьи, вернулась на прежние места. Таким образом, после татарского завоевания на старой болгарской территории перевес резко перешел на сторону кочевников, к которым присоединились еще новые кочевые же элементы, явившиеся в результате завоевания. и из этих элементов начали формироваться татары. Конечно, нельзя говорить, что все земледельцы ушли.
3‘! А. П. Смирнов. Волжские булгары, стр. 84,
35 Н. И. Воробьев. Материальная культура казанских татао, стр. 427.
174
или, что все не вернулись, но указанное нами допущение может объяснить большее количество пережитков кочевой эпохи у татар, чем у чуваш, т. к. иначе пришлось бы допустить резкую смену болгарского населения татарским, что противоречит историческим фактам и, в значительной степени дакав ааной, теории болгарского происхождения чуваш" 36. Далее Н. И. Воробьев заключает, что "кочевой быт для татар приходится считать основой их культуры... "37. К остаткам кочевнического быта относятся некоторые особенности обстановки жилища татар — с вмазанным в печь котлом, с нарами и многочисленными перинами и подушками на них; в одежде— бытование широких шаровар, своеобразная конструкция ткацкого станка и т. д.; большая, чем у соседей, любовь к скоту, особенно к лошадям, скачки во время народных праздников джиена и сабантуя и т. д. 38
Общепризнано, что основу культуры чувашского народа составляло земледелие. Булгарские традиции земледельческого уклада наблюдаются у них во всех областях быта и культуры. Долгое время у чувашей бытовали булгарские орудия обработки земли — ага (чув. акапус, тат. сабан), а также косуля. Металлические части чувашского агапусь — тёрен (лемех) и шарт (резец) —совершенно однотипны с булгарскими, найденными при археологических раскопках39. К древнебулгарскому времени восходят, по-видимому, многие термины, связанные с земледелием, и названия злаковых культур в чувашском и татарском языках:
чувашек. |
-татарск. |
русск. |
пари |
борай |
полба |
сёлё |
СОЛЫ |
овес |
урпа |
арпа |
ячмень |
парда |
борчак |
горох |
кантар |
киндер |
конопля |
тула |
бодай |
пшеница |
36 Н. И. Воробьев. Материальная культура казанских татар, стр. 427—428.
37 Там же, стр. 428.
38 "Татары", стр. 58—59.
39 А. П. Смирнов. Волжские булгары, стр. 84.
175
ыраш |
арыш |
рожь |
кёлте |
колтэ |
сноп |
капан |
кибэн |
стог |
аван |
эвен |
овин, сушилка и т. д. |
То обстоятельство, что в венгерском языке тюркские заимствования терминов земледелия, скотоводства, а также слов из различных областей быта имели фонетические особенности, свойственные чувашскому языку40, сохранившему древнетюркские особенности, позволяет сказать, что чувашский язык развился из бунтарского.
Немало общих элементов прослеживается у казанских татар и чувашей в одежде. По мнению Н. И. Воробьева, общим предшественником их одежды был бунтарский костюм. "По-видимому,— пишет он,— татарский костюм еложился, с одной стороны, из какого-то предка современного татарского и чувашского костюма, вероятно, болгарского, с сильными финскими влияниями, а с другой — все увеличивающееся количество кипчакских переселенцев в край приносило одежду кочевых турок Азии и южной Европы. -. "41. О булгарском происхождении многих элементов чувашской одежды говорит также тот факт, что сходные древние черты сохранились в костюме бесермян — небольшой этнической группы удмуртов. "Близость к чувашам в покрое одежды, вышивках, головных уборах,— отмечает В. Н, Белицер,— подтверждает предположение о том, что бесермяне — потомки какого-то древнего населения, по всей вероятности, булгар- ского, жившего небольшими группами в бассейне р. Чепцы" 42. Кстати, генетические связи бесермян с волжскими булгарами убедительно показал М. Н. Тихомиров на
40 Z. Qombocz. Die bulgarisch-tiirkischen Lelinworter in der ungarischen Sprache, S. 188; В. Г. Егоров. Современный чувашский литературный язык в сравнительно-историческом освещении. Ч. 1. Чебоксары, 1954, стр. 22—25.
41 Н. И. Воробьев. Материальная культура казанских татар, стр. 348.
42 В. Н. Белицер. Народная одежда удмуртов. М., 1951, стр. 106.
176
основе анализа летописных данных 43. Т. И. Тепляшинй44
прослеживает параллели бесермянских терминов, выражающих понятия ’мать’ и ’отец’, с чувашскими родовыми наименованиями. Эти данные косвенно подтверждают, что чуваши и бесермяне являются потомками булгар.
Многие элементы одежды низовых чувашей: белая туникообразная рубаха, халат (сахман), шуба (кёрёк), чапан (азям), головные уборы девушек (тухья) и замужних женщин (хушпу), повязки (сурпан) и т. д. — имеют общие черты с одеждой казанских татар и других тюркских народов. Головной убор казанских татар такыя— шапочка, вышитая серебром, и башкирская шапочка такыя по форме и мотивам украшений близки к чувашской тухье45. Девичий головной убор этого типа под примерно таким же названием бытовал также у мари, удмуртов и бесермян, которые могли перенять ее у тюркоязычных народов Поволжья еще в булгарскую эпоху46 47. Головной убор замужних женщин типа чувашского хушпу известен также у башкир -— кашмау, у та — тар-кряшен — кашбау и бесермян — кашпуА7 (. По толкованию Н. И. Золотницкого, название хушпу произошло от тюркских слов каш — бровь, бау — завязка, тесьма48.
Чувашский сурпан имеет сходство со старинным головным убором казанских татарок тастар, головным полотенцем башкир под таким же названием, головной повязкой казахских женщин джаулок и с аналогичными головными покрывалами других тюркских народов 49.
43 М. Н. Тихомиров. Бесермяне в русских источниках. СО. "Исследования по отечественному источниковедению". М. -Л.,
1964, стр. 50—57.
44 Т. И. Т е п л я ш и и а. Бесермянские термины, выражающие понятия мать и отец. СФУ, II. Таллин, 1966, стр. 51—57.
45 н. И. Воробьев. Материальная культура казанских татар, стр. 379; С. И. Руденко. Башкиры. Историко-этнографические очерки. М. -Л., 1955, стр. 193.
46 В. Н. Бе лидер. Народная одежда удмуртов, стр. 57—58.
47 С. И. Руденко. Башкиры, стр. 189—190; В. Н. Белице р. Народная одежда удмуртов, стр. 64.
•*8 И. И. Золотницкий. Корневой чувашско-русский словарь, сравненный с языками и наречиями разных народов тюркского, финского и других племен. Казань, 1875, стр. 237.
49 О. А. Сухарева. Древние черты в формах головных уборов народов Средней Азии ТИЭ, т. XXL М., 1954, стр.
302—312.
177
В одежде верховых чувашей сохранились, наряду с тюркскими, местные элементы, сближающие их с горными мари (черные онучи, белый кафтан, из украшений сюльгам — шулкеме и др.).
В терминах, связанных с ткачеством и одеждой, в чувашском и других тюркских языках имеется множество этимологически сходных слов, например:
чувашек. |
тюркск. |
русск. |
эварла |
тат. эрлеу |
прясть |
сип |
тат. епь |
нитка |
кёпе |
тат. кэп—одежда |
рубаха |
сахман |
тат. чикмэн |
кафтан |
кёскё |
казах, кесте |
нагрудная |
|
узбек, кашта |
вышивка |
тала |
тат. туда |
сукно (домотканое) и др., |
как и в названиях пищи: |
|
|
чувашек. |
татарск. |
русск. |
уйран |
эйрэн |
молочный напиток, пахта |
салма |
салма |
клецки |
тултармаш |
тутырма |
домашняя колбаса с мясом и крупог |
ханарту |
кабартма |
пышка, лепешка |
пуремеч |
пэрэмэч |
ватрушка, круглый пирог с мясом |
паранка |
бэрэнге |
картофель |
хуплу (пелеш) бзлещ |
пирог с начинкой |
|
шерпет |
ширбэт |
медовый напиток и т. д. |
Можно с уверенностью сказать, что многие из видов пищи, особенно мясо-молочные, бытовали еще в древ- кебулгарское время. Как известно, арабский путешественник Ахмед ибн-Фадлан среди продуктов питания у
булгар называет мясо лошади и хлеб (просо, ячмень, пшеницу) 50.
50 А. П. Ковалевский. Книга Ахмеда ибн-Фадлана, стр. 136.
178
В общественной жизни и быту казанских татар и чувашей до недавнего времени существовали обычаи и народные празднества, происхождение которых также ведется с булгарской эпохи. Древние пережитки в наиболее ярком виде отражаются в народных праздниках акатуй у чувашей и сабантуй у татар ("свадьба плуга"). Этот праздник проводился перед началом весеннего сева. Во время праздника устраивались конские скачки, борьба, состязания в беге и прыжке. У татар на сабантуе особенно популярны были скачки. Чувашский акатуй носил ярко выраженный земледельческий характер. Во время акатуя^чуваши вокруг своих деревень проводили плугом борозду — заградительную линию от злых духов. Плуг везли только девушки, которые для этого обряда распоясывались и распускали волосы; правил плугом мужчина 5*. После этого все шли на акатуй, проводимый на окраине деревни, на опушке леса или на лугах, где устраивались конские скачки, бег взапуски, борьба и т. д. Победителям вручали* подарки — головные платки, полотенца и др. 51 52.
Печать очень древних традиций несут на себе широко практиковавшиеся помочи (чув. ниже, тат. бмэ) — работа "миром" в помощь односельчанину, родственнику (жатва, молотьба, перевозка и установка сруба и т. д.). Судя по распространенной терминологии, помочи бытовали у многих тюркских народов: др. тюрк., МД, туркм., казах, уме, башк. оме, азерб. имэчилик и т. д. 53.
Татарские молодежные увеселения аулак ой — посиделки, устраиваемые деревенской молодежью в каком-либо доме в отсутствие старших, были весьма похожи на чувашские улах — посиделки. Небезынтересно, что на многих тюркских языках сходное слово имеет значение ’охотиться’: МД, Замахш. аглак ’безлюдное, уединенное места’, кирг. оолак, казах., к. калп., башк . аулак ’укромный, глухой’, тур. авлак ’место охоты’, монг. авлах ’охотиться группой’54.
51 Н. И. А шмар и н. Словарь чувашского языка. Вып. 1. Казань, 1928, стр. 84.
52 В. К. Магницкий. Материалы к объяснению старой чувашской веры. Казань, 1881, стр. 20—21.
53 В. Г. Егоров. Этимологический словарь чувашского языка. Чебоксары, 1964, стр. 140.
54 Там же, стр. 271—272; "Татары", стр. 308.
179
До недавнего времени среди чувашей бытовал дрея- небулгарский обычай приветствия, описанный Ибн-Фад- ланом: "Все они (болгары) носят шапки. Когда царь едет верхом, он едет один, без отрока, и с ним нет никого. Итак, когда он проезжает по базару, никто не остается сидящим,— [каждый] снимает с головы свою шапку и кладет ее себе под мышку. Когда же он проедет мимо них, то они опять надевают свои шапки себе на головы" 5S.
Н. И. Ашмарин приводит множество примеров соблюдения чувашами этого древнего обычая при проведении религиозных обрядов и отмечает, что "... способ выражения почтительности, заключающийся в держании шапки под мышкой, составляет непременную особенность чувашских молений, где последние ни происходили, в поле или дома, в холодное или в теплое время года" 56. Обычай этот строго соблюдался не только при проведении религиозных обрядов, но и в обычное время, поскольку стал нормой поведения ("... Слова старших слушать, держа шапку под мышкой" 57; "... при виде почтенного человека почти его, держа шапку под мышкой" 58 и т. д.).
У булгар, по данным письменных источников, не было затворничества. Как сообщает Андалуси, у них девушки выходили :из даму с непшрытой головой, так что каждый мог их видеть59. То же самое наблюдалось у чувашей, свободных от мусульманского обычая затворничества.
Многочисленные этнографические параллели наблюдались в космогонических представлениях чувашей и татар. По их воззрениям, земля и небо состояли из семи ярусов. Небо имеет ворота (чув. кавак хуппи, тат. кук капугы), момент их открытия могут видеть лишь особо достойные люди. У татар существовало поверье, что "все земные просьбы и моления людей могут быть приняты лишь в том случае, если они совпадут с моментом,
55 А. П. Ковалевский. Книга Ахмеда ибн-Фадлача, стр. 136.
56 Н. И. Ашмарин. Болгары и чуваши. Казань, 1902 стр. 107.
57 Н. И. Ашмарин. Словарь чувашского языка. Вып. ХШ. Чебоксары, 1937, стр. 64.
58 М. П. Петров. О происхождении чуваш, стр. 39.
59 А. Я- Г а р к а в и. Сказания мусульманских писателей о славянах и русах. СПб., 1870, стр. 188.
180
когда эти ворота окажутся открытыми"60. Чувашское кавак хуппи означает те же небесные ворота, по отношению к которым существовало такое же, как у татар, поверье: если эти ворота открыты, то что бы ни просить, все исполнится; однако нужно успеть выразить просьбу за то короткое мгновение, пока ворота открыты б1. В одной легенде повествуется о том, что один мальчик, пасший лошадей в лесу, во время кавак хуппи попросил у бога уздечку и тот сбросил ему кучу уздечек. Потом соседи упрекали мальчика, что он не догадался попросить чего-либо другого, получше62.
У чувашей и татар существовала одинакового содержания легенда о девушке с коромыслом и ведрами, вознесшейся на луну 63.
Названия планет и звезд (космонимия) в чувашском и татарском языках, за некоторыми исключениями, совпадают по смыслу и этимологически. Например: Полярная звезда — тат. Тимер казык, чув. Тимёр шалда салтар ("Железный кол") 64 65; Большая Медведица — тат. Чу меч йолдыз, чув. Алтар далтар ("Ковшик-звезда") 67; созвез дие Ориона — тат. Коянтэ йолдыз, чув. Кёвенте далтйп ("Коромысло-звезда") 66; созвездие Плеяды — тат. Илзь йолдыз, чув. Ала далтар ("Решето-звезда") 67; Млечный путь — тат. Киек каз юлы, чув. Хур кайак дуле ("Дорога диких гусей") 68 и т. д.
Многочисленные приметы и поговорки татар о погоде по содержанию и форме очень близки к чувашским, русским, башкирским, марийским и др. 69. В счете времени
60 "Татары", стр. 314.
S1 Н. И. Ашмарин. Словарь чувашского языка. Вып. VII Чебоксары, 1935, стр. 95.
62 В. К. Магницкий. Материалы к объяснению старой чувашской веры, стр. 63.
63 "Татары", стр. 314; Н. И. Ашмарин. Словарь чувашского языка. Вып. III. Чебоксары, 1929, стр. 177.
64 "Татары", стр. 315; Н. И. Ашмарин. Словарь чувашского языка. Вып. XIV. Чебоксары, 1937, стр. 45.
65 "Татары", стр. 316; Н. И. Ашмарин Словарь чувашского языка. Вып. I. Казань, 1928, стр. 177.
66 "Татары", стр. 216; Н. И. Ашмарин. Словарь чувашского языка. Вып. VII. Чебоксары, 1935, стр. 229.
67 "Татары", стр. 316; Н. И. Ашмарин. Словарь чувашского языка, вып. I, стр. 107.
68 "Татары", стр. 316; Н. И. Ашмарин. Словарь чувашского языка. Вып. XVI. Чебоксары, 1941, стр. 193.
69 "Татары", стр. 322—325.
181
тю фазам луны и их терминах у народов Поволжья обнаруживаются сходные понятия и обозначения.
Если взять народную медицину, то в этой области люди с незапамятных времен широко применяли средства растительного, животного и минерального происхождения и различные процедуры. В этом отношении у народов Поволжья трудно выделить этнографические особенности, поскольку народные средства возникли в глубокой древности из практических потребностей, в одинаковых природных уСЛО0ИЯХ и во многом имели общий характер.
В области религиозных представлений и их пережитков у татар и чувашей, несмотря на то, что придерживались они различных религий, прослеживаются многочисленные общие элементы, восходящие к древней исторической эпохе. Хотя с принятием ислама многие языческие верования и обряды у татар был вытеснены, однако их пережиточные явления сохранялись долго, а некоторые из элементов языческой религии вошли в состав мусульманских воззрений. Даже после принятия мусульманства у них сохранился термин тэнгре — наименование общетюркского верховного божества (тангри, тангра — у дунайских болгар70). В. Г. Егоров с общетюркским термином тенгри связывает происхождение чувашского тура — ’бог’ (енис. тенгри, древнеуйг. тангри ’небо’; азерб. тори ’бог’, ’небо’; чаг. тенгра, кирг. тенгри ’бог’; к. кали, тангри, тур. танры, якут, тангра, башк. тэнре ’бог’, ’небо’; башк., тат. тэре, чув. тура, тураш ’икона, образ’; бур. -монг. тэнгэри, калм. тенгер ’небо’71.
Можно отметить наличие общих элементов в религии народов Поволжья, общих элементов, уходящих корнями в религиозные воззрения волго-камских булгар.
Как показывают материалы археологических раскопок, в языческой религии булгар важное место занимали культ животных и жертвоприношения домашних животных на святилищах. Древние булгары приносили в жертву собак, остатки которых обнаружены под фундаментами зданий и в основаниях оборонительных валов Хула-
то В. Бешевлиев. Верата на първобългарите. София, 1939, стр. 34.
71 В. Г. Егоров. Этимологический словарь чувашского языка, стр. 259; Н. И. Золотницкий. Корневой чувашско-русский словарь, стр. 142.
182
ша, Тигашева и других памятников. В древности культ- собаки и волка был широко распространен у кочевых народов, в том числе и у тюркских племен. По свидетельству Ибн-Фадлана 72, волжские булгары по лаю собак предсказывали благополучие. В источниках зафиксировано бытование культа собаки у дунайских болгар: в 815 г. византийский император, по требованию болгар, дал клятву на собаке, по их обычаю: участники трапезы пили кровь только что убитого волка или собаки73. Этот древний культ долгое время бытовал у народов Поволжья. В религиозных обрядах чувашей собаке придавалось магическое значение74. Почитание собаки у чувашей особенно строго соблюдалось при поминках. По свидетельству В. А. Сбоева, "ни один чувашенин не осмелится отогнать от могилы собаку, отнять у нее лакомый кусок или ударить ее, хотя бы она очень невежливо стала рвать хлеб или мясо из его рук"; собаку угощали как усопших ро1 дичей: "ешь, пей, батюшка, или матушка, или братец, или сестрица"75, т. к., по дохристианским верованиям чувашей, во время поминок души покойных входят в собак, и все, что поедается собаками, поедается на самом деле усопшими76. По булгарскому обычаю, чувашские крестьяне в прошлом клали под фундамент нового дома труп собаки — в качестве оберега от нечистой силы 77.
Особо почитаемым животным у древних булгар являлся конь — друг и неизменный спутник кочевого человека. В булгарских могильниках остатки жертвоприношений коня составляют непременную деталь погребального обряда. Из этнографических материалов известно, что в недавнем прошлом чуваши приносили коня в жертву после смерти его хозяина. Как сообщал К- Милько-
72 А. П. Ковалевский. Книга Ахмеда ибн-Фадлана, стр. 135.
73 В. Б е ш е в л и е в. Няколко бележки към българската история. София, 1936, стр. 23—24.
74 Г. И. Комиссаров. Чуваши Казанского Заволжья. ИОАИЭ, т. XXVII, вып. 5. Казань, 1911, стр. 380.
75 В. Сбоев. Исследования об инородцах Казанской губернии. Казань, 1856, стр. 136—137.
76 Н. И. Ашмарин. Словарь чувашского языка, вып. IV, стр. 302—303.
77 П. В. Денисов. Этнокультурные параллели дунайских болгар и чувашей. Чебоксары, 1969, стр. 90.
183.
вич, чуваши "вывозят и оставляют на могиле покойного телегу, сани, хомут, со всею упряжью, и топор, а если умерший был плотник, то и весь прочий его инструмент. Иногда, по завещанию умершего, ставят на его могилу лачугу, в которой оставляют привязанную лошадь, пока она не умрет с голоду; они думают, что умерший на ней ездит" 78 79. В дни поминок (семик) приносили коня в жертву не только в память умерших близких родственников- мужчин, но и женщин: "... Запрягают в телегу лощадь, которую покойница велела заколоть в свое поминание. Потом обнимают эту лошадь за шею и плачут над нею. Надевают на эту лошадь узду с длинным поводом, шлею, подпруги, чересседельник и вожжи, все сделанное из узкой холстины. Это последнее употребляется при поминании женщины, в знак того, что она была хорошею пряхою; когда же поминается мужчина, то надевают на лошадь только один простой хомут... Заколотую лошадь, сварив, едят и пьют пиво" 7Э.
Почитание животных, в особенности собаки и лошади, жертвоприношения, обычай выставлять черепа и рога животных на пасеках, на заборах и жилищах и другие пережитки, связанные с тотемизмом, а также изображения животных и птиц на бытовых предметах, фронтонах домов у чувашей и татар обнаруживают очень много сходства, свидетельствуя об общих древних корнях их происхождения.
Культ священного дерева и почитание одиноко растущих посреди поля деревьев (березы, сосны, вяза, дуба) также были широко распространены среди народов Поволжья. Почитание священных деревьев велось с глубокой древности. У сувар — древних предков чувашей — в системе религиозных воззрений важное место занимало почитание священных деревьев, связанное с культом бога Тенгрихана — "спасителя богов, жизнеподателя и держателя всех благ". Как сообщает Моисей Каганкатваци, "высоким густолиственным дубам поклонялись как скверному идолу Аспандеату (персидское название Тенгрихана. — В. К-), принося ему в жертву лошадей; кровь их
78 К. Милькович. О чувашах. Этнографический очерк писателя конца XVIII века. "Северный архив". СГ16., 1827, №№ 9—11 стр. 15.
79 Там же, стр. 18—19.
184
проливали вокруг дерева, а голову и кожу вешали на сучья деревьев" 80. Кровавые жертвоприношения Тенгри- хану должны были способствовать достижению всеобщего благополучия, поскольку этот бог "исцелял больных, возвышал неимущих и нищих".
Культ священных деревьев у тюркоязычных народов Поволжья близко напоминает почитание суварами дубо- еых рощ, где они устраивали капища. Чуваши в прошлом устраивали в дубовых рощах святилища-киремети- ща, где совершали общественные жертвоприношения, приуроченные или к началу и завершению полевых работ (акатуй, ака патти), или же в связи с тяжелыми стихийными бедствиями — засухой, падежом скота, эпидемиями и т. д., т. е. по поводу важных событий в жизни народа 81. Как и древние сувары, чуваши испытывали" суеверный страх перед священными деревьями; не только запрещалось их рубить, но даже использовать "падшие ветви или сучья для своих нужд" —■ во избежание страшных мук, бешенства, смерти, истребления дома it даже всего рода82.
В прошлом татары и чуваши приносили священным" деревьям в жертву домашних птиц — уток, гусей, индюков; татарские женщины обнимали "доброе" дерево, чтобы избавиться от бесплодия 83; чувашские женщины молились у березы-родильницы, чтобы облегчить роды 84. Особенно почитаемым деревом являлась рябина. Для защиты от злых духов ветки рябины и можжевельника татары затыкали в щели бревен в доме, привязывали к люльке ребенка, пришивали в качестве оберега на головные уборы, на одежду детей, к ошейникам коров — от "сглаза"85. То же наблюдалось у чувашей: рябина считалась священным деревом, способным защитить от злых духов, поэтому чуваши носили кресты из рябины, пришивали амулеты к одежде, привешивали к ошейникам ко
80 "История агван Моисея Каганкатваци". Перевод и предисловие К. Патканьяна. СПб., 1861, стр. 201.
81 В. А. С б о е в . Исследования об инородцах, стр. 12, 51, 90
82 "История агван", 'стр. 193—194; Н. И. Ашмарин. Словарь чувашского языка, вып. VI, стр. 230—237.
88 "Татары", стр. 354; Н. И. Ашмарин. Словарь чувашского языка, вып. IV, стр. 322; вып. XVI, стр. 214—215.
84 В. К. Магницкий. Материалы к объяснению старой чувашской веры, стр. 82—83.
85 "Татары", стр. 354—355.
185.
ров, телят и т. д., рябиновому пруту приписывали очистительные свойства против нечистой силы 86.
Как земледельческий народ, чуваши глубоко почитали землю, которая ими обожествлялась в образе ама (мать), окруженной целым семейством духов: родителями земли— отцом дёр ашшё, матерью дёр амйшё, духом, оплодотворяющим землю. Существовали особые земледельческие праздники — акатуй, динде, или уяв, проводимые торжественно и всенародно87. Перед выходом на сев совершался обряд моления божеству — покровителю земледелия. Во время сева в борозду клали вареные яйца, чтобы урожай был изобильным, а зерна уродились крупные88. У татар также существовал подобный обряд: при посеве из лукошка вместе с зерном разбрасывали на вспаханный участок заранее для этого приготовленные круто сваренные яйца, чтобы колосья были ядреными. Затем одно из разбросанных яиц закапывалось — совершался обряд кормления духов земли89. После уборки урожая земле приносили в жертву курицу или петуха 90.
У татар и чувашей в прошлом был обряд приношения жертвы земле при постройке нового дома — тат. ни- гез боткасы, чув. никёс патти "каша фундамента, основания": после укладки нескольких венцов сруба готовили кашу для плотников, в трапезе участвовали и хозяева дома, во время обряда соблюдали тишину, "чтобы дома было спокойно". У чувашей на никёс патти приглашались соседи и родственники, которые должны были приносить хозяевам различные подарки или угощение91 92.
Обряд прохождения для очищения от болезней через "земляные ворота" у татар и у чувашей был одинаков99.
У обоих народов широко бытовало заклинание зем
88 Н. И. А ш мари н. Словарь чувашского языка, вып. IX, -стр. 209—210.
87 Н. Маторин. Религия у народов Волжско-Камского края прежде и теперь. М., 1929, стр. 50.
88 Н. В. Никольский. Краткий курс этнографии чуваш, стр. 80.
89 "Татары", стр. 356.
90 Н. И. Ашмарин. Словарь чувашского языка, вып. 1, "стр. 60—61; "Татары", стр. 356.
91 Там же; Н. И. Ашмарин. Словарь чувашского языка, вып. IX, стр. 22.
92 "Татары", стр. 355.
186
лей: "да поглотит меня земля, да провалится землям (чув. сер даттар, тат. жир йотсын илц жир упсын) 93.
Пережитки культа огня и солнца 'прослеживаются в различного рода очистительных обрядах и поверьях. Так, у крещеных татар, бесермян, чувашей и других народов в прошлом широко практиковался обряд очищения путем перепрыгивания через костер.
Культ огня относится к очень древним формам религиозного представления людей, в жизни которых огонь играл чрезвычайно большую роль. Как сообщает византийский историк Феофилакт Симокатта (VII в.), "тюрки превыше всего чтут огонь, почитают воздух и воду, поют гимны земле... "94. Известен такой исторический факт: в 568 г. византийский посол Земарх должен был пройти обряд очищения огнем, чтобы быть принятым тюркским ханом95. Огонь широко почитали алтайские тюрки96; у хакасов существовал культ матери-огня97. У древних, сувар существовал культ бога огня Куар 98 99. В чувашском: языке существет, наряду с общетюркским от (оот), ут* вут ’огонь’ специфическое слово кавар ’огонь, жар, горящие, раскаленные угли’. Во многих тюркских языках имеются слова, созвучные с названием гуннского бога грома Куар и сходные с ним по смыслу: курз (азерб.) — ’плавильная печь’: курэ (узб.) — ’яма для обжигания угля’; куыру (тат., башк.) —’жарить’; куазь (бесерм.) — ’небо’. Куар, полагают, был языческое божество грома у тюрков Волго-Камья ".
В представлении чувашей огонь — живое существо, у которого есть родители: отец вут ашшё, мать вут амашё. Кроме них, одушевленные существа — различные виды огня: мунча вучё (огонь бани), дурт вучё (огонь дома), вут кайакё (огненная птица), вутла делен (огненный
93 Там же, стр. 357; Н. И. Ашмарин. Словарь чувашского- языка, вып. XIII, стр. 96—97.
94 Феофилакт Симокатта. История. Перевод С. П. Кондратьева. М., 1957, стр. 161.
95 "Менандра Византийца продолжение истории Агафиевой. Византийские историки". СПб., 1860, стр. 18—20.
98 Л. П. Потапов. Очерки по истории алтайцев. М. -Л., 1953," стр. 98.
97 Н. Ф. К а т а н о в. Отчет о поездке в 1896 году в Минусинский округ. Казань, 1897, стр. 11.
93 "История агван", стр. 193.
99 "Татары", стр. 358.
змий) и т. д. Огонь бывает добрый и злой; злой огонь насылает на людей болезни, добрый защищает человека, обогревает, кормит его. Как все живые существа, огонь нуждается в пище и воде, поэтому, чтобы умилостивить его, бросали в огонь различные яства. Девушка, выходящая замуж, целовала печь в родном доме, откалывала от нее кусочек глины и уносила его с собой в новую семью 10°. У татар-мишарей бытовал обряд целования не- вестой лечи три ее первом 'приходе в дом мужа, что символизировало приобщение ее к очагу нового рода — рода мужа 100 101. Подобный обряд существовал в прошлом и у чувашей 102.
По отношению к огню у чувашей, как и у многих других тюркских народов, был установлен целый ряд запретов: над огнем нельзя шутить, нельзя его осквернять, бросать в него нечистое, в противном случае огонь заказывает, посылая людям бедствия. У алтайцев, гагаузов, чувашей и других народов запрещалось также давать огонь на сторону: "счастье уходит" 103 *. К магической силе огня прибегали в борьбе с пожарами и болезнями ш.
Знак огня в виде свастики был широко распространен в изобразительном искусстве волжских булгар, чувашей и казанских татар 105.
С культом огня было тесно связано почитание молнии. Древние булгары молнию почитали как всемогущую силу, карающую людей за грехи и провинности. "Если молния ударит в дом,— говорит Ибн-Фадлан,— то они не приближаются к нему и оставляют его таким, каким он есть и [также] все, что в нем [находится],— человека и имущество и все прочее,— пока не уничтожит его время. И они говорят: "Это дом [тех], на которых лежит
100 Н. В. Никольский. Краткий курс этнографии чуваш, стр. 118.
101 "Татары", стр. 357—358.
|02 Н. В. Н и к о л ь с к и й. Краткий конспект по этнографии чуваш, стр. 81.
103 "Религиозные верования народов СССР", т. 1. М. -Л., 1931, стр. 193; В. А. Мошков. Гагаузы. ЭО, № 4, 1901, кв. LI,
етр. 57; Н. В. Никольский. Краткий курс этнографии чуваш, стр. 119.
Ы4 Там же, стр. 119.
105 "Татары", стр. 358.
188
гнев" 106. По суеверному представлению чувашей, бог преследует молнией чертей, которые, спасаясь, прячутся в печных трубах, в деревьях, даже в волосах у людей. Поэтому во время грозы чуваши тщательно 'закрывали двери, трубы, окна, не снимали головные уборы, избегали стоять под деревьями и т. д. Дом, в который ударила молния, считался непригодным для жилья, поскольку в нем "черти находили себе убежище" 107.
Народы Поволжья с древнейших времен почитали солнце — подателя тепла, света и благополучия. Культ солнца занимал ведущее место в религии волжских булгар. Широко распространенный циркульный орнамент — круги с точкой посредине — символизировал у них солнце, его наносили на керамику, костяные и металлические предметы 108. Символ солнца — один из ведущих мотивов в орнаменте чувашей, им украшали резные столбы ворот, наличники окон и "полотенца" на фронтонах домов В вышивках нередко символом солнца является квадрат, перекрещенный по диагонали, или ромб, заключенный в круг 109. По представлению чувашей, солнце — существо одушевленное, у него есть как родители, так и дети. В числе языческих божеств упоминаются хёвел ашшё, хё- вел амашё, хёвел ывалёсем (отец солнца, мать солнца, сыновья солнца) и др. 110 * * *. У кряшен также в молитвах упоминались отец и мать солнца ("О отец солнца, о мать солнца, если избавите от этой глазной хвори, принесу вам белую утку") ш. Солнце фигурировало как могучая сила в клятве ("да померкнет для меня солнце, если я лгу", "клянусь солнцем") "2. Солнечному божеству приносили в жертву белое животное — коня, петуха, являвшихся символами солнца из.
106 Л П. Ковалевский. Книга Ахмеда ибн-Фадланэ, стр. 137.
*07 Н. И. Ашмарин. Словарь чувашского языка, вып XII, с. тр. 173.
108 А. П. Смирнов. Волжские булгары, стр. 123, 125.
109 П. В. Денисов. Религиозные верования чуваш. Чебоксары, 1959, стр. 15.
мо Н, И. Золотницкий. Корневой чувашско-русский словарь, стр. 153.
in "Татары", стр. 359.
ns ф Виноградов. Следы язычества в домашнем обиходе чуваш. Симбирск, 1897, стр. 3.
из "Татары", стр. 359.
С обожествлением солнца связан культ коня ш. Отмечается взаимосвязь солнечного божества с богом грома, которого татары называли Хызр-Ильяс, чуваши — аслати или Илле-пророк, подобно Илье-пророку у русских пз.
Близкие параллели наблюдаются у чувашей и татар в различных культах, связанных с духами. Татарский культ матери воды су анасы с обрядом умилостивления водяного духа ничем не отличается от чувашского поверья в божество воды шыв амашёП6. Известен был также водяной дух под названием у татар су угезе, у чувашей шыв вакри (водяной бык) 114 115 116 117 * 119.
Представления о лесном духе шурале, или урман иясе, у татар во всех деталях обнаруживают сходство с ар^ури у чувашей. Шурале считался злым духом: как и ардури, он любил устраивать людям козни, сводить их с пути в лесу, щекотать до смерти, скакать на лошади, доводя ее до изнеможения,и т. п. В Заказанье и на правобережье, так же как и у чувашей ар^ури, образ шурале представляли в виде крупного, обросшего волосами человека с рогом на лбу и длинными пальцами |18.
Отголоски глубокой древности чувствуются в одинаковом у татар и у чувашей обряде добывания "живого огня" и опахивания села, когда нападет мор на скотину, т. е. во время эпизоотий. Обряд совершался в полной тишине. В соху впрягались девушки или молодые вдовы, распоясанные и с распущенными косами, предводительствуемые у татар старухой имче-карчык, у чувашей — мужчиной (у татар также местами руководили мужчины). Затем все жители села, поднимая шум, размахивая палками, прогоняли мор за пределы села, за заградительную линию, отмеченную свежепроведенной бороздой ш.
114 А. П. Смирнов. Очерки древней и средневековой истории народов Среднего Поволжья и Прикамья. МИА, № 28. М., 1952, стр. 270.
115 "Татары", стр. 360.
116 Там же; Н. И. Ашмарин. Словарь чувашского языка, вып. XVII, стр. 177.
47 "Татары", стр., 360; Н. И. А ш м а р и н. Словарь чувашского языка, вып. XVII, стр. 181.
48 "Татары", стр. 361.
119 Там же.
190
В представлениях татар об орэке, злом существе, привидении, появляющемся иногда в образе человека в белом или в образе девочки и обитавшем в местах насильственной смерти людей, там, где пролита кровь 12°, обнаруживается сходство с верованием чувашей в йёрёх — некогда женское доброе божество, ставшее затем, в патриархальном обществу, мужским * 121.
Среди народов Поволжья в прошлом было широко распространено поверье, что злой дух упырь (чув. вапйр, тат. убыр) вызывает у людей различные болезни, он же является причиной затмений луны и солнца. Убырами становились старухи-колдуньи, они могли принимать вид любого животного или превращаться в огненного змия вут дёлен. Вупар наваливается на спящего человека, отчего тот испытывает удушье 122.
Большой популярностью пользовались в прошлом и у татар, и у чувашей заклинатели-ворожеи, обычно это были старухи — чув. юмад карчак, тат. имче-карчык, занимавшиеся знахарским лечением, гаданием, знавшие язык заклинаний и наговоров. Среди различного рода юмад—имче существовала даже определенная специализация— по роду их занятий. Так, например, различались кан теле белуче — юн чёлхи пёлекен (знающий язык крови), елан теле белуче — делен чёлхи пёлекен (знающий язык змеи) и т. д. Обряд имче по изгнанию болезней порой полностью совпадает с заклинаниями и действиями, какие совершали чувашские юмад карчак 123.
Таким образом, при сравнительном изучении религиозных верований чувашей, татар и других народов Поволжья обнаруживается множество параллелей и сходств, которые невозможно отнести к случайным. Они с достаточной убедительностью показывают, что языческая религия чувашей и многочисленные элементы ее у татар, уходящие своими корнями в древнейшую историческую эпоху, формировались среди общих их предков, которые прошли совместную жизнь в сходных условиях
- 120 Там же, стр. 346.
121 П. В. Денисов. Религиозные верования чуваш, стр. 34—38.
122 "Татары", стр. 362; Н. И. Ашмарин. Словарь чувашскс-о языка, вып. V, стр. 269—272.
123 "Татары", стр. 365—367; В. К. Магницкий. Материалы к объяснению старой чувашской веры. Казань, 1881.
191
хозяйственной жизни, общих социально-политических укладов и культурных традиций. Как было уже отмечено, многие элементы их сложились и бытовали среди булгарского народа. Несомненно, народы Поволжья, живя в тесном соседстве, в течение столетий оказывали друг на друга всестороннее влияние.
При этом, однако, трудно представить себе явление обратного порядка — влияние татар-мусульман на чувашей в укреплении языческой веры последних. В то же время и чуваши вряд ли могли оказать сильное духовное влияние на мусульманский народ, вера которого нетерпимо относится к другим религиозным системам, в том числе и языческим верованиям и обрядам.
Следовательно, языческие элементы в религиозных воззрениях казанских татар, обнаруживающие параллели и сходства с представлениями и обрядами чувашей, сложились и существовали в ту историческую эпоху, когда их предки почитали общую веру, будучи еще не знакомы с исламом. Многие языческие обряды, праздники и верования существовали в Булгарском государстве, в котором долгое время шла упорная борьба между язычеством и мусульманской религией.
Устойчиво сохранившиеся у народов Поволжья, особенно у татар и чувашей, древние булгарские традиции в изобразительном искусстве — искусстве вышивки, аппликации по войлоку и ткани, литье, чеканке, гравировке, художественном тканье и др. — обнаруживают древние связи с искусством тюркских народов Средней и Центральной Азии. Вместе с тем в изобразительном искусстве казанских татар и чувашей прослеживаются также связи с искусством соседних финноязычных народов.
В орнаменте татарского жилища главное место занимает богатая полихромная раскраска, в которой на основном зеленом или желтом поле даются узкие полосы белого цвета, перемежающиеся с синими и красными |24. В украшении жилищ чувашей и татар северных районов Заказанья широко применялась резьба по дереву. Особенно тщательно украшали фронтоны домов и ворота изображениями солнца, звезд, птиц, веревочным орнаментом и другими узорами, характерными для булгарского искусства 125.
124 А. П, Смирнов. Волжские булгары, стр. 79.
125 "Татары", стр. 483—484.
Что касается вышивок на предметах одежды, то у чувашей наблюдаются типы узоров, близкие как с татарскими (у низовых), так и марийскими (у верховых). Техника тамбурного шва и его орнамент, распространенные у казанских татар, широко бытовали среди чувашей с древнейших времен, появившись, по-видимому, не з результате татарского влияния, как утверждают некоторые казанские этнографы 126, а на базе булгарской вышивочной техники. Вопреки отрицательному мнению тех же этнографов, у чувашей бытовали, кроме шитья тамбуром, и гяадевой шов, как и ковроткачество, изготовление войлока, техника аппликации и другие традиции булгарско- го домашнего ремесла и изобразительного искусства. В мотивах чувашских вышивок сохранилось немало элементов булгарского орнамента, а именно: линейные узоры (зигзаги, зубчатые, елочные, спирали, бараний рог, волна, веревка), геометрические фигуры (ромб, квадрат, треугольник, круг, полукруг и дрД и их сочетания. У татар, как известно, особенно широко применяется геометрический стиль в украшениях жилищ, ювелирных изделий и т. д. 127. Авторы книги "Татары Среднего Поволжья и Приуралья" в главе XVI "Изобразительное искусство" отмечают, что многие ленточные орнаменты по композиции и мотивам "почти совпадают с подобными булгарского периода, что лишний раз свидетельствует об их традиционности в искусстве народа" 128. Данное положение в такой же мере применимо и к оценке традиций в искусстве чувашского народа.
Вместе с тем следует подчеркнуть, что у казанских татар высокое развитие получило ювелирное искусство, сложившееся на базе булгарского 129. У чувашей этот вид искусства не получил дальнейшего развития, что, несомненно, объясняется условиями их сельской жизни, в отдалении от приволжских городов. Этим же обстоятельством объясняется и отсутствие у них монументальных каменных строений, резьбы по камню и некоторых других видов декоративного искусства.
126 См.: "Татары", стр. 487.
127 См.: "Татары", стр. 498.
126 Там же, стр. 499—500.
129 Там же, стр. 481—482.
193
* * *
Устное творчество казанских татар и чувашей содержит богатый материал, проливающий свет на их историческое прошлое и вековые связи.
Исследователи арабских источников о волжских булгарах, в особенности записок Ибн-Фадлана, обращают внимание на повествование о сражающихся джиннах и о человеке-великане "чрезвычайно огромного телосложения". По представлению булгар, великан был выходцем из северной страны, "из числа йаджудж и маджудж", легендарных народов гог и магог, запертых на севере стеной Александра Македонского 13°.
Сказания о великанах были широко распространены среди народов Поволжья. Причем сюжетные мотивы чувашских сказаний имеют близкое сходство или даже совпадение с подобными сказаниями у марийцев и татар 130 131.
В одном из распространенных вариантов чувашского эпического сказания о великанах улап говорится следующее. В незапамятные времена на земле не было нынешних людей, а жили тогда великаны, которые были настолько большими, что когда, например, после пашни вытряхали землю из лаптей, то из этой земли образовывались высокие холмы и курганы, называемые ныне улап тапри. Когда великаны ходили по земле, то топтали могучие дубы так же, как мы топчем теперь траву. Говорят, однажды один улъп увидел человека обыкновенного роста, пашущего сохой. Дивясь находке, улъп взял его, сунул в карман вместе с лошадью и сохой и принес показать матери, которая сказала ему, что скоро на земле улъящв не станет, а останутся только эти люди132.
Особый интерес вызывает сказание о переселении сыновей улъпа. Когда на нашей родине еще не было ни
130 А. п. Ковалевский. Книга Ахмеда ибн-Фадлана, стр. 138—139, 219.
131 См.: "Ученые записки" Марийского НИИЯЛИ, вып. IV. Йошкар-Ола, 1951, стр. 158; "Татарские легенды о прошлом Камско-Волжского края". "Вестник научного общества татароведения". Изд. Академцентра Народного комиссариата просвещения. Казань, 1926, № 4, стр. 82—83.
132 "Сказки и предания чуваш". Собрал и перевел Н. Ф. Данилов. Чебоксары. 1963, стр. 22—23; Н. И. Ашмарин. Словарь чувашского языка, вып. III, стр. 213—214.
194
одного человека, а только шумели дремучие леса, далеко на юге спустился улъп с высокой горы Арамаза. Он был послан на землю отцом, громовержцем Аслади, поведать людям правду и бороться со злом. Улъп обладал громадным ростом и необыкновенной силой. Глубокие реки и высокие леса ему были только по пояс. Спустившись с горы, улъп увидел стада, пасущиеся в долине. Стада принадлежали маленьким людям, которые кормились, обувались и одевались, разводя скот. Позабыв наказ отца, улъп впервые в жизни почувствовал зависть, и так как он был батыр, то захватил себе все стада, самую красивую женщину взял себе в жены, а людей разогнал. Жена родила ему двух близнецов. Сыновья выросли громадного роста и необыкновенной силы, помогали отцу пасти стадо, развлекались охотой. Но неожиданно жена улъпа умерла, и он пошел на гору Арамаза искать себе в жены другую женщину. Он долго не возвращался, и встревоженные сыновья пошли искать отца и нашли его на вершине горы прикованным к скале цепями. Отец наказал сыновьям никогда не делать зла людям и из этих мест переселиться: "Сначала вы идите прямо на север. Через три дня вы дойдете до большой реки, впадающей в море, и продолжите путь вдоль этой реки. Через семь лет вы дойдете до слияния двух больших рек. Здесь вы сотворите молитву и поселитесь: младший — между реками, а старший—на правом берегу одной из них. Это будет родиной вашего племени. Пусть ваши потомки, ваш род почитают ее во веки веков и посеют на ней добрые семена".
Сыновья пошли со своими стадами на север, добрались до впадения в море реки, которую они назвали Адыл, а потом пошли вдоль нее и через семь лет дошли, наконец, до слияния больших рек. "Здесь они остановились и в среду, зарезав утку, сотворили молитву. Младший брат поселился в междуречье, а старший — на правом берегу реки Суры. Жили они тем, что распахивали землю и сеяли яровые хлеба и озимую рожь.
Чувашский народ произошел от племени улъпа"133.
В "Истории улъпа" нашел отражение исторический факт переселения предков чувашей — булгар и сувар — с предгорьев Кавказа в междуречье Камы и Волги ("сли-
133 "Сказки и предания чуваш". Чебоксары, 1963, стр. 23.
195
янне больших рек") и правобережье Суры. В этой связи небезынтересно напомнить другие предания чувашей об их предках, пришедших с юга. В одной из таких легенд, зафиксированной чувашским этнографом С. Михайловым, говорится: "Они (чуваши) пришли из-за Черного моря и из-за дальних гор; но как, когда и по какому случаю было сие их переселение, они... ничего сказать не могут. Древним своим предком они считают какого-то Чуваша и себя по нему называют чуваши"134. В. А. Сбоев среди чувашей бывшего Цивильского уезда записал предание о том, что предки их очень много лет тому назад пришли с юга 135. Венгерский ученый Г. Вамбери не без оснований считал, что это предание отражает исторические события. Как отмечает Н. В. Никольский, "Вамбери признает чуваш за тюрков, "которые, задолго до появления ислама, из своей отчизны, лежащей на юге, переселились на Волгу". По его словам, на это указывает предание чуваш: "Они (чуваши) уверяют, что пришли от Черного моря, через горы, и называют своими предками Чуваша"136.
Переселение булгар и сувар с юга на Волгу нашло отражение в татарских легендах о братьях Турк, Гази и Улып. Когда Турк и Улып поссорились с братьями за право наследования отцовских земель, они покинули родину и поселились у большой реки в холодной стране. Улып во время охоты заблудился в дремучем лесу. После долгого скитания по лесам он вышел к берегу большой реки, где до его прихода проживали люди маленького роста. Из них Улып выбрал себе девушку и женился на ней. У него родились два сына: Булгар и Буртас, от которых произошли два родственных народа, булгары и буртасы137.
В этой легенде прослеживается тот же лейтмотив — приход булгар с юга. Буртасы, названные в легенде родственным булгарам народом, являлись близкими соседями булгарского народа на Волге. Легко заметить,
134 с. Михайлов. Предания чуваш. НА ЧНИИ, 11-47, ннз. № 146, етр. 228.
135 В. А. Сбоев. Исследования об инородцах, стр. 82.
136 Н. В. Никольский. Краткий курс этнографии чуваш, стр. 19.
137 "Татарские легенды о прошлом Камско-Волжского края" Казань, 1926, стр. 83—84.
196
что сказание о сыновьях Улыпа — Булгаре и Буртасе — напоминает чувашский вариант о двух сыновьях великана.
Многие мотивы сказания об Улъпе сближаются с "Алпамышем" — богатырским сказанием тюркоязычных народов Урало-Алтая и Средней Азии138. В частности, следует отметить сходство с мотивами казахского сказания "Алпамыс", узбекского "Алпамыш", хакасского "Алтын-Арыч" и др.
Чувашская легенда об Улъпе находит себе параллель в венгерском сказании о заселении мадьярскими племенами берегов Меотиды — Азовского моря. В легенде говорится о том, как сыновья великана Нимрота, братья- близнецы Гунор и Могор, однажды во время охоты, погнавшись за серной, заблудились в незнакомой местности. Долго блуждали охотники и, исходив всю страну вдоль и поперек, вернулись домой. Страна, где они были на охоте, им так понравилась, что они, с согласия отца, вернулись туда и прожили там пять лет. Однажды они встретили в степи жен и детей сынов Белара и похитили их со всем скарбом, бывшим при них. Среди пленников оказались дочери аланского вождя Дуло, на одной из них женился Гунор, на другой Могор, и от них пошел род всех гуннов и венгров139.
Венгерская легенда представляет для нас интерес в том отношении, что она по своему сюжету (о путешествиях по степям, о двух сыновьях, от которых пошли два народа) весьма близко напоминает эпические сказания об Улъпе, вызывая мысль об общих корнях их (происхождения, •поаколыку древние венгры и булгары, долгое время живя по соседству, оказывали друг на друга культурное влияние и, возможно, частично смешались в результате перекрестных браков.
* * *
Богатая булгарская культура оказала свое влияние на финно-угорские народы Поволжья, жившие в составе Волжской Булгарин или по соседству с ней. Булгарский
138 П, В. Денисов. Этнокультурные параллели дунайских болгар и чувашей. Чебоксары, 1969, стр. 116.
139 Н. Н. Поппе. Чуваши и их соседи. Чебоксары,, 1927, стр. 8; Э. Моль нар. Проблема этногенеза и древней истории венгерского народа. Будапешт, 1955, стр. 107.
197
язык, как наиболее распространенный в Волго-Камье, оказал воздействие, например, на марийский язык, в котором сохранились сотни тюркских слов, общих с чувашскими и татарскими; к примеру:
марииск. |
чувашек. |
татарск. |
русск. |
ола |
хула |
кала |
город |
у рем |
урам |
урам |
улица |
ога |
ака (булг. ага) |
сабан |
соха |
шульб |
сёлё |
СОЛЫ |
овес |
йыранг |
йаран |
ызан |
межа, гряда, борозда и т. д. |
В свою очередь, тюркоязычные народы Поволжья испытывали разностороннее влияние культуры и языка соседственных финно-угорских народов. Как уже было отмечено, это влияние особенно ярко прослеживается в быту и культуре верховых чувашей. В современном чувашском языке имеются марийские слова, многие из которых вошли в него в глубокой древности. К примеру: шапка — хворост, паши ■—■ олень, караш — дергач, пурт ■— дом, катка — муравей, нимёр — мучная каша, кукаль — пирог, шопар — белый халат и т. д. Однако вопрос о культурном влиянии финно-угорских народов на чувашей и татар является предметом самостоятельного исследования.
Таким образом, эпоха Волжской Булгарин, знаменующая собой экономический и культурный подъем, обусловленный развитием феодального общественного уклада, являлась временем формирования тюркоязычных и финно-угорских народов Поволжья, между которыми существовали вековые исторические связи, сопровождавшиеся взаимным этнокультурным влиянием.
Чувашский и татарский народы, потомки древних булгар, унаследовали от своих предков богатые культурные традиции во всех областях материальной и духовной культуры. Чуваши унаследовали от булгаро- суварских племен их древний тюркский язык. Как и предки — суваро-булгарские племена, чувашский народ являлся типичным земледельческим народом. Булгарские орудия сельскохозяйственного труда, навыки и термины земледелия преемственно бытовали у чувашей повсеместно. Типы жилищ, планировка поселений, элемен
198
ты одежды, предметы украшения, орнаментальные мотивы, ремесленное производство, строительное искусство и другие отрасли хозяйства и культуры развились у них на базе булгарской материальной культуры. В области религиозных воззрений элементы древнебулгарской религии выражались, как уже было сказано, в почитании сил природы, в культах огня, солнца, металлов и т. д. Бытовавшие среди чувашей и татар многие легенды, мифы, народные празднества имели общие корни в бул- гарском прошлом.
Накопленный археологический материал и этнографические данные убедительно свидетельствуют, что казанские татары и чуваши являются родственными по происхождению народами, которых связывают многовековые узы братства и совместный путь исторического развития.