Религиозные представления населения Прикаспийского Дагестана в IV—VII вв.
Гмыря Л. Б.
Религиозные представления населения Прикаспийского Дагестана в IV—VII вв. — Махачкала, 2009. — 548 с.
Источник: http://www.dissercat.com/conte...
См. также
- Гмыря Л. Б. Страна гуннов у Каспийских ворот. — Махачкала: Даг. кн. изд-во, 1995. — 228 с.
Ссылки
- Гмыря Людмила Борисовна // Богослов.RU
Оглавление
Введение.
Глава 1. Историография
Глава 2. Источниковая база и методология исследования
- Источниковая база
- Методология исследования
Глава 3. Население Прикаспийского Дагестана в IV—VII вв.
Раздел I. Религиозные представления населения Прикаспийского Дагестана в IV — первой половине VII в.
Глава 4. Религиозная обрядность племен «страны мазкутов» область масаха-гуннов») в IV в.
- Политическая, социально-экономическая и этническая ситуация в «стране мазкутов» в 30—40-х гг. IV в.
- Религиозная обрядность племен «страны мазкутов»
Глава 5. Религиозные представления населения «страны гуннов» Прикаспийского Дагестана в V в.
- Верования племен Северо-Восточного Кавказа в 30—40-х гг. V в.
- Военно-религиозный обряд (440 г.)
- Клятводоговоры (середина V в.)
Глава 6. Религиозные представления населения «страны гуннов» Прикаспийского Дагестана в VI в.
- Характер религии племен Прикаспийского Дагестана в VI в.
- Адаптационные поведенческие механизмы христианского населения (пленников и рабов) «страны гуннов» Прикаспия
- Клятводоговоры (504, 522 гг.)
- Военно-религиозный обряд (504 г.)
- Ритуал скорби (557 г.)
Глава 7. Религиозные представления населения Прикаспия впервой половине VII в.
- Клятводоговоры тюрков (626, 628 гг.)
- Обряд приветствия правителя у тюрков (627 г.)
- Культ правителя у тюрков (628 г.)
- Обряды вызова дождя и военно-религиозный у населения Прикаспийского Дагестана (652/653 г.)
Раздел II. Религия «страны гуннов» Прикаспийского Дагестана во второй половине VII в.
Глава 8. «Страна гуннов» в 60—80-х гг. VII в.
- Кавказская Албания и «страна гуннов»
- Маршрут христианской миссии из Кавказской Албании в «страну гуннов»
- Статус города Варачана
- Этапы деятельности христианской миссии в «стране гуннов»
Глава 9. Характер информации о религии «страны гуннов»
Глава 10. Священные персонажи верований «страны гуннов»
- Бог Неба Тенгри-хан
- Священный персонаж Аспандиат
- Бог молнии и грома Куар
- Женские образы
- Боги дорог
Глава 11. Священные объекты и силы природы
- Солнце и Луна
- Огонь
- Вода (воды)
- Земля
Глава 12. Культовые объекты
- Священные деревья
- Храмы
- Идолы
- Святилище
Глава 13. Жертвоприношение
- Характер информации о жертвах и приношениях (дарах)
- Типы жертв и приношений (даров)
- Формы жертвоприношений и приношений
- Жертвенники (алтари)
- Исполнители жертвоприношений
Глава 14. Священнослужители.
- Характер информации о священнослужителях
- Категории священнослужителей
- Структура организации священнослужителей
- Обряд казни священнослужителей
Глава 15. Религиозная практика.
- Жертвоприношение
- Природно-календарные обряды
- Защитные обряды
- Социальные обряды
- Военно-религиозные обряды
- Посвятительные обряды
- Клятводоговор
- Церемония приветствия иностранных посланников
- Обряд казни священнослужителей
- Похоронно-поминальный обряд
Раздел III. Мировоззрение населения Прикаспийского Дагестана
…
Введение
Актуальность темы исследования. Изучение религиозных представлений населения Прикаспийского Дагестана (равнинные территории Восточного Предкавказья) в IV—VII вв. является сложной научной задачей, особенность которой обуславливается двумя основными факторами — полиэтничностью населения этого региона и характером источниковой базы темы исследования.
Население Прикаспийского Дагестана в IV—VII вв. включало несколько этнокультурных групп: 1) местные кавказские племена; 2) ираноязычные племена-мигранты; 3) тюркоязычные племена-мигранты; 4) несвободное население (пленники и рабы) (краткий очерк исторического развития населения региона представлен в главе 3 настоящего исследования).
Ираноязычные племена (сарматы, аланы) обосновались в этом регионе во II в. н. э., и их приоритет в Прикаспии прослеживается по данным письменных источников и археологическим материалам до начала массовой миграции в Юго-Восточную Европу гуннов (70-е гг. IV в.).
В эпоху Великого переселения народов (IV—VII вв.) Прикаспийский Дагестан стал новой, обретенной родиной для многих тюркоязычных племен Центральной Азии и Южной Сибири. Формирование тюркоязычного населения в Прикаспии имело свою специфику. Этот процесс был длительным и многоэтапным, в нем участвовали различные тюркоязычные племена. По данным письменных источников, в 90-е гг. IV в. в Прикаспийский регион переместились крупные массы гуннских племен, в начале VI в. на этой территории обосновались булгарские племена (савиры и другие). В период с конца VI по 30-е гг. VII в. на Прикаспийский Дагестан было распространено влияние Первого Тюркского каганата, активно использовавшего его как плацдарм в противостоянии с сасанидским Ираном. С середины VII в. до захвата этого региона Арабским халифатом в 40-х гг. VIII в. его население находилось под властью каганов Хазарии.
Несвободное население Прикаспийского Дагестана было представлено выходцами из стран Закавказья и Передней Азии, захваченными в плен во время военных акций номадов Прикаспия в IV—VII вв. или приобретенными на невольничьих рынках Востока. Эта группа населения также не была однородной, для нее было характерно этнокультурное многообразие.
Как показывает анализ данных письменных источников, кардинальные изменения в этническом составе этого региона — преобладание на его территории в течение ^^П вв. тюркоязычного населения с различными этническими компонентами — привели к резкой смене идеологии. Основу новой идеологии составили традиционные верования тюркоязычных племен. Но сложившаяся в глубокой древности система мировоззрения тюркоязычных племен в новой географической и этнокультурной среде Прикаспийского Дагестана подверглась определенной трансформации, обусловившей формирование синкретических религиозных представлений населения регина. Основные постулаты верований тюркоязычных племен были дополнены некоторыми компонентами религиозных представлений местного кавказского населения и потомков ираноязычных кочевников. В среде несвободного населения, исповедовавшего христианство, сформировался иной тип религиозного синкретизма, отличительными свойствами которого являлось восприятие как христианских идеологических ценностей, так и некоторых компонентов религиозной практики господствовавших тюркоязычных племен.
Источниковая база по проблеме религиозных представлений населения Прикаспийского Дагестана в IV—VII вв. достаточно обширна. Сведения о проявлениях религиозности населением этого региона содержатся в разнохарактерных трудах V—XIII вв. — исторических сочинениях, хрониках, географических трактатах, литературных произведениях. Но информация о религиозных верованиях прикаспийских племен имеет вторичный характер, т. к. передана иностранными авторами — римскими, византийскими, армянскими, сирийскими, арабскими. Данные о верованиях населения этого региона содержатся в описаниях грандиозных событий IV—VII вв. военно-политической истории Кавказа. Это в основном краткие сообщения и упоминания, информация в которых зачастую искажена авторами предвзятостью к инокультурным традициям, ряд сообщений переданы завуалировано, что затрудняет их понимание.
Актуальность темы исследования определяется современным состоянием ее изученности и востребованностью ее разработок. Анализ современного состояния изученности религиозных представлений населения Прикаспийского Дагестана в IV—VII вв. (подробный критический обзор исследований по теме диссертации представлен в первой главе) показывает, что данная тема практически не исследована. В историографии нет монографических трудов по религиозным верованиям населения этого региона в IV—VII вв., отсутствуют и специальные работы по этой проблеме. В научной литературе религиозные верования населения Прикаспия затрагивались в основном при освещении истории Тюркского и Хазарского каганатов, а также политических образований Северного Кавказа. Объем разработок по этой проблеме в исторических трудах невелик, поднимаемые вопросы рассмотрены лаконично, без детализации фактических материалов, привлечения широких аналогий и анализа исторических ситуаций. Фактологическая база имеющихся исследований узка хронологически, т. к. включает в основном данные одного автора — армяноязычного историка VII в. Мовсеса Каланкатуаци, фиксирующие характер религиозности населения Прикаспийского Дагестана во второй половине VII в., а конкретно, засвидетельствованные в 682 г. (Бернштам, 1951. С. 167; Артамонов, 1962. С. 178-179; 2002. С. 197; Федоров, 1972. С. 23-24; Плетнева, 1976. С. 33—34; 1986. С. 32—33; Гадло, 1979. С. 145-148; Кляшторный, 1981. С. 132—135; 1984 а. С. 20—22; 1987 а. С. 61; 1994 а. С. 85-88; 2000 б. С. 160-164; 2002. С. 265—267; 2006 а. С. 255257; Магомедов, 1983. С. 155; Новосельцев, 1990. С. 145—147; Неклюдов, 1981. С. 190; Серебрякова, 1992. С. 67; Войтов, 1996. С. 127 и другие).
В исследованиях рассматривался ряд вопросов: структура пантеона божеств, состав культов, содержание религиозной практики. Были обозначены культы природных сил, астральных объектов, предков. В религиозной практике были выделены два обряда — жертвоприношение и похоронно-поминальный. В литературе также дискутировались вопросы о состоянии развитости пантеона божеств, этнокультурной принадлежности различных компонентов верований, двойном наименовании бога Неба.
Особое значение имеет разработка методических приемов сопоставления данных памятников письменности о религиозных воззрениях тюркоязычных племен Евразии в раннем средневековье (Кляшторный, 1981; 1984 а; 1987 а; 1994 а; 2000 б; 2002; 2006 а). На их основе было надежно установлено культурологическое соответствие характера и содержания религиозных верований населения Прикаспийского Дагестана в 80-х гг. VII в., тюркоязычных племен Центральной Азии и Южной Сибири и булгар Юго-Восточной Европы. При этом были выявлены системные совпадения в мифологиях тюркоязычного населения раннего средневековья, доказана устойчивость основных идеологических постулатов номадов к хронологическим инновациям и территориальным перемещениям.
Многие важные компоненты религиозных представлений населения Прикаспийского Дагестана, отмеченные в источниках, остались неизученными. Не исследованы верования населения Прикаспийского Дагестана в значительный период исторического развития (IV — первая половина VII в.), не введены в научный оборот и основные исторические свидетельства этого времени о характере религиозности населения. В работах некоторых авторов затрагивался вопрос об особенностях только одного из обрядов этого периода — обряда календарного цикла (Генко, 1941. С. 100—102; Артамонов, 1962. С. 179; 2002. — С. 196).
Ряд конкретных проблем, разрешение которых необходимо для реконструкции системы религиозных представлений населения Прикаспийского Дагестана в эпоху Великого переселения народов, также не рассмотрены в специальной литературе. Не разработаны вопросы о функциональной сущности священных персонажей мифологии населения этого региона, не выявлена роль и не выяснено значение культов священных сил и астральных объектов, не определено назначение культовых объектов. Не обозначена в полном объеме религиозная практика населения в IV—VII вв., не прослежены истоки и пути формирования многообразных обрядов, не определена их значимость в функционировании военно-политических образований региона. Не исследована структура организации священнослужителей, не определены функции различных категорий служителей культов.
В историографии не поднимался вопрос о механизмах формирования религиозного синкретизма, обусловленного взаимодействием как разных форм политеистических верований (верования местного кавказского населения, религиозные представления номадов ирано-тюркоязычного круга), так и взаимодействием монотеистических религий с политеистическими религиозными представлениями (христианство и племенные верования населения региона).
В исторической литературе нет также работ, освещающих мировоззрение населения Прикаспийского Дагестана времени Великого переселения народов, определяющего представления о структуре мира, выявляющего содержание понятия «обретенная родина» для этносов-мигрантов и механизмы его формирования.
В имеющихся исследованиях не освещена проблема трансформации верований различных этнокультурных групп, составлявших полиэтническое сообщество Прикаспийского региона в сложный переходный исторический период, каким являлась эпоха Великого переселения народов.
Религиозные представления населения Прикаспийского Дагестана в IV—VII вв. как проблема нуждаются в новом системном исследовании с привлечением всего корпуса письменных источников, освещающих проявления религиозности прикаспийских племен в пределах продолжительности миграционного процесса в этом регионе, с использованием современных методических разработок.
Социальная значимость изучения темы исследования состоит не только в необходимости воссоздания одного из важнейших компонентов духовной культуры населения региона, но и в востребованности результатов исследования рядом научных отраслей гуманитарной направленности. Выявление закономерностей формирования и развития верований населения этого региона на основе данных письменных источников необходимо в качестве теоретической основы для исследования домонотеистических верований населения Прикаспийского Дагестана на основе других видов источников — археологических, языковедческих, фольклорных, этнографических.
Разнообразные типы символики, помещенные на предметах материальной культуры (керамические сосуды, металлические зеркала, скульптуры малой формы, предметы игр и другие) с поселений и могильников IV—VII вв. Прикаспийского Дагестана — астральная, фитоморфная, зооморфная, антропоморфная, сюжетная, знаковая и другие, обусловлены широким спектром содержания религиозных верований и характером мировоззрения населения этого региона, наиболее полно и достоверно раскрываемых по данным письменных источников. Определение семантики символических изображений напрямую зависит от реконструкции системы религиозных верований по синхронным данным письменных источников. Выявление характера верований населения этого региона важно и для установления семантики наименований божеств и мифических персонажей, определяемых по данным языков этнокультурных групп, обитавших в Прикаспии; для изучения по фольклорным материалам современных тюркоязычных народов Дагестана (сказания, исторические песни, поминальные причитания) ранних пластов религиозных представлений и ранних форм религии по этнографическим материалам этих народов.
Реконструкция религиозных представлений и определение характера мировоззрения населения Прикаспийского Дагестана в вв. позволяет в определенной степени конкретизировать и детализировать содержание религиозных верований других тюркоязычных сообществ пояса степей Евразии (гунны, тюрки, праболгары, хазары) в эпоху Великого переселения народов.
Цель и задачи исследования. Цель исследования состоит в реконструкции системы религиозных представлений населения Прикаспийского Дагестана в ^-ЛШ вв. в сравнительно-историческом плане на основе систематизации и анализа данных письменных источников, и в выявлении закономерностей формирования синкретических верований в полиэтническом сообществе этого региона. Для достижения цели исследования поставлены следующие задачи:
1) охарактеризовать религиозные представления и религиозную практику населения Прикаспийского Дагестана в IV — первой половине VII в. в хронологической последовательности;
2) исследовать верования несвободного населения (пленники и рабы) Прикаспийского Дагестана и выявить закономерности формирования религиозного дуализма в их среде;
3) охарактеризовать религиозные воззрения и религиозную практику населения Прикаспийского Дагестана во второй половине VII в. (пантеон божеств, священные объекты и силы природы, корпус религиозных обрядов, состав культовых объектов и их функции);
4) выявить структуру организации священнослужителей и функции ее членов;
5) воссоздать систему мировоззрения населения Прикаспийского Дагестана в IV—VII вв.
Территориальные рамки темы исследования. Тема исследования рассматривается в пределах равнинной части Восточного Предкавказья, не затрагивая всю его территорию, занимаемую современной Республикой Дагестан. Это обусловлено особенностями политического, социально-экономического и этнического развития Прикаспийского региона в эпоху Великого переселения народов, а также характером информации о религиозных представлениях его населения в IV—VII вв. В равнинной части Восточного Предкавказья, по данным письменных источников, в V—VII вв. функционировал Прикаспийский союз кочевых племен — «страна гуннов», сыгравший важную роль в политических и военных событиях как Восточного Кавказа, так и мировой истории. Информация о религиозных верованиях населения этого военно-политического образования в письменных источниках связывается главным образом с господствовавшими племенами-мигрантами (тюркоязычные племена).
Хронология темы исследования обусловлена временными рамками миграционного процесса, интенсивно протекавшего в Прикаспийском Дагестане в период с конца IV до середины VII в. и проходившего поэтапно: 1) 90-е гг. IV в.; 2) 20-е гг. VI в.; 3) 90-е гг. VI в.; 4) середина VII в. Этапы миграционного процесса в этом регионе отличались этническим составом его участников, принадлежавших, однако, к одной языковой семье (тюркоязычные племена).
Объект и предмет исследования. Объектом исследования являются закономерности формирования религиозных представлений населения в полиэтнических обществах в эпоху Великого переселения народов. Предметом исследования выступают закономерности возникновения, функционирования и развития религиозных представлений населения Прикаспийского Дагестана в IV—VII вв., рассмотренные на материалах письменных источников.
Источниковая база исследования включает письменные источники V—XIII вв., содержащие данные о религиозных верованиях населения Прикаспийского Дагестана в IV—VII вв. (подробный обзор использованных источников представлены во второй главе). Информация о религиозных верованиях населения этого региона носит вторичный характер, т. к. принадлежит иностранным авторам — римским, византийским, сирийским, армянским и арабским. Определенная информация имеется и в местной дагестанской хронике «Дербенд-наме» • в ее тюркоязычных и арабоязычных списках.
Сведения о верованиях населения Прикаспия, исходя из их хронологии и характера информации, разделены на две группы: 1) сведения IV — первой половины VII в.; 2) сведения второй половины VII в. Сведения первой группы многочисленны, но отрывочны, лаконичны, а в ряде случаев противоречивы и субъективны. Они содержатся в виде кратких сообщений и упоминаний в описаниях военно-политических событий Кавказа и Передней Азии IV—VII вв. Однако эти данные важны для выявления истоков и путей формирования системы религиозных представлений в полиэтнических сообществах Прикаспийского Дагестана. В них обозначены специфические сферы проявлений религиозности, практически неисследованные в науке — военное дело, дипломатия, хозяйственная деятельность, социальная сфера и другие. В этих материалах имеются также уникальные данные, касающиеся адаптационных механизмов вживания иноэтнического, инокультурного населения (пленники, рабы) в сообщества номадов Прикаспийского региона. В этой группе сведений фиксируются религиозные проявления конкретных этнических образований тюркоязычных племен на определенном этапе их исторического развития.
Сведения второй группы содержатся в одном источнике — «Истории страны алван» армяноязычного историка VII в. Мовсеса Каланкатуаци (Мовсес Каланкатуаци I—III). В этом сочинении имеется практически полное и детализированное описание религиозно-мифологических воззрений населения военно-политического образования Прикаспия — «страны гуннов», информация о которых точно датируется 682 г. Комплекс данных Мовсеса Каланкатуаци позволяет реконструировать систему верований населения на стадии завершенности ее формирования. В источнике зафиксированы также кризисные явления в традиционной системе верований (переход к христианству), на фоне которых все ее особенности проявились наиболее ярко.
Сведения о верованиях населения Прикаспийского Дагестана обладают высокой степенью достоверности, т. к. первичные информаторы в большинстве случаев являлись очевидцами событий. Данные о верованиях населения этого региона содержатся в официальных государственных хрониках, принадлежат также историкам сопредельных государств, правители которых поддерживали контакты с прикаспийскими племенами в военной, дипломатической, торговой, культурной областях, в том числе и конфессиональные контакты, в течение длительного периода (IV—VII вв.).
Критический анализ данных письменных источников и их систематизация дали возможность реконструировать религиозно-мифологическую систему и мировоззрение населения Прикаспийского Дагестана в эпоху Великого переселения народов в значительной полноте, выявить истоки формирования верований, их специфику, определить значение идеологии в функционировании сообществ прикаспийских племен, проследить направление их этнокультурных связей, зафиксировать инновационные трансформации в религии.
Методологическая основа исследования. Методология исследования включает различные специальные методы, использование которых обусловлено как необходимостью наиболее полного и достоверного раскрытия содержания религиозных представлений населения Прикаспийского Дагестана в эпоху Великого переселения народов по данным письменных источников, так и задачами определения генезиса их развития, установления основных путей формирования, рассмотрения этого явления духовной культуры на фоне исторических событий с учетом социально-экономического развития региона в IV—VII вв. и его этнической истории.
В диссертации использованы методы, способствовавшие объективному, наиболее полному и детальному рассмотрению темы: источникового анализа, критики источников, сравнительно-социальный метод в оценке объективности информации о религиозных верованиях населения, сравнительно-исторический, историко-религиозный, историко-этнографический (обоснование методологии исследования представлено во второй главе).
Научная новизна работы состоит в ряде положений, разработанных автором на основе систематизации данных исторических источников и применения современных методов исследования:
1) впервые в историографии религиозные представления населения Прикаспийского Дагестан в IV-VII вв. исследованы системно в форме монографии;
2) в отличие от работ предшественников, в которых эта тема рассматривалась в пределах узкого хронологического периода (вторая половина VII в.), хронологические рамки настоящего исследования включают полностью весь период миграционного процесса на территории Прикаспийского Дагестана (IV-VII вв.);
3) в диссертации привлечен широкий круг разнохарактерных письменных источников, содержащих данные о религиозных верованиях населения Прикаспийского региона в IV-VII вв. (римские, византийские, сирийские, армяноязычные, арабоязычные, местные), в отличие от работ предшественников, основанных на информации одного автора, относящейся к 80-м гг. VII в.;
4) содержание религиозных верований и характер религиозных обрядов в IV — первой половине VII в., представленные в настоящем исследовании, ранее в историографии не рассматривались;
5) в исследовании впервые использован сравнительно-социальный метод в оценке характера данных источников о религиозных проявлениях населения Прикаспийского Дагестана в IV—VII вв., предусматривающий учет сведений личностного характера не только об авторе сочинения, но и о названных им участниках событий — носителях информации о конкретных проявлениях религиозности населения (правители, полководцы, рядовые воины, священнослужители языческих культов, христианские проповедники, иностранные посланники и другие). Использование этого метода позволило значительно расширить круг информаторов о религиозных верованиях населения этого региона, более объективно представить их содержание, выявить роль и достоверно оценить значение в функционировании сообщества;
6) впервые в историографии определен генезис религиозных верований полиэтнического населения региона, вскрыты закономерности формирования синкретической религиозной системы, включающей компоненты традиционной духовной культуры различных этнокультурных групп населения (местные племена, племена-мигранты, пленники и рабы);
7) в диссертации впервые разработана классификация религиозной практики населения Прикаспийского Дагестана в 1У-УП вв., также впервые в историографии привлечены данные о проявлениях религиозности в специфических сферах функционирования сообщества (военное дело, дипломатия, хозяйственная деятельность, социальная сфера и другие);
8) впервые в историографии поставлена проблема двоеверия в системе верований пленников и рабов Прикаспийского Дагестана (синтез христианства и религиозной практики господствующего этноса), определена роль синкретических религиозных систем как форм адаптации иноэтнического и инокультурного населения в среде номадов;
9) в работе реконструирована сословная структура организации священнослужителей, проводивших религиозную практику. В ней выделено два соподчиненных сословия (жрецы и колдуны), в отличие от работ предшественников, в которых ее дифференциация не прослежена;
10) впервые в историографии реконструирована система мировоззрения населения Прикаспийского Дагестана в IV—VII вв., прослежены особенности его формирования, поставлена проблема выработки идеологического понятия «обретенная родина» в духовной культуре племен-мигрантов.
Теоретическая значимость исследования состоит в выявлении ряда закономерностей формирования и путей развития религиозных представлений в полиэтническом сообществе Прикаспийского Дагестана в эпоху Великого переселения народов:
1) в эпоху Великого переселения народов в полиэтническом сообществе Прикаспийского Дагестана сформировались синкретические религиозные представления, содержание которых определено главным образом системой верований господствующих этносов-мигрантов — тюркоязычных племен;
2) религиозная система несвободного христианского населения (пленники и рабы) в новой этнокультурной среде также приобрела синкретический характер, но иной формы — дуализм (симбиоз христианства и некоторых компонентов религиозной практики господствующего этноса);
3) мировоззренческие представления этносов-мигрантов в новой географической среде подверглись трансформации, проявившейся в формировании нового идеологического понятия «обретенная родина», в котором содержание традиционного понятия «родина» было дополнено обновленными представлениями о среде обитания;
4) синкретические верования в полиэтническом сообществе Прикаспийского Дагестана в эпоху Великого переселения народов выполняли роль адаптационного механизма вживания иноэтнических групп в инокультурную среду и являлись способом сосуществования всех групп населения;
5) выявленные закономерности в формировании и развитии синкретических религиозных представлений населения Прикаспийского Дагестана в IV—VII вв. характеризуют общие тенденции развития религиозных воззрений населения в эпоху Великого переселения народов в зонах функционирования военно-политических образований и государств при господстве этносов-мигрантов.
Практическая ценность работы заключается во введении в научный оборот результатов исследования в виде монографий и научных статей, во включении их в обобщающие труды по истории народов Дагестана, Северного Кавказа, Юго-Восточной Европы, Центральной Азии.
Теоретические разработки исследования могут быть использованы в научно-исследовательской работе при изучении религиозных верований населения Прикаспийского региона предшествующего (II—IV вв.) и последующих (VIII—XII вв.) исторических периодов, также характеризующихся внедрением иноэтнического населения; при исследовании аналогичных проблем в полиэтнических сообществах других регионов Евразии.
Теоретические основы исследования могут быть применены и при анализе проблем функционирования современных поликонфессиональных сообществ.
Апробация работы. Основные положения диссертации обсуждены в отделе археологии и на Ученом совете Института истории, археологии и этнографии ДНЦ РАН. Материалы исследования опубликованы в трех монографиях (Гмыря, 1993. С. 278-308; 1995. С. 219-243, 259-268; 2009 б. С. 1-536), отражены в содержании разделов обобщающих исторических трудов (Гмыря, 2002 а. С. 157-158; 2002 б. С. 171, 173; 2002 в. С. 282, 284-286; 2006 в. С. 62). Они составляют основу четырнадцати научных статей, опубликованных в сборниках научных трудов и журналах (Гмыря, 1986. С. 90-108; 1988. С. 114-115; 1999 а. С. 182-192; 2006 а. С. 3-16; 2006 е. С. 12-20; 2008 г. С. 171-192), в том числе восемь из них — в ведущих отечественных рецензируемых журналах, рекомендованных ВАК Минобразования РФ (Гмыря, 2007 б. С. 47-50; 2007 в. С. 3-7; 2007 г. С. 111-118; 2007 д. С. 69-72; 2008 а. С. 25-31; 2008 б. С. 13-27; 2008 в. С. 62-67; 2009 а).
Результаты исследования были оглашены на четырнадцати научных форумах: международных — Археологическая конференция Кавказ II. «Кавказ и степной мир в древности и средние века» (Махачкала, 1999) (Гмыря, 1999 б. С. 38-41; 2000 а. С. 163-187), Международная научная конференция-ИИАЭ ДНЦ РАН «Историко-культурные и экономические связи народов Кавказа: прошлое, настоящее, будущее» (Махачкала, 2004), III Международная археологическая конференция «Культуры Евразийских степей второй половины I тыс. н. э.» (Самара, 2001) (Гмыря, 2001. С. 57-75), Международный научный симпозиум «Великое переселение народов — один из важнейших факторов, определяющих новый этап взаимодействия и толерантности народов Евразии» (Ижевск, 2003) (Гмыря, 2006 г. С. 111-117), Международная научная конференция «Новейшие археологические и этнографические исследования на Кавказе» (Махачкала, 2007) (Гмыря, 2007 а. С. 181-182); региональных — X «Крупновские чтения» по археологии Северного Кавказа (М., 1980) (Гмыря, 1980 б. С. 42—44), Региональная научная конференция «Генезис, основные пути и особенности развития феодализма у народов Северного Кавказа» (Махачкала, 1980) (Гмыря, 1980 д. С. 30-31), XVIII «Крупновские чтения» по археологии Северного Кавказа (Кисловодск, 1994) (Гмыря, 1994 а. С. 48-49), Научная конференция «Состояние и перспективы развития исторической науки Дагестана и Северного Кавказа: актуальные проблемы» (Махачкала, 1997) (Гмыря, 1997. С. 33-35), Конференция «Древнетюркский мир: история и традиции» (Казань, 2002) (Гмыря, 2002 г. С. 33-42); местных — Научная сессия, посвященная итогам экспедиционных исследований Институтов ИАЭ и ЯЛИ ДНЦ РАН в 1992-1993 гг. (Махачкала, 1994) (Гмыря, 1994 б. С. 15-18), Научная конференция, посвященная итогам научно-исследовательской деятельности ИИАЭ ДНЦ РАН за 1990-1995 гг. (Махачкала, 1996) (Гмыря, 1996. С. 13-14); Годичная научная сессия ДНЦ РАН (Махачкала, 2002), Научная сессия ИИАЭ «Историческая наука Дагестана: сегодня и завтра» (Махачкала, 2003) (Гмыря, 2003 а. С. 44—46). Общий объем опубликованных материалов по теме составляет свыше 41 п. л.
Основные научные положения, выносимые к защите:
1. Религиозные представления населения Прикаспийского Дагестана (тюрко- и ираноязычные племена-мигранты, местное кавказское население) в IV—VII вв. как система являли собой политеистические верования, включавшие три определяющих компонента: 1) комплекс религиозно-мифологических представлений; 2) религиозную практику; 3) систему мировоззрения.
2. Комплекс религиозно-мифологических представлений отражен в составе и структуре пантеона божеств, значимости священных природных объектов и сил, функциях культовых объектов.
Пантеон включал бога Неба Тенгри-хана, бога молнии и грома Куара, богиню Земли и плодородия, богов путей. Божества пантеона были персонифицированы и антропонимизированы. Верховным богом являлся бог Неба Тенгри-хан, статус которого обозначен в его имени через название главной священной природной среды — Небо и приставку «хан», фиксирующую в социальной сфере главенство, а также проявился во всеобъемлющем характере отводимых ему функций. Сферами проявления бога Куара значились атмосферные явления (молния, гром, дожди), влиявшие на хозяйственную (земледельческую) деятельность населения. Этот священный образ определялся в верованиях как «спаситель» страны. Богиня земли и плодородия наделялась не только функциями дарования жизни, увеличения численности населения сообщества, но и защитницы страны. Последняя опосредованно проявлялась в наказующей функции, направленной на всех, кто осквернял культовые объекты или пытался их уничтожить. Боги путей имели коммуникативные функции, осуществляя связь между божествами и верующими.
Одно из важнейших мест в религиозно-мифологических представлениях населения Прикаспия было отведено священному персонажу Аспандиату, не наделенному статусом божества, но имевшему, как и бог Тенгри-хан, широкий спектр социально направленных функций. Этот персонаж определен в настоящем исследовании по ряду признаков как культурный герой-первопредок. Значимость его образа в религиозных представлениях населения может манифестировать положение верховного бога Тенгри-хана как праздного бога, удалившегося, отошедшего от непосредственного управления миром в пользу героев-первопредков людей. Функции мифического персонажа Аспандиата можно определить как посреднические между верховным богом и верующими.
Священные объекты природы представлены в верованиях астральными образами (Солнце, Луна) и Землей, обожествляемые силы — огнем и водой. Божества природы не были персонифицированы, они связаны в основном с небесной сферой. Культ солнца выражен слабо, что отражает уровень социально-экономического развития Прикаспийского союза племен в IV—VII вв. (крупный союз племен, входивший в состав различных государств номадов). Земля как объект поклонения персонифицирована частично через обозначение женской ипостаси этого образа и функцию плодородия.
Культовые объекты — священные деревья, храмы, скульптуры божеств (идолы), некрополи являлись искусственными или специально окультуренными объектами. Священные деревья были наделены двумя функциями — коммуникативной и символической. Коммуникативная состояла в использовании их как жертвенников в обряде жертвоприношения. Символическая функция проявлялась в мировоззренческих представлениях, в которых главное священное дерево-дуб воспринималось как ось Вселенной с трехчастной структурой: крона дерева — Верхний мир, ствол дерева — Средний мир, корни дерева — Нижний мир. В представлениях четко прослеживается связь главного священного дерева с богиней Земли и плодородия и мифическим персонажем Аспандиатом. Храмы представляли собой здания, в которых проводились некоторые типы обряда жертвоприношения и хранились жертвенные дары. Основная функция храмов -коммуникативная (связь верующих с божествами). Идолы являлись скульптурными изображениями богов пантеона и мифического персонажа Аспандиата, символизируя их образы. Они были наделены именами богов, являясь их аналогами. Во внешнем облике идолов (размеры, характерные особенности личин) отражались религиозные представления о различиях обликов богов и их иерархии. В личинах богов проявлялись представления о таких качествах божеств, как властность и обладание наказующей функцией. Культовый комплекс, включавший искусственные культовые объекты (храмы, скульптуры, жертвенники), составлял святилище. Некрополи представляли собой также искусственные культовые объекты, наделенные коммуникативной функцией (связь верующих с героизированными предками).
Культовые объекты были защищены системой запретов, регулирующих деятельность членов сообщества. Символом религиозных воззрений населения Прикаспийского Дагестана фактически являлось главное священное дерево, отмеченное среди культовых объектов как главное и символизировавшее в представлениях населения Прикаспийского региона микрокосм.
3. Религиозная практика населения Прикаспийского Дагестана в IV—VII вв. сопровождала все наиболее значимые в функционировании сообщества сферы — внешнеполитическую, военную, хозяйственную, бытовую, сакральную, похоронно-поминальную. На основе имеющихся данных выделено 35 обрядов, которые по содержанию и направленности объединены в десять типов: 1) обряд жертвоприношения; 2) природно-календарные обряды (вызов дождя и солнца); 3) защитные обряды (вызов наказания осквернившим культовые объекты или пытавшимся их уничтожить); 4) социальные обряды (обряды, направленные на обеспечение роста численности населения, на избавление от тяжелых болезней, нужды и бедности); 5) военно-религиозные обряды (обряды, нацеленные на обеспечение успешности военных акций и обороны страны); 6) посвятительные обряды (обряды, связанные с получением правителем и знатью титулов); 7) клятводоговоры (словесная форма, подтверждающая договорные обязательства с иностранными правителями и их посланниками); 8) обряд приветствия иностранных правителей и посланников; 9) обряд казни священнослужителей (предание огню священнослужителей, чья деятельность не приносила необходимого результата); 10) похоронно-поминальный обряд (годовой цикл ритуалов по случаю смерти сородичей).
Религиозная практика осуществлялась через посредство культовых объектов организацией священнослужителей, включавшей два соподчиненных сословия — высшее (сословие жрецов) и низшее (сословие колдунов). Каждое из них было построено по принципу иерархии. Функция первосвященника в первом периоде развития религиозных верований принадлежала главе племен, в период завершения консолидации племен Прикаспийского Дагестана (VII в.) -главе сословия жрецов. Универсальным обрядом в религиозной практике был обряд жертвоприношения, посредством которого осуществлялась связь верующих с божествами, обеспечивавшими в представлениях стабильность функционирования сообщества.
4. Мировоззрение населения Прикаспийского Дагестана включало представления о структуре микрокосма с его горизонтальной и вертикальной подсистемами. Вертикальная подсистема состояла из трех уровней. Она соотносилась со структурой главного священного дуба, воспринимаемого в качестве оси мира, соединяющей три сферы микрокосма. Верхний мир ассоциировался с его кроной, Средний мир — со стволом дерева, Нижний — с его корнями. Верхний мир воспринимался как священное Небо, как место пребывания богов Тенгри-хана и Куара. Средний мир понимался как горизонтальная подсистема микрокосма. Он считался местом нахождения богини Земли и плодородия, а также мифического персонажа Аспандиата, местом обитания священных жертвенных животных. Это было жизненное пространство сообщества, его отличительные качества — сакральная освоенность территории, имеющей равнинный рельеф с конкретными границами по сторонам света, с центром в столичном городе Ва-рачане. Эта территория определялась как «наша земля», столичный город — как «наш город», население сообщества — как «наш народ», его враги — как «наши враги», божества пантеона — как «наши боги». В Среднем мире находились священные объекты природы — Земля, вода. Он был освещен традициями предков, воспринимаемыми как незыблемые. Представления о Среднем мире были тождественны идеологическому понятию «отчизна» (родина). Нижний мир в мировоззренческих представлениях населения Прикаспийского Дагестана в IV-VII вв. — это антипод Среднего мира. Он связывался с образом пресмыкающегося — змеем (дракон). Смерть члена сообщества воспринималась как отрицательное явление, нарушающее стабильность и целостность системы микрокосма. Годовой цикл похоронно-поминального обряда был направлен на включение умершего в систему Нижнего мира — мира предков, а его последний этап (Большие поминки) — на восстановление целостности Среднего мира, достигаемой через брак вдовы умершего, посредством которого уравновешивалась вся система микрокосма.
5. Религиозные представления населения Прикаспийского Дагестана в IV-VII вв. являлись синкретическими, сформированными из компонентов верований тюркоязычных племен-мигрантов, местных племен и ираноязычных племен-мигрантов. Их содержание, характер религиозной практики и мировоззрение определены главным образом системой верований господствующего этноса — тюркоязычных племен-мигрантов (гунны, савиры, тюрки, хазары). Верования других этнокультурных групп населения в системе религиозных представлений основного населения занимают незначительное место.
6. Верования этнокультурных групп, составлявших население региона, в процессе формирования синкретической религиозной системы претерпели определенную трансформацию. В верованиях господствующих этносов (тюркоязычные племена) изменилось идеологическое понятие «отчизна» (родина), которое переоформилось в обновленное понятие «обретенная родина». В нем сохранились в основном традиционные компоненты, но введены представления о новой территории обитания. Из верований местных, кавказских племен сохранились только компоненты, связанные со значимыми отраслями хозяйствования — земледелием: обряды календарного цикла. Мифология ираноязычных племен-мигрантов представлена культом мифического персонажа-первопредка.
7. Религия несвободного населения (пленники и рабы) Прикаспийского Дагестана в ГУ-ЛШ вв. приобрела форму религиозного дуализма — симбиоз христианства и религиозной практики господствующего этноса-мигранта.
8. Синкретические верования населения Прикаспийского Дагестана в IV— VII вв. выполняли роль адаптационного механизма вживания иноэтнических групп несвободного населения в инокультурную среду и являлись способом сосуществования всех участников формирования синкретических верований.
9. Закономерности формирования синкретических религиозных представлений населения Прикаспийского Дагестана в IV-VII вв. характеризуют общие тенденции развития религиозных воззрений населения в зонах функционирования в эпоху Великого переселения народов военно-политических образований и государств при господстве этносов-мигрантов.
Структура и объем исследования. Настоящее исследование объемом 548с. состоит из введения, трех разделов, включающих пятнадцать глав, заключения и библиографического списка использованной литературы.
Во введении обоснована актуальность темы исследования, отражено состояние ее изученности, обозначена цель исследования, определены задачи, установлены территориальные рамки темы и ее хронология, определены объект и предмет исследования, указаны его методологические основы, дана краткая характеристика источниковой базы, обоснована достоверность источников. Во введении обоснована также научная новизна исследования, показаны его теоретическая значимость и практическая ценность, приведены сведения об апробации основных результатов исследования. Здесь же представлен перечень научных положений диссертации, вынесенных к защите.
В первой главе «Историография» дан критический обзор научных работ по теме настоящего исследования. Во второй главе охарактеризован корпус письменных источников, содержащих данные о религиозных верованиях населения региона в IV—VII вв., и обоснована методология исследования. В третьей главе представлен краткий очерк исторического развития населении региона, показаны его стратегические и экологические особенности.
Содержание первого раздела «Религиозные представления населения Прикаспийского Дагестана в IV — первой половине VII вв.» обусловлено особенностями исторической обстановки, сложившейся в регионе в этот период, и характером данных о религиозных представлениях населения. Этот раздел состоит из четырех глав (главы 4—7), в которых хронологически последовательно рассмотрены религиозные представления и религиозная обрядность населения этого региона в IV-VI вв. и первой половине VII в.
Содержание и хронология второго раздела «Религия «страны гуннов» Прикаспийского Дагестана во второй половине VII в.» определены характером сведений о религии населения этого региона, имеющихся в «Истории страны алван» Мовсеса Каланкатуаци. В этом источнике имеется практически полное и детализированное описание религиозных воззрений населения военно-политического образования «страны гуннов», зафиксированных в 682 г. христианской миссией Кавказской Албании. Этот раздел состоит из восьми глав (главы 8-15), в которых рассмотрено политическое положение «страны гуннов» накануне христианизации в 60—80-х гг. VII в. (глава 8), проанализировано содержание и характер информации о религии, имеющейся в источнике (глава 9), рассмотрены религиозные представления населения о пантеоне божеств (глава 10), священных объектах и силах природы (глава 11). Охарактеризованы культовые объекты (глава 12), проанализирован обряд жертвоприношения (глава 13) рассмотрен вопрос о структуре организации священнослужителей (глава 14) и составе религиозной практики (глава 15).
Тематика третьего раздела «Мировоззрение населения Прикаспийского Дагестана (IV—VII вв.) « определена необходимостью реконструкции системы религиозных представлений о структуре окружающего мира и содержании понятия «обретенная родина».
В заключении изложены полученные результаты исследования, обоснована их научная новизна, теоретическая значимость и практическая ценность.
Заключение
6. Результаты исследования показывают, что в эпоху Великого переселения народов в полиэтнических обществах формируются синкретические религиозные представления, содержание которых обусловлено характером верований господствующего этноса-мигранта, в Прикаспийском Дагестане — религиозными верованиями тюркоязычных племен. В качестве компонентов в них включаются некоторые виды религиозной практики и верований местного населения, обусловленные их значимостью в хозяйственной деятельности, в Прикаспийском Дагестане — культ бога молнии и грома, обряды календарного цикла.
7. Верования господствующего этноса-мигранта в новой географической среде обитания подвергаются незначительной трансформации, которая сказывается на содержании идеологического понятия «отчизна» (родина), при этом формируется обновленное его понятие — «обретенная родина». Оно включает основные компоненты первого (мировоззрение, пантеон божеств, ценностные ориентиры сообщества) и новые представления о территории жизненного пространства (форма, специфика природных объектов, климатические условия, характер растительности, стратегическое положение).
8. Христианское население (пленники и рабы) различной этнокультурной принадлежности в новой этнокультурной среде номадов сохраняют свою конфессиональную приверженность в неизменном виде только в первом поколении. Дети пленников и рабов, считая себя христианами, через восприятие языка господствующего этноса осваивают некоторые постулаты его религиозных верований, что приводит к формированию синкретического характера религии этой среды (симбиоз христианства и религиозной практики господствующего этноса).
9. Синкретические верования в полиэтнистических сообществах являются адаптационным механизмом вживания иноэтнических групп в инокультурную среду и способом сосуществования всех групп населения.
10. Выявленные закономерности в формировании синкретических религиозных представлений населения Прикаспийского региона в IV—VII вв. характеризуют общие тенденции развития религиозных воззрений населения в эпоху Великого переселения народов в зонах функционирования военно-политических образований и государств при господстве этносов-мигрантов. В этом проявляется не только научная, но и практическая значимость результатов исследования.
В данном исследовании на основе письменных источников реконструировано в возможной полноте содержание религиозных представлений населения
Прикаспийского Дагестана в хронологических рамках миграционного процесса (IV-VII вв.) — мифологическая основа верований, религиозная практика и мировоззрение. Выявлены закономерности формирования синкретических верований в полиэтническом сообществе при господстве в нем этноса-мигранта. Компоненты системы верований сопоставлены с конкретными этнокультурными группами населения региона. Прослежены также закономерности формирования у несвободного населения (пленники и рабы) дуалистической религии (симбиоз христианства и язычества).
Как представляется, перспективной научной задачей является создание комплексного монографического труда о религиозных представлениях населения Прикаспийского Дагестана в IV—VII вв., основанного на всех доступных видах источников — письменных данных, археологических материалах, лингвистических разработках, фольклорных и этнографических материалах.
Заключение
В настоящем исследовании религиозные представления населения Прикаспийского Дагестана в IV-VII вв. рассмотрены в монографической форме. В нем по-новому проанализированы и систематизированы известные материалы письменных источников по религиозным верованиям населения этого региона с учетом современных методологических разработок по проблемам религии населения степной полосы Евразии в эпоху Великого переселения народов (И. В. Стеблева, Л. П. Потапов, С. Ю. Неклюдов, A. M. Сагалаев, М. А. Алексеев, С. Г. Кляшторный, J.-P. Roux и другие) при дополнении их новым сравнительно-социальным приемом анализа информации источников. В работе исследованы не привлекавшиеся ранее данные о религиозности населения в IV — первой половине VII в. Проблемы развития религиозных представлений населения рассмотрены с учетом политического, социально-экономического и этнического развития Прикаспийского региона в IV—VII вв.
Источниковую базу исследования составили разнохарактерные исторические сочинения V-XIII вв., содержащие конкретные сведения о религиозных проявлениях населения Прикаспийского Дагестана в IV—VII вв. Привлечены также в качестве сопоставимых синхронные письменные источники и памятники письменности тюркоязычных племен пояса степей Евразии эпохи Великого переселения народов и этнографические сведения о содержании ранних пластов религиозных верований тюркоязычного населения Центральной Азии и Южной Сибири.
В соответствии с целями и поставленными задачами религиозные представления населения Прикаспийского Дагестана в IV—VII вв. охарактеризованы в рамках двух хронологических периодов: 1) IV — первая половина VII в.; 2) вторая половина VII в.
По данным IV — первой половины VII в., относящимся к различным этническим группам населения Прикаспийского Дагестана — гуннам, савирам, тюркам, восстановлено в определенном объеме как содержание религиозно-мифологических представлений названных этносов, так и состав религиозной практики, и в некоторой степени мировоззрение.
Религия племен Прикаспийского Дагестана в IV — первой половине VII в. являлась политеистической, пантеон был сформирован и структуризирован. Главным божеством считался бог Неба, именно его именем подтверждались клятводоговоры у гуннов и савир; тюрки клялись, упоминая священный природный объект — солнце, связывая его с именем кагана. Из функций божеств наиболее четко в материалах источников проявляется функция обеспечения победы в военных акциях. Священным объектом природы выступает Солнце, священной силой — вода. Жертвенными объектами являлись животные, ароматы и мускус; формами подачи жертв были заклание животных и окропление мускусом и ароматами тлеющих углей костра. Культовые объекты включали храмы и скульптуры божеств пантеона. Роль первосвященника исполнял правитель сообщества. Религиозная практика была обширной, по данным источников восстановлены семнадцать обрядов, некоторые из них имели несколько разновидностей. В обряде вызова дождя (652/653 г.) в качестве атрибута использовались мощи выдающихся людей-врагов.
Мировоззрение населения включало представления о структуре микрокосма — главной сферой поклонения являлось Небо, Земля рассматривалась как место обитания сообщества, существовали также священные территории, использовавшиеся для проведения обрядов военного цикла и для подготовки армии к военным акциям. Представления о Нижнем мире явно не обозначены в верованиях, но его значимость проявляется в системе ритуалов похоронно-поминального обряда, в котором смерть сородичей воспринималась как отрицательное явление.
В религиозных верованиях населения Прикаспийского Дагестана в IV -первой половине VII в. четко проявляются компоненты трех групп населения -тюркоязычных племен-мигрантов, местного населения и несвободного населения (пленники и рабы). Основная часть религиозных проявлений была связана с тюркоязычными племенами (гунны, еавиры, тюрки). Религиозные верования местного населения запечатлены в обряде вызова дождя, связанного с его земледельческой деятельностью. Верования несвободного населения — христиан подверглись в иноэтнической и инокультурной среде определенной трансформации. Через осваивание языка господствующего этноса (тюркский) несвободное населения воспринимало некоторые компоненты его религиозной практики, в результате формировался религиозный дуализм. Однако мировоззрение несвободного населения не составляло с иными группами населения единую систему в силу социального статуса этой группы. В то же время господствующий этнос не препятствовал вероисповеданию этой группы населения. Восприятие языка господствующего этноса и некоторых элементов его духовной культуры зависимым населением являлось механизмом его вживания в инокультурную среду номадов.
Религиозные представления второго периода рассмотрены в настоящем исследовании в соответствии с содержанием данных 80-х гг. VII в., имеющихся в «Истории страны алван» Мовсеса Каланкатуаци. Религиозные верования населения Прикаспийского Дагестана второй половины VII в. в отличие от предшествующего периода предстают по данным этого источника, в виде стройной системы, включавшей три связанных между собой компонента — комплекс религиозно-мифологических представлений, религиозную практику и мировоззрение.
Мифологическая основа верований содержала четкую информацию о пантеоне, его структуре и функциях божеств. В ней были обозначены священные объекты и силы природы, определен перечень культовых объектов и показана их значимость.
Пантеон включал бога Неба Тенгри-хана, бога молнии и грома Куара, богиню Земли и плодородия, богов дорог. Божества пантеона были персонифицированы, антропоморфизированы, антропонимизированы и наделены определенными функциями. Верховным богом считался бог Неба Тенгри-хан, статус которого в пантеоне определен его наименованием через обозначение священного Неба и приставкой к нему «хан», фиксирующей в социальной сфере тюрков главенство. В представлениях верующих бог Тенгри-хан обладал неограниченными функциями — он исполнял просьбы верующих, дарил им блага, обеспечивал могущество страны и победы в битвах с врагами. Но он был наделен и отрицательными функциями — посылал бедствия на страну, если нарушалась связь с ним посредством прекращения жертвоприношения. Богу молнии и грома Куару принадлежали две важные функции, связанные с хозяйственной деятельностью населения, — дарование дождя в засушливый период и ниспослание ясной погоды в период ливневых дождей. Обе функции обеспечивали благополучие страны и народа. Наказующая функция бога Куара проявлялась в поражении молнией людей и предметов. Богиня Земли и плодородия (ее имя в источнике не названо, хотя сфера ее деятельности — Земля — четко определена) была наделена двумя противоположно направленными функциями: 1) дарить жизнь и обеспечивать увеличение численности населения; 2) наказывать всех, кто осквернял или пытался уничтожить культовые объекты, устрашением, наделением тяжкой болезнью, уничтожением дома и рода. Боги путей выполняли роль коммуникативных агентов, осуществлявших связь богов с верующими.
Одно из важнейших мест в религиозно-мифологических представлениях населения Прикаспийского Дагестан во втором периоде было отведено мифическому персонажу Аспандиату, не имевшему статуса божества, но наделенному широким спектром социально направленных функций: 1) избавлять от бедности и нужды; 2) исцелять больных; ему приписывалось также совершение каких-то подвигов.
Священные объекты природы представлены в верованиях астральными образами — Солнцем, Луной и Землей, а также обожествляемыми силами природы — огнем и водой. Священные объекты и силы природы не были персонифицированы. Культ солнца был выражен в верованиях слабо, что отражает состояние социально-экономического развития Прикаспийского союза племен в IV—VII вв. Земля как объект поклонения была персонифицирована частично через обозначение женской ипостаси этого образа и наделение его функцией плодородия.
Культовые объекты представляли собой искусственные объекты или окультуренные природные объекты. Они были представлены в верованиях священными деревьями, храмами, идолами и некрополями. Священные деревья являлись окультуренным природным объектом. Обожествлялись лиственные породы деревьев больших размеров, имевших развитую крону. Священные деревья были наделены двумя функциями — коммуникативной и символической. Коммуникативная состояла в использовании их как жертвенников в обряде жертвоприношения. Символическая функция проявлялась в мировоззренческих представлениях, в которых структура Вселенной выступала в виде главного священного дерева. На священные деревья была распространена культовая иерархия. Наиболее высокое дерево имело статус главы и матери всех священных деревьев, который обуславливал его связь с богиней Земли и плодородия.
Храмы представляли собой здания, в которых проводились некоторые типы обряда жертвоприношения, в них были обустроены алтари. Храмы являлись также хранилищами жертвенных даров. Основная функция храмов — коммуникативная.
Идолы — скульптурные изображения богов и священного персонажа Аспандиата. Они являлись их символами. Облик скульптурных изображений богов отражал представления верующих об их различиях и иерархию. Наделенные именами богов, скульптуры являлись их аналогами. В личинах идолов проявлялись представления верующих о властности богов и обладании ими наказующей функцией. Каждому божеству посвящалась триада культовых объектов — дерево, храм, скульптура. Храмы, скульптуры и жертвенники составляли культовый комплекс — святилище.
Некрополи также являлись искусственными культовыми объектами, наделенными коммуникативной функцией. Они были задействованы в культе героизированных предков и в погребально-поминальном обряде.
Культовые объекты были защищены системой запретов, регулирующих хозяйственную деятельность членов сообщества и их поведенческую мотивацию. Символом религиозных воззрений населения Прикаспийского Дагестана фактически являлось главное священное дерево, занимавшее среди коммуникативных объектов ведущее положение и символизировавшее в представлениях населения региона микрокосм.
Религиозная практика населения Прикаспийского Дагестана второго периода сопровождала наиболее значимые сферы функционирования сообщества — внешнеполитическую, военную, хозяйственную, бытовую, сакральную, похоронно-поминальную. По данным источника выявлено восемнадцать обрядов, которые по содержанию и направленности объединены в десять типов: 1) обряд жертвоприношения; 2) природно-календарные обряды; 3) защитные обряды; 4) социальные обряды; 5) военно-религиозные обряды; 6) посвятительные обряды; 7) клятводоговоры; 8) церемония приветствия иностранных правителей; 9) обряд казни священнослужителей; 10) похоронно-поминальный обряд.
Жертвоприношение было универсальным обрядом, через него осуществлялась связь верующих с божествами, обеспечивавшими, по представлениям, стабильность бытия сообщества. Практически все явления социально-экономической, военной и бытовой сфер функционирования сообщества были сопряжены с жертвоприношением. Всяческое «благо» как на общественном уровне, так и на личностном обеспечивалось постоянным принесением жертвы богам, священному персонажу, сакральным объектам и силам природы, культовым объектам. В обряде жертвоприношения использовались четыре типа жертвенных объектов — жертвенное животное (конь), человеческая жертва (люди, погибшие в результате удара молнии), материальные объекты (природные и культурные объекты, уничтоженные ударами молнии), приношения в виде даров. Делать жертвы означало провести над священным животным соответствующие манипуляции, т. е. перевести его в форму, могущую быть воспринятой божеством. Использовалось пять форм жертвоприношения — 1) «жертва всесожжения» (сожжение туши жертвенного коня на костре); 2) «жертва заклания» кровавая жертва (кровью жертвенного животного окроплялась крона священного дерева, его шкура и голова, укрепленные на шесте, помещались на ветвях дерева); 3) жертва-дар (материальные дары); 4) жертва человеческая (погибший в результате удара молнии человек); 5) жертва в виде объекта (природные и культурные объекты, уничтоженные ударом молнии).
Природно-календарные обряды (обряд вызова дождя, обряд вызова солнца, серия ритуалов, проводимых по случаю поражения молнией) были связаны с атмосферными явлениями, определяющими хозяйственную деятельность населения. Они проводились через жертвоприношение, но в обрядах вызова дождя и солнца использовались и специальные манипуляции священнослужителей из сословия колдунов, имитирующие эти природные явления.
Защитные обряды были направлены на сохранение культовых объектов, по поверьям, обеспечивавших стабильное функционирование сообщества. Суть этих обрядов состояла в вызове наказания (тяжелая болезнь, смерть, уничтожение дома и рода) осквернившим или пытавшимся уничтожить культовые объекты. Социальные обряды были нацелены на избавление членов сообщества от тяжелых болезней, бедности, нужды и на обеспечение роста численности населения.
Военно-религиозные обряды были связаны с военной деятельностью сообщества, они были направлены на обеспечение успешности военных акций и обороны страны. Посвятительные обряды проводились при получении правителем и знатью титулов. Клятводоговор — это словесная форма, подтверждавшая принятые договорные обязательства с иностранными правителями или их посланниками. Он отличался выработанностью традиций, гарантом в нем выступал верховный бог Неба. Обряд приветствия иностранных посланников был тождественен обряду приветствия собственных правителей страны и предусматривал исполнение глубокого поклона. Обряд казни священнослужителей (предание огню) являлся специфическим, он содержал очистительную символику огня и символику перекрещенных путей земли.
Похоронно-поминальный обряд представлял собой годовой цикл ритуалов, полностью восстанавливающийся с привлечением данных о похоронно-поминальном обряде тюркоязычных племен Центральной Азии и Южной Сибири. Он включал: 1) ритуалы по случаю смерти; 2) малые поминки; 3) ритуалы по случаю похорон; 4) ритуалы по случаю установки мемориала; 5) Большие (годовые) поминки. Ритуалы по случаю смерти у племен Прикаспия состояли из жертвоприношения, скачек на лошадях, самоистязания и оплакивания. В Большие (годовые) поминки проводились вблизи кладбищ народные игрища (битвы на мечах, борьба, скачки, игры, пляски, эротические действия) и заключались новые браки в роду умершего (левиратные формы брака с вдовой и браки новых пар). Оформление новых браков в этом обряде имело символику цикличности жизненных процессов (жизнь-смерть-жизнь).
Религиозная практика осуществлялась через посредство культовых объектов организацией священнослужителей, включавшей два соподчиненных сословия — высшее (сословие жрецов) и низшее (сословие колдунов). В каждом из них существовала внутренняя иерархия. Функция первосвященника принадлежала главе сословия жрецов.
Мировоззрение населения Прикаспийского Дагестана второго хронологического периода так же как и первого, было сформировано из представлений о структуре микрокосма, но эти представления четко проявляются в понимании содержания его горизонтальной и вертикальной подсистем. Мир «страны гуннов» Прикаспийского Дагестана в горизонтальной подсистеме космической структуры — это сакрально освоенное пространство с равнинным ландшафтом, имеющее конкретные границы на востоке и западе (береговая линия моря, Дербентский проход, передовая линия гор). Северная степная сторона как населенная этнически родственными племенами была открытой. Вертикальная подсистема микрокосма представлялась в виде трех уровней. Ее символом являлся образ главного священного дуба, отличительными качествами которого выступали его гипертрофированные размеры и мощная крона с обильной листвой. Символизируя собой вертикальную ось мира, соединяющую три сферы микрокосма, его крона, достигающая неба, ассоциировалась с Верхним миром (Небо), ствол, несущий в себе дополнительную символику коммуникатора (дорога на небо), связывался со Средним миром (Земля). Жертвенное животное — конь • (копытное) также ассоциировалось со Средним миром. В Среднем мире находилось обиталище богини Земли, каковым, возможно, было чрево главного священного дерева. Образ богини Земли был связан с мифическим персонажем Аспандиатом, наделенным широким спектром функций. Главное священное дерево имело статус «матери всех других священных деревьев». Оно являлось источником силы и мощи мифического персонажа Аспандиата.
Нижний мир в религиозных представлениях населения четко не обозначен, хотя отмечена зооморфная своеобразность некоторых атрибутов священнослужителей — подвески в виде змея (дракона). Смерть воспринималась как отрицательное явление, нарушающее стабильность и целостность системы функционирования сообщества. Годовой цикл похоронно-поминального обряда был направлен на включение умершего в систему мира предков, а его последний этап (Большие, годовые поминки) — на восстановление целостности Среднего мира, достигаемой через брак вдовы умершего, и уравновешивание таким образом всей системы микрокосма.
Представления о Среднем мире были тождественны идеологическому понятию «отчизна» (родина), понимаемому как сакрально освоенное пространство с центром в г. Варачане (столица «страны гуннов»), освещенное традициями предков. Понятие «отчизна» включало также представления о единстве происхождения, предках и богах, наделенных разнообразными функциями, направленными на обеспечение благополучия страны и народа. Благополучие страны понималось как изобилие материальных средств, победоносные войны с врагами, незыблемость традиций, прирост населения, социальная стабильность в обществе, сохранение индивида, его семьи и рода.
В религиозных верованиях населения Прикаспийского Дагестана второй половины VII в. четко проявляются, как и в верованиях первого периода, компоненты трех групп — однородного по своему составу тюркоязычного населения и местного населения, верования которых были политеистическими, и христиан. Верования христиан носили, как и в первом периоде, дуалистический характер (симбиоз христианства и язычества господствующего этноса). Религиозные верования местного, кавказского населения проявляются в обрядах календарного цикла и в культе бога грома и молнии Куара. Содержание основных компонентов религиозных верований и мировоззрение были обусловлены идеологией господствующего этноса (тюркоязычное население).
Достоверность полученных в исследовании результатов обуславливается надежностью информации о религиозных верованиях населения этого региона и эффективностью использованных методических приемов, апробированных в научных трудах исследователей, рассматривавших различные вопросы верований тюркоязычных племен пояса степей Евразии в эпоху Великого переселения народов. Соответствие истине полученных результатов определено в работе сопоставлением содержания системы религиозных верований населения Прикаспийского Дагестана в IV-VII вв., установленных на основе данных авторов исторических трудов У-ХШ вв., с содержанием систем тождественных верований тюркоязычных племен Центральной Азии, Южной Сибири, Юго-Восточной Европы (хунны, тюрки, праболгары), выявленных на основе разных видов источников (памятники письменности тюркоязычных племен, сведения китайских историков, материалы византийских посольств к тюркам, данные арабоязычных авторов).
Итогом настоящего исследования явилось:
1. Создание впервые в историографии научного труда по теме религиозных представлений населения Прикаспийского Дагестана в IV—VII вв. в форме монографии, отличительными особенностями которого являются рассмотрение проблемы в пределах всего периода миграционного процесса на территории Прикаспийского региона, привлечение широкого перечня разнохарактерных письменных источников, использование современных методических приемов изучения религии населения, в том числе применение новых приемов.
2. В работе определена мифологическая основа верований населения, отложившаяся в представлениях о пантеоне божеств, священных объектах и силах природы, значимости культовых объектов. В ней впервые показано содержание религиозной практики населения региона в IV—VII вв., в том числе проводившейся в специфических сферах функционирования сообщества — военной политической (дипломатической), хозяйственной, социальной. В организации священнослужителей определена структура и функции многочисленных категорий ее членов.
3. Впервые в историографии рассмотрены верования пленников и рабов Прикаспийского Дагестана VI—VII вв., определены идеологические адаптационные механизмы их вживания в иноэтническую и инокультурную среду номадов.
4. Впервые в историографии реконструирована система мировоззрения населения региона в IV—VII вв., прослежена его эволюция, поставлена проблема формирования идеологического понятия «обретенная родина» в духовной культуре племен-мигрантов.
5. Полученные в исследовании результаты дали возможность проследить развитие религиозных верований населения Прикаспийского Дагестана в течение 350 лет (30-40-е гг. IV в. — 80-е гг. VII в.), определить истоки их формирования и пути развития системы религиозных представлений, характер и содержание этнокультурных компонентов, проследить закономерности формирования религиозных верований в полиэтническом сообществе.
Литература
- Агафий Агафий. О царствовании Юстиниана / Пер., статья и прим. М. В. Левченко. М.; Л., 1953.
- Ал-Балазури Из сочинения Баладзори «Книга завоевания стран» / Пер. П. К. Жузе // Материалы по истории Азербайджана. Баку, 1927. Вып. III.
- Ал-Истахри — Ал-Истахрий. Из «книги путей и царств» // Караулов H. A. Сведения арабских писателей о Кавказе, Армении и Адербейджане. СМОМПК. Тифлис, 1901. Вып. XXIX.
- Ал-Йа'куби Я, Куби. История / Пер. П. К. Жузе // Материалы по истории Азербайджана. Баку, 1927. Вып. IV.
- Ал-Куфи I Дорн Б. Известия о хазарах восточного историка Табари, с отрывками из Гафис-Абру, Ибн-Алзем-Эль-Куфи и др. / Пер. с нем. П. Тяжелова//ЖМНП. СПб., 1844. август.
- Ал-Куфи II Абу Мухаммад Ахмад Ибн А'сам ал-Куфи. Книга завоеваний (Извлечения по истории Азербайджана VII-IX вв.) / Пер. З. М. Бу-ниятова. Баку, 1981.
- Ал-Куфи III Ал-Куфи «Китаб ал-Фатух» («Книга завоеваний») / Пер. Н. Гараевой // История татар., 2002. Приложение 10.
- Ал-Масуди I Масуди. Из книги «Луга золота и рудники драгоценных камней» / Пер. H. A. Караулова // Караулов H. A. Сведения арабских географов IX-X веков о Кавказе, Армении и Адербейджане. СМОМПК. Тифлис, 1908. Вып. XXXVIII.
- Ал-Масуди II Масуди. Мурудж ад-Дзахаб (Россыпи золота) (Глава XVII) / Пер. В. Ф. Минорского // Минорский, 1963.
- Аттан Марцеллии I Аммиан Марцеллин. История / Пер. В. В. Латышева // Латышев В. В. Известия древних писателей греческих и латинских о Скифии и Кавказе. Т. II. Латинские писатели. СПб., 1906. Вып. 2.
- Аммиан Марцеллин II Аммиан Марцеллин. История / Пер. Ю. А. Кулаковского. Киев, 1908. Вып. III.
- Аммиан Марцеллин III Аммиан Марцеллин. История / Пер. В. В. Латышева//В ДИ. 1949. №3.
- Аммиан Марцеллин IV Аммиан Марцеллин. История / Пер. Ю. А. Кулаковского. Вып. III // История татар., 2002. Приложение 6.
- Армянская география I Армянская география VII в. по Р. Х. (приписывавшаяся Моисею Хоренскому) / Пер. К. П. Патканова. СПб., 1877.
- Армянская география 11 Патканов К. Из нового списка географии, приписываемой Моисею Хоренскому // ЖМНП. 1883. Март.
- Ат-Табари I -Шихсиадов А. Р. Книга ат-Табари «История посланников и царей» о народах Северного Кавказа // Памятники истории и литературы Востока. М., 1986.
- Am-Табари II Ат-Табари «История пророков и царей» / Пер. Н. Гараевой// История татар., 2002. Приложение 10.
- Барбаро и Контарини о России. Л., 1971.
- Бичурин, 1950 Бичурин Н. Я. (Иакинф). Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. Отделения I, И, VI. М.; Л., 1950. Т. I.
- Вардан Великий Всеобщая история Вардана Великого / Пер. Н. Эммина. М., 1861.
- Гадательная книжка Гадательная книжка / Пер. С. Е. Малова // Малов, 1951.
- Геродот I Геродот. Истории / Пер. Е. А. Бессмертного // Латышев В. В. Известия древних писателей греческих и латинских о Скифии и Кавказе. Ч. I. Греческие писатели. СПб., 1983. Вып. 1.
- Геродот II. Геродот. Истории / Пер. Е. А. Бессмертного // Латышев В. В. Известия древних писателей греческих и латинских о Скифии и Кавказе. СПб., 1992.
- Дербенд-наме I «Дербенд-наме» / Пер. А. Р. Шихсаидова // Восточные источники по истории Дагестана (сборник статей и материалов). Махачкала, 1980.
- Дербенд-наме I а «Дербенд-наме» / Пер. А. Р. Шихсаидова // Мухаммед Аваби Акташи. Махачкала, 1992.
- Дербенд-наме II Акташи Мухаммед Аваби. Дербенд-наме (Петербургский список) / Пер. Г. М. -Р. Оразаева. Махачкала, 1992.
- Дербенд-наме III Дербенд-наме (Румянцевский список) / Пер. Г. М. -Р. Оразаева // Шихсаидов А. Р., Айтберов Т. М., Оразаев Г. М. -Р. Дагестанские исторические сочинения. М. 1993.
- Евсевий Иероним I Евсевий Иероним. Письмо 107. К Лэте / Пер. В. В. Латышева // Латышев В. В. Известия древних писателей греческих и латинских о Скифии и Кавказе. T. П. Латинские писатели. СПб., 1906. Вып. 2.
- Евсевий Иероним II Евсевий Иероним. Письмо 107. К Лэте / Пер. В. В. Латышева // ВДИ. 1949. № 4.
- Егише I История Егише Вардапета. Борьба христианства с учением зо-роастровым в пятом столетии в Армении / Пер. П. Шаншиева. Тифлис, 1853.
- Егише II Егише. О Вардане и войне армянской / Пер. И. О. Орбели. Ереван, 1971.
- Ибн ал-Асир I — Из «Тарих ал-Камиль» (полный свод истории) Ибн ал-Асира / Пер. П. К. Жузе // Материалы по истории Азербайджана. Баку, 1940.
- Ибн ал-Асир II Ибн ал-Асир «Ал-Китаб ал-Камил Фи-т-тарих» («Совершенная книга по истории») / Пер. Н. Гараевой // История татар.,2002. Приложение 10.
- Ибн ал-Факих Ибн ал-Факих. Из «Книги о странах» / Пер. H. A. Карау-лова // Караулов H. A. Сведения арабских писателей о Кавказе, Армении и Адербейджане. СМОМПК. Тифлис, 1902. Вып. XXXI.
- Ибн Русте I -Из «Книги драгоценных камней», сочинения Абу-Али Ахмед-ибн-Омар-ибн-Рустэ / Пер. H. A. Караулова // Караулов H. A. Сведения арабских писателей о Кавказе, Армении и Адербейджане. СМОМПК. Тифлис, 1903. Вып. XXXII.
- Ибн Русте II — Ибн Руста. Ал-А'лак ан-нафиса / Пер. В. Ф. Минорского // Минорский, 1963.
- Ибн Кутейба Ибн Кутейба. Фрагмент из «Handbuch der Geschichte» / Пер. А. Н. Генко // Генко, 1941.
- Ибн Фадлан Ковалевский А. П. Книга Ахмеда Ибн Фадлана о его путешествии на Волгу в 921-922 гг. Статьи, переводы и комментарии. Харьков, 1956.
- Иешу Стилит Хроника Иешу Стилита. Летописная повесть о несчастиях, бывшие в Эдессе, Амиде и во всей Месопотамии / Пер. Н. Пигу-левской // Пигулевская, 1940.
- Иоанн Эфесский — История Иоанна Эфесского / Пер. Н. В. Пигулевской // Пигулевская, 1941.
- Иордан Иордан. О происхождении и деяниях гетов. Getica / Пер., комм. Е. Ч. Скржинской. М., 1960.
- Иосиф Ответное письмо хазарского царя Иосифа. Краткая редакция // Коковцов П. К. Еврейско-хазарская переписка в X веке. Л., 1932.
- Киракос Киракос Гандзакеци. История Армении / Пер., предис. и прим. Л. А. Ханларяна. М., 1976.
- Клавдий Клавдиан I Клавдий Клавдиан. На Руфина. Книга I / Пер. В. В. Латышева // Латышев В. В. Известия древних писателей греческих и латинских о Скифии и Кавказе. Т. II. Латинские писатели. СПб., 1906. Вып. 2.
- Клавдий Клавдиаи II Клавдий Клавдиан. На Руфина. Книга I / Пер. В. В. Латышева // ВДИ. 1949. № 4.
- Махабхарата — Махабхарата. Книга четырнадцатая. Ашвамедхикапарва, или книга о жертвоприношении коня / Пер., комм. Я. В. Васильева, С. Л. Невелевой. СПб., 2003.
- Менандр Византиец. В. Мендора Византийца продолжение истории Агафиевой / Пер. С. Дестуниса // Византийские историки. СПб., 1860.
- Мовсес Каланкатуаци I История агван Мойсея Каганкатваци, писателя X века / Пер. К. Патканьян. СПб., 1861.
- Мовсес Каланкатуаци II Мовсес Каланкатуаци. История страны Алу-анк / Пер., предис. и комм. Ш. В. Смбатяна. Ереван, 1984.
- Мовсес Каланкатуаци III The History of the caucasian Albanians by Movses Dasxuranci // Translated by C. J. F. Dowsett. L., 1961.
- Моисей Хоренский I Армянская история, сочиненная Моисеем Хоренским с кратким географическим описанием древней Армении / Пер. Иосифа Ионнесова. СПб., 1809. Ч. II.
- Моисей Хоренский II История Армении Моисея Хоренского / Пер. Н. Эмина. М., 1858.
- Моисей Хоренский III История Армении Моисея Хоренского / Пер., прим. Н. О. Эмина. М., 1893.
- Мхитар Гош Мхитар Гош. Албанская хроника / Пер., комм. З. М. Бу-ниятова. Баку, 1960.
- Никифор Патриарх Никифор. Бревиарий / Пер. и комм. И. С. Чичурова // Чичуров, 1980.
- Памятник Кюль-тегина I Памятник в честь Куль-тегина. Малая надпись / Пер. С. Е. Малова // Малов, 1951.
- Памятник Кюль-тегина II Памятник в честь Куль-тегина. Большая надпись / Пер. С. Е. Малова // Малов, 1951.
- Памятник Тоньюкука Памятник в честь Тоньюкука / Пер. С. Е. Малова // Малов, 1951.
- Приск Панийский I Приск Панийский. Готфская история / Пер. В. В. Латышева // Латышев В. В. Известия древних писателей греческих и латинских о Скифии и Кавказе. Том Т. Греческие писатели. СПб., 1900. Вып. 3.
- Приск Панийский II Приск Панийский. Готская история / Пер. В. В. Латышева // ВДИ. 1948. № 4.
- Приск Панийский III Приск Панийский. Готская история / Пер. В. В. Латышева// История татар., 2002. Приложение 7.
- Прокопий Кесарийский I а Прокопия Кесарийского «История войн римлян с персами» в двух книгах / Пер. С. Дестуниса. Кн. I. СПб., 1876.
- Прокопий Кесарийский I б Прокопия Кесарийского «История войн римлян с персами». Кн. II. СПб., 1880.
- Прокопий Кесарийский II Прокопий из Кесари. Война с готами / Пер. С. П. Кондратьева. М., 1950.
- Псевдо-Дионисий Теллъмахрский «Хроника псевдо-Дионисия». Часть III. Фрагмент / Пер. Н. В. Пигулевской // Пигулевская, 1941.
- Псевдо-Захария Хроника Захарии Ритора (Главы, относящиеся к гражданской истории) / Пер. Н. Пигулевской // Пигулевская, 1941.
- Путешествие Ивана Шильтбергера по Европе, Азии и Африке с 1394 по 1427 г. // Записки императорского Новороссийского ин-та. Одесса, 1867. Т. 1.
- Себеос История императора Иракла, сочинение Епископа Себеоса, писателя VII века / Пер. К. Патканьян. СПб., 1862.
- Страбон Страбон. География в 17 книгах / Пер. С. А. Стратановского. М, 1964.
- Фавстос Бузанд — История Армении Фавстоса Бузанда / Пер., комм. М. А. Геворгяна под редакцией С. Т. Еремяна // Памятники древнеармян-ской литературы. I. Ереван, 1953.
- Феофан Византиец Выписки из истории Феофана / Пер. С. Дестуниса // Византийские историки. СПб., 1860.
- Феофан Исповедник 1 Летопись Византийца Феофана от Диоклитиана до царей Михаила и сына его, Феофилакта / Пер. В. И. Оболенского и Ф. А. Терновского // Чтения ОИДР. М., 1884.
- Феофан Исповедник II Фефан Исповедник. Хронография / Пер., комм. И. С. Чичурова// Чичуров, 1980.
- Феофилакт Симокатта Феофилакт Симокатта. История / Пер. С. П. Кондратьева. М., 1957.
- Фирдоуси Фирдоуси. Шахнаме. ТТ. I-IV. М., 1957-1969.
- Халифа б. Хаййат I Бейлис В. М. Сообщения Халифы Ибн Хаййата ал-Усфури об арабо-хазарских войнах в VII — первой половине VIII в. // Древнейшие государства Восточной Европы. 1998. Памяти чл. -корр. РАН А. П. Новосельцева. М., 2000.
- Халифа б. Хаййат II Халифа б. Хаййат. «Тарих» («История») / Пер. Н. Гараевой // История татар., 2002. Приложение 10.
- Якут Якут. Фрагмент из «Географического словаря» / Пер. А. Н. Генко // Генко, 1941.
- Mahtud al-Kasgari. Divanü Lugat-it-turk. С. III. Ankara, 1941. 2. Исследования
- Абаев В. И. Историко-этимологический словарь осетинского языка. Т. 1. М.;1. Л., 1958.
- Абегян М. История древнеармянской литературы. Т. 1. Ереван, 1948.
- Абрамзон СМ. О пережитках ранних форм брака у киргизов (К вопросу огенезисе институтов левирата и сорората) // История, археология и этнография Средней Азии. М., 1968.
- Абрамзон СМ. Киргизы и их этногенетические и историкокультурные связи. Л., 1971.
- Агаширинова С. С. Материальная культура лезгин. XIX начало XX вв. М.,1978.
- Агларов М. А. Тюркский «прессинг» на Восточном Кавказе // Дагестан вэпоху Великого переселения народов. Этногенетические исследования. Махачкала, 1998.
- Адонц Н. Армения в эпоху Юстиниана. СПб., 1908.
- Адонц Н. Армения в эпоху Юстиниана. Ереван, 1971.
- Акопяп A. A. Албания-Алуанк в греко-латинских и древнеармянских источниках. Ереван, 1987.
- Алексеев М. А. Ранние формы религии тюркоязычных народов Сибири. 1. Новосибирск, 1980.
- Алимова Б. М. Брак и свадебные обычаи кумыков в прошлом и настоящемконец XIX-XX в.) // Автореф. дис. канд. истор. наук. М., 1977.
- Алимова Б. М. Табасаранцы. XIX начало XX в. Махачкала, 1992.
- Алимова Б. М., Булатов Б. Б., Сефербеков Р. И. Из истории духовной культуры табасаранцев (традиционные верования, обычаи и обряды). Махачкала, 2000.
- Алиханова A. A. Древние сюжеты в преданиях аула Мекеги // Памятникиэпохи бронзы и раннего железа. Махачкала, 1978.
- Антонова Е. В. Очерки культуры древних земледельцев Передней и Средней Азии. Опыт реконструкции мировосприятия. М., 1984.
- Артамонов М. И. Очерки древнейшей истории хазар. Л., 1936.
- Артамонов М. И. История хазар. Л., 1962.
- Артамонов М. И. История хазар. СПб., 2002.
- Арутюнян С. Б. Спандарамет // МНМ. М., 1994. Т. 2.
- Арутюнян С. Б. Вишапы // МНМ. М., 2000. Т. 1.
- Байбурин А. К. Ритуал в традиционной культуре. Структурно-семантический анализ восточнославянских обрядов. СПб., 1993.
- Банников K. JT. Зачем кочевнику недвижимость? Пространственное восприятие номадов в ситуации перехода к оседлости // Полевые исследования ин-та этнологии и антропологии. 2004. М., 2006.
- Бартольд В. В. Туркестан в эпоху монгольского нашествия. Соч. М.,1963а. Т. I.
- Бартольд В. В. Место Прикаспийских областей в истории мусульманскогомира. Соч. М., 19636. Т. II. Ч. I.
- Бартольд В. В. К вопросу о происхождении «Дербенд-наме». Соч. М.,1973. Т. VIII.
- Басилов В. Н. Геомантия // Религиозные верования: Свод этнографическихпонятий и терминов. М., 1993а. Вып. 5.
- Басилов В. Н. Служители культа // Религиозные верования: Свод этнографических понятий и терминов. М., 19936. Вып. 5.
- Басилов В. Н. Тюркоязычных народов мифология // МНМ. М., 1994а. Т. 2.
- Басилов В. Н. Умай // МНМ. М., 19946. Т. 2.
- Басилов В. Н. Тюркоязычных народов мифология // МНМ. М., 2000а. Т. 2.
- Басилов В. Н. Умай // МНМ. М., 20006. Т. 2.
- Безертинов Р. Тегрианство религия тюрков и монголов. Набережные1. Челны, 2000.
- Бенцинг И. Языки гуннов, дунайских и волжских болгар / Пер. с нем. В. Г. Гузеева // Зарубежная тюркология. Древние тюркские языки и литерат-руры. М., 1986. Вып. I.
- Бернштам А. Н. Очерк истории гуннов. JL, 1951.
- Библейский словарь. 1989 Библейский словарь. Энциклопедическийсловарь: составил Эрик Нюстрем / Пер. И. С. Свенсона. Торонто, 1989.
- Биджиев Х. Х. Тюрки Северного Кавказа. Черкесск, 1993.
- Большаков О. Г. История Халифата. II. Эпоха великих завоеваний (633656. . М., 1993.
- Большаков О. Г. История Халифата. III. Между двух гражданских войн656. 696). М., 1998.
- Большой англо-русский словарь, 1972 Большой англо-русский словарь. Под. ред. И. Р. Гальперина. В 2-х т. М., 1972.
- Боталов С. Г. Номады. Челябинск, 2000.
- Брагинский КС. Исфандияр // МНМ. М., 2000а. Т. 1.
- Брагинский КС. Рустам // МНМ. М., 20006. Т 2.
- Брыкина Г. А., Горбунова Н. Г. Фергана // Археология. Средняя Азия и
- Дальний Восток в эпоху средневековья. Средняя Азия в раннем средневековье. М., 1999.
- Буданова В. П. Варварский мир эпохи Великого переселения народов. М.,2000.
- Булатов Б. Б., Лугуев С. А. Духовная культура народов Дагестана в XVIII—XIX вв. (аварцы, даргинцы, лакцы). Махачкала, 1999.
- Булатова А. Г. Традиционные праздники и обряды народов горного Дагестана в XIX начале XX века. Л., 1988.
- Буниятов З. М. Азербайджан в УП-1Х вв. Баку, 1965.
- Вербицкий В. К. Алтайские инородцы. М., 1893.
- Виппер Р. Ю. Последний век империи // Гумилев Л. Н. Соч. История народахунну. Приложение. «Диалог источников». М., 1998. Т. 9.
- Войтов В. Е. Древнетюркский пантеон и модель мироздания в культовопоминальных памятниках Монголии вв. М., 1996.
- Всемирная энциклопедия. 2004 Всемирная энциклопедия: Мифология. Гл. ред. М. В. Адамчик. — Минск, 2004.
- Габуев Т. А. Аланы-скифы Клавдия Птолемея и аланы-массагеты Аммиана Марцеллина // Историко-археологический альманах. Армавир; М., 1998. Вып. 4.
- Гаджиев Г. А. Пережитки древних представлений в похоронно-погребальных обрядах лезгин // Семейный быт народов Дагестана. Махачкала, 1980.
- Гадлсиев Г. А. Доисламские верования и обряды народов Нагорного Дагестана. М., 1991.
- Гаджиев М. С. К локализации Варачана // Тез. докл. XVI «Крупновскиечтения» по археологии Северного Кавказа. Ставрополь, 1990.
- Гаджиев М. С. О местоположении Варачана // РА. 1995. № 2.
- Гаджиев М. С. К исторической географии Кавказской Албании (в контексте миссии епископа Исраила) // Древности Северного Кавказа. Махачкала, 1998.
- Гадо/сиев М. С. Миссия епископа Исраила и вопросы исторической географии Кавказской Албании // Северный Кавказ: историко-археологические очерки и заметки. М., 2001.
- Гаджиев М. Г., Давудов О. М., Шихсаидов А. Р. История Дагестана с древнейших времен до конца XV в. Махачкала, 1996.
- Гаджиева С. Ш. Брак и свадебные обряды кумыков в XIX начале XX в. // УЗ ИИЯЛ Даг. ФАН СССР. 1959. Т. VI.
- Гаджиева С. Ш. Кумыки. М., 1961.
- Гаджиева С. Ш. Семья и брак у народов Дагестана в XIX начале XX в. 1. М., 1985.
- Гаджиева С. Ш. Кумыки. Историческое прошлое, культура, быт. Кн. I. 1. Махачкала, 2000.
- Гаджиева С. Ш. Кумыки. Историческое прошлое, культура, быт. Кн. И. 1. Махачкала, 2005.
- Гаджиева С. Ш., Аджиев A. M. Похоронный обряд и причитания кумыков
- Семейный быт народов Дагестана. Махачкала, 1980.
- Гадло A. B. Этническая история Северного Кавказа IV-X вв. Л., 1979.
- Гадло A. B. Основные этапы и тенденции этносоциального развития этнических общностей Северного Кавказа в период раннего средневековья // Вестник ЛГУ. Сер. 2. Л., 1986. Вып. 1.
- Гамкрелидзе Т. В., Иванов Вяч. Вс. Индоевропейский язык и индоевропейцы. Ч. II. Тбилиси, 1984.
- Гараева Н. Сведения арабских и персидских историков о походах к северуот Дербента (22/642-643 и 119/737 гг.) // История татар., 2002. Приложение 10.
- Генко А. Н. Арабский язык и кавказоведение // Труды Ин-та востоковедения. М.; Л., 1941. № XXXVI.
- Геюшев Р. Б. Христианство в Кавказской Албании (по данным археологиии письменных источников). Баку, 1984.
- Гиббон Эдуард. Закат и падение Римской империи. — М., 1997. Т. IV.
- Гмыря Л. Б. Социальный состав гуннского общества (VI—VII вв. н. э.) // Тез. докл. II Конференция молодых ученых Даг. ФАН СССР. Махачкала, 1979.
- Гмыря Л. Б. «Царство гуннов» (савир) в Дагестане IV—VII вв. н. э.) : Дис. канд. ист. наук. М., 1980а.
- Гмыря Л. Б. Языческие культы у гуннов Северо-Восточного Кавказа // Тез. докл. X «Крупновские чтения» по археологии Северного Кавказа. М., 19806.
- Гмыря Л. Б. Столовая керамика Андрейуальского городища: (типология и стратиграфия) // Средневековые древности евразийских степей. М., 1980в.
- Гмыря Л. Б. Некоторые сведения о гуннах в Дагестане // Древние и средневековые археологические памятники Дагестана. Махачкала, 1980г.
- Гмыря Л. Б. Об общественных отношениях у гуннов Северо-Восточного Кавказа VI—VII вв. н. э. // Тез. докл. Регион, научн. конф. Генезис, основные пути и особенности развития феодализма у народов Северного Кавказа. Махачкала, 1980д.
- Гмыря Л. Б. Языческие культы у гуннов Северо-Восточного Кавказа // Обряды и культы древнего и средневекового населения Дагестана. Махачкала, 1986.
- Гмыря Л. Б. Об общественных отношениях у гуннов Северо-Восточного Кавказа VI—VII вв. н. э. // Развитие феодальных отношений у народов Северного Кавказа. Махачкала, 1988.
- Гмыря Л. Б. Прикаспийский Дагестан в эпоху Великого переселения народов. Могильники. Махачкала, 1993.
- Гмыря Л. Б. Письменные свидетельства о Прикаспийском Дагестане времени Великого переселения народов // Тез. докл. XIII «Крупновские чтения» по археологии Северного Кавказа. Кисловодск, 1994а.
- Гмыря Л. Б. О связях населения Прикаспийского Дагестана в эпоху Великого переселения народов // Тез. докл. Научная сессия, посвященная итогам исследований ин-тов ИАЭ и ЯЛИ в 1992-1993 гг. Махачкала, 19946.
- Гмыря Л. Б. Страна гуннов у Каспийских ворот. — Махачкала, 1995.
- Гмыря Л. Б. Проблема гуннов Прикаспия в историографии Северного Кавказа // Тез. докл. Научная конференция: Современное состояние и перспективы развития исторической науки Дагестана и Северного Кавказа: актуальные проблемы. Махачкала, 1997.
- Гмыря Л. Б. Образ мифического богатыря Аспандиата в мировоззрении населения «страны гуннов» // Кавказ и древний Восток. Сб. статей. Махачкала, 1999а.
- Гмыря Л. Б. Поминальные обряды населения Прикаспийского Дагестанавремени Великого переселения народов (IV-VIII вв.) // Кавказ и степной мир в древности и средние века. Материалы международной научной конференции. Махачкала, 2000а.
- Гмыря Л. Б. Этапы христианизации населения Западного Прикаспия (IV—VIII вв. н. э.) // Тез. докл. XXI «Крупновские чтения» по археологии Северного Кавказа. Кисловодск, 20006.
- Гмыря Л. Б. Одеяние служителей языческих культов в «стране гуннов» Прикаспия // Культуры Евразийских степей второй половины I тыс. н. э. Материалы III Международной археологической конференции. Самара, 2001.
- Гмыря Л. Б. Гунны на Северном Кавказе // История татар., 2002 а.
- Гмыря Л. Б. Наследники гуннов в степях юго-восточной Европы: савиры, авары // История татар., 2002 б.
- Гмыря Л. Б. Хазары на Кавказе // История татар., 2002 в.
- Гмыря Л. Б. Обряд «вызова дождя» в стране гуннов Прикаспия в VII в. н. э. по данным армянских и арабских источников // Древнетюркский мир: история и традиции. Материалы конференции. — Казань, 2002г.
- Гмыря Л. Б. Религия древнего населения Дагестана: комплексный подход висследовании. Годичная научная сессия ДНЦ РАН. — Махачкала, 2002 д
- Гмыря Л. Б. Религия древнего населения Дагестана: история изучения иперспективы исследования // Тез. докл. Научная сессия. Историческая наука Дагестана: сегодня и завтра. — Махачкала, 2003.
- 6017 просмотров