Этап зарождения и развития идеи самоопределения чувашского народа

Изоркин А. В.
Этап зарождения и развития идеи самоопределения чувашского народа

В нашей исторической литературе проблема зарождения идеи самоопределения чувашей как самобытного этноса нова. Прежняя идеология вообще не допускала углубленных исследований по данной теме, ибо приоритет отдавался не национальному, а интернациональному вопросу, и проблематика развития «малых» народов считалась неактуальной. Коммунистическая партия, сохранив в основе своей идеологии руководящую роль одного русского народа и абсолютизировав теорию классовой борьбы, ловко уводила нации и народности от проблем их возрождения и развития. Наибольшей ложью явилось искусственное «разрешение» национального вопроса в СССР, и огромная страна развалилась как карточный домик. И что удивительно, так это то, что новые государственные образования не отказались от идей превосходства своих наций. Новую волну подъема переживает великорусский национализм, взявший на вооружение многие атрибуты прежней царской власти, ставшие снова тормозом в развитии добрых межнациональных отношений.

Поэтому нам, чувашам, небесполезен небольшой экскурс в прошлое.

Правящие круги многонациональной России во все времена пугались возможности какого-либо «сепаратизма» среди покоренных «малых» народов. Поэтому самодержавный строй выработал и утвердил ряд оправдавших себя форм управления нерусскими этносами. Например, к концу ХVІІ в. чуваши лишились своей немногочисленной феодальной верхушки — тарханов, которые «могли иметь» влияние на своих соплеменников, содействовать идеям национально-освободительного движения, даже возглавить его. Колонизаторы «ликвидировали» их двояким путем: призванные на военную службу, при принятии навязанной им христианской веры, тарханы получали землю и приравнивались в правах с мелкопоместным дворянством. Потомки таких новокрещенов обрусевали, тем самым наносился определенный ущерб чувашскому генофонду. Некрещеные феодалы постепенно лишались всех прав и привилегий, их земли дробились, и со временем они растворялись в общей массе крестьянства.

Русским шовинистам сепаратизм виделся в магометанской и «языческой» религии. Если ислам со своими мировыми связями и отрегулированной системой веры — с домами богослужения (мечетями), служителями культа (муллами), религиозными законами (шариатом), священным законом («Кораном»), школами и прочими атрибутами веры мог противостоять давлению православия и феодальной верхушки страны, то более мелкие народы Среднего Поволжья, Севера и Сибири подвергались насильственному крещению. Переход чувашей в христианство повлек за собой качественное обеднение нации — они потеряли национальную религию, древнейшие обычаи и почитаемых божеств.

Национально-колониальный гнет создал изоляцию языков. В древности, например, чувашский народ, как более высоко развитый в земледелии, оказывал прогрессивное влияние на соседей, прежде всего на угро-финнов, которые, в свою очередь, превосходили их в лесных промыслах. Тюркские народы с удовольствием обменивали скот на хлеб. А царское правительство превратило все нерусское население Среднего Поволжья в сословие государственных крестьян, которое целиком было отрешено от государственной жизни. Хуже того, компактная масса чувашей по административно-территориальной подчиненности была разделена в начале ХVІІІ в. на Казанскую и Нижегородскую губернии, в конце того же века — на Казанскую и Симбирскую губернии. Эти части не имели между собой экономических связей. У поволжских этносов, не считая татар, были уничтожены древнейшие религии и связанные с ними обряды. Даже национальный язык считался потенциальным средством сохранения нерусской нации, и потому правительство и апологеты его национально-колониальной политики горячо поддерживали националистическую русификаторскую линию.

Русские колонизаторы совершенно не допускали, кроме русификаторского пути, возможностей выхода из чувашской среды и национальных предпринимателей, и просветителей: чуваши были оттеснены от берегов Волги — от мест традиционных торгов; до начала ХІХ в. им запрещали изготовление из железа любого предмета и торговли ими; для этноса не было никакого центра для общения, кроме ежегодных ярмарок и еженедельных базаров; до ХІХ в. нерусским народам запрещалось жить в городах.

Таким образом, с учетом всех упомянутых вопросов, шовинистический самодержавный строй специально создавал из числа нерусских народов приниженные, придавленные категории жителей государства, и такое положение всегда служило доказательством «превосходства» русских над ними. Один из просвещенных людей первой половины ХІХ в. полковник V (Поволжского) округа корпуса жандармов Маслов в 1831 г. так доносил своему шефу Бенкендорфу о положении чувашского народа:

«Опыты всех времен доказывают, что легче всего управлять народом невежественным, нежели получившим хотя малейшее просвещение истинное и сколько нужно и должно поселянину (т. е. крестьянину. — Авт. ст.). На основании сего правила начальствующие чувашами (т. е. исправники, чиновники и т. п. — Авт.) всеми силами способствуют дальнейшему распространению невежества...»1.

Далее как отвратительный пример оскорбления национального чувства чувашей автор донесения указал на статью «Известия о чувашах», опубликованную в № 25—28 за 1829 г. в журнале «Казанский вестник», где доказывалось, что чуваши «имеют самое тупое понятие и рассудок самый ограниченный», что они «не способны произвести ничего достойного высшей природы человека»2.

«Чувашский народ до сего времени погружен еще в крайнее невежество, но он от природы добр, бескорыстен, миролюбив, — писал названный полковник Маслов, — сделанная ему малая услуга обязывает его на целую жизнь благодарностью; трудолюбие его доказывается великим количеством вывозимого на пристани волжского хлеба. С таковыми качествами народ сей должен бы благоденствовать, если бы не был отдаваем в управление таких начальников, которые не лучшее имеют к нему уважение, как к вьючному скоту»3.

Ярко выраженным протестом против национально-колонизаторской политики русских царей, дворян, православного духовенства и чиновничества стало участие чувашей в крестьянских войнах под предводительством Ивана Болотникова, Степана Разина, Емельяна Пугачева. Их выступления были стихийными, побужденными внешними воздействиями, не имели определенных национальных лозунгов. Последних не могло и быть, ибо сначала надо было скинуть систему колониального ярма — и гнев восставших оборачивался против местных властных структур и чиновников. Избиению подвергались представители администрации, православного духовенства, купцы, ростовщики, военные чины.

Крестьянские восстания были событиями скоротечными, носили многонациональный характер, не могли рождать националистические идеи. Национально-освободительное движение в подлинном смысле могло развернуться только в просвещенном обществе. Его еще надо было создавать, преодолевая упорное сопротивление правящих классов России. Уже первые робкие шаги в просвещении чувашей (в подготовке миссионеров из этого этноса) подверглись сомнению в их целесообразности в образованных кругах русского дворянства. После издания в 1836 г. учебника В. П. Вишневского «Начертание правил чувашского языка и словарь, составленные для духовных училищ Казанской губернии» профессор Казанского университета Г. Суровцев набросился на автора с уничтожающей критикой, предрекая гибель чувашскому языку. В рецензии, в частности, говорилось:

«Нужно ли писать правила и грамматики уже таких языков, изучение которых ничего не может прибавить к массе познаний человеческих; на которых никогда ничего не было написано, и которыми говорят небольшие остатки племен малозначительных, ничтожных, коснеющих исстари в грубом невежестве? Не лучше ли предать их совершенному забвению, чтобы они сами по себе исчезли, наконец, потерялись...»4.

Между прочим, в Казанской губернии, где проживала наибольшая часть чувашского населения и где уже осуществлялись важные мероприятия по развертыванию его просвещения, даже в начале ХХ в. среди дворян все еще проявлялись симптомы по удержанию народа в невежественном состоянии. Так, в 1903 г. в «Казанской газете» было опубликовано высказывание председателя губернской земской управы Н. Мельникова о том, что «книжки на чувашском языке сеют только сепаратизм и самомнение, крайне несимпатичное и даже вредное», что «чувашской культуры не бывало и не будет»5. Как и прежде, колонизатора больше удовлетворял бессловесный, бескультурный, по-прежнему отсталый раб.

Только на основе большой практической работы в области развития просвещения и образования можно было преодолеть подобные предвзятые рассуждения о «природных неспособностях» чувашского народа.

Естественно, в условиях царской России не могло быть никаких действий по обособлению чувашей от остального государства, хотя бы по языковому признаку, не говоря уже о придании им каких-либо прав в административном отношении. Чуваши, как и другие нерусские народы, не могли в недрах России сложиться в буржуазную нацию: не было заметной промышленно-торговой буржуазии, крупных землевладельцев, представителей чиновничества и офицерства, технической интеллигенции, деятелей науки и художественного творчества, очагов предпринимательской деятельности, общественно-политической мысли и культуры. Правда, буржуазные реформы 60-х и последующих годов ХІХ в. дали какой-то толчок некоторому развитию национально-культурной автономии в области книгоиздания на национальном языке, закрепления единого литературного языка через Симбирскую чувашскую учительскую школу, в подготовке гуманитарных (в основном учительских) кадров в соответствии с «Положением о начальных народных училищах». Лишь кратковременно, в 1906—1907 гг., на основе манифеста царя Николая 11 от 17 октября 1905 г. о политических свободах предпринимались слабые попытки этнической консолидации чувашей: вышла первая чувашская газета (1906—1907 гг.), нелегально был создан (профессиональный) Союз чувашских учителей и деятелей просвещения (1906 г.), также нелегально функционировала Чувашская организация партии социалистов-революционеров (1906—1910 гг.). В политической области представители молодой чувашской интеллигенции выступали во всероссийском движении за уничтожение царского режима, а в области национальных требований пропагандировали идеи национально-культурной автономии — право издания национальных книг, газеты, церковной службы и судебного дела на родном языке. Других национальных идей еще не было.

Из одного наблюдения можно сделать интересное заключение. В конце ХІХ — начале ХХ вв. прогрессивные деятели русской культуры узрели, что нерусским народам России, в том числе чувашам, не чужды будут поиски путей национального самоопределения, то есть получения определенных гражданских, политических и других прав и формы национального выделения в пределах Российского государства. Л. Н. Толстой предполагал, что чуваши, послушные и кроткие, навсегда останутся рабами христианской веры, и призывал магометан «сделаться чувашами», последовать примеру «умного чувашина». В последней четверти ХІХ в. была внедрена в просвещение нерусских народов Поволжья система Н. И. Ильминского, суть которой заключалась в введении первоначального обучения на родном языке с последующим религиозным воспитанием нерусских детей (так называемых «пасынков России»), чтобы они сознательно восприняли процесс христианизации и русификации7. Рабское положение сородичей почти что одобрил в своем «Духовном завещании чувашскому народу» И. Я. Яковлев:

«Чтите и любите великий, добрый и умный русский народ, таящий в себе неисчерпаемые силы ума, сердца и воли. Народ этот принял вас в свою семью, как братьев, не обидел и не унизил вас. Ведомый Провидением к великим, нам незримым целям, народ этот да будет руководителем и вашего развития: идите за ним и верьте в него... Народ этот не обидел вас в прошлом, он не обидит вас и в будущем»8.

Великолепный пример угодничества и раболепия! Подобные примеры в той или иной мере живучи и в современной жизни.

Осуществление идей национального обособления (автономии) является наиболее трудным среди проблем национальных взаимоотношений в многонациональном государстве. Главнейшим условием для более свободного развития наций является свержение гегемона (будь он царским режимом или коммунистической диктатурой). Такое время пришло после Февральской революции 1917 г. Ни одно крупное событие в национально-освободительном движении чувашей не проходило без обсуждения национального вопроса, без поисков путей национального возрождения. На основании права, предоставленного Временным правительством в Декларации от 2 марта народам России, в указанном году были организованы многонациональный «Союз (сначала общество) мелких народностей Поволжья», «Чувашское национальное общество» со многими филиалами на местах, гарнизонные комитеты чувашских офицеров и солдат, «Союз чувашской учащейся молодежи Казани» и проч., и проч. национальные организации.

По времени первый раз в истории новой революционной России вопрос о возрождении нерусских народов Среднего Поволжья был обсужден 19 мая 1917 г. на I съезде мелких народностей региона. Надо было определить, какой быть России. Предмет вызвал жаркие споры. В дискуссии участвовали многие представители чувашей. Наилучшим государственным устройством России многие считали федеративную республику, то есть равноправный союз разных народов, вернее, федерацию национальных объединений. Оппоненты возражали: многие мелкие народности еще не доразвились до определения своих национальных форм объединения. На пятый день работы съезда чувашский делегат, юрист Г. Ф. Алюнов внес примирительную резолюцию. Его мысль сводилась к тому, что в данный момент надо высказаться только за учреждение в стране демократической республики, т. к. «большинство населения Державы при его сравнительно низком культурном и политическом уровне не может, к сожалению, считаться подготовленным к немедленному введению в России федеративной республики» (имелась в виду невозможность образования в сравнительно короткий срок национальных субъектов федерации). Однако в основных законах государства желательно было бы предусмотреть возможность преобразования демократической республики в федерацию «при поступлении соответствующих культурно-политических условий» народов. И резолюция в окончательном варианте получила следующий вид:

«... Признать, что Учредительному собранию следует установить в России демократическую республику с предоставлением всем мелким народностям самой широкой автономии: политической и культурной сообразно с местными условиями, [особенно] тем окраинам, которые имеют отдельное и обособленное историческое прошлое и [предоставить] самое широкое самоуправление всему населению Российской Державы».

Конкретные предложения поступили и по вопросу «о местном самоуправлении»: в частности, о дальнейшем употреблении терминов «губерния», «уезд». Были высказаны соображения о том, что существующие административно-территориальные единицы должны быть перестроены в интересах отдельных национальностей, т. к. компактная масса многих из них искусственно разъединена и придана разным губерниям и уездам. Мелких народностей следовало бы выделять в отдельные губернии или уезды, создавать на базе крупных селений национальные уездные города (национальные центры). В местностях со смешанным населением на выборах в местные органы власти ввести национально-пропорциональное представительство9.

Работа I съезда мелких народностей Поволжья освещалась в местной печати (в частности, и газетой «Хыпар»). Таким образом после победы Февральской революции впервые была высказана мысль о том, что наступила пора искоренять подневолие, несправедливое колонизаторское размежевание территорий проживания компактных масс нерусских народов между различными губерниями. Съезд также принял широкую программу по национально-культурной автономии нерусских народов Среднего Поволжья. В принятом на нем уставе Общества мелких народностей Поволжья говорилось, что одной из его задач является содействие «осуществлению начал национального самоопределения мелких народностей, подразумевая под этим свободу родного языка в школе, религии, учреждениях местного самоуправления, издания литературы»10.

В этнической консолидации чувашей, прежде всего национальной интеллигенции, несомненно большую роль сыграл I Общечувашский съезд, на котором были представлены все волости с чувашским населением Поволжско-Приуральского региона, ряд военных гарнизонов Казанского и Московского военных округов, первые национальные (чувашские) общественные организации. Съезд работал 20—28 июня 1917 г. в Симбирске.

На первый взгляд кажется, что в 1917 г. повестка дня любых съездов была традиционно-шаблонной, т. е. включала вопросы о форме государственного строя в России, о земле, о войне и мире и проч. В этом отношении I Общечувашский съезд не стал исключением. Но внешнее сходство программ на этом кончалось. В блоке политико-социальных вопросов съезд всесторонне затронул аспекты национального развития. Как и на I съезде мелких народностей Поволжья, делегаты высказались за то, что в новой России «самой прогрессивной формой государственной организации, наиболее полно и лучше обеспечивающей народовластие и национальные права народностей», явилась бы федеративная республика. Но, с другой стороны, в данный момент, когда субъекты федерации еще не определились, речь может идти только о другой форме республиканского строя — о Российской демократической республике. В таком государстве более или менее определившиеся народы уже имели бы самую широкую политическую автономию, а все мелкие народности — такую же самую широкую культурную автономию. Уже демократическая республика должна предусмотреть «самое широкое самоопределение всему населению Российской Державы». Указанные пожелания съезд адресовал будущему Всероссийскому Учредительному собранию11.

Следует учесть такое обстоятельство: под понятием «самоопределение народов» пока определилась не форма государственности того или иного народа, а только широкое самовыражение нации — свобода использования родного языка.

Общечувашским съездом было поддержано постановление Всероссийского съезда крестьянских депутатов по национальному вопросу. Было заявлено о том, что Общечувашский съезд надеется, что каждой из народностей, населяющих Россию, «будет обеспечена свобода самоопределения во всех случаях, затрагивающих их национальные интересы;

что каждой народности будет принадлежать неоспоримое право пользоваться своим родным языком в школе, местных судах и учреждениях; что за всеми народностями будет признано право беспрепятственно создавать учреждения, имеющие целью сохранение и развитие национальной литературы, искусства, языка и проч.; что основные государственные законы, созданные общегосударственным Учредительным собранием, закрепят за всеми нациями как право на свободное национально-культурное развитие, так и право, при наступлении соответствующих культурно-политических условий, на национальную автономию, основы которой должны быть выработаны согласно желанию и воле населения национальными представительными собраниями»12.

Определенный интерес вызывает и такой пункт повестки дня Общечувашского съезда, как «Подготовка к выборам в Учредительное собрание». Делегаты высказали такие соображения:

1. В настоящий момент для чувашей огромное значение имеет вопрос о культурном и национальном возрождении, о национальном строительстве.

2. Удовлетворительное разрешение чувашского национального вопроса (сначала культурно-национальной автономии, затем административно-территориального выделения) возможно лишь в рамках общегосударственного законодательства (имелись в виду полномочия будущего Учредительного собрания).

3. Чувашам, как нации, необходимо стремиться к тому, чтобы иметь своих депутатов в Учредительном собрании, так как чувашские национальные интересы могут быть лучше и больше всего защищаемы только ими.

4. Поэтому безусловно необходимо выступить в Казанской и Симбирской губерниях на выборах в Учредительное собрание с отдельным национальным списком чувашских кандидатов в депутаты, считая бесполезным с национальной точки зрения вступить в соглашение и блоки с политическими партиями.

5. Данный съезд, включивший в свой состав в достаточной степени полное чувашское трудовое крестьянство в лице выборных представителей селений и волостей и всего чувашского населения в лице представителей революционных организаций, чувашских земств (т. е. Цивильского, Чебоксарского и Ядринского уездов), чувашских национальных обществ и военных организаций, чувашского учительства, духовенства и другой интеллигенции, считать органом представительства воли и желания всей чувашской трудовой массы, признать его правомочным и авторитетным составить список кандидатов в Учредительное собрание, выступить с этим списком во время предвыборной агитации (т. е. Казанской и Симбирской) губерний.

6. В губерниях с малочисленным чувашским населением (в Уфимской, Самарской, Саратовской и Оренбургской) отдельных национальных списков не составлять, желательно войти в соглашения и блоки с местными национальными и политическими организациями других национальностей.

7. Приглашать всех остальных чувашей пропагандировать лишь свой национальный список, вразброд не действовать, силы не распылять, в других блоках кандидатов не выставлять13.

Принятая I Общечувашским съездом предвыборная программа легла в основу всех последующих работ и лишь частично подверглась изменению в будущем. Монолитное единство нации вокруг конкретного вопроса, с одной стороны, было единственным условием достижения успеха, с другой — основой определения следующих конкретных целей в национально-освободительном движении.

Было сделано немало конкретных шагов в организационном укреплении национального движения чувашей. Так, 28 июня 1917 г. на I Общечувашском съезде было создано «Чувашское национальное общество», в состав правления которого вошли Ф. Б. Исланкин, В. Н. Орлов, В. А. Никаноров, Я. З. Захаров и С. М. Максимов — в основном преподаватели Симбирской чувашской учительской школы. Поскольку летом почти все они разъехались на каникулы и правление не работало, 4 августа 1917 г. на собрании чувашских делегатов 11 съезда мелких народностей Поволжья был полностью переизбран состав правления «Чувашского национального общества». Его председателем был выдвинут студент Казанского университета А. В. Васильев, секретарем — бухгалтер А. Г. Гаврилова, членами прапорщик, юрист Г. Ф. Алюнов, приват-доцент Н. В. Никольский, студент последнего курса Московского межевого института И. В. Васильев и священник А. В. Рекеев. Правление Общества взяло в свои руки издание чувашской газеты «Хыпар», создало книжное издательство. Впоследствии при «Чувашском национальном обществе» возникли другие общественные организации — Союз чувашских учителей, Союз чувашских учащихся, Союз чувашских женщин.

В начале июня 1917 г. была восстановлена региональная чувашская организация и среди социалистов-революционеров, распавшаяся после поражения Революции 1905—1907 гг. Председателем комитета был избран Г. Ф. Алюнов, его заместителем — И. В. Васильев, членами — А. В. Васильев, бывший каторжанин А. П. Лбов, прапорщик, юрист С. Н. Николаев, преподаватель И. С. Сергеев, прапорщик, студент Д. П. Петров. Комитет находился в Казани. Будучи организацией общечувашской, автономной, она не входила в Казанский комитет партии эсеров.

Произошла консолидация военнослужащих-чувашей. Первоначально чувашские военные комитеты имелись в крупных гарнизонах Поволжья. В декабре 1917 г. на окружном военном съезде представители гарнизонных комитетов избрали Казанский чувашский военно-окружной комитет (ЧКВОК).

Таким образом, в течение 1917 г. почти все активные слои чувашского населения получили свои координационные центры, включая и общечувашского масштаба. И все собрания (съезды) общечувашского значения затрагивали национальный вопрос. Исключением не явился и Казанский военно-окружной съезд, работавший 10—16 декабря. Военные делегаты потребовали скорейшего заключения «демократического мира без аннексий и контрибуций на основе самоопределения народов». Они высказались не за перевыборы прежних Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, а за коренную их реорганизацию (конечно, в районах со смешанным населением!) на национально-пропорциональных началах. Признавая право чувашского народа на использование родного языка в школах, в суде, в общественно-бытовой и культурной сфере, съезд высказался за то, чтобы направить все усилия на развитие национального самосознания, для чего сберечь все имевшиеся к концу 1917 г. чувашские организации, а на осуществление культурно-национальных задач мобилизовать все интеллигентские силы. Съезд поддержал решение общего собрания всех чувашских организаций Казани от 6 декабря 1917 г. об учреждении Общечувашского национального фонда, принял резолюцию о «национализации войск», т. е. о выделении в частях Казанского военного округа военнослужащих-чувашей в особые национальные команды, роты, батареи, эскадроны, батальоны и даже в полки. В специальной резолюции было признано вести тесную совместную работу с организациями других наций для благополучия страны, поддерживать другие нации «в их начинаниях по проведению в жизнь принципа самоопределения народностей»14.

Как видим, после победы Февральской революции в общественном сознании чувашей, прежде всего их национальной интеллигенции, идеи самоопределения народа настолько сильно укоренились, что стали обрастать ощутимой плотью в лице первых национальных организаций. Однако в силу объективной действительности (малограмотность населения, отсутствие очагов культуры, разобщенность компактного населения между губерниями, религиозность и экономический гнет, малочисленность интеллигенции и проч.) этнос находился на низких ступенях общественного развития и должен был пройти этап этнического созревания и возмужания. И в этом периоде национального возрождения необходимо было прежде всего поднять общее образование этноса, переходить к употреблению родного языка в общественно-политической жизни, обращать больше внимания на задачи культурно-национальной автономии чувашей. Национальное движение укреплялось организационными основами — созданием «Чувашского национального общества», других общественных объединений, изданием национальной газеты, налаживанием книгоиздательства, созданием национальных учительских учебных заведений и проч.

Поэтому мы ни в коей мере не можем поддержать нижеприведенные голые отрицания, включенные как основные тезисы в ведущие издания по национально-государственному строительству. «Февральская революция не разрешала национального вопроса в нашей стране», — заявляли в свое время авторы двухтомной монографии «История национально-государственного строительства в СССР»15. «Буржуазное Временное правительство, проявляя свою эксплуататорскую сущность, всеми силами сопротивлялось национальному движению», — ставил факты с ног на голову автор монографии «Становление Российской Федерации (1917—1921 гг.) « О. И. Чистяков16.

Судьбой истории Российской буржуазно-демократической республике 1917 г. было отведено всего лишь 8-месячное существование, и не будь такого короткого времени, административно-территориальная карта России приняла бы иной вид.

Вышеприведенной логики советских историков придерживались и чувашские исследователи старших поколений. Они всячески избегали затрагивать чисто национальные проблемы чувашей, в том числе историю зарождения идеи самоопределения. Создание территории компактного проживания чувашского народа, свободное использование родного языка в сферах культуры, духовной жизни и быта не были чужды ни правым и ни левым эсерам, а впоследствии и чувашским коммунистам. Усилия последних привели к осуществлению благородной цели: 24 июня 1920 г. появился главный документ в современной истории чувашей — декрет о Чувашской автономной области. Этот этап национально-государственного строительства с предоставлением права губернии России заслуживает отдельного исследования.

 

Литература и источники

1 Оригинал документа хранится в Санкт-Петербурге в фондах Российского государственного исторического архива (РГИА). Ф. Ш. Отд. 1. Экспедиции. Д. 529. Л. 21—40. Здесь и далее цитируем по работе: Кузнецов И. Д. О положении чувашского народа при царизме //Очерки по истории и историографии Чувашии. Чебоксары, 1960. С. 128.
2 Цитаты взяты из «Истории Чувашской АССР». Т. 1. Изд. 2-е. Чебоксары, 1983. С. 144.
3Кузнецов И. Д. Указ. соч. С. 130.
4 Упомянутая рецензия опубликована в издании: «Ученые записки, изданные Казанским императорским университетом». Кн. 1. Казань, 1837. Цитата взята из предисловия книги «Печать Чувашской АССР». Чебоксары, 1957. С. 4.
5 Цитата взята из книги «Печать Чувашской АССР». С. 5.
6 См. Толстой Л. Н. Магометанину //Сб. Русские писатели о чувашах. Вып. 1. Чебоксары, 1946. С. 98.
7 См. История Чувашской АССР. Т. 1. С. 242—243.
8Яковлев И. Я. Духовное завещание чувашскому народу. Чебоксары, 1992. С. 14.
9 Протоколы I общего собрания представителей мелких народностей Поволжья. Казань, 1917. С. 11-13.
10 Научный архив Чувашского государственного института гуманитарных наук (далее — НА ЧГИГН). Отд. 1. Т. 288. Л. 18-22.
11 Резолюции и пожелания, принятые Общечувашским национальным съездом, состоявшимся в г. Симбирске с 20 по 28 июня 1917 г. Симбирск, 1917. С. 2—3.
18
12 Там же.
13 См. там же. С. 11—13.
14 Резолюции, принятые I Казанским чувашским военно-окружным съездом, состоявшимся в г. Казани с 10 по 16 декабря 1917 г. Казань, 1918. С. 5—14.
15 История национально-государственного строительства в СССР (1917—1978). В 2-х томах. Т. 1. М., 1979. С. 22.
16Чистяков О. И. Становление Российской Федерации (1917—1922 г.). М., 1966. С. 32.