Чувашские исторические предания. Часть 1. О жизни и борьбе народа с древних времен до середины XVI века

Димитриев В. Д.
Чувашские исторические предания. Часть 1. О жизни и борьбе народа с древних времен до середины XVI века. – Чебоксары: Чувашское книжное издательство, 1983. — 111 с.

Скачать PDF, 3,4 MB

 

Оглавление

Введение
Глава I. О древней жизни чувашей и болгарском времени
Глава II. Об иге монголо-татарских феодалов и Казанском ханстве
Глава III. О добровольном вхождении Чувашии в состав русского государства
Литература и источники

 

 

Разделы:

Введение

В наш век — век радио и телевидения, газет, журналов и книг, выходящих сотнями тысяч названий и нередко миллионными тиражами, устное народное творчество продолжает жить; оно волнует не только детей, но и взрослых, питает современную художественную литературу и искусство. К примеру, народная мудрость, фольклорные темы и сюжеты, преображённые талантом Расула Гамзатова и Чингиза Айтматова в замечательные творения, вошли в золотой фонд мировой литературы. Только за последние десятилетия, сколько фольклорных тем послужили сюжетной основой опер, балетов и кинофильмов! Фольклорная тематика привлекает и художников.

Велико научно-познавательное значение произведений устного народного творчества. В.И. Ленин, ознакомившись в 1918 году с несколькими сборниками фольклорных произведений, взятых у В.Д. Бонч-Бруевича, так поделился с ним о своих впечатлениях: «Какой интересный материал! ...Я бегло просмотрел вот эти книжки, но вижу, что не хватает, очевидно, рук и желания все это обобщить, все это просмотреть под социально-политическим углом зрения, ведь на этом материале можно было бы написать прекрасное исследование о чаяниях и ожиданиях народных. Смотрите! — в сказках Ончукова, которые я перелистал, — ведь здесь есть замечательные места. Вот на что нам нужно было бы обратить внимание наших историков литературы. Это подлинное народное творчество, такое нужное и важное для изучения народной психологии в наши дни»1. У В. Д. Бонч-Бруевича создалось убеждение, что Владимир Ильич хочет, чтобы устное народное творчество обобщалось, анализировалось и рассматривалось с научно-марксистской точки зрения. «Конечно, — пишет В.Д. Бонч-Бруевич, — он был глубоко прав. Только объективный, научный, марксистский анализ дает нам возможность вскрыть в народном творчестве те самые нужные и важные элементы, которыми это творчество проникнуто и в котором отражается вся сущность вековой борьбы, желаний и ожиданий широких народных масс. Проходить мимо этой огромной литературы, которая создается самим народом, — это значит делать преступление на нашем литературно-исследовательском марксистском фронте. Я думаю, что наши молодые литературоведы должны обратить свое внимание на богатые россыпи народного творчества»2.

За годы Советской власти ученые-марксисты — литературоведы, фольклористы, историки и этнографы — добились огромных успехов в исследовании богатейшего фольклора русского, украинского, белорусского, узбекского, грузинского и всех других народов нашей страны. Мы сейчас располагаем сотнями томов ценнейших фольклорных исследований, выполненных на идейно-тематической базе марксистско-ленинской науки с учетом указания В.И. Ленина о необходимости изучения устного народного творчества под социально-политическим углом зрения.

В фольклоре отразились разные этапы истории народных масс. А. М. Горький говорил: «Подлинную историю трудового народа нельзя знать, не знай устного народного творчества... От глубокой древности фольклор неотступно и своеобразно сопутствует историии. У него свое мнение о деятельности Людовика XI, Ивана Грозного, и это мнение резко различно с оценками истории, написанной специалистами, которые не очень интересовались вопросом о том, что именно вносила в жизнь трудового народа борьба монархов с феодалами... Когда-то, в древности, устное художественное творчество трудящихся служило единственным организатором их опыта, воплощением идей в образах и возбудителем трудовой энергии коллектива. Нам следует понять это»3.

Фольклористы и историки, этнографы и литературоведы, изучая различные жанры фольклорных произведений, воссоздают жизнь, деяния, борьбу, содержание духовного мира, представления, думы и чаяния народных масс в те или иные эпохи, их оценку исторических событий и выдающихся личностей.

Многие советские историки успешно используют фольклорный материал в исследованиях социально-политических и культурно-идеологических проблем прошлого. Фольклор справедливо считается одним из типов исторических источников. Замечательные образцы глубоко научного использования фольклорных материалов в исторических исследованиях показал академик Б. А. Рыбаков в своих фундаментальных трудах «Древняя Русь: Сказания. Былины. Летописи» (М., 1963), «Слово о полку Игореве» и его современники» (М., 1972), «Язычество древних славян» (М., 1981) и др.

Историческую информацию несут в себе все жанры фольклора. В большинстве жанров (в эпосах, мифах, легендах, былинах, сказках, заговорах и других языческих поверьях, детских прибаутках, в значительной части песен, пословиц и поговорок) она преимущественно выступает не открыто, а содержится в потенции. Такие жанры, как предания, сказания, песни исторические, социального протеста, трудовые, рекрутские и другие, а также некоторые пословицы и поговорки, непосредственно сообщают исторические сведения.

Советские литературоведы, фольклористы, этнографы и историки проявляют огромный интерес к историческим преданиям народов нашей страны. В печати появилось большое количество публикаций, исследований, популярных книжек. Особенно глубоко и всесторонне изучен богатейший фонд русских исторических преданий. О них немало ценных трудов опубликовано в многотомном издании «Русское народное поэтическое творчество», выпущенном в 1950-х годах, в 21 томе ежегодника «Русский фольклор» (М. Л., 1956—1981) и во множестве других изданий. Крупным вкладом в фольклористику и историографию явилась книга профессора В. К. Соколовой «Русские исторические предания» (М., 1970). Она подводит итог целому этапу исследования данного жанра. В ней рассмотрены такие вопросы, как формирование и ранние типы исторических преданий, предания о борьбе с внешними врагами, об Иване Грозном и Петре Первом, о Ермаке, Степане Разине и Емельяне Пугачеве, о разбойниках и кладах, связи преданий с историческим фольклором, жанровые особенности исторических преданий и их основные типы. В книге даны примерные схемы классификации русских исторических преданий, которые применимы и для систематизации преданий других народов.


В прошлом, особенно у бесписьменных народов, исторические знания передавались из поколения в поколение главным образом пересказами преданий. Большая часть преданий базируется на воспоминаниях и рассказах очевидцев о былой жизни и борьбе, на переживаниях участников событий. Со временем предания постепенно теряли фактографичность, приобретали черты художественного обобщения пережитой действительности. Происходила анахронизация преданий. С одной стороны, типизированные предания вторично прикреплялись к местным объектам, обычно поздние события и личности увязывались с древними курганами, могильниками, городищами, селищами и другими объектами. Как известно, курганы на территории Чувашии остались от бронзового века (II — начало I тысячелетия до нашей эры), городища — остатки укрепленных поселений I тысячелетия до нашей эры — середины II тысячелетия нашей эры. Однако многие предания связывают возникновение курганов с болгарским и монголо-татарским временем, и курганов, и городищ — с действиями Ивана Грозного, Степана Разина, Емельяна Пугачева и даже Петра Первого. С другой стороны, события глубокой старины приписывались ко времени поздних исторических деятелей и явлений. Так, в некоторых преданиях рассказывается, что чувашские цари были отогнаны за море Степаном Разиным или Емельяном Пугачевым. В первоначальном виде эти предания сообщали о событиях, связанных с нашествием на Волжскую Болгарию монголо-татарских войск. В памяти народа сюжет XIII века сместился на более поздние события. Все это вызывает необходимость критической датировки содержания некоторых преданий.

Несомненно, то, что в предания оформлялись сообщения, воспоминания о тех событиях, лицах и местностях, которые были исторически значительными, существенными, памятными для народа. В преданиях преимущественно рассказывается не о фактах, случившихся лишь с отдельными заурядными лицами и касающихся только их, а об исторических фактах характерных, общенародного или общеклассового значения. Сохранились, правда, и предания о событиях и эпизодах, происшедших в отдельных общинах и селениях и носивших узко местный характер. Некоторые предания возникали под влиянием исторической прозы соседних народов, однако, в аналогичных у этих народов социально-политических условиях.

В современной фольклористике представлено несколько вариантов классификации исторических преданий. Нам представляется наиболее удачным выделение трех групп преданий по содержанию: 1) об исторических событиях; 2) об исторических лицах; 3) о местностях, связанных с историческими событиями и лицами (историко-топонимические). Одни предания представляют собой бессюжетное хроникальное сообщение, другие — сюжетный, фабульный рассказ. По степени фактографичности различаются: 1) предания с ясно выраженной исторической основой, не утерявшие признаков воспоминаний; 2) предания с преобладающим легендарным признаком, 3) сказочные предания об исторических деятелях4.

Предания принято группировать и по мотивам, причем одни и те же мотивы часто совпадают в устном творчестве разных, особенно родственных и соседних, народов.

Следует отметить, что некоторые предания под воздействием идеологии эксплуататорских классов, духовенства превращались в повествования, неверно, искаженно отражающие историческую действительность. Такие предания являются антинародными, нереальными. Фактическое и идейное содержание большинства преданий — преданий реальных — соответствует исторической правде, жизненной истине.

Обстоятельно изучив вопрос о соотношении факта и вымысла в исторических преданиях реального типа, В. К. Соколова справедливо указывает, что народное предание исторично в своей основе, поскольку толчком к его созданию всегда служили действительные события (войны, восстания и пр.) и лица. Иногда в преданиях реальные факты передаются достаточно точно, но нередко фактично в них лишь упоминание действительного события и имя центрального персонажа, с которым связывается описываемый случай. Самый же эпизод, о котором рассказывается, часто оказывается вымышленным или значительно дополненным творческой фантазией. В фабульных преданиях подавляющая часть сюжетов — вымысел. Но сюжетный вымысел не лишает предания их подлинного историзма. Вымысел, точнее домысел, в большинстве случаев не противореча исторической правде, способствует обобщению действительности, выявлению в ней наиболее существенного, типического, дает возможность раскрыть на конкретных примерах и художественных образах основные социальные противоречия, классовые и национальные отношения и конфликты эпохи5.

Преданиям были присущи познавательная, информационная и воспитательная функции. Этим определяются их художественные, стилевые, жанровые особенности. В большинстве это — небольшие повествования, освещающие какой-то один законченный эпизод. В некоторых преданиях художественное обобщение социальных явлений, типизация и образность стоят на довольно высоком эстетическом уровне; присущие им художественные особенности приближают их к коротким очеркам и новеллам-миниатюрам. Это качество делает их запоминающимися, впечатляющими, популярными и долговечными.

Важнейшим требованием марксистско-ленинской фольклористики при анализе и оценке преданий является определение содержащейся в них исторической правды на основе принципов диалектического и исторического материализма, принципов классовости и историзма. Только при учёте того, что предание возникло в определенной исторической обстановке и определенной социальной среде, что оно выражает точку зрения того или иного класса или социальной группы, что на архетипе предания сказалось воздействие последующих исторических этапов и разных социальных слоев, мы можем правильно понять и истолковать истинную суть каждого произведения этого жанра фольклора. Очень плодотворен анализ содержания преданий в сравнении с достоверными свидетельствами письменных исторических источников. Все это позволяет нам правдиво выяснить идеологию трудовых классов, оценку ими важнейших исторических событий и деятелей, их борьбу, условия жизни, мечты и чаяния, этические нормы. Важно изучение художественных форм, жанровых и стилевых особенностей преданий, вопросов мастерства типизации, силы образности, меткости и отточенности языка произведений этого жанра народной прозы.

Как и у многих других народов, чувашское устное творчество богато историческими преданиями. Хотя предки чувашей в древности пользовались руническим письмом, в X—XIII веках использовали арабскую графику, чувашская народность в течение ряда веков, вплоть до создания новой письменности на основе русской графики в 70-х годах XIX века, пребывала в состоянии бесписьменного народа, у которого основной формой передачи исторических знаний и сведений являлись предания. У тюркоязычного народа, предки которого в VII—VIII веках переселились с Северного Кавказа в Волго-Камье, затем находились в составе Волжской Болгарии — раннефеодального государства со сравнительно развитыми сельским хозяйством, ремеслом, торговлей и культурой, затем испытали всеуничтожающее разорение от монголо-татарских завоевателей и вынуждены были оставить насиженные степи Закамья и переселиться в лесные дебри Правобережья, где и оформились в народность, вступая в этнические контакты с финно-уграми, главным образом с марийцами, у народа, который героически боролся против жёстокого военно-феодального гнета казанских ханов и феодалов, сблизился с русскими и добровольно вошел в состав России, помогал русским войскам во взятии Казани, затем вместе с трудовыми массами русского и других народов активно участвовал в Крестьянских войнах начала XVII века, под предводительством С. Т. Разина и Е. И. Пугачева, восстании 1842 года, в борьбе против польско-шведской интервенции и Отечественной войне 1812 года, было о чем рассказывать потомкам: о невыносимых испытаниях и страданиях, выпавших на его долю, о героической борьбе против внутренних н внешних врагов, о поражениях и победах, о своих героях и врагах, о созидательных делах и достижениях, о дружбе с трудовым людом соседних народов... Все это отразилось в сотнях преданий. Хранителями памяти народа были одаренные, мудрые люди, из поколения в поколение передававшие сведения о незаурядных событиях и личностях прошлого. В любой чувашской деревне было несколько уважаемых всеми пожилых мужчин и женщин, знавших множество преданий. Эти достойные доброй памяти люди не только хранили и передавали народные исторические знания, но и выступали воспитателями сельчан в духе стихийно осознаваемых интересов и взглядов своего класса. Устная память нашего народа была изумительно устойчивой и крепкой. Большинство чувашских исторических преданий отличается богатством содержания, реалистичностью, конкретностью.

К чувашским историческим преданиям проявляли интерес отдельные русские ученые конца XVIII—XIX веков: К. С Милькович, В. А. Сбоев, Н. И. Золотницкий, С. М. Шпилевский, В. К. Магницкий6.

Весьма успешный опыт обобщения чувашских преданий принадлежит пионеру чувашской науки историку и этнографу С. М. Михайлову. Согласно преданиям, указывал ученый, предки чувашей прибыли в Волго-Камье из Азии, с юго-востока, жили в Волжской Болгарии. Во время нашествия монголов чуваши из-за реки Камы переселились на правобережье Волги, «удаляясь в лесистые богатые места от грозных своих завоевателей». Казанские ханы взимали с чувашских крестьян большие налоги, посылаемые от них для поборов вельможи теснили народ и уводили в неволю чувашских девиц. Чуваши, будучи не в состоянии переносить угнетение, решили искать защиты у московского царя, который принял их ласково и обещал им свое покровительство. Особенно отличился в борьбе с татарскими феодалами храбрый чувашский наездник Сарый. Чуваши содействовали русскому войску во взятии Казани, указывали русским воеводам дороги и секретно устроенные татарскими военачальниками укрепления. В ряде преданий повествуется о жизни чувашских крестьян в России, угнетении их помещиками и чиновниками. Историк зафиксировал ряд преданий о массовом участии чувашей в Пугачевском восстании7.

Другой чувашский историк и этнограф, Н. В. Никольский, резюмируя содержание собранных им чувашских преданий, еще в 1911 году писал, что чуваши ездили в Москву искать управу на татарских ханов, нестерпимо притеснявших их. При взятии Казани чуваши помогали Ивану IV, за что он пожаловал им земли и дарственную грамоту с золотой печатью. Степан Разин обещал чувашским крестьянам большие выгоды. Чуваши верили ему и держали его сторону. Емельян Пугачев «являлся к богатым, требовал у них хлеба и денег, раздавал то и другое беднякам. К последним он относился вообще хорошо. Освобождал чуваш из-под опеки духовенства и чиновников; вешал тех и других; чувашам позволил держать прежнюю «чувашскую» веру». Чуваши в своих преданиях, указывал исследователь, рассказывают о насильственном крещении (их приводили «толпами к ближайшей реке, пруду»), о тяжелой, продолжительной солдатской службе. В работе «Творчество чуваш», изданной в советское время, Н. В. Никольский обстоятельно изложил содержание основных чувашских преданий о древней жизни народа, Болгарском государстве, монголо-татарском разорении Болгарии и страданиях народных масс в Золотой Орде и Казанском ханстве, обращении чувашей к русским властям за помощью и вхождении их в состав России, об участии чувашских крестьян в восстаниях С. Т. Разина и Е. И. Пугачева, Акрамовской войне. Автор сделал вывод о том, что «в общей массе... предания более или менее верно отражают соответствующую эпоху или чисто местный и случайный эпизод»8.

Уместно заметить, что утверждения С. М. Михайлова и Н. В. Никольского о борьбе чувашских масс против ига монголо-татарских феодалов, добровольном вхождении чувашей в состав России, об активном участии их в народных движениях во главе с С. Т. Разиным и Е. И. Пугачевым, основанные на народных преданиях, звучали диссонансом общему тону дореволюционной официальной великодержавной дворянско-буржуазной историографии, считавшей угнетенные национальности России неисторической категорией и отрицавшей роль народных масс в истории.

В 30—40-х годах значительную работу по изучению исторических, главным образом топонимических, преданий выполнил историк К. В. Элле. В его неопубликованной рукописи имеются разделы о фольклорных и топонимических свидетельствах о монголо-татарском иге, совместной с войсками Ивана Грозного борьбе чувашей против Казанского ханства, о Крестьянских войнах под предводительством Степана Разина и Емельяна Пугачева9.

Профессором М. Я. Сироткиным проанализирован ряд исторических преданий чувашей10. И. И. Одюковым определён их тематический состав11, собрано большое количество преданий и ведется их изучение. Историки академик М. Н. Тихомиров, профессора И. Д. Кузнецов, В. Ф. Каховский, П. В. Денисов и другие в своих исследованиях использовали некоторые из чувашских преданий в качестве источника.

В плодотворном художественном творчестве к преданиям часто обращались народные поэты Чувашской АССР Н. И. Полоруссов-Шелеби, С. В. Эльгер и П. П. Хузангай, известный поэт Н. В. Шубоссинни, выдающийся чувашский драматург П. Н. Осипов (вспомним его драму «Айдар»), писатель М. Н. Юхма и другие. Сюжеты чувашских преданий послужили основой либретто для оперы «Водяная мельница» и балета «Сарпиге» заслуженного деятеля искусств РСФСР и Чувашской АССР Ф. С. Васильева, оперы А. В. Асламаса «Священная дубрава», исторических полотен художников Н. К. Сверчкова, А. М. Тагаева-Сурбана и др.

Первые записи чувашских преданий были сделаны С. М. Михайловым в середине XIX века. С созданием И. Я. Яковлевым новой чувашской письменности ряд чувашских преданий на родном языке записали учителя и учащиеся Симбирской чувашской учительской школы. Большое количество записей преданий было прислано Н. И. Ашмарину и Н. В. Никольскому корреспондентами из крестьян, учителей, учащихся, служащих в ответ на опубликованные первым — «Программу для составления чувашского словаря» (1900 г.) и вторым — «Программу для собирания сведений о чувашах» (1904, 1910, 1913, 1919 гг.), «Программу для собирания сведений об инородцах Поволжья» (1916 г.) и «Программу для собирания сведений по истории и археологии народностей Поволжья» (1919 г.). В 20-х годах значительную работу по собиранию историко-топонимических преданий провели К. В. Элле и Ф. Т. Тимофеев. В последующем все перечисленные записи поступили в научный архив Научно-исследовательского института языка, литературы, истории и экономики при Совете Министров Чувашской АССР, с 30-х годов по настоящее время осуществляющего через своих корреспондентов и экспедиционными выездами сотрудников собирание записей произведений фольклора, включая предания. Заслуживающие внимания записи исторических преданий были представлены в научный архив института Г. И. Комиссаровым, И. Д. Никитиным (Юрки), И. А. Патмаром, И. И. Ивановым-Пайдашем, П. Л. Сысоевым, М. Н. Ильиным (Юхмой), Д. П. Вершковым, Н. И. Егоровым и др. Немало записей преданий собрано И. И. Одюковым через своих учеников — студентов чувашского отделения Чувашского государственного университета им. И. Н. Ульянова и передано институту.

До Великой Октябрьской социалистической революции предания большей частью записывались от неграмотных или малограмотных чувашей, поэтому они свободны от влияния официальной исторической литературы того времени и в основном народны по содержанию и форме. В советское время, когда достигнута всеобщая образованность населения, многие рассказчики или фиксаторы преданий — люди с хорошими историческими знаниями. Это обстоятельство отразилось на некоторых записях последних десятилетий. Рассказывающие или записывающие невольно вставляли в предания те знания по истории, которые они получили в школе, что должно быть учтено при использовании таких записей.

Чувашских исторических преданий издано мало. Отметим важнейшие публикации. С. М. Михайлов в 1853 году опубликовал предания о разбойниках и расправе с пугачевцами в гор. Ядрине12. В 1884 году чувашским крестьянином села Тюрлемы Чебоксарского уезда Казанской губернии М. П. Арзамасовым при содействии В. К. Магницкого было опубликовано 8 преданий о жизни чувашей в Волжской Болгарии, под монголо-татарским игом и в Казанском ханстве, обращении их за помощью к Москве и их совместной с русскими борьбе против Казани, записанных от односельчанина Ивана Артамонова при участии татарского крестьянина Валита из дер. Альменева13. В советское время в сборниках «Чаваш фольклоре» поместили 11 преданий, «Чаваш юмах-халлапёсем» и «Сказки и предания чуваш» — по 22 предания на чувашском и русском языках, причем 17 преданий представлены в обоих сборниках. Опубликованные в указанных сборниках предания отражают отдельные события от болгарского времени до начала 20-х годов XX века. Некоторые предания подверглись той или иной литературной обработке и местами расходятся с оригиналами записей14. Ряд интересных историко-топонимических преданий издала А. С. Канюкова15.

В настоящей работе рассматриваются чувашские исторические предания о событиях и лицах (личностях) с древних времен до середины XIX века. Привлечены и некоторые предания легендарного и сказочного характера, а также топонимические предания, имеющие отношение к истории. Не охвачены изучением этнографические предания и преобладающая часть топонимических преданий (в частности, многочисленные предания о расселении чувашей), составляющие темы специальных исследований, и фольклорные повествования о событиях второй половины XIX — XX веков.

Книга выпускается двумя частями:

1-я — О жизни и борьбе народа с древних времен до середины XVI века, 2-я — О жизни и борьбе народных масс со второй половины XVI столетия до середины XIX века.

Первая часть состоит из введения, глав:

I — О древней жизни чувашей и болгарском времени, II — Об иге монголо-татарских феодалов и Казанском ханстве, III — О добровольном вхождении Чувашии в состав Русского государства.

Во второй части будут представлены главы:

I — О положении чувашского народа в составе России в XVI — XVIII веках, II — О С. Т. Разине и разинцах, III — О Е. И. Пугачеве и пугачевцах, IV — О событиях конца XVIII — первой половины XIX веков и заключение.

Основной задачей автора является раскрытие содержания преданий путем переизложения или изредка цитирования, что вызвано отсутствием их публикаций, осмысление той исторической правды и основных идей, которые содержатся в преданиях, выяснение народной оценки важнейших событий и личностей прошлого, дум и чаяний чувашских трудовых масс, пропуская фольклорную информацию через призму классовости и историзма и сопоставляя сообщения преданий со свидетельствами письменных исторических источников. В той или иной мере нас будут интересовать и художественные, жанровые особенности преданий, распространенные мотивы в них, народные приемы типизации и образного мышления, обусловившие популярность и долговечность фольклорных произведений. По возможности будут указаны сюжетно-тематические параллели чувашских преданий в фольклоре русского и других, преимущественно поволжских, народов, отмечено познавательно-информационное и воспитательное значение рассматриваемого жанра устного народного творчества.

Глава 1. О древней жизни чувашей и болгарском времени

В чувашских мифах о сотворении мира, космогонии, происхождении людей, возникновении охоты, скотоводства, бортничества и земледелия, языческом пантеоне мы слышим отголоски доисторических времен. Чувашский фольклор богат и легендами. Некоторые из них близки к преданиям (их принято называть легендарными преданиями) и имеют отношение к нашей теме.

Особенно интересны легенды о великанах Улп, представляющие собой, по-видимому, осколки былого эпоса. Собирая и изучая их в продолжении полувека, С. Ф. Федоров (Сюйн) написал эпическое сказание «Улп», увидевшее недавно свет в сокращенном варианте1. И. И Одюков выпустил сборник легенд об Улпе и посвятил им исследование2. Наиболее полный свод легенд об Улпе составлен Г. Ф. Юмартом. В нем представлено 102 легенды3.

Чувашские легенды о великанах имеют близкие аналогии в фольклоре тюркоязычных народов — хакасов, киргизов, казахов, туркмен, азербайджанцев, башкир, татар, где сохранились сказания или даже эпосы об Алпе, Алпамыше или Манасе, а также ираноязычных, яфетических (кавказских), финно-угорских народов. Некоторые мотивы легенд об Улпе имеются в дунайско-болгарском, русском, белорусском и украинском фольклоре4.

В легендах об Улпе прослеживаются пережитки матриархата и господство патриархата, древний охотничий и кочевнический быт предков чувашей, переход их к оседлости, подсечному, затем пашенному земледелию, строй военной демократии, защита племени от внешних врагов, возникновение классового неравенства, государства.

Примечательно, что в одной из чувашских легенд родиной Улпа считается Кавказ, в четырех — гора Арамази, связанная также с Кавказом: в грузинской мифологии один из древних богов, живший на горе Армазис, назывался Арамзи. Далеко за морями, на юге, гласит легенда, спустился с высокой горы Арамази великап Улп. Он был послан на землю отцом — громовержцем Аслади поведать людям правду и бороться со злом. Улп увидел пасущиеся в долине стада, принадлежавшие маленьким людям — скотоводам. Позабыв наказ отца, Улп, одолеваемый завистью, захватил себе все стада, взял в жены самую красивую женщину, людей разогнал. Жена родила ему двух сыновей-близнецов, которые выросли также громадного роста и обладали необыкновенной силой. Они пасли с отцом стада, а между делом развлекались охотой: стрелами поражали любого зверя за семь верст. Но в день Калыма неожиданно скончалась у них мать. Похоронив ее, отец проклял землю, укрывшую жену, а сам пошел на гору Арамази искать себе в жены другую женщину. Прошло три дня, а Улп все не возвращался. Встревоженные сыновья пошли искать отца и нашли его на вершине горы прикованным к скале цепями. Увидев сыновей, отец сказал: «Меня приковали к скале навечно за невыполнение заветов отца — Аслади. А вы, дети мои, никогда не делайте людям вреда, а отсюда переселитесь». Улп указал им путь на север — поселиться младшему между реками, старшему — на правом берегу одной из них. «Это будет родиной вашего племени. Пусть ваши потомки почитают её во веки веков и посеют на ней добрые семена». Сыновья распрощались с отцом и обещали ему свято выполнять его заветы. Прощаясь с сыновьями, отец заплакал горячими слезами. Его слезы растопили горные льды, и с гор потекли в долину ручьи, заливая зелёные луга. По всей долине расцвели красные маки. Сыновья пошли со своими стадами на север, не раз отбиваясь от нападений горных жителей. Через три дня они добралась до впадения большой реки в море, которую назвали Атӑл (Волга), а потом пошли вдоль реки, много раз отбивались от нападений степных и лесных жителей. Через семь лет сыновья Улпа дошли, наконец, до слияния двух больших рек. Здесь они остановились и в среду (древний праздничный день чувашей), зарезав утку, сотворили молитву. Младший брат поселился в междуречье, а старший — на правом берегу реки Суры. Начали распахивать землю, сеяли яровые хлеба и озимую рожь5.

Близ горы Арамази жил богатырь Улп и содержал несметное количество скота, говорится во второй легенде. Но однажды начались невиданной мощи грозы, дождь полил как из кадки, лавинами неслись воды с гор и затопили луга в долинах. Три дня и три ночи спасал свои стада Улп, однако не справился. На помощь пришел богатырь-кузнец Азамат: он за неделю построил величественный железный мост, сверкающий семью цветами. Мост протянулся от горы Арамази до широкой долины Волги. Улп с матерью перегнал по этому мосту весь свой скот и поселился здесь. И мост исчез. Лишь его изображение появляется летом во время дождя. Чуваши называют его мостом Азамата6. В варианте этой легенды мост был перекинут Азаматом от Кавказских гор до Сурских возвышенностей7. К этим чувашским легендам близка татарская легенда об Алпе, который, отделившись от братьев Гази и Турка, поселился в Волго-Камье. Однако источником этой татарской легенды послужила письменная традиция: еще персидский автор XV века Мирхонд приводит в своем сочинении известие, полностью совпадающее с поздней татарской легендой8.

Многочисленны легенды о живших на чувашской земле великанах-улпах. Когда они после пахоты вытряхивали землю из лаптей, из нее образовывались курганы — улӑп тӑпри. Согласно одним легендам, чуваши произошли от племени Улпа, другим — великапы-улпы жили среди чувашей. Улпы помогали чувашам корчевать лес, пахать. Они защищали их от врагов9.

Чуваши в древности жили в теплой стране на морском побережье, говорится в одном из легендарных преданий. Со временем их подчинил один царь. Он ежегодно отбирал себе самых красивых чувашских девушек в жены. Жен у него было очень много, но от них детей не было. Однажды царь заявил: «Как только одна из жен-чувашек родит мне сына, то всем чувашам дам волю и свободу». Через год жена-чувашка родила сыновей-близнецов. Чуваши получили свободу. Их старейшины посовещались и решили: «Этот царь пока дал нам свободу, но он вскоре может отобрать ее. Пока свободны, переселимся в другое место». Старейшины родов повели их на новые земли. Но они заблудились и очутились в голой пустыне. Люди изголодались, ослабли. В это время чуваши заметили, что вместе с ними, особенно не приближаясь к ним и не отдаляясь, идет волк. Чуваши решили: пусть волк станет нашим племенным вождем, и мы пойдем за ним. Так они шли за ним 77 светлых дней, 77 ночей, отдыхая так, где останавливался волк. На 77 день они вышли на берег большой реки. И волк исчез. Чуваши стали жить на этой большой реке10. Уместно заметить, что волк как путеводитель и покровитель племени или народа выступает в мифологии почти всех тюркских и монгольских народов11.

По другому легендарному преданию, записанному В. М. Митрофановым в дер. Изамбаево Козьмодемьянского уезда от крестьянина С. Андреева в 1910 году, чуваши переселились из Азии в Европу, прошли мимо Чёрного моря и поселились в верховьях одной реки, впадающей в это море. Оттуда их вытеснили. Чуваши долго ходили, выбирая место получше, но не нашли. Потом перебрались на Волгу. Там они жили долго и достаточно размножились. У одного из них родились двенадцать сыновей. Когда сыновья пришли в совершеннолетие, отец дал им по быку с экипажем и разослал в разные стороны с условием, чтобы каждый поселился там, где его бык остановится. Так образовались чувашские селения12.

С. М. Михайлов в 1852 году писал: «На вопрос, откуда они, чуваши, пришли в теперешнее их жительство... выставляют предание их предков, что они пришли из-за чёрного моря и из-за дальних гор... Древнейшим своим предком они считают какого-то Чуваша, и себя по нему называют чуваш»13. Венгерский тюрколог Г. Вамбери также указывал, что чуваши, по их преданиям, переселились на Волгу из своей отчизны, лежащей на юге14. И. Д. Никитиным (Юрки) в 1905 году в Ядринском уезде сделана такая запись: «Говорят, что чуваши прибыли с низовья (с юга). До них еще поселились [в Поволжье] марийцы»15.

В незапамятные времена, гласит легенда, в городе Саре у некоего царя росла красавица-дочь Хунтеслу. Отец никому не показывал ее. Но её посещал сын Солнца и она забеременела. Отец, рассердившись, укрыл ее в золотой лодке, которую пустил в море. Лодка сияла от лучей Солнца. И её заметили два богатыря — Болгар и Сувар. Стали делить находку. Болгар говорит: «Мне лодку», Сувар: «Мне — что в лодке». Как привели лодку к берегу, богатыри увидели в ней красавицу девушку-царевну. Сувар женился на этой девушке. Она родила ему много-много детей. От рода Сувара и пошел чувашский народ16. Такой сюжет встречается и в фольклоре башкир, казахов; он проник и в татарскую письменную традицию17.

В легендарных преданиях повествуется, что по прибытии на Волгу чуваши жили на левобережье Волги, по Каме, а также на правобережье — по реке Свияге и ее притокам. С мест первоначального обитания они расселялись в северном и западном направлениях, передвигаясь вслед за волком, оленем, быком, коровой, лошадью, овцой, козой18.

О древней жизни чувашей и их расселении крестьянином дер. Больших Крышков Ф. Алексеевым в 1905 году записано следующее предание: «В старину чуваши как ныне на одном месте, устраивая постоянные поселения с жилищами и надворными постройками, не жили. Они выбирали удобные места с лесами, лугами и ровными полями, пригодными для возделывания хлебов. На таких местах они прокармливали себя, занимаясь земледелием и скотоводством. Как только земля становилась неплодородной, они переезжали на другое место. Так, кочуя с места на место, они коротали свой век». На левобережье Волги, говорится далее в предании, жили три родных брата: старший Пичура, средний Айдар и младший Чинкей (по другому варианту — Кугей). Они жили в местности, называвшейся Кӑркан-кӑрк. Обитавшее здесь племя язычников называлось крапляк. Братья происходили из этого племени. Эти три брата содержали большого быка, который пасся свободно, уходил с их стойбища на две-три недели и опять возвращался к хозяевам. Однажды бык не показывался более месяца. Хозяева забеспокоились и пошли на поиски. Долго-долго искали они быка и обнаружили его в волжской долине, на лугах. Братья решили жить там, где остановился бык. Отсюда бык не уходил. Пичура, Айдар и Чинкей выкорчевали лес и начали обрабатывать землю. Здесь бык пробыл три года и в один прекрасный день переправился на правый берег, отошёл верст на десять и остановился близ реки Большой Аниш у возвышенности, откуда били два ключа. На возвышенности — лес, внизу— обширные луга. Братьям местность понравилась. Здесь бык задержался на несколько лет, но затем тронулся в западном направлении. Братья посовещались и решили: не уходить всем за быком, одному из них остаться здесь же. Согласился остаться младший брат Чинкей. Он основал деревню Кугеево (по-чувашски Чинкейкасси, ныне называется Чӑнкасси). Бык, отойдя верст на семь, остановился у сильного ключа. Здесь обосновался Айдар (возникла деревня Айдарово). Затем бык перешел на две с половиной версты на северо-запад к другому ключу, где Пичура основал деревню Пичурино19 (ныне село Бичурино Мариинско-Посадского района).

В дер. Подлесной Цивильского уезда в 1904 году записано такое предание: «От берега Волги приехали три человека верхами: Турмыш, Бузай, Тимяш, и положили они уговор: «У кого лошадь где остановится, не двинется с места, он должен остаться там». Так братья основали селения Подгорные Тимяши, Подлесную (здесь поселился Бузай) и Турмышево20.

Старики-чуваши в 1837 году рассказывали, что село Штанашево Курмышского уезда «получило название свое от имени одного из семи братьев, родоначальников присурских чувашей, — Штанаша... Семь братьев из чувашей пришли от берегов Волги к сурскому лесу. Одного из них звали Четай, другого — Хоршеваш, третьего — Атай, четвертого —Штанаш, пятого — Роскильд, шестого — Ходар, седьмого — Торай. Все они были женатые и семейные». Так как всем семерым вместе жить было неудобно, они начали рассуждать, как бы им разделиться и каждому иметь свою землю, свою собственность. «Думали, думали и наконец решили: Ты, Четай, имеешь сужеребую кобылу, — погоняй её, и иди за ней с семейством; где она ожеребится, там ты построишь себе избу пюрть и будешь жить с семейством; а земля, которую пройдет твоя кобыла, будет твоей землей». Таким образом, обрели себе земли и поселились Хоршеваш, идя за козой с прибылью, Атай — за суягной овцой, Штанаш — за стельной коровой... Каждый из них шел за беременным животным. От этих братьев, по преданию, возникли селения Красные Четаи (у Четая волосы были рыжие, поэтому его селение назвали Красным), Хоршеваши, Штанаши, Старые Атай, Раскильдино, Ходары, Тораево21, ныне входящие в Красночетайский, Аликовский, Шумерлинский и Моргаушский районы.

Предание, имеющее отношение к расселению чувашей, было зафиксировано в середине XIX века В. А. Сбоевым в северных районах Чувашии (в Чебоксарском или Цивильском уезде): «У здешних чуваш есть предание, что предки их очень много лет тому назад пришли с юга: из-за Симбирска»22.

Широко распространенный в чувашских легендах и преданиях мотив о переселении за животным встречается в фольклоре многих тюркских народов (каракалпаков, башкир и др.). Такие предания нисходят к гуннской эпохе. Так, тотемом у шаньюйского рода гуннов был бык. Некоторые этнические подразделения уйгур, связанных происхождением с гуннами, сохранили название тотема бык «огуз» в своем этнониме23. Византийские историки VI века Прокопий Кесарийский и Агафий Миринейский приводят легенды о том, как охотники гуннских племен кутригуров и утригуров, которых сближают с болгарами, за серной перешли вброд через Меотийское озеро (ныне Азовское море), считавшееся непроходимым. Кутригуры и утригуры сочли, что серна указала им путь на запад. Они перешли через озеро, разгромили и отогнали готов на запад, сами продвинулись на Дунай и в пределы Византии. Затем утригуры вернулись в Приазовье. Такую же легенду приводит и готский историк VI века Иордан. Современные историки считают, что серна указала болгарам Аспаруха путь к дунайским землям24. Аналогичная легенда бытовала и среди венгров, причем в ней упоминаются белары (болгары)25.

Приведенные нами чувашские предания и легенды созвучны историческим и археологическим свидетельствам о том, что тюркоязычные предки чувашей — болгары и сувары (сувазы) со II—III до VII—VIII веков обитали на Северном Кавказе, в прикаспийских и приазовских степях. Переселившись в Среднее Поволжье, они заняли Закамье, широкие полосы левобережья и правобережья Волги, бассейн Свияги, заселили юго-восточную и восточную части Чувашии, стали продвигаться в Присурье (северо-западную часть Чувашии они полностью заселили после монголо-татарского завоевания), постоянно вступая в этнические контакты с финно-угорскими, прежде всего марийскими, племенами.

Между прочим, в ответе на анкету Н. В. Никольского, присланном неким Я. Стекловым из дер. Хорн-Кукшум Ядринского уезда в 1912 году, сказано: «О происхождении чуваш объясняют, что они прежде были богары», которые «были разделены на несколько племен.,. Было между этими племенами одно племя очень

смирное, покорное, не любившее воевать понапрасну. Другие племена стали их звать йӑваш-чӑваш... Племя чӑваш не воевало, не любило воевать, поэтому оно оставалось целым; потом остатки истребленных племен присоединялись к этому племени, и вследствие этого это племя умножилось, а другие племена со временем совсем исчезли»26. В этой записи, с одной стороны, проявляется широко распространенная народная этимология этнонима чӑваш от йӑваш «смирный», с другой — чувствуется и некоторое влияние книжных исторических знаний. В преданиях есть и указание на то, что чуваши прежде назывались сиваш27.

На Северном Кавказе, в Суварском и Болгарском объединениях, затем в Волго-Камье в VIII—IX веках, предки чувашей жили в условиях строя военной демократии, предшествовавшего классовому обществу. Шел процесс классообразования, но классовые противоречия еще выражены слабо. «Военный вождь народа — rex, Ьаsileus, thiudans — становится необходимым, постоянным должностным лицом, — пишет Ф. Энгельс.— Появляется народное собрание там, где его еще не существовало. Военачальник, совет, народное собрание образуют органы родового общества, развивающегося в военную демократию. Военную потому, что война и организация для войны становятся теперь регулярными функциями народной жизни. Богатства соседей возбуждают жадность народов, у которых приобретение богатства оказывается уже одной из важнейших жизненных целей»28.

К периоду военной демократии, или к героической эпохе, в истории предков чувашского народа относится легенда об Атл-батыре. В рассказе М. К. Сесиеля «Дети леса» чуваши поют о том, что в давние времена у них был храбрый герой Атл-батыр, который погиб в бою и похоронен в «золотом гробу, да на дне морском»29. В легенде, записанной Н. И. Егоровым, Атл выступает храбрейшим вождем (патша) чувашей, защищавшим их от врагов. В последнем бою он на белом коне вторгся во вражеское войско и острым мечом косил врагов. В него враги пускали сотни стрел, которые втыкались в его щит. Семь раз меняли воины щиты Атла, и каждый раз щит со стрелами с трудом поднимали семь воинов. Как стали менять в восьмой раз, вражеская стрела намертво сразила героя, попав в его сердце. В честь своего вождя чуваши самую большую реку назвали Атл30 (так называется по-чувашски Волга). Примечательно, что в армянском атласе VII века река Волга называлась Атл31.

Представляется, время военной демократии отражает широко распространенная легенда о Темене (Чемене), зафиксированная в нескольких вариантах. Приведем один из них, опубликованный еще в 1900 году: «Прошло то благодатное время, рассказывает чувашская легенда, когда чуваши под покровительством Теменя, великого полководца и премудрого правителя, пользовались всеми благами природы. Темень был муж великой силы, владевший всей премудростью... При нем чувашей не смел обидеть ни один лютейший враг.

...Ободряемые и воодушевляемые примером своего полководца, они нападали на какого угодно неприятеля, бросались на какую угодно опасность. Даже и женщины чувашские тогда были обучены военному искусству, носили, как и мужчины, военные доспехи и шлемы и сражались наравне с мужчинами, в воспоминание чего и по настоящее время носят шлемообразные головные уборы. Темень владел непостижимыми тайнами, стоял он без всякого вреда под дождем вражеских стрел и копий, Прекрасный правитель был Темень, отечески заботился о чувашах, с охотой умиротворял враждующих чувашей и судил справедливо. И было тогда у чувашей всего вдоволь: и скота, и хлеба, и меда. Но человек не вечен, пришло время умирать и Теменю. Перед смертью он собрал чувашей и говорит им: «Друзья, братья и сестры! Благодарите бога, довольно пожил я с вами, старался всячески о вашем благополучии, не жалея ни сил, ни здоровья. Пришло теперь время мне оставить вас и отойти в иной мир; живите вы дружно и мирно, вместо же меня изберите храбреца, готового за вас на все опасности». Чуваши стали плакать и умолять Теменя не покидать их. В утешение им он сказал: «Совсем я не покидаю вас; наступят для вас дни страдания и нужды, тогда вы обратитесь ко мне, и я избавлю вас». В одно прекрасное время чуваши, порядочно выпившие медвяного кваса, заспорили о том, явится Темень или нет. Одни говорили, что во дни невзгод Темень явится, другие — нет. Неблагоразумные предложили сделать опыт. Предложение было принято, и опыт сделан. Вот чуваши вышли и давай кричать: «Темень, спасай нас, погибаем!» О диво, о ужас! С горы съезжает Темень со всей свитой: как лунь седой, высокий, широкоплечий, на сивом коне. Подъехал к спорившим чувашам, посмотрел кругом и не увидел никакой опасности для них. Тогда в пылу негодования за напрасное беспокойство он гневно сказал чувашам: «За то, что вы меня тревожили напрасно, вы будете просить и умолять вечно, но тщетно: более к вам я не явлюсь». Сказав это, он скрылся. И теперь чуваши призывают Теменя в своих молитвах, приносят ему жертву, но все напрасно»32.

Легенда эта символична: военачальник, вождь союза чувашских племен Темень перестал защищать народ — пора военной демократии прошла. Грабительские войны, как указывал Ф. Энгельс, усиливали власть верховного военачальника и подчиненных ему военачальников. Вначале они избирались, но постепенно эти должности становились наследственными. И они присвоили публичную власть. Возглавляемые ими бывшие родовые органы регулирования народной жизни превратились в органы господства и угнетения. Возникло государство33. Главным условием возникновения классов и государства явилось развитие производительных сил, появление прибавочного продукта — некоторых излишков сверх прожиточного минимума людей, и эти излишки стало возможным накапливать, превращать в экономическую основу классового господства и угнетения. Способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще34.

В легенде о Темене говорится об участии в сражениях и чувашских женщин. В чувашском фольклоре известны предания об отважной чувашской женщине Юраке, или Чумаре, ходившей предводительницей войск и жившей тысячу лет назад35. Не говоря о древнейших временах матриархата, в более близкое время участие женщин (амазонок) в войнах было характерно для североиранских племен сарматов, обитавших в конце I тысячелетия до нашей эры — начале I тысячелетия нашей эры на Северном Кавказе, Нижней Волге и в Южном Приуралье36. На Северном Кавказе с ними долго соседствовали и смешивались предки чувашей37. Возможно, как следствие влияния сарматов, у предков чувашей в I тысячелетии нашей эры были женщины-воительницы. Арабский путешественник Ахмед ибн-Фадлан, побывавший в Волжской Болгарии в 922 году, сообщает, что у болгар женщины находятся на равном с мужчинами положении (рядом с болгарским царем — йылтываром (эльтебером) сидела его жена, у болгар не было затворничества женщин). Другой арабский путешественник, Абу Хамид ал-Гарнати, посетивший волжских болгар в 1135—1136 и 1150 годах, сообщает легенду о высокой женщине-болгарке, убившей своего мужа Адама, одного из сильнейших мужчин Болгара: «она прижала его к своей груди и сломала ребра, и он сразу умер». Арабский автор XI века ал-Бекри город амазонок локализует вблизи от руссов и сообщает, что амазонки «ездят верхом и лично выступают на войну и обладают смелостью и храбростью». А на карте фра-Мауро 1459 года территория Чувашского Поволжья названа Амазонией (к слову сказать, на месте Чебоксар изображен город Веде-Суар)38.

На рубеже IX—X веков в Волго-Камье образовалось Болгарское государство. Значительную часть населения в нём составляли предки чувашей. Предания сохранили воспоминания о городах Болгаре, Суваре, Биляре и других, о занятиях населения, классовом неравенстве, о царях, правителях, военачальниках.

В предании, записанном в 1911 году, сообщается, что в древности у чувашей был царь. Он жил в городе, расположенном у слияния Камы с Волгой. Теперь этого города нет39. Кузнечихинское городище только чуваши называли Суваром. По преданиям, Сувар являлся болгаро-чувашским городом. Он был обнесен дубовой стеной. В нем стояла конница болгарского царя. Жители города занимались ремеслами и торговлей40. В дер. Черемушка Билярского района Татарской АССР в 1936 году записано такое предание: «В десяти верстах от нашего селения находится деревня Биляр. В старину там был город. Говорят, он являлся столицей чувашей. Вокруг города был вырыт ров. Его следы заметны и ныне». Далее сообщается о разгроме города захватчиками41.

Во время весеннего праздника уяв чувашский царь, по преданию, объезжал свои владения, встречался со своими подвластными. На высоком шесте развевалось царское знамя, а чувашские общины вывешивали сурбан (белую женскую головную повязку с вышивками). Царь принимал от общинников дары. Во время встречи с царем проводились моления, игры с песнями и плясками42. Предания называют имена чувашских царей Алмыша и Нухрата43.

Чувашские цари, согласно легендам, опасаются великанов-улпов, служивших им и одерживавших победы над врагами. Цари боялись, как бы улпы не захватили у них власть, не сместили их. Однажды царь заблудился с войском в дремучем лесу. Крестьянин-улп Батырбю, увидев царя и войска, перенес всех на берег Волги. Царь пригласил Батырбю в свой дворец в гости. Царь узнает, что у Батырбю есть любимая девушка Ырби (Добрая). Царь, боясь Батырбю, заточил его в темницу-подземелье, а Ырби привел к себе. Она не согласилась стать наложницей царя и также была отправлена в темницу. Здесь она забеременела и была выпущена на волю. У нее родился сын-великан, который освободил отца44.

Улпы забывали обиду и в часы опасности, нависшей над родиной, выступали в её защиту. Так Марка-улп и его соратники, находившиеся вдали от родины, на Золотой горе, узнав, что город Болгар окружен врагами и истекает кровью, прилетели (улпы могли и летать) в Болгар и очистили его от неприятеля45. Турский царь напал на суварского царя. Последний послал гонца за Улпом. Однако его дома не было. Тем временем турский царь разгромил Сувар: сжег дома, перебил и пленил много людей, награбил немало ценностей и увел скот. К возвращению Улпа враги праздновали победу за городом. Улп рассердился на горных героев Торхана, Пешкана, Чопантана и Машока за то, что они не защитили город от врага. Он кинул названных героев на вражеское войско, и над ним образовались горы, схоронив всех врагов под собой46.

Улпы не только воины. Они участвуют и в управлении. У царя Нухрата скончался старший абыз (управляющий). Чтобы выявить самого умного человека, царь объявил состязание на сообразительность. Мудрейшим оказался один из улпов, и он был назначен старшим абызом страны47.

Подобные легенды о великанах-улпах были широко распространены еще в Волжской Болгарии. Болгарский царь Алмуш рассказал в 922 году секретарю Багдадского посольства Ахмеду ибн-Фадлану о приплывшем по Волге великане ростом в 12 локтей (около 5 метров), с головой как самый большой котел, и о казни им этого великана48. Абу Хамид ал-Гарнати, араб из Гренады, побывавший в Волжской Болгарии в 1135— 1136 и 1150 годах, рассказывает, что он видел в Болгаре «высокого человека из потомков адитов, рост которого больше семи локтей, по имени Данки. Он брал лошадь под мышку, как человек берет маленького ягненка. А сила у него была такая, что он ломал рукой голень лошади и разрывал мясо и жилы, как другие рвут зелень. А правитель Булгара изготовил ему кольчугу, которую возили на повозке, а шлем для его головы, как будто котел. Когда случалось сражение, он сражался дубиной из дуба, которую держал в руке, как палку, но если бы ударил ею слона, то убил бы его. И был он добрым, скромным... И не было в Булгаре бани, в которую он мог бы войти, кроме одной, с большими дверями, и он ходил в нее... И была у него сестра его же роста, я видел её в Булгаре много раз»49. Разумеется, ал-Гарнати не видел великана и его сестру. Он слышал лишь легенды о них. Поразительно то, что в приведенном рассказе и чувашских легендах об улпах совпадают многие мотивы и детали: и улпы брали лошадей под мышку, выдергивали дубы и сражались ими, используя как дубины, и голова у них, как большой котел50. Ал-Гарнати же пишет: «...И остались эти великаны в земле булгар и башкирд, там и находятся их могилы»51. Он, несомненно, имеет в виду курганы, которые чуваши называют улӑп тӑпри — «могилой великана».

Предания о болгарском времени, в отличие от легенд, отличаются большей историчностью. «Черемисы, мордва, чуваши и болгары составляли прежде одно государство, — говорится в предании, записанном в 70-х годах XIX века от чувашского крестьянина И. Артамонова в селе Тюрлема Чебоксарского уезда. — У них был свой князь. Столичный город был на берегу Волги, где теперь стоит Верхний Услон; тут жил болгарский князь». Согласно другому преданию, «разноплеменные народы, находившиеся под управлением болгарского князя, жили мирно и вели торговлю с соседними народами»52.

Предания сообщают и о чувашских князьях и торханах, владевших и управлявших соплеменниками. Согласно преданиям, территорией, на которой в конце XIX века были размещены Верхне-Тимерсянская волость, заселённая чувашами, западные части Нагаткинской и Ново-Никулинской волостей Симбирского уезда, в XI или XII веке владел чувашский князь Кучум. На этой территории были два городка круглой формы, остатки которых были заметны еще в конце XIX столетия53. В 1797 году землемерами при проведении генерального межевания в селе Малый Сундырь Козьмодемьянского уезда от чувашских крестьян было записано предание о том, что в городище, сохранившемся в дачах села, «жительствовал во время существования Булгарского государства ордами управляющей в означенных полестинах (то есть местностях. — В. Д.) владетель»54.

Широко распространены предания о торханах, управлявших чувашами. В преданиях допускается идеализация этой группы феодалов времени национальной независимости предков чувашей. «Назад тому около тысячи лет жили среди чувашей торханы... Весь народ подчинялся их воле... Торханы строго наказывали провинившихся, а сами должны были учить народ правде и заставлять приносить животные жертвы; в начале же лета, перед жнитвом, торханы обязаны были лично совершить жертвоприношение, к которому собирался весь чувашский народ... Торханы жили в разных местах, оттого во многих местах есть «торханские» луга или поля»55. «По рассказам здешних чуваш, — писал С. М. Михайлов в 1852 году, — в древние времена были у них особые наездники, называвшиеся торханами, которые, будучи вооружены стрелами, разъезжали верхами... нападали на неприятелей и прогоняли их из своих пределов. Таким образом, торханы сии, по словам чуваш, вытеснили будто бы в одно время какого-то беглого вельможу, укрепившегося в лесах их с шайкою и грабившего и разорявшего чуваш: наездники торханы вооружились против него, напали на него и прогнали его из своей Чувашской области»56. Следовательно, торханы, согласно преданиям, — и местные правители, и служилые люди.

В болгарском городище Хулаш близ села Кошкн-Новотимбаево Буинского района Татарской АССР, согласно преданиям, жили чувашские улбуты (феодалы)57

О том, как обращались чувашские феодалы с крестьянами, можно судить по преданию, записанному в селе Сугуты Батыревского района — на территории, заселённой болгарами-чувашами с IX века. Здесь имелся замок чувашского пуяна (богатея, феодала). У него было три сына и дочь Савтеби. После смерти отца сыновья укрепили замок, окружили его рвами и собрали воинский отряд. Они начали неимоверно угнетать чёрный люд, издеваться над ним. Грабили людей, убивали, уводили к себе девушек. Иссякло терпение народа. Крестьяне напали на замок, но не сумели проникнуть в него. Савтеби любила отважного крестьянского парня. А он был с восставшими. По его просьбе Савтеби указала повстанцам подземный тайный ход в замок, и они проникли в него и расправились с угнетателями. Но один из братьев спасся бегством и, узнав, что подземный ход указала крестьянам сестра, убил её. Место, где она похоронена, до сих пор называется ложбиной Савтеби58.

Рассмотренные в этой главе легенды и предания чувашей о глубокой старине — последнем этапе первобытнообщинного строя и времени Болгарского государства, хотя и носят отчасти мифический, легендарный оттенок и не богаты конкретными историческими фактами, все же приближенно передают колорит и картины эпохи. В легендах и преданиях мы видим отражение периода военной демократии с героикой племенных вождей, переселения тюркоязычных предков чувашей с Кавказа на Среднюю Волгу, возникновения неравенства между людьми и классовых антагонизмов, общественного строя Волжской Болгарии с её городами, царями и князьями — угнетателями народных масс. Период существования Болгарского государства отложился в памяти народа как время национальной независимости, которую приходилось отстаивать в сражениях с внешними врагами. Времена военной демократии и Волжской Болгарии легенды и предания рисуют преимущественно в светлых тонах.

В жанрах легенд и преданий об отдаленном прошлом представлены в большинстве своем отточенные произведения с запоминающимся динамичным сюжетом и яркими, в основном героическими образами. Столетиями шлифовались эти произведения. Преобладают богатырские легенды и предания. Впечатляющи сюжеты о возникновении скотоводства, земледелия, социального неравенства, о причинах и ходе переселения Улпов с Кавказа в Волго-Камье, освоении ими средневолжских земель, борьбе с врагами. В легендах, наряду с реальными, действуют и сверхъестественные силы. В них широко использовались приёмы гиперболизации сюжетов и образов. Мотивы о тотемных животных, лесах, казавшихся великанам травой, курганах и прочем встречаются в ряде легенд и преданий. Есть и мотив мифа о Прометее, прикованном к скале. Фольклорными приемами в художественном совершенстве отображены образы Улпов, Азамата, Теменя, Марки и других героев. Многие легенды и предания пронизаны идеей борьбы добра и зла. В них добрые начала борются против злых, справедливость — против несправедливости. Нередко зло наказывается, справедливость торжествует. Так, Улп, спустившийся с горы Арамази, был наказан —- прикован к горе за то, что не выполнил заветов отца Аслади: обижал людей, отогнал их с их пастбищ. Легенды и предания о древности содержат идеи человечности, любви к Родине, дружественного, уважительного отношения к другим народам.

В героических легендах и преданиях чувашей имеется много общего с фольклором их предков — болгар, а также тюркоязычных, ираноязычных, яфетических (кавказских), финно-угорских и славянских народов, с которыми предки чувашей общались на протяжении их долгого исторического пути.

Народная идейность и эстетические достоинства обусловили долговечность легенд и преданий о древности. Прошлым поколениям они служили источником познания истории, средством воспитания масс в нормах народной общественной нравственности, патриотизма и гуманизма, в духе ненависти к угнетателям, стойкости и мужества в борьбе с внешними врагами. Рассмотренные легенды и предания отражают вековечную мечту народных масс, их чаяния и ожидания о свободе и независимости, об установлении справедливого общественного строя без угнетения и насилия, с заботливыми добрыми правителями. Выраженным в фольклоре народным грезам суждено было осуществиться в нашей стране только с победой Великого Октября.