Научный редактор Г. Л. Николаев
В работе на основе анализа результатов социологических обследований 2006, 2011—2013 гг. рассмотрены состояние и взаимосвязь общегражданской, региональной и этнической идентичностей населения Чувашской Республики.
Обсудим более подробно вопросы, имеющие непосредственное отношение к этнической идентичности населения. Проблемы этнической идентичности населения республики рассматривались нами в ряде публикаций, в том числе посвященных подготовке, проведению и итогам Всероссийской переписи населения 2002 г. 12 Предпереписная ситуация в 2010 г. с точки зрения апелляции к этничности, к «предкам» была достаточно спокойной. В СМИ Чувашии более всего тиражировались разъяснительные материалы о целях и задачах переписи, ее истории, важности для развития экономики, социальной сферы государства. В последние дни перед переписью публикации и передачи, призванные мобилизовать этническое, прежде всего чувашское сознание, стали более частыми. В целом ситуация охарактеризована в статье, опубликованной в сборнике Института этнологии и антропологии РАН13. В нее из-за времени публикации не вошли некоторые материалы, характеризующие дискуссию о проблемах переписи в интернет-сообществе, и также ряд событий, имевших место непосредственно перед началом этого важного государственного мероприятия.
Говоря о дискуссиях, следует отметить, что некоторое непонимание и вызванное им недоверие были связаны с перечнем возможных ответов на вопрос о национальной принадлежности, который был помещен на сайте Росстата. Некоторые ответы из этого списка имели непосредственное отношение к чувашам (вирьял, анатри, анат енчи — реально существующие подгруппы чувашей), а другие относят к предкам чувашей (болгары волжские, булгары, сувары и пр.). Ряд пользователей Интернета считает, что налицо было стремление «раздробить» чувашский народ (как, впрочем, и другие). Один из участников дискуссии отметил: «... дробление нации на несколько подразделов — это выгодно только шовинистам, российским империалистам. Политика и рука ЛДПР тут видны издалека!!! Чем меньше нация в количественном составе, тем меньше выделяются финансы на поддержание языка, культуры и пр. Нация, имеющая менее 1 млн., не может рассчитывать на президента своей национальности. Также квота вводится на национальное образование. Нация, не достигнувшая определенного количества, теряет право на национальную республику (Чувашия может оказаться под угрозой присоединения к Кировской области — центра бездорожья и разрухи). Необходимо перепись провести справедливо, если малые народы делят на всякие всячины, то надо бы русскую нацию разделить, чтобы людям мира было понятно, что собой представляет искусственно созданный имперский русский этнос». В дискуссии звучали и другие мнения. Упоминание имени болгар (булгар) вызывает порой мечтания о возврате к «золотому веку», «возрождению». Один из участников заявил: «... есть большой соблазн записаться на «булгар» с языком чувашским. Хотя бы потому, что «чуваш» — это наносное, как говорят здесь некоторые, не наше название... Так и ходим, ходим с этим названием, а про корни наши никто и не хочет упоминать, чтобы народ наш не знал своих предков и героев. А так... чуваши да чуваши, народ какой-то, добавят еще «тупой». Вы только посмотрите, сколько нашей интеллигенции и... молодежи маскируется под другими национальностями, лишь бы чувашом не называли...». Далее автор упоминает про тысячелетнюю историю народа, предков, которые были «великими болгаро-суварами» и ходили «в одном ряду с великими гунну (хунну)»14. Один из активистов чувашского этнического движения, который пропагандирует отказ от этнонима «чуваш» и переход к самоназванию «сувар», был чрезвычайно удовлетворен появлением в указанном списке подобного варианта. Он аргументировал своих оппонентов этим фактом и утверждал, что Росстат официально ввёл сувар в состав российских народов. После разъяснений, что перечень подразумевает возможные варианты ответов, которые население выбирает самостоятельно, а не о реальных народах, проблема некоторым образом прояснилась, но вялое переругивание по ряду отдельных сюжетов продолжалось.
С. 18—19.
Напомним читателям эпизод встречи Д. А. Медведева со студентами и представителями молодежных организаций, прошедшей 20 октября 2011 г. Один из её участников, Т. Керби, переехавший из США на постоянное место жительства в Россию, говорил российскому президенту: «В СССР тоже был все равно советский народ. Может быть, многие не верили, может быть, думали, что коммунизм тупой, но был советский народ. И вот теперь у нас Россия. И в Америке человек говорит: я — ирландский американец, я — французский американец, немецкий. А в СССР: я — советский человек. А теперь мы можем сказать, что я — русский грузин, я — русский русский. Это нелогично. Что мы можем делать, какая идеология может нас всех, русскоговорящих, объединить?»
В ответ Д. А. Медведев сказал следующее: «Что касается идеи... здесь может быть только одно: каждый гражданин нашей страны должен ощущать себя гражданином, по сути, единого государства, в котором существует единая общность. Нам это слово не нравилось в советский период, но, в принципе, оно правильное. Даже в советское время... возникла такая теория: единая общность — советский народ. Если мы создадим что-то подобное, но на других началах, это, собственно, то, к чему и нужно стремиться. Я считаю, что мы должны идти именно к этому. Каждый гражданин любого государства должен прежде всего ощущать себя частью большой страны, и уже во вторую очередь он должен ощущать себя представителем того или иного этноса. Потому что, если это иначе, государство разваливается на части, если вперёд выдвигаются какие-то другие соображения. Мне кажется, что это очень важно осознать всем нам, независимо от того, где мы живем, если мы хотим сохранить единое государство, а только в едином государстве может быть благополучная жизнь»1.
23 января 2012 г. В. В. Путин выступил с программной статьей «Россия: национальный вопрос», в которой также отмечал, что «любой человек, живущий в нашей стране, не
3
должен забывать о своей вере и этнической принадлежности. Но он должен прежде всего быть гражданином России и гордиться этим»2.
Данными примерами мы хотим подчеркнуть актуальность нашей проблематики, интереса к ней на самом высоком политическом уровне. Проблема идентичностей является активно изучаемой, в том числе и по причине их быстрой динамики, интеграции и разделения. Сегодня, как об этом свидетельствует приведенный выше материал, на передние позиции не только научного, но и политического дискурса выходят вопросы общегражданской и этнической идентичностей. Литература по данным сюжетам обширна. Историографические обзоры, а также теоретико-методологические подходы к исследованию научных проблем идентичности представлены, например, в монографиях Г. И. Макарова, С. В. Рыжовой, Г. Р. Столяровой, а также в коллективном труде «Политическая идентичность и политика идентичности»3. Выделим основные положения, разработанные этими авторами. До 1990-х гг. в отечественной литературе употреблялось понятие «этническое самосознание», или «национальное самосознание», которому отводилась ведущая роль в ряду признаков принадлежности к этнической общности на основе разделяемых представлений об общей территории, языке, культуре, истории и государственности, а также этнических ценностей, интересов. Содержание и функционирование этнического самосознания на групповом уровне рассматривалось в работах Ю. В. Арутюняна, Ю. В. Бромлея, М. Н. Губогло, Р. Ш. Джарылгасиновой, Л. М. Дробижевой, А. А. Кожанова, В. И. Козлова, М. В. Крюкова, П. И. Кушнера, В. В. Пименова, С. К. Рощина, С. А. Токарева, Н. Н. Чебоксарова, К. В. Чистова и др. Примордиалистское понимание этнического самосознания представлено в работах Ю. В. Бромлея, Ван Ден Берге, К. Гиртца, Л. Н. Гумилева. В отечественном академическом поле ему противостоит информационная теория этничности, которая развивается в работах С. А. Арутюнова, А. А Сусоколова, Н. Н. Чебоксарова. Вместе с включением в российский научный дискурс западноевропейских теорий наций и национализма и пересмотром понятия «национализм» в научном лексиконе утверждается термин «этническая идентичность». Понятие идентичности стало широ-
4
ко использоваться в социальных науках для анализа взаимосвязи общественных трансформаций и стратегий поддержания «самотождественности» благодаря работам Э. Эриксона. Он же ввел понятие кризиса идентичности, возникающего в условиях глубоких общественных трансформаций. В его работах подчеркивается динамический аспект идентичности, ее включенность в социальные и культурные аспекты, взаимосвязь с культурными ценностями и идеологией. Согласно Дж. Г. Миду, идентичность приобретается и формируется во взаимодействии с другими людьми, поэтому плодотворным оказалось введение в практику исследования этнической идентичности понятий и категорий, разработанных в русле социальной психологии. Исследовательская группа под руководством В. А. Ядова рассматривает социальную, в том числе этническую, категоризацию сквозь призму анализа стратегий построения «мы — они» идентичностей.
В исследование современных политических процессов, в том числе рассматривающих этническую идентичность в круге проблем политического развития России, внесли вклад работы М. Н. Губогло, Л. М. Дробижевой, В. М. Верховского, АН. Малинкина, Э. А. Пайна, Л. C. Перепелкина, А. А. Попова, В. А. Тишкова, М. В. Саввы, Е. И. Степанова, А. А. Сусо- колова, В. А. Шнирельмана. К проблемам соотношения государственно-гражданской и этнической идентичностей, исторического компонента российской идентичности обращаются М. К. Горшков, Р. Э. Бараш, Л. Г. Бызов, А. Г. Здравомыслов, М. С. Магун, В. В. Пастухов, Н. Е. Тихонова, М. Ф. Черныш. Ценностный и символический подход к исследованию этнической идентичности осуществлен в работах Е. М. Галкиной, Т. С. Гузенковой, Л. М. Дробижевой, И. Э. Елаевой, И. М. Кузнецова, В. В. Коротеевой. Инструментальный подход к исследованию этнической идентичности и этнических отношений широко используется в работах Ю. В. Ару- тюняна, B. C. Агеева, Г. М. Андреевой, АГ. Асмолова, АО. Бароноева, П. В. Валынкина, Л. М. Дробижевой, М. Н. Губогло, В. В. Гриценко, АД. Коростелева, Н. М. Лебедевой, Н. Р. Маликовой, Л. И. Науменко, Л. В. Остапенко, В. Н. Павленко, В. Д. Попкова, Л. Г. Почебут, Т. А. Титовой, Л. В. Сагитовой, З. В. Сикевич, И. А. Снежковой, Т. Г. Стефаненко, Г. У. Солдатовой, И. А. Субботиной, А. В. Сухарева, В. П. Трусова,
5
Ж. Т. Уталиевой, В. Ю. Хотинец, Л. A. Шайгеровой, В. Д. Шапиро и Е. И. Шлягиной. Исследование этнической идентичности в контексте постсоветских трансформаций позволило расширить представления о разнообразии форм этнической идентичности.
На наш взгляд, плодотворными являются суждения Л. М. Дробижевой, отмечавшей, что этническая и гражданская идентичности не противоречат друг другу, а также В. А. Тиш- кова, убежденного в том, что отдельная личность может иметь согласованные этническую и гражданско-политическую идентичности4. Исследования показывают, что существует зависимость степени гражданской консолидации населения и уровня социально-политической стабильности в конкретном регионе от типа идентичности групп, входящих в его социальную структуру5. Данная тема является предметом исследования исторической науки, где рассматриваются бытование и механизмы формирования в массовом сознании представлений об иных культурах, этносах, государствах, выявляются этнические, инокультурные, внешнеполитические стереотипы и т. д.
Цель научного доклада — рассмотреть состояние и взаимосвязь общегражданской, региональной и этнической идентичностей населения Чувашии в пределах конца 1990-х — первого десятилетия 2000-х гг.
В докладе используются следующие основные понятия.
Гражданская идентичность — комплекс компонентов индивидуального и коллективного самосознания, определяющих принадлежность к стране, ее народу на основе общеразделяемых историко-культурных и духовных ценностей, на основе чувства патриотизма и лояльности по отношению к Родине и государству.
Региональная идентичность — это объективное состояние, основывающееся на рефлексивном чувстве личной самотождественности и целостности, непрерывности во времени и пространстве.
Этничность, этническая идентичность — категории, обозначающие существование культурно отличительных (этнических) групп и форм идентичности; рассматриваются как явление групповой культурной схожести, как комплекс чувств, основанных на принадлежности к культурной общности, как
6
коллективное ощущение, в результате которого и формируется общая идентичность. Реальная этническая идентичность может не совпадать с официальной трактовкой этничности6.
При подготовке доклада использованы материалы ряда социологических обследований. Два из них проведены летом 2006 и 2012 гг. в рамках общероссийской программы «Проблемы и тенденции социокультурной эволюции России и ее решонов», разработанной Центром изучения социокультурных изменений РАН под руководством члена-корреспондента РАН Н. И. Лапина. В ходе социологического опроса населения в 2006 г. получено 998, в 2012 г. — 1000 анкет. Использована стратифицированная, многоступенчатая, квотная (пол/возраст) выборка. В августе — сентябре 2011 г. и в августе 2013 г. институтом осуществлено исследование «Этнокультурное развитие и межнациональные отношения в Чувашской Республике», в ходе которого опрошено по 600 чел. по тому же типу выборки. Полученные распределения соответствуют официальным статистическим сведениям. Использованы материалы Всероссийской переписи населения 2010 г., а также ряда других, более частных опросов населения.
Если вернуться к приведенному вначале диалогу Д. А. Медведева и Т. Керби, то применительно к рассматриваемым нами проблемам важно отметить два вопроса: во- первых, о необходимости создания общероссийской идентичности и, во-вторых, о ее соотношении с идентичностью этнической. Необходимо при этом уточнить: создается (будет создаваться) заново или укрепляется уже имеющееся общегражданское единство? В данном случае мы солидарны с В. А. Тишковым, который неустанно убеждает оппонентов, что российская идентичность существует и имеет глубокие корни, уходящие в историческое прошлое, общие культурные ценности, поведенческие нормы, а также гражданскую солидарность на основе российского патриотизма. При этом он постоянно подчеркивает важность сохранения этнокультурного многообразия населения страны7.
Понятие общегражданской идентичности закреплено и в Стратегии государственной национальной политики Российской Федерации на период до 2025 г., где оно является одним из базовых.
7
Укрепление общероссийского чувства вовсе не означает принижения любой этнической принадлежности, это два взаимодополняющих и взаимообогащающих процесса. С этой точки зрения категоричность действовавшего в октябре 2011 г. президента страны в отношении обязательного долженствования и иерархичности в распределении чувств представляется чрезмерной. Он поставил на первое место принадлежность к государству, а затем — к этносу. В статье В. В. Путина также делается акцент на приоритет гражданства отдельной личности. На наш взгляд, такое соотношение нередко бывает ситуативным и иногда на первое место в чувствах выходит общегосударственная идентичность, а иногда — региональная или этническая и т. п. Мы солидарны с В. А. и Н. В. Михайловыми, считающими, что при изучении степени сплоченности российской нации нельзя следовать слепо принципу иерархии идентичностей8. В то же время отметим, что сам принцип иерархии активно используется, но, действительно, его абсолютизация не может быть плодотворной.
8
В исследовании 2006 г. индикатором различных уровней идентичности респондентов были вопросы об уровне их близости («свое» — «чужое») к различным категориям населения — от жителей своего поселения до жителей всей Земли. При этом необходимо учитывать неполные возможности данного типа вопроса для раскрытия столь сложной проблемы, как многоуровневая идентичность личности. Формулировка вопроса отличалась от других, чаще применяемых в ходе подобных замеров, например, местной и общероссийской идентичности, что уменьшает варианты сравнительного анализа, но, в свою очередь, дает возможность посмотреть на эту актуальную проблему в ином ракурсе5'. В данном случае речь в большей степени идет о личностном отношении к различным категориям населения. В 2012 г. формулировка данного вопроса была отчасти изменена, поэтому приводить сравнительные материалы двух обследований не представляется возможным.
В 2006 г. самыми близкими для респондентов были жители своего поселения. Уровень в 55 % намного превышал степень наиболее выраженной близости («свое») по сравнению с другими категориями населения (см. табл. 1). Такой результат понятен — именно в своем населенном пункте у большинства населения складывается комплекс производственных и личных взаимоотношений. У многих здесь проходит практически вся жизнь, имеются родственники и друзья. С точки зрения достаточно полной информированности о жизни земляков вполне объяснима и относительно высокая доля лиц, которых респонденты охарактеризовали как «близких, но не своих», и меньшая — лиц, относящихся к другим категориям безразлично.
Таблица 1.
Распределение ответов па вопрос: «В какой мере Вы чувствуете свою близость или отдаленность («свое — чужое») с такими людьми», 2006 г., %
Уровень близости или отдаленности |
Категории жителей, к которым респонденты высказывают свое отношение |
|||
Жители своего поселения |
Жители всей республики |
Жители России |
Жители всей Земли |
|
Свое |
55 |
24 |
13 |
7 |
Близкое, но не свое |
28 |
37 |
19 |
13 |
Безразличное |
8 |
17 |
20 |
25 |
Далекое, но не чужое |
3 |
13 |
27 |
23 |
Чужое |
1 |
2 |
6 |
10 |
Затрудняюсь ответить |
4 |
6 |
14 |
20 |
Отказ от ответа |
1 |
1 |
1 |
2 |
Источник: результаты опроса 2006 г.
Если говорить об общереспубликанской и общероссийской идентичностях, то с этой точки зрения сложилась ситуация, когда по отдельным сравнительным категориям разница фиксируется, но при этом следует обратить внимание на то, что для респондентов жители республики оказались «близкими, но чужими» в 2 раза чаще, чем россияне, и обратное соотношение зафиксировано при выборе варианта «далекое, но не чужое». Представляется важным обратить внимание на
9
последнюю категорию. Подобным образом у четверти респондентов зафиксирована потенциальная возможность для перемены содержания отношения к жителям всей России на более доверительное. На наш взгляд, коннотация формулы «далекое, но не чужое» не несет изоляционистского значения, а при определенных условиях не исключает возможность и приблизить, и увеличить долю сопричастности к такой категории, как «жители России». Эти данные дают также основание вести речь о важности такой составляющей общегражданской идентичности, как ее человеческое наполнение.
Наконец, для обеих этнических групп достаточно высокой оказалась доля безразличных. Распределения подобного характера получены и в других регионах в ходе выполнения проекта «Проблемы и тенденции социокультурной эволюции России и ее регионов»10. Иначе говоря, полученные материалы позволяют говорить об определенной закономерности, которая зафиксирована при выявлении различных уровней идентичностей с учетом эмоционального компонента, выраженного через дихотомию «свое — чужое».
Одним из важных факторов, определяющих характер региональной идентичности, является влияние поселенческих особенностей восприятия внешней среды, в том числе и различных групп населения. На селе почти три четверти опрошенных выделили в категорию «свое» жителей родного населенного пункта, в то время как в городе таких насчитывалось 4 из 10. В целом же разный уровень близости со своими земляками был характерен для 93,8 % селян и 76,4 % горожан. Вполне объясним более высокий уровень отчуждения, присущий горожанам. Если вести речь о жителях всей России, то близкие к ним чувства практически в равной мере испытывают и горожане, и жители села (33 и 30,7 %), а далекие в большей мере присущи населению сел и деревень (38,5 %), чем городов (28,2 %).
На уровень локальной и региональной идентичности влияет и длительность проживания в конкретном населенном пункте. Судя по данным, полученным в ходе обследования, достаточно примерно пяти лет, чтобы произошла успешная адаптация большинства переселенцев как к новым соседям, так и к жителям региона. Например, среди тех, кто проживал в конкретном населенном пункте менее пяти лет,
10
близость к жителям своего поселения отметили почти 28 % респондентов. В составе тех, кто жил здесь от 5 до 15 и от 16 до 25 лет, разница с первой группой была заметной и составляла более 20 процентных пунктов (48,9 и 51,2 % соответственно). Еще более высокий уровень принадлежности к одному территориальному сообществу показали те, кто проживал в нем свыше 25 лет, — 60,1 %. При этом важно отметить, что у вновь прибывших за пять лет происходит качественная смена одного уровня близости на другой, когда жители поселения, в котором живет опрашиваемый, переходят из категории «близкое, но не свое» в «свое». Об этом наглядно свидетельствуют цифры: если вариант «близкое, но не свое» у новоприбывших выбрали 44,7 %, то уже в следующей группе по длительности проживания — 28,9 %. В последующих группах по длительности проживания в населенном пункте этот показатель менялся не так заметно: 30,5 и 24,8 %. Примерно такая же закономерность, хотя и не столь отчетливо выраженная, наблюдается и при оценках региональной идентичности. Уровень близости, выраженный как «свое», по отношению к жителям Чувашии возрос на 18 процентных пунктов у респондентов, проживавших в каком-либо населенном пункте от 5 до 15 лет, по сравнению с теми, кто поселился там менее пяти лет назад. В то же время с 38,3 до 28,9 % уменьшилась доля тех, кто оценивал жителей республики как «близкое, но не свое». Гораздо дольше фиксируется примерно один и тот же уровень безразличия к тем или иным категориям населения. Его заметное уменьшение происходит лишь по истечении четверти века проживания в одном городе или селе. Безусловно, что свою роль начинает при этом играть и фактор возраста.
Если речь вести об этничности как факторе, влияющем на формирование идентичности различных уровней, то из полученных данных следует, что, во-первых, такое воздействие есть, во-вторых, оно не такое значительное, как тип поселения. Если для 60,4 % чувашей жители своего поселения являются «своими», то для русских данный показатель равняется 47,6 %. В то же время среди русских оказалась больше доля тех, кто определил земляков как «близкое, но не свое» (30,8 %, у чувашей 25,8 %). Жителей республики чуваши считают в большей мере «своими», с одной стороны, и «близкими, но не своими», с другой (68,5 %), чем русские (50,3 %). Свое отношение и к локальной, и к региональной общностям населения русские чаще определяли как «далекое, но не чужое» или «чужое» (к жителям своего поселения — 5,9 %, к жителям Чувашии — 18,7 %; у чувашей 2,8 и 11,8 % соответственно). Жители России вызывали положительные эмоции в большей степени у русских, чем у чувашей, хотя разница не была значительной. Среди первых 35,8 % выбрали варианты ответов «свое» и «близкое, но не свое», а среди вторых — 29,9 %. В то же время 29,4 % русских и 34,2 % чувашей полагали, что жители России в целом для них «далекое» или «чужое». Таким образом, приведенные данные свидетельствуют, что у чувашей более, чем у русских, заметна ориентация на поселенческую и региональную идентичности. Если же говорить о ее общероссийском уровне, то здесь наблюдается некоторое преобладание подобного выбора среди русских.
В обследовании 2012 г. вопрос о близости с различными категориями людей был немного упрощен, обобщенные данные представлены в табл. 2. Как видно, при некоторой условности сравнения общая тенденция относительно 2006 г. сохраняется: более всего близкими считаются жители города или сельского населенного пункта, где проживает респондент, далее следуют жители Чувашии, всей России.
Таблица 2.
Распределение ответов на вопрос: «Вы чувствуете или не чувствуете свою близость с такими людьми», 2012 г., %
Уровень близости или отдаленности |
Категории жителей, к которым респонденты высказывают свое отношение |
||||
Жители |
|||||
поселения, в котором я живу |
всей моей республики |
всей России |
бывших республик СССР |
всей Земли |
|
Есть близость |
78,4 |
56,3 |
45 |
19 |
16,6 |
Нет близости |
10,3 |
22,6 |
26,8 |
46,6 |
42,5 |
Трудно сказать / не знаю |
11,3 |
21,1 |
28,2 |
34,4 |
40,9 |
Источник: результаты опроса 2012 г.
12
Со значительным разрывом практически вместе оказались жители бывших республик СССР и всей Земли. Как и в опросе 2006 г., горожане в меньшей степени, чем сельские респонденты, отвечали, что они чувствуют близость с жителями своего населенного пункта и своей республики. Разница составляла 16 и 10 процентных пунктов соответственно. По отношению к жителям России получены практически идентичные ответы (46 и 43,4 %).
Этнический фактор в большей степени, чем поселенческий, проявился при ответах на данный вопрос. Чуваши чаще, чем русские, отвечали, что у них есть близость с жителями родного поселения (83,1 и 65,4 % соответственно) и с жителями республики (62,7 и 41,0 %). Если же вести речь о жителях России, то доля положительных ответов (есть близость) больше у русских, чем у чувашей (50,8 и 43,2 %). Также русские чаще высказывались в пользу близости с жителями бывших республик СССР (23,6 и 15,9 %) и всей Земли (18,2 и 14,5 %).
Обратимся теперь к данным социологических опросов, в которых общероссийская и региональная идентичности измерялись по другим основаниям. В обследованиях 2011 и 2013 гг. использовалась иерархия идентичностей. Мы еще раз повторим, что вопрос о том, кем себя в первую очередь человек чувствует, в какой-то степени некорректный, в том числе и с точки зрения разных оснований отдельных идентичностей. Российское гражданство — это формально-юридическая категория, которая закреплена законодательно. При этом гражданство у абсолютного большинства населения России только одно. Житель определенного региона — это поселенческое, географическое, а не юридическое понятие, к тому же оно может меняться в течение жизни. Содержание понятия «этническая принадлежность» также претерпело заметные изменения. Во-первых, исключена обязательная фиксация этнической принадлежности в личных документах, что ранее на всю жизнь «прикрепляло» гражданина к определенному этносу. Теперь речь идет об этнической самоидентификации человека, при этом нередки случаи ее смены или же возникновения не единичной, а сложной формы: например, можно одновременно отнести себя и к русским, и к чувашам, и к другим этническим группам, что особенно характерно для
13
молодых людей из смешанных по этническому составу семей. Но такие явления пока еще не являются массовыми, хотя тенденция вполне определенная. Следует высказать еще одно замечание относительно искусственности ситуаций, связанных с иерархией общероссийской и региональной идентичностей. В задаваемых вопросах вольно или невольно происходит противопоставление России и Чувашии (или любого другого региона страны). В то же время понятно, что Россия — это и есть и Чувашия, и Рязанская область, Башкирия и Приморье и т. д. При этом, конечно, государство — не только сумма регионов, а более сложное объединение, имеющее и самостоятельные функции, и наполнение. Эту ситуацию респонденты могут воспринимать по-разному, особенно, на наш взгляд, в республиках, где нередко можно слышать о собственной государственности (что закреплено в российской Конституции). С учетом вышеизложенного в социологическом опросе 2013 г. формулировка о принадлежности к российскому гражданству была изменена. В вопросе речь шла не о самоидентификации «гражданин России», а о «россиянине». На наш взгляд, подобный вариант позволяет некоторым образом нивелировать формально-юридическую сторону данного вопроса. Тем не менее полагаем, что абсолютное большинство опрошенных адекватно оценивало проективные ситуации, создаваемые при проведении обследования. С учетом вышеизложенного обратимся к его материалам. При анализе самооценок общероссийской и этнической идентичностей следует иметь в виду, что речь идет о чувствах человека, он не всегда задумывается о сравнении разных по уровню категорий, а отвечает так, как считает правильным. По полученным данным, для большинства опрошенных самым важным является принадлежность к России, затем к своей национальности и своему населенному пункту (табл. 3).
Казалось бы, в республике, в частности, по результатам опроса 2011 г., налицо преобладание общероссийской идентичности над региональной и этнической. Но подчеркнем еще раз, что эти материалы следует воспринимать с учетом условности сравнения формально-юридического статуса и идентичностей, где велика доля не только когнитивных, но и эмоциональных, достаточно постоянно задействованных регулятивных компонентов.
14
Таблица 3.
Распределение ответов при выборе респондентами уровня важности различных идентичностей, 2011, 2013 гг., в % по каждой из идентичностей
Идентичности |
Уровень важности |
|||||
Самое важное |
Относительно важное |
Менее важное |
||||
2011 |
2013 |
2011 |
2013 |
2011 |
2013 |
|
Все респонденты |
||||||
Человек своей национальности |
34 |
41 |
39 |
24 |
27 |
35 |
Гражданин России / россиянин |
61 |
42 |
24 |
25 |
14 |
33 |
Житель своего города, села / республики |
27 |
17 |
35 |
52 |
38 |
31 |
|
Чуваши |
|||||
Человек своей национальности |
36 |
45 |
41 |
21 |
23 |
34 |
Гражданин России /россиянин |
56 |
36 |
25 |
23 |
19 |
41 |
Житель своего города, села / республики |
28 |
21 |
33 |
56 |
39 |
24 |
|
Русские |
|||||
Человек своей национальности |
26 |
31 |
36 |
31 |
38 |
39 |
Гражданин России / россиянин |
73 |
55 |
20 |
31 |
7 |
14 |
Житель своего города, села / республики |
24 |
12 |
45 |
41 |
31 |
47 |
Источник: результаты опросов 2011, 2013 гг.
Если речь вести с учетом этнических различий, то обращает на себя внимание дистанция между чувашами и русскими по ряду показателей. И для тех, и для других на самом важном месте оказалось чувство принадлежности к России. В то же время следует отметить, что у русских этот выбор был заметно чаще, а чуваши в большей степени, чем русские, были настроены на свою национальность.
15
В 2011 г. вопрос ставил перед респондентами еще один вариант определения с двумя уровнями идентичности — общероссийской и региональной. Материалы табл. 4 также свидетельствуют о преобладании «российскости» в их чувствах. Но если для русских это характерно в значительной мере, то у чувашей распределение ответов по трем предложенным вариантам достаточно равномерно. Разница между наиболее и наименее часто выбираемыми чувствами составляет у чувашей 5 %, у русских 42 %.
Таблица 4
Распределение ответов на вопрос: «Кем Вы себя ощущаете в первую очередь?», в зависимости от национальности респондентов, 2011 г., %
|
Всего |
Чуваши |
Русские |
Гражданином России |
42 |
36 |
53 |
Жителем Чувашии |
25 |
32 |
11 |
Тем и другим в равной степени |
32 |
31 |
34 |
Затрудняюсь ответить |
1 |
1 |
2 |
Источник: результаты опроса 2011 г.
Иначе говоря, если у русских на первом месте с большим отрывом общероссийская идентичность, то у чувашей практически одинаковые значения имеют и общероссийская, и региональная, и интегральная идентичности. Интерес с точки зрения переплетения различных отношений и чувств, их взаимодействий касательно идентичностей представляют ответы на вопрос об оценке достижений уроженцев республики в той или иной сфере, то есть в искусстве, спорте, предпринимательстве, политической деятельности и т. д. (табл. 5).
В ответах на данный вопрос региональная идентичность (гордость за Чувашию) опережает общегражданскую (гордость за Россию), причем не только у чувашей, но и у русских, хотя у первых в более значительной степени. Но важно то, что для более половины респондентов как в целом, так и отдель-
16
Таблица 5
Распределение ответов на вопрос: «Как Вы относитесь к успехам и достижениям выходцев из Чувашии (спортсмены, ученые, политики и т. д.), 2011 и 2013 гг., %
|
Всего |
Чуваши |
Русские |
|||
2011 |
2013 |
2011 |
2013 |
2011 |
2013 |
|
Безразлично |
5 |
6 |
2 |
3 |
11 |
9 |
Это предмет гордости в первую очередь за Россию |
7 |
10 |
5 |
5 |
11 |
16 |
Это предмет гордости в первую очередь за Чувашию |
30 |
32 |
36 |
39 |
20 |
18 |
Это в равной степени предмет гордости и за Россию, и за Чувашию |
56 |
50 |
56 |
51 |
54 |
56 |
Затрудняюсь ответить |
2 |
2 |
1 |
2 |
4 |
1 |
Источник: результаты опросов 2011, 2013 гг.
но у чувашей и русских произошло объединение общегражданской и региональной идентичностей. Это еще раз подчеркивает, что, рассуждая о поднимаемых выше вопросах, следует иметь в виду их сложность и, некоторым образом, противоречивость, но не антагонизм. С этой точки зрения важным представляется вывод о сосредоточении внимания на позитивной совместимости национально-гражданской и этнической идентичностей.
В этом смысле справедливо утверждение, что гражданская нация не противоречит существованию этнических наций. Более того, поддержка и укрепление региональных и этнических сообществ россиян есть одно из важных условий формирования российского народа — исторической и социально-политической общности, которая представляет собой «единство в многообразии». Итак, при всем этнокультурном и религиозном многообразии население России представляет собой в гражданском и историко-культурном смысле единое целое11.
17
Обсудим более подробно вопросы, имеющие непосредственное отношение к этнической идентичности населения. Проблемы этнической идентичности населения республики рассматривались нами в ряде публикаций, в том числе посвященных подготовке, проведению и итогам Всероссийской переписи населения 2002 г. 12 Предпереписная ситуация в 2010 г. с точки зрения апелляции к этничности, к «предкам» была достаточно спокойной. В СМИ Чувашии более всего тиражировались разъяснительные материалы о целях и задачах переписи, ее истории, важности для развития экономики, социальной сферы государства. В последние дни перед переписью публикации и передачи, призванные мобилизовать этническое, прежде всего чувашское сознание, стали более частыми. В целом ситуация охарактеризована в статье, опубликованной в сборнике Института этнологии и антропологии РАН13. В нее из-за времени публикации не вошли некоторые материалы, характеризующие дискуссию о проблемах переписи в интернет-сообществе, и также ряд событий, имевших место непосредственно перед началом этого важного государственного мероприятия.
Говоря о дискуссиях, следует отметить, что некоторое непонимание и вызванное им недоверие были связаны с перечнем возможных ответов на вопрос о национальной принадлежности, который был помещен на сайте Росстата. Некоторые ответы из этого списка имели непосредственное отношение к чувашам (вирьял, анатри, анат енчи — реально существующие подгруппы чувашей), а другие относят к предкам чувашей (болгары волжские, булгары, сувары и пр.). Ряд пользователей Интернета считает, что налицо было стремление «раздробить» чувашский народ (как, впрочем, и другие). Один из участников дискуссии отметил: «... дробление нации на несколько подразделов — это выгодно только шовинистам, российским империалистам. Политика и рука ЛДПР тут видны издалека!!! Чем меньше нация в количественном составе, тем меньше выделяются финансы на поддержание языка, культуры и пр. Нация, имеющая менее 1 млн., не может рассчитывать на президента своей национальности. Также квота вводится на национальное образование. Нация, не достигнувшая опреде-
18
ленного количества, теряет право на национальную республику (Чувашия может оказаться под угрозой присоединения к Кировской области — центра бездорожья и разрухи). Необходимо перепись провести справедливо, если малые народы делят на всякие всячины, то надо бы русскую нацию разделить, чтобы людям мира было понятно, что собой представляет искусственно созданный имперский русский этнос». В дискуссии звучали и другие мнения. Упоминание имени болгар (булгар) вызывает порой мечтания о возврате к «золотому веку», «возрождению». Один из участников заявил: «... есть большой соблазн записаться на «булгар» с языком чувашским. Хотя бы потому, что «чуваш» — это наносное, как говорят здесь некоторые, не наше название... Так и ходим, ходим с этим названием, а про корни наши никто и не хочет упоминать, чтобы народ наш не знал своих предков и героев. А так... чуваши да чуваши, народ какой-то, добавят еще «тупой». Вы только посмотрите, сколько нашей интеллигенции и... молодежи маскируется под другими национальностями, лишь бы чувашом не называли...». Далее автор упоминает про тысячелетнюю историю народа, предков, которые были «великими болгаро-суварами» и ходили «в одном ряду с великими гунну (хунну)»14. Один из активистов чувашского этнического движения, который пропагандирует отказ от этнонима «чуваш» и переход к самоназванию «сувар», был чрезвычайно удовлетворен появлением в указанном списке подобного варианта. Он аргументировал своих оппонентов этим фактом и утверждал, что Росстат официально ввёл сувар в состав российских народов. После разъяснений, что перечень подразумевает возможные варианты ответов, которые население выбирает самостоятельно, а не о реальных народах, проблема некоторым образом прояснилась, но вялое переругивание по ряду отдельных сюжетов продолжалось.
14 октября 2010 г. в СМИ республики опубликовано обращение Президента Чувашии М. В. Игнатьева к чувашскому народу в связи с началом переписи населения. Он напомнил согражданам слова классика чувашской поэзии «Мы были, есть и будем» и отметил, что итоги переписи позволят оценить пройденный каждой семьей, общиной, нацией и всей страной путь со времени последней переписи и выявить проблемы. Подчеркивая, что участие в переписи является добро-
19
вольным волеизъявлением, президент выразил надежду на то, что каждый отметит себя в истории своего народа осознанным участием в этом общезначимом социальном событии. Далее М. В. Игнатьев говорил о важности информации для принятия управленческих решений, как на уровне России, так и в Чувашии. Таким образом, в обращении руководителя республики призыв определить в переписи свою этническую принадлежность выражен весьма опосредованно15.
В этот же день с обращением в адрес всех чувашей страны выступил Президиум Чувашского национального конгресса. Речь не содержала агрессивной аргументации, отметим только, что не первый раз активисты ЧНК полагали, что чуваши по данным переписи 2002 г. являются в России по численности четвертой нацией (вслед за русскими, татарами и башкирами). Почему-то из их расчетов регулярно выпадают украинцы. Логика, конечно, понятна: украинцы как бы выводятся из перечня российских народов, поскольку имеют «собственную» государственность.
Готовились к переписи также активисты мордовского культурного центра и татарской национально-культурной автономии Чувашии. Для тех и других одной из основных задач было не допустить «дробления» нации. Как и в 2002 г., проходили встречи, организовывались концерты и пр., на которых шла речь о единой этнической принадлежности, то есть татарской и мордовской. Руководство Чувашстата провело встречи с управляющим Чебоксарско-Чувашской епархией митрополитом Варнавой, с председателем Духовного управления мусульман Чувашской Республики муфтием А. Кргановым, на которых обсуждались вопросы участия верующих в переписи населения. Муфтий, в частности, отметил, что мусульмане примут активное участие в переписи населения, она не противоречит исламу и это важное событие в жизни страны. Он подчеркнул также, что татары должны определить свою национальность именно таким образом — «татарин».
Перепись 2010 г. зафиксировала в Чувашии незначительные изменения, относящиеся к численности и этническому составу населения. Всего учтено 1251,6 тыс. чел. постоянного населения16. По сравнению с 2002 г. население республики сократилось на 62,2 тыс. чел. (на 4,7 %). Снижение численности происходило как за счет естественной, так и ми-
20
грационной убыли. Этот процесс зафиксирован во всех районах и городах республики, за исключением Чебоксар и Чебоксарского района, где жителей стало больше соответственно на 2,6 и 7,1 %. Доля городского населения в 2010 г. составила 58,8 % против 60,6 % в 2002 г. Переписью учтено 582,2 тыс. мужчин и 669,4 тыс. женщин, или 46,5 и 53,5 % соответственно (в 2002 г. — 46,3 и 53,7 %).
Численность и соотношение основных этнических групп изменились незначительно. В республике на долю чувашей приходится более двух третей всего населения, их численность составила 814750 чел. (91,6 % от 2002 г.). Более четверти населения (26,9 %) составили русские, темпы сокращения численности которых в межпереписной период оказались ниже, чем у чувашей (92,8 %). 2,8 % населения Чувашии приходится на долю татар; 1,1 % — мордвы; 0,4 % — украинцев и 0,3 % — марийцев. Численность остальных этнических групп незначительна: более 1 тыс. чел. насчитывали только белорусы (1417 чел.) и армяне (1290 чел.). Из старожильческого населения рост численности отмечен только у марийцев (103 % по сравнению с 2002 г.). Увеличилась численность таджиков (168,1 %), узбеков (158,7 %), молдаван (128,4 %), азербайджанцев (104,0 %) и армян (102,3 %). При этом следует обратить внимание, что темпы снижения численности населения как в целом, так и по большинству этнических групп в 2002— 2010 гг. были выше, чем в 1989—2002 гг., а темпы роста — ниже. Чувашия оказалась единственным регионом в ПФО, где численность лиц, указавших другие национальности, не превысила в составе всего населения одного процента (0,8 %).
В республике случаи «дробления» этических групп незначительны. Среди татар оказалось 7 кряшен и 7 мишарей, среди мордвы 4 чел. идентифицировали себя как мордва-мокша и 249 — как мордва-эрзя. В составе марийцев зафиксированы 24 горных марийца. Группа «другие национальности» в республике немногочисленна и составила 352 чел., среди которых 11 булгар, 50 метисов, 75 россиян и др.
В ходе бесед, проведенных после окончания переписи с 10 переписчиками, работавшими в Чебоксарах, и одним из с. Напольное Алатырского района (в селе находится центр мордовской культуры Чувашской Республики), были отмечены некоторые особенности определения национальной при-
21
надлежности17. Для взрослых этой проблемы как таковой практически не существовало. Трудности возникали при переписи детей и молодежи. Для небольшой части взрослого населения этичность не является актуальным индикатором личности. Нередко переписчики описывали ситуацию, когда взрослые граждане при ответе на вопрос о национальной принадлежности начинали рассуждать о целесообразности ее определения. Иногда аргументом таких сомнений становился формальный признак отсутствия записи о национальности в документах. «В паспорте ведь нет национальности, зачем это надо писать сейчас» — примерно о таком ответе говорили 3—4 переписчика. Но если взрослое население в конце концов разбиралось с данным вопросом, то больше сомнений возникало при оформлении переписного листа на младшее поколение.
Практически все переписчики отмечали, что даже в этнически однородных семьях (чувашские, мордовские) родители иногда сомневались при определении национальной принадлежности детей, не достигших 14 лет. Конечно, чаще этническая принадлежность родителей «сохранялась» у детей, но были случаи, когда взрослые считали, что ребенок в большей степени русский, чем, например, чуваш или мордвин, поскольку плохо знает материнский язык или совсем не владеет им, он не приобщается к определенной этической культуре, традициям и таким образом фактически «выпадает» из большой национальной «семьи». Если в ходе переписи свидетелями таких случаев становились дедушки и бабушки детей, то переписчики отмечали случаи обиды с их стороны, стремление записать внуков соответственно своей национальной принадлежности, то есть чувашами или мордвинами и т. д. Иногда их аргументы действовали. При этом на первый план в качестве аргументов выходили не столько язык и культура, а региональная принадлежность, традиция: «Все-таки живем в Чувашии, мы чувашами всегда были».
Если семья была этически неоднородной, то возникали различные комбинации. В с. Напольное национальная принадлежность детей в смешанных семьях определялась «по отцу». По рассказам переписчицы, в соседней деревне, в которой также много мордвы, чаще, чем в их селе, взрослые записывали себя русскими, имелись очень редкие случаи иденти-
22
фицировать себя в качестве эрзи, а не просто мордвы. В Чебоксарах, по наблюдениям переписчиков, с приближением детей к 14-летнему возрасту, увеличивалась доля родителей, которые определяли их русскими. Переписчица, работавшая в поселке, входящем в административную границу Чебоксар, обратила внимание, что национальная принадлежность детей из смешанных семей здесь чаще определяли по национальности матери. Подобные случаи были нередки, поскольку доля смешанных семей, по её сведениям, составляла 40—50 %. Тем не менее, жители поселка по сравнению с чебоксарскими семьями чаще стремились определить детей как чувашей. В Чебоксарах, как отмечали некоторые переписчики, не было закономерности определения национальной принадлежности ребенка сообразно национальности родителей. Встречались случаи записи и «по отцу», и «по матери». Подростки из Чебоксар больше тяготели к определению себя в качестве русских. Имели место конфликтные ситуации, но они не были массовыми. Одна из переписчиц запомнила достаточно острый спор между родителями-чувашами и их 18-летней дочерью, которая вопреки желанию родителей свою национальную принадлежность определила как «русская». В смешанной чувашско-марийской семье родители записали национальность детей «по себе»: сына чувашом, а дочь марийкой. Имелись смешанные семьи, в которых один из родителей (чаще всего отец) являлся мусульманином. Такая ситуация нетипична для Чувашии, лишь в ее южных районах, в которых компактно проживают татары, встречаются подобные семьи. С приездом в республику уроженцев стран Средней Азии, Закавказья и республик Северного Кавказа ситуация постепенно меняется. Кроме того, для обучения в вузах республики прибывают молодые люди из Африки, Палестины, Сирии. Заключаются межнациональные браки, ранее нехарактерные для республики. Этническая принадлежность детей в них определялась по-разному. Доминирующей становится позиция отца; в азербайджано-чувашских, ингуше-чувашских, татарочувашских семьях, которые перепись проходили в Чебоксарах, дети были записаны по его национальности (азербайджанцы, ингуши, татары). Одна из переписчиц пришла в семью, где муж — араб, приехавший учиться в Чебоксары, а жена — чувашка. Одного из детей родители записали чувашом, другого — арабом.
23
Как новое в переписной практике явление отмечается желание некоторых граждан зафиксировать применительно к себе не одну, а две национальные принадлежности, чаще всего при этом называлось сочетание «чуваш и русский». Собственно, упоминание в перечне «другие национальности» категории «метис» как раз является отражением подобной самоидентификации. Переписчики отмечали, что таких случаев насчитывалось около 2—3 % от общего числа граждан, подлежащих переписи на их участках. В подобных ситуациях они просили опрашиваемых лиц определить только одну национальную принадлежность. Был единичный случай, когда на вопрос переписчика о национальности было сообщено о том, что слишком много перемешано и сложно сделать выбор. В переписном листе был отмечен отказ от ответа.
Очень редко, но имелись случаи смены этнической идентичности. В деревне с преобладанием мордовского населения в 2002 г. один из жителей определил себя как русский, в 2010 г. попросил записать его мордвином. В Чебоксарах об одном подобном случае говорила переписчица: в ходе работы выяснилось, что гражданин в переписи 2002 г. отнес себя к русским, через 8 лет заявил о себе как о чуваше.
Таким образом, опыт наблюдения за переписью 2010 г. позволяет сделать некоторые выводы. Продолжается отмеченная ранее тенденция отхода от этнической самоидентификации «по крови», от тесной связи с национальной принадлежностью родителей даже в этнически однородных семьях. Нередки случаи, когда в одной семье в ходе переписи выявляются представители различных этнических групп. В городской среде, в условиях тесных межэтнических контактов, отмечено стремление молодежи идентифицировать себя русскими. В то же время эта атмосфера создает условия для фиксации сложных идентичностей, когда граждане ощущают близость не с одним, а с двумя, а иногда и с большим числом этносов. Сложившаяся практика переписи пока не дает возможность официально зафиксировать такое желание, поэтому приходится делать выбор, и переписчик записывает только один вариант национальной принадлежности. Иначе говоря, право человека самостоятельно определять свою этничность, хотя бы и сложную, не может быть реализовано в полной мере, когда самоощущение гражданина выходит за рамки офици-
24
ально установленных границ. В результате материалы переписи не могут дать полной картины этнического разнообразия и сложности населения страны.
О реальности распространения этих явлений, в том числе в Чувашии, их примерном масштабе свидетельствуют материалы социологических исследований, проведенных в республике в 2011—2013 гг.
Респондентам предоставлялась возможность при ответе на вопросы об этнической принадлежности и родном языке выбрать вариант, который включал не одну, а две или более национальности, а также два и более родных языка.
В ходе обследований были получены материалы, свидетельствующие о реально существующей ситуации, когда в ходе самоидентификации часть граждан выбирала для себя сложную этническую идентичность, что особенно заметно у самых молодых, то есть у старшеклассников. Из их числа 17,9 % заявили о своей сложной этнической идентичности, в абсолютном большинстве речь шла о причислении себя к русским и чувашам. У населения в целом подобный уровень ниже: в 2011 г. 6,1 % респондентов заявили, что у них сложносоставная этническая идентичность. В данном случае конкретный выбор не фиксировался, речь шла в целом о двойных идентичностях. В 2012 г. количественно данный показатель практически совпал с материалами предыдущего исследования и составил 5,6 %. В этом случае абсолютное большинство респондентов выбрало сочетание «чуваш и русский» (71,4 %), но были и другие варианты: «чуваш и эрзя», «татарин и русский», «украинец и русский», «чуваш и сувар», «мордвин и русский» и др. Среди тех, кто выбрал в анкете 2012 г. вариант «другая национальность», 12,5 % записали такие ответы, как «россиянин», «евразиец» и «интернационалист». Из выбравших сложную этническую идентичность большинство живет в городах, в 2012 г. их доля составляла около 85 % от всей совокупности таких респондентов (напомним, что доля горожан во всем массиве составила 58,5 %).
Материалы 2012 г. дают возможность получить распределение по возрастам тех респондентов, кто выбрал сложную этническую идентичность, а именно «чувашско-русскую». При этом следует иметь в виду, что их абсолютная численность невелика (40 чел.), поэтому детальные выводы преждевре-
25
менны. Из материалов следует, что выбор сложной этнической идентичности в незначительной мере определяется возрастом респондентов. Среди тех, кому исполнилось от 18 до 44 лет, доля лиц, выбравших сложную идентичность, на 2—5 % опережает удельный вес этих возрастных когорт в общем объеме выборки, а среди тех, кому исполнилось 45 лет и более, она примерно на 10 % меньше. Иначе говоря, молодежь в большей степени расположена к выбору сложной (чаще всего двойной) этнической принадлежности, но подобный выбор нередок и в группе лиц старшего возраста.
В 2013 г. доля тех респондентов, которые, отвечая на вопрос о своей национальности, выбрали вариант «чуваш и русский», равнялась уже 13,3 %. Кроме этого, 52 % определили себя чувашами, а 25,5 % — русскими. Другие варианты ответов выбрали 8,6 %. С большим основанием можно предполагать, что граждане, выбравшие двойную этническую идентичность («чуваш и русский»), во время переписи 2010 г. называли себя чувашами.
Таким образом, ряд конкретных обследований школьников и всех жителей республики подтверждает утверждение о реально встречающейся сложной этнической идентичности. Для Чувашии это в первую очередь отнесение граждан к наиболее многочисленным этническим группам, проживающим в республике, — русским и чувашам, что соответствует распределению всего населения, поскольку на них приходится почти 95 % жителей.
26
Рассмотрим теперь ситуацию с родным языком, которая также является одной из остро обсуждаемых. Речь о том, что язык наиболее многочисленной этнической группы населения Чувашии не выдерживает конкуренции со стороны русского языка. А. П. Хузангай, другие специалисты не без основания считают, что в республике отсутствует реальное чувашско-русское двуязычие (билингвизм), поскольку оно имеется лишь среди малых социальных групп: научно-гуманитарной и художественной «элиты», чувашского учительства, работников национальных СМИ и пр. Фактически в республике констатируется неравнофункциональное дву-
26
язычие (диглоссия)18. В конце 1980 — середине 1990-х гг. этноязыковая ситуация являлась квинтэссенцией в большей степени этнополитических, чем этнокультурных процессов. Затем ситуация успокоилась, но проблемы сохранения чувашского языка постоянно находятся в повестке дня Чувашского национального конгресса, Чувашского общественно-культурного центра, Министерства образования республики. С этой точки зрения снижение доли лиц, владеющих чувашским языком, рост числа тех, кто не считает его своим родным, повышает уровень озабоченности как государственных чиновников, так и этнических активистов.
В то же время покажем на конкретном примере, как проблемы языка могут вызвать в обществе определенную напряженность. Описанная ниже ситуация характеризует, с одной стороны, вполне здоровую межэтническую атмосферу в обществе, а с другой — наличие подводных камней, которое следует учитывать, в том числе представителям власти и общественных организаций, выступающим от имени тех или иных этнических общностей. В данном случае речь идет об инциденте, начавшемся 28 апреля 2011 г. на сессии Госсовета Чувашской Республики, в ходе которой выступил председатель Чувашского национального конгресса — организации, заявляющей о себе как «высший представительный орган чувашского народа». Свою речь он произнес на чувашском языке, а на высказывание одного из оппозиционных депутатов о необходимости в подобных случаях синхронного перевода (что делалось ранее), спикер чувашских законодателей М. Михайловский ответил, что в республике «основной язык — чувашский, а уж потом русский идет»19. Представитель правозащитной организации «Щит и меч» обратился в Управление ФСБ по Чувашии с просьбой проверить данное заявление председателя Госсовета Чувашии на наличие в нем признаков преступления, предусмотренного ст. 282 УК РФ. Данная ситуация обсуждалась в блогосфере, но других публичных действий со стороны общественности не последовало. Оппоненты М. Михайловского понимали, что он нелепо проиллюстрировал положение Конституции Чувашской Республики, в которой отмечено, что государственными языками в Чувашии являются чувашский и русский (именно в таком порядке). В конце концов ситуация была «разрулена»:
27
спикер на очередном заседании Госсовета пояснил, что он имел в виду распространенность чувашского языка среди чувашей, которые составляют две трети населения республики. 17 мая на страницах ИА REGNUM было опубликовано письмо Президиума ЧНК, в котором информационное агентство обвинялось в клеветнических заявлениях о чувашском языке и пр., критиковался и правозащитник за его «поиски» якобы преступления в речи М. Михайловского. Но подчеркнем другое. В заключительной части документа ЧНК отмечалось, что «республиканская власть в первую очередь ответственна за чувашский народ. Сохранение его языка и культуры делает только честь власти, укрепляет Российскую Федерацию»20. Но эта часть заявления осталась вне внимания оппонентов, хотя здесь налицо нарушения конституционных признаков. Государственная власть Чувашской Республики (как, впрочем, любой другой области или республики) не имеет права выделять в приоритетах интересы какой-либо одной этнической группы, в том числе и титульной, если эти интересы не отражены в законах. Кроме того, позиция М. Михайловского насчёт большей распространенности чувашского языка в Чувашии также уязвима, поскольку среди всего населения такой статус имеет русский язык, причем и среди чувашей республики. По материалам переписи 2010 г., среди них доля владеющих русским языком выше, чем чувашским (98,1 и 80,8 %). У татар подобные показатели равны соответственно 92,5 и 86 %. Еще больше дистанция в пользу русского языка у мордвы и марийцев, проживающих в Чувашии. Достаточно пространный пример показывает, что означенная ситуация не была использована этническими антрепренёрами с той и другой стороны, среди населения интереса к ней практически не было. Вопрос в другом. Нельзя надеяться только на здоровую атмосферу в обществе и допускать подобные ситуации, потенциально конфликтогенные, в том числе (и в первую очередь) вольно или невольно инициируемые руководителями органов государственной власти и общественных организаций республики.
По данным Всесоюзной переписи населения 1989 г., чувашский язык в республике считали родным 85 % чувашей, при этом в среде городского населения эта доля была заметно ниже — 69,4 %. Среди наиболее крупных этнических групп
28
Чувашии этот показатель был выше у русских (99,8 %) и татар (90,3 %), ниже — у мордвы (71,8 %) и марийцев (64,3 %). Есть основания полагать, что этнополитические события конца 1980 — начала 1990-х гг., пробуждение интереса к истории и культуре родного народа повысили стремление к этнической идентификации, расширили возможности для применения чувашского языка. Данные микропереписи 1994 г. зафиксировали если не заметное повышение, то сохранение доли тех чувашей, которые считали чувашский язык родным: 86 % всех чувашей и 69,7 % городских. Конечно, нельзя упускать из виду и возможность признания языка в качестве родного без достаточно высокого уровня владения им, и мобилизующую роль этничности в этот период, когда люди откликались на призывы к «возрождению», чувствуя некий моральный долг. По крайней мере, чувашская речь в обыденном общении, в общественных местах стала обычным явлением, что не было так заметно до конца 1980-х гг.
На наш взгляд, важно показать не только выбор гражданами родного языка, но и выявить уровень владения им, еще важнее знать практику использования языка, а этого материалы переписи не позволяют сделать. Вопрос о владении языком задавался в 2010 г., но при этом следует иметь в виду проблемы, отмеченные выше. Поэтому в одной категории оказываются профессиональные литераторы, учителя чувашского языка, работники национальных СМИ, а с другой — лица, овладевшие речью на самом примитивном уровне, но заявившие о себе как о владеющих языком. В наших исследованиях подобная задача также не ставилась, речь идет только об учете особенностей при формировании в переписи категории лиц, владеющих тем или иным языком21.
Вначале несколько наблюдений, полученных переписчиками во время ответа на вопрос о родных языках. Практически все, кто работал в Чебоксарах, отмечали, что им довольно часто приходилось уточнять вопрос о родном языке: просили разъяснить, что это такое. После объяснений, что это язык, наиболее часто употребляемый в различных сферах жизни, прежде всего в семье и на работе, у граждан появлялась некоторая определенность. По словам переписчицы, в селе с преобладающим мордовским населением вопросов с определением родного языка не возникало: все, кто идентифици
29
ровал себя как мордвин, в качестве родного языка называли мордовский практически без сомнений. В Чебоксарах даже после разъяснений, которые реально показывали, что считать родным языком следует тот, который чаще используется, наблюдалось немало случаев, когда выбор определяло не фактическое знание и использование языка, а этническая идентичность. При этом одна из переписчиц отметила разницу между выбором детей и взрослых в чувашских семьях. По ее мнению, взрослые чаще выбирали в качестве родного чувашский язык, даже при условии слабого владения им. Для детей, которым исполнилось 14 лет, приписывание себя к чувашам не играло решающей роли в выборе родного языка, поскольку они чаще отдавали предпочтение русскому языку. Другая переписчица заметила, что ещё одним дополнительным аргументом в пользу выбора чувашского языка в качестве родного служила не только этническая, но и региональная идентичность: живем, мол, в Чувашии, сами чуваши, родной язык должен быть чувашским. Она же отметила интересный «пе- дагогико-патриотический» момент в одной из семей. Со слов родителей-чувашей детям, не достигшим 14 лет, записали такую же национальную принадлежность и в качестве родного определили им чувашский язык, хотя один из взрослых сделал для себя выбор в пользу русского языка. Имелось незначительное количество случаев, когда взрослые, чуваши по этнической принадлежности, выбирали в качестве родного русский язык, прослушав объяснение о том, что понимать под этим определением.
Переписчица, работавшая в поселке, входящем в административную черту Чебоксар, отметила, что на ее участке около 20—25 % детей, в том числе и старше 14 лет, не знающих чувашского языка, выбрали его в качестве родного. По её словам, этнический татарин избрал для себя русский язык, а гражданин, записавшийся русским, в графе о родном языке указал мордовский.
Большая часть переписчиков призналась, что опрашиваемых интересовала возможность записать в качестве родного не один, а два языка, в первую очередь чувашский и русский. Частота таких обращений была примерно в 2 раза больше, чем случаев с попытками двойной этнической идентичности. Но после разъяснений, что следует выбрать только один язык,
30
жителям города приходилось принимать такое неочевидное решение.
Одна из переписчиц, работавшая в Чебоксарах, ежедневно отмечала после проведения опроса взаимосвязь между национальной принадлежностью, знанием других языков, кроме русского, и языком, выбранного в качестве родного. Таким образом, она получила сведения о выборе, произведенном 279 гражданами, среди которых 178 чел., или 63,8 %, определили себя как чуваши, а остальные 101 чел. — русскими. 65,2 % чувашей сказали, что они, кроме русского, владеют чувашским языком, а 34,8 % — не владели иными языками, кроме русского. Среди русских 4 % отметили, что они знают и чувашский язык. При выборе родного языка произошла некоторая трансформация в обеих группах чувашей: среди 116 из них, знающих чувашский язык, только 84 чел. (47,2 % от всей этнической группы чувашей, живших в пределах данного переписного участка) сказали, что их родной язык — чувашский. Остальные 32 чел. (18 %) выбрали в качестве родного русский язык. Можно при этом предположить, что лица, входящие в эту группу, потенциально могут быть теми, кто в качестве родного предпочтет выбрать не один, а два языка.
Среди тех этнических чувашей, которые не знали чувашского языка, 10 чел. (5,6 % от всех чувашей переписного участка) изъявили желание отметить в качестве родного именно чувашский язык, хотя им не владели. Остальные 52 чел. (29,2 %) назвали родным русский язык. Русскими, знавшими чувашский язык, как и не знавшими его, в качестве родного был избран русский язык. Безусловно, следует иметь в виду, что это данные только с одного переписного участка столицы республики, строить на их основе какие-либо закономерности не следует, но они подтверждают наблюдения других переписчиков о характере ответов на вопрос о национальной принадлежности и родном языке.
Исходя из вышесказанного можно сделать заключение, что для значительного числа граждан понятие «родной язык» достаточно абстрактно, не является чем-то устойчивым и определённым, оно менее приоритетно, чем национальная принадлежность. Наоборот, выбор языка в качестве родного нередко является вторичным по отношению к выбору этнического самоопределения.
31
Отмеченные тенденции вызывают беспокойство как у чиновников, так и у общественных деятелей Чувашии. Через эту призму нередко рассматриваются и официальные материалы переписей населения.
По данным переписи 2010 г., 70,9 % чувашей страны указали в качестве родного чувашский язык, а 28,9 % избрали таковым русский язык. В Чувашии эти показатели составляют соответственно 77,3 и 22,7 %. Сравнение с 1989 г. свидетельствует о том, что примерно за четверть века доля этнических чувашей, назвавших чувашский язык в качестве родного, стала меньше почти на 7 процентных пунктов. Это явление характерно не только для чувашей и для Чувашской Республики. Многие активисты чувашского этнического движения в вопросах сохранения этичности и языка считают примером татар и Республику Татарстан. Но и для татарского населения характерны те же процессы, хотя они менее выражены по сравнению с чувашами. Из татар России доля тех, кто выбрал в качестве родного татарский язык, составляет 79,2 %, что на 8,3 процентных пункта больше подобного показателя у чувашей. Чуть более пятой части татарского населения страны (20,4 %) заявили о русском языке как о родном. В Чувашской Республике у татар наиболее высокий процент совпадения показателей по этносу и родному языку (кроме русских): 86,8 % ответили подобным образом, опережая в этом понимании чувашей на 8,5 процентных пункта. Если вести речь о таких старожильческих группах Чувашии, как мордва и марийцы, то их приверженность родному языку не так однозначна: 60,6 % мордвы высказались за мордовский, а 38,6 % отдали предпочтение русскому языку. У марийцев этот процесс еще более выражен: 53,7 % считают родным языком марийский, и 44,7 % — русский. Конечно, эти показатели неутешительны для руководителей различных чувашских объединений, наоборот, дают основание предполагать, что и чуваши, и чувашский язык находятся в ожидании тех же прогнозов. Еще одним аргументом для их этнической озабоченности являются процессы, наблюдаемые в местах компактного проживания чувашей в различных регионах страны. В республиканских СМИ эта тема достаточно регулярно освещается с преобладанием тревожных интонаций.
32
В других регионах страны более всего чувашей насчитывается в республиках Татарстан, Башкортостан, а также в Ульяновской и Самарской областях. Применительно к двум названным республикам ситуацию с чувашским населением можно назвать относительно благополучной, по крайней мере, и этничность, и язык там сохраняются не в меньшей мере, чем в самой Чувашии. Процесс сокращения численности чувашей с 2002 по 2010 г. в Башкирии был таким же, как в Чувашии (91,6 %), а в Татарстане шел даже несколько медленнее (91,9 %). Чувашский язык как родной выбрали 76,6 % чувашей, проживающих в Башкирии, 86,5 % — в Татарстане. Для башкир в Башкирии данный показатель равен 75,3 %, а для татар в Татарстане — 94,2 %. В Ульяновской области чуваши занимают третье место по численности после русских и татар, и их приверженность «своему» языку в качестве родного характеризуется показателем в 67 %, в то время как у татар он равен 86,7 %. В Самарской области соотношение численности первых трех народов такое же, как и в Ульяновской, но процесс роста влияния русского языка здесь более интенсивен: 61,5 % чувашей и 72,8 % татар указали на чувашский и татарский языки соответственно как на родные, а остальные в подавляющем большинстве избрали русский язык. Чем дальше от давних мест расселения чувашей, тем интенсивнее эти процессы. Например, в Тюменской области чувашей насчитывается 25,7 тыс. чел., и среди них менее половины (46,2 %) избрали чувашский язык в качестве родного. У татар такой же выбор был в гораздо большей степени направлен на «свой» язык — 70,5 %. Таким образом, в трех поволжско-уральских республиках татары по степени приверженности к материнскому языку в качестве родного опережают как чувашей, так и башкир на 8—10 процентных пунктов. В регионах с преобладанием русского населения эта дистанция между чувашами и татарами еще более возрастает.
Другая сторона вопроса — это владение языком. Не будем пока в этом плане вести речь о русском языке, поскольку абсолютное большинство населения владеет им и с этой точки зрения никаких особенностей, по крайней мере в европейских регионах страны, не наблюдается. В Чувашской Республике 80,8 % представителей титульного этноса указали, что они владеют чувашским языком, и этот показатель на 3,5 про-
33
центных пункта превысил долю тех, кто выбрал его в качестве родного, а в Башкирии и Татарстане зафиксировано обратное соотношение: 64,6 и 82,4 % соответственно. В Ульяновской и Самарской областях доля чувашей, владевших языком, не превысила и половину их численности: 49,4 и 47,6 %. Иначе говоря, можно сделать предположение, что в этих областях, в Башкирии и в меньшей мере в Татарстане избрание родного языка явилось следствием этнической приверженности и не определялось владением им и тем более использованием.
В социологических обследованиях 2011—2013 гг. респондентам предлагалось в качестве родного называть не один, а два и более языка. Во время опроса в 2011 г. 400 школьников более трети из их числа (36,5 %) выбрали именно такой вариант, в данном случае — чувашский и русский языки. Взрослое население не в такой мере восприимчиво к предложенной возможности выбрать не один, а два (или более) родных языка, но результаты, полученные в 2011 и 2012 гг., оказались сопоставимыми. В качестве родного языка более пятой части опрошенных в ходе каждого из обследований (20,3 % в 2011 г., 20,8 % в 2012 г. и 26,8 % в 2013 г.) называли двойные сочетания, в основном чувашский и русский языки. В 2012 г. встречались также следующие сочетания: татарский и русский, марийский и русский, русский и эрзя и др., но абсолютное большинство респондентов предпочло чувашский и русский (94,8 % от числа таких граждан). В 2013 г. респонденты называли в качестве родного, кроме русского и чувашского (93,4 %), и такие сочетания, как русский и татарский, русский и удмуртский, русский, чувашский и мордовский, русский и мордовский, а также русский и армянский. В связи с этим отметим мысль В А Тишкова о том, что русский язык необходимо перестать считать родным только для русских, он является культурной собственностью и капиталом не только русских, но и большинства мордвы, удмуртов, чувашей, бурят, осетин и многих других22.
В ситуации, когда в качестве родного выбираются два языка, не прослеживается заметная связь с поселенческими особенностями: если доля горожан во всем массиве опрошенных составила 62 %, то среди лиц с двумя языками в качестве родных — 69,2 %. На селе это соотношение выглядело соот-
34
ветственно 38 и 30,8 %. Если иметь в виду, что среди сельского населения в республике более 80 % составляют чуваши, то процесс распространения «двуязычного родного» наблюдается не только среди городских чувашей, испытывающих интенсивное влияние русского языка во всех сферах профессиональной деятельности и личной жизни, но и в сельской моносреде (чувашеэтничной).
Материалы обследования 2012 г. позволяют сделать вывод, что выбор сложной этнической идентичности и двух (чаще всего чувашского и русского) родных языков в незначительной мере определяется возрастом респондентов. Среди лиц в возрасте 18—44 лет доля избравших сложную идентичность на 2—5 % опережает долю этих возрастных когорт в общем объеме выборки, а среди тех, чей возраст 45 лет и более, она примерно на 10 % меньше.
Иначе говоря, распространение сложных этнических идентичностей и двух родных языков характерно не только для чувашской городской молодежи, но практически для всех чувашей республики, и эта объективная реальность сформировалась в течение ряда последних десятилетий.
Аналогичные результаты о распространении не одного, а двух родных языков получены башкирскими социологами в 2011—2012 гг. По их данным, среди башкир 21,3 % респондентов избрали тот или иной вариант «двуязычного» родного языка (13,5 % — русский и башкирский; 5,0 % — русский и татарский; 2,8 % — башкирский и татарский). У татар Башкортостана данный показатель оказался примерно таким же — 21,6 % (18,4 % — русский и татарский; 2 % — башкирский и татарский; 1,2 % — русский и башкирский) 23.
Таким образом, анализ материалов Всероссийской переписи населения 2010 г., данных ряда социологических обследований подтверждает неоднократно высказанные ранее идеи В. А Тишкова и других исследователей о том, что граждане в ходе переписей населения должны иметь возможность фиксировать сложные национальные принадлежности, которые представляются им как наиболее адекватно отражающие собственные этнические самоидентификации. Такое же право должно быть предоставлено и в отношении родного языка: количественное ограничение выбора противоречит фактически сложившейся этноязыковой ситуации.
35
Сошлемся на мнение В. А. Тишкова и В. В. Степанова, которые отмечают, что множественная идентичность (двойная национальность) — это скорее исключение, чем норма, но исключение достаточно значимое, и те, кто ощущает себя подобным образом, должны иметь возможность это выразить при переписных или социологических опросах. До этого им нигде места не было. Для отечественных этнологов, социологов, психологов всегда были только русские, украинцы, татары, евреи и никого «между ними», а для статистических органов и паспортных столов двойная национальность вообще казалась абсурдом. В этом отношении ситуация меняется мало, но перемены неизбежны24. Результаты нашего обследования также соответствуют этому основополагающему выводу.
36
Мы осознаем, что материалы наших обследований являются основанием лишь для выявления и подтверждения некоторых тенденций, которые, в частности, свидетельствуют, что уровень общегражданской идентичности у населения Чувашии достаточно высок. При этом отмечаются различия в предпочтении различных идентичностей у основных этнических групп Чувашии — чувашей и русских, выявляется некоторая разница по возрастным, гендерным и поселенческим показателям. Важно, что отмеченные различия не опираются на антагонистические представления и восприятия. Укрепление «российскости» возможно и необходимо путем укрепления чувства принадлежности к общим ценностям, что трудно осуществить, опираясь только на возможности государственных структур, без потенциала гражданского общества. Региональная идентичность складывается в процессе жизнедеятельности людей, является динамичным показателем и зависит от многих факторов, как объективных (доход, образование и др.), так и субъективных (личностная самоидентификация). Изменения, происходящие в сфере поселенческой и региональной идентичностей, в Чувашии связаны, наряду с социально-экономическим и общественно-политическим развитием республики, с общероссийскими тенденциями. Характерный для Чувашии заметный рост показателей общероссийской идентичности позволяет активизировать ряд направлений социокультурного развития республики.
36
На современном этапе в Российской Федерации социальная интеграция общества невозможна без учета этнического фактора. При этом, как отмечают исследователи, «этнический фактор не исчезнет из общественного российского дискурса и жизни людей, так же как этническая идентичность, поддерживаемая не только существованием этнических категорий в российском пространстве, но и обострением социальных проблем»25.
Важно также учитывать социальный контекст формирования этнической идентичности. Среди самых существенных факторов можно выделить семью, школу, группу сверстников, особенности этноконтактной среды, место этнической группы в более широком социальном сообществе. Непосредственное воздействие оказывают институты социализации: государство, учреждения, через которые проводится национальная политика (перепись, паспортная система, система образования), структуры гражданского общества (национальные движения и организации). Отношение же к собственной этнической принадлежности проявляется в этнических установках, как положительных, так и негативных. На формирование этнической идентичности оказывает влияние фактор проживания в полиэтнической или моноэтнической среде. Этническая идентичность — не статичное, а динамичное образование. Для большинства граждан Чувашии, как и в целом для граждан России, характерна моноэтническая идентичность, совпадающая с «объективной» идентичностью. Следствием тесных этно- и социокультурных контактов стало формирование двойной, а в некоторых случаях и множественной идентичности, в том числе и языковой.
Однако не всегда этническая самоидентификация и этническая вовлеченность тождественны. Результаты многих эмпирических исследований, в том числе и нашего, указывают на независимость этих двух измерений. Выделение поведенческого компонента этнической идентичности человека XXI в. ведет к расширению данного понятия, следует различать установки на этническую культуру и реальную в нее вовлеченность. На примере чувашского языка как родного мы видим рассогласованность между этнической идентичностью и вовлеченностью в этническую культуру. Использование языка при этнической идентификации связано не столько с
37
реальным его знанием, сколько с символической ролью в процессах формирования чувства принадлежности к общности. В традиционных культурах общество постоянно и целенаправленно вовлекало индивидов в культурную практику, тогда как в современном обществе большую активность вынуждена проявлять отдельная личность. На основе знаний о своей и чужой культуре в этнических группах формируется комплекс представлений, образующих систему этнодиффе- ренцирующих признаков, к примеру — язык, ценности и нормы, историческая память, религия, представления о родной земле, миф об общих предках, национальный характер, народное и профессиональное искусства и т. д. Необходимо иметь в виду, что на разных исторических этапах этническая идентичность, гак же как этническое самоназвание, могла меняться.
Поиск идентичностей, возникший в конце XX в., продолжается, и процессы их формирования остаются актуальными для нашего общества, как и вопросы их взаимодействия. На заседаниях Валдайского клуба (23 сентября 2013 г.), Совета по межнациональным отношениям в Уфе (22 октября 1913 г.) В. В. Путин вновь говорил о важности сохранения всех народов страны, всех этнокультурных различий, и одновременно шла речь о чрезвычайной важности и необходимости общегражданской идентичности26.
38
1 URL: http://www.kremlm.ru (дата обращения: 25. 10. 2011).
2 Независимая газета. 2012. 23 января.
3 См.: Макаров Т. И. Идентичности татар и русских в контексте этнокультурной политики Российской Федерации и Республики Татарстан. — Казань, 2010. С. 15—57; Рыжова С. В. Этническая идентичность в контексте толерантности. — М., 2011. С. 16—29; Столярова Г. Р. Феномен межэтнического взаимодействия: опыт постсоветского Татарстана. — Казань, 2004. С. 15—65; Политическая идентичность и политика идентичностей. Т. 2. Идентичность и социально-политические изменения в XXI веке. М., 2012. 280 с.; Бромлей Ю. В. Очерки теории этноса. М., 1983. С. 176— 183; Арутюнян Ю. В., Дробижева Л. М., Сусоколов А. А. Этносоциологая. М., 1999; Феномен идентичности в современном гуманитарном знании: к 70-летию академика В. А. Тишкова / сост. М. Н. Губогло, Н. А. Дубова; Ин-т этнологии и антропологии им. Н. Н. Миклухо-Маклая РАН. М.: Наука, 2011; Мид Дж. Г. Избранное : сб. переводов / РАН ИНИОН, Центр социал. науч.-информ. исследований. Отд. социологии и социал. психологии; сост. и переводчик В. Г. Николаев; отв. ред. Д. В. Ефременко. М., 2009.
4 Рыжова С. В. Указ. соч. С. 8, 9; Феномен идентичности в современном гуманитарном знании: к 70-летшо академика В. А. Тишкова.
5 URL: http://www.valerytishiov.ru/en... (дата обращения: 5. 12. 2013).
6 См.: Тишков В. А., Шабаев Ю. П. Этнополитология: политические функции этничности: учебник для вузов. М., 2011. С. 371.
7 См., например: Тишков В. А. Этническое и религиозное разнообразие — основа стабильности и развития российского общества // Этнопанорама. 2007. № 1—2. С. 2—10; Российская нация: становление и этнокультурное многообразие. М., 2011. С. 4—6, 23—25.
8 Михайлов В. М., Михайлова Н. В. К дискуссии о проблеме российской идентичности // Вестник российской нации. 2009. № 5; URL: http://rosnation@rosnation.ru (дата обращения: 1. 12. 2010).
9 См., например: Савоскул С. С. Местное самосознание в современной России (по материалам Переславля-Залесского) // Отечественная история. 2006. № 4. С. 158—169; Дробижева Л. М. Процессы гражданской интеграции в полиэтническом российском обществе: (Тенденции и проблемы) // Общественные науки и современность. 2008. № 2. С. 68—77.
10 См., например: Корепанов Г. С. Анализ региональной идентичности на примере Тюменской области // Социокультурные портреты регионов России: опыт комплексной реализации: сборник материалов IV Всероссийской научно-практической конференции, 18—22 сентября 2008 г., г. Чебоксары. Чебоксары, 2008. С. 54—65; Курская область // Регионы в России: социокультурные портреты регионов в общероссийском контексте. М., 2009. С. 97, 98.
11 Российская нация: становление и этнокультурное многообразие. С. 5; Дробижева Л. М. Указ. соч. С. 76, 77.
12 См., например: Бойко И. И., Харитонова В. Г. Этнография переписи в Чувашской Республике // Этнография переписи-2002. М., 2003. С. 381-388; Бойко И. И., Марков Ю. К., Харитонова ВТ. Перепись
39
2002 года в Чувашской Республике: организация, этническая идентичность, родной язык. Чебоксары, 2006. 66 с.; Бойко И. И., Марков Ю. К., Харитонова В. Г. Перепись в Чувашии заслуживает доверия // Этнокультурный облик России: перепись 2002 года. М., 2007. С. 210—225 и др.
13 Бойко И. И., Харитонова В. Г. Какой была подготовка переписи в Чувашии // Этнический мониторинг переписи населения. М.: ИЭА РАН, 2011. С. 283-289.
14 URL:http://forum.chuvash.org
15 Советская Чувашия. 2010. 14 октября.
16 Здесь и далее материалы переписи 2010 г. извлечены из публикаций Росстата: Т. 1. Численность и размещение населения. Т. 4. Национальный состав и владение языками, гражданство (сайт Росстата — gks. ru), а также итогов переписи по Чувашской Республике, расположенных на сайте Чувашстата ( chuvash.gks.ru ).
17 Переписчики вели наблюдения, не делая записей о конкретных адресах и фамилиях граждан.
18 Подробнее об аргументах А. П. Хузангая и других исследователей см.: Бойко И. И., Марков Ю. К., Харитонова В. Г. Перепись 2002 года в Чувашской Республике ... С. 16—19.
19 URL: http://www.regnum.ru/news/1399...
20 URL: http://www.regnum.ru/news/1405...
21 О проблемах реального владения чувашским языком школьниками республики красноречиво свидетельствует Э. Алоc и Фонт. См., например: Алоc и Фонт Э. Ситуация с чувашским языком у школьников старших классов крупных и средних населенных пунктов Чувашской Республики // Языки меньшинств: юридический статус и повседневные практики: российско-французский диалог. М., 2013. С. 73—88.
22 Тишков В. А. Язык и алфавит как политика // Этнология и политика. Изд-е 2-е, доп. М., 2005. С. 224, 225.
23 Социологический ответ на «национальный вопрос»: пример Республики Башкортостан / Институт социологии РАН, Башкирский филиал ИС РАН. М.; Уфа: Восточная печать, 2012. С. 63.
24 Российская нация: становление и этнокультурное многообразие. С. 52, 53.
25 Рыжова С. В. Указ. соч. С. 7.
26 URL: http://www.rg.ru/2013/09/19/st..., http://www.kremin.ru/news/19475
40