Из истории формирования этнолингвистических групп удмуртов. Арская группа

58

Арская* (другое название: завятская или приказанская) группа занимает особое положение в истории удмуртского народа: территориально она занимает крайне юго-западную часть удмуртской эйкумены, а по происхождению, судя по воршудно-родовому составу, едина с нижнечепецкой — слободско-косинской группой, живущей на крайнем северо-западе удмуртской эйкумены. По современному состоянию языка, национального костюма арские удмурты ближе к южным удмуртам, хотя, если заглянуть в глубь веков с привлечением более широкого сравнительного материала, то окажется, что белые холщовые свадебные платья у них находят самые близкие аналоги в праздничной одежде косин- ской и слободской групп северных удмуртов-ватка (см. Косарева 2000) и в языковом плане имеются ряд общих черт в говорах кукморско-шошминских (арских) и северных удмуртов-ватка (см. Кельмаков 1998; Карпова 1997:187-188).

Но с самого же начала следует указать, что арская группа состоит из двух подразделений: кукморско-мамадышской — удмурты, живущие в Кукморском и Мамадышском районах Татарстана, и шошминской (балтасинско-карлыганской) — удмурты, живущие в Балтасинском р-не Татарстана, Мари-Турекском р-не Марий Эл, Малмыжском р-не (правобережная часть Вятки) Кировской обл.; сюда же входит д. Лельвиж Кукморского р-на Татарстана. У этих подразделений отдельные говоры, свой воршудно-родовой состав, есть небольшие различия в одежде, фольклоре; свое самосознание: кукморские балтасинских соседей называют бырвылъёс, а те кукморских именуют тем же, не совсем ясным термином — бырвылъёс: быр>?выр 'холм, возвышенность' + выл' территория; поверхность' — 'горные; живущие на холмах и возвышенной местности'.

Брачно-родственные связи между этими группами были довольно редки; общественные моления также проводились отдельно, — исключение составило моление в Арске (Арче), куда собирались не только арские удмурты, но сюда приезжали из Южной и Центральной Удмуртии, выходцы из Арской земли. После захвата Арска войсками Ивана Грозного еще очень долгое время, вплоть до 30-х годов XX в., выборные люди приезжали на моления под Арск, например, в д. Казанбаш (см. Атаманов 2001:198-200).

На территории кукморско-мамадышского куста живут следующие воршуд- но-родовые группы: Зумъя (в 17 населенных пунктах), Уча (11), Нӧръя (1), Чабъя (1), Лӧзя (1), Туръя (1). Сразу же оговоримся: воршудные группы Туръя и Лӧзя

* арским мы называем по названию земли и одноименному княжеству, где с древнейших времен жили удмуртские родо-племеные группы, которых тюркские народы края называли арами.

59

в д. Пойкино Мамадышского р-на, скорее всего, переселились с бассейнов рек Шошмы (пр. пр. р. Вятки) и Казанки (л. пр. р. Волги).

Судя по отворшудным топонимам, на территории Кукморского, Мамадыш- ского и в прилегающих к ним Арского, Сабинского, Пестречинского, РыбноСлободского, Высокогорского районов, жили еще такие воршудно-родовые группы удмуртов: Куарса, Поколь, Чабъя, Кибъя, Копка, Ырга, Дурга, Уля. В ходе исторического развития часть носителей этих родовых имен переселилась на другие земли — в Удмуртию, на Урал, а многие, приняв ислам, отатарились. Новообращенные в ислам удмурты с началом крещения татар и других народов края легко переходили в православие. Они явились ядром формирования крещенской народности, особенно мамадышского-пестречинско-елабужской группы. Процессы христианизации и исламизации в среде удмуртов шли параллельно, вплоть до начала Октябрьской революции 1917 г.

По данным В. К. Кельмакова и других последователей, только в самом конце XIX и в начале XX вв. удмурты-язычники деревень Шемордан, Коинсар, Яныль, частично из Важашур, Починок Сутер, Нижняя Русь, Новый Кукмор современного Кукморского р-на, приняв ислам, отатарились (Кельмаков 1982:140). По данным Н. А. Бобровникова, только в течение XIX в. из 25 тыс. удмуртов, проживающих в Казанской губернии, 15 тыс. перешли в ислам, как здесь говорили, «вышли в татары» (Бобровников 1899:47). «Приняв ислам, постепенно поглощались татарами, в свою очередь внося ряд черт и не только физических, в самих татар. Эти процессы, по-видимому, шли с очень древних времен и продолжались, можно сказать, почти до настоящего времени» — пишет Н. И. Воробьев (Воробьев 1930:26).

Антропологический состав населения северо-западной части Татарии — Арского, Высокогорского, Атнинского, Балтасинского и других районов Зака- занья, — как пишет X. Г. Гимади, — очень пестр и сильно отличается от районов средней полосы Татарии. Здесь преобладают типы, характерные для населения Удмуртской и Марийской АССР. «Нет сомнения, что на формирование физического облика татар северных районов Татреспублики заметное влияние оказали угро-финны, нынешние соседи казанских татар — удмурты и мари» Он считал, что булгарская культура выросла на базе древних культур Прикамья. (Ги- мади 1948:220-223-207). По данным антрополога Т. А. Трофимовой, 24,5% татар Поволжья имеет сублапоноидный тип, характерный для удмуртов и других финно-угров Волго-Камья. (Трофимова 1949:231).

Современные татарские языковеды-топонимисты: Г. Ф. Саттаров, Ф. Г. Гарипова, Л. Ш. Арсланов и другие — находят массу географических названий удмуртского происхождения во всех северо-западных районах Татарии, где ныне живут татары (Саттаров 1980; Гарипова 1976; Арсланов 1993).

По преданиям кукморских, мамадышских удмуртов, «их предки пришли из- под Арска (иногда: «из-под Казани», «с берегов Камы») лет 500 и более тому

60

назад; «Арчалан удмурт эксэй пукиз» (В Арске сидел (восседал) удмуртский царь); в Арче же было общеудмуртское моление; была война с татарами (или русскими) и удмурты ушли из-под Казани и Арска за Вятку, часть осталась на этой земле» (см. Атаманов 1997:80-109).

С. К. Кузнецов писал: «... под чисто татарским давлением удмурты подались на восток — в Мамадышский, Елабужский уезды Вятской губернии. На старых местах осталось всего 8-10 родов, из которых роды Юмъя (Зумъя) и Ныръя (Нӧръя), как хранители местной удмуртской святыни — священного Быд'з- ым Луда, расположенного на древнем, обширном и обнесенном рвами городище, притом как роды многолюдные, образовавшие по несколько деревень, ни за что не хотели выселиться из родных пределов» (Кузнецов 1905). Данное утверждение соответствует только отчасти, ибо подавляющее большинство членов этих родовых групп ушло за пределы Татарии.

Территория Кукморского и Мамадышского районов как бы разделена между двумя крупнейшими удмуртскими воршудно-родовыми группами — Зумъя и Уча.

Родовая территория Зумъя-выл охватывает 17 селений Кукморского р-на, родовой деревней считается Старая Юмья — Вужгурт, которая стояла на этом месте уже в эпоху существования Казанского ханства; такими же древними являются Ошторма-Юмья, Верхняя Юмья, Старая Кня-Юмья, Верхний Кумор, образованные в конце XVI в. выходцами из Вужгурта — Старой Юмьи (см. Кель- маков 1982:142-143).

Следует сказать, что Зумъя в среде 70 удмуртских воршудно-родовых групп по величине и по расселению занимает третье место, — ее следы выявлены в 86 населенных пунктах на территории 17 районов, — практически во всех регионах проживания удмуртов. Нижнекамско-поволжский регион был древней пра- территорией воршуда Зумъя. Члены этого сильнейшего рода занимали главенствующее положение в жизни Арского княжества. После ее падения члены этого древнего воршуда расселились по всей удмуртской эйкумене. На территории Алнашского и Увинского районов им удалось создать новые родовые гнезда Зумъя-выл (Атаманов 1982:90-94; 2001:53-58).

Родовая территория воршуда Уча — Уча-выл охватывает 8 селений Кукморс- кого и 3 селения Мамадышского районов. История Учи во многом сходна с Зумъ- ёй. В более древние времена эта воршудно-родовая группа заселяла притоки нижних течений правобережья рек Вятки и Камы; еще в XV в. по Ногайской дороге, на р. Ирге и Яче имелись деревни под названием Уча (см. Чернышев 1971:277, 289). После падения Казанского ханства и Арского княжества, с началом карательных операций войск Ивана Грозного против восставшего населения Арской земли, многие учинцы ушли за Вятку, на Урал; немалая часть, оставшаяся на старой прародине учинцев, ассимилировалась в среде казанских татар.

На территории современного Можгинского и Малопургинского районов им удалось создать новые родовые гнезда — Уча-выл. По нашим данным, следы вор-

61

шуда Уча выявлены в 46 населенных пунктах на территории 17 районов, практически во всех регионах, где живут удмурты, за исключением Нижней Чепцы.

Со стороны Вятки — Мамадыша — к родовым гнёздам Зумъя-выл и Уча-выл примыкали селения одного из самых крупных и древних удмуртских воршудов

- Чабъя. Его следы выявлены в 91 населенном пункте, практически у всех групп удмуртов. По величине уступает только воршуду Пурга, который населяет 171 населенный пункт, а по количеству районов расселения нет ему равных — встречается в 20 районах.

К сожалению, членов воршуда Чабъя на Нижней Вятке не осталось, за исключением нескольких семейств в д. Нижний Кузьмес Кукморского р-на; значительная их часть здесь отатарилась. Об этом говорят такие от-этнонимичес- кие названия татарских деревень, как Новая Чабья в Кукморском р-не, Старая Чабья в Мамадышском р-не, Чабья-Чурчи в Сабинском р-не, Чабья в Нижнекамском р-не, — во всех них ныне живут как татары-кряшены, так и татары- мусульмане. Но следует полагать, что основная масса чабъинцев после политических катаклизмов в Поволжье, связанных с появлением тюрков и с образованием их государственных объединений — Булгарского государства, затем на ее руинах — Золотой Орды, потом — Казанского ханства, а в конце концов их разрушения, ушла с Нижней Вятки во все удмуртские регионы. Особенно этого вор- шуда много в бассейне Чепцы, в среде северных удмуртов-ватка.

Не исключено, что вместе с чабъинцами на Чепцу ушли бесермяне (чуваши), ибо и те и другие жили вперемешку по Зюрейской дороге, которую еще иначе называли Чувашской. Исторические документы показывают, что эта загадочная народность — чуваша-бесермяне еще в XVII в. жила в д. Люга (8 дворов) и Малая Вошторма Кукмора на территории современного Кукморского р- на (см. Кельмаков 1982:136). В среде ясачных иноверцев, приписанных к корабельным работам, по второй ревизии в Казанской губернии числится 836 бесермян (см. Фирсов 1879:361-362).

Шошминская группа удмуртов занимает более обширную территорию — Балтасинский и часть Кукморского районов Татарии, крайне южную завятскую часть Кировской обл., северо-восточный угол Марий Эл. Она еще более пострадала в Казанскую войну и в период разрушения Арского княжества. Здесь ни одному воршуду не удалось создать родового гнезда — выл, более того, здесь в каждой деревне живет отдельный воршуд, а есть селения, где живут 2-3 вор- шудные группы. Так, в д. Старый Кушкет Балтасинского р-на отдельными улицами расселены воршудно-родовые группы Пышъя, Салья, Чола; в деревнях Верхний и Нижний Кетег Малмыжского р-на Кировской обл. живут семьи, принадлежащие к воршудам Туръя, Капка, Затча.

Среди балтасинских удмуртов еще в 70-е годы XX в. мне удалось почти в каждой деревне записать предания об Арске, об удмуртском царе (эксэй), о сражениях и отступлениях из-под Арска. Вопреки историческим свидетельствам,

62

в среде местных удмуртов держится мнение о том, что война была между татарами и удмуртами и что из Арска их предков вытеснили татары. Возможно, это еще отголоски более древних эпох, когда на берегах Волги и Камы появились первые тюрки и начались столкновения за место жительства.

Следует заметить, что несмотря на внешнюю смиренность, удмурт — в душе человек гордый, он не терпит подавления его «Я», он лучше все оставит, уйдет и скроется где-нибудь в глуши от глаз своего неприятеля, не будет лебезить перед ним, даже пойдет на самоубийство, но душой не будет кривить, не сдастся его обидящему просто так. Его скрытая обида живет до конца его жизни. Он своих обидчиков, будь то татарин или русский, будет неприязненно терпеть, но любви к ним не будет. Не случайно, в удмуртском фольклоре едва ли найдёшь положительный образ представителей этих народов, не считая выдуманных произведений из эпохи дружбы народов. Возможно, этим можно объяснить появление рассказов о войне с татарами.

Шошминская группа удмуртов представлена такими воршудно-родовыми группами: Лӧзя (живут в 4 селениях), Пышъя (3), Чола (3), Чабъя (3), Чипъя (2), Кӧпка (2), Затча (2), Дурга (1), Уча (1), Салья (1).

За заключением Затча и Кӧпка, все воршудно-родовые группы шошминских удмуртов являются общими с северными удмуртами-ватка, особенно с нижнечепецкой группой, из них такие крупные воршудные объединения, как Чола, Чипъя, Чабъя, Дурга в среде калмезов не встречаются; Чабъя и Дурга в среде южных удмуртов появились в очень позднее время — в XVII-XVIII вв. из Арской земли. Воршудные группы Затча и Кӧпка фиксируются только в 2-х привятских деревнях шошминских удмуртов, они сюда переселились с левобережья, из среды южных удмуртов и калмезов довольно в позднюю эпоху.

Воршуды Уча, Чабъя, Дурга являются общими с кукморско-мамадышской группой, т. е. общими для всей арской группы. В соседнем Арском р-не несколько татарских деревень: Корса, Нижняя Корса, Средняя Корса, Смак-Корса

- в своем составе содержат удмуртский микроэтноним Куарса. В Высокогорском р-не имеется селение под названием Улля, восходящим к названию удмуртского воршуда Уля (<’пекарь’).

По нашему мнению, арская группа удмуртов формировалась на основе пья- ноборско-азелинского населения с включением поломско-чепецкого населения, переселившегося в VIII-IX вв. н. э. в Волго-Камье, например, воршудная группа Уля, основная территория формирования и жительства которой находится на Верхней Чепце. Без сомнения, были тесные связи с южными удмуртами, проникали сюда и калмезы. Так, перепись 1781-82 годов фиксирует гидроним Калмес в бассейне р. Казанки (л. пр. р. Волги), на территории современного Арского р-на.

Без сомнения, в состав арских, как и южных удмуртов, в большом количестве влились бесермяне (чуваши), поселения которых фиксируют документы

63

еще XVII—XVIII вв. В среде нижнекамско-нижневятского населения шло обудмуртивание этого крупного и до сего времени загадочного этноса, жившего совместно с удмуртами в составе Волжской Булгарии, Золотой Орды и Казанского ханства. В середине II тыс. н. э. вместе с нижневятскими удмуртами и с омусульманившимися арскими князьями по невыясненным нами причинам бесермяне переселяются на Нижнюю Чепцу, в среду слободских удмуртов, а оставшаяся часть ассимилировалась в среде татар и удмуртов.

Древнейшие памятники арских удмуртов, соотносимые с азелинской культурой, расположены по нижнему течению рек Вятки и Камы, вплоть до среднего течения Волги, например, городища; Гремячеключинское, Черепашье, Тарасова Пристань и др., могильников: Нармонский, Усть-Брыскинский, Рожденственский, Гремячкинский, Айшинский и др.

В районах распространения азелинских памятников, даже на правобережье Волги и левобережье Камы, в пределах бывших Свияжского, Цивильского, Чистопольского и других уездов, по рекам Свияге, Шешме сохранились географические названия, связанные с удмуртами-арами-отяками (вотяками). Так, в книге «Акты исторические и юридические и древния царския грамоты Казанской и других со- седственных губерний, собранные Степаном Мельниковым» (т. 1, Казань, 1859) находим такие сообщения: «... а от Волги реки по суходолу. до речки Отяка (курс. наш — М. А.)», «... стоит на большой Шешминской дороге. за Ошу реку, на Воцкой лог (курсив наш — М. А.), а с того логу черным лесом на старую Ошу, а та Оша река впала в Шешму реку»,». а та речка Отяк впала устьем в исток Подгор- наго озера» (с. 112-113; 164; 161). Кстати, гидроним Ош тоже имеет древнеудмуртские корни — во всех древних территориях расселения южных удмуртов и калмезов мы находим названия с этим апеллятивом: Ошма, Ошторма, Ошлань, Ошняк, Ошнюк, Ошмос; Ош-Оц по- удмуртски звучит река Иж; этот же апеллятив входит в состав гидротермина ошмес (ош+мес) ’родник, ключ.

В «Сказании о царстве Казанском» (М., 1959) также находим упоминание этнопотонима, связанного с удмуртами: «Воеводы же преидоша поле великое многими денми, а не ведающе побитых людей на Волге, и внидоша в землю Казанскую, и приближишася к речке Свияге, на поле Отяково» (курсив наш — М. А.) (глава 18, с. 53). С поля Отякова началась осада войсками Ивана Грозного Казанской крепости. Кстати, в Казани имеется и Арское поле.

Известный татарский топонимист Г. Ф. Сатаров пишет, что этноним отяки, превратившись в гидроним Отяк (речка, впадающая в Волгу около Буртасовс- кого затона) и в названиях населенных пунктов Зеленодольского р-на, сохранился до наших дней: в нижнем течении р. Свияги расположены татарские деревни Утяк на Свияге, Большой Утяк (офиц. Городище), Малый Утяк (офиц. Тенибеково) и русская деревня Утяково (Саттаров 1969:187). Без сомнения, утяк — это татаризованная форма русского названия удмуртов* отяк>вотяк.

64

В Чистопольском уезде находим такие названия деревень: Утяково при речке Бахте; Малое Утяково при речке Шентале; Вершина речки Емшанки (Вотя- ково) при безымянном ручье (Список населенных мест по сведениям 1859 года. — СПб, 1866. — С. 170)

Поселения древних удмуртов-аров доходили до восточных пределов Чувашии. Так, в бывшем Цивильском уезде выявлен гидроним Ар, в Свияжском — Глухой Ар, в Чебоксарском уезде имелась деревня Ар-касси, в Козьмодемьянском — Ар-Сентер.

Известный татарский историк, богослов, ученый широкого профиля Ш. Марджани сообщает очень интересный, но не совсем ясно и отчетливо раскрытый факт: в чувашском селе Хужа Хасан (Хужа Сан), население которого даже после принятия христианства говорило на арском (курсив наш — М. А.) и тюркском языках, хотя одежда и обычаи их остались чувашскими (см. Юсупов 1981:202).

До какого времени ары-отяки-удмурты жили и говорили на родном удмуртском (арском) языке на правобережье Волги и левобережных районах Прикамья? Исторически (археологически, этнографически), лингвистически эта проблема никогда не решалась и даже не поднималась. Только куцые, фрагментарные, но интереснейшие сведения мы получаем из материалов переписей, исторических документов и из работ дореволюционных авторов. Современные казанские ученые к ним не прикасаются. Ищут легендарных угров, самодийцев, древних тюрков, славян и другие этносы, но не древнейших обитателей Волго- Камья — удмуртов. Есть все сведения об их жительстве в Волго-Вятском междуречье и Нижнем Прикамье — археологические, антропологические, этнографические, лингвистические (в первую очередь, топонимические), народные предания, исторические документы.

Счастливым исключением являются работы топонимистов — специалистов по языку Земли, — из Чувашии, Марий Эл, Удмуртии, Татарии в лице М. Р. Федотова, И. С. Галкина, Д. Е. Казанцева, Ф. Г. Гариповой, Г. Ф. Саттарова, Л. Ш. Арсланова, изучающих географические названия Чувашии, Марий Эл, Заказанья и Закамья.

Многие десятки этнотопонимов Ар: (Арск (Арча), Арбаш, Арташ, Ар елга- лары, Ар чишмэлэре, Ар болыннары, Ар урамы, Ар таулары, Ар зираты и др. охватывают все прикамские районы Татарии, доходят до Приуралья (см. Саттаров 1969:162-196; Гарипова 1975; Атаманов 1997). Причем, они встречаются там, где ныне нет уже удмуртов, молодому поколению уже не известен сам этноним «ар». Тем не менее, это наиболее убедительные факты, свидетельствующие и подтверждающие наши выводы.

Н. А. Спасский, как и другие дореволюционные ученые-краеведы, с горечью писал: «В XIV, XV, XVI веках вотяки или ари заселяли нынешние Казанский, Мамадышский и отчасти Царевококшайский уезды; был народ ари, Арская волость, Арский городок, с которыми имели дело воеводы царя Ивана Гроз

65

ного. Но магометанство поглотило вотяков, переименовав их в татар»; в Казанской губернии от многих вотских селений остались лишь названия Ари, Арск, Арино, Арбан и т. п. (Спасский 1913:40; 134).

Многочисленные археологические памятники — городища (кар), селища (гу- цин), могильники (шай) Волго-Камского региона разных эпох — от ананьино до позднего средневековья, имеющие четкие этнодиференцириующие признаки — лепную круглодонную керамику, содержащую в своем составе толченную ракушку; погребения (трупоположения) в неглубоких ямах с преобладающей северной, реже западной или восточной (в зависимости от родовых традиций) ориентировкой, с сопровождающим инвентарем, жертвенным комплексом, — связаны с далекими и близкими предками удмуртского народа.

Вещевой материал, погребальные традиции населения нижнекамско-повол- жского региона первой половины I тыс. н. э. находят наиболее близкие аналоги в худяковско-азелинских памятниках Вятки, а также в поломско-чепецких памятниках Северной Удмуртии, в пьяноборско-чегандинских и последующих за ней археологических культурах Камско-Бельского бассейна I тыс. н. э., вплоть до середины II тыс н. э. Это и закономерно, ибо создателями тех древних и самобытных культур были ананьинские и последующие за ней пьяноборские племена, явившиеся основой формирования всех этнолингвистических групп удмуртов. В середине I тыс. н. э. с берегов Камы и Волги азелинские племена, предки арских удмуртов, были оттеснены пришлыми именьковскими племенами в глубинные, таежные районы Волго-Вятского междуречья. В конце I тыс. н. э. на берегу р. Казанки, л. пр. р. Волги постазелинские племена создали укрепленный племенной центр, который стал известен арабским путешественникам, миссионерам под названием Арса~Арта~Артаб~Арсай (ср. рус. Арск, Арский городок; тат. и удм. Арча). В период расцвета Волжской Булгарии удмурты-ары находились в подчинении этого государственного образования и платили в их казну джизью. По преданиям кукморско-шошминских (арских) удмуртов, по-сообщениям арабских источников в Арсе~Арче «сидел» их царь (удмурт эксэй). Даже из такой дали, как вавожский Дӧкъя-выл, расположенный на берегах р. Валы (бассейн р. Кильмези), судя по преданиям, их предки ходили на общественные моления и к царю в Арск (Арча сюрес кузя ’по Арской дороге’).

Как пишет известный историк Поволжья, автор книги «Очерки истории Казанского ханства» (Казань, 1923) М. Г. Худяков, в составе Казанского ханства существовало удельное Арское княжество. Ни одно важнейшее событие в ханстве не проходило без участия арских князей, особенно это ярко проявилось в дни Казанской войны с русскими войсками. Местные инородческие князья входили в состав признанной знати Казанского ханства; имена некоторых из них упоминают русские летописи эпохи Казанской войны: Богодан, Явуш (Худяков 1923).

В последний и решающий период войны с Казанским ханством Иван Грозный, прежде чем приступить к осаде Казани, послал три лучших полка к Арско

66

му городку для защиты своих тылов. Это было 6 сентября 1552 г. Через два дня после ожесточенных боев Арская крепость пала: 5000 оставшихся в живых защитников крепости, в том числе 12 арских князей, были уведены в плен для принятия присяги на подданство Русскому государству; многие аряне были умерщвлены. В 1553 г. вспыхнуло мощное восстание в Арской (удмуртской) и Луговой (марийской) стороне. С 1553 вплоть до конца 1557 года шли карательные походы русских войск на Арскую землю, пока народное восстание не было потоплено в крови и оставшаяся в живых часть не бежала в таежные завятские, закамские, приуральские леса. В конце XVI — начале XVII вв. этнотопонимы Вотяки ~ Отя- ки появились даже на севере Пермской области, на западе Свердловской области.

В этот тяжелейший период в истории удмуртского народов начались массовые переселения удмуртских воршудно-родовых групп всех удмуртских регионов. В результате этих переселений опустели одни территории, например, южная и центральная часть Арской земли, районы по Вятке, особенно вокруг Хлы- нова, Котельнича, Уржума, зато образовались новые, особенно в Приуралье: буйско-таныпский, татышлинский, илишевский, красноуфимский кусты, со своими говорами и диалектами.

Интересно заметить: воршудно-родовые группы кукморско-мамадышского ареала для переселения большей частью избирали завятские земли, территорию современных южных и центральных районов Удмуртии. Известны и их имена: Зумъя, Уча, Нӧръя, Поколь, Ырга, Куарса, Кибъя. Конечно, не все вор- шудно-родовые группы дожили до наших дней, многие погибли в горниле войн, а оставшаяся часть ослабевших родовых групп ассимилировалась в среде татар. Во многих названиях татарских аулов: Арского, Сабинского, Мамадышс- кого и других северо-западных районов Татарстана — отразились и сохранились воршудно-родовые имена удмуртов, например: с. Верхняя Корса ~ тат. Югары Курса (<Куарса) Арского р-на; с. Улля (<Уля) Высогорского р-на; с. Ципья ~ тат. Чепья (<Чипъя) Балтасинского р-на; с. Копки ~ тат. Купка (<Кӧпка) Кукморского р-на; д. Новая Ырга ~ тат. Яна Ырга (<Ырга~Урга) Рыбно-Слободского р-на; д. Чабья-Чурчи (<Чабъя), д. Пукаль (<Поколь), с. Большие Кибя- Кози (<Кибъя) Сабинского р-на и многие другие названия.

К настоящему времени остатки того древнего, легендарного населения ниж- некамско-средневолжского региона, потомков пьяноборско-азелинских племен, создателей Арского княжества, разгромленного в середине XVI в. войсками Ивана Грозного, живут на северной окраине того княжества, — более чем в 70 населенных пунктах Балтасинского, Кукморского, Мамадышского районов, Татарии, Мари-Турекского р-на Марий Эл и юга Кировской области.

Литература

Арсланов Л. Ш., Казаков Е. П., Корепанов К. И. Финны, угры и самодийцы в Восточном

Закамье (III в. до н. э. — XIV в. н. э.). Елабуга, 1993.

67

Археологическая карта Татарской АССР. Предкамье. Казань, 1984.

Атаманов М. Г. История Удмуртии в географических названиях. Ижевск, 1997.

Атаманов М. Г. По следам удмуртских воршудов. Ижевск, 2001.

Бобровников Н. А. Инородческое население Казанской губернии. Казань, 1899. — Вып. I. — С. 45-57.

Воробьёв Н. И. Материальная культура казанских татар. Казань, 1930.

Гарипова Ф. Г. Гидронимия Заказанья Татарской АССР (бассейнов рек Ашит, Казанки, Мёши, Шошмы) : Автореферат канд. дис. Казань, 1975.

Гарипова Ф. Г. Финно-угорский пласт в гидронимии Заказанья Татарской АССР // Материалы IV конференции молодых научных работников. Казань, 1976. — С. 128-130.

Гимади Х. Г. Народы Среднего Поволжья в период господства Золотой Орды // Материалы по истории Татарии. Казань, 1948. — С. 185-225.

Гришкина М. В. Удмурты: этюды из истории IX-XIX вв. Ижевск, 1994.

Карпова Л. Л. Фонетика и морфология среднечепецкого диалекта удмуртского языка. Тарту, 1997.

Кельмаков В. К. К истории удмуртов Правобережья Вятки // Материалы по этногенезу удмуртов. Ижевск, 1982. — С. 128-144.

Кельмаков В. К. Краткий курс удмуртской диалектологии. Ижевск, 1998.

Косарева И. А. Традиционная одежда периферийных групп удмуртов. Ижевск, 2000.

Кузнецов С. К. Общинные порядки у вотяков Мамадышского уезда Казанской губернии // Этнографическое обозрение, Москва, 1904. — №4. — С. 24-49.

Населенные пункты Республики Татарстан. Казань, 1997.

Саттаров Г. Ф. Топонимия края и некоторые вопросы этногенеза казанских татар // Татар тел белеме мэсьэлэре. II китап. Казань. 1969. — С. 162-196.

Саттаров Г. Ф. Этнотопонимы Татарии // Советская тюркология. Баку, 1980. — № 1. — С. 32-49.

Сказание о царстве Казанском. Москва, 1959.

Спасский Н. А. Очерки по родиноведению. Казанская губерния. Казань, 1913.

Список населенных мест Казанского уезда с кратким их описанием / Составитель Из- носков И. А. Казань, 1885.

Старостин П. Н. Этнокультурные общности предбулгарского времени в Нижнем Прикамье // Вопросы этногенеза тюркоязычных народов Среднего Поволжья. Казань, 1971. — С. 37-54.

Трофимова Т. И. Этногенез татар в свете данных антропологии // Труды Института этнографии АН СССР. — III 7. — М. — Л., 1949.

Фирсов Н. А. Инородческое население прежнего Казанского ханства в новой России до 1762 г. — Казань, 1869.

Худяков М. Г. Очерки истории Казанского ханства. Казань, 1923.

Чернышев Е. И. Селения Казанского ханства // Вопросы этногенеза тюркоязычных народов Среднего Поволжья. Казань, 1971. — С. 272-291.

Юсупов Г. В. Булгаро-татарская эпиграфика и топонимика как источник исследования этногенеза казанских татар // Вопросы этногенеза тюркоязычных народов Среднего Поволжья. Казань, 1971. — С. 217-231.

Юсупов М. Х. Шигабутдин Марджани как историк. Казань, 1981.