Этимологический словарь чувашского языка

Федотов М. Р.

Этимологический словарь чувашского языка. В 2-х тт. Т. 1. А-Р. — Чебоксары: Чувашский государственный институт гуманитарных наук, 1996. — 470 с.

Федотов М. Р.

Этимологический словарь чувашского языка. В 2-х тт. Т. 2. С-Я. — Чебоксары: Чувашский государственный институт гуманитарных наук, 1996. — 509 с.

Скачать том 1, PDF, 13 MB

Скачать том 2, PDF, 21 MB

Ссылки

• Федотов Михаил Романович // Википеди (на чувашском языке)
• Этимологический словарь // Википедия
• Этимологический словарь чувашского языка // Chuvash.org
• Чӑваш / Федотов М. Р. Этимологический словарь чувашского языка // Электронлӑ сӑмахсар

Предисловие

Со времени выхода в свет «Этимологического словаря чувашского языка» (ЭСЧЯ) В. Г. Егорова прошло 30 лет. Он продолжительное время успешно служит как отечественным, так и зарубежным тюркологам. Но время не стоит на месте, появляются все новые и новые исследования, а с ними — поправки и дополнения этимологического характера. Учитывая такое положение, актуальность издания очередного ЭСЧЯ не вызывает сомнений.

Наш словарь рассказывает о происхождении и родстве слов, употребляющихся в современном чувашском языке. При этом мы имеем в виду не только литературную, но и обширную диалектную лексику, зафиксированную главным образом в «Словаре чувашского языка» Н. И. Ашмарина.

Может показаться излишним, что мы много места отводим производным формам в пределах одного гнезда, образуемого заглавным словом. Однако для ЭСЧЯ важен не столько его словообразовательный потенциал, как таковой, сколько отчетливое представление о тождестве или большой структурной близости чувашских производных единиц с соответствующими тюркскими синтаксическими единицами.

В нашем Словаре нашли место многочисленные заимствования, ставшие для носителей чувашского языка привычными и ничем не выделяющимися своей инородностью. Тем не менее читатель легко заметит, что они, за редким, быть может, исключением, многовариантны и несут в себе отпечатки местных говоров и диалектов, что является важным ключом для открытия этимона того или иного слова.

Для ЭСЧЯ немалый интерес представляют также слова, заимствованные из чувашского языка финно-угорскими, тюркскими и даже русским языками. И те, и другие пласты лексики служат подтверждением об издревле установившихся контактах между чувашами и их историческими соседями.

Общетюркский матриал мы взяли из многих источников в основном же — из «Опыта словаря тюркских наречий» В.В.Радлова. Говоря о достоинствах этого издания нам остаётся лишь повторить то, что сказано по поводу фотомеханического его переиздания: он „пользуется всеобщим признанием как единственное в своем роде богатейшее собрание лексики и фразеологии многочисленных живых и древних тюркских языков» и «до сих пор остаётся единственным тюркоязычным словарём сравнительного типа, а материал по многим тюркским языкам и диалектам подчас можно найти только в этом словаре. Даже появление в свет «Древнетюркского словаря» (ДТС) ничуть не умаляет его значения. Словарь В. В. Радлова, как и прежде, остается незаменимым руководством тюркологов и монголистов.

Все примеры словарных статей ЭСЧЯ соответствуют источникам, чем объясняются использование старых правил орфографии и пунктуации, а также некоторые неточности в переводе.

ЭСЧЯ предназначен для специалистов-тюркологов, студентов, учителей, историков и этнографов, а также широкого круга читателей, интересующихся родословной чувашского языка.

В заключение выражаю искреннюю признательность профессорам Л. П. Сергееву и Н. И. Егорову за проявленное профессиональное внимание к рукописи предлагаемого читателям «Этимологического словаря чувашского языка».

М. Р. Федотов

10 января 1994 года.

Федотов М. Р. Этимологический словарь чувашского языка. В 2-х тт. Т. 1. А-Ритӑван. — Чебоксары: Чувашский государственный институт гуманитарных наук, 1996. — С. 367.

Федотов М. Р. Этимологический словарь чувашского языка. В 2-х тт. Т. 1. А-Ритӑван. — Чебоксары: Чувашский государственный институт гуманитарных наук, 1996. — С. 368—369.

ПӐЛХАР- бунтовать, волноваться; ПӐЛХАР болгар, булгар (Ашм. Сл. X, 112).

Федотов М. Р. Этимологический словарь чувашского языка. В 2-х тт. Т. 1. А-Ритӑван. — Чебоксары: Чувашский государственный институт гуманитарных наук, 1996. — С. 396—397.

ПӐЛЬКА- болтать (Шибач.): мӗн пӐлькаса тӑратӑн (болтаешь) (Ашм. Сл. X. 113);

Федотов М. Р. Этимологический словарь чувашского языка. В 2-х тт. Т. 1. А-Ритӑван. — Чебоксары: Чувашский государственный институт гуманитарных наук, 1996. — С. 397—398.

ПУЛ- / ПОЛ- быть, существовать; делаться, совершаться, становиться; превратиться; происходить; быть возможным; осуществляться; родиться, уродиться и др.

Федотов М. Р. Этимологический словарь чувашского языка. В 2-х тт. Т. 1. А-Ритӑван. — Чебоксары: Чувашский государственный институт гуманитарных наук, 1996. — С. 442—443.

СУ- I / СӐВ считать; читать (В.Олг.); кӗнеке суас читать книги; сума су- почитать; причитывать наговор (Ашм. Сл. XI, 159, 235).

Федотов М. Р. Этимологический словарь чувашского языка. В 2-х тт. Т. 2. С-Я. — Чебоксары: Чувашский государственный институт гуманитарных наук, 1996. — С. 53.

ҪУ VI неизвестное слово. Встреч. в соединении: ҫу-ҫармӑс, ҫу-чӑваш — так называли чуваш, которые жили наполовину по-христиански, наполовину по-мусульмански. Хоронили умерших отдельно; детей не крестили, волосы носили длинные (Ашм. Сл. XII, 200); ср. чув. ҫур/ҫурӑ половина.

Если эта этимология верна, то термин ҫу-ҫармӑс приписывали тем черемисам (мари), которые, живя в гуще чувашей, сделались наполовину чувашами, потеряв свой язык и обычаи.

См. Егоров ЭСЧЯ, 215.

Федотов М. Р. Этимологический словарь чувашского языка. В 2-х тт. Т. 2. С-Я. — Чебоксары: Чувашский государственный институт гуманитарных наук, 1996. — С. 129.

Федотов М. Р. Этимологический словарь чувашского языка. В 2-х тт. Т. 2. С-Я. — Чебоксары: Чувашский государственный институт гуманитарных наук, 1996. — С. 311—312.

ЧӐВАШ название тюркского народа. Имя чуваш в русской летописи появляется первый раз в самом начале XVI в., а именно в одном из списков «Истории о Казанском царстве (Казанский летописец)» чуваши упоминаются под 1502 годом (УЗ ЧНИИ XXVII, 121).

Князь А.М.Курбский о походе русских войск на Казань в 1552 году писал: «Егдаж переплавишася Суру реку, тогда и Черемиса горная, а по их Чуваша зовомые, язык особливый, начаша встречати по пять сот и по тысяще их, аки бы радующеся цареву пришествию: понеже в их земле поставлен оный предреченный град на Свияге» (История о великом князе Московском. — СПб., 1913. — С. 18).

О происхождении слова чӑваш (t’ӑvаš) (> рус. чуваш) споры до сих пор не утихают. Н. И. Золотницкий его возводил к слову йӑваш, приводя его генетические соответствия из других тюркских языков со значением «тихий», «мирный», «смирный» (Зол. КС, 14). Читателя, интересующегося ими, отсылаю к Радл. Сл. III, 278, 290—291, 536, 572.

М.Фасмер придерживается такого же взгляда: чуваш род. п. -а — назв. тюрк. народа, потомков волжск. булгар. Из чув. t’ӑvаš «чуваш», которое связано с тур., аз. javaš, уйг. jabaš «мирный, спокойный». Непосредственным источником является тат. džyvaš «мирный, радушный», кирг. džuvaš, juvaš (Фасмер ЭСРЯ IV, 376).

Теперь остановимся на марийском этнониме сувас/суас, который в разрешении происхождения слова чӑваш сыграл решаюшую роль.

С тех пор как А. П. Ковалевскии ввёл в научный оборот этноним суваз-чуваш (А. П. Ковалевскии. Книга Ахмеда ибн-Фадлана о его путешествии на Волгу в 921-922 гг., Харьков 1956, стр. 34—35), среди историков, языковедов и этнографов идёт острая полемика. Одни поддерживают, другие, наоборот, начисто отрицают его положение. Резко отрицательно отнеслись к точке зрения А. П. Ковалевского и его последователей историки Р. Г. Фахрутдинов и Г. В. Юсупов.

«Племя „суваз“, — пишет, например, Р. Г. Фахрутдинов, — явная выдумка, рожденная потребностью найти предков чуваш... Натяжки некоторых чувашских исследователей (В. Д. Димитриев, В. Ф. Каховский и др.), пытающихся доказать трансформацию «сван» — «суваз» — «чуваш», основаны на простой лингвистической эквилибристике... Поэтому нет смысла ни в настоящем, ни в прошлом чувашском языке искать «сувазов» и превращать их в чуваши... В толковании истории вот этих вымышленных «булгаро-сувазов» отдельные авторы доходят до вымыслов» (Р. Г. Фахрутдинов. О степени заселенности булгарами территории современной Чувашской АССР. // Вопросы этногенеза тюркоязычных народов Среднего Поволжья. — Казань, 1971. — С. 197—198).

Познакомившись с этим приговором, читатель просто скажет, что есть смысл разобраться в термине-этнониме суваз(с), но без раздражённого тона.

Известный советский арабист и научный комментатор книги ибн-Фадлана А. П. Ковалевскии предлагал слово — суван читать как суваз, считая, что в старой арабской графике, а именно в копии сочинения ибн-Фадлана, хранящегося в библиотеке при мечети Имама Ризы в Мешхеде в Иране, «в конце слов буква „нун“ часто заменяет собою „зайн“ и наоборот, так как „изгиб буквы „н“ несколько более развернут и точка стоит над правым его краем, так что эта буква по своей форме приближается к „з“» (А. П. Ковалевскии. Чуваши и булгары по данным Ахмеда ибн-Фадлана. // Учёные записки Чувашского научно-исследовательского института, вып. IX. — Чебоксары 1954. — С. 12, 14; Приложение форм изображения конечных «нун» и «зайн» в VII—VIII вв., стр. 63).

Может ли такое рассуждение арабиста послужить отправной точкой для дополнительных научных разысканий? Вполне, но Р. Г. Фахрутдинов в этом месте почему-то желает «оставить открытой лингвистическую сторону вопроса». Если историк В. Ф. Каховский допускает возможность существования этнонима в форме суваш или чуваш еще в булгарское время, то это, по Фахрутдинову, «не выдерживает никакой критики». Я здесь меньше всего думаю о надежности огульного опровержения, так как слово-этноним суваш существует в словаре В. В. Радлова: «кiрäк Суваш, кiрäк Чiрмiш, кipäк Ар, кiрäк нiдi кiшi булсын барысыда Алланың, мäндäлäрi iкäн «Будь это Чуваши, Черемисы, Вотяки или другие какие-либо народы, все они рабы Божiи» (Радл. Сл. II, 1354—1355).

На лингвистических доказательствах звуковой трансформации сувас > чӑваш остановимся ниже, до этого познакомимся с точкой зрения Г. В. Юсупова: «Вполне возможно, что древние марийцы, живя на правом берегу Камы, или, быть может, древнейшие тюрки края, поселившиеся задолго до булгар на правом берегу Камы..., назвали булгар термином «суас», т.е. зареченцами по их расположению на другой стороне Камы... Так, до 30-х годов казанцы все слободы за Казанкой называли «Заречье», возможно, что это шло издавна и русское «Заречье» могло быть калькой татарского или даже булгарского «йувачжуас»... По отношению к течению Волги чуваши делятся на верховые и низовые, а марийцы по отношению к сторонам Волги — на горные и луговые. Последние называют чуваш «суасла мари», т.е. «зареченские мари»... Это значит, что до отюречения языка предки чуваш были финнами, вероятно близкими мари, но отличались от луговых мари своим географическим, заречным, расположением. Не назвали бы их — чуваш и термином «горная черемиса», если бы они некогда в какой-то мере не были марийцами» (Г. В. Юсупов. Булгаро-татарская эпиграфика и топонимика как источник исследования этногенеза казанских татар. // Вопросы этногенеза тюркоязычных народов Среднего Поволжья. — Казань 1971. — С. 220—221)

Тут уж нет огульного опровержения существования самого этнонима сувас, делается лишь попытка доказать происхождение этнонима из объективных реалий — языковых и исторических.

Прежде всего относительно тат. юач, юась, йувач, жуас. Нет сомнения, что они представляют собою фонетические варианты др.-тюрк. juγač противоположный берег, заречье (ДТС, 277). Слово это состоит из ju- ‘мыть, стирать’ (~ чув. ҫу-) + аффикс -γač, образующий по преимуществу существительные со значением инструмента: qïsqač (< qïs- ~ чув. хӗс- ‘сжимать’) ‘клещи’ (~ чув. хӗс-кӗч), аčqаč (< аč- ~ чув. оҫ- ~ уҫ- ‘открывать’) ‘ключ’ (~ чув. уҫкӑч) и др. Ещё раз подчеркнём, что приведенные выше татарские слова восходят к древнетюрк. juγač.

Вот что еще очень важно при разрешении данного вопроса. Начальный тюрк. j в марийских заимствованиях остается без изменения. М. Рясянен, монографически описавший татарские заимствования в марийском языке, пришёл к выводу, что «татарский начальный ǯ в диалектах чередуется со звуком j и восходит к j, который в черемисском языке сохраняется вообще как j и лишь в диалектах, находящихся под сильным влиянием татарского языка, выступает как d» (М. Räsänen, Diе tatarischen Lehnwörter im Tscheremissischen. — Helsinki, 1923 (МSFOu L). — С. 11).

Поэтому утверждение Г.В.Юсупова о том, что «жуас» в марийском произношении передается как «суас» фонетически не подтверждается.

В то же время тюркский начальный j в чувашских словах, наиболее древних, соответствует палатальному ҫ (= ś): Др-тюрк. jaš ‘год (о возрасте)’, тат. jaš, но чув. śоl ~ śul; др.-тюрк. jaz — ‘писать’, тат. jaz, но чув. śïr и т.д. Вот этот начальный палатальный ś в составе чувашских заимствований в марийском языке систематически передается непалатальным s (в отдельных диалектах и палатальным ś): чув. śïlӑх > мар. sulәк, но тат. jazӑk > мар. jazәk «грех» (два заимствования из двух источников), чув. śоrt ~ śurt > мар. surt, но тат. jort ‘дом’, чув. śоха ~ śuxа > мар. soγа, но тат. jakа ‘ворот, воротник’ и т. д.

Уточним ещё одно обстоятельство. Конечный др.-тюрк. č в чувашском языке соответствует также палатальному ś: др-тюрк. ač- ‘открывать, отворять’, тат. ač, чув. оś ~ uś; др.-тюрк. sač ‘волосы’, тат. čäč, чув. śüś и т.д.

Исходя из того, что тюркский начальный j и конечный č в чувашском соответствуют палатальному ś, а последний в марийском — непалатальному s, можно вывести последовательность соответствий: др.-тюрк. juγač, тат. juač ~ ǯuas, чув. *śāś ~ *śuaś ~ *śuvaś, мар. suas ~ suβas.

Первоначальная форма *śāś или *śuvaś впоследствии приняла форму t’šӑvаš ‘чуваш’ (Ашм. БЧ, 116), и этому нет никаких фонетических препятствии.

Что касается доэтнического значения марииского слова suas или suβas, то можно допустить, что оно могло обозначать одно из булгарских племен, жившее в Закамье, так как др.-тюрк. juγač в самом деле обозначает ‘заречье’.

Волжские финно-угры — предки современных мари — граничили с сувасами или находились под их влиянием с самого появления последних на Волге. Что касается сувас в значении ‘татарин’, то здесь нет ничего противоречивого.

Со времени вторжения татаро-монгольских завоевателей в Восточную Европу (1224 г.) и до полного разрушения Булат-Тимуром (Тимур-Кутлуй в русских летописях) города Булгара и Булгарии в целом (1361 г.) прошло 137 лет. За это продолжительное время угнетения и насилия булгар охватили значительные миграционные потоки. Одна часть булгар ушла в северные районы, другая — сувасы — вынуждена была уступить территорию левобережья Волги более сильным завоевателям Золотой Орды — кыпчакам — и переселиться на правый берег, заняв свободные земли или потеснив частично финно-угорские племена на территории между Свиягой и Сурой (притоки Волги). Таким образом, предки современных марийцев, в булгарское время называвшие своих соседей сувас (> чув. t’šӑvаš), и после отатаривания сувас-чуваш продолжали именовать их по-прежнему. Подобных «незаконностей» можно найти немало. Например, французский язык — совсем не язык франков, а галлороманцев, болгарский язык — язык не дунайских болгар, а славян.

Теперь об этнониме суасламари ~ суасламары, который Г. В. Юсупов называет ‘зареченские мари’. Надо помнить, что слова суасламари ‘чуваш’, суасламари вäты ‘чувашка’ бытуют лишь в языке горных мари, живущих со своими соседями — чувашами — не разделяемые какими-либо значительными реками и водами. МарГ. суасламары досл. ‘человек на сувасский лад’, т.е. ‘человек на татарский лад’. Луговые мари в пограничных с татарами районах называют последних суас ‘татарин’. Луговые же мари, живущие по левобережью Волги, своих соседей чуваш с правого берега Волги называют куркмари ‘горный человек’.

Обратим внимание на этноним куркмари, состоящий из двух самостоятельных слов, котерые образуют термин-этноним путем простого словосложения: курк ‘гора’ + мари ‘человек, муж, мужчина’. В то же время этнонимы суасла мари > сасламар ‘чуваш’, марламари > марламар ‘человек на марийский лад’, т.е. ‘человек чувашского происхождения, ставший горномарийцем’, образованы иначе, т.е. первый компонент снабжен суффиксом -ла, соответствующим по своей семантической нагрузке тат. -ча, -дай (-дэй), -лай (-ләй): чув. vï-rӑs-lа, мар. ruš-lа, но тат. urӑs-čа «по-русски» и т.д.

Итак, на основании совокупности приведенных предпосылок мы можем говорить об исторической преемственности мар. сувас (suvas) и чув. чӑваш (t’šӑvаš).

См. Советское финно-угроведение. — Таллинн, 1974. — № 2. — С. 79—82.

Федотов М. Р. Этимологический словарь чувашского языка. В 2-х тт. Т. 2. С-Я. — Чебоксары: Чувашский государственный институт гуманитарных наук, 1996. — C. 394—399.