Проблемы этнокультурной специфики кряшен и нагайбаков в общественно-политических дискуссиях рубежа XX—XXI вв.

Об авторе:

На тот момент автор — Виктор Михайлович Викторин — работал советником и референтом Губернатора Астраханской обл. Ранее являлся начальником Отдела по национ. политике Адм. Астраханской обл., зам. начальника Отдела региона Урала и Поволжья Министерства РФ по делам национальностей (Миннац России) в г. Москве, ст. советником — экспертом по миротворчеству в зоне ЧП на Сев. Кавказе, докторантом каф. религиоведения РАГС при Президенте РФ (г. Москва)

Ныне — доцент каф. восточных языков Астраханского гос. ун-та и филиала Росс. академии народ. хоз — ва и гос. службы при Президенте РФ (г. Астрахань). Канд. ист. наук по этнологии, доцент по этносоциологии, по истории и культуре, религиям регионов РФ и СНГ, стран Востока.

Часть I.

Теперь, когда прошло уже немало времени и «отшумели страсти» по переписи 9—16 октября 2002 г., как и по обнародованию её результатов (2004—05 гг.), представляется возможным — и даже неизбежным — ретроспективный взгляд на процесс «субэтноконфессионального самоопределения», вновь охвативший, как и столетие назад (на изломе веков и тысячелетий), ряд российских регионов.

На общем фоне «этнонациональной мобилизации» в новейшей истории СССР — России и их отдельных частей, начиная с 80-х гг. XX в., оказалась актуальной также проблема этнической (и даже «внутренней», субэтнической) «специфичности», оптимально возможной степени выделения и подчёркивания. Она создала новую и богатую почву для весьма острых обсуждений и дискуссий, в т. ч. и касающихся тюркских этносов.

Теперь обращение к данному материалу предпринято вновь:

- по итогам недальнего юбилея 175-летия кряшенского просветителя Василия Тимофеевича Тимофеева-Борисова (1836—95 гг.);

- в русле проблематики долгожданного, смелого издания:

Есть такой народ — кряшены: проблемы этноконфессиональной идентификации кряшен. Сб. материалов памяти И. Г. Максимова (1903—81 гг.). Инициатор изд. — А. В. Иванов. Состав-ль, научн. ред-тор и автор комментариев — доц. А. В. Фокин. Казань: [Кряшен. приход и Совет ветеранов кряш. движения г. Казани]. 2011 — 300 с. (с предварит. и итоговой рецензиями автора статьи «Проблемы этнокультурной специфики …» );

- к ставшему теперь уже совсем близким обнародованию «этнических» итогов Всероссийской переписи октября 2010 г.

В качестве субэтнической (но продвигаясь порой к уровню этнической), этноконфессиональная специфика наиболее рельефна в обстановке сосуществования нескольких народов и религий, т. е. в приграничных (иначе — т. н. «маргинальных») ситуациях. Такая сложная этнокультурная мозаика особенно характерна в составе России для Поволжья, Приуралья, а также Северного Кавказа¹.

Весьма показательны при этом случаи совпадения этнического и религиозного («конфессионального», т. е. вероисповедно-общинного) факторов. В них рельефно выражено малоизученное пока явление — «этноконфессионализм» (термин И. В. Следзевского), или «этноконфессиональный фактор» (термин Л. И. Шерствой). При этом обоснована и весьма продуктивна недавно высказанная мысль (Ю. М. Кобищанов), что этноконфессиональные сообщества занимают самостоятельное место в классификации историко-социальных общностей людей, будучи таксономически равными и народностям, и нациям.

Причём такого рода традиционная специфика может реализовываться как в собственно присущем, этнокультурном плане, так и (к сожалению, нередко) и в нарочито-политизированном контексте. В данных ситуациях соединяются обычно несколько факторов: притязания референтных этноэлит (идейных, коммерческих и пр.), собственная позиция массы этноконфессионально-особенного населения, а также научной общественности из данной и соседней этнокультурной среды, деятельность различных СМИ. Как и, разумеется, отношение к указанной «спецификации» региональных, окружных и общероссийских органов власти, иногда — религиозных кругов различных конфессий.

Особого внимания притом заслуживают «этноконфессиональные меньшинства» — группы, религиозная специфичность которых отличает их от основной массы представителей исходных этносов (реальные особенности, их собственное понимание и стороннее отношение к ним). Прежде нам удалось наметить параметры жизнедеятельности таких групп: компактность проживания и сохранение уклада жизни, заметная доля в родственном этнолингвистическом массиве населения (не менее 10—15 %), близкая дистанция контактов (в пределах 100 км между ареалами, селениями), связь «высокой» (письменной) и бытовой традиции, их длительное укоренение (не менее 3-х поколений, т. е. 1,5—2 века).

Показательными примерами служат этноспецифические группы населения в Поволжье, Приуралье и Предкавказье, оформившиеся по признаку конфессиональных отличий. Среди них — кряшены (и примыкающие в правобережье татароязычные «язычники»-тенгриане с родным татарским языком), чуваши-»некрещёные» («первоверцы»), особая ветвь кряшен — казаки-нагайбаки Челябинской области. Связаны историей с последними калмыки-православные, существуют пока и остатки мусульман-калмыков в степях Ставрополья. На Северном Кавказе поликонфессиональна и «татоязычная» общность, таковы же переселяющиеся сюда курды, любопытны армяноязычные мусульмане (жившие до 40-х гг. XX в. в Абхазии) — «хемшины», или «хемшилы». Образец совершенно ненапряжённого межсубэтноконфессионального сосуществования представляют осетины (с общим «языческим» субстратом и исламскими под-подгруппами у иронцев и дигорцев), а также адыги-кабардинцы с преобладающим православием в их небольшой, но очень любопытной моздокско-курской, служило-»подказачьей» ветви. Занимательно притом, что ареалы Северного Кавказа и Поволжья имеют тесные контакты в истории древней и недавней, в т. ч. этнической и конфессиональной².

Таковы древнее название креста — «хач, кач» и в Поволжье (татар.), и на Кавказе (армян.), также в Закавказье и Предкавказье (груз,. адыг, осет,, дагест.) — «джор, «джуар»«, обозначение священных объектов «тэ (й) ри», «тура», «тэнгрий» и «кода — ходай», праздник «белой жертвы» у кряшен с нагайбаками и у «чукынмаган», а ещё у христиан-кабардинцев, ритуалы со свечами, под общим именем «шам, ша’ам», у «чукынмаган» (поминальный), у иудаистов-татов (сезонно-весенний), как и групп калмыков всех конфессий. Можно найти даже немало связей удивительных совпадений в ритуалах на всём рассматриваемом пространстве³.

Известно, что кряшен Средневолжья и Приуралья (по происхождению и реальному самосознанию, вариант — «татар-кряшен») насчитывается до 200 тыс. чел. В сер. XX в. (А. Н. Григорьев) они только в Татарии населяли около 200 населённых пунктов, причём в половине численно преобладали. В Татарстане, прилегающих ареалах Башкортостана и Удмуртии (Бакалинский и Граховский районы), кряшены составляют 5—6 локальных групп, каждая со своими особенностями. Предельно своеобразна (и слабо охвачена «общекряшенским» общественным движением) упомянутая, единственная правобережная группа кряшен (3-4 тыс. чел.) — назовём её «кайбицкой»* по образованному в апреле 1991 г., на самой границе с Чувашской Республикой, новому району Республики Татарстан.

*Официально принятое название этой группы в науке и на практике — «молькеевские», реже — «подберёзинские» кряшены. — Ред.

Отдельно, либо как вариант общекряшенского развития, можно рассматривать ситуацию с нагайбаками — татароязычными казаками по происхождению, в двух районах нынешней Челябинской области. В 30-х гг. XYIII в. их предки были поверстаны в казачество, в 20-х гг. XIX в. переселены из татаро-башкирского приграничья на границу с казахской степью. Их могло бы насчитываться, по прогнозам, около 15 тыс. чел., а согласно предыдущей Всесоюзной переписи 1989 г., в «низовом» Нагайбакском районе себя «нагайбаками» назвали до 7,5 тыс. чел. — и число таковых в 2002 г. возросло. В данной связи в 90-х гг. XX в. многие из этих прежде «татар» (но лишь те, кто сохранил свои или родителей довоенные «нагайбакские» свидетельства) поменяли свои личные документы («верховые», чебаркульские, в основном, были записаны «русскими»).

В итогах Всероссийской переписи населения от октября 2002 г. (Общий свод, раздел татарских, или татароязычных этносов: №№ 133—136) появилась рубрика «кряшены» и сохранилась строка, уже совершенно отдельная, № 103 — «нагайбаки». При этом сразу за публикацией первоначальных данных, стало ясно, что «кряшенами» (или близкими терминами) определили себя, впервые после 1926 г., свыше двух десятков тыс. чел. 4. Это, конечно, не выражает полностью общей численности носителей «кряшенских» традиции и самосознания, но позволяет провести некоторые обобщения.

Совершенно очевидно, что большинство лиц кряшенского происхождения и традиций по-прежнему отнесло себя к «татарами», а часть нагайбаков — к «татарам» и «русским». Согласно экспертным материалам, по Татарстану — до ¾, на удмуртско-вятском Приуралье — около двух третей, в Башкирии и у нагайбаков — примерно половина. Однако, крайне любопытны и факты особенностей «внутрикряшенской» самоидентификации. Всего «кряшен» учтено 24. 668 чел., в т. ч. в Татарстане 18. 760 чел., в Башкирии 4. 510 чел., в Удмуртии 650 чел. и в Кировской обл. 222 чел., а нагайбаков –всего 9. 600 чел., из них 9. 087 чел. в Челябинской обл.).

Но, как становится ясно из «Перечня встретившихся в переписных листах вариантов самоопределения по вопросу «Ваша национальная принадлежность» при Всероссийской переписи 2002 года», собственно форму «кряшены» избрали 16. 293 чел. А значительная часть (7. 067 чел.), возможно, даже и из неверующей части населения, предпочла для себя старинное обозначение «крещёные татары», две другие, тоже статистически заметные, группы (762 и 545 чел. соответственно) выбрали для себя нейтральные и тоже из русского языка, варианты «крещёные» и «крещенцы»5. Столь же непростой «разброс вариаций номинации» и в ответах представителей других, ранее упомянутых этноконфессионально-специфических образований населения России.

Можно предположить, что происходит постепенное формирование «татароязычного» сообщества этносов и этногрупп (по аналогии с реальными «русскоязычным» или «англоязычным», «немецкоязычным»). А в отношении кряшен — констатировать, что различные территориальные группы и социальные слои в их составе займут разные позиции в обозначившемся «процессе самоопределения и самообозначения». Многое способна будет прояснить новая Всероссийская перепись, ожидаемая к 2010 г.

Притом именно конфессиональная (вероисповедно-общинная), православно-христианская основа исходного выделения предков кряшен и нагайбаков в татарской этнолингвистической среде не вызывает сомнений. Происхождение её чаще всего связывается с политическими и военными событиями сер. XYI в. Впрочем, некоторые исследователи (М. С. Глухов и др.) предполагали и более глубинные прямые предпосылки кряшенства (как и тюркского казачества) ещё до X-XI вв. — тезис, получивший признание и распространение в самой среде кряшен и нагайбаков.

Однако, оба сообщества являются на самом деле, как минимум, «двуконфессиональными». Поскольку и сейчас среди кряшен (по крайней мере, кайбицких, а в сер. XIX в — гораздо шире) представлена в их составе, по самосознанию, диалекту и фольклору, подгруппа «язычников» (т. н. «некрещеных» — «чукынмаган»). А из низовых нагайбаков в самом конце XIX в. выделилась совсем небольшая «мусульманская» (отчасти — с сохранением казачьего статуса, отчасти — с переходом в крестьянство) прослойка. Такое же положение «дробной суб-этничности» (этноконфессиональной «матрёшки»: группа внутри группы) характерно и для других традиционно-поликонфессиональных этносов юга России, оно достаточно затруднено и служат предметом разнообразия научных и публицистических подходов6. А также сложных (и, в немалой степени, политизированных) дискуссий, предельно обострившихся, вновь, как и столетие тому назад, на рубеже XX- нач. XXI в. Действительно, современные процессы «возрождения» отчасти повторяют происходившие столетие тому назад, на рубеже XIX-XX вв. (хотя подчас отображают их «зеркально»), стремятся обрести в событиях тех времён своё идеологическое обоснование.

Так, небольшое, но энергичное и эффективное по результатам нагайбакское этнокультурное движение заметно повлияло, как представляется, на активизацию движения кряшенского (ровно за столетие до того отмечалась как раз «обратная» картина!). Интересный кряшенский историк-краевед, писатель и журналист М. С. Глухов, взявший псевдоним «Ногай — бек» (1938-2003), посвятил свои увлекательные, хотя и не бесспорные, труды нагайбакам и их связям с остальными кряшенами⁷.

В созданном после Февральской революции «Национальном обществе кряшен» (март 1917 г. — сентябрь 1918 г., лидер — Т. Е. Егоров) сосуществовали обе тенденции, однако в издаваемой газете «Кряшен» (март 1917 г. — апрель 1918 г., редактор — М. В. Егоров) лозунг «Кряшены — нация» был ведущим⁸. В дальнейшем, уже при Советской власти, в 1918-26 гг., произошло превращение проблемы бытия «народности кряшен» из общероссийской в отнесённую к ведению вновь созданной Татарской АССР (в наше время, в 1989-98 г. и далее, имело место «обратное» движение!), а затем отсутствие внимания к ней вообще.

Конкурировавшие версии — «кряшены среди татар как их особая часть» и «кряшены — самостоятельная общность» — испытывали (и прежде, и в наше время) длительное последовательное становление. Достаточно обратиться к памяти первого кряшенского просветителя В. И. Тимофеева-Борисова (1836—98), который вполне допуская выражения «мы сами из татар» и его ученика и младшего коллеги, литератора и общественного деятеля Д. Г. Григорьева-Саврушевского (1876—1942), требовавшего для родной группы специального названия9.

Большинство документов и материалов по этим и последующим событиям ещё ждут своего опубликования. Нельзя не вспомнить и борьбу в 1923—25 гг. с кряшенским «этноконфессиоцентризмом» (тогда его нестандартно именовали «псевдонационализмом», или «ложным национализмом» — см. у Р. Ю. Белякова), направленную на интеграцию (реинтеграцию) этого трркоязычно-православного (в большинстве своём) элемента в среду татарской нации.

Причём, важные концептуальные положения, полезные для их осмысления, нередко высказывались в отзывах и рецензиях, популярных публикациях, не получали заслуженных известности и распространения (что было характерно и для других этноконфессионально-специфических сообществ).

Нельзя не отметить серьёзного внимания к проблеме кряшен со стороны этнолога из г. Казани, также практического политика и одного из основных идеологов татарского общественного движения, докт. ист. наук Д. М. Исхакова.

Принадлежит ему, прежде всего, очень важное положение о «средней линии», которая была избрана в сер. 20-х гг. XX в. по отношению к кряшенам, «когда при предоставлении крещеным татарам определённой культурной автономии в конечном счёте велась политика отмирания различий между кряшенами и татарами-мусульманами»10. Этот очень продуктивный тезис позволяет рассмотреть ощутимую триаду «минимизации — нейтральности (медианности) — максимализации» положения кряшен — и в татароязычной среде, и в условно выделенной форме.

Далее, докт. ист. наук из ИЭА РАН в г. Москве, признанный специалист по этноконфессиональной проблематике П. И. Пучков (активно поддержавший в 2000 г. кряшенское движение) предложил для обозначения такого рода сообществ термин «субэтноконфессиональная группа»¹¹.

Многократно использованное Д. М. Исхаковым похожее выражение о кряшенах — «субконфессиональная группа, общность в составе татар»¹² могло бы показаться малоприемлемым. Однако, оно («суб-конфессия») удачнейшим образом способно подчеркнуть уникальную специфику татароязычного православия (кряшены, нагайбаки) в общей системе христианства, как и других «этнических» вариантов мировых и национальных (иудаисты Крыма и Кавказа, близкие им русские сектанты-субботники) религий — в бытовом (а, отчасти, и в идейном, ритуальном) воплощении.

Остановимся на характерной в кряшенском движении прежних десятилетий «тактики переписки» (с вариантами — «тактики в переписи», «паспортного обозначения»). Она обнаруживает у различных этносов, их субэтносов конфессионального характера (и референтно-активных слоёв их интеллигенции) не связанные между собой, но близкие, вплоть до аналогичных, проявления.

Так, раньше всех, насколько известно, эту практику запросов в высшие органы власти СССР и РСФСР использовали тюрки-иудаисты Крыма, т. н. «крымчаки», кто уцелел от фашистского уничтожения, в послевоенное время, 1954—60 гг. — они добились записи в личных документах не «евреи», а «крымчаки» (не одобряемо эмиграционнно-просионистских кругах). Затем такие же обращения дважды предпринимали (в 1978—79 гг., затем в 1986 г.) деятели искусства и науки из татоязычных иудеев Дагестана и Северного Кавказа вообще; их обозначение ещё с царских времён — «горские евреи», и теперь, после войны в Чечне и волны эмиграции (1994—97 гг.) оно вновь популярно¹³.

Рассматривая вопросы истории и развития кряшен, длительную такую переписку вёл в 1973—79 гг. увлечённый краевед, выходец из их среды, учившийся в Центральной крещено-татарской школе, известный в г. Ленинграде морской инженер, доц. Иван Георгиевич Максимов (1903—80), предвосхитивший многие современные подходы к кряшено-нагайбакским проблемам¹⁴.

Сам И. Г. Максимов обоснованно отмечал (его письмо от 4 декабря 1976 г.), что «указать трудно», «куда кряшены идут: к слиянию с русскими, … с татарами или к возвращению вновь, как к самобытной народности, если к тому представляется возможность».

Реально же «кряшены существуют, как отличающаяся от татар, своеобразная и довольно многочисленная группа советского народа, хотя по документам и считаются татарами». Вероятна, по мнению данного автора, для кряшенской интеллигенции «медленная ассимиляция … не в татарском, а в русском народе» (то же самое допускали и Д. Г. Григорьев-Саврушевский и, насколько ясно, М. С. Глухов-»Ногайбек»), а аккультурированной, городской молодёжи кряшен — в татарском (эти молодые «против течения не поплывут, т. к. не испытывают для себя никакого внутреннего неудобства…»), в сёлах — «деградацию остальной массы кряшенов, лишённых элементарных прав малой народности» (апрель-май 1974 г.). Предвидел он также «медленное обрусение и татар, и кряшенов, в результате обучения на русском языке», заявлял: «Мне это совсем не нравится, как и истинным татарам. Пусть каждая разновидность этническая существует»¹⁵.

Гораздо более широкая возможность писем-обращений возникла в новейшее время перестройки и гласности. Поступила так, начиная с декабря 1990 г., инициативная группа нагайбаков во главе с историком, бывшим военным, партийным и советским работником, ветераном войны и труда, редким энтузиастом и сведущим знатоком родного края, директором Музея краеведения Нагайбакского района Челябинской обл., Алексеем Михайловичем Маметьевым16. Поддержанная руководством своего района, группа адресовала свои запросы в Правительство и Верховный Совет СССР, а также органы власти РСФСР17.

Своевременным оказалось поступившее в ответ мнение Председателя Госкомнаца РФ В. А. Тишкова о положении «не признанных официально народов» в мире (его отзыв от 23 марта 1991 г.). В конечном итоге, нагайбаки (как и бесермяне Удмуртии и Кировской обл.) были включены в Приложение-список (под № 29) «коренных малочисленных народов РФ», согласно «Основам законодательства …» о них, принятым 18 июля 1993 г. Верховным Советом РФ (осенью 1993 г. распущенном). Статус их был окончательно утверждён Законом РФ (№ 82-ФЗ от 30 апреля 1999 г.) «О гарантиях прав коренных малочисленных народов России» и Постановлением Правительства РФ (№ 255-П от 24 марта 2000 г.) «Единый перечень коренных малочисленных народов РФ» (позиция № 15: «Нагайбаки — Челябинская обл. «).

Своеобразным «переходным мостиком» от нагайбакского вопроса к общекряшенскому, наверное, можно считать ещё одно письмо, недавно ставшее известным и направленное М. С. Глуховым 18 февраля 1991 г. в адрес руководства Верховных Советов СССР и Татарской ССР, а также депутату Верховного Совета СССР, историку-философу, генерал-полковнику Д. А. Волкогонову (1928-95), имевшему, кстати, волжское и сибирско-крышенское происхождение¹⁸.

Наконец, знаменательным событием стало Обращение объединения кряшен (КЭКПО, ЭКПОК) к Президенту РФ, руководству Татарстана, Башкортостана, Удмуртии и Челябинской области от 16 апреля 1996 г. (в преддверии появления Закона «О национально-культурной автономии» и в связи с уже приближавшейся переписью населения) ¹⁹.

При всём этом, ещё гораздо ранее, давая отзыв (от 11 апреля 1973 г.) на запрос И. Г. Максимова в газету «Известия», известный историк-тюрколог, ныне покойный Ш. Ф. Мухамедьяров фиксировал фактор христианства как «этнодифференцирующий … для выделения группы кряшен, у которых затем постепенно складывались и некоторые диалектные и культурно-бытовые различия», невозможность «определить численность татар-кряшен, хотя бы по переписи», что «несомненно свидетельствует об интенсивности консолидационных процессов среди татар». Любопытно замечание рецензента, что термин «кряшены» в сер. 70-х гг. переставал (хотя, видимо, не повсеместно) использоваться «в быту и в качестве самоназвания». Действительно, выражением «татары-кряшены» тогда и далее чаще пользовались учёные гуманитарного профиля²⁰.

Важно отметить, что в дальнейшем Ш. Ф. Мухамедьяров продолжил и углубил высказанные мысли, уже в связи с «возрождением» нагайбаков, в своём заключении (от 1 августа 1991 г, вместе М. Ю. Мартыновой — признанным специалистом по этноконфессиогруппам на Балканах) : «Как известно, этноконфессиональные группы, как правило, не считают себя частями этносов, которыми они на самом деле являются, а рассматривают себя в качестве самостоятельных этносов». Дело, таким образом, нередко может состоять в расхождении объективных этнических признаков и субъективных оценок в самовосприятии и взаимовосприятии.

Не менее сдержанно отнеслась к кряшенскому «Обращению» в сер. 1996 г. Т. Г. Гузенкова (ИЭА РАН), заметив, что «появление ещё одного субъекта политико-правовых отношений в лице … кряшен» требует очень серьёзного анализа состояния «этнического сознания и этнокультурных притязаний, меры и степени этнополитических претензий и требований … этноконфессиональной группы кряшен» (см. у А. В. Фокина).

Хотя тот же Институт этнологии и антропологии РАН затем оказал через несколько лет движению кряшен (особенно, в преддверии переписи) крайне серьёзную поддержку. Причём исследователи-этнографы стремились проследить общую канву событий конца 90-х гг. XX — нач. XXI вв., связанных с кряшенами и их развитием — иногда одновременно и почти независимо друг от друга²¹.

Действительно, мониторинг развития «кряшенской» проблемы в 1992—2002 гг. и после, проведённый ведущим научн. сотрудником Института этнологии и антропологии РАН и журналистом С. В. Соколовским (с участием А. Д. Коростылёва и др. коллегами) 22 практически совпал по исходному ряду фактов и выводам с тем, который параллельно готовился автором данной статьи. Отметим только лишь, что коллеги из ИЭА РАН гораздо полнее привлекли документацию официально-государственных и научных учреждений, автор же подчёркивает принципиальную важность в данной проблематике событий сер. 90-х гг. XX в.

Предпримем совмещённый, но краткий обзор основных проявлений различных подходов и тенденций в кряшенской среде и по поводу существования кряшен как таковых. Возникший в июне 1988 — феврале 1989 гг. Всесоюзный татарский общественный центр (ВТОЦ — ТОЦ) определил в «тезисах» при своём создании своей целью заботу об «общем достоянии всех этнических групп татар: мишар, кряшен, нагайбакских, астраханских …» и предусмолтрел в «программе» отнестить «с уважением … к татарам-кряшенам, которые в силу исторических причин оказались в другой конфессии (религии) и считать, что они сами должны определить путь своего духовного развития».

Соответственно, в декабре 1989 г. возникли городской оргкомитет будущего объединения кряшен и первая (после многолетнего перерыва) их религиозная община им. святителя Иоасафа Белгородского в г. Казани, а в январе-феврале 1990 г. оформилось «Этнографическое культурно-просветительное объединение кряшен», на первых порах как автономная самостоятельная секция ТОЦ. Что вполне соответствовало идее «средней линии» внутритатарского развития отдельных специфических групп.

Но сами кряшены на своей Конференции местных организаций от 12 апреля 1992 г. констатировали «минимизацию» своего положения, приняли ряд резолюций по написанию труда «История кряшен» (намеченного ещё в нач. XX в.), создания академического отдела кряшеноведения, возрождения храмов и богослужения на родном языке-диалекте, газеты и театра, возвращения здания Центральной крещено-татарской школы в г. Казани23 Тогда же в поддержку некоторых из этих пожеланий последовало письмо от 14 мая 1992 г., направленное группой «видных учёных и общественности разных национальностей» президенту вновь учреждённой Академии наук республики (АНТ).

Другое дело, что далеко не все внесённые, даже совсем несложные, предложения выполнены до сих пор (в том можно будет убедиться), и постановка их вновь и вновь активом кряшен абсолютно обоснована. Тем более, что иные стали затем просто невыполнимыми.

На Съезде народов Татарстана в г. Казани 23-24 мая 1992 г. яркие выступления и представитель Набережно-Челнинского отделения Н. П. Антонов и председатель ЭКПОК А. В. Фокин («Пора понять, что кряшен — это не просто татарин другой веры, это носитель иных исторических обычаев, обрядов и традиций, иной тип психического склада, … субъект только одного ему свойственного образа материальной и духовной жизни»).

После чего объединение, прервав членство в ТОЦе, на рубеже 1991-92 г. испытавшем кризис и раскол, 27 июня 1992 г. вступило во вновь созданную «Ассоциацию национально-культурных обществ Республики Татарстан» (АНКО РТ), обретая тем самым серьёзную организационную самостоятельность, с явной «максимализацией» своего положения и роли представляемого им сообщества.

Часть II.

Очередной 1993 г. выдался крайне сложным и политически напряжённым, в преддверии заключения Договора 15 февраля 1994 г. «О разграничении полномочий и предметов ведения …» между федеральным Центром и Татарстаном. Радикальными татарскими движениями всячески муссировались события «завоевания Казани в 1552 г. и насильственного крещения татар», где само существование православных-кряшен с родным татарским языком вызывало самые нелицеприятные оценки. Откликались «словом и делом» кряшенская интеллигенция, научное сообщество.

Длительной, многолетней и весьма острой оказалась дискуссия в газетах («Шэхри-Казан», «Суверенитет») доц. А. В. Фокина и доц. Ш. А. Ахмадуллина. В научных изданиях о состоянии и судьбе кряшен полемизировали (прямо, а чаще косвенно) этносоциолог-религиовед Р. Н. Мусина и историк-этнограф, политик Д. М. Исхаков. Первая установила повышенную по сравнению с татарами-мусульманами и тем более русскими религиозность кряшен (на тот момент, более «домашнюю») и отметила их «временное сближение» 30-70-х гг. с мусульманами-татарами, возможность нового выделения, второй — исходил из начал «консолидации с интеграцией».

В г. Набережные Челны 4 февраля 1993 г. вышел первый номер кряшенской газеты «Керэшен сузе» (во II-ой пол. 1995 г. — «Керэшен хэбэрлэре»), интересной и содержательной, издававшйся до сер. 2002 г. Появилась также в свет крайне спорная, но живо написанная и увлекательная первая книга М. С. «Ногай — бека» — Глухова «Судьба гвардейцев Сеюмбеки» о роли тюркского христианства в истории, заметно повлиявшая на общественное мировоззрение и «идеологию» движения кряшен и нагайбаков. Сам прежний термин «крещеные татары» стал использоваться меньше и не столь охотно (что подтвердила, см. выше, перепись), хотя этимологическую версию автора о происхожении слова «кряшен» напрямую из центрально-азиатского этнонима «керечин, кереит» едва ли удастся обосновать.

Впрочем, М. С. Глухов (вопреки впечатлению многих) вовсе и не выделял «кряшен» из «татар», считая первых татарами в неменьшей мере, хотя и в другом значении (сходный парадокс между памирцами и таджиками, юртовскими ногай-татарами окрестностей Астрахани и татарами-переселенцамииз Средневолжья).

Тем не менее, казанский молодёжный журнал «Идель» (№ 9—10, 1993) в конкурсном «комическом детективе» «Скопище мусора» редактора Л. Зулькарная (Л. С. Харрасов) довольно грубо высмеял лозунги «кряшены — нация», «общность, братская русским», как и образ «кряшенского идеолога», незадачливого обществоведа «Сан Саныча».

Не слишком доброжелательное заявление по поводу «опасности соседства» кряшен «и их потомков среди татар» было сделано в тот момент от имени Председателя Совета муфтиев России (г. Москва) Р. И. Гайнутдина. Некоторое время спустя ему косвенно возразил Председатель Центрального духовного управления мусульман России и европейских стран СНГ (г. Уфа) Т. С. Таджуддин (Таджетдинов), допустивший понимание даже древне-тюркского культа Тенгри как тоже «единобожного» («таухид») и, таким образом, принимаемого исламом 24.

В г. Казани 5 декабря 1995 г. состоялось торжественное открытие вновь переданного «кряшенскому приходу» храма Тихвинской иконы Богоматери (трогательно описанное М. С. Глуховым в его очерке «Кодай нас вместе полюбил …»). Вёл богослужение архиепископ Анастасий (А. М. Меткин, уроженец Тверской обл., в тот момент — епископ Татарстанский и Марийский), уже вскоре в достаточной мере освоивший для таких целей кряшенский вариант татарского языка.

Это почему-то вызвало не совсем обоснованные и понятные возражения на страницах выпуска «НГ — религия» (март — май 1998 г.) одного из редакторов журнала «Наука и религия» О. Р. Газизовой. Журналистка упрекнула правящего архиерея за подсобную, в её видении, роль православия в республике, забвение традиций миссионерства и собственные ошибки «приезжего» владыки в татарской фонетике и лексике (видимо, зная в московских условиях язык много лучше!). На что архиепископ резонно возразил оппонентке, что «среди верующих епархии — не все татары».

Что касается руководства и ведущих политических деятелей Республики Татарстан, то они в данный период предпочитали высказываться о «татарах-кряшенах» сдержанно и уважительно. Было бы достаточно сослаться на точную характеристику, данную философом, гл. политическим советником Президента РТ, ныне директором Института истории АН РТ Р. С. Хакимовым: «Конечно, ислам — сильнейший фактор в выживании народа. Но среди нас есть и крещеные татары, в не меньшей, а может быть, и в большей степени сохранившие древнейшие традиции народа»25.

Данный тезис через несколько лет был почти повторен и усилен Президентом Татарстана М. Ш. Шаймиевым в речи «В истории народа заложены его настоящее и будущее» на II-ом съезде Всемирного конгресса татар (г. Казань, 28 августа 1997 г.) : «Наш народ уникален многообразием субэтнических групп … с общими историческими и генетическим корнями …. Мы в многократном долгу перед кряшенами за то, что они сохранили музыку, язык и прикладное искусство наших предков».

Депутат ГосДумы РФ и ГосСовета Татарстана, бывш. пред ТОЦа, военный преподаватель общественных наук, полковник в отставке Ф. Ш. Сафиуллин заявил в 1999 г.: «Мы, татары, ругаем московских шовинистов …, а сами ведём такую же политику по отношению к кряшенам … Если наши кряшены испытывают чувство обделённости, значит, виноват в этом весь татарский народ».

Оценки всех этих политических деятелей в отношенни кряшен очень существенно сменились в нач. XX в., перед переписью 2002 г. Впрочем, оправдана ли была «максимализация» кряшенского движения в его собственном составе — вопрос так же весьма проблемный.

Упомянутая статья А. В. Фокина в журнале «Жизнь национальностей» (нач. 1997 г.) ознаменовала подготовку к созданию Федеральной национально-культурной автономии кряшен, проживающих по всей территории России. Соответствующий Закон РФ (№ 74-ФЗ от 17 июня 1996 г.) «О национально-культурной автономии» такого шага не запрещал («свободное волеизъявление при отнесении себя к определённой этнической общности»). И установить «реальное число» кряшен представлялось весьма желательным.

Существенный поворот произошёл с января по декабрь 1998 г., когда к руководству движением кряшен пришли представители предпринимательской среды (кроме Н. П. Антонова, Н. Н. Колчерина — ещё и А. Н. Шабалин, В. В. Абрамов). С другой стороны, движение кряшен начало уже наглядно выходить из татарстанского на межрегиональный и затем общероссийский уровень (в 1917—26 гг. имел место, напомним, противоположный вектор). Всё чаще звучала позиция «этнос кряшен».

На соседних территориях (а затем и в районах Татарстана) не «просветительные», а «национально-культурные» (прототип «автономии») центры-объединения кряшен. В нач. 1998 г. был открыт в райцентре с. Бакалы Центр кряшен Башкортостана, в сер. 1998 г. в г. Набережные Челны — Центр кряшен Татарстана, а в конце 1998 г., в Граховском районе (откуда родом А. Н. Шабалин) — Центр кряшен Удмуртии. И в г. Набережные Челны 29 мая 1999 г. был учреждён Межрегиональный союз национально-культурных объединений кряшен (трёх республик), президентом которого тоже стал А. Н. Шабалин.

Представляется, что, с активизацией этнических движений, кряшенам в татаро-удмуртском и татаро-башкирском пограничье (как, в последнем случае, и значительной части нагайбаков) свойственно считать себя «третьим этносом», и «отдельное» самосознание выражается здесь более чётко (в правобережном Кайбицком районе, ввиду близких связей татар и чувашей, наличия переходной «некрещеной» группы, такого явления не возникает). Отчётливое «крященское» самоопределение обнаружил у бакалинских кряшен в нач. 2000 г. бывш. асп., научн. сотр. Института Африки РАН А. Н. Иванов²⁶ (в отличие от известного этнофольклориста А. Г. Шайхулова, касавшегося проблемы кряшен Башкирии в сер. 80-х гг.)

А в Удмуртии, в июле 2000 г., по заказу Министерства национальной политики УР, силами отдела этнологии и социологии Удмуртского института истории, языка и литературы Уральского научного центра РАН, состоялось важное и подробное исследование «Кряшены Удмуртии: современное социальное и психологическое состояние этноса», итоги которого подвела научн. -практ. конференция «Жизнь, возрождение и пути развития кряшен Удмуртии» 17 марта 2001 г. в с. Новгородское Граховского района.. Характерен сделанный вывод: «Кряшены — высококонсолидированный этнос, с плотными внутренними связями и высоким уровнем национального самосознания, слабо подверженный ассимиляционным процессам …, имеют в своём составе мощный слой культурной и управленческой элиты и способны самостоятельно решать вопросы национально-культурного развития».

«Вялотекущий культурный подъём» у кряшен (А. Н. Шабалин, на конференции Кряш. прихода г. Казани 7 декабря 2000 г.) на пороге XXI в. всё больше сменялся энергичными действиями и интенсивностью политической жизни их лидирующей части. В 2000 г. Межрегиональный союз утвердил герб, флаг, гимн движения кряшен.

Серьёзные акции были связаны с юбилеем 200-летия христианства. Так, в 1997-2001 г., при помощи Института перевода Библии в г. Стокгольме и Российского библейского общества (с активным участием знаменитого поэта и драматурга Гарая Рахима — Г. В. Родионова) был закончен и представлен перевод всего комплекса библейского Нового завета, Евангелий — «Инджил».

Заметную роль, ещё требующую оценки, сыграл Международный научный симпозиум «Православие и культура этноса. К 2000-летию христианства» (г. Москва, ИЭА РАН, 9—13 октября 2000 г.) в своей резолюции высказался за включение позиции «кряшены» в номенклатуру этносов для приближавшейся переписи населения 2002 г.

Это предложение содержалось в докладе П. И. Пучкова «Нужен ли вопрос о религиозной принадлежности в переписи населения 2002 года», к нему присоединился (в интересах не состоявшегося пока уточнения числа кряшен) и автор настоящей статьи в своём сообщении «Православно-христианская культура в татароязычной этнической среде (татары и нагайбаки) «27. Встреча за «круглым столом» в ИЭА РАН 2 ноября 2001 г. и расширенное заседание Учёного Совета данного Института 14 марта 2002 г. этого года указанную точку зрения поддержали.

Практически те же проблемы — по сути, хотя и на ином фактическом материале, поднимались на I-ом Международном научном симпозиуме «Проблемы сохранения культуры и религии малочисленных народов и этнических групп РФ: Горские евреи — история и современность» (г. Москва, каф религиоведения РАГС при Президенте РФ, 29 марта 2001 г.), и в обзорах этому обсуждению придаётся значение ключевого, этапного.

Новые информационные возможности открыли сайты глобальной сети «Интернет» по этносообществам специфической конфессиональности, получившим серьёзную внешнюю поддержку: «Этнокультурный сетевой проект «Кряшены», г. Казань, тендер-грант социально-значимых программ Прив. ФО, с нач. 2002 г. — www.kryashen.ru», «Центальный ресурс — журнал «Горские евреи», гг. Москва-Махачкала, с сер. 1999 г. www.juhur.narod.ru, с февраля-марта 2003 г. — www.gorskie.ru», наконец, русскоязычный в Израиле Он-лайн центр «Горские евреи: вчера сегодня и завтра», с нач. 2003 г. www.juhuro.com».

Созданные Указом Президента РФ от 13 мая 2000 г. структуры Приволжского федерального округа выразили большую заинтересованность в проблемах кряшен и бесермян. С участием ИЭА РАН (П. И. Пучков) была разработана первая в своём роде, нужная и полезная Карта «Народы Приволжского федерального округа» (масштаб 1:1,5 млн.), а затем Концепция этноконфессиональной политики округа рекомендованная всем остальным 6-и округам РФ28.

Возникшая на рубеже 2000-01 гг., преемница Этнографического культурно — просветительного объединения — Общественная организация «народности кряшен» г. Казани (руководитель — М. М. Семёнова) активно использовала новые электронные ресурсы «Интернета». Хотя, при воспроизведении названия «народность» из опыта «самоопределения» нач. XX в., старшее поколение членов «организации» (В. В. Иванов, Т. Г. Дунаева) довольно охотно использовали в выступлениях для себя и всей группы принцип «двойной этнической принадлежности» и обозначение «татары-кряшены».

При этом вскоре, в канун переписи 2002 г., столкнулись две весьма амбициозных позиции (вновь осложнившие обстановку, затронувшие, впрочем, не массы населения, а заинтересовавнные, референтные его слои) : «Татарский проект в России» и «Восстановления кряшен как нации-этноса».

Первый (Р. С. Хакимов, Р. У. Амирханов, Д. М. Исхаков, И. Л. Измайлов, Н. М. Мириханов) предусматривал «суверенный Татарстан», НКА татар как их ««неофициальное правительство», первостепенное возрождение ислама, латинскую графику, т. е. «свои» СМИ и «татарский» «Интернет»²⁹. Перечисленное, как несложно заметить, оставляло бы кряшенам (тем более, их общинам, своей возможной НКА) крайне мало возможности для сохранения и развития своей специфики.

В эссе «Кто ты, татарин?» Р. С. Хакимов осудил «потерю нагайбаков и притязания кряшен», которых, оказывается, «придумали и поддерживают политики, ИЭА РАН и ГосДума, ПФО и патриархия» (как абсурд, социальное внушение и чей-то заказ), повторил прежний тезис, который считает очевидным, что «кряшены — те же татары, но только православные, говорящие не на кряшенском, а татарском языке…», причём именно «татары истинные» (здесь неожиданная перекличка с версией М. С. Глухова!).

Поставленная Р. С. Хакимовым проблема «конфессиолектов» (или «этноконфессиолектов») справедлива, т. к. неточное выражение «кряшенский язык» в данный период звучало в печати о кряшенах всё чаще. По мнению Д. М. Исхакова, это — лишь «совокупность говоров групп деревень». А информаторы автора статьи из с. Большой Шурняк Елабужского р-на полевые сборы 7 августа 1993 г.), заметили несколько сокрушённо: «Кряшенский язык был когда-то, но мы его забыли …».

Можно, считать, что (этно-) конфессиолекты, включая «кряшенский» — не столько диалекты, сколько «варианты» языка, способные принимать собственную религиозно-литературную форму. В данном случае, у кряшен, это было совершено усилиями миссионеров XIX в., параллельно общетатарскому процессу, на особой графике-кириллице и мамадышской регионально-субэтнической основе. Такие случаи– не редкость; обратимся к близким примерам на Северном Кавказе. Похожим образом, дербентский региональный конфессиолект госких иудаистов стал с нач. XX в. единственно ведущим в «татском» литературном языке, (отчасти, хоть и слабо знакомом и татам-мусульманам с григорианами). Осетинский литературный язык (впервые принявший печатную форму в г. Моздоке конца XYIII в.) был усовершенствован в конце XIX в. К. Л. Хетагуровым. Но были попытки использования и мусульманских конфессиолектов — в нач. XIX в. на арабской графике дигорским муллой С. Тайсаевым-Анзорским и в нач. XX в. педагогом-иронцем, мусульманином А . Кануковым (у А. Т. Цаликова)³⁰.

Несколько иначе и немного более сдержанно, чем Р. С. Хакимов, выразился Д. М. Исхаков, сумевший всё же разделить «руку Москвы (властей, политиков, учёных, СМИ и РПЦ) « и собственные интересы кряшен или же их части. Он признал, однако, что «крещеные татары в данном случае выпадают» из «развития татар как мусульманской уммы …, и о них нужен особый разговор», но призвал проявить к ним терпимость и понимание, а их самих — всё же к самоопределению … в составе татарской нации³¹.

Хорошо знающий кряшенскую культуру, использовавший мотивы их фольклора в своих пьесах, видный татарский драматург и писатель, член ГосСовета РТ Т. Г. Минуллин выступил жёстко (вызвав негодование лидеров кряшен) против «московского плана разобщения», предрёк «отделившимся кряшенам» исчезновение как общности менее чем за полвека. Эта мысль оказалась приемлема и Д. М. Исхакову в его очередном выступлении (М/н конф. «Единство татарской нации», 7-9 июня 2002 г., АН РТ).

Между тем, и среди самих кряшен на рубеже XX—XXI вв. так же не было полного единства в понимании перспектив своего развития. Вопрос И. Г. Максимова («куда идут кряшены») мог бы получать и получал на практике в тот момент очень различные ответы.

Не забудем, что осуждающе оценивал М. Г. Глухов «новый виток национального самоопределения», поскольку этот поворот «куда выведет, пока не известно»32. Он, так или иначе, солидаризировался с Т. Г. Минуллиным по проблеме сложностей изолированного выживания. Более того, пред. Исполкома Центра кряшен Татарстана В. В. Абрамов, выступая 2 ноября 2001 г. в г. Москве, ИЭА РАН, весьма вдумчиво заметил, что кряшены — «братья и татар, и русских» (вопреки журналу «Идель» за 1993 г.! — В. В.), но «два зла — национализм и самоизоляционизм» могут завести кряшен в «цивилизационный тупик».

Между тем, 29 ноября — 27 декабря 2001 г. в ГосДуме РФ обсуждался проект Закона «О Всероссийской переписи населения». И казус «седьмого пункта» (этнического) переписного листа, как и всего «Списка-словаря национальностей и языков» для обсчёта результатов, приобрёл совершенно нежелательную и неоправданную остроту и дополнительный ажиотаж (Ф. Ш. Сафиуллин — не дать «раздробить и ассимилировать народы» и др.).

А «проект кряшенского самоопределения» тем временем так же приобретал всё более рельефные и острые для его противников очертания. Прошедшей в г. Казани 13 октября 2001 г. Конференции национально-культурных объединений кряшен Республики Татарстан была принята в проекте Декларация «О самоопределении кряшен как этноса» — и вынесена на широкое обсуждение «кряшенской общественностью России» перед готовившимся Всероссийским кряшенским съездом.

Прежние решения (от 12 апреля и 14-24 мая 1992 г.) вновь повторялись как неисполненные (подчёркивалось: ввиду слабого внимания к ним властей всех уровней), постулировалась «внутренняя депортация» народа и требование его «реабилитации» (очевидно, наряду с репрессированными и выселенными сталинизмом народами. — В. В.), восстановление прав и «исторической справедливости к кряшенскому этносу, его насильственно упразднённой самостоятельности».

Были предприняты меры, чтобы смягчить ситуацию. Так, 11 апреля 2002 г. прошла встреча актива кряшен с Президентом Республики Татарстан М. Ш. Шаймиевым. Участники-кряшены были не против вести, в преддверии переписи, речь о своей «двойной этнической принадлежности» (как «кряшен», но в составе «татарских» рубрик учёта), Президент же дал протокольные поручения исполнить перечисленные ранее пожелания кряшен.

Частично это стало реализовываться в течение лета 2002 г. прошли курсы учителей и культработников из мест проживания кряшен, целевой набор кряшенской молодёжи на творческие специальности в вуз культуры, было издано небольшое пособие для факультативов в школах, где обучаются дети из семей кряшен, нейтральнее стал тон газетных корреспонденций (Т. Г. Дунаева).

Но «предпереписная» ситуация имела гораздо больше составляющих факторов. Далее состоялся III — ий съезд Всемирного Конгресса татар (г. Казань, 28-29 августа 2002 г.) 33, под лозунгом «Мы едины и неделимы», затем встреча с делегатов 30 августа с прибывшим на День Татарстана Президентом РФ В. В. Путиным.

В ходе этой встречи Президент РТ М. Ш. Шаймиев (запись по трансляции НТВ и РТР) упрекнул московских учёных-этнологов в нарочитом стремлении «из-под татар вынести … сибирских татар, ногайцев (так нагайбаков или же астраханских карагашей с кундровцами? — В. В.) и крещеных татар. Но получается, как будто за это время появились новые народы …». Предшествовавшая перепись, действительно, показала частичное «восстановление» не представленных в 1926-89 гг. этносов и субэтносов. А Президент России усомнился тогда в наличии и каком-то сговоре среди организаторов переписи «врагов татарского народа», но пообещал в ситуации разобраться.

Давно готовившийся организаторами Всероссийский съезд кряшен был намечен на февраль-март 2002 г., но не прошёл из-за несогласия руководства Татарстана с его концепцией и направленностью, не посчитали его проведение (с учётом обстановки) желательным на своей территории в Башкортостане и Удмуртии. Вместо него, 28-29 сентября 2002 г. в Доме Дружбы г. Набережные Челны состоялась Межрегиональная конференция «представителей народности кряшен» трёх республик. Рассмотрела она лишь «предпереписную» тематику, выразила опасение в будущей фальсификации подписных листов и итогов переписи (посредством фиксации кряшен вновь «татарами»). Принят был такой документ, как «Призыв-воззвание» ко всем, — «записываться кряшенами и проверять эту запись».

Далее, 9—16 октября 2002 г., прошла, наконец, долгожданная Всероссийская перепись. В Татарстане, в ходе её и связи с кряшенами (инф. по трансляции: В. В. Познер «Времена», I-ый канал ОРТ, эфир 13 октября 2002 г., 18.00—19.00), было отмечено семь нарушений, из которых два подтвердились, хотя и не вызвали последствий. Затем наступил длительный двухлетний этап (2003—04 гг.) ожидания результатов переписи, после него — период осмысления и нового обсуждения.

Итоги переписи, в связи с положением кряшен, насколько можно судить, приняты всеми заинтересованными кругами как реальная данность. Что, кстати, создаёт благоприятную возможность для более спокойной и взвешенной аналитической работы.

В самые последние годы содержательные исследования посвятили кряшенам (и нагайбакам) учёные более молодого поколения, представители разных национальностей: религиоведы-культурологи А. В. Журавский и бакалавр Е. В. Баркарь, культуролог Р. Н. Мухаметдинова, историк-архивист И. Е. Алексеев, историк-африканист А. Н. Иванов, историки религий А. М. Ахунов и П. В. Ефимов, Е. Е. Бухаров, этномузыковеды Н. Ю. Альмеева, Р. А. Ималиева и А. Т. Ильясова, политолог О. Д. Выхованец, журналист и солциолог прессы Л. Д. Белоусова и др. А также ещё многие новые и талантливые авторы из разных стран (до Болгарии и Японии), среди которых выделяется их молодая группа.

При этом выделилась из общего комплекса проблем и явлений новая составляющая идейной саморефлексии кряшен — «кряшеноведение» как особая в тюркологии фольклорно-этнологическая отрасль знаний. Именно в этой связи состоялась в г. Казани 23 апреля 2005 г. Научная конференция «Современное кряшеноведение: состояние и перспективы» (Национально-культурный центр кряшен РТ, гор. организация народности кряшен и кряшенско-православный приход Тихвинского храма г. Казани)³⁴.

Согласно «Интернет»-информации, данная конференция сразу же обозначила «неполитический» характер своей работы, хотя заявленные научность и объективность её целей и содержания «привели к отказу участвовать в ней представителей наиболее политизированного, набережно-челнинского крыла кряшенского движения».

При этом конференция не ограничилась лишь теоретическим рассмотрением вопроса — она приняла свою «Резолюцию», а также «Обращение» к президенту Татарстана М. Ш. Шаймиеву.

Любопытно, что в них предлагается вновь обратиться к оставшимся не выполненными договорённостям (от апреля-мая 1992 г., 11 апреля 2002 г., см. выше), в частности, активнее помогать сберечь уникальную этнокультурную традицию кряшен.

Особо сформулировано положение, соответствующее конкретной теме конференции и признанное всё более важным, ключевым на сегодняшний момент, поддерживаемое не только кряшенами, но и в научной общественности республики.

Этот пункт касается открытия в структуре Академии наук Татарстана Отдела кряшеноведения (с тремя лабораториями). Общественность кряшен, со своей стороны, гарантирует необходимый научно-теоретический уровень и комплексность изучения совокупности проблем в целом, а также компетентность руководства предлагаемым научным подразделением.

Ныне, до принятия официального решения, «кряшеноведческая» деятельность продолжается в инициативном порядке — в форме чтений, симпозиумов, встреч «за круглым столом» и иных полезных обсуждений.

Общие итоги развития «кряшенской» ситуации на рубеже XXI в., как и результаты минувшей переписи, предстоит ещё внимательно изучать. Но ясно, что перед нами — показательная модель развития этноконфессионально-специфических сообществ, важная для положения дел в других аналогичных общностях и регионах России.

Первостепенной практической задачей станет недопущение обострений и сохранение единства и доброжелательности общения в одноязыковой среде. Тем более, что ставшая теперь (по итогам переписи, 5 млн. 350 тыс. — и татары, включая «сибирских, астраханских, крещёных», отметивших владение «своим» языком, так и не-татар, этот язык знающих) реальностью «татароязычная общность» фактически уже давно и поныне поликонфессиональна — за счёт мордвы-каратаев, православных христиан правого берега Волги и части луговых марийцев в Прикамье.

История знает примеры «самоопределения вплоть до выделения», как у дунган (исламский субэтнос китайцев, ставший отдельным этносом), похожие тенденции у «татов-иудаистов» (многие желают вновь назваться «горскими евреями». Близкое положение у «хемшилов», которым требуется новая идентичность, не сводимая ни к исторической («мусульмане из армян»), ни к недавней («турки»).

Но есть и подход-вариант естественного сосуществования в рамках единого этноса (близкий к упоминавшемуся «среднему» — Д. М. Исхаков) — его, по самому выгодному примеру, можно условно назвать «осетинским»³⁵.

Вообще же «дробное», внутреннее членение, похоже, становится характерным для многих общностей России: отдельно обозначили себя по переписи 2002 г. 140 тыс. чел. «казаков» (преимущественно, русских или украинцев). Бóльшую ясность в ситуации, думается, принесут будущие события, в частности, следующая перепись (по прогнозу, в 2010 г.). Не исключено, что всё шире будут предпочитаться в ответах гибкие «дефисные» (в амер. опыте и терминах, «гифентированные») обозначения (об их желательности — В. А. Тишков) для «внутренних меньшинств».

Сама концепция «этноса кряшен» едва ли снискала значительный успех. Хотя и количество кряшен по переписи (около 25 тыс. чел.) едва ли отражает их реальное число по происхождению, оттенкам самосознания и сохранению специфики в традиции. Можем говорить не более чем, о частичном, «полувыделении» их в выражении самоидентификации (по схожести с тем же «ногайским» феноменом в Астраханской области).

С уверенностью можно считать, что кряшенское общественное (в первую очередь, этнокультурное) движение (в форме общества, НК-автономии или близкой к ним) имеет все основания для своего существования. Пример кряшен (и нагайбаков) стал широко известен и в стране, и в мире — он уже представил и представит ещё наверняка многообразный и интереснейший материал для обсуждений и обобщений.

Справка:

Минувший «межпереписной» период, длительностью в 8—9 лет, был вполне творчески активным для автора статьи. В своих работах он не раз обращался к нагайбакским, как и к кряшенским сюжетам, в т. ч., в соавторстве, а, отчасти, и в сети «Интернет». Назовём четыре из данных публикаций, со ссылками на остальные.

Викторин В. М. Казаки — нагайбаки и служилые ногайские татары в Оренбургском войске на границах казахских степей : XVIII — нач. XX вв., их потомки и родственные группы Поволжья (этномиграции, связанные по разным маршрутам). К 450-летию в составе регионов. — В изд.: Вопросы истории и археологии Западного Казахстана. Науч. журнал. № 2 (Вып. 9). Уральск (Орал) : МҚКК «Батыс Қазақстан областық тарих және археология орталыгы» (ГК КП «Зап. — Казахстан. обл. центр истории и археологии»). 2008 — С. 3—17 (ср. аналогично и на www.igianrb.ru)

Кучевасова С. Н., Викторин В. М., Хайретдинов Д. З. Нагайбаки. — В справоч. изд.: Ислам на Урале. Энциклопедич. словарь (серия ««Ислам в Российской Федерации»«. Т. VI). М. — Нижн. Новгород: Издат. дом «Медина». 2009 — С. 256—258 (и www.idmedina.ru)

Викторин В. М. Этноконфессионально — субкультурное разнообразие в составе этносов: «внутреннее» сочетание традиций (Поволжье, Приуралье, Предкавказье) // Мат. Научно — практич. Интернет — конференции «Проблемы межкультурной коммуникации: история и современность» (г. Астрахань, Астрахан. филиал НГОУ ВПО «ЮРГИ», 22 апреля 2011 г.) / www.konf2011.afurgi.ru (Секция «Межкульт. коммуникация») — 11 с. / 88 Кб

Викторин В. М. «Субэтно-конфессиолекты» в этнолингвокультурах Поволжья, Урала и Юга России : консерватизм и «сдвиг» ареалов бытования (Секция «Проблемы синхронич. и диахронич. социолингвистики»). — В сб.: Язык в социокультурном пространстве и времени. Мат. Всеросс. конф. с м/н. участием (г. Астрахань, Каф. роман. филолгии ФГБОУ ВПО «Астрахан. гос. ун-т», 13-14 октября 2011 г.). Астрахань: Изд-во Сорокина Ром. Вас. 2011 — С. 65—69 (и www.edu.ru/window/library/pdt2...)

*Примечания:

1 См. подробнее: Викторин В. М. Этнолингвистическая маргинальность (межязыковое транзитное состояние) развития народов, их языков и диалектов // Актуальные проблемы тюркской и финно-угорской филологии: теория и опыт изучения. Мат. Всеросс. науч. -практ. конф. к 70-летию проф. Л. Ш. Арсланова (г. Елабуга, 10-11 декабря 2002 г.). Елабуга, 2002 — С. 48-51.

2 См.: Цаликов Ах. Т. Кавказ и Поволжье. Очерки инородческой политики и культурно-хозяйственного быта. М., 1913 — 185 с.; Семёнов И. Г. История стран и народов Западного Прикаспия (I т/л. до н. э.). Казань, 1994 — 227 с. Оба автора — представители этноконфессионально-срецифических сообществ и известны как активисты их сплочения на основе традиционной религии: один — осетин-иронец, крупный деятель мусульманского движения в России нач. XX в., другой — видный сторонник-исследователь «горско-еврейского» проекта в татоязычной среде наших дней, активно публиковавшийся в г. Казани.

3 См. об этих, довольно неожиданных сюжетах:

Викторин В. М. Православно-христианский адстрат в структуре этносов Поволжья, Приуралья и Предкавказья // Христианство и культура (к 200-летию христианства). Мат. М/н науч. -практ. конф. (г. Астрахань, 15—18 мая 2000 г.). Ч. II. Астрахань, 2000 — С. 244—248;

Викторин В. М. Сезонно-ритуальные «схождения» у тюркоязычных этногрупп от првобережья Волги до Южного Урала (тенгриане, кряшены и нагайбаки) // Этнос — Культура — Человек. Сб. мат. М/н. науч. конф. к 60-летию проф. В. Е. Владыкина (г. Ижевск, 19-20 марта 2003 г.). Ижевск, 2003 — С. 95—99;

Викторин В. М. Этноконфессиональные реликты-совпадения в татарязычной общности — от правобережья Волги до Южного Урала («Курбан-байрам» на Петров день у тенгриан, кряшен и нагайбаков) // Этническое единство и специфика культур. Мат. I-х Санкт-Петербург. этнографич. чтений (г. Санкт-Петербург, 23—25 декабря 2002 г.). СПб., 2002 — С. 86—89.

4 См.: Основные итоги Всероссийской переписи населения (Релиз КРОС). М., 1992 — С. 7.

5 Первый особый вариант — «крещёные татары» — будет рассмотрен далее в версии кряшенского просветителя В. Т. Тимофеева (урождённого Борисова) от 1865-66 гг., где подчеркивалась соотнесённость и с татарской этнолингвистической общностью. Второй и третий — почти соответствуют более «выделенной» позиции ученика, видного писателя Д. Г. Григорьева-Саврушевского, высказанной ровно столетие тому назад, в 1906 г. — к ней так же предстоит обратиться далее.

6 См.: Журавский А. В. К вопросу о конфессиональной принадлежности кряшен; Козлов В. П. Отражение проблемы кряшен в современной научно-справочной литературе // Этнические и конфессиональные традиции кряшен: история и современность. Мат. науч. -практ. конф. (г. Казань, Кряшен. приход, 7 декабря 2000 г.). Казань, 2001 — С. 55-70.

7 См.: Глухов-Ногайбек М. С. Судьба гвардейцев Сеюмбеки. Неформальный подход к неписаным страницам истории. Казань, 1993 — 287 с.; его же. Tatarica — Энциклопедия. Опыт этно-конфессионального и краеведческого словаря — 500 с.

Во всяком случае, М. С. Глухов — Ногайбек великолепно предвосхитил строгие научные данные, что предки российских казаков-нагайбаков — «арские» татары с ногайским адстратом — имели служилый статус «казаков-наездников» ещё в Казанском ханстве, ср.: Татарская нация: история и современность. Казань, 2002 — С. 115-116.

8 См.: [Михеев И. С. ] К истории разложения национального общества «Кряшен». Казань, 1918 — С. 1-13; Глухов М. С. Tatarica — Энциклопедия. Казань, 1997 — С. 333.

9 См.: Т-в В. Религиозное состояние крещеных татар. Дневник старокрещеного татарина // Православное обозрение. Т. 18, № 9-12. М., 1865 — С. 136-147; Т. 19, № 1-4. М., 1866 — С. 443-470; Григорьев Д. Зовите нас крещенами // Известия по Казанской епархии. № 14-15, 8-15 апреля. Казань, 1906 — С. 450-454.

10 Исхаков Д. М. Татары (популярный очерк этнической истории и демографии) // Татары. Наб. Челны. 1993 — С. 28.

11 Пучков П. И. Интегрирующая и дезинтегрирующая роль религии в этнических процессах // Расы и народы. Современные этнические и религиозные процессы. Ежегодник. Вып. 21. М., 1991 — С. 22—29.

12Татары. Наб. Челны. 1993 — С. 28-29; Татарская нация: история и современность — С. 18 и др.

13 См.: Ачкинази И. В. Крымчаки. Историко-этнографический очерк. Симферополь, 2000 — С. 129-134 (С. 131 и далее — «паспортная проблема»); Таты-иудаисты (Материалы к серии «Народы и культуры». Вып. XXIII). Кн. I. М., 1993 — С. 71, 76, 80, 87-88, 119-121 (в своём научном заключении от 1 февраля 1979 г., В. И. Козлов, кажется, впервые ввёл ёмкий термин «таты-иудаисты»).

14 Максимов И. Г. Статьи и переписка 1970-80 гг. Рукопись. Казань, 2001 (В процессе опубликования). В 1914 г. этот краевед, ещё совсем юный, присутствовал «при крещении в церкви Центральной крещ. -тат. школы в Казани некрещеного (язычника) кряшена из д. Ст. Тябердино (тогда Цивильского уезда), где тогда таких было почти полдеревни» — С. 13.

Автор статьи выражает искреннюю признательность за возможность ознакомления с данным трудом активистам движения кряшен — канд. ист. наук, доц. А. В. Фокину (в то время — зав. сектором Аппарата Президента РТ, ранее, в феврале 1990 — марте 1993 гг., — председателю обществ. Объединения кряшен) и канд. богословия, протоиерею о. Павлу (П. П. Павлову), настоятелю Кряшенского (Тихвинского) православного прихода г. Казани.

15 Максимов И. Г. Статьи и переписка. Рукопись — С. 12, 28, 37.

16 Лично о нём см.: У истоков возрождения // Край нагайбакский (Нагайбакскому району — 60 лет). Заповедные уголки Приуралья. Челябинск. 1997 — С. 156-160.

17 Документы эти, в копиях, были изучены с любезной помощью лично А. М. Маметьева, в ходе научной экспедиции автора статьи в Нагайбакский район 16-17 декабря 1994 г., при посещении им, с признательностью, очень интересного районного музея. См. также: Викторин В. М. Нагайбакларда. Аьлимнинъ тептеринннен (У нагайбаков. Из тетради учёного) // Ногай давысы (Голос ногайцев). Карашай-Шеркеш Республик. газетасы (Черкесск к.). № 75 (6066). 1995. 17 октября — 3-Б.

18 Автор статьи благодарен коллеге, доц. А. В. Фокину за эту новую, интересную и показательную информацию.

19 См.: Фокин А. В. Кряшены просят признания (Национальная политика) // Жизнь национальностей. Журнал Миннаца РФ. № 2-3. 1997 — С. 27-28.

21 См.: Нашему движению — 10 лет (обзор). Хроника; вакыйлар hэм фактлар: 1991-2001 // Керэшен сузе — Слово кряшен. Спецвыпуск. № 5-9 (107-111). 2001 — С. 1-2, 4, 9; Соколовский С. В. «Татарская проблема» во Всероссийской переписи населения. Из архива переписи 2002 г.: «татарская проблема» // Ab Imperio (Путь от империи). Научно-аналитический журнал. № 4. 2002 — С. 207-269 («Хроника событий. Документы» — С. 251-269); Тишков В. А. Серьёзные опасения и напрасные страхи (Политика цифр в переписи населения 2002 года). От директора Сети // Бюллетень Сети этнологического мониторинга и раннего предупреждения конфликтов «Эаварн». № 40, 2001, ноябрь-декабрь — С. 6-9; его же. Уроки переписи (От директора Сети) // Бюллетень Сети … . № 45, 2002, сентябрь-октябрь — С. 6-9; Беляков Р. (Ю). Кряшены — поворот исторической судьбы? // Бюллетень Сети … . № 41, 2002, январь-февраль — С. 54-55.

22 См.: Соколовский С. В. «Татарская проблема» в переписи … — С. 207-250, 251-269; его же. Кряшены во Всероссийской переписи населения 2002 года. М., 2004 — С. 120-224 («Хронология событий. Документы»).

23 См.: Материалы Съезда народов Татарстана (23-24 мая 1992 г.) Казань, 1993 — С. 87-88.

24 Позиции обоих высших иерархов ислама в России и их окружения см.: Гайнутдин Р. Легко ли быть мусульманином // Аль — Кодс. Российск. -палест. газета. № 3 (9). Москва, 1993, февраль — С. 11; его же. Не надо бояться истинного фундаментализма // Московский комсомолец. № 136 (14641). 1993, 20 июля — С. 2; Таджуддин Т. Ислам нужно не возрождать, а осмысливать // НГ — религии. 1997. № 1, январь // Независимая газета. № 16 (1341). 1997, 30 января — С. 3; его же. Единым Богом ведомые (Человек и религия) // Татарские края — Татар иле. Газета диаспоры. 1998. № 30 (291), октябрь — С. 4.

Ныне имелись в виду, очевидно, священный образ «Тура» в быту чувашей, оставшееся кайбицкое «некрещенство» (субэтнически-кряшенское), культы «киреметей» среди кряшен вообще и интеллектуальная группа «неотенгриан» в Набережных Челнах.

25 Хаким Р. Предисловие // Исхаки Г. Г. Идель — Урал. Казань, 1991 — С. 5.

26 См.: Иванов А. Н. Кряшены — тюркоязычные православные христиане Поволжья // Христианство и культура (к 200-летию христианства). Мат. М/н науч. -практ. конф. (15-18 мая 2000 г.). Ч. I. Астрахань, 2000 — С. 230-234.

27 См.: Православие и культура этноса. Тез. докл. М/н научн. симпозиума. М., 2000 — 215 с.; Исторический вестник (изд. историко-праворвой комиссии РПЦ и Воронежско — Липецкой епархии). Спецвыпуск. М. -Воронеж, 2001 — 548 с.

28 Пучков П. И., Зорин В. Ю. Этническая панорама федерального округа. Из опыта создания карты «Народы Приволжского федерального округа» (доклад на пленарном заседании). // IY Конгресс этнографов и антропологов России «Время в этнологии и этнология во времени» (г. Нальчик, 20-23 сентября 2001 г.). Тезисы докладов. М. -Нальчик: 2001 — С. 21-24; Зорин В. И. Интервью Министра по национальной политике РФ // Известия. № 227 (26065). 2001, 7 декабря — С. 3.

Хотя, по мнению автора статьи, «кайбицкий» ареал кряшен и «некрещенство» в татаро-чувашском приграничье правобережья Волги могли бы быть отражены на карте более зримо и отчётливо.

29 См.: Хакимов Р. С. Кто ты, татарин? Казань, 2002 — 47 с.; Амирханов Р. У. Мы — татары. Казань, 2002 — 32 с.; Татарская нация: история и современность — 223 с.

30 См.: Уарзиати (Варзиев) В. С. Ислам в культуре Осетии // Эхо Кавказа. Журнал Ассоциации народов Кавказа. № 3. 1993 — С. 18—19; Цаликов Ах. Т. Кавказ и Поволжье — С. 85.

31 Татарская нация: история и современность — С. 17—18, 183.

32 Tatarica — Энциколопедия — С. 334.

33 Кряшены делегацией своего ЭКПОК участвовали лишь в I-ом Съезде ВКТ (г. Казань, 19—20 июля 1992 г.) и имели тогда, в 1992—97 гг., своего представителя в Исполкоме движения.

34 Для выступления на данной конференции предусматривалась, в начальном её варианте, данная публикация. И в её тексте выше уже была отмечена не столь броская, но и немалая роль научных обсуждений в вопросах субэтноконфессиональных меньшинств.

35 Республику Северная Осетия — Алания возглавил 7 июня 2005 г. Теймураз Дзамбекович Мамсуров — канд. историч. наук, прежний председатель правительства и спикер республиканского парламента, выходец из очень известной в истории народа и региона фамилии влиятельного субэтноконфессионального меньшинства в составе осетин, бесланских («правобережных») иронцев-мусульман.