«Исчезнувший» народ чуваши в этнологическом конструктивизме

Хамидуллин С.

Ссылки

Хамидуллин С. «Исчезнувший» народ чуваши в этнологическом конструктивизме // Ватандаш. — 2015. — Январь.

27 мая 1920 года декретом ВЦИК и СНК РСФСР была образована Татарская АССР. Это постановление стало финальным актом мучительного выбора, который долгие годы стоял перед казанской интеллигенцией. Теперь, когда республика, именовавшаяся Татарской, была, наконец, декретирована, все мосты были сожжены. Хотя против такого выбора изначально выступали многие видные представители национальной элиты. Например, историк и богослов, а также главный редактор журнала «Шура» и будущий муфтий ДУМЕС Ризаитдин Фахретдинов (1859—1936 гг.) писал: «Унтугызынчы милади гасырда безнең гыйлем сөючеләребез Көнчыгышны өйрәнүче галимнәргә катнашып йөри hәм рус әсәрләрен укый башладылар. Рус тарихларында күренгәләгән «татар» исемен тикшерүсез hәм тәнкыйтьсез алып, яманат чыгардылар»¹. Сам ученый был горячим сторонником булгаризма, идейного течения, провозглашавшего мусульманскую Волжскую Болгарию культурным и этническим очагом тюркских народов Урало-Поволжья. Споры между «татаристами» и «булгаристами», шедшие в конце XIX — начале XX вв., сегодня многим покажутся странными, особенно тем, кто искренне считал этноним и автоним современных татар древним и исконным их названием. На самом деле, данное этническое имя закрепилось за поволжскими тюрками сравнительно недавно, лишь в начале XX века, а образование ТАССР конституировало его.

Большинство людей привыкло считать, что название народа, к которому они принадлежат, существовало всегда или, по крайней мере, с очень давних времен. Оно как бы дано свыше, подобно полу и другим физическим данным. Однако, этноним «татары» не обладает примордиальностью, то есть не был присущ нынешним его носителям изначально. Его конструктивистский характер всегда был очевиден ученым. Например, историк и идеолог современного татаризма Д.М.Исхаков признает, что «этноним «татары» — плод деятельности многих татарских интеллектуалов»². Другой казанский исследователь И.А.Гилязов приводит причину острого внимания к проблеме татарской идентичности, которая проявляется в последнее время в научном сообществе: «Поскольку термин «татары» изначально не был нашим самоназванием, внимание историков все больше привлекали моменты, как этот этноним был привнесен в среду предков современных татар, как татар называли их соседи. Безусловно, негативное в целом отношение к этнониму татар в татарской среде в XIX — начале XX в. привлекало внимание исследователей»³. Наше внимание к этой проблематике продиктовано не только научным интересом, но и тем, что радикальные формы татаризма, начиная с 90-х гг. XX века, дестабилизируют ситуацию в Республике Башкортостан. По нашему мнению, именно незнание истории и стереотипные представления о прошлом татарского и башкирского народов, бытующие у значительной части населения, порождают подобные экстремистские проявления, разрушающие межнациональное согласие в регионе.

Итак, обо всем по порядку. Впервые этноним «татары» фиксируется в орхонских памятниках древнетюркской письменности VIII века. Этим словом именовался союз монголоязычных племен, обитавших на стыке современной Монголии и Маньчжурии близ озера Буир-Нур. Тюркские каганы совершили против них ряд походов и включили их в состав Тюркского каганата. Тюрки именовали их термином «отуз-татар», то есть «тридцать татар», подразумевая под этим названием тридцать татарских племен. Была и другая группа названного этноса — «тогуз-татар» («девять татар»), которая входила в состав Уйгурского каганата (745—840 гг.), возникшего на месте поверженной империи тюрков. Эту часть татар после гибели уйгурской державы в 840 году фиксируют восточные источники в составе Кимакского каганата, занимавшего просторы Южной Сибири и Восточного Казахстана⁴. Вероятно, именно о них в XI в. писал выдающийся тюркский филолог Махмуд Кашгари: «Кочевниками являются Жумул, имеющие свой собственный говор и знающие тюркский язык, а также Кай, Йабаку, Татар, Йасмыл. Все эти группы имеют собственный язык, но вместе с тем хорошо владеют тюркским. Далее Киркиз, Кифджак, Угуз, Тухси, Йагма, Жикил, Уграк и Жарук. У них чистый тюркский, единый язык. Близки к нему наречия Йамак и Башгирт»⁵. На карте Махмуда Кашгари эта группа татар помещена в бассейне реки Или, впадающей в озеро Балхаш. Таким образом, в результате долгого пребывания в среде тюркских народов они стали билингвами — помимо собственного монгольского языка владели и тюркскими наречиями. Дальнейшая их история неизвестна.

Что касается «отуз-татар», то к XII веку они стали самой могущественной группировкой Монголии. Именно поэтому все окружающие народы — китайцы, тюрки, тибетцы и другие стали именовать все монголоязычные племена татарами. Подобно этому французы именуют всех немцев алеманами, то есть по имени одного из германских племен. Таким образом, экзоэтноним или экзоним «татар», то есть внешнее обозначение, данное со стороны других народов и не являющееся самоназванием, возникло еще в степях Центральной Азии. Затем оно распространилось среди персов, арабов, армян, русских и европейцев.

Дальнейшая история татар Монголии общеизвестна. В 1202 г. Чингиз-хан и правитель кереитов Тогрул Ван-хан разбили их и подвергли поголовному унич­тожению. Известный синолог Е.И.Кычанов писал: «Так погибло племя татар, еще до возвышения монголов давшее свое имя в качестве нарицательного всем татаро-монгольским племенам. И когда в далеких аулах и селениях на западе через двадцать-тридцать лет после той резни раздавались тревожные крики: «Татары!» — мало было среди надвигающихся завоевателей настоящих татар, осталось лишь их грозное имя, а сами они давно лежали в земле родного улуса, порубленные монгольскими мечами»⁶. Таким образом, несмотря на то, что татары подверглись физическому унич­тожению, их имя продолжало жить собственной жизнью. Это далеко не единичное подобное явление в истории.

Современные татарские историки в целом соглашаются с данной точкой зрения на описываемые события. Упомянутый выше И. А. Гилязов пишет: «Имя «татар» стало широко известно по всей Европе с XIII века. Вначале оно было названием (и, по-видимому, самоназванием) одного из монгольских племен Центральной Азии, затем оно перешло в другое качество, и в XIV—XV вв. уже обозначало больше тюркоязычное население Золотой Орды». Беда только в том, что татарами оно именовалось опять же со стороны соседей — русских, персов, арабов, европейцев. Сами себя ордынцы так никогда не манифестировали. И.А.Гилязов пишет: «К сожалению, исторических источников, которые непосредственно отражали бы этническое сознание населения Золотой Орды, почти нет». На самом деле, источники есть и из них следует, что для собственной атрибуции ордынцы использовали свои племенные названия, например, Едигей-бек Мангыт, Тимур-бек Барлас, Мамай-бек Кият⁷ и т.д. Для более широких объединений обычно использовались имена выдающихся монгольских ханов, ставших эпонимами соответствующих межплеменных политических группировок: хан Чагатай — чагатаи, хан Ногай — ногайцы, хан Шибан — шибанцы (шибанлыг), хан Узбек — узбеки, но опять же никак не татары. Кроме них, в составе Золотой Орды были инородные монолитные вкрапления в виде самостоятельных этносов, сложившихся за многие столетия до нашествия монголов. Это — волжские булгары, башкиры, аланы, чуваши, мордва и др. Современные историки правы, когда утверждают, что единый золотоордынский этнос и даже просто народ не успел сложиться ввиду кратковременности истории царства Батыя.

Поскольку этноним «татары», как было сказано выше, является плодом деятельности определенных лиц, то есть представляет собой продукт конструктивизма, возникает вопрос: как именовались предки казанских татар в прошлом? Ныне считается общепринятым, что они именовались чувашами. Данное положение стало результатом исследований многих историков. Еще первый русский историк В.Н.Татищев писал: «Вниз по реке Волге чуваши, древние болгары, наполняли весь уезд Казанский и Синбирский»⁸. Р.Н.Степанов обратил внимание на одно странное обстоятельство: в челобитных XVI—XVII вв. жители мусульманских сел Казанского уезда почему-то именуют себя чувашами⁹. В качестве иллюстрации можно привести судное дело 1672—1674 гг. жителей татарской деревни Бурундуки (Кайбицкий район РТ) Бикчюрки (Бекчуры) Ивашкина и Бикмурски (Бекмурза) Акмурзина, в котором они названы чувашами¹⁰.

Другой пример, касающийся башкирского восстания 1681—1684 гг. или Сеитовского бунта, еще более показателен. В 1682 году казанский воевода Петр Шереметев докладывал: «в нынешнем же де во 190 году… Аюкай и Солом Серет и иные тайши, собрався с своими ратными людми, пошли под Казанские и Уфинские уезды войною по присылке воровских башкирцев и казанских татар…»¹¹ Однако, параллельные показания ногайского мурзы Алабека Асанова рисуют несколько иную картину: «…в нынешнем де в 190 году…по присылке изменников башкирцев и чюваш, пришел к ним башкирцам Аюка тайша с калмыки и ногайцы и с едисаны и ныне стоит в башкирской деревне Карабаш»¹². Речь идет об одних и тех же событиях с той лишь разницей, что русский воевода в качестве инициаторов калмыцкого нашествия наряду с башкирами упоминает казанских татар, а ногайский мурза — чувашей. Следовательно, эти два термина тождественны друг другу. Разница состоит лишь в том, что первое название является русским экзонимом предков казанских татар. Второе название — это их самоназвание и туземное название, используемое представителями тюркских, монгольских и финно-угорских народов. Этноним «чуваши» применительно к татарам пережиточно сохранился у марийцев, которые до сих пор именуют их словом «суас». Современный автор Д.М.Исхаков подвел черту под многолетними исследованиями на эту тему: «…наименование «чюваш» (суас), функционировавшее в Казанском ханстве как обозначение оседло-земледельческого тяглого населения («черные люди»), вполне могло быть использовано как этническое определение»¹³.

В этой связи становится понятной характеристика австрийского дипломата Сигизмунда Герберштейна, данная Казанскому ханству: «Царь этой земли может выставить войско в тридцать тысяч человек, преимущественно пехотинцев, среди которых черемисы и чуваши — весьма искусные стрелки. Чуваши отличаются также и знанием судоходства… Эти татары — культурнее других, так как они и возделывают поля, и занимаются разнообразной торговлей»¹⁴. Совершенно ясно, что здесь описываются не предки нынешних чувашей, а предки казанских татар. Накануне падения Казани, когда там боролись друг с другом две партии аристократов — казанская (промосковская) и крымская (антимосковская), чуваши на правах коренного населения активно вмешивались в феодальные усобицы: «и начаша рознити Казанцы с Крымцы, и приходили Чаваша Арская з боем на Крымцов: «о чем де не бьете челом государю?» Пришли на царев двор, и Крымцы Кощак-улан с товарищи с ними билися и побили Чавашу»¹⁵. Понятно, что и здесь имеются в виду не чуваши-язычники правобережья Волги, которые вряд ли могли врываться в ханскую резиденцию мусульманской Казани и требовать изменения внешнеполитического курса страны. К тому же определение «Арская Чаваша» указывает на Арскую дорогу, охватывавшую территорию северной части Казанского ханства, где предки современных чувашей никогда не проживали.

Таким образом, население ханства состояло из двух страт: во-первых, оседлых земледельцев-мусульман, составлявших большинство и именовавшихся чувашами и, во-вторых, тонкого господствующего слоя (тюрко-монгольские племена Ширин, Барын, Аргын, Кыпчак, Мангыт и др.¹⁶), представлявшего кочевую аристократию и эксплуатировавшего тяглое чувашское население. Причем, последние, подобно русским, арабам, персам, европейцам, презрительно именовали своих господ татарами. Казанский поэт первой половины XVI в. Мухаммедьяр писал:

Эх, несчастный и тупой татарин,

Ты похож на собаку, кусающую своего хозяина:

Ты несчастлив и болезненный, негодяй и бесчеловечный,

Глаз твой черный, ты собака преисподней¹⁷.

Понятно, что такую негативную характеристику ордынской аристократии Казани мог дать только представитель автохтонного населения края, люто ненавидевшего своих поработителей. До какого времени этноним «чуваш» функционировал в качестве названия предков современных казанских татар? Как показывают источники, он использовался на протяжении всего XVIII века. Приведем примеры. Некий Кадыргул Кадырметев, допрошенный в 1737 г. в Чебаркульской крепости о причинах своего пребывания в Башкирии, сообщил: «Родом я ясашной чювашенин Казанского уезду, Арской дороги, деревни Верхнева Четаю»¹⁸. В 1735 г. на Сибирской дороге Башкирии упоминается «выборный ясашных татар» Альмет Бикметов, который в том же документе назван «чувашенином» деревни Караболки¹⁹. В.Н.Татищев, говоря о зависимых от башкир категориях населения, упоминает мещеряков и ясачных татар, «которые живут по разным местам или у башкирцев из найма и за долги служат». В другом месте о тех же самых народностях он пишет: «месчеряки и протчие, что они зовут чуваши…»²⁰. Таким образом, все пришлое мусульманское население Башкирии четко разделялось на две этнические группы — мишарей и чувашей.

Интересно, что служилая татарская знать также именовалась чувашами. В Уфимском уезде с XVII в. были известны темниковские мурзы Ураковы, большинство из которых приняло крещение. Однако, один из них вернулся в ислам, за что из князей был низведен в ясачные татары²¹. Это — переводчик Уфимской провинциальной канцелярии Кильмухаммед Ураков. Его поступок весьма порицался уфимскими дворянами, говорившими, что он «беззаконной чювашенин и принял обрезание»²². Вот еще один весьма симптоматичный пример. Один из вождей башкирского восстания 1735—1740 гг. батыр Тамьянской волости Кусяп Султангулов, приехавший в Оренбург под гарантии личной неприкосновенности, данные оренбургским ахуном Мансуром Абдрахмановым, а затем вероломно арестованный, говорил последнему: «ты де, чувашенин, меня обманул, да и мурза де чувашенин также обманул»²³. В том, что мулла Мансур и касимовский мурза Кутлу-Мухаммед Тевкелев не были чувашами в нынешнем значении данного этнонима, нет никакого сомнения.

Из приведенных выше примеров следует, что в глазах башкир, ногайцев, калмыков, русских, марийцев и прочих групп населения понятия «ясачный татарин», «служилый татарин» и «чуваш» были синонимичными. Каков их онтологический статус и в чем различие между ними? Как нам представляется, первые два термина были названиями сословных групп, порожденных административной системой Московского государства, а название «чуваш» было самоназванием (автонимом) тюрко-мусульманского населения Поволжья. Для такого утверждения есть веские основания. Дело в том, что в немногочисленных источниках, написанных самими жителями Казанского ханства, татары не упоминаются. Например, в челобитной «всей Казанской земли», поданной в 1551 г. Ивану IV, фигурируют лишь «чуваша и черемиса и мордва и тарханы и можары»²⁴. В последних обычно видят мишарей, а в тарханах — феодальную верхушку башкирского народа²⁵. Но татар опять же нет. Следовательно, они значатся под именем чувашей.

После присоединения Поволжья к Русскому государству для чувашей-мусульман было учреждено сословие ясачных татар, вероятно, для того, чтобы отделить от ясачных чувашей-язычников правобережья Волги. Однако, изменения во внешнем обозначении не изменили внутренней идентификации. Сохранился редкий документ, свидетельствующий об этом. В 1635 г. некий Рахман Кулуй от имени абызов и старейшин Казанского уезда обратился к крымскому хану с просьбой принять «еловых марийцев» (чиршы чирмыш ), «горных чувашей» (тау чуващ ), «иштек-башкир» (иштак башкурт ) в свое подданство²⁶. Документ важен тем, что он написан от имени самих жителей Поволжья, а потому отражает их собственное самоназвание. Как видим, среди перечисленных этнических групп «татары» не значатся, следовательно, они названы в числе чувашей.

Дополнительным свидетельством широкого бытования данного этнонима в прошлом является топонимия и ономастика. На территории Сибирского ханства фиксируется множество «чувашских» топонимов — Чувашева гора, Чувашский мыс, Чувашский городок и т.д. Исследователи связывали их появление с миграцией поволжских чувашей. Однако, подразумевали под ними современных чувашей, тогда как те были предками казанских татар, то есть чувашами-мусульманами. Среди таких башкирских этноантропонимов, как Казакбай, Туркмен, Ногай (Ногайбек), Узбек, Чермыш, есть также имена Чувашай, Чувашбай и даже Акчуваш²⁷. Что говорит о том, что данный этноним имел положительную коннотацию и, возможно, был даже в какой-то степени престижным.

Каково соотношение чувашей-мусульман Казанского ханства с современными чувашами? Как следует из отчета арабского путешественника X в. Ибн Фадлана, население Волжской Болгарии состояло из следующих племен: булгар, эсегел (аскил), баранджар, сувар (суваз)²⁸. Последние разделились на две противоборствующие группировки. Одна из них, отказавшись принимать ислам, избрала своим предводителем некоего Вирага²⁹. Выйдя из повиновения булгарскому царю, они переправились на правый берег Волги и положили начало народности чувашей-язычников. Другая часть сувазов приняла ислам, осталась в Болгарском царстве и образовала в его составе особый Суварский (Сувазский) эмират³⁰. Арабский путешественник XII в. Абу Хамид аль-Гарнати, побывавший в Саксине³¹, пишет, что там живут выходцы из Волжской Болгарии — булгары и сувары. В городе есть «еще соборная мечеть, другая, в которой молится народность, которую называют «жители Сувара», она тоже многочисленна»³².

По всей видимости, племена Волжской Болгарии так и не слились в единую народность с единым этнонимом. Причем, сувазы были численно преобладающей этнической группой³³. Собственно булгары, вероятно, были правящей верхушкой, которая во время монгольских погромов XIII—XIV в. подверглась истреблению и к XV в. ушла в небытие, так как именно с этого времени имя «булгар» исчезает со страниц исторических источников. Основным населением вновь образованного Казанского ханства становятся чуваши-мусульмане (сувары, сувазы). На каком языке они разговаривали? Как известно, эпитафии Булгарского городища написаны арабской графикой, но их язык близок к современному чувашскому: вместо кыз ‘дочь’ — хир ( ), вместо джуз ‘сто’ — джур ( ), тугуз ‘девять’ — тухур ( ) и т.д.³⁴ Эти же самые слова по-чувашски звучат так: хӗр, ҫӗр, тгхгр. Как видим, сходство между языком мусульманского населения Казанского ханства и языком современных чувашей налицо. Не случайно, один из авторитетных исследователей Золотой Орды М.Г.Сафаргалиев писал, что «по материалам позднейшей булгарской эпиграфики нельзя делать вывод о языковом родстве булгар VII—XII вв. с современными татарами»³⁵. В самом деле, надгробные эпитафии эпохи Булгарского царства и раннего периода Казанского ханства написаны на палеотюркском диалекте (r-язык), ближайшим родственником которого является чувашский язык.

Каким же образом и когда предки казанских татар перешли на современный z-язык общетюркского типа? По всей видимости, этот переход состоялся под влиянием тюрко-монгольской кочевой аристократии, правившей в Казанском ханстве, ведь известно, что именно элита диктует простонародью свои идеалы, вкусы и ценности. Если говорить о времени смены языка, то произошло это не ранее конца XV века. Примерно тогда же финноязычная мещера Касимовского ханства, находившаяся под культурным влиянием крымско-ногайско-башкирской знати, которая выезжала на службу в Мещерский юрт, перешла на тюркский язык и превратилась в известных всем мишарей (мещеряков). Таким образом, проникновение тюркского языка кыпчакской подгруппы, сменившего в Среднем Поволжье палеотюркский (булгаро-чувашский) и мещерский (финно-волжский) языки, связано с военной и культурной экспансией, шедшей из тюркской степи, в том числе из Башкирии. Проводниками этих процессов были род Барын, который имеется в составе современных башкир³⁶ и крымских татар, род Аргын, имеющийся у казахов, Мангыт — у ногайцев, Кыпчак — в составе большинства тюркских народов, кроме казанских татар, и другие. Что касается Мещерского юрта, то наличие там Иректинского и Каршинского беляков³⁷, а также «татар из числа тарханов и башкирцев», позволяет говорить о значительной роли башкирской знати в тюркизации тамошнего мещерско-мордовского населения³⁸.

С каких же пор казанские чуваши-мусульмане стали именовать себя татарами? Как показывают современные исследования, принятие нового имени произошло не ранее конца XIX — начала XX вв. Причем, этот процесс поначалу охватил казанских мусульман и лишь позднее мишарей, тептярей и часть северо-западных башкир. Академик Иоганн Эбергард Фишер в 1755 году писал, что «те, кого сейчас зовут татарами, имя это не принимают, считают поношением»³⁹. Историк XVIII в. Петр Рычков писал, что у тюркских народов имя «татар» «употребляется за презренное и бесчестное звание», так как оно означает «варвар, смерд, и ни к чему годный человек». Он авторитетно заявляет: «я совершенно уверен, что во всех тамошних сторонах ни одного народа нет, который бы татарами именовался». Однако, ниже добавляет: «Хотя живущие в Казанской и в других губерниях магометане, которым у нас татарское имя прилагается, оное звание сами для себя и употребляют, и как выше значит за бесчестное и поносное для себя не ставят: но сие может быть происходит у них от давнего обыкновения, принятого ими от российских сперва по смежности с ними, а потом и по подданству их к России, подобно сему как ныне все германцы не только от соседственных им народов, то есть россиян, поляков, турков, персов и татар, немцами прозваны, да и сами уже сие название, когда русским языком пишут, или говорят, без всякого предосуждения употребляют»⁴⁰. Таким образом, название «татары» было типичным этнофолизмом. Когда и по какой причине оно стало употребляться в качестве этнонима тюрко-мусульман Поволжья?

В XIX в. имя «чуваш» в качестве самоназвания, судя по всему, сходит на нет, и общеупотребительным становится конфессионим «мусульмане» («бесермяне»). Однако, для наступившей эпохи национализма он плохо подходил из-за своей неопределенности. В это время среди мусульман Казани становятся популярными идеи историка и богослова Шихаб ад-дина Марджани о создании единого «мусульманского миллета», взятые из административной практики Османской империи⁴¹. В качестве названия для новой этнополитической общности по его предложению был взят псевдоисторический термин «татары», как претензия на великодержавность периода Золотой Орды, хотя прямыми потомками улуса ханов Джучи и Батыя могут считаться, в первую очередь, казахи, ногайцы и крымские татары, в несколько меньшей степени — узбеки, каракалпаки и башкиры⁴². Говоря об идее «мусульманского миллета», казанский исследователь А.Хабутдинов пишет: «вплоть до начала XX века «татары» как самоназвание не было общепринятым для предков большинства будущих членов татарской нации», так как «члены нации чаще всего называли себя «мусульманами» (в противовес христианам)»⁴³. При выборе этнонима казанские интеллектуалы сделали ставку на подмену понятий и стереотипные представления, существовавшие в обыденном сознании русского населения. Как пишут современные исследователи, «Марджани стремился объединить в единый татарский миллет всех мусульман округа Оренбургского духовного собрания, независимо от их племенных названий: булгар, татар, мишар, башкир, казахов, ногайцев, сибирских татар, а также по возможности исламизировать кряшен, чувашей и угро-финские народы края»⁴⁴. Таким образом, «татаризм» изначально представлял собой модернистский политический проект, не имевший опоры в истории и культуре. Именно поэтому он не нашел поддержки у башкир, казахов и ногайцев.

В татарский проект, помимо казанских мусульман, была включена большая часть мишарей, которые вплоть до переписи 1926 года учитывались как самостоятельный народ, хотя их этноним возник за сотни лет до закрепления за ними имени «татар». Если их история в качестве мишарей насчитывает тысячу лет, то «татарский» период охватывает лишь несколько десятилетий. Это же самое замечание касается и тептярей — разноплеменной этносословной группы, возникшей на башкирской земле, как минимум, в XVI—XVII вв.

Почему, несмотря на искусственность, в конце XIX — начале XX вв. татарский проект нашел поддержку у мусульман Казанского края? Дело в том, что именно они на протяжении XVI—XVIII вв. были одной из самых угнетенных в культурно-религиозном отношении групп населения России. Когда Ш.Марджани предложил своим соплеменникам именоваться татарами, он, вероятно, и не предполагал, что новый этноним будет выполнять компенсаторную функцию для их ущемленного национального самосознания. В.А.Шнирельман пишет: «Когда татары говорят о золотоордынской части их истории, им приятно сознавать, что в те далекие времена Русь подчинялась Золотой Орде — это основной момент татарского мифа»⁴⁵. Именно этот психологический момент способствовал быстрому распространению нового этнонима среди чувашей-мусульман. В конце XIX — начале XX вв. татаризм стал идейной платформой противостояния русификации и даже реванша за прошлые обиды. Таким образом, «исчезновение» чувашей Казанского уезда и появление «татар» были взаимосвязанными процессами.

Аналогичная историческая коллизия произошла в VI в., когда имя разгромленных тюрками аваров приняло племя вархонитов, вошедшее в историю под названием псевдоаваров. Византийский историк VII в. Феофилакт Симокатта рассказывает, что, когда вархониты (племена вар и хуни) прибыли в Восточную Европу, местные народы — берсилы, оногуры, савиры и другие — приняли их по причине сходства имен за «страшных» по всей Азии аваров. Они почтили этих псевдоаваров богатыми дарами и выказали им покорность. Когда вархониты «увидели, сколь благоприятно складываются для них обстоятельства, они воспользовались ошибкой тех, которые прислали им посольства, и сами стали называть себя аварами»⁴⁶. Аналогичным образом, сегодняшних поволжских татар с полным основанием можно назвать псевдотатарами, ибо подлинные татары были истреблены Чингиз-ханом, а их грозное имя, по выражению Л.Н.Гумилева, превратилось в камуфляж⁴⁷. Таким образом, этноним «татары», являвшийся, по сути дела, историографическим штампом или клише, на многие века пережил своих настоящих носителей.

Коснемся вопроса так называемого «старотатарского» языка, который, как пишут казанские исследователи, в средние века использовался целым рядом тюркских народов — «татарами», башкирами, ногайцами, казахами и др. Определение письменного языка Золотой Орды как татарского с научной точки зрения неприемлемо, так как в то время еще не существовало народа с таким названием. Именно поэтому такие понятия, нередко встречающиеся в исследованиях, как «татарский хан», «татарское ханство», «татарский эпос» (о Едигее или Чура-батыре) применительно к эпохе средневековья, не могут использоваться в качестве научных терминов. Их употребление возможно лишь в художественной литературе. Язык ордынцев именовался «татарским» опять же лишь со стороны окружающих народов, в первую очередь русских. Не существует ни одного средневекового источника, в котором бы он квалифицировался в данном качестве самими его носителями. Определения русских толмачей (переводил «татарское» письмо имярек) приниматься в расчет по вышеуказанным причинам не может. Как же он именовался? По имеющимся сведениям, в средние века за ним закрепилось название языка «тюркъ». Он был своеобразной латынью Востока, общим литературным языком для множества тюркских народов до появления у них национальных письменностей в XX веке. Не случайно в переписных листах Первой всеобщей переписи населения Российской империи 1897 г. башкиры, тептяри и «татары» указывали именно «тюркский» или даже «мусульманский» язык в качестве родного⁴⁸. Называя литературный язык народов Золотой Орды татарским, казанские ученые исходят из факта его близости к современному татарскому. Однако, такой подход грешит переносом современных реалий в прошлое. Это все равно, как если бы какой-нибудь школьник из Нью-Йорка написал в сочинении, что классик английской литературы Джефри Чосер (1340—1400 гг.) писал на «американском» языке.

Лишь в 20-х гг. XX в. единый литературный язык «тюркъ» распадается на два отдельных — башкирский и татарский, ставших государственными языками БАССР и ТАССР. Причем, татарский язык остался максимально приближенным к старым стандартам, тогда как в основу башкирского языка был положен говор юго-восточных башкир, не отражавший весь спектр башкирских диалектов. Результаты этого решения не замедлили сказаться, когда восторжествовал принцип лингвистического национализма: «я являюсь представителем той национальности, на чьем языке разговариваю». Поскольку в башкирских селениях северо-западного Башкортостана и восточного Татарстана обучение велось на татарском языке, как фонетически наиболее близком к их народной речи, через два-три поколения жители этих районов стали ассоциировать себя с татарами. Так возникла известная проблема северо-западных башкир.

Нужно сказать, что научное сообщество Татарстана прекрасно понимает суть вышеупомянутых вольных и невольных аберраций. Академик АН Татарстана М.Закиев вспоминает, как идеологи казанского Кремля Д.Исхаков и Р.Хакимов создавали неотатаристский дискурс: «Исхаков в свое время предложил не упоминать о булгарском происхождении татар — давайте, сказал он, эту булгарскую теорию не будем пропагандировать. Ведь татаро-монголы — великий народ, они покорили даже русских, русские их всегда боялись. Пусть теперь нас тоже боятся и уважают». Относительно «чувашского» прошлого этот же ученый высказался следующим образом: «Отмечу, что до проведения первой переписи, которая была проведена по царскому указу среди народов края сразу после завоевания Казанского ханства в конце 16 века, те, кого сейчас называют татарами, называли себя «суасами». Претензия казанских историков на наследие Золотой Орды вызывает негативную реакцию у ученых Казахстана, так как именно казахи, ногайцы, крымские татары и значительная часть башкир⁴⁹ являются прямыми потомками населения Улуса Джучи, то есть «татарами», а отнюдь не современные татары. М.Закиев охарактеризовал происходящее так: «благодаря идеям, которые навязывали руководству Татарстана Рафаэль Хакимов и Дамир Исхаков, мы испортили отношения со многими народами, прежде всего, с башкирами, поскольку им в трудах этих ученых было отказано в самоназвании⁵⁰. Рафаэль Хакимов записывал в татары всех. Кроме того, Дамир Исхаков стал еще ездить в Башкирию, где заявлял о том, что башкир там живет на самом деле меньше, чем татар, поэтому в будущем республика утратит свой статус»⁵¹.

Образование татарской нации в начале XX века — это состоявшийся факт, который бессмысленно оспаривать. Современные дискуссии между «татаристами» и «булгаристами», кипящие в Татарстане, являются внутренним делом татар. Однако, претензия сторонников агрессивной линии татаризма на северо-западных башкир не может не обращать на себя внимание. В стремлении отдельных казанских деятелей «отатарить» башкир просматривается желание исторически подтвердить свой этноним за счет приобретения башкирских родов ордынского происхождения. Иначе, чем объяснить появление публикаций доктора филологических наук М.Ахметзянова, в которых утверждается, что башкирские роды Юрматы, Бурзян, Кыпчак, Табын и др. «на самом деле» являются татарскими, а сами башкиры за досадный для него факт имения в своей родовой номенклатуре этих названий оскорбительно именуются «мародерами»⁵². Статья Р.Х.Амирханова «От Урала до Вятки: земли татар племени минг» также преследует цель доказать татарское происхождение башкир рода Мин⁵³. Список подобных псевдонаучных публикаций настолько обширен, что происхождение этих инсинуаций нельзя признать случайностью, тем более, что многие их авторы являются сотрудниками Института истории АН РТ. Таким образом, можно заключить, что крайние формы татаризма идеологически обеспечивают политику экспансии, проводимую некоторыми кругами Татарстана. Это, в свою очередь, угрожает стабильности и межнациональному согласию в Урало-Поволжском регионе.