Дети Выдры

Велимир Хлебников.

Дети Выдры.

Ссылки

• Хлебников Велимир (Виктор Владимирович) // Википедия
• Хенрик Баран. «Сверхповесть» Хлебникова «Дети Выдры» (об одной архивной находке)

3-й парус

Сын Выдры думает об Индии на Волге. Он говорит: «Ныне я упираюсь пятками в монгольский мир и рукой осязаю каменные кудри Индии». Сын Выдры слетает с облаков, спасая от руссов Нушабэ и ее страну.

Ушкуйник, грустно негодуя,

Толпу друзей на помощь звал.

Вотще! Лишь ветер, скорбно дуя,

Его на дереве качал.

Ему гребцов знаком был навык

И взмах веслом вдоль длинных лавок,

И вещий холод парусов,

На латах, шлеме — знак рубцов,

И плач закованных купцов,

Трусливых, раненых, лукавых.

Щели глаз своих кровавых

Филин движет и подъемлет,

И косое око внемлет,

Как сучок внутри извилин,

433

Погасил, шурша, бубенчики,

Сон-трава качает венчики.

Опять, опять хохочет филин,

Но вот негромкий позвонок,

Усталый топот чьих-то ног.

Покрыты в ткан<ей> черных груды,

Идут задумчиво верблюды,

Проходят спутники араба:

То Мессакуди и Иблан

Идут в Булгар,

За ним Куяба —

Дорога старых персиян.

Искандр-намэ в уме слагая,

Он пел про руссов золотых,

Как все, от руссов убегая,

Молило милости у них.

Как эта слава неизвестная,

Бурей глаз своих небесная,

Рукой темною на рынок

Бросает скованных богинь,

А в боя смертный поединок,

Под песни бешеных волынок,

Идет с напевом: Дружба! Сгинь!

Визг парусов вверху телег,

Пророча ужас и набег,

Уводит в храмов темных своды

Жрецов поруганной колоды,

Их колесные суда

Кладбища строят навсегда.

В священной роще, черной тьме,

Иблан запел: Искандр-намэ!

Где огнепоклонник ниц упал,

Горбом бел своих одежд,

И олень во тьме ступал,

Рог подъемля сонных вежд, —

Там лежит страна Бердая,

Цветом зорь не увядая.

Песня битв — удар весла,

Буря руссов принесла.

Видя, что красней соломы

Гибнут белые хоромы,

Плакал злобно старый ясс,

О копье облокотясь.

Морских валов однообразие,

Дворцы туземных поморян,

И уж игрушки веселой Абхазии

Кудрями машут среди северян.

Царь Бердай и Нушабэ

Гневно молятся судьбе:

«Надень шлем, надень латы!

Прилети сюда, крылатый

Царь Искандр! Искандр, внемли

Крику плачущей земли.

434

Ты любимцем был веков!

Брось пирушку облаков!

Ты, прославленный людьми,

Дерзость руссов покарай.

Меч в ладонь свою возьми,

Прилети с щитом в наш край!

Снова будь земная ось,

Мудрецов же сонных брось».

И тот сошел на землю,

Призрак полководца!

Беги, храбрец! Затем ли?

С мертвыми бороться!

Уж с Камы два прекрасных венда

Копьем убиты Зоревенда.

Но русс Кентал,

Чьи кудри — спеюший ковыль,

Подковой витязя топтал

Сраженьем взвеянную пыль,

Как прокаженный, нелюдим,

Но девой снежною любим.

Тогда Искандр дал знак полкам,

В шлеме серебряном изогнут.

Он ждал, с дружиной войдя в храм,

Когда от битвы руссы дрогнут.

И пал Кентал.

Но долго мчался наяву,

Прижав к коню свою главу,

С своим поникшим кистенем

И сумасшедшим уж конем.

И нес его конь, обнажая резцы,

Сквозь трупы, сквозь сонмы смущенных людей,

И руссы схватили коней под уздцы,

И мчались на отмель, на парус ладей.

В путях своих велики боги,

Арабы мудры и мирны

И наблюдают без тревоги

Других избранников войны.

А море стало зеленее

И русской кровью солонее.

Гремит, журча струей, родник;

Мордвин, арабов проводник,

Сложив оазису моленье,

Сказал: «Здесь стан отдохновенья.

Здесь расположим мы свой стан

Вблизи столицы государства;

В Булгаре любят персиян,

Но Кереметь — само коварство».

Но клич, но стон потряс леса;

В нем отблеск близких похорон,

И в нем не верят в небеса.

Костер печально догорает,

Пламена дышат в беспорядке.

Индиец старый умирает,

435

Добыча страшной лихорадки.

Глава о руки упиралась

И дыханьем смерти волновалась.

И снова зов сотряс покой.

И он взмахнул своей рукой:

«Меня в гроб тот положите,

Его же, отроки, спасите.

Мой близок, близок смертный сон,

А там невинно гибнет он.

Не дорожу дней горстью малою,

Его же новым веком жалую».

Никто, никто не прекословит,

Ему поспешно гроб готовят.

Как лев, тот выпрыгнул из гроба;

Его душили гнев и злоба.

Он у индийца вырвал меч,

Круг начертав любимцем сеч.

Но безоружные арабы

Знаками успокоили его:

«Мы безоружные и слабы,

Не бойся друга своего.

И кроме звезд у нас нет кровли.

Мы люди мира и торговли».

Тот бросил взгляд суров и бешен.

И те решили: он помешан.

Два-три прыжка — и он исчез:

Его сокрыл высокий лес.

Источник: http://rvb.ru/hlebnikov/tekst/...