Гунны=Савиры=Хазары=Карачаево-Балкарцы=Дигорцы

Глашев А.
Гунны=Савиры=Хазары=Карачаево-Балкарцы=Дигорцы

Источник: http://www.central-eurasia.com...

Вопрос о тюркских языках, распространенных на территории Хазарского каганата является одним из основных для реконструкции всей истории этого государства. От решения данного вопроса зависят многие другие вопросы, в частности правильной интерпретации археологического и летописного материала.

Попытки определения «хазарского языка» продолжаются до сих пор, однако в методе исследования этого вопроса существенных новаций не произошло с самого XIX в. и все сводится лишь в толкованию известных «хазарских» слов: Саркел, Итиль, хакан, бек, шад, джавышгар и др. При этом, например, известные специалисты (З. Гомбоц, Ю. Немет и др.) по древнебулгарскому языку никогда не ставили знака равенства между булгарским и хазарским языками и отмечали, что в хазарскую империю входило большинство булгаро-тюркского населения, но хазары изначально восточно-тюркского происхождения, поэтому их язык следует резко отличать от языка булгар и, следовательно «чувашских особенностей», т. е. ротацизма и ламбдаизма, в хазарском языке искать незачем [Федотов 1983: 9].

Этот тезис более чем справедлив и именно такой, на наш взгляд, должна быть отправная точка при выполнении самой сложной задачи — реконструкция языка правящего клана Хазарского каганата. Ясно, что эта небольшая часть хазарского общества была связанна с Западным Тюркским каганатом и вышла из его среды. Поэтому важно еще ответить на вопрос о характере языков именно этого государства. В этом значительную роль должен играть правильный перевод таласских и семиреченских рунических текстов.

Скорее всего, к X в. этот хазарский язык мог окончательно исчезнуть, растворившись в западно-тюркских наречиях Северного Кавказа и Крыма. Но, возможно, следы этого языка могли остаться в таких языках, как карачаево-балкарский, крымчакский и караимский.

Крымчаки — тюркский народ, исповедуют иудаизм, смешанный с древне-тюркскими культами, караимы же, являясь тюрками по языку, исповедуют ветхозаветный иудаизм, смешанный с древнетюркскими культами, не признавая Талмуд. Особенно большой интерес в этом плане представляет крымчакский язык, который, являясь языком кыпчакским и сближаясь по многим древнейшим «кыпчакским» архаизмам с карачаево-балкарским языком, сохранил довольно ощутимые элементы огузских языков. Это тем более интересно в свете зафиксированной легенды о приходе крымчаков в VIII в. из Киева [Берхин 1888: 186] и в свете погребального обряда крымчаков, точно повторяющего погребальный обряд тюркских погребений Северного Кавказа и Поволжья VII — VIII вв. [ТНК 2003: 416-417].

Известный еврейский исследователь Э. Дейнард в своей работе отмечал, что крымчакский язык должен рассматриваться как отдельный язык, резко отличающийся от такового не только остальных жителей (татар Карасубазара), но и татарского и караимского населения прочих местностей Крыма [Дейнард 1878: 115]. Автор приводит ценные сведения о крымчакском языке на страницах своей книги [Там же]. Все это подкрепляется исследованиями генетиков, не выявивших семитских элементов в генном наборе крымчаков и заключивших, что крымчаки в антропологическом отношении еще более чистые тюрки (Sic!), чем крымские татары, которые ассимилировали много готов, славян и греков [Заболотный 1928: 10; Бруцкус 1939: 47].

Непосредственно хазарский язык мог раствориться в половецком языке. Косвенно об этом говорит то, что в известном памятнике Codex Cumanicus название субботы передано не словом шабат, а в древнееврейской форме сабат: сабат кӳнӳ суббота (С. С. 80) [Радлов IV 1: 416]. Вполне возможно, что половцы, окончательно поглотившие остатки среднеазиатских пришельцев, господствовали в Восточной Европе уже в X в., а почитание субботы и ее название именно в древнееврейской форме могло перейти к половцам от хазар.

И все же следует иметь ввиду, что Codex Cumanicus большей частью является христианским документом и составляли его христианские миссионеры, которые, несомненно, должны были быть знакомы с Ветхим Заветом и древнееврейской формой названия субботы, хотя А. Н. Самойлович в своем исследовании, посвященном Codex Cumanicus придерживается именно хазарской версии. У нас в наличии не столь много слов, которые безошибочно принадлежат к правящему дому каганата, но и эти слова довольно нейтральны и не могут дать четкой характеристики языка, который был принят у хазарской верхушки. Тем не менее, они подтверждают:

• во-первых, этническую связь хазарской знати с Западным Тюркским каганатом;
• во-вторых: господство на территории Хазарии, помимо волжско-булгарского языка и кыпчакских или смешанных кыпчакско-огузских наречий.

Следует сказать о том, что тюркские слова, например в «Истории агван», приводимые многими авторами, как хазарские (чопа, дархан, алф, куар, аучi и др.) на самом деле являются гуннскими (савирскими) словами. Показательна и история с самым известным хазарским словом — Саркел (Σάρκελ). «Яблоком раздора» между представителями тюркской и финской гипотез происхождения хазар назвал это слово М. И. Артамонов [Артамонов 1936: 107]. В свое время Клапрот считал это хазарское слово единственным ключом к разгадке хазарского языка и переводил его с помощью вогульского сар «белый» и келл/колл «дом». Этого Клапроту было достаточно для того, чтобы отнести хазарский язык к финно-угорской группе.

Между тем, как отмечал А. Н. Самойлович слово сарыг в хазарском названии города Сарыг-шаар (по-арабски: аль-Байда) звучит действительно не по-чувашски [Самойлович 1924: 85]. А. Зайячковский отмечал, что наличие слова kil (=käl) «дом» в чувашском языке не дает оснований для заключения, что чувашский язык является наследником хазарского языка, так как это слово также присутствует в анатолийских диалектах Турции [Ząjаczkowski 1947: 55]. В выпуске XI тезауруса Ашмарина, который полностью посвящен лексемам на С есть слово сар. Ашмарин дает этому слову несколько значений:

1. стлать, постилать, расстилать, настилать;
2. желтый;
3. женский наряд [Ашмарин 1936: 56-61].

Как видим второе значение в чувашском языке такое же, как и в других тюркских языках — желтый. Не подходит нам по значению и форма сāр. Слову белый в чувашском языке соответствует слово шур или шор [Ашмарин 1936: 226]. Есть также формы шурä или шорä [Ашмарин 1936: 231]. В лучшем случае получается Шоркэл или Шорäкел, но это будет не совсем по-чувашски. Правильнее Шорäкiл что и фонетически и по написанию отличается от Саркел, даже если принять замену начального ш в греческом буквой с.

Таким образом, следуя фонетическим особенностям названия хазарского города по-чувашски должно быть Сар-кэл или Сары-кэл, что переводится с чувашского, как «Желтый дом». Как уже сказано, слово сар в чувашском имеет значение желтый: сар чир («желтуха») [Месарош 1909: 26], сарӑ ҫӑмарта («желтое яйцо») [Месарош 1909: 195] и т. д. Этимология слова Саркел с помощью чувашского языка была предложена без глубокого анализа древнетюркских текстов.

В глубокой древности слово сар (сары, сарыг) означало и белый, как, например в карачаево-балкарском (сар ‘серебристый, белый’). С. А. Старостин в своем капитальном исследовании «Алтайская проблема и происхождение японского языка» пишет, «…что японский исследователь профессор Мураяма сравнивал японскую и монгольскую формы (др. -яп. siruo «белый»), но позднее отказался от этой этимологии в пользу др. -яп. siruo с ПАН. t’ilak «луч», «светить». Основание для отказа от алтайской этимологии, выдвинутое Мураямой, — несовпадение в значениях («желтый» — «белый») — само по себе довольно слабое, отпадает при определении более древнего алтайского значения (и м е н н о «б е л ы й», «с в е т л ы й», а н е «ж е л т ы й» — разрядка моя) …» [Старостин 1991: 86]. Там же С. А. Старостин приводит интересные словарные формы: алт. siāri, тюрк. sāri-g =белый, прибавляя, что «…по всей видимости, пратюркское sāri-g «белый» изменило значение уже после отделения чувашского, будучи вытеснено корнем āk (отсутствующим в чувашском). Из тунгусо-манчжурского материала к рассматриваемому алтайскому корню обычно привлекается маньчж. šara седеть, белеть [Старостин 1991: 26].

Другие хазарские слова не менее интересны. Хазарское мужское имя Госта גוסטטא GWSТТ’ идентифицировано О. Прицаком, как тюркское. Оно встречается в известном документе хазарско-еврейского корпуса источников — «Киевском письме» [Голб, Прицак 2003: 53-54]. Прицак также отметил связь его с именем печенежского правителя Коста (Костас) между 860 и 889 гг. Однако в карачаево-балкарском языке есть устаревшее слово Госта, что означает «Маленький человек» [Минги-Тау 1993: 200] (как в русском «Малышев» или просто «Малыш»). Нельзя не отметить и имя известного персонажа из карачаево-балкарского героического эпоса — нарт-охотник Хустос.

Другое хазарское имя — K. sā ﻛﺴﺎ — также заслуживает нашего внимания. Согласно Тарих аль-Баб в месяц раджаб 288/901 г. хазары во главе со своим военачальников K. sā бен Б. лджāном аль-Хазари подступили к Баб аль-Абвабу [Golden 1980: 199]. В литературе этому имени не дали удовлетворительного объяснения. Между тем, оно заслуживает самого пристального внимания. Бросается в глаза разительное сходство имени K. sā с именем половецкого хана Къза (Гза) или Гзакъ: «Гзакъ бежит сьрымъ волъкомъ…» или «Рече Кончак ко Гзе…» [Баскаков 1985: 152]. Именно в таких вариантах это имя половецкого хана встречается в древнерусских летописях [ПСРЛ. II. 532, 641, 675, 632] и в «Слове о Полку Игореве» [Баскаков 1985: 152 — 153].

Ясно, что понятие «хазарский язык» должно быть весьма условным, ибо этноним «хазар» покрывал многие племенные союзы Восточной Европы, а чаще всего он прилагался к жителям Северного Кавказа, в особенности к гуннам или точнее савирам — древнейшим тюркоязычным жителям Кавказа, позднее и к тюркам Крыма. Небольшая этническая группировка, составившая верхушку Хазарского каганата и пришедшая из Средней Азии, чаще оставалась вне поля приложения этнонима «хазар», ибо в абсолютном большинстве случаев под «хазарами» имелись ввиду именно савиры, основным местом обитания которых были ущелья Центрального Кавказа (ущелья рек Черек, Урух и Хазнидон в Балкарии и Дигории, а также Ардонское ущелье) и Предкавказские степи, междуречье рек Кума и Терек [Saint-Martin 1847: 62; Цулая 1979: с. 79].

Так, согласно «Истории агван» Моисея Каганкатваци, переговоры о союзе велись не с хазарами, а с предводителем именно гуннов «преемником царя севера, вторым человеком в его царстве, по имени Джебу-хакан», который находился в земле гуннов [Смбатян 1984: 81]. На страницах «Истории агван» гунны выступают главной военной силой Хазарского каганата. В этой связи особо нужно обратить внимание на сообщение арабского автора ал-Масуди о том, что «имя хазар есть персидское, тюркское же название этого народа — сабир» [Golden 1980: 36].

Правильная локализация савиров должна нам помочь и в деле лингвистических реконструкций. Савиры — тюркский народ, византийскими и античными авторами часто называемый гуннами, а восточными (главным образом персидскими) авторами восточными хазарами [Крымский 1934: 296]. Cавиры упоминаются в качестве народа, живущего на Кавказе уже у античного автора II в. н. э. Клавдия Птолемея [Гаркавец 2006: 341]. Примечателен и тот факт, что этноним савир дожил до наших дней.

Сваны до сих пор называют своих соседей балкарцев и карачаевцев савирами sav-i (мн. ч. saviyar). В связи с этим, исследуя карачаево-балкарский язык и дав этимологию этнониму савир, А. К. Боровков пишет: «Второе племенное название карачаевцев и балкарцев savi находит свое «оправдание» и в самом карачаево-балкарском языке. Мы уже говорили о движении и взаимосвязи терминов — племенных названий и пр., в частности: «тотем племени»→ «название племени»→»человек», «дитя (сын+дочь) данного племени»→ «селение»→ «население»→ «страна» и пр., которые представляются как движение одного слова, которое получает все новые значения вместе с развитием общественных форм. Совсем, следовательно, не случайно в карч. -балк. языке sav (saw) значит «весь» (saw ḓәl «весь год» и пр.), saw (sav) значит — «здоровый», «благополучный», что восходит к названию племенного тотема, в карач. -балк. же saw-ğa «подарок»← «дар» Сав’у т. е. «тотему, божеству племени» (в кирг. значит именно: «часть добычи, которую охотник обязан отдать тем, кто встречается с ним во время возвращения с охоты») … и проблема этого второго названия (savir — А. Г.), как указал Н. Я. Марр, открывает еще более глубокие перспективы «турецкого (тюркского — А. Г.) уголка» на Кавказе (ср. груз. soφel «селение», «мир») « [Боровков 1932: 54].

К этому ценному наблюдению известного ученого я лишь добавлю кар. -балк. сау-эрь (здоровый, совершенный, живой человек или живой воин), что тоже имеет связь и со словом сау-гъа. Примечательно, что в древнеуйгурском языке сав означает ‘чистый’ [Радлов IV 1: 424]. В последствии уже гуннов Северного Кавказа называли то гуннами, то савирами, то хазарами. Прокопий Кесарийский так и пишет: «гунны, называемые савирами…» [Чекалова 2001: 139] или: «Между тем Кавад отправил другое войско в подвластную римлянам Армению… с ними было три тысячи гуннов, так называемых савиров, воинственнейшего племени…» [Чекалова 2001: 40]. Здесь уместно привести сообщение Прокопия Кессарийского и о том, что «…задолго до этого ему (Гувазу — А. Г.) удалось заключить союз с аланами и савирами…» [Чекалова 2001: 140].

Интересно, что этот же источник локализует гуннов недалеко от Лазики и именно поэтому Гуваз хотел установить контроль над Лазикой, так как в этом случае он считал возможным оградить Иран от вторжений гуннов. Примечательно, что старое название Дигорского ущелья (Северная Осетия) — Савир-ком (букв. «Савирское ущелье»). В том же Дигорском ущелье находятся горные вершины Тенгир-цау (букв. «Гора Бога Тенгри») и Савартизон-хох (букв. Савирская вершина), а до революции были известны солевой источник Савир и река Савир-дон (букв. Савирская река) [Пагирев 1913: 244]. Всего в Северной Осетии более 200 тюркских топонимов [Цагаева 1971].

Нелишне будет в этой связи сказать о том, что последние исследования британских генетиков показали, что осетины-дигорцы не имеют этнической связи с осетинами-иронцами и особенно с южными осетинами. В свою очередь дигорцы ближе всего стоят к балкарцам. Балкарские старожилы подчеркивают то, что балкарцы и дигорцы — это один народ и еще в начале XIX в. дигорцы говорили на верхне-балкарском диалекте карачаево-балкарского языка, что отмечается и исследователями того времени, посетившими Дигорию.

Нужно отметить, что все самые яркие образцы гуннских памятников находят в Балкарии (гуннский котел из погребения вождя у с. Хабаз, погребения гуннских вождей у с. Былым, у с. Кишпек, у с. Зарагиж и у г. Нальчика, раскопки Б. Х. Атабиева) и Дигории (Брутский могильник, раскопки Т. А. Габуева). Причем это одни из самых значительных гуннских памятников в Европе, сравнимые с богатыми воинскими погребениями Северного Причерноморья и Центральной Европы, что и отмечается в последнее время крупнейшими специалистами по гуннской археологии.

Погребение же гуннского вождя у с. Зарагиж своим инвентарем поразило уже видавших виды ученых. Специалисты пришли к однозначному выводу — это самое древнее гуннское погребение, а все известные образцы гуннских предметов, подобные найденным в Зарагиже (Балкария) генетически происходят от северокавказских [Казанский, Перен 2005: 35-36]. Исходя из вышесказанного, «Царство гуннов» должно быть помещено на территории современных Дигории и Балкарии, включая всю долину р. Урух в Кабардино-Балкарии и до реки Кума.

Именно не желание признать наличие тюркского элемента в Осетии является камнем преткновения в вопросе правильной локализации «Страны гуннов» (савиров). Не найдя ничего лучшего М. И. Артамонов локализует их в Дагестане. При этом в Дагестане до сих пор не найдено ни одного памятника гуннского облика.

Таким образом, именно в Центральном Предкавказье и должны сохраниться реликты гунно-савирского языка. Имена савирских вождей поразительно напоминают карачаево-балкарские, а многие из них обнаруживаются только у балкарцев: савирск. Глм или Глон (Γλμ, Γλώνης) [Moravcsik 1958: 114] — балк. Глым-хан (один из родоначальников балкарских князей) ; савирск. Голлас Γολλᾱς [Moravcsik 1958: 114] — балк. Голлах (Верзила. Огромный) ; савирск. Балах Βαλάχ [Moravcsik 1958: 85] — балк. Балах (Бедокур, Неукротимый) ; савирск. Горда Γορδᾱς [Moravcsik 1958: 114] — балк. Горда (Верзила, Большой) ; савирск. Зилгибис Ζιλγίβις [Moravcsik 1958: 131] — балк. Зылкъыбай (Зылкъыбий).

Уникальные сведения о языке гуннов сохранились в «Истории агван» Моисея Каганкатваци, которое содержит рассказ о миссии христианcкого проповедника Исраила к гуннам. Сообщения «Истории агван» о жизни гуннов уводят нас в древнейший период истории тюрков и представляют исключительную ценность для науки, так как они явно написаны очевидцем всего происходившего, возможно самим миссионером Исраилом (Sic!). В этом состоит главная ценность этого источника, которая отсутствует в абсолютном большинстве древних источников.

Продолжение следует