Чуваши

Чуваши, которые как сами, так и от россиян сим единственным именем, от мордвы же видками, а от черемис курко марами (горными людьми), называются, живут по обеим сторонам Волги, в Нижегородской и Казанской губерниях и Оренбургской области. Они и теперь еще составляют многолюдный народ, который больше, нежели с 20 000 душ платит подать. Все почти с 1723 года крещены в греко-российскую веру, которую, можно сказать, внешне исповедуют.

Говорят они собственным, от финнского происшедшим, языком; но не знают ни грамматики, ни букв. Они вели кочевую жизнь и пребывали в идолопоклонстве, но теперь возлюбили землепашество и постоянное на одном жительство. Однако живут не в городах, но в деревушках, которые, ежели только можно, заводят в лесах; и хотя они очень много язык свой смешали с татарским, однако ж, при всем том, прародительское наречие, также одеяние, нравы, обычаи и суеверия удержали.

Зима да лето составляют их год, начинающийся с нашим ноябрем месяцем. Годов они по порядку не числят, а месяцы (ойх) считают. Чӳк ойх, жертвенный месяц, есть наш ноябрь и проч. Неделя начинается у них с пятницы (ама), которая есть притом и день их отдохновения, а среду называют кровавым днем (йонкон).

Они весьма походят на черемис по телесному виду, по нравственным качествам, по расположению деревень, по сельским распорядкам, по состоянию жилищ, по употребляемой ими в домашнем своем быту утвари, по расположению хозяйства и жизни, имению и податям, также по мужским и женским упражнениям. Лицом они по большей части бледны, неповоротливее и разумом еще тупее черемис, да и около себя они не опрятнее; и в избирании пищи и приготовлении не рачительнее черемис. Пребывающие в языческом суеверии чуваши гнушаются свининою, и это переняли они от татар; напротив того хищных зверей, а в случае недостатка и падальщину едят без разбору. Бешеную рыбицу, которой россияне не едят, покупают чуваши,

173

называя оную Темир пола, сиречь железной рыбой, очень дешево и употребляют в пищу свежую в воде сваря или провялив.

К звериной ловле они крайне пристрастны и употребляют теперь больше винтовки, нежели лук и стрелы.

Мужчины по запущению волос и бороды, также по вышитым рубахам уподобляются черемисам, прочее же их одеяние, как-то портки, обувь, чулки, онучи, охабни, шляпы и шапки, делают их на русских мужиков похожими. У верхнего их одеяния нет таких широких воротников, какия носят черемисы.

Бабы и девки разнятся между собою, в рассуждении одеяния, по тому единственно, что девки носят платье похуже. Нижнее одеяние и рубахи во всем подобны черемисским. Верхняя рубаха есть обыкновенное и общее летнее одеяние. Пояс, от которого пускают на обоих боках по одной бахромкою обшитой лопасти, сарою называемой, прижимает оное к телу. Зимою надевают на рубахи таким же почти образом сделанные шубы или суконные разных цветов охабни. Женская шапка (хушпу) вся покрыта корольками и мелкими, наподобие чешуи расположенными серебряными монетами. Точно так же украшена и верхняя половина проведенного под пояс долгого хвоста (ама). Под шапкою носят они белую вышитую, по краям корольками унизанную фату, которою невесты как бы покрывалом (сурбан) лицо свое занавешивают; у баб же висят просто оба конца на груди и бывают нередко украшены кисточками и бахромками. Волосы заплетают они в две косы и прячут под рубаху. В некоторых деревнях бабы вместо шапок носят только подобные черемисским головные повязки, осыпанные мелкими монетами, корольками и фарфоровыми раковинками, от которых небольшой хвост, как и от шапки, висит по спине. В продолжение оного проведен сзади от пояса вниз и другой подобный оному хвост. Еще перевешивают они иногда через левое плечо ремень, подобный жалованной ленте, который бывает шириною в ладонь и весь покрыт корольками, змеиными головками и поддельными червонцами.

Когда обедают или ужинают, то сидят за столом. Прежде, нежели примутся есть, говорят вместо молитвы: «Боже! Даждь нам хлеб!» А наевшись приговаривают: «Господи, не отринь меня!» Гостей своих потчуют они ложками и кормят их как будто на убой. Вместо кроватей служат им, как и татарам, широкие полати, на которых, не очень скудные, спят на перинах.

Когда родит чья-нибудь жена, то приятели и подруги приходят к ней на посещение, пьют пиво, дают новорожденному младенцу имя и одаривают его, кидая в стакан по нескольку копеек.

174

Пиршество сие называется у них положением младенца в колыбель (пие ачи хывас).

Ежели кто вздумает жениться, то сват торгует девку очень крепко. Обыкновенная невестам цена простирается от двадцати до пятидесяти рублей, но некоторые за пять и за десять рублей получают также себе жен. Напротив того, богатые дают за невесту и до восьмидесяти рублей. Невестино приданое, состоящее в дворовом скоте, домашней утвари и одеянии, бывает почти равно платимым за нее женихом деньгам. Торг о невесте называется у них сватовством (хота).

По заключению оного бывает особый с дарами поезд. Жених приезжает с родителями своими к невесте, платит за нее договорные деньги, одаривает новых родственников рубахами, платками или холстом. Невестин отец, для сугубого в женитьбе счастья, приносит в жертву пшеничный хлебец, небольшое количество меду, сырцу. Он держит дар свой против солнца и творит молитву, после чего едят, пьют, веселятся и напоследок определяют, когда быть свадьбе.

Во время свадьбы сидит невеста, занавеся лицо за отгородкою; напоследок, вышедши оттуда, ходит прискорбно в гостеприимной избе кругом, а девки носят перед нею пиво, мед, сырец и хлеб. Как обойдет она в третий раз избу, то жених срывает с нее покрывало, целует её и меняется с нею перстнями. С сей поры называется она обрученною девкою и разносит гостям хлеб, мед, сырец и пиво, а напоследок уходит опять за отгородку, где бабы вместо худой девичьей шапки надевают на нее бабью, богаче убранную (хушпу).

Когда станут молодых раздевать, то невеста должна скинуть с жениха сапоги. На другой день поутру происходит о девичьей непорочности следствие: ежели окажется, что она до замужества жила нецеломудренно, то невестин прислужник подает старейшине с пивом такой стакан, у коего на дне пробуравлена дырочка, которую зажав пальцем, удерживает пиво. Но как скоро старейшина возьмет стакан в свои руки, то начинает напиток бежать из дырочки. Гости поднимают превеликий смех и приводят тем невесту в стыд, других не бывает никаких последствий. На другой день молодая принимает гостей уже как хозяйка, в рассуждении чего и веселья бывает больше, нежели в первый день. Пляшут же они по гуслям, по волынке и по губному органу. Крещеные венчаются в церкви, спустя иногда и долгое время после оных обрядов. Свадьбу играют больше у жениховых родителей, и она походит несколько на общественную пирушку,

175

потому что всякий гость несет что-нибудь с собою. Впрочем, ставят еще на стол и блюдо с хлебом, в который воткнута стрела. Тут, кто изволит из гостей, кладет молодым на разведение несколько копеек.

Муж имеет во всем полную власть, а жена должна повиноваться ему без всякого прекословия, в рассуждении чего и не бывает почти никаких в семействе ссор. Но ежели муж чрезвычайно женою своею недоволен, то разрывает её покрывало (сурбан), и тем уничтожается навек супружеский между ними союз. Таким же образом разводятся с женами своими и все языческого суеверия придерживающиеся черемисы, мордва, вотяки и вогуличи, однако ж таковые случаи бывают редко.

Умерших своих погребают они по черемисскому обыкновению и наделяют их так же, как и они. На могилу кладут, по зажжении восковых свечек, блин и кусок вареной курицы, причем говорят: это тебе пригодится. Остатки же прибирают провожатые и думают, что вместе с мертвецом ели. Напоследок бросают худое одеяние умершего на могилу, моются и подвеселяют себя пирушкою в той избе, из которой вынесли покойника. В третий и седьмой день правят поминки, подобные первым черемисским. В октябре же всяк закалывает у могилы своих родственников овцу, корову, бычка, а иногда и лошадь, и сваря там же, едят так, что невеликие бывают остатки, кои кладут на могилу, и ставят при том небольшую меру пива. В четверг на страстной неделе выносит всякий хозяин для каждого из рода своего покойника на двор по небольшому количеству пищи, и для каждого ставит восковую свечу. Собаки, вместо умерших, питаются сим приношением. Впрочем и те, кои уже крестились, думают, что без сего обряда не могут умершие их родственники лежать в гробах своих спокойно.

Языческая вера чуваш сходствует в главных мнениях и обрядах с черемисскою. Жрецы их, принося жертвы одну после другой, молятся, колдуют, предсказывают и называются юммами и еммами. Где их нет, там вступает в должность их, под именем чук тоата, разумный старик. Керемети их подобны во всем черемисским, а называются еще и ирсанами⁴.

Общего бога называют они Торам, а супругу его Тор Амишею (матерью божков). Между добрыми божками, кои считаются детьми или роднею Тора, кажется кереметь главнейшим, потому что молебные и жертвенные места ему посвящены, да и самыя жертвы ему же там приносятся. Кроме оного почитают еще Полихса, Хирлсира, Пихамбара, Кабу и других, чувашским подобных, божков.

176

Низшей степени божков называют вообще ирисанами. Они кажутся быть ангелами, или обоготворенными людьми. В числе богов злого качества почитают они также Сатану (Шайтана) первенствующим и определяют жилище ему в воде. Обитами называют они лесных божков, искушающих род человеческий. Впрочем просят они в молитвах своих Тора, чтобы благоволил укротить сатану.

Настоящих идолов у них нет. Однако ж их ерюс, или ирих, на то походит несколько и подобен вотякскому мудору. Ерих составляет небольшая связка серебряных лоз, кои, нарезав осенью, ставят в угол избы своей и почитают оные столь священными или опасными, что никто и приступиться к ним не смеет. Они возобновляют своего ериха всякую осень, а старого пускают вплавь по реке.

Некоторые воображают себе состояние человеческое после смерти двояким, а именно: честные люди переселяются де в страну изобилия (чемгерда)⁵, и в коей обрящут своих родственников, также скот и имение свое в гораздо лучшем состоянии против того, в каком они их на сем свете оставили, злые же будут странствовать в холодных и бесплодных степях, как кости без тела.

Кереметные, или общие, как и семейные их праздники, сходны с черемисскими не только в рассуждении обрядов, но и в самих названиях, ибо такие же бывают у них при том жертвоприношения, распоряжения и обряды, а разность заключается в том только, что чуваши от всех жертв бросают несколько и в огонь.

Праздник байрам⁶ бывает у них весною, и они молятся в сей день об изобилии земном в наступающее лето. Уйчук есть благодарственная жертва, приносимая Керемети за собранные с полей плоды. Причем закалывают только мелких животных. Кереметь тасадас¹, или праздник очищения Кереметя, бывает весною, когда начинают пахать поля, а обряды совершаются в кереметище с жертвоприношением перед семью огнями. Они приносят в жертву пироги и молоко, льют несколько на огонь, убирают прочее сами, и обращают молеНие свое наипаче к Кереметю Отцу (Кереметъ Аш), Матери (Кереметъ Амша) и сыну (Кереметь Ивли)⁸. Когда вздумают принести в жертву Пихамбару⁹ большую животину по причине болезни или для счастья в скоте и проч., то избирают к тому Кереметище. Пернатых же и малую животину жертвует всяк дома. Жертвоприношение от нового хлеба (сыне тыре чук тоны)¹⁰ есть тот самый праздник, который у черемис уткинде байрань¹¹ называется. Мункун (великий день) есть

177

среда на страстной неделе. В сей день приносит всякий хозяин у себя в доме жертву, состоящую в птицах и пирогах, причем один другого посещает и проч. Вообще они, как и черемисы, мордва, вотяки и некоторые другие народы, ввели очень много христианских, а еще больше мухаммеданских праздников в число своих, как например, выше помянутый великий день, поминание в четверг на страстной неделе, смывание тела и расположение молитв, да и самое слово байрам (праздник) — татарское.

Молитвы их бывают всегда одинаковые, и разность заключается только в обстоятельствах, да в лицах мнимых их богов, к которым они воссылаются. Полная чувашская молитва гласит в переводе так: Боже (Тора или иное какое божество), помилуй нас! Боже, не оставь меня! Надели меня множеством сыновей и дочерей! Боже, одари меня многими горами хлеба и наполни мои житницы и кладовые! Боже, ниспошли мне хлеб, мед, питье, съестное, здоровье, покой! Боже, наполни двор мой лошадьми, рогатым скотом, овцами, козами! Боже, благослови жилище мое, чтоб мог я странствующих принимать, покоить, питать и греть. Боже, благослови обладательницу земли (всемилостивейшую государыню). При всяком отрыве молитвы говорят миряне: Аминь!

При обращении их в 1723 году к христианскому закону они нарочито упрямились, а в нынешнее время, в которое без собственного согласия никого к принятию православной веры не принуждают и не отвлекает их никто от суеверия, да они и сами, в рассуждении тихомирного поведения, прилежания, верности и преданности своим начальникам, крестившимся нимало наступают.

В междоусобных делах не употребляет народ сей никаких клятв, но единственно держатся своего слова. Но когда по каким-нибудь ссорам или другим причинам надобно им перед судьями присягать, то кладут им в рот понемногу соли и хлеба, причем говорят: чтоб мне этого у себя не видать, ежели я лгу или в слове своем не устою. Рекрутам же дают хлеб через сложенные крестообразно тесаки, и сие служит для сего народа вместо обыкновенной в России для прочих христианского исповедания народов присяги.

Примечания

1. Бешеная рыбица — речная сельдь, железница, чехонь, бешенка, чувашское название ҫавран пулӑ, тимӗр пулӑ.

2. Пие ачи хывас — обряд возложения младенца в колыбель; пие «пеленки», пиеле «пеленать»; пие ачи «грудной младенец».

3. Обычный набор жертвенных приношений при семейных обрядах: хлеб — за семь видов зерновых культур (ҫичӗ тӗслӗ тырӑ-пулӑшӑн), домашний сыр (чӑкӑт) — за три вида домашнего скота (виҫӗ тӗслӗ выльӑх-чӗрлӗхшӗн) и мед — за благополучие пчелиных семейств (ултӑ ураллисемшӗн, тӑватӑ ҫунатлисемшӗн).

4. Юммы, еммы, в современной орфографии юмӑҫ — руководители ритуально-магических обрядов, жрецы, знахари и т. п. В чувашской традиции роль жрецов обычно исполняли старейшины рода (ваттисем).

Ирсаны, чуваш. ырсем — добрые духи, святые; почтительное название Киреметей.

5. Чемгерда — искаженное слово, очевидно, в оригинале было чӑн ҫӗрте букв. «в праведном месте» (форма местного падежа от чӑн ҫӗр «праведное место», «истинное место», «святое место», т. е. рай). Другие названия рая — ҫӑтмах, ҫӑтмалӑх, мамӑрлӑ ҫӗр «блаженное место».

6. Байрам, в современной орфографии пайрам, пейрем «праздник вообще» (из татар. байрам). Слово встречается только в речи закамских и приуральских чувашей и соотносится с весенними праздниками ейӗн или сапантуй.

7. Кереметь тасадас, в современной орфографии киремет тасатас букв. «очистить киреметище». Обряд очищения киреметища совершается весной, перед началом общественных жертвоприношений и после их завершения.

8. Кереметь Аш — Киремет ашшӗ, букв. «Отец Киреметища», т. е. сам дух Киреметь; Кереметь Амша — Киремет амӑшӗ — супруга Киреметя; Кереметь Ивли — Киремет ывӑлӗ — сын Киреметя.

9. Пихамбар, в современной орфографии — Пихампар — один из главных прислужников Божьих, божество, управляющее животным миром.

10. Ҫӗнӗ тырра чук туни — обряд освящения нового урожая, иначе — чӳклеме.

11. Марийск. у кинде пайрем — букв. «праздник нового хлеба».