Очерк истории этнонима «татар» в Волго-Уральском регионе

Источник: http://tatar-history.narod.ru/...

Изучение истории этнонима, т. е. наименования этнической общности (племени, народности, народа) дает богатый материал для изучения истории этноса.

Ввиду незаконченности многолетней дискуссии, ведущейся вокруг вопроса о происхождении татарского народа, изучение истории этнонима «татары» и понимание причин его распространения имеет особенно большое значение.

Для краткого обзора этих двух вопросов нами был избран Волго-Уральский регион, поскольку:

1) поволжско-приуральские татары являются самой большой по численности этнотерриториальной группой татарского народа (свыше 4 млн. человек по данным переписи 1989 г.);

2) Волго-Уральский регион со 2-й половины 18 века выделяется как основной центр формирования татарской нации.

Этнотерриториальная группа поволжско-приуральских татар включает в себя субэтнические группы казанских татар, касимовских татар, мишарей, тептярей.

Принято выделять также этнотерриториальные группы сибирских татар, астраханских татар, а также субэтническую группу польско-литовских татар.

Крымские татары в ходе исторического развития образовали самостоятельную этническую общность.

Впервые этноним «татар» упоминается в рунической надписи на памятнике, установленном в честь государственного деятеля Второго Тюркского каганата Кюль-тегина (732 г.). Эта надпись, содержащая сведения о политической истории Центральной Азии 6-8 веков, упоминает племенные союзы «отуз-татар» и «токуз-татар».

По свидетельствам источников, в 9-12 вв. татарские племена достигают большого могущества. Они образуют в Центральной Азии несколько своих государств и подчиняют окружающие тюркские и монгольские племена. В 10-12 вв. этноним «татары» был хорошо известен также в Китае, Средней Азии и Иране. Так, компетентный исследователь 11 века Махмуд Кашгари обширный регион между Северным Китаем и Восточным Туркестаном именует «Татарской степью».

Очевидно, поэтому в начале 13 в. монголы, победившие татарские племена и захватившие их земли, в среде тюркских племен, в китайских и мусульманских источниках идентифицируются как «татары». Позднее это наименование монголов распространяется на Руси и в Европе (несмотря на то, что монгольские ханы категорически запрещали именовать себя «татарами»).

В науке до сего дня идет дискуссия о тюрко- или монголоязычности татарских племен того времени. Впрочем, как мы увидим, для получения ответа на поставленные выше вопросы это обстоятельство малосущественно.

Проникновение наименования «татар» в Волго-Уральский регион связано с монгольскими завоеваниями и их следствием — образованием на обширной территории Восточной Европы, Западной Сибири и части Центральной Азии государства Улус Джучи (более известного как Золотая Орда). Являвшаяся уделом старшего сына Чингис-хана Джучи Золотая Орда до конца 13 в. в свою очередь входила в состав обширной Монгольской империи (Йеке Монггол Улус), объединявшей уделы еще троих сыновей Чингисхана: Угедея, Чагатая и Тулуя.

Термин «татар» получает широкое распространение и внутри самой Монгольской империи. Как свидетельствуют источники, в 13 веке этот термин начинает обозначать представителей покоренных монголами народов и племен (в значительной степени тюркоязычных), а также сами эти племена [Аннинский, 87].

Очевидно, уже к началу 14 в. термин татар на территории Улуса Джучи приобретает социально престижное значение, начиная обозначать военно-служилую аристократию, в основном ведущую кочевой образ жизни, в среде которой формируется «имперская надэтническая культура» [Татарский энциклопедический словарь, 567; Исхаков Д. М., Измайлов И. Л., 52—111].

Таким образом, термин «татар» теряет свое первоначальное, «этническое» значение и приобретает социальное звучание.

Судя по источникам, постепенно термин «татар» становится названием господствующих слоев в государствах с правящей чингисидской династией (Джучиевом Улусе, Чагатайском Улусе, державе Хулагуидов, империи Юань). Как правило, эти слои были представлены тюрко-монгольской кочевой элитой.

Однако в течение 14 века происходит падение чингисидских династий во всех созданных монголами государствах (кроме Золотой Орды). Потомки грозного завоевателя свергаются с тронов, а опора старых режимов (именуемая в источниках «татарами») уничтожается, изгоняется либо переходит на службу новым династиям. Таким образом, они теряют свою «татарскость», одним из условий которой была служба ханам из династии Чингисидов. В то же время в Улусе Джучи, несмотря на внутренние смуты, позиции господствующего класса остаются прочными. С чем это было связано?

Как уже отмечалось, в государствах, основанных потомками Чингиз-хана, военно-служилая знать и значительная часть бюрократии состояла из представителей кочевой элиты (предводителей и привилегированных членов кочевых кланов). Павшие монгольские государства занимали территории древних земледельческих цивилизаций (Китая, Ирана, Мавераннахра). Поэтому в них позиции малочисленного в сравнении с основным населением монгольского господствующего класса, с чуждыми для большинства традициями и образом жизни, оказались весьма непрочны.

Иной была ситуация в Золотой Орде. Основную территорию этого государства составляли степи, а большинство населения вело кочевой образ жизни. Здесь доля собственно монголов также была невелика, и вскоре они растворились в окружавшей их тюркской среде [Мустакимов, 266]. Однако установленная монгольскими завоевателями система государственного и общественного устройства в условиях Золотой Орды оказалась гораздо более жизнеспособной.

Даже после распада Золотой Орды (1-я половина — середина 15 в.) в выделившихся из нее государствах (Казанском, Крымском, Сибирском, Астраханском, Касимовском ханствах) сохраняется чингисидская династия Джучидов (исключение составляла Ногайская Орда, где правили потомки золотоордынского временщика Едигея (1352-1419). В этих государствах сохраняется и господствующее сословие, носящее самоназвание «татар».

Постепенно оседлое (сельское и городское) население татарских ханств «татарами», помимо ордынской кочевой элиты, начинает именовать всех кочевников, населявших территорию бывшей Золотой Орды. Очевидно, именно одного из таких кочевников имел в виду знаменитый поэт периода Казанского ханства Мухаммедьяр — просвещенный горожанин, вложивший в уста героя одной из своих поэм весьма нелестную характеристику «татарина» [Мохаммадьяр, 52].

До недавнего времени среди татарского населения Поволжья и Приуралья также имели распространение поговорки, нелестно характеризующие «татар»: ‘Татар атасын сатар’ (Татарин отца родного продаст), ‘Татар туря булса, чабатасын тургя эля’ (Если татарин станет чиновником, лапти свои повесит в красном углу), ‘Татар атка менся, атасын танымас’ (Если татарин сядет на коня, не узнает отца родного). Сегодняшние сторонники «булгарской» теории происхождения татар приводят этот факт как одно из основных доказательств навязанности наименования «татар» современным носителям этого этнонима [Каримуллин, с. 63].

Таким образом, мы видим, что оседлое население по крайней мере Казанского ханства четко отделяло себя от «татар». Причину этого следует искать в резких различиях образа жизни, преследовании различных интересов и, наконец, разном менталитете этих двух социальных слоев.

Как же именовали себя оседлые жители, «автохтоны» края?

Известно, что на территории Среднего Поволжья в 10 — начале 13 вв. существовало мощное высокоразвитое Булгарское государство. После монгольского завоевания территория Волжской Булгарии становится вилаятом (провинцией) Золотой Орды.

После распада Улуса Джучи обозначение «вилаят-и Булгар» («Булгарский вилаят») стало официальным наименованием Казанского ханства наряду с обозначением «вилаят-и Казан» («Казанский вилаят»), что подчеркивало преемственность между Волжской Булгарией — Булгарским вилаятом Золотой Орды — Казанским ханством как независимым государством. При этом Казанское ханство претендовало и на золотоордынское наследие.

Уже в момент возникновения Волжская Булгария была многоэтничным государством. Из источников известно, что в состав Булгарии входили сувары, эсегели, буртасы и др. племена, присутствовали и кыпчакские кланы. Однако общепринятым самоназванием населения являлся, очевидно, термин «булгар» (или «бильгяр» — см. об этом оригинальное исследование: [Milan Adamovic. Bulgaren an der Wolga? // Materialia Turcica. Bd. 19. Goettingen, 1998. P. 153—174]).

В период Золотой Орды этнический состав населения Среднего Поволжья еще более усложняется в результате миграций и частичного оседания кыпчакских племен, кочевников из Центральной Азии и Южной Сибири. Однако можно предполагать, что у значительной части населения долгое время сохранялось булгарское самосознание. В то же время параллельно используемым и более популярным самоназванием уже в 15-16 в. был конфессионим «мусульмане». Об этом свидетельствуют как данные русских летописей, где жители Казанского ханства именуются «бесермянами» (т. е. мусульманами) [Измайлов, 27-28], так и уникальный источник 1550 г., дошедший до нашего времени — «Зафар-наме-и вилаят-и Казан» Шарифа Хаджитархани [Публикацию оригинального текста см.: Zeki Velidi Togan, 1965. Публикацию на рус. яз. см.: Эхо веков. Май 1995. С. 83-92]. Необходимо отметить, что для средневекового сознания было свойственно преобладание конфессионального (религиозного) самосознания над этническим (общеизвестно, что русский социальный термин «крестьянин» произошел от конфессионима «христианин»). Конфессиональное самосознание сохраняло свои позиции в татарском обществе очень долго. И сегодня, если спросить у некоторых пожилых татар «Кто мы?», наряду с ответом «татары» (реже — «мишары», «тептяри» и т. п.) можно получить ответ «Мы — мусульмане».

Источники свидетельствует в пользу того, что тюрко-мусульманская элита и незнатное население Волго-Уральского региона долгое время использовали для самообозначения различающиеся самоназвания: первые — «татары», вторые — «мусульмане» (отметим, что и те, и другие придерживались мусульманской религии).

Есть основания полагать, что среди татар Поволжья и Приуралья этноним «татары» в качестве самоназвания распространялся медленно, в течение 18 — начала 20 веков. Прослеживается три основные причины распространения термина «татары» (изложены Д. Исхаковым: [Исхаков Дамир. Формирование татарской нации и развитие национального самосознания // Мирас. — Казань, 1992. — С. 94-104 (на тат. яз.) ]).

Во-первых, проводившаяся со второй половины 16 в. политика Российского государства, направленная на социальное и экономическое ослабление слоя татарских феодалов, часто становившихся инициатором антиправительственных выступлений. В результате этой политики происходило массовое обезземеливание и разорение татарской аристократии (носительницы самоназвания «татары»), вхождение ее представителей в состав других социальных групп (прежде всего крестьянства). Это привело к постепенному распространению термина «татар» в среде тюрко-мусульманского населения Поволжья и Приуралья.

Во-вторых, начиная с 16 века, после русского завоевания Поволжья, устанавливаются тесные контакты между русским и татарским населением. А русские называли население постзолотоордынских государств как правило «татарами». Очевидно, это также способствовало принятию предками современных волго-уральских татар этого самоназвания.

В-третьих, как справедливо отмечает Д. М. Исхаков, наименование «татары» являлось наиболее «интегральным и распространенным» этнонимом, объединявшим носителей различных локальных самоназваний (мишар, тептяр и др.) [Исхаков Д. Проблемы становления..., с. 73]. От себя добавим, что этноним «татары» довольно легко был воспринят также тюркоязычным мусульманским населением Нижнего Поволжья и Сибири. В условиях формирования татарской этнической общности (конец 18 — начало 20 вв.) этноним «татар» выступил реальной альтернативой аморфному конфессиониму «мусульмане».

Отметим, что к 18 веку булгарского этноса уже давно не существовало, и этноним «булгар» соответственно стал явным архаизмом. Но осталась историческая память о Булгарском государстве как государстве «мусульманского правоверия», и в 18 в. татарское духовенство стало использовать «булгарскую» тему для противодействия попыткам властей христианизировать мусульманское население Поволжья, а также с целью возродить влияние ислама в регионе. Так, идея возрождения города Булгар (или Булгарского государства) использовалась в милленаристском движении Мурад муллы (1760-е гг.).

В связи с этим термин «булгарское» стал фактически синонимом термина «поволжско-мусульманское», не соответствуя смыслу этнонима «булгары» в 13-14 вв., а тем более 10-13 вв. Именно поэтому он не мог быть принят в качестве самоназвания складывающейся нации: во-первых, он был слишком узок, во-вторых, носил религиозный оттенок. Тахаллус «Булгари» использовался в письменных источниках в качестве исторического обозначения региона, местности, откуда происходил автор или ученый. Равным образом мусульманами использовались названия других регионов (Дагестани, Хорезми), населенных пунктов (городов и сел), и даже стран (Расави = «Российский»). В 19-20 вв. вариант принятия в качестве самоназвания этнонима «булгары» в татарской печати практически не рассматривался.

Еще раз отметим, что процесс принятия этнонима «татары» шел трудно, и в татарской историко-просветительской литературе, а позже периодической печати до 1920-х гг. шла оживленная дискуссия относительно того, как следует именовать мусульманское население, сегодня известное как «татары».

Свидетельством постепенного отказа мусульманского населения Поволжья от религиозного самосознания в пользу самосознания национального и динамичного формирования татарской «нации» служит наблюдение казанского губернатора П. М. Боярского. В 1914 г. он отметил следующее: если «раньше на вопрос: какой ты нации, татарин отвечал — мусульманской», то теперь «в Казанской губернии тяготение мусульман к религиозному фанатизму ослабевает и крепнет стремление к поднятию народности, усвоению татарского национализма и созданию самостоятельной мусульманской культуры» [Цит. по: Исхаков Д. Проблемы становления..., с. 74].

В это же время другие представители российской администрации также отмечали подъем национального движения, переживаемый татарским населением Волго-Уральского региона, причем отмечалось сильное влияние этого движения на другие мусульманские и отчасти немусульманские народы России [А. Махмутова, 1998, 2001].

Окончательное принятие самоназвания «татары» относится к началу советского периода (1920—30-е гг.), когда была образована Татарская АССР, что означало восстановление (хотя, как оказалось позже, во многом символическое) государственности татарского народа. Это послужило дополнительным стимулом для распространения этнонима «татары» не только в Волго-Уральском регионе, но и в Сибири, Нижнем Поволжье.

Итак, первоначальный этноним «татар» — самоназвание группы центральноазиатских племен — в 13 в. приобретает социальное значение. В 13—17 вв. соционим «татар» в Золотой Орде и образовавшихся после ее распада татарских государствах обозначает надплеменную, надэтническую прослойку военно-служилой знати. В результате политики ослабления военно-служилой знати («татар») Волго-Уральского региона, проводившейся российским правительством во 2-й половине 16 — начале 18 вв., значение социально престижного термина «татар» претерпевает изменения и постепенно вновь принимает черты этнического самоназвания, но уже новой этнической общности — тюрко-мусульманского населения Среднего и Нижнего Поволжья, Приуралья и Сибири.

Такова краткая история этнонима «татары». Безусловно, в одной статье невозможно полностью раскрыть историю сложного процесса принятия самоназвания, — необходимо продолжение всесторонних исследований.

Более подробную информацию об истории татарского народа, его обычаев и традиций можно почерпнуть из изданного Институтом этнологии и антропологии РАН сборника «Татары» (М., 2001).

Библиография

1. Аннинский С. А. Известия венгерских миссионеров 13—14 вв. о татарах в Восточной Европе. // Исторический архив. 1940. Т. 3.
2. Государства татар в Центральной Азии (дочингисова эпоха) // MONGOLICA. К 750-летию «Сокровенного сказания». М., 1993. С. 139-147.
3. Измайлов И. Л. Некоторые аспекты становления и развития этнополитического самосознания населения Золотой Орды в 13-15 вв. // Из истории Золотой Орды. — Казань, 1993. — С. 17-32.
4. Исхаков Д. От средневековых татар к татарам Нового времени. Казань, 1998.
5. Исхаков Д. Проблемы становления и трансформации татарской нации. Казань, 1997.
6. Исхаков Д. М., Измайлов И. Л. Этнополитическая история татарского народа. Казань, 2000
7. Каримуллин А. Татары: этнос и этноним. Казань, 1989.
8. Махмутова А. П. А. Столыпин: направить «серьезные усилия к пресечению национально-татарского натиска». // Эхо веков. — Казань, 1998. — № 3/4. — С. 68-87.
9. Махмутова А. Проект, не успевший стать законом. // Эхо веков. — Казань, 2001. — № 1/2. — С. 29-47.
10. Мохаммадьяр. Нуры содур. Казан, 1997 (на тат. яз.)
11. Мустакимов И. Об особенностях использования некоторых этногеографических и этнополитических наименований Джучиева Улуса в арабских источниках XIII-XVI вв. / Великий Волжский путь: Материалы Круглого стола и Международного научного семинара (Казань, 28-29 августа 2000 г.). Казань, 2001. С. 263-279.
12. Плано Карпини Дж. дель. История монгалов. М., 1997.
13. Татарский энциклопедический словарь. Казань, 1999 (статья «Татары»).
14. Тизенгаузен В. Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Т. 1. СПб., 1884. Т. 2. М. -Л., 1941.
15. Milan Adamovic. Bulgaren an der Wolga? // Materialia Turcica. Bd. 19. Goettingen, 1998. P. 153-174.
16. Zeki Velidi Togan. Kazan Hanliginda Islam Turk Kulturu. Istanbul, 1965.

P. S. Отдельно хотелось бы остановиться на проблеме «булгарской идентичности» и некоторых смежных вопросах.

Попытка реанимировать булгарское самосознание прежде всего связана с фигурой отца и сына Багауддина и Гайнана (Сардара) Ваисовых и основанного ими милленаристского движения, получившего название «ваисовского движения».

Выдвигавшиеся ими идеи и деятельность самой организации не получили поддержки широких слоев татарского общества, несмотря на благородство провозглашаемых целей. В 1980-1990-х гг. деятельность Б. и Г. Ваисовых и созданной ими организации была сильно мифологизирована последователями движения «Булгар аль-джадид».

Наиболее полную информацию и научный анализ деятельности и «исторических воззрений» ваисовцев и их последователей можно найти в следующих исследованиях:

- Ахметзянов М. Турусы на колесах, или о новых фальсификациях в истории татарского народа // Идель. — Казань, 1993. — № 5. — С. 53—57.

- Шнирельман В. От конфессионального к этническому: булгарская идея в национальном самосознании казанских татар в ХХ веке // Вестник Евразии: Независимый научный журнал. — Москва, 1998. — № 1—2 (4—5). — С. 143—151.

- Кемпер М., Усманова Д. Ваисовское движение в зеркале собственных прошений и поэм // Гасырлар авазы — Эхо веков. — Казань, 2001 — № 3/4. — С. 86—122.

Принятие того или иного самоназвания — в определенной степени вопрос выбора народа, вернее, его образованной части (интеллигенции).

Ведущиеся споры о происхождении татарского народа, дискуссии относительно того, являются ли казанские, сибирские, астраханские татары, даже мишари этнографическими группами одного народа, или же это — отдельные народности, — все это свидетельствует о том, что процесс этнической (национальной) консолидации татар еще не завершен. И при определенных обстоятельствах возможно выделение из татарского этноса групп, считающихся сегодня ее составными частями.

Необходимо учитывать, что выбор самоназвания в значительной мере предопределяет выбор исторического прошлого и парадигмы развития, налагая на национальную интеллигенцию ответственность за будущее народа.

Необходимо также помнить, что зачастую бесплодные споры на тему «татары или булгары», «являемся ли мы частью единого татарского народа или отдельным народом?» безусловно выгодны определенным силам в Российской Федерации. В какой-то мере сегодня мы наблюдаем повторение политики начала 20 в., освещенной в использованных для написания этой статьи публикациях А. Х. Махмутовой.

Ратующие за принятие в качестве самоназвания этнонима «булгар» должны учитывать как минимум 2 следствия этого шага:

1. Отказ от объективного подхода к исследованию золотоордынского периода в истории «татарского/булгарского» народа; отказ от большей части золотоордынского культурного наследия;
2. Распад этнической общности, именуемой сегодня «татарским народом», ввиду того, что этническая история сибирских, астраханских, касимовских татар, мишарей, а тем более польско-литовских татар с булгарами 10—13 веков никак не связана или связана в очень малой степени.

Конечно, я не допускаю варианта, при котором будет возможно принятие этого этнонима, однако следует учитывать огромные моральные издержки, а главное — бессмысленность этой суеты перед лицом опасности деградации и исчезновения нашего народа.