Страсти по Болгару: мифы против истории

«Где отсутствует знание, там невежество именует себя наукой».
Б. Шоу.

Болгар и традиции ислама в России: бумеранг булгаризма.

В нашей жизни много чудного, непонятного и удивительного. Если бы кто-то сказал мне лет двадцать назад, что на государственном уровне серьезные политики будут обсуждать учреждение праздника в честь принятия ислама в России, новое рождение «Булгаристана», я бы не поверил. Это было слишком даже для такого переломного времени, как начало девяностых годов. Но ошибся бы, в последнее время праздники и памятные даты сыплются на нас как из рога изобилия.

Решение навязать «свою» дату принятия ислама мусульманам России не приведет ни к чему хорошему. Кавказские мусульмане никогда не согласятся чтить дату принятия ислама татарами. Представители северокавказских мусульман, приветствуя саму идею утверждения праздника, отвергают предлагаемую «булгарскую» дату, справедливо указывая, что Дербент принял ислам еще в 642 году, когда арабы завоевали эту крепость, включив ее в состав халифата (правильнее было бы указать дату 642/3, поскольку 22 г. Х. нельзя перевести на григорианский календарь одним годом). Насколько в тот год население города было мусульманизировано, поскольку господство арабов было недолгим, а позднее еще сто лет Дербент являлся яблоком раздора между Хазарским каганатом и Арабским халифатом. Но как бы то ни было, эта дата ничем не хуже других.

Неужели наши политики желают раскола мусульманской уммы по такому ничтожному поводу? Ведают ли сторонники «булгарского ислама», что они просто играют на руку политикам, которые стремятся не к объединению мусульман, а к их расколу? Если они все это понимают, то никакого будущего единения российской уммы не предвидится, если же не ведают, что творят, то возникает вопрос: насколько они дальновидны в принципе.

В Татарстане делается много, чтобы умножить смятение в головах. Ясно, что политики и муфтий Талгат Таджутдин — сами себе историки и мнение ученых мужей их волнует в последнюю очередь. Но если мы собираемся устанавливать какие-то ориентиры в прошлом, то надо бы делать это профессионально. Пока же получается сплошной казус. Вот законодатели Татарстана обратились в Госдуму России с предложением считать 21 мая днем принятия ислама в России. Понятно, что с историками по этому поводу никто и не связывался, иначе подобная дата никогда не всплыла бы на политическую поверхность. Но у нас вечно вверх всплывает не то, что надо. И не только сливки. Опять видно стремление политиков не выстраивать грамотную политику в соответствии с научными реалиями, а решить все дело простым силовым давлением. Впрочем, мы знаем, чем обычно заканчивались подобные «головокружения от успехов» и «безнаказанность силы». Обычно заканчивается все это конфузом, как собственно и случилось 21 мая сего года.

В этом случае интересен еще один момент. Вроде бы в Казани есть Российский исламский университет, есть Институт истории, есть Центр исламоведческих исследований. То есть потенциал как бы есть, но результат?

Другой пример. Обратился глава администрации Тетюшского района в Институт истории с просьбой дать им маленький «миллениум», и вот директор торжественно возвещает, что Тетюшам полторы тысячи лет. На месте Болгарского городища без всякого научного обоснования в кратчайшие сроки возводятся постройки в стиле деревенского клуба, уничтожающие уникальный археологический слой. Золотоордынский памятник выдается за «булгарское наследие», а руководство Института истории с радостью поддерживает это безобразие.

Но беда этого празднования не только и не столько в абсурдности и этой даты, и самого празднования. Все прекрасно понимают, что все дело в гибельном откате, возврате к пресловутому булгаризму. Такое впечатление, что наши политики, не имея четких представлений о своем прошлом, поплутав по лабиринту нехитрого набора идей, вернулись к старой булгарской идее. Причем источником «вдохновения» стали не новые идеи историков — таковых просто нет, поскольку булгаризм как научная концепция прекратила свое существование. Теперь это не течение научной мысли, а просто фантомные боли наших политиков от истории, которые за недостатком исторического образования оперируют не фактами, а своими устаревшими представлениями, полученными еще в советской школе. Понятно, что свою роль в этой аберрации сознания играют и другие привходящие обстоятельства — желание отказаться от сопоставления современных татар с татарами древности, с Золотой Ордой, ограничить свое прошлое и политическое настоящее рамками Татарстана (он же «Булгаристан») и отказаться от поддержки общин татар, живущих на своей земле, но диаспорально. Действительно, зачем мелочиться и спорить. Надо просто прикинуться, что мы не имеем ничего общего с другими татарами, что мы некие казанские «татаро-булгары», и все наладится. Такова модель, которая исподволь, через мифическое возрождение Болгара внедряется в головы людей, сея в умах разброд и шатание. Провоцируя новый этап шараханья нашего сообщества в потемках, вместо того, чтобы открыто и честно отвечать на вызовы прошлого и настоящего.

Впрочем, не все татары готовы принести в жертву Истину и Правду ради служения сиюминутным прихотям властей республики. Понятно, мало что можно изменить в политическом плане, но следует хотя бы развеять некие иллюзии и мифы, которые поселились в головах властей предержащих.

Но насколько правдивы эти мифы? Давайте разберемся без скидок на политическую целесообразность, отдавая дань только фактам и ничему, кроме фактов.

Миф первый: день принятия ислама.

Согласно официальной научной версии, Волжская Булгария приняла ислам 16 мая 922 года (по расчетам неких анонимных астрономов — 21 мая). К примеру, наши предки были намного умнее наших политиков, поэтому общинный праздник джиен проходит в июне, примерно тогда, как сейчас, заменивший его сабантуй. Как справедливо заметил представитель татарского исламского сообщества, «в мае в Болгаре делать нечего — обычно еще просто холодно».

Возможно, лучшим решением в таком случае станет утверждение в каждой желающей того мусульманской республике собственного регионального памятного дня. Есть и иной вариант &‐ остановиться на дне принятия ислама ханом Узбеком, властителем Золотой Орды. Это предложение весьма логично, учитывая регулярно повторяющиеся высказывания некоторых татарских религиозных деятелей и ученых, пытающихся представить Российскую империю преемницей Золотой Орды. Однако оно не привязано к той или иной национальности, а, следовательно, вряд ли имеет перспективу.

Итак, откуда же попала эта дата в актуальный политический лексикон? Точно сказать трудно, но догадаться можно. В свое время литературный пересказ «Записки» Ахмед Ибн-Фадлана был издан довольно большим тиражом. Текст этот — беллетризованный и довольно сильно сокращенный — передавал основные сведения по ранней истории Булгарии.

Вот что писал сам секретарь посольства: «Наше прибытие к нему было в воскресенье, когда прошло двенадцать ночей (месяца) мухаррама триста десятого года (т.е. 12 мая 922 г.)… Итак, мы оставались воскресенье, понедельник, вторник и среду в палатках, которые были разбиты для нас, пока он не собрал царей, предводителей и жителей своей страны, чтобы услышать чтение письма. Когда же наступил четверг и они собрались…» Далее он описывает события этого волнующего и ключевого для всей истории Поволжья дня. Любому человеку, знакомому с азами арифметики и умеющему считать дни, достаточно пары минут, чтобы подсчитать, что день, когда состоялся торжественный прием посольства, пришелся на 16 мая. В отличие от многих других событий в мировой истории в этом случае мы имеем точную дату. Она, видимо, так сильно врезалась в память секретаря посольства, что он указал ее точно и воспроизвел последовательность событий.

Так чем же не угодила эта конкретная дата, не оставляющая сомнений в своей точности?

Наш календарь был придуман александрийскими астрономами и введен в действие декретом Юлия Цезаря в 45 г. до н.э. Но по мере совершенствования астрономических наблюдений и с расширением географических открытий стало ясно, что год, исчисленный по данным средних широт, отстает от экваториального. Каждые 128 дней для синхронизации требовался дополнительный день. Постепенно разница между реальным сезоном и текущим днем достигла 10 дней. Не только астрономы, но и простые крестьяне могли убедиться, что Пасха отстает от природы. А поскольку все полевые работы по традиции исчислялись от этой даты, то положение становилось угрожающим. После долгого обсуждения этой проблемы в 1582 году на священном соборе юлианский календарь постановлением папы Григория XIII был заменен на более точный григорианский календарь. При этом следующий день после 4 октября был объявлен 15 октября. Но не все страны перешли на этот новый календарь. Отсюда ошибка в датах в разных странах стала накапливаться и, например, в России до ленинского декрета 26 января 1918 года она достигла уже 13 дней. Православная же церковь не использует его и до сего дня.

Полная историческая или хронологическая безграмотность наших законодателей уже привела к печальному казусу. В свое время, не разобравшись толком в деталях и не принимая во внимание возражения историков, они назначили «день памяти» защитников Казани на 15 октября, тогда как это историческое событие произошло 2 октября (эту дату можно перевести и на «новый стиль», но и тогда это будет 12 число). Это все потому, что неким «умным» депутатским головам пришла мысль, что для пересчета даты шестнадцатого века в двадцатом потребуется 13 дней. Но по этой логике в нынешнем двадцать первом дата должна быть пересмотрена на 16 октября (ведь сейчас наступил новый век!).

В случае же с «днем принятия ислама» проблема в том, что историки по общему соглашению не переводят даты на единый стиль по той единственной причине, что тогда пришлось бы пересматривать все (!) даты мировой истории до 1582 года. Или путаться в датах, соображая, переведены они на новый стиль или нет. Поскольку мало кто из историков страдает садомазохизмом, то обычно никто, кроме академика-геометра Фоменко, не стремится перевернуть историю вверх дном.

В конце концов историческая хронология — это не астрономия, а способ соотнесения и синхронизации различных дат и цифр. Только представьте себе, что кто-то начнет в соответствии со своими представлениями менять все даты, а другие — нет. Похоже, что у нас к «суверенной» истории, судя по всему, прибавляется и вполне себе «суверенная» астрономия. Результат можно проиллюстрировать на двух примерах: массовая резня протестантов в Париже в ночь на 24 августа на святого Варфоломея окажется вовсе не «Варфоломеевской ночью», а знаменитый «Юрьев день («Вот опять тебе, бабушка, и Юрьев день») окажется вовсе не «Юрьевым». Для людей, живших в Советском Союзе, которые праздник Великого Октября отмечали в ноябре, эта раздвоенность сознания вполне объяснима. Но не для современности. Да и историческая хронология — это поле не для приблизительных выкладок. И не место для властного произвола, когда одному госсоветнику придет в голову утвердить одну дату, а другому президенту — другую. Это дело принципа, научного метода и конвенции ученых, а не произвола политиков от истории.

Но проблема не в том, что неверна дата 21 мая. Она просто безграмотна. Гораздо хуже то, что никакого «принятия» ислама в этот день просто не было. Если, действительно, обратиться к тексту Ибн-Фадлана, то можно убедиться в том, что ни в этот, ни в никакой другой день после приезда багдадского посольства правитель булгар Алмыш не принимал ислам.

Миф второй: багдадское посольство и принятие ислама.

Мусульманство начало проникать в Среднее Поволжье довольно рано. Практически одновременно с первыми купеческими караванами. На первых порах оно, видимо, конкурировало в среде знати с христианством и иудаизмом (центром его распространения в Поволжье с начала VIII в. становится Хазария). Но уже в начале X в. ислам побеждает. Первые археологические следы ислама прослеживаются еще в языческих погребениях второй половины IX в. Танкеевского могильника, где обнаружены перстни с арабскими надписями, знаменуя, очевидно, начальный этап проникновения ислама в среду булгарских племен.

Победа ислама была в значительной мере предопределена наличием сильных мусульманских общин — выходцев из Средней Азии в Булгарии. Ни один источник — ни восточный, ни булгарский — не упоминает в связи с принятием новой религии багдадских халифов. И это не случайно. Сами булгары четко и недвусмысленно указывают, откуда пришел ислам в Поволжье и какие религиозные связи оставались для булгар актуальными на протяжении многих веков — Средняя Азия и Бухара. Недаром первые булгарские монеты являлись подражаниями саманидскому чекану, вплоть до дат и центров чеканки (Бухара, Самарканд, Чач).

Никакого принятия ислама в мае 922 года не было и быть не могло. Просто потому, что он уже к моменту приезда посольства был мусульманином. Скорее всего он принял ислам в период объединения булгарских племен, примерно в 908 — 920 гг. Неудивительно, что уже во время приезда его послов из Булгарии в Багдад они прямо сказали вельможам халифата, что их правитель — мусульманин. Но вся проблема в том, что при халифском дворе исповедовался шафиитский толк ислама, тогда как у булгар, благодаря историческим обстоятельствам, был распространен другой — ханафитский толк.

В чисто богословском аспекте это играет важнейшую определяющую роль. Дело в том, что в IX — X вв. в Средней Азии, особенно при дворе Саманидов, наибольшее распространение получил ханифитский мазхаб (толк) ислама, в то время как в Багдаде утвердились мазхабы аш-Шафии и Ханбаля. По ряду замечаний Ибн-Фадлана, описывавшего «ошибки» религиозной практики булгар (особенности чтения хутбы, двойная икама, неупоминание имени халифа и т.д.), можно заключить, что они следовали в ней как раз учению Абу Ханифы. Все это убедительно свидетельствует о приоритете среднеазиатского центра ислама на выбор веры у булгар.

Об этом прямо писал тот же Ибн-Фадлан, когда пытался переучить булгар и внедрить свои каноны вероучения. Но все тщетно. Булгары, как потом и все другие поволжские мусульмане, так и остались ханафитами вплоть до наших дней.

Впрочем, это может быть новостью только для скорых на решения чиновников и депутатов. Среди историков нет ни одного серьезного ученого, который бы придерживался подобных нелепых взглядов. Например, 23 мая 2011 года в конференц-зале Института истории им. Ш. Марджани Духовное управление мусульман Республики Татарстан провело круглый стол, приуроченный ко дню принятия ислама булгарами, на тему «Принятие ислама булгарами: неизученные аспекты», на котором выступавшие ученые в один голос утверждали, что никакого принятия ислама 16 мая не было и быть не могло. В таком же ключе написаны и обобщающие труды по татарской истории «История татар с древнейших времен», «Татарская энциклопедия» и все учебники по истории Татарстана и татарского народа. Все! Но, как уже указывалось, чиновникам, даже если они оторвались от кормила власти и подвизались на ниве культуры, никакие историки и их труды не указ. А указ — их воля и желание. И если наука противоречит им, то тем хуже для нее. Ее просто отбрасывают и заменяют мифами и сказками.

Миф третий: фантомы асхабов Пророка.

Ни о каких асхабах Пророка ни в каких исторических источниках речи не шло и не могло идти. Впервые они появились на страницах истории довольно поздно — в довольно субъективном историческом сочинении «Таварихи Булгария» Хисамутдина Йалчигула конца XVIII в. На его страницах появляется легендарное указание на то, что в 9 г.Х. (631 г.) булгары пригласили трех сподвижников (асхабов) Пророка. История эта не просто субъективна, она состоит из причудливой смеси преданий и местных легенд, переработанных автором, сдобренных провиденциализмом, и благоговения перед царской властью.

Реальность такова, что распространение ислама было связано с влиянием выходцев из Средней Азии. Этот факт нашел отражение даже в официальной булгарской историографической традиции. В ее древнейшем варианте, сохранившемся в труде ал-Гарнати (середина XII века), сообщается, что ислам эмиром булгар был принят после его излечения «одним факихом из Бухары». Вслед за этим в ислам перешло все население Булгарии, и именно благодаря этому обстоятельству оно победило в сражении войско хазарского кагана. Как видим, в средние века историки были куда реалистичнее. Они понимали, что прямая ложь об асхабах Пророка будет поднята на смех и не будет воспринята всерьез. Но в преданиях, записанных в XVIII — XIX вв., сюжет этот был изложен более подробно и приписывает распространение ислама в Булгарии трем асхабам (сподвижникам) Пророка Мухаммеда. Один из них излечил дочь правителя от смертельного недуга и, женившись на ней, дал начало новой исламской династии. С точки зрения исторической реальности сюжет этот носит легендарный характер. Просто в это время, после двух веков гонений на религию и светскую культуру у татар булгаризм превратился даже не в легенду, а в кризисный культ с религиозным подтекстом, в котором причудливо сочеталось несочетаемое. Разумеется, это предание можно расценивать как попытку булгарских средневековых историков удревнить корни своего правоверия и утвердить в среде населения Булгарии чувство превосходства над соседями, не способными претендовать на родство со сподвижниками Пророка.

Внеисторическая основа этого сочинения, изложенных в нем легенд была ясна уже такому реалистически мыслящему «татарскому Геродоту» — Ш. Марджани. Он подверг эту легенду резкой критике, указав, «что большая часть известий, излагаемых в истории Хисамуддина, суть лживые предположения, пустые воображения и чистая ложь». И он был прав. Но, что было ясно еще в середине позапрошлого века разумному историку и знатоку мусульманских источников, ныне для некоторых наших деятелей «культурного фронта» просто недоступно. Они готовы подхватить и раздувать любую глупость, полагая, что творят благое дело. На самом деле они выставляют себя и нас, начитанных и грамотных людей, быдлом, готовым поверить в любую ложь. По их мнению, таким образом они утверждают историческую традицию. На деле они ее уничтожают, превращая прошлое в безумный пазл, который можно крутить и вертеть, как угодно им. Возрождая не культурно-историческую традицию, а какое-то подобие альтернативной фэнтези. А она не имеет ничего общего ни с наукой, ни с нашим прошлым.

Самое трагикомичное в этой ситуации то, что установлен «памятный знак», посвященный фантомным асхабам Пророка, на золотоордынском кладбище.

Миф четвертый: развалины Болгара как булгарское наследие.

Абсурдность и нелепость всех блужданий и метаний по закоулкам прошлого заключается в том, что некоторые наши культурные политики пытаются возрождать «булгарские» традиции на золотоордынском памятнике.

Болгар, возникший еще в начале X в., не отличался в домонгольский период большими размерами (примерно 12 га) и состоял из небольшой крепости и торгово-ремесленных пригородов, хотя и был для этого региона экономическим центром. При этом надо сказать, что большая часть этого поселения приходится на подгорную часть, ныне затопленную водами водохранилища. Сама крепость была небольшой цитаделью, где проживал какой-то правитель. Никаких построек важнее жилищ и хозяйственных ям от домонгольского времени не сохранилось и раскопками не выявлено. Иными словами, если уж возрождать булгарские традиции, то это следовало бы делать на других памятниках, например, Билярском городище.

Настоящая история Болгара начинается с 40-х гг. XIII в., когда, вернувшись из западного похода и подавив восстание булгар, Бату сделал местом своей ставки район Нижнего Прикамья. Именно Болгар стал первой столицей Улуса Джучи и местом, где началась чеканка татарских монет — серебряных и медных дирхемов. Этот район имел стратегическое значение, так как позволял в начальный период формирования империи контролировать две самые важные области — Русь и Поволжье. Постепенно благодаря богатым традициям высокоразвитого сельского хозяйства и ремеслу удалось во многом преодолеть последствия завоевания и добиться возрождения страны.

Город Болгар конца XIII — начала XIV вв. становится одним из самых крупных и богатых центров Европы. В золотоордынское время площадь его расширяется до 380 га, т.е. в 32 раза! Население его доходило до 20 тыс. человек. Он бурно застраивается каменными и кирпичными постройками, в том числе общественными зданиями: мечетями и банями. Достаточно сказать, что все (!) из ныне существующих монументальных построек на территории современного городища были сооружены в первой половине XIV в. и не имеют отношения к более раннему периоду Волжской Булгарии. Они по праву считаются одними из самых величественных памятников татарского зодчества периода Золотой Орды. Поэтому, когда некоторые историки и политики рассуждают о «булгарской цивилизации», иллюстрируя свои рассуждения фотографиями развалин Болгара, они часто не подозревают, что совершают подмену и на самом деле указывают на «татарскую цивилизацию».

По сути дела, это самое красноречивое свидетельство подмены понятий, практикуемых как историками-булгаристами, так и наивными дилетантами, воспевающими булгарское прошлое. Вместо того чтобы изучать и пропагандировать реальное прошлое татарского народа, нам предлагают забыть его. Принять условия игры, в которых нас пытаются заставить забыть свое наследие и приписать его другому народу. Чтобы было понятно, о чем речь, приведем простой пример. Как бы расценила российская общественность, если бы кто-то начал писать, что древности Московского Кремля XII века — это не русское, а вятическое наследие, а вместо древнерусского наследия нам надо говорить о полянах, древлянах, кривичах и вятичах. Точно так же происходит, когда вместо наследия татарского народа нам втюхивают мифическое булгарское.

Подмена проникла так глубоко, что, разрушая реальные традиции, она формирует новые, которые живут своей жизнью, обрастая плотью и псевдонаучными обоснованиями.

Миф пятый: о барсучке как символе Булгарии.

Самый интересный пример подобной аберрации — обретение некоего символа Булгарии в виде самки барса. Разумеется, основой для подобных псевдонаучных измышлений стало стремление обосновать древность современного герба Татарстана, внедренного без обсуждения на курултае татар.

Здесь есть две составляющие. Первая связана с обстоятельствами принятия государственной символики Татарстана Государственным Советом республики. Не секрет, что этот процесс, как и любой парламентский, носил конвенционный характер и был выбран из ряда проектов. На процесс этот оказало влияние множество факторов. И научность выбранного проекта играла далеко не самую важную роль. Достаточно сказать, что в разработке не принимали участие ни историки, ни специалисты по геральдике. Поэтому сам герб выполнен не по законам геральдики и представляет собой эклектичное нагромождение деталей — рог, крылья, не подобающая для геральдического животного поза и т.д. В любом случае этот странный зверь не имеет ничего общего с булгарскими традициями. Достаточно сказать, что исходное изображение, с которого оно было взято, происходит с золотоордынской чаши, найденной в Сарае. Правда, на ней нет ни крыльев, ни рога…

Вторая часть проблемы связана с тем, что ни для тюркского, ни для татарского фольклора такой зверь, как барс, был вообще не характерен. Тюрки всегда связывали свое происхождение от волка, чаще всего белого, или волчицы. Этот миф прекрасно иллюстрирует татарская сказка. Волк-прародитель известен и по целому ряду древних, в том числе китайских источников, а также тюркскому фольклору. А вот барс в этих сюжетах отсутствует.

В случае с барсучкой нам стравливают идею, что речь идет о какой-то якобы хранительнице Булгарии. Ничего подобного по данным археологии просто не существует. Есть два бронзовых изображения покалеченного мужчины и женщины с ребенком на руках. Обе литые односторонние статуэтки, крепившиеся к бронзовым замкам. Некоторые археологи трактовали их как некие генеалогические легенды. Проблема только в том, что смысл этих статуэток весьма неоднозначен. Достаточно сказать, что они являются деталями замков. Согласитесь, весьма утилитарное применение для сакральных изображений. Сами замки, к которым они крепились, являются весьма обычной находкой для Ближнего и Переднего Востока и в Булгарии были распространены как часть общемусульманской бытовой культуры. Это доказывает обыденный, а не священный характер этих предметов. Кроме того, в такой мусульманской стране со строгими мусульманскими ритуалами, как в Булгарии, не могло быть никаких барсучек-»хранительниц».

Барс, как некий символ, появляется уже в период Золотой Орды. Связан он был, очевидно, с годом барса и анатолийской (сельджукской) традицией соотносить правление ханов или каких-то династий с определенным годом. Отсюда значительное количество джучидских монет с зодиакальными (весы, водолеи, львы, близнецы и т.д.) и годовыми изображениями (барсы, драконы, зайцы и т.д.). Нельзя исключить, что в этот период барс становится неким символом Болгара или его правителя. Позднее этот символ вместе с титулом московских великих князей «князь болгарский» переходит в русский гербовник. Как бы то ни было, но никакая барсучка никогда не являлась хранительницей Булгарии, тем более языческих булгар. Во всяком случае, достоверных сведений у нас для этого вывода нет. Вся эта история имеет совершенно другой характер и связана с золотоордынскими традициями. И в этом случае мы имеем дело с подменой доказательной истории ее суррогатами в виде булгаристских мифов.

Оставляем в стороне спор, захлестнувший татарский Интернет, о скульптуре Даши Намдакова. У любого человека может быть свой взгляд, что можно и что нужно ставить в виде символа Болгара. Очевидно, что людей задела не столько сама статуя, сколько декретивный характер ее утверждения, без широкого и профессионального обсуждения. Не будем указывать, что сам вид этого зверя, как будто бы сошедшего с парапета Нотр-Дам де Пари, никак не связан ни с татарскими, ни с тюркскими традициями. Для нас важна оценка этой скульптуры, высказанная незадолго до своего безвременного ухода таким моральным и духовным авторитетом, знатоком татарской культуры, как Туфан Миннуллин: «Не знаю, как эта скульптура выглядит, что называется, вживую, но то, что я увидел в Интернете — это же чёрти что! Безобразный бес какой-то! Если это охраняет наши земли, то тогда кто мы сами? Татар, если кто и охранял, то это была лошадь или акбуре. Татары к этой скульптуре никакого отношения не имеют».

Действительно, лучше не скажешь. Уродливое чудовище не может быть символом татарской нации. Она не имеет отношения к нашим традициям и способна только расколоть и уже раскалывает татарское общество.

Понятно, что путь в ад выложен благими пожеланиями. На примере мифологизации Болгара мы видим, как благородный созидательный порыв, брошенный в дело без серьезной научной проработки и обоснования, без своей татарской идеологии, превращается в свою полную противоположность. Вместо реальной истории — суррогат прошлого, вместо символа нации — уродец, вместо бережного отношения к традициям ислама — обрывки лживых выдумок.

В этот же «Казан» различных выдумок о казанских «татаро-булгарах» добавляет свою основную порцию специй в виде солидного, на первый взгляд, издания «История татар с древнейших времен» в семи томах (том II. Волжская Булгария и Великая Степь. Казань: Изд-во «РухИЛ», 2006.) Института истории им. Ш. Марджани, коллектив историков под давлением директора Хакимова Р.С. Весь том тиражом 10 тыс. экземпляров посвящен натягиванию «булгарского одеяла» на казанских «татаро-булгар», не оставляя другим татарам ничего, чтобы прикрыть свою наготу. А что? Мещаре (и другие татары), пишите свою историю, откуда вы, кто вы. Институту истории Татарстана дела до этого нет. Ну что ж, отвечаю вам. Напишем. Обязательно напишем историю татар, в которой нет места булгарам и другим названиям племен, у которых в истории нет ничего, кроме одного дела — подавать стремена, чтобы удобнее было ногу вставлять, как написал один мой хороший знакомый историк. Так как у татар своя великая история, и прежде чем распространять по миру очередной «булгарский ренессанс» с попыткой «лакировки» татарской нации булгарским компонентом, надо было созвать курултай, обсудить, а все ли татары согласны на такую «лакировку».

Суммируя все вышесказанное, следует сказать, что мифы не только управляют настоящим, но и пытаются диктовать нам прошлое. Половина беды была бы, если бы эта традиция опиралась на научные факты и глубокое исследование прошлого. Но нет. Вместо этого нам предлагают мифы, некую правдоподобную сказку. Вся беда в том, что они не имеют ничего общего с реальным развитием археологии и исторической науки.

Впрочем, никакая историческая правда не помешает истратить миллионы народных денег для аляповатых празднеств несуществующего юбилея. И не беда, что для подготовки этого фантома пришлось уничтожить реальный средневековый Болгар. Такова плата за образованщину наших чиновников от культуры, за их вечные скитания в лабиринте булгаризма.

Пора вернуть татарам их собственную историю, традиции прошлого, отринуть пошлые и отжившие свой век ненаучные булгаристские мифы.

Камиль АБЛЯЗОВ.
Саратов.
Звезда Поволжья. — 2012. — 14 июня.