К вопросу о происхождении чуваш и их языка

Егоров В. Г.
К вопросу о происхождении чуваш и их языка*. // Записки Чувашского НИИЯЛИ при CM ЧувАССР. — Чебоксары, 1953. — Вып. 7.

Скачать PDF, 1,4 МB

 

1. Значение труда И. В. Сталина «Марксизм и вопросы языкознания» в деле изучения истории и языка чувашского народа.

Гениальные труды И. В. Сталина по вопросам языкознания произвели глубокий переворот не только в области лингвистики, но и в области исторических наук. Товарищ Сталин с предельной ясностью показал, что учение Н. Я. Марра как о языке, так и о развитии племен, народностей и наций было в корне порочным и не имело ничего общего с марксистской методологией. Он указывает нам правильные научные пути к изучению любого языка. Товарищ Сталин говорит, что «язык и законы его развития можно понять лишь в том случае, если он изучается в неразрывной связи с историей общества, с историей народа, которому принадлежит изучаемый язык и который является творцом и носителем этого языка»¹. Хотя, к великому сожалению, первоначальное происхождение чуваш и начальные периоды истории чувашского народа и его языка вплоть до XVI века скрываются во мраке неизвестности, тем

* Печатается в порядке обсуждения. Ред.

¹ И. В. Сталин. Марксизм и вопросы языкознания. Госполитиздат 1950 г., стр. 22.

64

не менее и в этом случае указания товарища Сталина помогают нам путем сопоставления данных языка с данными археологии, антропологии и этнографии восстановить темные страницы древней истории чувашского народа и чувашского языка, частично восстановить и лексику и некоторые фонетические и грамматические явления древнего времени. Теперь и перед научными работниками Чувашии открылись широкие возможности изучения истории своего народа и его языка в свете руководящих указаний товарища Сталина. До выступления И. В. Сталина чувашское языкознание всецело находилось в плену антимарксистской лингвистической теории Н. Я. Марра. Последний произвольно заявлял, что «чувашский язык является одним из древнейших яфетических языков Восточной Европы, что он представляет этап состояния яфетических языков еще до выделения семитических языков»¹. Вопросы языка неотделимы у Марра от вопросов этногенеза. О происхождении чуваш и языка их Марр писал чрезвычайно сумбурно. Опираясь на свой излюбленный четырехэлементный палеонтологический анализ, он огульно утверждал, что «чуваши по названию шумеры»², «чуваши — месопотамские субары»³, «геродотовские тюссагеты»⁴, «чуваши — это наши баски»⁵, «чуваши — сарматы»⁶. Чуваш он сближал также с хеттами, с древними армянами и грузинами, отождествлял их с историческими хазарами, с волжскими булгарами и суварами⁷ и яшк их рассматривал как остаток булгаро-хазарской группы языков средневековья⁸.

Особенно грубым и вращением у сторической истины являлись попытки Н. Я- Марра доказать огромную доисторическую роль чувашского языка и чувашского эпоса в оформлении русского языка и русского эпоса. «Чувашский вклад в русскую речь,—говорит он,—чрезвычайно значителен и поучителен»⁹. Многим исконно русским словам, как юг, огонь, окно, око, конь, гонять, посылать, посол, сила и лр., а также русскому «аканью» он приписывает чувашское происхождение¹⁰. Не ограничиваясь этим, он далее заявляет, что чувашские материалы разъясняют имена трех братьев «Сказания о призвании варягов», что герой русских былин Добрыня является суздало-волжско-камским племенным тотемным божеством шумеров или чуваш¹¹

1 Н. Я. М а р р. Избранные работы, т. V, стр. 330.

з Там же, стр. 3. °1.

г Там же, стр. 401, 404.

* Там же, стр. 33'2—333

⁶ Та . и же, стр. 286, 328.

^в Там же, стр 367.

⁷ Там же, т. И, стр. 186, т. V, стр. 361, 364, 369.

⁸ Там же, т. 1, стр. 212.

⁹ Там же, т. V, стр. 333, 335.

¹⁰ Там же, стр. 336.

^II Там же, стр. 334.

65

Все эти утверждения Марра стоят далеко от истины, они не имеют ничего общего с подлинной наукой. Только пылкая фантазия, опирающаяся на вседоказующий палеонтологический анализ по элементам и полное игнорирование сравнительно- исторического метода могли его привести к столь абсурдным выводам. Он своими крайне расплывчатыми высказываниями по вопросам этногенеза и языка чуваш внес в чувашское языкознание и историю теоретическую неразбериху и путаницу взглядов.

Некоторые исследователи чувашского языка, идя за Марром, сразу же наталкивались на трудности увязать чувашский язык с указываемыми Марром якобы родственными с ним языками. Серьезный же научный анализ языковых фактов совершенно не в состоянии был установить материальное родство чувашского языка ни с шумерским, ни с басским, ни с кавказскими языками. Наоборот, здесь настойчиво напрашивалось родство с тюркскими языками, но говорить об общетюркских элементах в чувашском языке было нельзя: оно приравнивалось к признанию и пропаганде праязыка. Отсюда полный застой в чувашском языкознании.

2. Трудности решения вопроса о происхождении чуваш и разные высказывания ученых по этому вопросу

Ввиду полного отсутствия исторических данных о чувашах решение вопроса о происхождении и этнической принадлежности их представляет большие трудности. В настоящее время хотя и окончательно установлено, что чувашский язык по своему словарному составу и грамматическому строю принадлежит к тюркским языкам, но вопрос о происхождении его,

о первоначальном субстрате все еще остается открытым, спорным за отсутствием древних памятников языка и исторических данных. История была крайне немилостива к чувашам и языку их. В течение целого ряда веков они оставались в полном забвении и неизвестности, как бы в положении народа без роду и племени. Обошел их полным молчанием готский историк VI века Иордан, отметивший в своем сочинении «De origine actibusque Getarum» соседящие с чувашами народности —черемис и мордву. Ничего не говорит о чувашах и хазарский каган Иосиф в своем известном письме (X в.) к испанскому вельможе Хасдаю Ибн- Шафрута, где перечисляются им платившие ему дань народы Поволжья: буртасы, булгары, сувары, ариса (т. е. эрзя), цармис (т. е. черемисы) и др¹. Умалчивает о них и «Начальная летопись», где под 859 годом читаем: «А се суть инии языци.

¹ П. К. Коковцов. Еврейско-хазарская переписка в X в. Изд. Академии Наук. 1932, стр. 89.

66

иже дань дають Руси: Чудь, Меря, Весь, Мурома, Мещера, Черемиса, Мордва», не упоминают о них и арабские писатели и географы средних веков: Ибн-Фадлан, Мукадесси, Истахри, Якут и др. Чуваши становятся известными в истории только с XVI века в связи с наступательным движением русского войска по Волге к Казани. Даже после вступления чуваш в состав Русского государства, их долго смешивали то с марийцами (черемисами), то с татарами. Напр., в «Сказании о взятии Казани»—памятнике XVI века, читаем: «Егда же перепла- вишася Суру реку, тогда и Черемиса горняя, а по их Чуваша зовомые, язык особливый, начаша встречати по пятисот и по тысяще их, аки бы радующеся цареву пришествию¹¹¹. В русских исторических. л,окументах XVI. XVII и лаже начала XVJTI века до первой ревизии (П'2'2 г.) чуваш часто смешивали также с татарами.

Все это сильно затрудняло правильное решение вопроса о происхождении чуваш и языка, Многие историки, этнографы и лингвисты интересовались этим вопросом и принимались за него, но не могли прийти к определенному, более или менее удовлетворительному решению. Например, академик Георги и все писавшие о чувашах на основании его «Описания путешествия»², а также историки Н. М. Карамзин³ и Н. И. Полевой⁴ причисляли чуваш к финскому племени. Казанская писательница А. Фукс⁵ и мадьярский этнограф Hunfalvy⁶ считали чуваш потомками древних хазар, казанский этнограф В. Сбоев⁷ относил их к буртасам. А иные историки не прочь были признать в них потомков грозных авар, появившихся в в южной Европе в половине VI века и наводивших ужас на некоторые славянские племена⁸. Академик Бартольд сближал чуваш с древними хуннами. «Древнейшими историческими предками чувашей,—писал он,—придется признать хуннов, выступающих в истории Китая в III веке до нашей эры». По его мнению, чуваши являются «остатком того первого по времени переселенческого движения из Средней Азии в Европу, главными представителями которого были хунны»⁹.

¹ Сказания князя Курбского. Изд. 2-е Устрялова. 1842, стр. 16. Сочинения князя Курбского. 1. СПБ. 1914, стр. 178.

² Georgi Bemerkungen einer Reise im Russischen Reich. 1775,11, 849—856. • ³ H. М. Карамзин. История государства российского, изд. Смирдина,

1833, т, 1, стр. 35 и примечание 73 в приложении к 1 тому.

* Н. И. Полевой. История русского народа. 1, стр. 45, Москва, 1829.

5 А. Фукс. Записки о чувашах и черемисах Казанской губерний. 1840.

⁶ Die Ungern oder Magyaren. 1881, SS. 55—62; Ethnographie von Ungarn. 1876, S. 266.

⁷ В. Сбоев. Исследования об инородцах Казанской губернии. 1856.

⁸ К вопросу о происхождении чуваш. Известия Общества обследования и изучения Азербайджана. 1927, № 4, стр. 135—146.

⁹ Современное состояние и ближайшие задачи изучения истории турецких народов, 1926, стр. 5.

67

3. Теория булгарского происхождения чуваш и ее несостоятельность

Наибольшей популярностью в ученом мире, однако, пользовалась до последнего времени теория булгарского происхождения чуваш. Она зарождается в 30-х гоаах XVIII столетия. Первый высказался в пользу этой теории историк В. Н. Татищев. Он в своей «Истории российской с самых древнейших времен» признает чуваш за потомков волжско-камских булгар. «Вниз по реке Волге,—пишет он,—чуваши, древние болгары, наполняли весь уезд Казанской и Симбирской»¹. Позднее лектор Восточного факультета Петербургского университета Хусейн Фейзхааов, работавший под руководством академиков Дорна и Казембека, первый обнаруживает чувашские слова в булгарских намогильных надписях. В опубликованной им в 1863 г. статье «Три надгробных булгарских надписи»² он загадочные слова «джиати джюр», встречавшиеся на многих памятниках и служившие камнем преткновения для других ученых, расшифровал очень легко и просто как чувашские слова «сичӗ ҫӗр»—семьсот, т. е. семисотый год мусульманского летосчисления.

До него проф. И. Н. Березин, ошибочно приняв их за арабские слова, переводил их как «пришествие угнетения» и строил невероятные догадки какого-то каббалистического характера. «Ясно,—писал он,—что этот год был ознаменован каким-то особенным событием и притом не в одном Булгаре, но и во всех булгарских владениях... Сложив буквы анаграммы, «джиати джюр» по численному их значению, мы получим 623-й год гиджрыили 1226 г. нашего летосчисления. Этот год ясно указывает на нашествие монголов... »³ Эта ошибка нашла себе место и в наши дни у проф. А. В. Арциховскиго в «Введении в археологию», где мы читаем: «На надгробиях часто встречается одна и та же странная дата «год приш*ствия угнетения». Это год монгольского завоевания»⁴. В данном случае мы имеем яркий пример недостаточности одних лингвистических данных при решении серьезных научных вопросов, пример того, что лингвистические материалы необходимо увязывать с данными других источников.

Точку зрения Фейзханова поддерживали Н. И. Ильминский⁵,

¹ Н. Татищев. История Российская с самых древнейших времен, 1768,

стр. 317.

³ Хусейн Фейзханов. Три надгробных булгарских надписи. «Известия Археол. об-ва», т. IV, 186-5, стр.;95—404.

³ И. Н. Березин. Булгар на Волге. Ученые записки Казанского ун-та за 185г г., кн. III, стр. 74—160

5 н’ ^АР^{циховск}ий. Введение в археологию, 1947, стр. 166 Н И. Ильминский. О фонетических отношениях между чувашским и тюркскими языками. «Известия Археол. об-ва», т. V, 1865, стр. 80—84.

68

акад. Куник¹, проф. Н. И. Ашмарин², акад. А. А. Шахматов³, а за ними и иностранные ученые Howorth⁴. Gombocz⁵ и др. И в науке, таким образом, стало постепенно укрепляться мнение, что_. _чу. ваши—потомки древних во л ж с ко ~к?шУк'и ӳ 7Тулг~з р

и что язык чувашский представляет собой новый этап в раз- витии древнебулгарского языка.

С течением времени однако, выявилась несостоятельность и булгарской теории. Появились данные археологического, лингвистического и этнографического характера, свидетельствующие о существовании предков чуваш на нынешней территории задолго до прихода сюда булгар. Чувашский язык ао этим данным является не всецело булгарским языком, в нем имеются в небольшом количестве добулгарские, нетюркские элементы — и в словарном составе и в грамматическом строе.

Булгарская теория, понятая узко и односторонне, в начале 20-х годов подхвачена была татарскими и чувашскими буржуазными националистами в своих узконационалистических интересах. Она породила у них мечты о возрождении якобы былого могущества и величия булгарского государства. Некоторые чувашские националисты, например, добивались даже переименования Чувашской республики в булгарскую.

4. Теория автохтонности чуваш на территории Среднего Поволжья

Булгарская теория в последнее время начала сдавать свои позиции. Она, как теория односторонняя, не могла удовлетворить советских ученых. Последние стали искать новые пути к разрешению вопросов, связанных с этногенезом народов Поволжья. В поисках этих путей ими широко привлекались археологические и антропологические материалы. И действительно, археологические раскопки на территории Чувашии и добытые при раскопках палеоантропологическиё материалы указывают, что чуваши являются не пришлым элементом, а автохтонным, исконным населением местного края, что они обосновались здесь задолго до булгар. Можно полагать, что отдаленные предки чуваш в доисторические времена представляли собой небольшую обособившуюся группу угро-финских племен,

¹ В. К уник. О родстве хагано-болгар с чувашами... Записки Академии наук за 1879 г., прил. № 2, стр. 118—161.

^а Н. И. Ашмарин. Болгары и чуваши, 1902.

³ А. А. Шахматов. Заметка о языке волжских болгар. Сбор. Музея антропологии и этнографии при АН, т. V, вып. I, 1918, стр. 395—397.

* The khazars, were they Ugrians or Turks? Труды 111 международного съезда ориенталистов в Петербурге. 1876, т. II, стр. 125—149.

⁵ Die bulgarisch-tiirkischen Lehnworier in der ungarischen Sprache. MSFOtt 1912, XXX.

69

жившую довольно разбросанно в лесных районах и занимавшуюся, судя по произведениям народного творчества чуваш, охотой, рыбной ловлей, бортничеством и мотыжным земледелием, обрабатывая землю кривой палкой, т. е. суком или колом подобно и другим доисторическим обитателям Среднего Поволжья. «Земледелие,—пишет проф А. П. Смирнов,—было мотыжным, чему соответствует находка мукомольных зернотерок на городище Ахматском и близ селения Березняки. Такие примитивные зернотерки в северо-восточной Европе сопутствуют мотыжной системе земледелия»¹. Доисторические лесные племена,, предшествовавшие формированию современных народов Поволжья, повидимому, имели много общего и в хозяйственном укладе жизни, и в занятиях, и в общественных отношениях, и в обычаях, и в верованиях, и в языке. Позднее из этих племен, вероятно, одна часть вошла в этнический состав чуваш, другая часть *в этнический состав восточных финнов: удмуртов, коми, марийцев и мордвы, а третья часть послужила этнической основой, на которой формировались угорские народности: МаНСИ, (. ВОГУЛЫ). ХаНТЫ (ОСТЯКИ) И МЗКТ,яр^ (ррнгрм) Лингвистические данные вполне» подтверждают это.

Tl. В. Сталин учит, что «язык является продуктом целого ряда эпох, на протяжении которых он оформляется, обогащается, развивается, шлифуется¹¹²; «язык и законы его развития можно понять лишь в том случае, если он изучается в неразрывной связи с историей общества, с историей народа, которому принадлежит изучаемый язык, и который является творцом и носителем этого языка»³. И действительно, в любом языке содержатся напластования, восходящие к различным эпохам, отложения отдаленнейших исторических и даже доисторических эпох, дающие возможность хотя бы проблематично восстановить некоторые детали первобытной жизни народа, не отразившейся в письменных памятниках языка. Так и данные чувашского языка указывают нам на доисторические связи предков чуваш с предками восточных финнов, по преимуществу марийцев. Наиболее консервативной частью лексики является обычно лексика, связанная с религиозными верованиями. Она долго держится в отсталых слоях народной массы. Например, у чуваш и восточных финнов сильно распространено было в старое время почитание злых духов киремети и кӗлӗ. Кире- меть считался грозным, неумолимым духом, ему приносили в жертву обычно лошадь или быка. Злой дух кёлё почитался не толко чувашами и финнами (в языке суоми kilo, kill!, в удм. яз. кыль, в яз. коми куль),⁴ но и некоторыми северными азиатскими народами—манси (куль), хантами (куль), нымыланами

¹ А. П. Смирнов. Волжские булгары. М., 1951, стр. 15.

² И. В. Сталин. Марксизм и вопросы языкознания, стр. 9.

³ Там же, стр. 22.

⁴ О. Donner. Vergl. WOrterbuch der Fin. -Ugr. Sprachen, 1874, № 198.

70

(кала), луораветланами (чукчами) кели. Последние обращались к кели как к духу смерти. В этом значении он упоминается и в современном романе «Алитет уходит в горы». В значении злого духа второстепенного значения слово это сохранилось и у чуваш в форме кёлё и тур-кёлли. Духу этому приносились в жертву по преимуществу утки. Он пользовался большим вниманием чуваш. Последние обращались к нему то к аслӑ кёлё—великий кёлё, то к ҫӗнӗ кёлё—новый кёлё, то к тёпри кёлё—родовой кёлё, кёлё данного рода. Если отдельный женатый член семьи отделялся от родителей и переходил в свой дом или переселялся на постоянное жительство в За- камье или в Сибирь, то он уже умилостивлял этого духа жертвами, обращаясь к нему как к ҫӗнӗ кёлё, не забывая в то же время и кёлё, который остался на прежней родине. Последнего он в своих молениях называл тёпри кёлё—родовой кёлё.

Злой дух кёлё известен был среди чуваш и в форме «илмар кёлли» и _вильмар кёлли». Относительно слова «илмар» профессор Н. И. Ашмарин замечает: «Ильмар—неизвестное слово, может быть, имя человека»¹. Нам кажется,что»'сл6вр~этсГяв- ляется отголоском удмуртского иммду~божёствоТ~Оно. вероятно, сохранилось от доисторических первобытных племен, вошедших позднее в одной своей части в этнический состав удмуртской народности, а в другой—чувашской.

После скрещения с тюрками чуваши некоторых местностей к слову кёлё стали прибавлять в качестве первого его компонента слово «тур», усвоенное от булгар, и злой дух стал именоваться у них тур-кёлё, тӳркӗлли В тюркских языках Сибири (у минусинских татар) имеется закономерный эквивалент его в форме тбс, тоже в значении злого духа². Почитание кёлё, туркёлли прекратилось среди чуваш только в конце,XIX в.

Слово кепе, повидимому, тоже относится к дотюркской лексике чувашского языка. Именем кепе называлось у чуваш языческое божество, управляющее судьбами человеческого роаа. Ему приписывалось назначение человеку при рождении того или иного удела—одним счастья, другим страданий. Свою горькую участь, свою судьбу чуваши приписывали этому божеству и старались умилостивлять его принесением в жертву гуся. В марийском языке ему соотвествует кава юмы, в удмуртском— каба инмар—каба божество. Н. И. Ашмарин в имени этого божества видел название мусульманской священной каабы в Мекке³. Но с таким пониманием трудно согласиться: чуваши были язычники, а не мусульмане. Кроме того,

¹ Н. И. Ашмарин. Словарь чувашского языка. Вып. III, стр. 109.

³ А. Н. Кононов. Опыт анализа термина «тюрк». Сов. этногр., 1949, № 1, стр. 40—47. Г. М. Василевич. Древнейшие языковые связи современных народов Азии и Европы. Труды Института этнографии, т. II, стр. 223, 1947.

³ Н. И. Ашмарин. Словарь чувашского языка. Вып. VI, стр. 189—190.

71

кепе часто называлось матерью, которую ни в коем случае нельзя огорчать. «Кепе кепе ( = кебе) тӑр, кепе ама тар, кепе вёт аму санӑн, амуна ан хирӗҫтер—кебе есть кебе, кебе -мать. Кебе—мать твоя, мать свою не огорчай, не раздражай¹¹¹. В более же поздние времена уже обращались к ней, как к мужскому божеству, и вместе с ней в своих молитвах призывали и мать ее. Отсюда можно заключить, что слово кепе, как и кире- меть, появилось в отдаленные времена, в период существования материнского рода, еще в среде местных доисторических лесных племен, вошедших частично в этнический состав и чу вашской и финских народностей.

Из других древних чувашских слов, общих с восточнофинскими, нужно указать калан кун—праздник, праздновавшийся весной в среду страстной седмицы. Повидимому, первоначально он был связан с культом предков, а позднее посвящен поминовению усопших. Праздник этот в известной степени соответствовал навьему дню древней Руси. По верованию чуваш, будто бы в этот день мертвецы выходили из гробов и шли к своим родственникам невидимо погостить у них. Через неделю, в праздник серен, или вирём, молодежь с рябиновыми прутьями ходила по домам, хлестала амбары и заборы, прогоняя мертвецов обратно на кладбище. В заключение разводили костер и прыгали через огонь, чтобы очиститься от всякой нечисти, которая легко могла пристать к ним вследствие соприкосновения с мертвецами из загробного мира.

В настоящее время в чувашском языке не осталось слов, родственных калӑм кун и значение его мы можем выяснить только из финских языков. В финских языках —в мордовском калмо—могила, в удмуртском кулэм—мертвец, марийском Шлем, в яз. манси калем—умираю. В старое время и город Холмогоры по-фински звучал Калмо-кар—могильный город, т. е. город, построенный на финском кладбище. Еще в XVIII веке он произносился как Колмогоры. Например, Сумароков писал, что «Ломоносов московское наречие в колмогорское превратил*².

I Слово кар в древности и в финских языках и в чувашском

i обозначало селение, город, огороженное место. Отсюда мы имеем на -кар целый ряд названий городов и селений на финском севере и в Чувашии. Достаточно упомянуть Сыктывкар— главный город республики Коми, Кудымкар—главный город Коми-пермяцкого национального округа, Шурышкар — главный город Ямало-ненецкого национального округа и Шупашкар— главный город Чувашской республики³. Чув. карта—хлев,, огороженное место, картиш (карта ӑшӗ) —двор, в яз. коми, манси, хантов карта—двор, морд, кардас—двор, кардо — конюшня.

* Н. И. Ашмарин. Словарь чувашского языка. Вып. VI, стр. 180—190.

_з А. Сумароков. Собрание сочинений, том X, стр. 38, 1787 г.

Слово кар — иранское. Оно, вероятно, занесено было сюда скифами (ср. осет. карт-двор).

72

К дотюркскому времени, ко времени первоначальной общности, существовавшей между предками чуваш и предками угров и восточных финнов, вероятно, относятся следующие слова: пуртӑ — топор, удмуртск. пурт—нож. Это же слово известно в басском (burdin—железо) и в немецком (Barte— секира, топор) языках. Такое широкое бытование слов, как пуртӑ и указанное выше келе, ясно говорит о доисторических культурных связях, существовавших между различными первобытными племенами Европы и Азии.

К этой же группе древних слов мы склонны отнести: чув. кӑвапа—пупок, марийск. кава—живот, брюхо; чув. шупӑр_Т мар. и хант. шабур—белый женский халат (поддевка), манс. шуп—рубаха; чув. кашман, удм. и коми кушман, эрз. кшуманъ, мар. ушман—редька и др. корнеплоды, чув., мар., удм. карас. мокш. кяряст-соты; чув. турат, эрз. тарад— ветка, чув. кӳнделен (устар.), удм. кемделе, канделем—свидетель; чув. кӑткӑ, мар. кутко, эрз. коткудав, коми коткодзь, лопар. коткка— муравей; чув. шулкеме, мар. шолкама, эрз. сю л- гамо—нагрудное женское украшение, состоящее из кожаного четырехугольника, нашитого мелкими серебряными монетами: чув. хум, манс. и хант. кумп, хумп—волна, чув. ҫурла, удм. сӳрло, мар. сарла, в яз. коми карла, мадьяр, шарло—серп и т. д. В старое время финский ученый Wichmann наличие слова сюрло в языках удмуртском и коми объяснял тем, что оно заимствовано из чувашского языка. Между тем как этимология этого слова указывает на его восточнофинское происхождение. В удмуртском и коми языках сюр значит рог. Следовательно, сюрло первоначально понималось как роговидный предмет. (?) Серп действительно напоминает рог.

О доисторических связях предков чуваш с предками восточных финнов свидетельствует также и то, что и в чувашском и в восточно-финских языках среда называется днем крови: чув. юнкун, мар. вюргэчэ, мок л. вержи. Повидимому, в древнее время в этот день ими совершались кровавые жертвоприношения.

О вхождении предков чуваш в древнейшие времена в восточнофинскую этническую общность ясно говорит и довольно богатый дотюркский лексический фонд чувашского языка, уцелевший от первобытных времен в топонимике и ономастике. Действительно, названия чувашских селений и урочищ представляют благодарный материал не только для лингвиста, но и для историка и этнографа. Многие из них носят печать глубокого архаизма и не могут быть объяснены с позиций тюркского языкознания. Некоторые селения известны в Чувашии под тремя названиями, большинство под двумя, только немногие под одним названием. Три названия—это отложения трех социально-политических периодов исторической жизни чуваш. Одно из этих названий, в большинстве случаев теперь непо

73

нятное для нас, восходит к добулгарскому времени, и в бул- гарское время, повидимому, осталось без изменения. Второе название присвоено было в период Казанского ханства по имени владетеля или наместника данной области. С приходом русских и построением церкви в данном селении последнее получало новое название в зависимости от того, какому церковно-исто- рическому событию или святому посвящалась церковь. Например: добулгарскор название — Куснар, татарское — Байгулово, русское—село Богоявленское, Шӗнерпуҫ—Бнчурино—Воскре- сенское-тож, Ватнер—Решетниково, Йёршер—Мартынове, Пӑр- мас—Аттиково, Субар—Албахтино, Муркар—Уразметево, Ту- пах—Тансарино, Кинчер—Янситово, Тёмшер—Салдыбаево, Кёл- кеш, Муркаш, Нӑрваш, Уравӑш, Илебар, Ишек, Ишлей, Тимёш, Авруй и т. д. То же нужно сказать и о названиях разных урочищ, они также в преобладающей своей части восходят к добулгарскому времени и получили свое название от доисторических племен, составивших основное ядро чувашской народности. Слова эти давно утратили свое вещественное значение. Например: реки Ҫавал—Цивиль, Выла, Сӑрӑ (Сура), Шёнер, Шутнер, Пёчер, Ара, Ункй (Онга), ключи: Упуй (Убуй), Паташ и т. д.

Весьма древними и явно дотюркскими являются, например, названия селений на -нар, -нер: Апнер, Вурнар, Идеснер, Кёнер, Кётеснер, Кунер, Куснар, Пинер, Писенер, Санар, Упнер, Урнар, Чаганар, Чёнер, Шанар, Ушанар, Шелнер, Шутнер и т. д. Первая часть этих слов в отдаленном прошлом, вероятно, обозначала название рода или племени, а вторая часть -нар, -нер—стойбище, стоянку, дом, -селение. Например, кочевья, где были открыты вишапы, по-курдски называются аджака- юрт¹ а по-армянски вишапнер².

Аналогичные названия селений, рек и озер в большом числе встречаются и у восточных финнов, особенно у марийцев. Напр.: Водонер, Кинер, Кугунер, Куженер, Лонганер, Мамсинер, Ошканер, Сабанер, Шукшнер и т. д., в удм. Асинер, Кизнер и др., в морд. Ингенер и др. Повидимому, слово нер в значении селения угро-финскими племенами в доисторические времена заимствованы были от скифов. (Ср. мар. нер—нос, мыс, эрз. нерь—клюв, мыс, мар. эвгер—речка).

К добулгарской (т. е. дотюркской) топонимике относятся также названия селений и урочищ на -мае, -мес: Атмас, Асла- мас, Аштамас, Игелмес, Кашмаш Туҫа, Пӑрмас, Тёрлемес, ср. племенное название ҫармӑс—черемис; в марийском: Карамас, Атламаш, Памаш и др ; в удмуртском: Валамаз, племенное название калмез, в мордовском: Широмас, Коломас, Кочемас

¹ Г1о-чувашски звучало бы аҫтаха (вӗри ҫӗлен) ҫурчӗ—дом дракона, ^Т' ^е- жилнще, селение племени, имеющего своим тотемом дракона.

Сборник этнографии, т. VI, стр. 112.

74

и др.; на -гаш, -геш, -ваш, -ваш: Алгаш, Альгеш, Кёлгеш, Мургаш, Кушлавӑш, Явӑш, Нӑрваш, в марийском: Емангаш, Ургаш, Кожваш, в удмуртском: Вавож, в мордовском: Каргаш; на -мар, -мер\ Вӑрмар, Итмар, Кудемер, Вурмер, Тӳмер, Куш- мара, в марийском: Шудермар, Кокшамар, Пумар, Ляжмар, Паратмар, Шешмар, Кужмара, Кукмара и др., в морд.: Каймар Самарка, Шимаревка и др.

Чувашская ономастика также сохранила нам изрядное количество древних имен Многие чувашские языческие имена, по нашему мнению, восходят к глубокой, дотюркской старине. Повидимому, первоначально они были названиями чувашских племен и родов. К таким именам относятся:

1) имена на -мае, -мес: Арзамас, Атмас, Иремес, Ирчемес, Сармас; в морд. Атемас, Арземас, Полдомас и др.;

2) имена на -мар, -мер-. Самар, Самарка, Едимер, Идимер, Кизимер и др. С этим -мар, -мер мы знаем древних шумеров, финское племя меря, современных мари, удмуртское инмар— божество и т. д.;

3) имена на -мат, -мет: Ильметь, Ирметь, Кальметь, Кар- меть, Кнеметь, Семеть, Шеметь и др. Сюда же можно отнести название злого духа киреметь. Ср. исторических сарматов, известных со II в. до н. э. Имя Кнеметь, частично напоминающее древнерусское кьметь, повидимому, также доисторического происхождения;

4) имена на -ман, -мен, -ван: Арман, Арзаман (ср. эрзя), Ахтаман, Альмень, Ильмень (ср. озеро Ильмень), Эльмень, Кузман, Севан и др.

Некоторые фонетические особенности современного чувашского языка нам хочется также объяснить как пережиточное наследие от первичных этнических групп, составивших подоснову чувашской народности. Например, типичное для чувашского консонантизма отсутствие звонких шумных согласных в абсолютном начале слова, в абсолютном конце слова и перед всеми согласными—явление, имеющее характер глубокой древности, мы склонны отнести к добулгарскому периоду развития чувашского языка. Возможно даже, что в ту эпоху в чувашском языке шумные звонкие отсутствовали во всех позициях слова. Слабая озвонченность их в двух положениях, а именно между двумя гласными и между сонорными и гласными, явление, сильно усилившееся в последние . -Ю лет, повидимому, могло возникнуть в чувашском языке много позднее.

Таким образом, утверждения сторонников булгарской теории, что чуваши—прямые потомки булгар, не выдерживают критики. Наличие в чувашском языке древнейших слов, не объяснимых при помощи данных тюркских языков, красноречиво свидетельствует о существовании предков чуваш на нынешней территории их задолго до прихода на Волгу булгар и об этнической близости их некоторым доисторическим угро-финским племенам.

75

Археологические данные также говорят против отождествления чуваш с булгарами. Профессор А. П. Смирнов прямо заявляет, что «Чуваши являются потомками аборигенов, оставивших нам городища рогожной керамики и более ранние стоянки. Эти древние племена послужили основным компонентом в формировании чувашского народа, они составили основное ядро и других народов Поволжья—мордвы и мари»¹.

5. ЧУВАШСКАЯ НАРОДНОСТЬ—ПРОДУКТ СКРЕЩЕНИЯ ПЕРВОБЫТНЫХ ЛЕСНЫХ ПЛЕМЕН ФИННО-УГОРСКОЙ ГРУППЫ С ПРИШЛЫМИ КОЧЕВЫМИ ТЮРКАМИ

Из предыдущего изложения ясно, что язык у доисторических предков чуваш был безусловно не тюркский. По историческим данным, древность тюркских народов и языков их не простирается далее III века до н. э. Кроме того общепризнано» что тюркские языки первоначально зародились и распространялись в степях Средней Азии среди кочевых скотоводческих- племен. И только позднее тюрки проникали в Южную Европу и северные лесные районы, где уже постепенно переходили на оседлое положение. Ни в одном из тюркских языков мы не находим тех слов, которые нами приведены были выше в виде предметных слов, племенны^ названий и наименования населенных пунктов и урочищ. ^Современный же чувашский язык по своему словарному составу и грамматическому строю относится к тюркским языкам. Отсюда ясно, что в истории первобытных предков чуваш был роковой момент, когда неожиданно явились к ним—лесным племенам, более сильные степные тюрки-скотоводы и легко подчинили их, несколько разброд санно живших и не ожидавших нападения. После покорения, повидимому, начался процесс постепенного скрещивания и слияния предков чуваш с пришлыми кочевыми тюрками в единую общую народность с преобладанием тюрков и языка их. Поскольку дотюркский язык предков чуваш был язык несложный с очень скудным словарным фондом и примитивным грамматическим строем, он не мог устоять против более богатого языка победителей, быть может, и численно превосходивших чуваш.

И. В. Сталин учит, что «скрещивание языков есть длительный процесс, продолжающийся сотни лет... При скрещивании один из языков обычно выходит победителем, сохраняет свой грамматический строй, сохраняет свой основной словарный фонд и продолжает развиваться по внутренним законам своего развития, а другой язык теряет постепенно свое качество и постепенно отмирает»². То же самое случилось и с чувашским

¹ А. П. Смирнов. Волжские булгары. М., 1951 г., стр. 85—86.

² И. В. Сталин. Марксизм и вопросы языкознания, стр. 29—30.

76

языком. После скрещения предков чуваш с тюрками чувашский язык освоил тюркский грамматический строй и тюркский основной словарный фонд и стал рвзвиваться по внутренним законам тюркских языков. Что касается дотюркского словарного фонда и грамматических форм, то они постепенно отмирали и от них до настоящего времени сохранились только жалкие остатки— единичные лексические и грамматические элементы.

Теперь естественно возникает вопрос, когда же могло иметь место означенное скрещение чуваш с тюрками и какие тюркские племена вошли в этнический состав чувашской народности в качестве второго компонента. Весьма соблазнительна м является в данном случае признать такими тюрками волжско- камских булгар, поскольку в языке булгарских намогильных надписей открыты чисто чувашские элементы. Но мы не можем всецело согласиться с такой постановкой вопроса. Чуваши безусловно входили в состав бхлгарского царства. Кроме них сюда входили также и марийцы, и удмурты, и коми, частично и мордва. Заслуживает здесь особого внимания то, что все эти восточнофинские народы, живя под властью булгар, не стали на путь скрещивания, ассимиляции с булгарами, они и под владычеством булгар се хранили в чистоте свою национальность и свой финский язык. Влияние булгарской культуры на них свелось только к нескольким десяткам слов, которые они заимствовали от булгар. Каким же образом чуваши могли оказаться столь неустойчивыми и непостоянными в языке, что легко отказались от своего языка? Все это было бы весьма загадочно.

Кроме того, такое толкование выставленного выше вопроса противоречило бы также тому, что некоторые восточнофинские заимствования из чувашского языка носят очень древний характер и, по мнению финских ученых, восходят к той отдаленной эпохе, когда языки удмуртов и коми еще не разделились, не обособились, а составляли один общий пермский язык¹, когда булгарского государства на Волге и не существовало. Да и сэм по себе чувашский язык, по общему мнению тюр- колигов, является одним из древнейших тюркских языков, в нем сохранились многие архаические черты. На этйм основании мы склонны думать, что скрещивание чуваш с тюрками происходило недобровольно, не стихийно и не в булга реку ю эпоху в VI. I XIV вв., когда народности Поволжья уже почти сформировались, а много раньше. Оно могло начаться приблизительно во втором или первом веке до н. э., когда чувашские племена жили в лесном районе сравнительно разбросанно, когда они еще не представляли компактной массы, крепко спаянной устойчивой общностью языка и территории. С неко

¹ Wichmann. Die tschuwassischen Lehnworter in den permischen Spra- chen, Memuires de la Societe Finno-Ougr. XXI, 1903.

77

торой вероятностью можно допустить, что подчинившие себе предков чуваш тюрки представляли собой оставшуюся на Северном Кавказе часть булгар. Армянский историк VIII в. Моисей Хоренский пишет: «Во дна царствования Аршака 1 (127—114 г.), сына Вах»аршака, возникли большие смуты в цепи великой горы Кавказской в земле болгаров, из которых многие, отделившись, пришли в нашу землю и поселились в низовьях Ках'а—в плодоносных и хлебородных местах в продолжение долгого времени^и1. Факт пребывания булгар в древнее время в Армении отчасти подтверждается и наличием в Закавказье, на территории Армении (в южной части Муган- ской степи) реки, носящей название Булгарчай (тур., чагат. чай—маленькая речка), берущей начало в Ленкоранских и Салатавских горах. Следовательно, после того как одна часть булгар во II веке до н. э. направилась в Армению, то другая часть их, покочевав некоторое время в южно-русских степях и теснимая более сильными племенами, повидимому, поднялась вверх по Волге, покорила предков чуваш и, слившись с ними, составила второй компонент этнического состава чувашской народности. Сами булгары, повидимому, первоначально входили в гунский союз племен, известный в китайских летописях под названием хунну и сложившийся в III веке до нашей эры. Булгары, вероятно, пришли из Средней Азии в Европу очень рано.

И самое племенное название чуваш, по нашему мнению» обязано своим происхождением этим пришлым тюркам. Повидимому, оно представляло собой название одного из более сильных булгарских племен—сувазов, поработивших местное лесное население данного района. Сувары в Мешхедской рукописи «Путешествия Ибн-Фадлана на Волгу¹¹ названы суваз'ами (л. 2086). Профессор А. П. Ковалевский, которым была переведена эта книга, арабское слово, переданное в первом издании как саван, по некоторым, весьма убедительным данным склонен читать как суваз². Это дает нам право предполагать, что в суварском союзе племен одни произносили свое племенное название как сувар, а другие как суваз. Повидимому, булгары первого потока, покорившие предков чуваш и давшие им имя, были из племени суваз. Некоторым подтверждением нашего предположения служит и то, что марийцы до сих пор называют чуваш «суасла мари», сувасла мари. Слово суваз в устах дотюркских предков чуваш легко могло получить форму яуваш и шубаш (ср. Шубаш- кар—главный город Чувашской республики, буквально селение или город шубашей, чувашей). Возможно, что у предков

¹ История Армении, перевод Эмина, 1858, стр. 87.

^а А. П. Ковалевский. О степени достоверности Ибн-Фадлана. «Исторические записки Академии Наук СССР», № 35, 1950, стр. 265—293.

78

чуваш, представлявших собой одно из обособившихся финно- угорских племен, преобладали в языке шипящие звуки иплч, как у нынешних марийцев. Этим легко объясняется переход слова суваз сначала в шуваш, иьубаш, а потом и в чӑваш.

Мы склоны думать, что только после скрещения предков чуваш с булгарами-сувазами и после окончательного освоения ими тюркской речи и начинается собственно история чувашского (сувазского) народа и языка. С этого времени чувашский язык начинает уже развиваться по своим внутренним законам, несколько отличным от закономерностей развития каждого из остальных тюркских языков.

В VII веке с Северного Кавказа пришла на Волгу и другая часть булгар и, обосновавшись между Волгой и Камой, создала здесь довольно сильное государство, в состав которого входили почти все мелкие народности Среднего Поволжья: чуваши, марийцы, удмурты, коми. О том, как чуваши жили под властью булгар и как у них развивался язык в эту эпоху, трудно сказать что-либо определенно и уверенно: у нас нет никаких исторических данных. Повидимому, они входили в состав довольно сильного племени булгар—суваров (их же называли и су вазами). Торгово-промышленным центром их являлся одноименный город Сувар. О крупном экономическом значении этого города говорит уже факт собственной чеканки монет, из коих известны монеты, чеканенные в X веке в период времени между 931 и 992 гг. Развалины этого города сохранились до настоящего времени. У чуваш, живущих в окрестностях этих развалин, они известны под именем Сӑвар. В старое время старики-чуваши относились к этим развалинам весьма почтительно, как к чему-то весьма близкому и родному. По всей вероятности, чуваши составляли в составе племени сувар оседлое сельское земледельческое немусульманское население. Возможно также, что под булгарским племенем исгилъ, эсгиль, не принявшим ислама (л. 2086), нужно разуметь не отдельное племя, а старое трудовое земледельческое население чуваш, не принявшее ислама. По крайней мере этимология этого слова частично подтверждает такое наше предположение. Мы склонны этимологизировать это слово как эски гиль: турецк. эски—древний, гиль, киль—лом, семья; слог ке перед ки выпадает (явление гаплологии). Следовательно, эскиль или исгилъ —эю древние семьи, древние жители, т. е. древние (первого потока) оседлые булгары-сува- зы (сувары), скрестившиеся с предками чуваш. Если в слове эскиль первую часть сложения эс будем понимать как чувашское бҫ, соответствующее каракалпакскому ис, турецкому, киргизскому иш—дело, то и в этом случае мы приходим к тому же выводу, что племя эсгиль—это трудовые семьи земледельцев, а не люди городской мусульманской культуры.

Вследствие сильного развития производства и торговли с

79

иностранцами—арабами, персами, армянами, славянами и восточно-азиатскими народами булгарский язык в VIII-XIV вв. сильно развивается: обогащается лексически и вырабатывает литературные нормы не без влияния, конечно,арабского и персидского языков. Под влиянием новых общественно экономических условий и чувашский язык в булгарскую эпоху несколько пробуждается к жизни. 'Он обогащается новыми арабскими и персидскими культурными словами. Повидимому, в эту эпоху появились в чувашском языке следующие арабские слова: вӑхӑт—время, эсрел — божество смерти, ӗмӗр —век, мул—имущество, скот, тёнче — вселенная, тухъя—головной убор девиц, хула—город, хырӑҫ—подать, поземельный налог, хыпар—весть, известие, шуйттан—шайтан, дьявол, шик—сомнение, тивлет—успех, счастье, благодать и др. Персидские: ёмёт — надежда, ёмётлен —надеяться, кёссе—карман, сурпан—головная повязка женщин, тӑшман—враг, злодей, тёрёс—верный, правильный, туе—приятель, пурҫӑн—шелк, ни— отрицательная частица и др. Вообще булгары для чуваш предстарляли родственную народность. По этой причине после нашествия Батыя (1236) и разорения Булгарии Булат Тимуром (1461) многие булгары, особенно из племени сувар, по всей вероятности, переходили к родственным чувашам и ассимилировались с ними. В чувашской народности, таким образом, булгарский этнический элемент отложился довольно мощным творческим пластом, он и языку чувашскому сообщил тюркский строй речи и тюркский словарный фонд.

6. БУЛГАРЫ-СУВАЗЫ КАК ВТОРОЙ ЭТНИЧЕСКИЙ КОМПОНЕТ ЧУВАШСКОЙ НАРОДНОСТИ

В пользу того, что в этнический состав чувашского народа позднее влились булгары (сувары), красноречиво говорят следующие языковые факты:

1. Булгарские намогильные надписи, в которых отражается типичый для чувашского языка «р» и «л» диалект в противоположность «з» и _яш» диалекту других тюркских языков. Например, мы здесь имеем слова: тухур¹^—девять, саккар—восемь, вутур—тридцать, джюр—сто, джирем—двадцать, хир— дочь, девушка, арня кун—пятница, айх—месяц, биалем—пятый и т. д. Эти слова в других тюркских языках звучат, как ту- гыз, секиз, отуз, йуз, егерме, кыз, атна кон, ай, бишенче и т. д.

2. В русских летописях (в Троицкой) под 1230 г. встречается булгарское слово турун в форме множественного чис ла трунове в значении высшего сословия, высших должност-

лите^{1 неимением а}Р^абского шрифта булгарские слова набраны русскими

80

ных лиц булгарского царства. В Чувашии до сего времени несколько селений носит название Туруново: Тӑрӑн, Тӑрӑм. В древних тюркских языках (в енисейско-орхонских надписях) слово, соответствующее турун, имеет форму тудун (с интердентальным д). Интердентальному же д орхонских надписей в современном чувашском языке систематически соответствует звук р: адак—чув. ура—нога, адгӳ—ырӑ—добрый. Кроме слова турун, в чувашском языке известны и другие слова заведомо булгарского происхождения. Например, в словаре Махмуда Кашгарского, в памятнике XI в., указаны в качестве булгарских слова, которые бытуют теперь в чувашском языке: авус, чув. ӑвӑс—воск, кӳбе—кольчуга, чув. кепе (произносится кебе) —рубашка. Нужно также заметить, что в 1945 г. во время раскопок близ древней болгарской столицы Преславы найдена была гранитная колонна со старинной надписью, где четыре раза повторяется слово «кюпе» в значении кольчуги¹. Повидимому, производство кубе сильно распространено было у булгар не только в период пребывания их на Северном Кавказе, но позднее и на Волге. Известно, что в древнее время в Хорезм кольчуги вывозились из Волжско-Камской Булгарин².

3. В чувашском языке сохранился ряд слов, общих с древнеармянскими, древнегрузинскими и с осетинскими словами. Не приходится сомневаться, что слова эти могли появиться только на Кавказе в аланской, армянской и грузинской среде. Наличие их в современном чувашском языке предствляет явление весьма странное и загадочное, вызывающее большое недоумение и затруднение у исследователей, тем более, что история не знает культурных взаимосвязей между чувашами и указанными кавказскими народами. Здесь приходится принять во внимание то, что вторым этническим компонентом чувашской народности явились булгары-сувазы, которые, по свидетельству армянского историка Моисея Хоренского, до прихода сюда на Волгу в течение долгого времени (со II века до н. э. до VI—VII вв. н. э.) жили на Кавказе в соседстве с аланами, армянами и грузинами.

В течение 7—8-векового пребывания булгар на Кавказе естественно и неизбежно могли иметь место процессы взаимодействия различных этнических и культурных элементов, т. е. могло иметь место не только культурное влияние местных аборигенов на булгар, но и булгар на кавказские народности. С Кавказа, повидимому, и вывезли булгары слова, являющиеся теперь в чувашском языке общими с армянскими, с грузинскими, с осетинскими. Сюда относятся: чув. кйвар—горящие угли, у древних халдов куар— бог огня, в грузинских песнях слово это

¹ Софийская газ. «Изгрев» от 5 сентября 1945 г., № 282, стр. 4.

² См. С. П. Толстое. Древний Хорезм, 1949, стр. 14.

81

повторяется в качестве припева в форме квара; чув. сивё, груз» циви—холодный, чув. чир, груз, чир—болезнь, чув. шартан, шйрттан — рубец, начиненный кусками мяса, зажаренный, засушенный (хранился месяцами), армянск. чортан—сушеная пахтыня (см. Давид Сасунский), чув. вёре, арм. варел—кипеть, чув. Атал, древнегруз. Аталас—Волга, в осетинских нарт- ских сказаниях Адыл—имя владетеля неизвестной страны; чув. чӑкӑт, осетинск. чигт — сыр; чув. каврӑҫ, осет. кӑрз— ясень; чув. кёпе—рубашка, груз, и осет. каба—женская рубашка (заимствовано от булгар) и т. д.

4. Современное чувашское слово ҫӑкӑр—хлеб, представляющее фонетический вариант слова джугара, обязано своим происхождением булгарам. Растение это культивируется главным образом в Средней Азии и дает обильный урожай. Ср. киргизское жӳгдрӳ, узбекск. и казахск. жугери—кукуруза, турецк. чдкери—просо, туркм. загара—хлеб, испеченный из муки джугары.

5. Этническая общность чуваш и булгар подтверждается также и наличием булгаро-чувашских заимствований в мадьярском языке. Мадьяры, повидимому, долгое время (V—VII вв.) находились под культурным влиянием древних булгар. В мадьярском языке сохранилось свыше 200 булгарских слов, всецело совпадающих, за исключением незначительных фонетических изменений, с нынешними чувашскими словами. Слова эти относятся к области скотоводства, земледелия, домашнего быта и хозяйства. Мадьярские лингвисты, этнографы и историки давно обращали внимание на чувашские элементы в их языке, но окончательно систематизировал их Гомбоць в своем труде «Die bulgarisch-turkischen Lehnworter in der ungarischen Spra- che^u (1912).

Приведем часть культурных терминов из указанных им:

мадьярок.	еке	чув.	ака	—	плуг
п	ik	n	ак	—	сеять
«	kender	n	кантӑр (т=д)	—	конопля
п	sarlo	w	ҫурла	—	серп
п	komlo	n	хӑмла	—	хмель
и	bors6	n	пӑрҫа	—	горох
п	arpa	n	урпа	—	ячмень
п	gyom	n	ҫум	—	сорная трава
W	tilo	n	тылӑ	—	мялка, льномялка)
п	okor	«	вӑкӑр	—	бык
П	tino	n	ӗне	—	корова
«	borju	«	пӑру	—	теленок
	diszn6	t»	сысна	—	свинья
W	szam	У9	сум	—	счет, число
«	s6pro	«	ҫӗпре	—	дрожжи
«	bolcso	У)	пелче	—	люлька, зыбка
п	gyuru	•	ҫӗрӗ	—	кольцо и т. д.

82

По исследованиям наших историков Европеуса¹ и Середо- нина² в древнее время мадьяры жили по обоим склонам Уральского хребта и вместе с вогулами (теперь манси) и остяками (ханты) составляли одну общую народность, известную в русских летописях под именем югры или угров. Позднее, теснимые соседними племенами, они системой рек Вычегды и Юга вышли на Волгу и по Оке двинулись на юг, перешли Дон и, пробыв в южнорусских степях, в так называемой Лебедии, около 50 лет и, теснимые печенегами, направились далее на Запад, переправились через Днепр около Киева и за Карпатами в славянских землях основали свое государство (кон. IX в.).

Чувашские слова мадьяры могли заимствовать непосредственно от чуваш, могли заимствовать и от булгар. В новое время мадьярские ученые Dark6, Feher, Gombocz, исходя из языковых и исторических данных, а также на основании географического распределения некоторых растений и деревьев заключают, что культурно-языковое влияние булгар на мадьяр происходило не на Волге, а на Северном Кавказе, между Доном и Кубанью и началось оно еще в V—VI вв. н. э. ³

6. О преобладании булгарского элемента в чувашской народности и языке говорит отчасти и то, что некоторые старославянские слова болгарских изводов и уцелевшие от древнего времени единичные слова у современных дунайских болгар являются совершенно одинаковыми по значению с соответствующими чувашскими словами. Например, старосл. бе- лег—знак, знамя, чув. паллӑ, палӑк—знак, намогильный столб, памятник, на булгарских надгробиях белюк—знак, памятник, у современных болгар белег—знак, метка; тикръ, тикъръ, тикра, чув. тдкбр, тёквр—зеркало; самъчи—кассир, казначей, чув. сум < сам—большое число, счет, позднее рубль=100 копеек; осох, чув. осӑ—польза: совр. болг. капь (капище) —идол, чув. кап—форма, фигура, силуэт, внешний вид, подобие; кавка в чув. и болг. означает галку (слово это, возможно, ономато поэтической природы) ; болг. кътъ, русск. кут, чув. кётес—угол; древнеболгарск. тепе—род серебряного головного украшения женщин, чув. тевет—широкая лента, украшенная монетами и бисерами, надеваемая женщинами через левое плечо; болг. белтек, чув. пелтек—заика и т. д.

7. При сближении чувашей с булгарами нельзя проходить и мимо того общеизвестного этнографического факта, как выражение почтительности держанием шапки под мышкой. Ибн- Фадлан пишет, что булгары при встрече с царем и со стар

¹ Д. Е в р о п е у с. Об угорском народе, 1874.

^а С. Середонин. Историческая география, 1916.

³ Korosi Csoma-Archiv 1, 292—301; Ungarische Jahrbiicher 1, 195—203: Keleti Szemle XIX, № 2, 1921.

83

шими снимают шапку и держат ее под мышкой⁴. То же самое наблюдалось у чувашей. Держание шапки под мышкой составляло непременную особенность чувашских молений, хотя бы они происходили летом в жаркую погоду. При общественных и домашних молениях чувашин обязательно снимал свою шапку и держал ее под мышкой.

Таким образом, приведенные данные языка не оставлют сомнений в том, что в этническом составе чувашской народности булгарский элемент оставил наиболее толстый и мощный пласт. Он густо отложился и в лексике и в грамматике чувашского языка и сыграл преобладающую роль в истории формирования чувашской народности и языка. Можно с уверенностью сказать, что словарный состав современного чувашского языка в своей тюркской части в основном булгарский с небольшими наслоениями кыпчакского и татарского элементов.

7. КЫПЧАКСКИЕ И ТАТАРСКИЕ ЭЛЕМЕНТЫ В ЧУВАШСКОМ ЯЗЫКЕ

Кыпчакские (половецкие) элементы, имеющиеся в небольшом числе в чувашском языке, повидимому проникли сюда не непосредственно через кыпчаков, а через казанских татар. Булгары, начиная приблизительно с XI—XII вв., имели более тесные связи с половцами (кыпчаками), а в XIV веке после разгрома булгарского государства они в своей основной массе смешались с ними, образуя смешанные этнические группы, вошедшие потом в состав казанских татар и башкир. По этой причине кыпчакские слова в чувашском языке трудно выделить из состава татарских слов. Последние переходили в чувашский язык в период Казанского ханства, когда все административные должности среди чуваш занимали татары. Что касается чувашских князьков и тарханов, то они, повидимому, не пользовались у татар большим доверием и играли второстепенную роль в управлении. Они могли приобрести доверие у татарских правителей только принятием ислама. Но в этом случае, как гласит предание, чувашские администраторы окончательно отрывались от своих сородичей и отатарива- лись. Татарские крупные администраторы и феодалы, вероятно, с собой приводили к чувашам большой штат служащих и прислуги, так что целый ряд чувашских селений—и новых и старых (существовавших до прихода татар) —получил свое название от имен этих татарских наместников и начальников. Например: Шималахи (шейх Амалах), Шибулатово (шейх Булат), Янситово (Ян Сеит), Байдеряково (бай тирек), Байгулово (бай кул), Ахчура (ак чура), Карачура, Кармалы (кара мал), Хозяхмат (Хозя Ахмат) и т. д.

⁴ Путешествие Ибн-Фадлана на Волгу. 1939, лл. 2066—207а.

84

В период татарского ханства чувашский народ испытывал тяжелое угнетение со стороны ханской администрации и духовенства. Пропаганда ислама была настолько велика, что целые чувашские селения переходили в мусульманство и «отатаривались». Например, в Арском районе не осталось ни одного селения с чувашским населением. Стремление к тата- ризации чуваш было со стороны мулл и отчасти администрации настолько велико, что оно угрожало самому существованию чувашской народности. Но, к счастью, приход русских частично приостановил это движение.

Татарский хан с установленным им административным строем сильно импонировал чувашам. Все порядки и церемонии ханского двора они даже перенесли на своих богов и стали представлять их в виде важного хана и разных чиновников, окружающих, сопровождающих его и прислуживающих ему. Например: тӑвам ырӑ—добрый дух, заседающий в диване (государственное учреждение, судебный трибунал), хум кёре- кеҫӗ—кравчий хана, тӑвам ҫӳретекен—дух, ведущий дела дивана, мӑн турра алӑк уҫакан—отворяющий двери жилища бо- жия, чӗлпӗр тытса ҫӳрен ырӑ—дух, ведущий за повод (лошадь того или иного бога) и т. д. Последние названия явно заимствованы из торжественно обставленных выездов хана¹. Празднование пятницы, продолжавшееся у чуваш вплоть до XX в., также началось, вероятно, в период татарского ханства.

Все это не могло не способствовать распространению татарских слов среди чуваш. Как бы тщательно мы не анализировали словарный состав чувашского языка, все же не найдем в нем более 150—200 татарских слов, включая сюда и арабские и персидские слова, проникшие в чувашский язык за время владычества татар—за весь период Казанского ханства, продолжавшегося около 150 лет. Поскольку каждый язык развивается по внутренним законам своего развития, слова эти легко выделяются своим фонетическим составом. Сюда относятся,, например: юлташ—товарищ (закономерной чувашской формой было бы ҫулташ), аташ—тезка, ялав—знамя (по законам чувашского языка следовало бы яташ, ҫулав), яш—молодой, парень, яхӑн—близко, около (имеется и в чувашской форме ҫывӑх), акӑш—лебедь (тат. ак—белый, кош—-птица), арӑслан— лев (имеется закономерная чувашская форма услан кайӑк), талак—селезенка, тинёс—море (чувашско-булгарская форма тенкер, в какой форме оно перешло в мадьярский язык), тӑ- кӑс—тесный (имеется закономерная чувашская форма тӑвӑр),

¹ Н. В. Никольский. Этнографический очерк Мильковича, писателя конца XVIII в. о чувашах. Отд. оттиск из журн. «Известия Об-ва археологии, истории и этнографии при Казанском ун-те», т. XXI, вып. 4, 1905^ Н. И. Ашмарин. Отголоски золотоордынской старины в народных верованиях чуваш. «Известия Северовост. археол. и этнограф. ин-та», т. 11, Казань.

85

йӑмшак—рыхлый, мягкий (закономерная чувашская форма ҫемҫе), карчӑк—старуха, хапха—ворота, йёс—медь, пайтах— достаточно, порядочно, маттур—красивый, хороший, сильный, тав—спор, тяжба, тавлаш—спорить, вести тяжбу, такмак— частушки, шакмак—чурка, сим—сладкий напиток (?). Пёр пӑк- кинчен пыл юхать, тепёр пӑккинчен сим юхать; кирг. зам- зам—живительная влага, вода меккского источника. (Ср. финск. sima—медовый напиток).

В период Казанского ханства арабские и персидские слова проникали в чувашский язык также через татарский язык. Сюда относятся: арабские слова: авал— в старину, некогда, айван—животное, айап—вина, поступок, асап—мучение, ахах— сердолик, алка—серьги, ахӑр саман—последние времена перед концом мира, масар—кладбище, салам—привет, самана—эпоха, сӑвап—милость, награда за доброе дело, хал—состояние, здоровье, сила, халё—теперь, халӑх—народ, хапӑл—принятие, харам—бесполезный, хатёр —готовый, хак—цена, шар—беда, несчастье, ар. -перс, шантал—подсвечник и т. д.; персидские слова-, ӑста—мастер, аҫтаха (вёри ҫӗлен) —сказочное чудовище в виде крылатого огнедышащего змея, дракон, ёнер—ремесло, ёренке/. —вид, янавар—бессловесное существо, животное, ку- кёрт—сера, кахал—ленивый, маса—вкус, намӑс—стыд, начар— плохой, нурӑс уйӑхӗ—март, патша—царь, пахча—сад, паха— ценный, пихампар—пророк, пирёшти—ангел, тараса—весы, та- са—чистый, тастар—старинная женская головная повязка, чар- шав—занавеска и т. д.

Таким образом чувашский язык, успевший ко времени казанского ханства окончательно консолидироваться в своем основном словарном фонде и грамматическом строе, во время казанского ханства проявил сильную устойчивость и необычайную сопротивляемость всякой насильственной ассимиляции. Несмотря на притеснения чуваш со стороны татарской администрации и мулл влияние татарской культуры на чуваш ограничилось только тем, что в чувашский язык проникли за этот период около 150 кыпчакско-татарских слов.

Татарские заимствования в чувашском языке составляют новый пласт тюркских слов сравнительно с древнебулгарским пластом, отличающимся наиболее архаичными чертами. Известный тюрколог С. Е. Малов правильно указывает, что чувашский язык более старый, чем татарский, и стоит ближе к старотюркскому языку, чем современный татарский язык¹. Приходится решительно возражать против утверждения некоторых татарских историков и лингвистов, что чувашский язык своими булгаро-тюркскими элементами всецело обязан татарскому языку, который будто бы один является прямым продолжением булгарского языка. Несостоятельность такого утвержде

¹ Сборник «Происхождение казанских татар*. Казань, 1948, стр. 116—119.

86

ния слишком очевидна. Современный чувашский язык довольно резко расходится с татарским языком—и в своем словарном •составе и в грамматическом строе. Весьма многие слова основного словарного фонда в этих языках не совпадают. Слова, аналогичные чувашским, сохранились только или в древнетюркских языках рунической письменности или у тюркских народов, живущих в настоящее время далеко от чуваш.

Например:

чув. ҪЫН	тат.	кеше	человек	тувинск., шорск., хакас. чон, телеут, йон, ойр. дьон, монг. зон — человек, народ
« асатте	я	бабай	дед
« арам	«	катын	женщина, жена
ача	1*	бала	ребенок, мальчик
ӑс	W	акыл	ум	кирг. эс, к. -калп, ес
« алӑ	п	кул		орх. йлиг, др. -уйг. илиг, чаг. элик, якут, или, тур. эль1
сасӑ	•	тавыш, аваз		казах., тур., азерб., гага- узск. сес—голос, звук
кӗпе	«	кӳлмэк	рубашка	алт., аладаг. кеп—одежда
« йӗм	«	чалбар, ыштан		Махм. Кашг. ӳм, узбек., кирг. шым, казах, сым— штаны, шаровары
* ака, ака- пуҫ	*	сабан	первобытный деревянный плуг
ҪУрла	«	урак	серп
* ӗне		сыер		орх., М. Кашг., уйг., тур., шор., тув., чагат. ингйк, инек, якут, ынак, урянх. инй, инйк, гаг. инек, монг. <) не—корова1
« кӗере	«	бия		М. Кашг., казах., тур., чагат. кысрак, тув. кы- зырак—кобылица1
путек	«	бэрен	ягненок	таранч. бойтак, казах. бойдак—двухлетняя овца
« тиха	«	колун		кирг. тай, монг. даха— жеребенок
« сысна	V	дунгыз	свинья	венг. dlszno
кашкӑр	«	бӳре		казах, каскыр, кирг. ка- рышкыр—волк
« уйӑх	*	ай		булг. айх—месяц
« масар (араб.)	*	каберлек,	зират	кирг. мазар, каракалп. мазарл ык— кладбище
куланай	V	имана		др. уйг., шорск. калан— подать
ҫӑкӑр— хлеб		икмзк, эпи	хлеб	казах, и узб. жӳгери, кирг. жӳгвр$— кукуруза, тур. чОкери—просо

¹ Монгольский словарь Мукаддимат аль-адаб, 1938, стр. 113 (элик) ; 171 /кысрак), 279 (инек).

87

	тырӑ	я	ашлык		тув. тарыг—посевы, хлеба в зерне и на корню, тур. дари— просо
	хыр	«	нарат	сосна
	кӗрӗк	« .	тун		М. Кашг., тур. курк— шуба
	пурҫын	•	ефэк		др. -уйг., Мах-Кашг. бар- чин (перс.) —шелк
	сӑмах	«	сӳз		орх. саб— слово, речь
	хӑйӑр	•	ком		казах. кайыр — песок и т. д.

Число этих примеров можно значительно увеличить, но и приведенных, нам кажется, достаточно, чтобы правильно заключить, что древнейший тюркский пласт чувашского языка возник вне влияния, вне зависимости от татарского языка. Указанный лексический фонд чувашского языка находит себе соответствия или в древнетюркских языках рунической письменности или же в тюркских языках, имеющих сферу своего распространения далеко за пределами Чувашии, но в отдаленном прошлом, повидимому, имевших отношение к булгарам, а может быть и соприкасавшихся с ними.

У казанских же татар в административном управлении тон задавали, вероятно, не булгары, а пришлые кыпчаки-куманы, выходцы из Золотой орды, астраханские и крымские татары и и другие тюркоязычные племена. Они же, видимо, играли решающую роль в окончательном формировании татарской народности и языка. Правильно указывает М. Сафаргалиев, что «после образования Казанского ханства, когда произошла более или менее устойчивая концентрация родственных по языку, быту и хозяйственному укладу народностей и племен, началось формирование современных татар путем слияния различных тюркоязычных народностей и племен, близких между собой не только по культуре, но и по хозяйственному быту. В длительном процессе образования современных татар, кроме местных булгарских племен и татар, переселившихся в период Золотой орды, повидимому, приняли участие и буртасы-»¹

Нельзя забывать и того, что сами булгары являлись весьма сложным этническим образованием, и язык их мог иметь некоторые диалектные особенности. Махмуд Кашгарский в составе булгарского народа отмечает только два тюркоязычных племени: племя булгар и племя сувар. Возможно, что племя булгар принимало преимущественное участие в формировании татарской и башкирской народностей, а племя сувар (суваз) — чувашской.

Из предыдущего изложения ясно, что в чувашский язык хотя и перешло значительное количество кыпчакско-татарских слов, но сами кыпчаки и казанские татары не участвовали в

¹ М. Сафаргалиев. Один из спорных вопросов истории Татарии. Журнал «Вопросы истории» за 1951 г., № 7, стр. 80.

88

этногонии чуваш. Наоборот, локальный чувашский этнический элемент заметно выделяется в составе народности казанских татар.

Таким образом, наличие тюркского этнического элемента в составе чувашской народности, обязанное, как мы выше указали, булгарам в лице отдельного племени их сувазов или сувар, не подлежит сомнению. Красноречиво говорит об этом словарный состав современного чувашского языка. Какую бы область общественно-хозяйственной жизни чуваш мы ни взяли, везде в названиях и частей тела, и родства, и предметов домашнего обихода, животных и птиц и пр., везде видим исключительное преобладание тюркских слов, представляющих главным образом древнебулгарское наследство и только частично являющихся заимствованиями из татарского языка или созданиями самих чуваш по внутренним законам развития своего языка.

8. ФИНСКИЙ ЭТНИЧЕСКИЙ ЭЛЕМЕНТ В СОСТАВЕ ЧУВАШСКОЙ НАРОДНОСТИ

Этногонический процесс формирования чувашской народности не ограничивается одним скрещением доисторических предков чуваш с булгарами-сувазами первого потока, частично и с булгарами второго потока, он продолжается и дальше. Из позднейших этнических элементов, влившихся в состав чувашской народности, нужно указать локальные скрещения верховых чуваш с марийцами. В настоящее время в Чувашии имеется до десятка селений с наименованием «Ҫармӑс» (черемисы) : Туҫи Ҫармӑс, Хурӑнсур Ҫармӑс, Чӑваш Ҫармӑс, Ҫар- мӑскасси или просто Ҫармӑс. Все эти селения чувашские, ни одного марийца в них нет. Предание гласит, что некогда здесь жили марийцы, что они потом слились с чувашами. По историческим документам также известно, что в деревне Шемурше, где теперь живут исключительно чуваши, еще в XVII веке жили марийцы. Этимология слова вполне подтверждает это: мар. шем—черный, уржа—рожь, шемурша—черная рожь, т. е. спорынья. При скрещивании с марийским языком чувашский язык выходил обычно победителем: ни основной словарный фонд, ни грамматический строй чувашского языка при этом нисколько не пострадал, наоборот, он обогатился двумя-тремя десятками марийских слов. Сюда относятся: чув. ан (кӑкшӑм ани), мар. ан—отверстие.

чув.	вача	мар.	вася	рыболовная снасть, сплетенная из лучин
	кай	«	каяш	уходить, уезжать
«	капар	«	ковыра	щеголь
«	кӑшӑл		кышыл	обруч
	кӑткӑ	«	кутко	муравей
«	лӑка	«	лыгат	трясти
*	лепке	«	лэп, лэпка	темя, лоб

89

чув.	лутра	мар.	ладра	низенький
«	мелке	«	ӳмӳлкя	тень
	нӳр	«	норы	сырость
«	пакарта	«	пагар	зоб
«	сусмен	«	суспан	хомут
«	турпас	«	тарваш	щепка
я	пурт	«	порт	изба, финск. pirtti и т. д.

В финские языки последнее слово проникло из литовского языка, где pirtis — баня, perti — мыть кого-нибудь, хлестать веником от корня, означающего пар (ср. Веске. Славянско-финские культурные отношения по данным языка. Казань. 1890, стр. 215—216) и т. д.

Культурные взаимодействия менаду чувашами и марийцами, имевшие некогда место, не остались без последствий. Они сказались в повседневном быту чуваш: в одежде, обуви, домашней обстановке и пр. Местами и антропологический тип чув^ш совпадает с марийским.

Таким образом, чувашский народ формировался и язык его вырабатывался на нынешней территории в течение многих столетий в процессе взаимодействия различых этнических и культурных элементов.

9. ЗНАЧЕНИЕ ВЕЛИКОГО РУССКОГО НАРОДА В КУЛЬТУРНОМ РАЗВИТИИ ЧУВАШ

Своим же культурным подъемом чуваши всецело обязаны великому русскому народу. Прогрессивное влияние передовой русской культуры на чуваш началось с древнейших времен, и оно шло как по линии экономики и культуры, так и по линии языка. В чувашском языке мы находим слова кӑмпа (произносится кӑмба) —гриб, кётеле (ч звонкое—джь) —сверток очищенной кудели, приготовленный для пряжи. Слова эти, вне всякого сомнения, проникли сюда от восточных славян раньше X века, когда у последних в языке еще были носовые гласные: юс большой, юс малый. Ср. г¹ ба, к^хдель. И в последующие времена не прекращался приток новых русских слов в чувашский язык в связи с широким культурным воздействием русских на чуваш. Хотя чуваши, повидимому, очень рано оставили кочевой быт и, осев на постоянных местах жительства, занялись земледелием, но все же применением более рациональных приемов в области сельского хозяйства они обязаны были русским. Например, основное земледельческое орудие соха (чув. суха, сухапуҫ) переходит к ним от русских довольно рано, возможно даже в булгарский период в IX—X вв., так как свой первобытный плуг (ака, акапуҫ) более пригоден был У них для поднятия нови. Вероятно, в эту же эпоху или немного позднее чуваши научаются от русских возделывать озимую рожь (ср. чувашское название «ыраш»). Раньше у них

¹ Юс большой.

90

излюбленными культурами были только яровые культуры: полба—пӑри, пшеница—тулӑ, ячмень—урпа, горох—пӑрҫа и др. Название крупы — кёрпе у чуваш также русское, для каши остается свое название пӑтӑ, в других тюркск. яз. бутка.

Система овинной сушки снопов чувашами перенята также от русских. Ср. слово авӑн—овин, авӑн карта, анкарти—гумно. До сближения с русскими мы не знаем о существовании у чуваш овинов.

И в области пчеловодства русские явились учителями чуваш. Они раньше оставили первобытную бортевую систему и перешли к более усовершенствованным приемам разведения пчел — к применению переносных колодных ульев и пасечной системе. Об этом красноречиво говорят чувашские слова вёлле (в—протетический звук), у тар (удар), представляющие собой очувашенные названия русских слов: улей и неизвестного теперь одр—примост к дереву в лесу, куда ставили ульи-колоды (Даль. Словарь II, стр. 1686, 3-е издание). Из музыкальных инструментов гусли, несомненно, перешли к чувашам от русских, что видно из названия его кёсле—гусли и т. д.

В позднейшие же периоды истории чуваш культурное влияние русских на них заметно усиливается. С момента вступления их в состав Русского государства мы не найдем в общественной и хозяйственной жизни их ни одного участка, где бы не чувствовалось влияние передовой русской культуры.

Великая Октябрьская социалистическая революция открыла перед чувашским народом широкие перспективы свободной творческой деятельности. За 35 лет существования в условиях советской власти коренным образом преобразилась экономика Чувашии. Благодаря последовательному и неуклонному проведению партией и правительством ленинско-сталинской национальной политики и братской помощи со стороны великого русского народа расцвела культура чувашского народа—национальная по форме, социалистическая по содержанию.

Проникнутый безграничным доверием к родной партии и Великому Сталину, чувашский народ уверенно идет вперед, к светлому коммунистическому будущему.

С. П. ГОРСКИЙ, доктор филологических наук»

КРАТКАЯ ИСТОРИЯ ЧУВАШСКОЙ ОРФОГРАФИИ

В 1871—72 гг. видный деятель по народному образованию чуваш И. Я. Яковлев составил алфавит, исходя из учета общих звуков для всех диалектов чувашского языка, с устранением нетипичных звуков отдельных говоров.

Чувашский алфавит был составлен на основе русской графики. Для обозначения специфических звуков чувашского языка, например для обозначения краткости и мягкости звуков, были применены диакритические знаки*

Новый алфавит состоял из 25 букв: аА, ӑӐ, у У, ыЫ, еЕ, ёЁ, уУ, иИ, лЛ, л,, мМ, нН, 25, рР, сС, ҫҪ, шШ, вВ, кК, хХ, пП, тТ, t, Т_э.

После создания алфавита И. Я. Яковлев приступил к нормализации чувашского правописания. В основу развития литературного языка был положен низовой диалект, и с учетом общенародного языка были выработаны первоначальные правила по правописанию, носившие название «Предуведомление», которые печатались в качестве предисловия к букварю в различных его изданиях.

Чувашский алфавит и орфография, выработанные во II половине XIX века на основе новейших научных достижений по языкознанию того времени, в значительной степени способствовали становлению литературного языка.

Средств этого алфавита было вполне достаточно для транскрибирования всех звуковых явлений чувашского языка. Как показывает практика нормативной орфографии и опыт чувашской публицистики периода первой русской революции, чувашский оригинальный алфавит, составленный И. Я. Яковлевым, особых затруднений не испытывал. В случаях, как о том говорилось в «Предуведомлениях» И. Я. Яковлева к первому чувашскому оригинальному букварю, когда слова брались из церковнославянского и русского языков, то они сохраняли свое правописание, исключая окончаний.

Газета «Хыпар», как мы знаем, в течение одного года с лишним пропагандировала это положение и офографировала

92

так: Сберегательная кассара, Росйяра, КурскШ губершяра (или: кёпёрнере). Такая практика передачи заимствованных слов продержалась в основном до Великой Октябрьской социалистической революции.

Старые, дореволюционные орфографические нормы после Великой Октябрьской социалистической революции, в результате которой чувашский народ получил полную возможность «развить и укрепить у себя советскую государственность в формах, соответствующих национально-бытовым условиям этих народов¹¹,¹ перестали удовлетворять общественность. Однако «новое¹¹ направление в правописании заимствованных слов, которыми стал усиленно пополняться после революции словарный состав чувашского языка, в первое время не отличалось движением вперед, по сравнению с правилами И. Я- Яковлева. Вот несколько образцов передачи заимствованных слов этого времени: хветератси, театӑр, сотсиалисӑм, коммун, акта, тситата, клопус, шурнал и т. д.

Коренное изменение социальных и политических основ жизни чувашского народа, все усиливающееся общение между русским и чувашским народами с каждым годом обогащало чувашский язык заимствованиями из русского языка и интернациональными словами.

Стремление к передаче всех заимствований средствами чувашского алфавита, носившее явно националистическую окраску, не имело жизненной основы, так как невозможно было без грубого искажения передавать слова: федерация, факультет, фельетон, торф, факт, революция, совет, коммунист, комсомол и др.

Буква о вошла в практику письма без всякого на то постановления. Вернее будет сказать, что она не была устранена из практики письма в силу того же «Предуведомления¹¹ -И. Я. Яковлева. В 1926 году Центральный Исполнительный Комитет Чувашской АССР своим постановлением законодательно закрепил факт бытования в практике письма буквы о и дополнил, кроме того, чувашский алфавит буквой ф.

Попутно было принято правописание некоторых слов на основе произношения верховых чуваш, например: ҫӑмӑр вместо ҫумӑр, йӑтӑ вместо йытӑ, йӑвӑр вместо йывӑр, эпёр вместо эпир.

Новое правописание этого рода слов было принято не на основе каких-либо научных обобщений, а в силу определенного перевеса верховых говоров и влияния последних на язык периодической печати, издание которой после основания Чувашской автономной области было сосредоточено в Чебоксарах, центре верховых говоров.

¹ ВКП (б) в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Изд. V. Часть I, Партиздат, 1936 г., стр 394.

93

В годы Советской власти Конституции союзных республик начали закреплять в законодательном порядке право народов СССР на свободное развитие национальных языков СССР, предоставленное им Великой Октябрьской социалистической революцией, несколько позже это право закрепляется и в Конституциях автономных республик. Так, например, Конституция РСФСР от 11 мая 1925 г. признает за гражданами РСФСР «право свободного пользования родным языком на съездах, в суде, управлении и общественной жизни. Национальным меньшинствам обеспечивается право обучения на родном языке в школе¹¹ (стр. 13).

Лексика чувашского языка особо заметно пополняется новыми словами, отображающими новый этап общественно-политической жизни Советского государства в связи с индустриализацией страны и коллективизацией сельского хозяйства. При этом следует отметить, что благодаря начавшейся культурной революции, молодое поколение начинает произносить значительное количество заимствований в русском произношении, как, например: совет, комсомол, колхоз, трактор, ферма, сеяЛка, плуг, клуб, бригада, завод, закон, журнал, циркуль, цех и др. Это объясняется постоянным совместным участием трудяшихся русских и чуваш в политической жизни страны, в развитии народного хозяйства и культурного строительства.

Новое содержание никак не укладывалось в старую форму, и последовало второе уточнение алфавита И. Я. Яковлева. Следует отметить, что этот процесс не сопровождался каким-либо взрывом в развитии языка, а происходил в результате постепенного накопления количества для перехода к новому качеству в части правописания и произношения заимствованных слов, составивших в чувашской лексике значительный процент.

Постановлением президиума ЦИК ЧАССР от 1933 года были введены в чувашский алфавит дополнительно 6 букв: б, г, д,

ж, з, ц. Затем из алфавита была исключена буква т,, вместо которой введена из русского алфавита буква ч.

Это мероприятие способствовало дальнейшему закреплению произношения заимствованных из русского языка слов (главным образом терминов) в русском произношении, что в немалой степени облегчило изучение русского языка в чувашской школе.

К началу 30-х годов в практической работе по изданию учебников делается некоторая попытка нормализировать правописание слов, дающих незначительные звуковые расхождения в двух основных диалектах: ҫӑкӑр и ҫӑккӑр, тутӑр и тут- тар, кукӑль и куккӑль и др. Правописание, а отсюда и орфоэпию подобных слов, практика утвердила через учебники в произношении низовых чуваш: кукӑль, ҫӑкӑр, тутӑр и т. д. По аналогии правописание причастий, наречий и прилагательных на -ллӑ, -лл&, лла, -лле, -лли тем же постановлением прези

94

диума ЦИК ЧАССР было принято также в произношении низовых чуваш: каймала, каймали, лашала, лашалӑ, вӑрманала, унтала, кунтала и др.

Орфография 1933 года отличается половинчатостью в смысле приближения произношения заимствованных слов к русскому произнешению, непродуманностью междиалектных расхождений, вследствие чего правописание прилагательных, причастий н наречий на -ла, -ле, -лӑ, -лӗ при пересмотре орфографии в 1938 году было опять оставлено по-старому, т. е.: каймал- ла, каймалли, лашалла, лашаллӑ, вӑрманалла и т. д.

В отличие от предыдущих правил правописания, орфография 1938 года до ее утверждения Президиумом Верховного Совета ЧАССР была уточнена в Институте языка и письменности Академии Наук СССР. Алфавит ' чувашского языка в 1938 году третий раз подвергся изменению и дополнению. В него были включены буквы: щ, э, ю, я, ъ, ь. Из алфавита исключены буквы ф, щ, f. Вследствие включения букв е, я, ю буквы ъ, ь получили дополнительную функцию разделительного знака. Разумеется, ь и в чувашском языке в качестве основной функции сохранил значение знака смягчения согласных.

Таким образом, алфавит чувашского языка, составленный в 1871—72 годах И. Я. Яковлевым и состоявший из 25 букв, пополнился всеми буквами русского алфавита и сохранил для передачи специфических звуков чувашского языка четыре буквы: ӑ, ё, ҫ, у.

Этот новый чувашский алфавит, возникший на основе дружбы чувашской социалистической нации с великой русской социалистической нацией, призван служить дальнейшему развитию чувашского литературного языка. Можно надеяться, что чувашский алфавит и чувашская орфография пойдут в ходе своего развития по пути не расхождения, а сближения, но с полным сохранением при этом законов внутреннего развития чувашского языка. При этом само сближение чувашского языка с русским в части заимствованных слов, алфавита и орфографии следует рассматривать в системе развития внутренних законов чувашского языка за ряд столетий.

Орфография 1938 года сделала первую попытку сохранить единую графику как в исконно чувашских, так и в заимствованных словах. Так, например, буквы: е, ю, я, э, ъ, ь употребляются в аналогичных русскому языку случаях и для передачи чувашских слов; буква щ не имеет обращения в чувашских словах и употребляется лишь в заимствованных словах.

Орфография 1938 года установила правописание многих основ заимствованных слов без изменений, но с допуском изменения окончаний в тех незначительных случаях, когда, например, окончание является категорией, не типичной для чувашского языка (категория рода и в некоторых случаях категория

95

числа). Например: 1) аптека, литература, басня, судья, Марье;

2) революци, постановлени, пролетари, чернил и др.

В орфографии 1938 года впервые сделана попытка уточнения правописания сложно-составных слов. В орфографическом словаре, составленном на основе орфографических правил 1938 года, допущено слитное письмо для всех сложных слов, составляющих одно понятие и объединяемых в единое целое единством ударения, причем подобные словосочетания являются несвободными сочетаниями слов: шывсикки, хирчӑххи, хурӑн- ҫырли, улӑмури, алҫырӑвӗ. Исключением являлись словосочетания, которые хотя и составляют одно понятие, но не имеют единого ударения. Подобные слова писались раздельно: арсын ача, пуҫ пӳрне, кача пурне, пуҫ тӳпи, сӑмса шӑтӑкӗ и др.

В годы Великой Отечественной войны некоторые работники издательства (в 1944—45 гг.) подняли вопрос о пересмотре орфографических правил в порядке их дальнейшего улучшения. Вопрос временно разрешился постановлением орфографической и терминологической комиссии по незначительным пунктам правил. Постановлено было писать Верховнӑй вместо Верховный, Централънӑй вместо Центральный, дежурнӑй вместо дежурный.

Следущее изменение орфографии происходит в 1949 году. Наряду с положительными моментами по уточнению правил орфографии следует отметить и отрицательные стороны правил этого года.

Без достаточного основания и научного обоснования было принято правописание сложных слов. Многие сочетания слов, составляющие одно понятие, одно неразложимое словосочетание, объединенное единством ударения, даны в раздельном написании вопрекидрадщщацному слитному письму этих слов в течение всего послеоктябрьского периода: хёрача (писалось вместе около 80 лет), ӗҫҫынни, ӗҫхалӑх, ялхуҫалӑх (за все годы советской власти), хӑшпӗр (с 1938 г.).

Изменения подобного рода вызвали возражения со стороны учителей и многих практических работников и сетования на непоследовательность и произвольность в орфографировании общеупотребительных слов.

15 января 1951 г. по ходатайству работников издательства орфографическая и терминологическая комиссия постановила:

1. Писать слитно следующие слова: ӗҫҫынни, ӗҫхалӑх, ял- хуҫалӑх, хӗрача, виҫӗмкун, виҫӗмҫул, хӗҫпӑшал, хӑшпӗр.

Чувашский научно-исследовательский институт к этому пункту прибавил еще 3:

2. Писать следующие слова через дефис: пыра-киле, пурӑ- на-киле, пӗле-тӑра, кура-тӑра, куллен-кун, ҫуллен-ҫул.

3. Писать следующие слова в чувашском прозношении: лавкка, парӑс, кӑранташ, пӑрахут, пӑравус.

96

4. Имена людей можно писать и в русском, и в чувашском произношении: Вася—Ваҫҫа, Петя—Пеття.

В орфографических правилах 1949 года непродуманным является также 13 § в отношении правописания слов: пурнйҫ, таврӑн, ҫаврӑн, вырнаҫ, уйрӑл. Изменение правописания этих слов вызывает справедливые нарекания отдельных учителей чувашского языка. Правописание слов: пурӑнӑҫ, ҫавӑрӑнса, вы- рӑнаҫрӑмӑр, уӑӑрӑлтӑмӑр закрепилось в букварях И. Я- Яковлева, в творчестве К. В. Иванова и в последующей литературе и держалось вплоть до 1949 года.

Орфографические правила 1951 года и орфографический словарь того же года, вышедшие отдельным изданием, значительно упорядочили чувашское правописание и подготовили основу для дальнейшего развития чувашского литературного языка. Положительной стороной правил и словаря является то, что они в значительной степени закрепляют нормы орфографии ( а отсюда и орфоэпии), утвердившиеся за ряд лет послеоктябрьского периода: пахчаҫӑ, ҫулҫӑ, ҫутҫанталӑк, тӗштирӑ, тырпул, пуҫ пӳрне, кача пӳрне и т. д.

Закономерным слеаует также считать некоторое ограничение слитною письма сложных слов: хура тӑпра, хура тӑх- лан, ту качаки, и др.

Но вместе с тем следует отметить, что как орфографические правила, так и словарь отражают следы какой-то спешки и недоделки. Несмотря на то, что они вышли через год после появления трудов И. В. Сталина по вопросам языкознания, некоторые положения гениального учения нашего вождя не учтены.

И. В. Сталин учит: «Некоторые местные диалекты в процессе образования наций могут л<-чь в основу национальных языков и развиться в самостоятельные национальные языки... Что касается остальных диалектов таких языков, то они теряют свою самобытность, вливаются в эти языки и исчезают в них»¹.

Если в период формирования чувашской буржуазной нации в основе литературного языка закрепились некоторые слова в произношении низовых чуваш и это произношение в советскую эпоху также принималось за норму, то к чему казалось бы надо было менять эти нормы, вместо шултӑра, пултӑран, турчӑка—шултра, пултран, туряка и др. Тем более правописание подобных слов с пропуском редуцированного гласного а не содержится в 13 § правил орфографии, а потому включение их в орфографический словарь в произношении верховых чуваш после 80 летней практики письма и произношения их следует считать легкомысленным отношениьм к развитию литературного языка.

¹ И. В. Сталин. Марксизм и вопросы языкознания. Издательство «Правда», 1950 г., стр. 37.

97

То же следует сказать и в отношении слов, которые даны в словаре в двух вариантах, т. е. в произношении низовых и верховых чуваш: хултӑряӑ (низ.) и хултӑря (верх.), тӑхлаяӑ (низ.) и тӑхлая (верх,), шӑнкӑряӑ (низ.) и шӑнкӑря (верх.). Если до появления трудов И. В. Сталина «Марксизм и вопросы языкознания¹* подобные вопросы часто путались в чувашской орфографии, то сейчас можно было принять только одну форму.

Под грамматические формы признака сложных слов не следует включать выпадения редуцированных гласных ӑ, ӗ, находящихся в исходе слова. Это только сбивает учащихся. Например: сивчир. Здесь признаком слитного письма не является выпадение звука ё, в этом случае пришлось бы писать слитно и слово ҫӗн ҫул. Следует приводить только те грамматические формы, как признаки для сложения основ, которые помогают делать обобщение правил (признаков) сложных слов. Надежным признаком сложных слов является группировка их по частям речи, но этот признак получает силу лишь в совокупности с другими признаками сложных слов.

Признак сложных слов, проводимый делением слов по прямому и переносному значению, является верным признаком всех неразложимых словосочетаний, но слитное или раздельное письмо сложных слов охватывает лишь частично. Желательно, чтобы орфография и других подобных слов была приведена к единству.

Словосложение в общей системе словообразования занимает особое положение, а потому остается областью неизученной. Ряд ученных, например, Бодуэн де Куртенэ и его школа в лице Богородицкого В. А., Крушевского Н. В. занимались, главным образом, суффиксальным образованием новых слов и совсем не касались префиксального образования слов, очень мало освещали вопрос словосложения.

Академик Щерба Л. В. называл словообразованием все «живые схемы для обозначения новых понятий» и считал нужным помещать их в грамматике, а непродуктивные, неживые случаи давать в словаре.

Из всех высказываний академика Щербы по словосложению я хочу привести одно, наиболее характерное: «Принимая во внимание единичность лексических элементов и применимость правил грамматики о словообразовании и словоизменении ко многим словам, можно противополагать лексическое грамматическому как единичное — типовому. В этом смысле я предлагаю говорить о явлениях словарных и типовых¹*¹.

«С одной стороны все индивидуальное, существующее в памяти как таковое и по форме никогда не творимое в момент

’Журнал «Преподавание иностр. языка в средней школе*, № 1, 1947 г.,

стр.

98

речи—лексика, и с другой стороны—все правила образования слов, формы слов, группы слов и других языковых единств вышего порядка—грамматика¹*¹.

В послеоктябрьский период развития чувашского литературного языка в порядке обозначения новых понятий образовано много новых слов посредством словосложения. Орфография многих таких слов (ӗҫхалӑх, ҫӗршыв, ҫулпуҫ) установилась стихийно, без теоретического обоснования.

Следует отметить, что орфографические правила и словарь 1938 года не ставили задачи внесения коренного изменения по вопросу теоретического обоснования правописания слов, образованных посредством словосложения. Они даны были в том виде, в каком закрепила их практика письма того времени.

Признаками сложного слова, образованного посредством словосложения, считались: 1) выражение сложным словом (главным образом терминологического порядка), нового понятия отличного от значения отдельных компонентов; 2) изменение форм слов, входящих в состав сложного слова; 3) единство ударения как признак сложносоставного слова.

Орфографические правила 1949 и 1951 года и орфографический словарь 1951 года встали на иной путь толкования сложносоставных слов. Пересмотрены были все слова, возникшие на основании словосложения в послеоктябрьский период, и максимально сокращено количество их. Грамматические признаки сложносокращенных слов, изложенные в 58—61 §§, создают значительные затруднения для различения слов, образованных посредством словосложения: ҫӑматӑ и хут купӑс, сӑран атӑ\ ҫӗрулми и ҫӗр ҫырли, ҫӗр кӑмрӑкӗ; куҫхарши и кантӑк хар- ши, хура тӑпра и сарҫу, шӑн ҫу\ вункунлӑх и пилӗк кунлӑх; хввел урш и улмури, юханшыв и вӗҫен кайӑк, пушхир, шӑл- ҫемми и др.

Казалось бы, что после появления гениального труда И. В. Сталина «Марксизм и вопросы языкознания¹* можно было навести порядок в этом деле.

Незачем было выбрасывать из числа признаков слова, образованного посредством сложения корней, признак единстца ударения в сложном слове. Ударение во многих языках является признаком грамматического выражения отношений между словами.

Во всяком случае, если в орфографических правилах было затруднительно изложение грамматических признаков сложных слов, то в учебнике грамматики их следует изложить с предельной ясностью. Необходимо подробнее проанализировать словосочетания, используемые при словосложении, при этом

¹ Щ е р б а. Очередные вопросы языковедения.. Известия АН СССР»,№ 5, 1945 г., стр. 181.

99

признак единого ударения в слове является признаком различения слитного написания слова от раздельного. Указанное явление одинаково проявляется при сочетании слов посредством управления и примыкания. И в том и в другом случае управляемое и примыкаемое слово в неразложимых словосочетаниях не является членом предложения.

7-ой пункт предисловия (59 § правил правописания) точно излагает признак слитного и раздельного письма. Сочетания двух слов, образующиеся без всякого изменения формы, пишутся раздельно в прямом значении и слитно при переносном значении: пёркун (намедни), пёриай (постоянно), ҫурҫӗр (полночь), вӑрӑмтуна (комар), вӑрӑмсӑмса (долгоносик), утмӑлту- рат (василёк!, пилӗкҫуллӑх (пятилетка). Следует отметить, что подобных слов вообще-то мало, однако слитное правописание всех остальных сложносоставных слов подпунктами предисловия и остальными параграфами правил не охватывается. Например: улмури (чтобы подвести под правило, здесь искусственно выпущен звук ӑ), тем те пёр (раздельное письмо не аргументировано), аҫа-ҫиҫӗм (письмо через дефис не аргументировано), юханшыв (слитное письмо не аргументировано; см. выртан каска, вӗҫен кайӑк) и др. ( Вследствие недостаточных научных обобщений правописания сложносоставных слов, правописание их следует запоминать по орфографическому словарю.

За исключением указанных моментов новая орфография значительно упрощает чувашское правописание.

Кстати, надо отметить, что в статье тов. Васильева А. И. «Вопросы чувашской орфографии» («Записки¹⁴ Чувашского Научно-исследовательского Института, вып. II, 1949) определение орфографии дается как классовое, с точки зрения антимарксистского, марровекого учения о языке.

В заключение необходимо выразить следующее пожелание. Чувашскому научно-исследовательскому институту языка, литературы и истории необходимо продолжить работу по уточнению орфографии чувашского языка, применительно к той основной линии развития науки о языке, которая довольно четко определилась за эти два с половиной года благодаря гениальному труду И. В. Сталина «Марксизм и вопросы языкознания».

СОДЕРЖАНИЕ

Кузьмин В. Л. Из истории реализации ленинского декрета о земле в

Чувашии 3

Андреев М. А. Подъем сельского хозяйства и укрепление общественного хозяйства колхозов Чувашской АССР в годы первых трех сталинских пятилеток • 25

Егоров В. Г. К вопросу о происхождении чуваш и их языка.... 64

Горский С. П. Краткая история чувашской орфографии 92

Данилов Н. Ф. Язык и стиль романа К. Турхана «Йӑмраллӑ ял» («Деревня в ветлах»).  100

Дискуссии и обсуждения

Григорьев П. Г. К вопросу об образовании чувашской буржуазной нации 153

Хроника

Научные сессии 163

Редакционная коллегия: В. Л. Кузьмин (отв. редактор), Н. А. Андреев,

Т. Г. Гу сев, М. Я■ Сироткин.

Тех. редактор И. Григорьев.

НТ 01U62. Подписано к печати 7-1V-1953 г. Объём 10,75 п. л. 10,82 учетно-издат. л. Бумага 60Х92'/ю- Заказ № 3375. Тираж 1 600 экз.

Типография № 1 Чувашполиграфиздата при Совете Министров Чувашской АССР

г. Чебоксары, ул. Володарского, 5.