Черпают вдохновение на родине предков

Разговор, невольным свидетелем которого я оказалась, оставил в душе неизгладимый след. «Мы и в семье по-чувашски не разговариваем. Думаю, через два-три поколения он вовсе исчезнет», — с горделивым голосом сказал своему собеседнику, приехавшему из другого региона, человек, выступавший путеводителем по родной республике.

Признаюсь, было крайне неприятно осознавать, что нахожусь рядом с Иваном, не помнящим родства. Успокоило лишь то, что есть среди нас люди, которые искренне любят свой язык, беспрекословно чтят традиции родного народа, не требуя ничего взамен вкладывают душу в дальнейшее развитие нации. Не из-за личной заинтересованности. Не из-за материальных благ и вознаграждения. А по зову сердца. Как раз к таковым относится почетный эльдебер (председатель) Союза чувашской молодежи «Сувар» Олег Цыпленков. Уже двадцать четвертый год подряд по инициативе «Сувара» представители самых разных возрастов и рода занятий летом выезжают в исторические места родного народа. И не просто посмотреть, а поклониться далеким прадедам и прабабушкам; ставить памятные столбы, облагораживать территории, где жили наши предки.

Нынче паломничество совершили в далекий Алтай, о котором Олег Цыпленков отзывается как о колыбели чувашской цивилизации. И это не зря. Как мы знаем из истории, наши предки вышли из тех дивных краев. На днях мы встретились с Олегом Цыпленковом и попросили его рассказать, что же движет активистами.

– Олег Михайлович, кто был идейным вдохновителем ежегодных паломничеств?

– Люди по отдельности ходили давно. Во время моей работы секретарем обкома комсомола по идеологии, у нас были материальные возможности, и мы поддержали благое начинание — паломничать вместе. Сейчас выезды организовываем за счет паломников.

Наша задача — не только посмотреть места, где жили наши далекие прадеды и прабабушки. Мы ставим памятные столбы, облагораживаем территории. К примеру, каждый чуваш хотел бы побывать в деревне Силби, оказаться у родника, которые упомянуты в известной поэме Константина Иванова «Нарспи». Когда мы впервые туда приехали, там был пустырь — деревни нет, бывшие улицы заросли бурьяном. Еле нашли родник. Привели в божеский вид, поставили сруб. Эти расходы, в том числе дорожные, паломники берут на себя, деля поровну. Так что все они достойны глубокой похвалы и искреннего восхищения. Паломники выезжают не по приказу сверху и не для того, чтобы отчитаться кому-то. Мы чувствуем свой долг перед предками.

– В числе посетителей исторических мест наших предков, как правило, — интеллигенция, старшеклассники, студенты… Неужели представителям бизнес-сообщества не интересно?

– В первое время чувашские ребята-бизнесмены выезжали. Но со временем отсеялись. Видимо, у них свой мир, а в том мире нет свободного времени для паломничества.

– Они готовы внести финансовую лепту?

– Недавно обратился к известному чувашскому меценату, то ли он меня не понял, но ответил: «Олег, ты же не инвалид…». Больше никогда ни к кому не буду обращаться. Но если у кого-то есть желание помочь, мы с благодарностью примем.

– Были моменты, когда уставали и руки опускались? Никогда не говорили себе: «Олег, оно тебе надо?».

– Бывало. Но внутренний голос всегда твердил: «Олег, продолжай свое дело, ты поступаешь верно». Как ни странно, мы не устаем от поездок. Порой приходится жить в спартанских условиях. Несмотря на все это, набираешься энергии, которой хватает на целый год. За времена паломничества ни разу не было никаких ЧП. У многих раскрывается какой-то внутренний потенциал: например, кто-то начинает писать стихи и т. д.

После проведенного ч-к (обряда жертвоприношения Всевышнему, его семейству и помощникам. — Прим. авт.) каждый раз происходят удивительные природные явления: если дождь шел, то солнце появляется; если стояла сухая и жаркая погода — начинает моросить.

– Как создалась организация «Сувар»?

– Это было в начале 90-х годов прошлого века. Рушились идеалы. В непростые времена мы умудрились еще четыре года продержать новоиспеченный Союз молодежи Чувашии, который был преемником комсомола. Я, как первый секретарь республиканского комитета Союза, был избран членом бюро центрального комитета Российского союза молодежи. И это благодаря тому, что у нас была одна их самых многочисленных молодежных организаций в стране. Но со временем наша организация распалась на две части. Одна осталась там же, вторая, куда и я входил, со знаменем Союза оказалась на улице. Но мы под именем «Сувар» до сих пор существуем.

– Насколько сегодня у вас огромная «армия»?

– Чтобы стать членом Союза, нужно соблюдать уставные требования: дополнительно иметь чувашское имя; изучать, пропагандировать историю и обычаи родного народа...

Принятие чувашских имен происходит во время паломничеств по историческим местам наших предков — ежегодно по 10–12 человек встают в наши ряды. Все они имеют право носить почетное имя Чунташ, что переводится как душевный друг. Примерный аналог имеется у исламистов, которые после посещения Мекки принимают почетное имя, у них оно — Хаджи.

Членские взносы мы не собираем — для этого нужен штат, кабинеты. У нас, кроме имени «Сувар» и наших дел, ничего нет. Мы привыкли работать свободно. Мы подотчетны лишь нашим предкам.

– Олег Михайлович, какая у вас была мечта в детстве?

– У меня было два хобби: любил читать книги и ходить в кино. В те годы за один сеанс нужно было выложить 5 копеек. Я собирал по одной копейке у своей родни, чтобы набрать эту заветную сумму. Родная бабушка, повидавшая за свой век голод и холод, была экономной и говорила, что 5 копеек — это полбуханки хлеба. И я мечтал стать либо библиотекарем, либо контролером кинотеатра. Библиотекарем — чтобы даже во время работы можно было читать, а контролером — насмотреться фильмов.

Одна мечта все же осуществилась: в старших классах летом подрабатывал киномехаником в местном клубе. Библиотекарем быть так и не удалось. В старших классах решил стать сельским учителем. Тогда они пользовались огромным авторитетом. Изначально попытался поступить на исторический факультет Чувашского госуниверситета. Но тогда фортуна мне не улыбнулась, и я один год проработал машинистом-оператором в Лакреевском лесу в Чебоксарах. На следующий год поступил на филфак.

На первом же курсе влюбился в девушку — уроженку своего района, с которой вместе учились, а на третьем мы поженились. К моменту получения диплома у нас уже был ребенок. Нас с супругой, выпускников вуза, направили в родной район. Я был счастлив, что сбылась моя мечта. Мне доверили классное руководство четвероклашками. Помню, как зашел в первый раз в класс. Детишки смотрели с интересом. Ученики меня любили, и я их полюбил. Помимо работы в школе, с учителями и концерты ставили, и спектакли...

– Почему вас пригласили работать в район?

– Этот вопрос для меня до сих пор остается открытым. Никаких заслуг у меня не было. Да, я был секретарем местной учительской комсомольской организации. Да, я вел фотокружок. Скорее всего, по каким-то параметрам подошел: возрасту, образованию...

– Помните впечатления, когда вам сообщили новость о назначении?

– Мне тогда было 24 года. Приехали представители райкома и попросили на следующий день прибыть в район. Естественно, первым делом задался вопросом: «Что же случилось, вроде бы ничего не натворил…». В те времена райком значил многое. Один из коллег предположил, что, наверное, предлагают работу.

На следующий день поехал в район, где спросили: «Как вы смотрите на то, что будете работать в райкоме комсомола?» Я согласился. И только на пленуме понял, что меня выбирают первым секретарем районного комитета комсомола. Если бы сказали вечером, я бы отказался. Первый секретарь райкома комсомола?!! Во-первых, я был уверен, что не справлюсь; во-вторых, не достоин этого звания. Но уже поздно — меня избрали. Хорошо, что был сильный аппарат, который всячески поддерживал и помогал.

– Легко ушли с любимой учительской работы?

– После ухода дети года три, наверное, снились. Сердце разрывалось, часто приезжал в школу, встречался с детьми. Многие бывшие ученики до сих пор звонят. Некоторые девочки позже рассказали, что были в меня влюблены. Одна призналась, что даже с одноклассницей поспорила, что когда подрастет, выйдет за меня замуж.

– Чем запомнилась комсомольская работа?

– Многим. Во время работы первым секретарем райкома комсомола стали проводить фестиваль народного фольклора «Живые корни». Стали приглашать соседние районы. Мероприятие стало фестивалем не только чувашского фольклора, но и татарского, ирзя.

– Не помните моменты, когда ваша карьера висела на волоске? Или не было таковых?

– Да, были и казусы. На одном из бюро мне дали выговор за грубейшее нарушение финансовой дисциплины за учреждение фонда Митты Васли — мы выдавали премии одаренным землякам. Но на том же бюро приняли решение поощрить опыт Батыревского райкома и рекомендовать для распространения среди других. Да, парадоксально: за одно и то же и наказали, и поощрили.

Я стал не только партийным функционером, но и много времени начал уделять национальным проблемам. К примеру, активисты поднимали вопрос о симбирско-чувашской школе. В свое время ее передали в дар чувашскому народу, сейчас там даже чувашский язык не преподают. Как-то на одном из пленумов областного комитета комсомола в присутствии первого секретаря обкома партии я поднял этот вопрос. До сих пор помню реакцию первого секретаря. Он спокойным голосом сказал: «Не к лицу первому секретарю райкома комсомола говорить такие вещи». Как меня после этого защитили, я до сих пор не знаю. Наверное, списали на мою молодость.

– Как сегодня зарабатываете на жизнь?

– У меня небольшая видеостудия «Сувар-фильм». Со мной работают несколько операторов. А в сети Интернет мы и «Сувар ТВ» запустили. Нравится снимать и фотографировать. От работы получаю великое удовольствие.

Беседовала Вера ЭВЕРККИ.
Республика. — 2012. — 15 августа (№ 37 (941)). — С. 11.
Скачать PDF