Восточная география и Волжская Булгария

Пусть поверят все народы в то,
Что есть булгар земля...
Г. Тукай

В середине мая 921 г. в Багдад, «город мира», приехал посланник далёкого Севера — булгарской земли. Посланника звали Абдаллах (Абдулла) ибн-Башту, по прозванию Хазарин. Он привез письмо от эльтебера1 булгар Алмаса. В своем письме Алмас просил багдадского халифа Джафара ал-Муктадира прислать ему проповедника мусульманства и помощника в строительстве крепости.

В это время в Багдаде уже были наслышаны о булгарах на Волге, знали о том, что их царь даже мусульманин. Письмо Алмаса вызвало большой интерес во дворе халифа, открывая широкие перспективы для арабов. К началу X в. Багдадский халифат уже начал терять свою былую мощь. Азербайджан, государство Саманидов и Хорезм продолжали официально признавать халифа как главу всех мусульман, в сущности же они встали на путь самостоятельности. Беспокойно стало в прикаспийских районах, в Гиляне и Табаристане — областях Ирана. Северный торговый путь арабам преграждал Хазарский каганат. В то же время в Хазарии и у их соседей огузов росла тенденция сближения с исламом. Во дворе халифа отлично понимали, что распространение мусульманства у хазар, огузов и булгар, которые держали в своих руках важные торговые пути, непременно приблизит их к Багдаду, и тем самым упрочатся международное положение и в целом политическая основа халифата.

Исходя из всего этого, было решено направить посольство к булгарам. Главой посольства назначили Сусана ар-Расси, человека малоизвестного, но оказавшего

1 Эльтебер — титул князей, военачальников у древних тюркских народов.

57

в свое время добрую услугу халифу. Советником и секретарем был назначен Ахмед ибн-Фадлан, который впоследствии стал его фактическим руководителем. Его полное имя — Ахмед ибн-Фадлан ибн ал-Аббас ибн-Рашид ибн-Хаммад, он был образованным человеком своего времени. В состав посольства были включены еще два человека, имевших отношение к булгарам: один из них Текин Тюрок, огуз по происхождению, побывавший раньше у булгар и рассказавший о них халифу; второй, по имени Барис Саклаб, сам был из Булгарии, по каким-то причинам попал в Багдад, служил во дворе в качестве гуляма, т. е. слуги. Помимо них в делегацию вошли проповедники мусульманства. В целях удовлетворения просьбы булгарского царя помочь в строительстве крепости возникла проблема найти деньги. Дело в том, что за три года до этого визирь Ибн ал-Фурат почти привел государственную казну к краху.

Деньги решили взять в пути, в Хорезме, за счет конфискации там одного из имений упомянутого ал-Фурата. Халиф заранее сообщил в письме Алмасу о высылке ему 4000 динаров. Забегая вперед, скажем: по ряду серьезных причин обещанных денег не могли получить и экспедиция оказалась в затруднительном положении. Некоторые члены посольства, среди них факих и муаллим (знатоки мусульманского права и учителя), отказались от дальнейшего путешествия, ибо им должны были выплатить жалованье из тех же предполагаемых денег. Основная миссия арабского посольства целиком и полностью перешла в руки Ибн-Фадлана.

Выехав в июле 921 г. из Багдада, перезимовав по пути в Хорезме, пройдя через земли огузов, печенегов и башкир, испытав неимоверные трудности, посольство достигло 19 мая 922 г. летней резиденции Алмаса — царя булгар — недалеко от Волги в Закамье (в районе нынешнего села Три Озера Куйбышевского района Татарии). Посольство было принято царем и его приближенными исключительно тепло при соблюдении всех церемоний торжеств. В последующие несколько дней состоялись различные приемы, застолья, дипломатические беседы, религиозные диспуты.

Ибн-Фадлан жил в ставке Алмаса до середины июня. За это время ознакомился с булгарской землей, булгарами, их жизнью и бытом, обычаями и обрядами, вел географические наблюдения, интересовался вопросами связей булгар с другими народами и племенами; посе-

58

тив пристань на Волге, наблюдал похороны богатого руса, расспрашивал о жизни и обычаях русов.

После этого Ибн-Фадлан и его коллеги вместе с Алмасом в сопровождении царской свиты переправились в бассейн речки Джауширма (современная речка Яуширма или Малая Бахта, текущая через село Яуширма Чистопольского района ТАССР). Там Алмас собрал съезд предводителей всех булгарских племен, где был официально принят ислам в качестве государственной религии, что сыграло впоследствии огромную роль в объединении разрозненных языческих племен в одно централизованное государство.

Побыв два месяца у булгар, арабское посольство вернулось в Багдад. Однако результаты экспедиции оказались не очень выгодными для халифата: огузы не приняли ислама, партия мусульман в Хазарии была распущена, из-за отсутствия обещанных денег булгарский эльтебер потерял надежду на халифа и остался в своих прежних связях со Средней Азией, откуда еще до приезда арабов проникло мусульманство в среду верхушки булгарского общества.

По этой причине в Багдаде вскоре забыли об экспедиции и ее результатах. Хотя Ибн-Фадлан составил подробный отчет халифу, однако уже почти никого не интересовали дела далекого Севера. Нашему путешественнику осталось заняться лишь мемуарами, и он составил интересное описание своего путешествия под названием «Рисаля» («Записка»), С целью слегка заинтриговать читателя он обогатил свои записки северными легендарными рассказами, но не смог удивить искушенного арабского читателя. Книга его была забыта, потом погибла, и лишь сокращенный вариант и отдельные пересказы попали в Среднюю Азию.

Правда, дипломатическая история посольства не была этим завершена. Через несколько лет, в правлении того же ал-Муктадира, булгарский принц, сын Алмаса, сделал ответный визит в Багдад. По сообщению знаменитого географа X в. ал-Масуди, булгарское посольство привезло арабам знамя, савад и деньги. Обмен знаменем, очевидно, был характерным для средневековья дипломатическим ритуалом (арабское знамя было подарено и Алмасу в 922 г.). Савад представлял собой дорогой северный подарок — шубу из чернобурок.

Примерно через 300 лет после этих событий, в 1215 г., «Рисаля» Ибн-Фадлана попала в руки арабского эн

59

циклопедиста Йакута ал-Хамави, который нашел ее в одной из богатых библиотек города Мерва в Средней Азии. Йакут включил сообщения Ибн-Фадлана о булгарах в свой «Географический словарь», составленный в 1224 г. и ставший знаменитым в восточной географии.

Прошло еще около шести столетий. В одной из библиотек Европы неожиданно был найден «Словарь» Йакута. В 1814 г. в Копенгагене датский востоковед Р. Расмуссен издал перевод сочинения Ибн-Фадлана по Йакуту. Данная работа привлекла внимание европейских ученых. Записки Ибн-Фадлана вскоре были опубликованы на шведском, английском, латинском языках.

В дело изучения трудов Ибн-Фадлана в XIX в. много труда внес российский академик, крупнейший востоковед X. М. Френ. Булгарская история, известная до этого лишь по русским летописям и данным В. Н. Татищева, вызвала большой интерес в научном мире после выхода в 1832 г. работы X. М. Френа. Был опубликован и ряд других работ, посвященных запискам арабского путешественника по словарю Йакута. Правда, нашлись среди ученых и такие, которые отнеслись было с недоверием к сообщениям Ибн-Фадлана. Однако это было временное явление. Авторитет создателя «Рисали» еще более укрепился, когда в его защиту выступили известные востоковеды В. В. Тизенгаузен, В. Р. Розен.

В 1924 г. распространилось новое сообщение — в одной из библиотек города Мешхеда в Восточном Иране нашлась книга Ибн-Фадлана, которая считалась утерянной. Эта рукопись попала в Мешхед еще в XIV в. через книголюба, один из предков которого был хозяином библиотеки Мерва, где читал записки Ибн-Фадлана упомянутый выше йакут. В 1935 г. фотокопия этой рукописи была передана Иранским правительством Академии наук СССР и через несколько лет была опубликована известным историком-востоковедом А. П. Ковалевским '. Однако Мешхедская рукопись все же не являлась подлинником, принадлежавшим самому Ибн-Фадлану. Дело в том, что в книгах Наджиба Хамадани (XII в.) и Амина Рази (XVI в.), в которых даны выписки из сочинения Ибн-Фадлана, были такие сообщения, которые отсутствовали в Мешхедской рукописи. Таким образом, иранская рукопись была сокращенной копией

1 Путешествие Ибн-Фадлана на Волгу. /Перевод и комментарий под редакцией академика И. Ю. Крачковского. М. —Л., 1939.

60

подлинника Ибн-Фадлана, судьба которого остается пока неизвестной. Учитывая все это, в 1956 г. А. П. Ковалевский опубликовал новый перевод «Рисали» на основе Мешхедской рукописи, рукописи по Йакуту и выписок Хамадани и Рази, снабдив новое издание исчерпывающими историческими комментариями *.

Мы сказали, что для империи арабов посольство Ибн-Фадлана не имело большого значения. Однако для истории народов Восточной Европы, в том числе Татарии и татарского народа, его значение неоценимо. Будучи весьма наблюдательным путешественником, Ибн-Фадлан оставил ценнейшие сообщения по политической, социально-экономической истории, быту и культуре ряда тюркоязычных народов (булгар, огузов, печенегов, башкир) и древних русских. Преобладающая часть его сведений имеет отношение к волжским булгарам. Невозможно подробно остановиться на всех его сообщениях. Суммируя их, можно обратить внимание на следующие основные моменты.

В начале X в. в Волжской Булгарии господствовал классовой строй начальной стадии феодализма. Несмотря на некоторую племенную раздробленность, правителю булгар Алмасу удалось начать их объединение в одно централизованное государство, чем была заложена основа более тысячелетней писаной истории татарского и других соседних народов.

Государство булгар обширно, средства изобильны, доход многочислен. Основа хозяйства — земледелие: сеют пшеницу, ячмень, просо на плодородной черноземной земле. Значительное место отведено животноводству. Занимаются охотой и бортничеством. Государственная казна пополняется за счет шкуры соболя (или быка) с каждого дома, десятой части пошлины с прибывшего в Булгарию иностранного торгового судна или каравана.

У булгар много купцов, они ведут активную торговлю с соседями — ближними и дальними. Летом на Волге проходит оживленная ярмарка, являясь центром транзитной торговли. Помимо денежной, булгары ведут меновую торговлю с народами крайнего Севера; оттуда привозят дорогие меха — соболиные и чернобурки.

Глава государства и его приближенные еще до приезда арабов уже приняли ислам из Средней Азии.

* Ковалевский А. П. Книга Ахмеда ибн-Фадлана о его путешествии на Волгу в 921—922 гг. Харьков, 1956.

61

Для них построена мечеть, каждое утро муэдзин призывает к молитве. Наряду с языческим, существует и мусульманский обряд захоронений. Конкретных данных о существовании городов еще нет. Народ живет летом в юртах (есть некоторые сведения о зимних домах). Юрта (жилище) царя огромна, вмещает тысячу людей, внутри устлана армянскими коврами. В середине — трон царя, покрытый византийской парчой.

Еще живы языческие обычаи. Новорожденного ребенка берет к себе не отец его, а дед по матери; наследство покойного переходит не к сыну, а брату. Иными словами, существует кровное родство. Правовые нормы весьма жестки: существует закон смертной казни за убийство, даже за нечаянное. Жестоко казнят за воровство и прелюбодеяние. Нормы правопорядка и родовые обычаи булгар несколько были унифицированы с принятием классовой религии. Булгария переживала период отживания старых и зарождения новых форм идеологии и общественно-семейных отношений.

Итак, от археологических мы перешли к письменным источникам, которые органически связаны между собой, дополняют, уточняют друг друга. Естественно, писаная история Волжской Булгарии не представлена лишь «Запиской» Ибн-Фадлана; много было его последователей и продолжателей, среди которых и лично посетившие булгарскую землю, и особенно те, которые составили свои сочинения на основе расспроса очевидцев и изучения большой массы имевшейся литературы, путевых записок, карт и зарисовок.

Невозможно полностью анализировать средневековую восточную географию, имеющую отношение к истории Волжской Булгарии лишь в рамках научно-популярного очерка. Это — огромная тема, и она требует специальной монографии, которая состояла бы из нескольких больших глав, посвященных подробному сравнительно-текстологическому анализу источников по булгарской истории домонгольского и золотоордынского периодов. Такая монография — дело будущего. Здесь обратимся, как уже отметили, к некоторым общим сведениям, к сведениям историко-этнографического плана.

Самые выдающиеся произведения восточной географии написаны в X в. Литературу этого периода называют «классической и арабо-персидской географией», а сам период — «мусульманским ренессансом». Первый географ, оставивший ценнейшие сведения о волжских

62

булгарах,— это перс Ибн-Русте (Ибн-Даста — неправильное чтение его имени). Сохранился всего лишь седьмой том его огромной энциклопедии «ал-А’лак ан-нафиса» («Дорогие ценности»), составленной, по мнению специалистов-востоковедов, в период с 903 по 913 г. Хотя он сам не был в Поволжье, однако, путешествуя по южному Каспию, собрал сведения у тех, кто побывал на севере. К тому же Ибн-Русте пользовался географическими сочинениями своих предшественников, не сохранившимися до наших дней. Его книга, в свою очередь, была использована позднее такими известными географами, как ал-Бакри и Гардизи (XII в.) Абу-л-Фида (XIV в.).

Сообщения Ибн-Русте о волжских булгарах вкратце сводятся к следующему. Булгары живут на Волге в соседстве с буртасами, расстояние между ними в три дня пути. Царя зовут Алмас (большинство известных востоковедов принимают это чтение, а не форму Алмуш), он уже мусульманин. Более того, много мусульман и среди населения. В селениях есть мечети и начальные училища с имамами и муэдзинами (священнослужители).

Булгары состоят из трех больших групп (племенных объединений) — собственно булгар, берсулы и эсегелов (искилов). И одеяние булгар, и их захоронения мусульманские. Ведут торговлю с соседями, в первую очередь с русами. Булгары — народ земледельческий — возделывают разные сельскохозяйственные культуры: пшеницу, ячмень, просо и другие (ал-Гардизи добавляет к ним чечевицу, чумизу, а из овощей — тыкву). Булгары нападают на буртас, берут их в плен. Воюют на конях, носят кольчуги и имеют полное вооружение. Подать своему царю они платят лошадьми, царь берет себе по верховой лошади и от того, кто женится. Пошлину берут с прибывшего к ним иностранного купеческого судна. Основные богатства булгар — куний мех, который служит им денежной единицей. Своих монет у них нет, серебряные диргемы они получают из мусульманских стран.

Вот основные сведения Ибн-Русте о волжских булгарах. Нет необходимости удивляться его сообщению о том, что у булгар нет своих монет. Как уже отметили, Ибн-Русте написал свое сочинение в начале X в., к тому же он пользовался и данными IX столетия, а чеканка монет в Волжской Булгарии началась лишь й 20—30-х

63

годах X в. (по некоторым сведениям, чуть пораньше — известна одна монета 907 года).

Необходимо обратить внимание на следующее. Несмотря на то, что Ибн-Русте и Ибн-Фадлан не знали друг друга и писали совершенно самостоятельно, много общего в их сообщениях: царь булгар по имени Алмас уже мусульманин, племена булгар и эсегелов, названия основных сельскохозяйственных культур, уплата дани царю с каждого дома животными. Эти параллели свидетельствуют о большой достоверности источников.

Вышеприведенное сообщение Ибн-Фадлана об официальном принятии ислама булгарами в период правления в Багдаде халифа ал-Муктадира подтверждается самостоятельными сведениями и третьего автора — ал-Масуди. Масуди, как было отмечено, сообщал об ответном визите сына Алмаса в Багдад.

Ал-Масуди — один из крупных арабских географов, он долго путешествовал и оставил после себя более 20 научных трудов (отдельные книги состоят из 30 томов). Правда, в основном он писал о южных, арабских странах, но вместе с тем и давал краткие, но ценные сведения о русах, булгарах, буртасах. Ал-Масуди — первый арабский путешественник, оставивший сообщения о караванах, ходивших между Булгаром и Хорезмом, о булгарском и хазарском торговых флотах, плававших по Волге, о том, что ценные меха из Булгарии и Буртасии славились во всем арабском мире.

Известно, что Булгария вела оживленную международную торговлю. Почти все восточные географы и путешественники, что-либо писавшие о Волжской Булгарии, обращали особое внимание именно на эту сторону экономической жизни страны. По их сообщениям можно получить богатые представления не только о торговле булгар с русами, хазарами, народами Севера, буртасами, башкирами, с Средней Азией, но и товарах экспорта и импорта в этом товарообмене. Даже только у одного из них — у ал-Мукаддаси — имеется солидный список товаров.

Мукаддаси отличается среди восточных географов своей особой осведомленностью. Немецкий востоковед А. Шпренгер, впервые нашедший и издавший труд Мукаддаси, назвал его «величайшим географом, когда-либо существовавшим». Крупнейший советский востоковед-арабист И. Ю. Крачковский также дал высокую оценку Мукаддаси, обратив внимание на то, что он критически относился к предшественникам при оценке источников.

64

Мукаддаси путешествовал удивительно много, объехал и обошел почти все мусульманские страны и в результате долгих путешествий и большой литературнокартографической работы уже зрелым человеком в 985 г. создал свой единственный труд «Ахсан аттакалим фи мэ’рифэт ал-акалим» («Лучшее разделение для познания климатов»). Известно, что в средневековье земной шар делился на семь климатов — поясов от экватора до Северного Ледовитого океана. В состав последнего, седьмого климата, охватывающего примерно современную Восточную Европу, особенно ее северную зону, входила и Волжская Булгарин.

Мукаддаси так определяет экспорт булгарских товаров, вывозимых через Хорезм в южные страны: «Меха: собольи, беличьи, горностаевы, куньи и лесных куниц, лисьи, бобровые, зайцы, козьи шкуры, воск, стрелы, крупная рыба, шапки, белужий клей, рыбьи зубы, бобровая струя, янтарь, юфть, мед, орехи, барсы (или гончие собаки), мечи, кольчуги, березовый лес, славянские невольники, овцы, рогатый скот».

Как видим, здесь весьма богатый ассортимент товаров. Которые из них являются собственно булгарскими? Известно, что Булгария, являясь центром транзитной торговли, вывозила за рубеж и ту продукцию, которую получала из других стран.

Известный русский востоковед-семитолог, большой знаток арабской средневековой географии Д. А. Хвольсон относит к самим булгарам следующие из вышеперечисленных: сырье — куньи и бобровые меха, бобровая струя, заячьи и козьи шкуры, орехи, крупная рыба, березовый лес (лесоматериал), рыбьи зубы; готовая продукция — стрелы, шапки, белужий клей, юфть (мягкая шагреневая кожа). Некоторые из перечисленных товаров требуют разъяснения. Например, что такое бобровая струя и для чего она применялась? Бобровая струя — это пахучая жидкость, образующаяся в кожистых мешочках у бобра, используется для медицинских целей, в приготовлении духов и дорогого мыла. Следовательно, наши далекие предки уже умели пользоваться богатыми дарами природы. К таким же драгоценным товарам относится и белужий клей. Известно, что белуга, помимо ценного мяса и черной икры, дает еще высококачественный клей из плавательного пузыря, идущий на осветление вин.

65

Как видно из сообщений Мукаддаси, булгары вывозили, помимо рыбьего клея, и непосредственно дорогую, крупную рыбу, таковой, естественно, была белуга. В целом, белуга была широко распространенной, дорогой промысловой рыбой на Средней Волге. Ловили ее позднее и потомки булгар — казанцы, в период Казанского ханства (об этом имеется сообщение западноевропейского путешественника С. Герберштейна).

В списке Мукаддаси может вызвать удивление определение «рыбьи зубы». Рыбьими зубами называли тогда бивни мамонтов, которых находили на булгарской земле (по сообщениям Ибн-Фадлана и ал-Гарнати), или же моржовые зубы, широко распространенные в полярных районах. Ал-Гарнати писал позднее, что клыки и кости мамонтов отправляли булгары в Хорезм, где сбывали их по высокой цене, делали там из них разные дорогие вещи, они ценились даже выше слоновой кости. Моржовые зубы брали булгары от северных народов «йура», предков современных манси (вогулов). Эти зубы в некоторых странах, например, на Руси, действительно назывались рыбьими.

Несколько слов о юфти — дорогой сафьяновой коже. Изделия из подобной кожи были широко распространены в Булгарии, вывозились и за границу. Вспомним знаменитые булгарские сапоги по сообщениям русских летописей. В древнейшей из них, Лаврентьевской, от 985 г. говорится следующее: «Иде Володимер на Болгары с Добрынею с воем своим в лодьях, а торки берегом приведе на коних, и победи болгарыв и речь Добрыня Володимеру: «съглядах колодник (осмотрел пленных. — Р. Ф.), оже суть в сапозех (в сапогах. — Р. Ф.), сим дани нам не даюти, пойдем искать лапотников». Об этом же сообщают и многие другие летописи.

Булгарская кожа упоминается и в нескольких поздних источниках. Так, арабский автор XIII в. Ибн Абдаз-Захир сообщает, что золотоордынский хан Берке отправил египетскому султану дорогие подарки, среди которых и булгарские мешочки, обшитые галунами и блестками серебра. Арабский историк XIV в. ал-Муфаддал так описывает внешность того же Берке: на голове его колпак и золотой пояс с дорогими камнями на зеленой булгарской коже, на ногах — башмаки из красной шагреневой кожи. Долго славилась булгарская кожа за пределами страны; в Средней Азии, например, она известна была под названием «булгари». Дорогие ичиги

66

из булгарской сафьяновой («сахтиановой») кожи вошли в татарский народный фольклор, о них слагались песни. Есть полная уверенность в том, что татарская национальная узорная цветная обувь имеет глубокие, булгарские традиции.

Возвратимся к списку Мукаддаси. Д. А. Хвольсон утверждал, что остальные товары в этом списке являлись ввозными для булгар, т. е. они получали их от других. Бесспорно, такие наименования, как славянские невольники и мечи, поступали из Руси или через Русь из западных стран. Чернобурки и горностаевы меха, по всей вероятности, были буртасскими (об этом сообщал в свое время ал-Масуди). Овец покупали у башкир — так писал раньше Ибн-Фадлан. А вот остальные товары, например, кольчуги, мед, воск, были и у булгар, и они, конечно, в первую очередь вывозили свое.

Вспомним слова Ибн-Русте о том, что булгары носят кольчугу. Невозможно обеспечивать все войско импортным оборудованием; кольчуга, бесспорно, изготовлялась на месте (это подтверждается и многочисленными археологическими находками). По сведениям Ибн-Фадлана, в национальной кухне булгар славились мед и напитки из меда, а мед они собирали в лесу, занимаясь бортничеством. Ал-Балхи писал, что мед и воск поступали, например, в Хазарию от русов и булгар.

Раз уж зашла речь о торговле, необходимо сказать несколько слов и о торговле булгар с народами далекого Севера — с вису и йура. Вису — это белоозерская весь по русским летописям; часть веси обрусела, часть сохранила свое этническое лицо и известна под названием вепсы — народности прибалтийско-финской подгруппы финно-угорской группы языков. Вепсы живут в настоящее время в Вологодской области и в Карельской АССР.

йура (в русских летописях — югра) — древнее название предков современных хантов (остяков) и манси (вогулов) — народности обско-угорской ветви той же группы. Они составляют ныне коренное население Ханты-Мансийского национального округа. Так вот, предки этих народностей, племена вису и йура, были в определенной зависимости от Волжской Булгарии, с ними булгары вели постоянную торговлю. Только торговля эта была не обычная, не денежная, а немая, меновая (от слова «менять»), т. е. торговцы не разговаривали между собой, а менялись товарами, держась в стороне друг от друга. Вот как происходила эта торговля.

67

Булгары приезжают в страну вису и йура, оставляют свой товар на известном месте и удаляются. Приходят северяне, кладут свой товар и, если находят сделку соответствующей, берут булгарские вещи и уходят, оставив свои на месте. Если же булгарские их не устраивают, не трогают товар, просто удаляются на некоторое расстояние и ждут. Подходят булгары, что-то добавляют еще и снова удаляются. Появляются аборигены и, найдя товар подходящим, забирают булгарское, а свое оставляют.

Причина немой торговли заключалась в первобытном страхе северных племен перед цивилизованными. Меновая торговля булгар с народами крайнего Севера оказалась достаточно прочной в течение нескольких столетий, практически не меняясь и не отличаясь от начальной формы торговли периода Ибн-Фадлана. Эта торговля была весьма выгодной для булгар. Возили они туда соль, некоторую одежду, железные вещи, какие-то украшения, а вывозили дорогие меха — соболя, чернобурки и другие.

В восточной географии имеются короткие, но небезынтересные сведения о языке булгар, об их одеждах. В этой связи достойны внимания сообщения ал-Истахри и Ибн-Хаукала: «Язык булгар подобен языку хазар, а у буртасов другой язык, ровно как язык русов не язык хазар и буртасов». Далее они писали, что одежда русов — «малые куртки, одежда же хазар и булгар — целые куртки».

Истахри и Ибн-Хаукал являются представителями классической арабской географии X в., великими географами Востока. Истахри закончил свое сочинение «Китаб масалик ал-мамалик» («Книга путей государств») в 930—933 гг., однако оно было распространено в арабском мире в несколько поздней редакции. Ибн-Хаукал был младшим современником ал-Истахри, повторяя своего предшественника в книге с традиционным названием «Китаб ал-масалик ва-л-мамалик» («Книга путей и государств»), завершенной в 967 г. Однако он не являлся простым компилятором. Ибн-Хаукал много путешествовал, проверяя сообщения тех, кто писал до него, делал существенные дополнения к ним.

Сообщения ал-Истахри и Ибн-Хаукала о близости языка и одеяния булгар и хазар дополняются сведениями неизвестного автора выдающегося персидского географического сочинения «Худуд ал-алам» («Границы

68

мира», 983 г.) о том, что булгары видом и природой похожи на тюркское население Хазарского каганата.

Мы начали с записок Ибн-Фадлана — первого путешественника в страну булгар. Завершим наш очерк рассказами ал-Гарнати, посетившего эту страну более чем через 200 лет после знаменитого багдадца. Полное имя путешественника — Абу Хамид Мухаммед ибн Абд ар-Рахим ал-Гарнати ал-Андалуси. Это довольно длинное имя в определенной степени рассказывает и о биографии его носителя: звали его Мухаммед, отца — Абд ар-Рахим, а сына — Хамид. Обычно арабы добавляли к имени человека имя (кунью) его первого сына, таким образом, кунья Абу Хамид означает: отец Хамида. Арабские нисбы (нисба — показатель отношения к чему-либо) ал-Гарнати, ал-Андалуси значат, что он из города Гарнат (Гранада) Андалусии — южной, арабской тогда Испании.

Абу Хамид ал-Гарнати еще в юном возрасте покинул отчий дом, чтобы продолжить свое домашнее образование в известных мусульманских центрах. Җил в таких знаменитых городах, как Александрия, Каир, Багдад* слушал лекции по теологии и грамматике, изучал древности Египта. После этого начал свое долгое путешествие в качестве проповедника мусульманства. Большую часть своей жизни провел на Севере: 20 лет жил в городе Саксине в низовьях Волги, дважды — в 1135—113& и 1150 гг. — посещал Булгар, совершил путешествие к славянам, три года пробыл в Венгрии.

Ал-Гарнати в общей сложности пропутешествовал сорок лет, объездил и обошел за это время половину мусульманского мира и соседние страны и народы, прошел через многие испытания, потерял многих своих близких. Один из сыновей, например, умер в Булгаре* а старший сын Хамид остался в Венгрии. Там ал-Гарнати служил у короля; когда он захотел совершить паломничество в Мекку, король его не отпускал, очевидно, ему нужна была миссионерская деятельность ал-Гарнати среди венгерских мусульман. Уехал он от короля, оставив сына в заложниках. Побывав в Мекке, он решил было снова вернуться в Восточную Европу, но судьба сложилась иначе. По пути из Мекки остановился в Багдаде, сел за написание своей книги «Му’риб ан ба’д аджаиб ал-Магриб» («Ясное изложение некоторых чудес Запада»), Книга получила большую популярность. Через семь лет, в 1162 г., он сочинил другую книгу под

69

названием «Тухфат ал-албаб ва нухбат ал-а’джаиб» («Подарок умам и выборка из чудес»). Умер ал-Гарнати в глубокой старости, 90 лет от роду, в Дамаске.

Вторая книга ал-Гарнати имела больше списков и поэтому больше распространилась, выдержала несколько изданий в Европе и России. Оставалась неизвестной судьба первой книги Гарнати, знали о существовании этой рукописи лишь по сведениям турецкого библиографа XVII в. Хаджжи Халифы. Лишь в середине нашего столетия она была найдена в Мадриде испанским востоковедом Ц. Дублером и издана там в 1953 г. В 1971 г. в Москве были изданы обе книги ал-Гарнати с соответствующими историческими комментариями *.

Путешественник довольно долго оставался в Булгаре, особенно в первый свой приезд туда в 1135—1136 гг. Он перенес там и зимние морозы и летнюю стужу. Из Саксина до Булгара поднялся по Волге, проехал это расстояние в 40 дней. На этом пути он видел рудники, где добывали соль и на больших судах отправляли в Булгар. У булгар летний день очень длинный, до 20 часов в сутки; зимой же наоборот — день короткий при длинной ночи. Летние дни очень жаркие, а зимой бывают такие холода, что трещат бревна. Пользуясь морозами, царь булгар совершает походы к соседям и возвращается с пленными. «А жители Булгара,— пишет ал-Гарнати,— выносливейшие из людей в отношении мороза, потому что пища их и питье по большей части из меда, мед же у них дешевый». Эти слова созвучны с сообщением Ибн-Фадлана о том, что у булгар много меду.

Северные племена зависимы от булгар, они платят им налог джизью (подушная подать с немусульман) и харадж (поземельный налог) — это племена вису на расстоянии одного месяца пути от булгар и еще севернее от них племена йура. Булгары приезжают к ним и ведут меновую торговлю. Путешественник пишет, что булгары ездят к ним зимой на лыжах: лыжи с двумя приподнятыми концами, прикрепляются к ногам прочными кожаными ремнями. В левой руке держат «поводье», идущее от передних концов лыж, а в правой —

1 Путешествие Абу Хамида ал-Гарнати в Восточную и Центральную Европу (1131—1153 гг.). /Публикация О. Г. Большакова, А. Л. Монгайта. М., 1971.

70

палку с кругом внизу, которой отталкиваются и таким образом «быстро двигаются по снегу».

Иногда в зимние месяцы северяне сами приезжали в' Булгар; летом, т. е. в период оживленной международной торговли, булгары не разрешали им появляться у них. Они светловолосые, с голубыми глазами, одеты в меховые и льняные одежды. Помимо вису и йура, подчинены булгарам и племена ару (комментаторы ал-Гарнати считают, что это — предки современных удмуртов, которых раньше называли арами). Оттуда булгары получают превосходные бобровые меха. У ал-Гарнати упомянута еще одна «народность, живущая среди деревьев, бреющая бороды». Живут они между славянами и булгарами, платят харадж последним. «И нет у них религии, они почитают некое дерево, перед которым кладут земные поклоны». К сожалению, ал-Гарнати не дает названия этой народности, проживавшей, как видно из рассказов путешественника, к западу от булгар.

Значительный интерес представляют сообщения ал-Гарнати о ловле народами крайнего Севера большой рыбы (кита?) в «море Мраков», т. е. в Северном Ледовитом океане. Для ее ловли северяне покупали у булгар «железные» сабли, вернее, гарпуны. Несколько интригующим является рассказ о великане в стране булгар, рост которого был больше «семи локтей» (в современных измерениях — 3,5 м; средняя длина «локтя» составляла 50 см. Чувствуется, что наш путешественник здесь слегка «загнул», округляя свои измерения цифрой семь, которая являлась священной в мусульманском мире. Путем различных сравнений специалисты приходят к выводу о том, что рост булгарского великана мог составить 2,3 м). Булгарский царь велел изготовить для него кольчугу и шлем и брал с собой на войну. Тот разил врага огромной дубиной. «И не было в Булгаре бани, которая могла бы его вместить, кроме одной высокой бани с широкими дверями».

Находясь в стране булгар, ал-Гарнати прочитал книгу «История Булгара», написанную судьей Якубом ибн-Ну’маном, учеником известного на Востоке богослова и философа Абу-л-Масали Джувайни из Нишапура — города в восточной Персии. К сожалению, ал-Гарнати не давал пересказов из этой утерянной книги, помимо одного сообщения о том, как один факих, приехавший из Бухары, хорошо знавший также медицину, взялся лечить булгарского царя и его жену, если они примут

71

его веру. «... Они поправились и приняли ислам, и принял ислам народ их страны». Имя этого проповедника и годы его прибытия в страну булгар не указаны. Однако судя по тому, что речь идет о факихе, приехавшем из мусульманской страны, о принятии ислама населением вслед за царем, можно преположить, что он был, очевидно, Ибн-Фадлан.