Происхождение тюрков и татар

ББК 63. 3 (2Р-6Т) 094

Печатается по решению бюро Отделения гуманитарных наук
Академии наук Республики Татарстан

Работа выполнена по плану НИОКР РТ

Закиев М. З.
Происхождение тюрков и татар. — М.: Инсан, 2002. — 496 с.

ISBN 5-85840-317-4

В первой части книги делается попытка раскрытия древнейших этнических корней тюркоязычных племен и народов: субаров, сумеров, кангаров, хорасмиев, парфян, согдийцев, ариев, тохаров-тавров, кусанов, саков-скифов, сарматов, этрусков, оногуров, аланов-асов, хунов-сюнов и т. д. Сравнительно подробно описанные в других трудах этнические корни тюрков периода собственно тюркских государств затрагиваются лишь в общих чертах. Эта часть книги может быть полезной для воссоздания этнической истории не только булгаро-татар, но и других тюркоязычных народов.

Вторая часть книги посвящена освещению проблем этногенеза и основных вопросов этнополитической истории не вообще татар, а их конкретной части, а именно булгаро-татар, в состав которых исторически вошли татары Урало-Поволжья, сибирские татары и литовские татары. Наряду с этим вносится некоторая ясность в отдельные аспекты этногенеза древних татар, монголо-татар, тартар, ордынских татар, тюрко-татар, крымских татар и добруджинских (буджакских) татар.

© Закиев М.З., 2002

Источники: http://www.bulgars.ru/ct/nesos...
http://s155239215.onlinehome.u...

 

---

 

Часть вторая

Первая глава. История изучения этногенеза татар

§ 67. Первые попытки изучения этногенеза татар

Булгаро-татары формировались на основе консолидации местных тюркских и тюркизированных племен, которые в составе Волжско-Булгарского государства получили общее название булгары; далее в составе татарского государства Джучиева Улуса они приобрели внешний этноним татары (т. е. другие народы называли их татарами, хотя сами они продолжали именовать себя булгарами). Затем, в середине XIX в. этноним татары начал применяться у них как самоназвание, хотя при этом в народе сохранилось и прежнее название — булгары. Таким образом, современные булгаро-татары как этнос происходят от булгар в широком смысле этого слова, а этноним татары проник в их среду от названия монголо-татарского государства Джучиева Улуса и русского названия ордынского населения татарами. Поэтому при изучении этногенеза булгаро-татар мы не можем оставить в стороне и проблемы семантики этнонима татар, и истории его проникновения в среду булгар.

Первую попытку изучения татар и их этногенеза сделал тюрк по происхождению Махмуд Кашгарлы (Кашгарский, т. е. Махмуд из Кашгара) в своем энциклопедическом труде «Дивану лугат ит-тюрк» (Сборник тюркских наречий). Этот труд был написан на арабском языке под влиянием арабской культуры для обучения арабов тюркскому языку в 466 году по мусульманскому летосчислению (хиджри), который соответствует 1072—73 году по христианскому летосчислению (милади). Как и другие достижения арабско-тюркской культуры, «Дивану» М. Кашгарлы был утерян, его обнаружили лишь в начале ХХ в., и он постепенно вошел в научный оборот. Тем не менее мы считаем его первой попыткой определения этноса татар.

М. Кашгарлы считает, что татары — это тюркское племя; об их географическом расположении он сообщает cледующее: «Самым близкорасположенным к Византии тюркским племенем являются печенеги, далее к востоку идут племена кыфчак/кипчак, огуз, йемек, башкирт, басмыл, кай, йабаку, татар, кыргыз. Кыргызы — самые близкие к китайцам» [ Кашгарлы М., 1992, т. I, 28]. Далее он, говоря о татарах и других тюркских племенах, продолжает, что племена кай, йабаку, татар, басмыл имеют свои особые языки, вместе с тем они хорошо говорят и по-тюркски; кыргызы, кыфчаки, огузы... имеют особые тюркские языки, к ним близки языки йемеков и башкиртов [там же, 30].

Из этого сообщения следует, что древние татары жили где-то рядом с кыргызами, по-видимому, в Центральной Азии, может быть, в Монголии, их язык не был похож на язык башкиртов и йемеков. Следовательно, он сильно отличался и от современного булгаро-татарского языка, очень близкого к башкирскому. Кстати, следы йемеков сохранились на территории современного Татарстана рядом с башкирами в виде топонима §ІмІк/Ямак/Чамяк/Шемяк/ Семяк. Этот факт говорит о том, что башкирский и йемекский языки принимали участие в формировании языка булгар, а тогдашний татарский язык был далек от этих говоров.

Представляют большой этногенетический интерес сообщения М. Кашгарлы и о булгарах. Булгары и сувары живут рядом с печенегами, расположенными рядом с Византией, — замечает он, — языки их тюркские, но с сокращенными окончаниями [ Кашгарлы М., 1992, т. I, 30]. Если М. Кашгарлы сравнивает эти языки с огузскими, то в булгарском и суварском окончания действительно усеченные: огуз. biliyorum, biliyoruz, а булг. bilem (белІм), bilebiz (белІбез). Далее он сообщает, что булгары, сувары, йемеки, кыфчаки звуки [д], [й] превращают в [з]: одни тюрки говорят адак ‘ноги’, другие — айак, а булгары, сувары, йемеки — азак [там же, 32]. Из этого сообщения становится ясно, что мнение современных языковедов о ротацизме (т. е. о превращении звука [з] в [р]) в древнем булгарском языке не соответствует действительности. Если бы булгарский язык характеризовался ротацизмом, то тюркское слово азак (айак) произносилось бы как арак (чув. ура ‘нога’).

Первые попытки определения этнических корней татар делались и в тюркских шеджере (родословное древо тюрков). Такое шеджере под названием «Джами’ ат-таварих» (Сборник летописей или сборник историй) было составлено крупнейшим персидским историком XIV в. Рашид-ад-дином. Он считает, что тюркские народы, основную часть которых называют монголами, происходят от отдельных людей, являвшихся сынами, внуками, правнуками или праправнуками пророка Ноя. Одной из ветвей тюрков были татары. По мнению Рашид-ад-дина, в древности татары жили вблизи границ Хитая. «Большую часть времени они были народом, повинующимся и платящим дань Хитайским императорам» [ Рашид-ад-дин, 1952, 101]. Затем основным местом их обитания стала местность, называемая Буир-науром.

Татарам позже из-за интенсивного развития удалось взять верх над другими; «и из-за их чрезвычайного величия и почетного положения другие тюркские роды, при [всем] различии их разрядов и названий, стали известны под их именем и все назывались татарами ... в настоящее время, вследствие благоденствия Чингизхана и его рода, поскольку они суть монголы, — [разные] тюркские племена ... — все они из-за самовосхваления называют себя монголами, несмотря на то, что в древности они не признавали этого имени» [там же].

К этому разряду источников можно отнести «Шеджера тюркия» («Родословное древо тюрков»), написанные Хивинским ханом Абуль-Гази Багадурханом в 1663 году. Он полагает, что от пророка Ноя происходит Аланча-хан, у которого было два сына-близнеца: Татар и Монгол. От Татара происходят татары [ Абуль-Гази, 1906, 33]. Татары раньше жили близ Китая, повиновались китайским императорам, затем были втянуты в военные походы Чингиз-хана и жили в его империях.

Традиция составления шеджера продолжается, оно становится любимым занятием грамотных людей. Авторы этих шеджере выводят свой народ из племен, образовавшихся путем размножения отдельных пророков, личностей-ханов, главным образом чингизидов, происхождение которых связывается обязательно с пророком Ноем.

В плане реальности труд Махмуда Кашгарлы выгодно отличается от шеджере.

§ 68. История изучения этногенеза татар монгольских государств чингизидов

Этноним татары в Европе и Передней Азии становит ся известным в связи с монголо-татарскими завоевательными походами. Чингиз-хан и его сыновья, наступая на другие страны, «повсюду посылали вперед татар, — отметил Гильом (Виллем) Рубрук, — и отсюда распространилось их имя, так как везде кричали: «Вот идут татары» [ Карпини Дж., 1957, 116].

Известный персидский историк XIV в. Рашид-ад-дин, описывая реалии своего времени, отметил, что тюрки всех завоеванных чингизидами стран называются татарами. Так, он пишет: «... . в областях Хитая, Хинда и Синда, в Чине и Мачине, в стране киргизов, келаров и башкир, в Деште-Кипчаке ... у арабских племен в Сирии, Египте и Марокко [Магрибе] все тюркские племена называются татарами» [ Рашид-ад-дин, 1952, 103]. В данной части своей летописи Рашид-ад-дин, рассказывая о тюрках, утверждает, что в вышеназванных странах тюрков называют татарами. Из других источников мы знаем, татарами называли не только тюрков, но и все население монгольских государств, созданных армией чингизидов, называемой татарской.

Далее Рашид-ад-дин описывает этнические корни монголо-татар в духе других родословных книг, т. е. этнические корни татар он связывает с пророками.

В Европе и завоевания чингизидов, и созданные ими государства также становятся известны как татарские. Здесь вместо этнонима татар начинают применять слово тартар ‘люди ада’. Французскому королю Людовику IX приписывают изречение: «Если татары придут, мы их прогоним в Тартар [ Бартольд В. В., 1977, т. IX, 271]. Действительно, в Западной Европе татар часто называли тартарами, т. е. выходцами из Тартара — Ада [ Матузова В. И., 1979, 164].

К татарам здесь относили все народы тех территорий, которые были завоеваны монголо-татарами, а именно народы всех монгольских государств чингизидов, а именно Монгольской феодальной империи и созданных после ее развала четырех империй чингизидов: Хубилая (Китай и др. страны), Чагатая (Средняя Азия, Афганистан и др.), Хулагу (Иран, арабские страны и др.), Джучи (Россия, Волжская Булгария, Казахстан и др.). Например, в сборниках Софийской библиотеки под номерами 1464 и 1465 находится статья, датируемая первой третью XVI в., начинающаяся словами «Татарским землям имена». Вот ее текст. «Татарским землям имена: Самарханд, Чагадаие, Хорусани, Голустани, Китаи, Синяя орда, Шираз, Испаган, Орначь, Гилян, Сизь, Шарбан, Шамахии, Савас, Арзуноум, Телфизи, Тевризи, Гурзистани, Обези, Гоурзии, Багдат, Темирькабы, рекше Железная врата, Орда большая, Крым, Васьторокань, Сараи, Азов, Калмакы, Ногаи, Шибаны, Казань» [ Казаков Н. А., 1979, 253]. Автор исследования Н. А. Казаков искаженным названиям дает следующие объяснения: Орначь — Ургенч, Сизь — Сиз в Килийской Армении, Савас — Севастия, Арзуноум — Эрзерум, Телфизи — Тбилиси, Обези — Абхазия, Шибаны — земля шибанских татар (узбеков) [там же, 1979, 154].

В XV—XVI вв. первые более или менее подробные карты располагают «Тартарию» в Восточной Европе, в Сибири, на Кавказе, Передней, Средней и Центральной Азии. Такая традиция продолжается очень долго. Так, В. В. Бартольд по этому поводу отмечает, что «Тартария» в европейской литературе употребляется с такой же неопределенностью, как и в греческой — слово «Скифия». «Термин «Высокая Тартария» для обозначения Центральной части Азии только недавно вытеснен из географической терминологии» [ Бартольд В. В., соч., т. IX, 1977, 271]. На это обращает внимание и В. Н. Татищев: «Европейские писатели... всю восточно-западную Азию «Великая Тартария» имянуют ... но ни един народ, за Яиком обитаюсчие, (слово татар) не употребляют» [ Татищев В. Н., 1962, 233].

Позже западноевропейские ученые, ознакомившись на местах с самими народами, начинают различать этих татар по самоназваниям. Так, немецкий ученый и путешественник XVII в. Адам Олеарий, посетивший Поволжье, называет народ булгарскими татарами [ Олеарий А., 1905, 408].

Таким образом, и в Западной Европе первоначальное изучение этногенеза ограничивается стремлением определить народы, называвшиеся тогда со стороны европейцев тартарами. Они представляют «тартар» остатками монголо-татарских завоевателей. Лишь некоторые, посетившие Восточную Европу или Азию, начинают понимать, что среди этих татар имеются и местные народы.

В России первыми этногенетическими исследованиями нерусских народов занимаются также иностранцы, приглашенные сначала Петром I, затем и русской Академией наук. В течение XVIII в. Академия снарядила ряд экспедиций в Поволжье, Сибирь и Кавказ по изучению нерусских народов. Этими экспедициями — благодаря усилиям стоявших во главе них натуралистов ( Г. Шобер, Д. Г. Миссершмидт, Г. Ф. Миллер, И. Э. Фишер, П. С. Паллас, И. И. Лепехин, С. Г. Гмелин, И. А. Гильденштедт, И. П. Фальк, И. Г. Георги) и научно-организационной деятельности «просвещенных администраторов» ( В. Н. Татищев, П. И. Рычков) — был собран и частично обработан большой лингвистический, этнографический, топонимический, исторический и географический материал, относящийся к различным народам и народностям, населявшим восточные окраины тогдашней России, в том числе и, пожалуй, в подавляющем количестве — материалы по тюркским народам, языкам, истории и фольклору [ Кононов А. Н., 1982, 58].

Эти иностранные специалисты, воспитанные в Западной Европе, этноним татары применяли для обозначения жителей всех четырех империй чингизидов, но поскольку они получили задание изучить нерусские народы России, постольку татарами называли все восточные нерусские народы России, а их земли, по традиции западноевропейских ученых, продолжали именовать Великой Тартарией. Но изучая на месте местные языки, эти иностранцы пришли к выводу, что под этнонимом татары могут подразумеваться различные народы. Так, Ф. И. Страленберг (1676—1747) — пленный капитан шведской армии Карла XII, сосланный в 1711 году в числе других пленных шведов на поселение в Тобольск — оставил заметный след в истории комплексного изучения татар Сибири, и ему одному из первых удалось на основе достоверных фактов сгруппировать языки, на которых говорили татары Великой Тартарии и Сибири. В своих трудах «Новое географическое описание Великой Татарии...» и «Северная и Восточная части Европы...» [ Страленберг, 1730] он приходит к выводу, что татары этих названных регионов говорят на 32 языках.

Можно было бы подробно говорить и о трудах других иностранцев, которые изучали татар Великой Татарии и Сибири. Но в данном случае в этом нет необходимости. Все они нерусские восточные народы России называли татарами, но в то же время отмечали, что эти татары состоят из разноязычных народов. К сожалению, этническая история этих народов для ученых не стала предметом глубокого изучения.

§ 69. История изучения этногенеза татар и булгар русскими учеными

Как было сказано выше, западноевропейские ученые и «русские» западноевропейцы, занимаясь комплексным изучением татар Великой Тартарии, представляя этих татар населением татарских империй чингизидов, не обращали внимания на их более глубокие этнические корни.

В XVIII в. в России и русские ученые начали изучать труды, созданные древнегреческими писателями. Их особенно привлекала «История», написанная Геродотом в V в. до н. э., которая тесно связана с народами древнейшего периода России и которую можно было использовать для воссоздания отечественной истории.

Первым серьезным трудом, подвергающем исследованию проблемы скифов из сочинения Геродота, была «Скифская история», написанная Андреем Лызловым в 1692 году. До 1776 года она существовала лишь в рукописных списках, в 1776 г. — частично, а в 1787 году — полностью была опубликована. В этой книге автор представляет скифов предками татар и турок, доказывает свои выводы с разных сторон, использовав массу литературы. Ему хорошо были известны летописи — Никоновская, Львовская, так называемый «Засекин Летописец» (не дошедший до нашего времени) и др. Использовал он и Степенную книгу, пользовался хронографами разных редакций, многочисленными повестями («Повесть о турках», «Повесть о Махмете», «Повесть о Царьграде» из хронографической редакции Нестора-Искандера, «Повесть о взятии Казани»), большей частью заимствованными им из летописной традиции [ Нейхардт А. А., 1982, 8]. Хорошо знал А. Лызлов западные труды и труды античных авторов. Поэтому мы можем с уверенностью сказать, что выводы А. Лызлова о том, что татары и турки являются одними из потомков скифов, достаточно убедительны.

Проблемами происхождения татар, тюрков и булгар в начале XVIII в. скрупулезно занимался известный русский историк Василий Никитич Татищев. В своих трудах, впоследствии выпущенных как «История Российская», он выделяет специальные главы: «Остатки скиф, турки и татара», «Татара от скиф за Имаем», «О болгарах и хвалисах, у древних аргипеи и исседони», «Болгары и хвалисы».

В. Н. Татищев полагает, что раньше скифами назывались славяне, сарматы, турки, монголы, персы, китайцы и даже немцы. Когда ученые разобрались в народах, каждого из них начали обозначать своими именами. В результате в X в. общее название скифы перестало употребляться. Грекам стали известны названия сарацени и турки, а в Западной Европе с XIII в. «Имя татар прославилось, и оные оба вместо скиф стали употреблять, мешая в оба разные обладанные ими народы» [ Татищев В. Н., 1962, т. I, 232—233].

В. Н. Татищев дает сведения и о том, что в России татарами называли всех магометан [там же, 239], но сами народы, которые со стороны европейцев и русских называются татарами, себя этим этнонимом не называют, даже не ведают, что обозначает это слово татар [там же, 233].

В. Н. Татищев подробно изучил и народ болгар/булгар. Как он полагает, болгары жили по Волге, Каме, Свияге, они имели великие города Болгар, Биляр, Ашлы, Ташлы и др. Болгары вошли в тесные торговые отношения с Персией, Индией, с арабскими странами, Новгородом, Швецией, Голландией, Ирландией и другими странами.

По мнению В. Н. Татищева, болгары исторически восходят к древним хвалисам, исседонам и аргиппеям. Хвалисы жили на севере Каспийского моря, которое называлось еще и Хвалынским морем (от этнонима хвалисы). В 1232 году суздальский епископ Симон хвалисов назвал Нижними болгарами, Абуль-Гази Багадурхан в своей татарской истории болгарские земли именовал Дешти-Кыпчак, а древнегреческие писатели болгар называли исседонами [Татищев В. Н., 1962, т. I., 269], а Геродот и Плиний болгар аргипеями имяновали [ Татищев В. Н., т. IV, 70].

Таким образом, В. Н. Татищев как татар (всех магометан), так и болгар считает аборигенами края и их происхождение связывает с различными скифскими племенами.

Проблемами истории татар и тюрков занимался еще и русский ученый XVIII в. Петр Иванович Рычков. Слово татары он применял также в широком смысле, включая в это понятие почти все тюркские народы. «Все ученые люди согласуются в том, — пишет он, — что татарский народ, во многие места рассеявшийся, есть сущее отродие скифов, и все древние, как греческие, так и римские писатели, нынешних татар обыкновенно под именем скифов, а иногда и сарматов тут же включая, описывали» [ Рычков П. И., 1999, 45]. Далее П. И. Рычков отмечает, что скифы жили и в Европе, и в Азии, «что между скифами, а паче между сарматами, всегда и немало славян обитало» [там же].

В произведениях П. И. Рычкова мы находим сведения и о болгарах. По его сведениям, болгары жили в Дешти Кыпчаке, воевали против монголов, в их стране — в Великой Болгарии — жили еще и башкиры.

Отголоски взглядов западноевропейских ученых о народах Великой Татарии, о скифах, признанных предками многих местных народов Восточной Европы и Азии, имеются еще в «Истории государства Российского» Н. М. Карамзина [гл. I].

Учения историков XVIII в. о скифах и об их потомках-татарах (в широком смысле этого слова) современными учеными — сторонниками скифо-иранский теории считаются ненаучными [ Нейхардт А. А., 1982, 23], ибо в XIX в. начинается настоящая борьба за скифское наследие: одни ученые считают скифов славянами, другие — индоевропейцами, третьи — индоиранцами, в частности осетинами. Мы полагаем, что в исследованиях ученых XVII—XVIII вв. есть рациональное зерно.

§ 70. Зарождение и развитие мадъяро-мишаро-татарской концепции в истории изучения этногенеза татар

В истории изучения этногенеза татар в узком смысле этого слова (татар не в смысле ‘нерусские восточные народы’ и не в смысле ‘тюрки’), т. е. булгаро-татар определенное место занимает исследование процесса зарождения и развития мадьяро-мишаро-татарской концепции. Согласно этой концепции, в Урало-Поволжье в VI—IX вв. н. э. располагалась так называемая Маgna Hungaria (Великая Венгрия), которая якобы в IX в. почему-то переселилась в Паннонию, а не переселившаяся часть венгров (мадьяр) под влиянием пришлых тюрков отюречилась, в результате чего образовались мишари-татары и башкиры.

Как и откуда появилась такая концепция?

Как известно, арабо-персидские путешественники — составители сведений о других народах, в IX—X вв. н. э. указывали, что между землею печенегов и землею болгарских съкълъ есть страна Альмаджгария, где живут маджгары [ Заходер Б. Н., 1967, 48]. В середине XIX в. французский ученый Ш. Дефремери маджгар идентифицировал с мадьярами-венграми. В дальнейшем ученые, согласные с такой трактовкой маджгаров, по-своему установили, что маджгары — это действительно венгры, они в VII—IX вв. жили не только между булгарскими съкълъ и печенегами, но и на земле булгар и башкир по реке Белой, в Приуралье и на Южном Урале: в этих регионах была якобы Великая Венгрия. Обнаруженную здесь так называемую кушнаренковско-караякуповскую археологическую культуру относили к остаткам жизнедеятельности Великой Венгрии. Но поскольку в более известное время здесь венгров не было, а жили булгары и башкиры, постольку делали вывод о том, что Великая Венгрия ушла в Паннонию (почему, с какой целью целая страна тронулась со своего обжитого места и ушла в неизвестность?), ее место в Урало-Поволжье заняли тюрки, которые отюречили оставшуюся часть венгров, образовав при этом новые народы под названием татары-мишары и башкирды.

Поверив в правильность этой версии, историки начали искать следы венгров на территории Татарстана, и Башкортостана. Так, Е. А. Халикова и А. Х. Халиков «нашли» венгерские захоронения в Больше-Тиганском могильнике Алексеевского района, в самом центре Волжской Булгарии [ Халикова Е. А., Халиков А. Х., 1981], а башкирские историки «нашли» следы венгров-угров на Южном Урале [см. сб. «Проблемы древних угров на Южном Урале». —Уфа, 1988]. Но по этому вопросу среди археологов нет единого мнения. В. А. Иванов, который занимается исследованиями этих проблем, признает, что если большинство исследователей памятники кушнаренковско-караякуповского типа считает «угорскими ( Е. А. Халикова, А. Х. Халиков, Г. И. Матвеева, Е. П. Казаков, В. А. Могильников, Р. Г. Кузеев, В. А. Иванов) или угросамодийскими ( В. Ф. Генинг), то Н. А. Мажитов настойчиво проводит и отстаивает идею о принадлежности кушнаренковско-караякуповских памятников (по Н. А. Мажитову — кара-якуповская культура) тюркам — древним башкирам» [ Иванов В. А., 1988, 53]. Не согласен с утверждением о наличии «Великой Венгрии» в Урало-Поволжье и археолог В. Ф. Генинг. В частности, он писал: «даже беглый обзор показывает, что генетически мо гильники кушнаренковского типа и венгерские IX—X вв. несопоставимы, следовательно, неправомерно выделение территории низовьев р. Белой как «Великой Венгрии» [ Генинг В. Ф., 1977, 320].

Более внимательный анализ данных о маджгарах очень легко опровергает несостоятельность маджаро-мишаро-татарской и маджаро-башкирской концепций.

Во-первых, вызывает сомнение определение места расселения маджгаров. Арабские источники пишут, что Маджгария расположена между землями булгарских скл (съкълъ) и печенегов, что маджгары имели непосредственные экономические связи с Византией. В XI в. Махмуд Кашгарлы отметил, что печенеги живут рядом с Византией. Возникает сомнение, вряд ли маджгары были расположены на территории между Волгой и Уралом, скорее всего они могли жить где-то на Северном Кавказе.

Во-вторых, арабские путешественники в один голос сообщают, что маджгары — тюрки, говорят они по-тюркски. Сторонники идентификации маджгар с венграми-мадьярами очень легко утверждают, что якобы восточные историки дружно ошибались, что они венгрский язык по ошибке относили к тюркскому языку [ Эрдейн И., 1961, 307—320]. Ш. Дефремери и его последователи просто не были в курсе того, что были и есть маджгары, говорившие на тюркском языке; они жили и живут на Северном Кавказе и в бассейне рек Ока, Сура, в Мещерской низменности. Арабские путешественники скорее всего пишут об этих тюркоязычных маджгарах/мaчарах/мишарах.

В-третьих, если бы мишари и башкиры первоначально были венгероязычными мадьярами, то в их языке обязательно сохранился бы венгерский субстрат, т. е. венгерские родные слова, но их нет. Следовательно, на процесс формирования мишарей и башкир венгры никакого влияние не оказывали.

Не найдя венгерского субстрата в языке мишарей и башкир, некоторые ученые пришли к выводу, что предки татар и башкир в Урало-Поволжье вместе с венграми не жили. Они (предки татар и башкир) якобы со стороны наблюдали, когда Урало-Поволжье освободится от венгров, и только после ухода отсюда всех венгров пришли в Урало-Поволжье [ Серебренников Б. А., 1963, 22].

В-четвертых, если бы в Урало-Поволжье в течение 200—250 лет жили венгры-мадьяры, то после них должна была остаться масса венгерских топонимов, но их также нет.

Что касается обнаружения захоронений, похожих на захоронения в Венгрии, Е. А. Халиковой и А. Х. Халиковым в самом центре Волжской Булгарии, а башкирскими учеными — в Прикамье и Приуралье [Венгры, 1987, 236—239], то надо сказать, что эти территории не являются землями между болгарскими скл (съкълъ) и печенегами.

Как же объяснить факт обнаружения в Венгрии и Урало-Поволжье идентичных захоронений? В Паннонии, где расположена Венгрия рядом с венграми жили тюркоязычные куманы, куны (хуны), аланы-асы, которые имели место и в Урало-Поволжье. Поэтому нет ничего удивительного в том, что как в Паннонии, так и в Урало-Поволжье должны были обнаружиться однотипные могильники.

Таким образом, мадьяро-мишаро-татарская и мадьяро-башкирская концепции этногенеза не соответствуют действительности.

§ 71. Зарождение и развитие булгаро-татарской концепции в истории изучения этногенеза татар

Еще первые иностранные ученые, которые в семантику этнонима татар включали всех восточных нерусских, позже — всех тюрков, обращали внимание на то, что эти татары состоят из различных народов: вогульских татар (манси), абаканских татар, чулымских татар, казахских татар и т. д. Среди них ученые-путешественники еще в XVII в. отмечали наличие булгаро-татар, т. е. булгарских татар [ Олеарий А., 1905, 408]. Это было первое в истории применение этнонима булгаро-татары.

Булгарское происхождение казанских татар было известно татарской интеллигенции XVII—XVIII вв. Об этом говорит появление двух трудов по истории булгар в конце XVIII и начале XIX в. Это «Таварих-и Булгария» Хисамутдина бин Шарафутдина Булгари-Муслими и «Тарих наме-и Булгар» Таджутдина Ялчыгулова. Они написаны в традиционном жанре «родословная тюрок», где происхождение булгар по традиции родословных писаний ретроспективно доводится до пророков и Адама [ Усманов М. А., 1972, 134—166; Галяутдинов И. Г., 1998].

История изучения этногенеза татар в XIX веке характеризуется тем, что этноним татар в России начали применять в узком смысле, т. е. в его семантику включали только татар Урало-Поволжья, крымских, литовских, добруджинских. Появились историки, изучающие этногенез только казанских татар или иногда татар Урало-Поволжья.

В начале XIX в. первые же историки, занимавшиеся этногенезом татар Урало-Поволжья специально, сразу же заметили, что история этнонима татар и история этноса татар не совпадают. Им удалось доказать, что татары Урало-Поволжья по своим антропологическим признакам, этнологическим особенностям, мифологическим воззрениям нисколько не похожи на монголо-татар, а скорее напоминают местные тюркоязычные племена, называемые в составе Булгарского государства булгарами. А это государство тогда занимало территорию не только Средней Волги (как сейчас некоторые булгароведы безосновательно сужают его границы), а более обширные регионы: от Оки до берегов Каспийского моря, от границ Древней Руси до Иртыша и границ Хорезма. На этой обширной территории булгары даже после распада Золотой Орды считали себя отдельным народом, не причисляли себя к татарам, т. е. к монголо-татарским завоевателям. Первые исследователи татарской истории, заметив это, утверждали, что волжские татары как этнос являются потомками местных волжских булгар, а этноним татар пришел сюда позже вместе с монголо-татарами.

Так, В. В. Григорьев, выпустивший в 1836 году специальную работу «Волжские татары», очень легко и доступно доказал, что волжские татары и есть волжские булгары. «Нынешние татары казанские и сибирские, — писал он, — разнося халаты по улицам русских городов, величают себя булгарлык «булгарством»« [ Григорьев В. В., 1836, 24].

Во второй половине XIX в. Н. Остроумов в труде «Первый опыт словаря народно-татарского языка по выговору крещеных татар Казанской губернии» утверждал, что этноним татар — пришлый, но он потом у русских служил внешним названием очень многих народов, в том числе и сибирских, крымских, волжских тюрков. Особо подчеркивая то, что этноним татар не стал самоназванием этих народов, он писал: «сами же эти инородцы до сих пор еще помнят о своем нетатарском, т. е. немонгольском происхождении и обыкновенно называют себя... мусульманами, или же булгарами» [ Остроумов Н., 1876, 10].

Большой вклад в развитие булгаро-татарской концепции внес С. М. Шпилевский, выпустивший в 1877 году в Казани результаты своих комплексных исследований под названием «Древние города и другие булгарско-татарские памятники в Казанской губернии». Объясняя значение истории булгаро-татар для понимания процесса сложения русского народа, он писал: «великорусская народность слагалась и развивалась под непосредственным влиянием соседних инородческих племен, входивших в состав Булгарского союза, а впоследствии Казанского царства, перерождая инородцев в себя и многое воспринимая от них в свое существо» [ Шпилевский С. М., 1877, 1]. Впервые в истории булгаро-татар С. М. Шпилевский подвергает анализу основные мусульманские источники ( Ибн-Фадлана, Ибн-Русте, Ма суди, Эль-Балхи, Истахри, Ибн-Хаукаль) о булгарских городах [там же, 3—7]. То же самое можно сказать и о его подробном анализе русских источников о булгаро-татарах.

Необходимо отметить здесь и то, что после выхода в свет этого капитального труда С. М. Шпилевского этноним булгаро-татары применяется всеми ведущими историками татар.

Н. Г. Чернышевский, владея татарским языком, живо интересовался и татарской историей. Свои мысли об этногенезе татар он изложил так: «Из нынешних крымских, казанских и оренбургских татар едва ли есть хоть один человек, происходивший от воинов Батыя, что нынешние татары — потомки прежних племен, живших в этих местах до Батыя и покоренных Батыем, как были покорены русские» [ Чернышевский Н. Г., 1951, 245—246].

В конце XIX в. появляются историки — выходцы из волжских татар, они обогащают булгаро-татарскую концепцию новыми, более вескими доводами. Среди них первым в списке должен стоять Каюм Насыри, который придерживался теории булгарского происхождения татар и в доказательство этого приводил много этнографических данных [ Насыри К., 1975].

Убежденным сторонником булгаро-татарской кон цепции выступил Шигабутдин Марджани. С одной стороны, он неопровержимо доказал, что предками татар являются местные тюркские племена, названные в составе Булгарского государства булгарами, с другой стороны, разъяснял, что этот народ этноним татар уже принял, поэтому отказываться от него, как это делают некоторые, не следует. Негативное отношение русских к татарам идет не только от того, что татар называют именем завоевателей; если бы народ назывался не татаром, а мусульманом, негативное к нему отношение русских все равно сохранилось бы, разъяснял он [ Марджани Ш., 1989, 43—44]. Все здоровые силы татарских историков затем шли по стопам Ш. Марджани и были сторонниками булгаро-татарской концепции в изучении этногенеза этого народа.

Первым после Ш. Марджани продолжал глубокие этногенетические исследования Гайнетдин Ахмеров и выпустил две книги: Болгар тарихы ‘История Булгарии’ (1909), Казан тарихы ‘История Казани’ (1910). Относительно этногенеза татар Г. Ахмеров в «Истории Казани» писал: «Хотя традиционно считается, что Булгары и Казань — суть два государства, сменившие одно другое, но при тщательном историческом сравнении и изучении легко выяснить их прямую наследственность и в какой-то степени даже тождественность: в Казанском ханстве жил тот же тюрко-булгарский народ» [ Ахмеров Г., 1998, 62].

Выдающийся историк Риза Фахреддинов считал тюрков и булгар предками современных татар, но он термин татар не применял, современных татар называл казан тјреклІре ‘казанские тюрки’, соответственно и его книга называется «Болгар вІ казан тјреклІре» (Булгарские и Казанские тюрки), составленная в основном в 1908—1918 годах, но изданная лишь в 1993 г. Что касается самих булгар, то Риза Фахреддинов считает, что они образовались в результате консолидации гуннов и финно-угорских народов. Население Булгарии хотя имело общее название булгар, среди них народы сохранили и свои собственные этнонимы: тюрк, чуваш, ар, чирмиш, башкир, мишар, типтяр и др. [ Фахреддинов Р., 1993, 24].

В 1909 году Г. Алисов в своей статье «Мусульманский вопрос в России» (Русская мысль, № 7) отметил: «Если спросить татарина про его национальность, он не назовет себя татарином и этнографически будет отчасти прав, так как это название является историческим недоразумением» [ Алисов Г., 1909, 39]. Здесь он полагает, что эти татары есть потомки булгар.

В 1910 году вышла книга П. Знаменского «Казанские татары» (Казань), в которой автор обращает внимание читателей на то, что «сами татары называют себя булгарами (булгарлык), ставя себя, таким образом, в самую непосредственную связь с этой... народностью» [ Знаменский П., 1910, 4].

Знаменитый татарский историк Хади Атласи в книге «Казан ханлыгы» (Казанское ханство. —Казань, 1914) строительство Казани непосредственно связывает с булгарами, считая их предками казанских татар [ Атласи Х., 1993, 185].

Всемирно известный историк Ахмет Заки Валиди Тоган, еще в студенческие годы в Казани написал книгу «Кыскача тјрек-татар тарихы» (Краткая история тюрко-татар. —Казань, 1917), в которой булгарский период рассматривается как один из этапов формирования булгаро-татар от тюрков.

Известный татарский историк Газиз Губайдуллин, выступая за закрепление этнонима татар, отмечает, что название татар было дано населению Золотой Орды «Скорее в политическом, чем в этнографическом смысле. Очень важно, что само население тогда еще не называло себя «татар»... . Таким образом, в золотоордынский период истории восточно-европейских тюрок еще не мог создаться татарский народ в этнологическом смысле этого слова. История Золотой Орды по указанным причинам не является основной частью истории волжских татар, а только историей тех элементов, из которых впоследствии создались ногайцы, крымские татары, башкиры, узбеки, приволжские татары» [ Губайдуллин Г. С., 1928, 141]. Волжских татар он считает потомками булгар и других тюркских племен.

Имеет особое значение для истории мнение выдающегося писателя, политика Гаяза Исхаки, который специально занимался историей татарского народа в связи с написанием исторической справки об «Идель-Урале» (Волго-Уралье), опубликованной впервые в 1933 г. на татарском, русском и французском языках. Продолжая свои взгляды, изложенные им еще в самом начале ХХ в. в произведении «Ике йјз елдан соє инкыйраз» (Исчезновение через двести лет), в работе «Идель-Урал» он приходит к выводу, что казанские татары образовались на основе булгарского населения, которое приняло очень многое и от пришельцев, т. е. монголо-татар [ Исхаки Г., 1991, 11—15].

Историк Габдулбари Баттал в 1922—23 годах, занимаясь в библиотеке университета Хельсинки, написал книгу «Казан тјркилІре» (Казанские тюрки), которая вышла в Стамбуле в 1925 г., где он полагает, что казанские тюрки (т. е. татары) формировались на основе дальнейшего развития булгар в широком смысле этого слова [ Баттал Г., 1925, II часть, I гл. ].

Для нас очень важно мнение М. Худякова, который в 1923 году выпустил книгу «Очерки по истории Казанского ханства». Как непревзойденный специалист по Казанскому ханству и как объективный историк, по поводу этногенеза казанских татар он писал: «Основное население Казанского ханства составляли потомки древних булгар — старый, оседлый народ тюркского происхождения, задолго до возникновения Казанского ханства создавший в Среднем Поволжье государственную организацию, производивший в широких размерах торговлю и давно приобщившийся к мусульманской культуре» [ Худяков М., 1996, 541].

§ 72. Возобновление булгаро-татарской концепции в изучении этногенеза татар

В 30-х годах компартия начинает пропагандировать идею создания единого советского народа. Все национальные кадры, которые работали в области возрождения, сохранения и развития наций (особенно малых), как враги строительства коммунизма, т. е. как враги народа, подвергаются отстранению от подобной деятельности или физическому уничтожению. Поскольку создание этнической истории малых народов непосредственно связано с политикой возрождения и развития наций, постольку этногенетические исследования татарского народа приостанавливаются. Оживление в этой области начинается только после окончания Великой Отечественной войны.

Обеспокоившись тем, что малые народы СССР начинают обращать внимание на свою древнюю историю, в Москве было принято решение притормозить дело удревнения истории нерусских народов. Проявлением такой обеспокоенности было издание 9 августа 1944 года постановления ЦК ВКП (б) «О состоянии и мерах улучшения массово-политической и идеологической работы в Татарской партийной организации», в 7 пункте которого было записано: «Предложить Татарскому Обкому ВКП (б) организовать научную разработку истории Татарии, устранить допущенные отдельными историками и литераторами серьезные недостатки и ошибки националистического характера в освещении истории Татарии (приукрашивание Золотой Орды, популяризация ханско-феодального эпоса об Идегее). Обратить особое внимание на исследование и освещение истории совместной борьбы русского, татарского и других народов СССР против чужеземных захватчиков, против царизма и помещичье-капиталистического гнета».

Эту цитату мы привели здесь для того, чтобы правильно понять суть постановления ЦК ВКП (б) об изучении истории Татарстана и татарского народа. В нем основной упор де лается на то, чтобы ни историки, ни литераторы не занимались приукрашиванием Золотой Орды, популяризацией ханско-феодального эпоса об Идегее, рекомендуется заниматься лишь более поздней историей, а именно — периодами, наступившими после присоединения Казанского ханства к Русскому государству.

Несмотря на это, татарские историки, языковеды, литературоведы, фольклористы продолжали интересоваться и золотоордынским, и булгарским периодами истории и культуры татарского народа. Но к историкам было особое пристрастное отношение, поэтому они ограничивались показом лишь отрицательных сторон Золотой Орды. Об эпосе « Идегей» пришлось позабыть. Чтобы выйти из сложившегося трудного положения, в республике было решено привлечь к этногенетическим исследованиям и русских специалистов из Москвы. Поэтому Институт языка, литературы и истории обратился в отделение истории и философии АН СССР с просьбой провести в Москве специальную сессию, посвященную этногенезу казанских татар. Сессия состоялась 25—26 апреля 1946 года, где обсуждался вопрос об отношении истории булгар к этногенезу казанских татар. Здесь старались сохранить без изменений и булгаро-чувашскую концепцию, ибо она к тому времени была уже признана в мировой тюркологии.

Значение этой сессии для углубленного изучения татар было огромным. Во-первых, 1944 год был годом департации народов, которые считались на своей родине пришельцами только в XI в. н. э. В те годы казанские татары считались также пришельцами и завоевателями края. Депортация могла коснуться и казанских татар, но их героическая борьба с немецкими оккупантами и усилия историков, доказавших то, что нынешние татары не потомки монголо-татарских завоевателей, спасли казанских татар от такой участи. Во-вторых, именно эта сессия доказала всему миру, что казанские татары имеют глубокие этнические корни в Поволжье и Приуралье.

Ведущим докладчиком на сессии был профессор А. П. Смирнов. В докладе «К вопросу о происхождении татар Поволжья» он после анализа исторических трудов по этой теме пришел к выводу, что современные татары Поволжья — это не завоеватели монголо-татары. «Монголы, пройдя огнем и мечом Волжскую Булгарию, не осели в Среднем Поволжье и во всяком случае не оказали заметного влияния на формирование физического облика современных татар. После завоевания Булгарии монголами булгары еще долгое время сохраняли свое имя... Под собственным именем булгар, а не татар, знает их и русская летопись. Так, в событиях 1311, 1366, 1370, 1374—1391 гг. булгары назывались или болгарами, или (в Никоновской летописи) — казанцами, или бесермянами, но нигде не обозначаются татарами» [ Смирнов А. П., 1948, 14]. Однако А. П. Смирнов не был исключением среди индоевропейских историков. Поверив их учениям, он считал булгар также пришельцами. «Среди автохтонных племен тюрок не было, — продолжает он, — ... современные чуваши являются так же, как и татары, наследниками булгарской культуры» [там же, 148]. А. П. Смирнов в своем заключении высказывает крамольную для того времени мысль о том, что аланы-сарматы могли быть тюрками. «Булгары принадлежали к алано-сарматским племенам. Этот элемент достаточно хорошо прослежен в культуре волжских булгар» [там же, 150]. Этим замечанием он отвергает свое признание в том, что булгары были пришельцами.

На сессии отделения истории и философии АН СССР также очень важный доклад был сделан Т. А. Трофимовой на тему «Этногенез татар Среднего Поволжья в свете данных антропологии». Антропологический материал, который является самым объективным, показывает, что булгаро-татары ни в период булгар, ни в период формирования татар не являются пришлым населением. Т. А. Трофимова заключает: «... изучение антропологического состава татар Татарской АССР приводит к выводу, что современное татарское население сложилось на базе древних пластов местного населения, включившего в свой состав некоторые более поздние антропологические наслоения» [ Трофимова Т. А., 1948, 61].

Все другие докладчики и содокладчики Н. И. Воробьев, Л. З. Заляй, Н. Ф. Калинин, Х. Г. Гимади доказывали адекватность булгаро-татарской концепции.

Здесь Т. А. Трофимова неопровержимо доказала непосредственную этническую связь булгаро-татар с добулгарским древним местным населением. Эту смелую точку зрения поддержал С. Е. Малов. Участвуя в обсуждении докладов, он говорил: «... что эти две языковые стихии (татарская и чувашская — М. З.) были здесь очень давно, за несколько столетий до н. э., и почти в таком именно виде, как теперь. Если бы теперешние татары встретили предполагаемого «древнего татарина», жителя V в. до н. э., то они вполне бы с ним объяснились... В своем утверждении я исхожу из большой стабильности и слабой изменяемости тюркских языков» [ Малов С. Е., 1948, 116].

Таким образом, после 15-летнего перерыва возобновились этногенетические исследования, восстановилась булгаро-татарская концепция в изучении этногенеза татар.

§ 73. Появление необходимости определения сущности булгаро-татарской концепции

После дискуссии на сессии отделения истории и философии АН СССР, успокоившись тем, что найден общий язык в вопросе по этногенезу казанских татар, татарские историки начали работать в спокойной обстановке. Но вскоре спокойствие было нарушено. М. Г. Сафаргалиев выступил в печати со статьей «Один из спорных вопросов истории Татарии» («Вопросы истории» № 7 1951 г.), в которой упрекал участников сессии в том, что они, выдвинув положение о булгарском происхождении казанских татар, якобы совершенно не учли участия в нем тюркских племен Дешт-и Кипчака, так называемых татар, говорящих как и камские булгары на тюркском, вернее на половецком языке.

Наличие в составе Золотой Орды многочисленных татар М. Г. Сафаргалиев «доказывает» тем, что их называют татарами персидский историк Рашид-ад-дин и историки Западной Европы, совершенно забывая о том, что в понятие ‘татар’ входили не только булгары, не только все население Золотой Орды, но и население других империй чингизидов ( Чагатая, Хубилая и Хулагу), и все народы этих империй сохранили свой собственный этноним, в том числе и булгары не утеряли свой этноним до XIX в.

Очень логичный ответ М. Сафаргалиеву дал Х. Гимади в статье «О некоторых вопросах истории Татарии» (Вопросы истории, № 12, 1951). Х. Гимади отмечает, что несмотря на то, что выступавшие на сессии докладчики готовились независимо друг от друга, их выводы по вопросу о происхождении казанских татар в основном совпали. Он сформулировал основной вывод участников сессии следующим образом: «Казанские татары как народность сформировались на месте современного их обитания из аборигенного населения и тюркоязычных булгарских и отчасти кыпчакских племен, которые получили наименование волжских или камских булгар» [ Гимади Х., 1951, 119]. Это мнение адекватно отражало выводы дискуссии на сессии, и на этой основе была определена сущность булгаро-татарской концепции. Некоторые историки, не понимая сущности булгаро-татарской концепции, критиковали выводы дискуссии на сессии отделения истории и философии АН СССР, выдвигая вместо булгарского, золотоордынское происхождение татар.

В чем же заключается сущность булгаро-татарской концепции?

Во-первых, концепция о булгарском происхождении татар не отвергает концепцию о золотоордынском их происхождении, а наоборот предполагает ее. Ведь тюркское население Булгарского государства, состоящее из разных местных тюркоязычных и тюркизированных племен, получивших общий этноним булгар, после завоевания их монголо-татарами не витало где-то в воздухе, а продолжало жить в составе Золотой Орды. Поэтому ученые историю Волжской Булгарии делят на два основных периода — «домонгольский (Х — первая половина ХIII вв.) и золотоордынский (вторая половина ХIII — первая половина XV вв.) « [ Халиков А. Х., 1994, 53—103, 152—158; Фахрутдинов Р. Г., 1975, 5].

Исходя из этого, трудно согласиться с самой постановкой вопроса: происходят ли казанские татары из Булгарского или Золотоордынского государства? Ведь предки казанских татар жили и в Золотоордынском, и в Булгарском государствах, в разное время принимая в свой состав и незначительное количество пришельцев.

Во-вторых, теория о булгарском происхождении татар может быть противопоставлена концепции золотоордынского их происхождения лишь в том случае, если последнюю концепцию понимать как монголо-татарскую, т. е. если думать следующим образом: монголо-татары завоевали Булгарское государство, обосновались здесь и ассимилировали булгар. Но этого не было, наоборот, местные булгары ассимилировали незначительное количество оставшихся воинов чингизидов. Об этом красноречиво говорит тот факт, что татарский язык исторически восходит не к восточно-тюркским, а к урало-поволжским местным нормам.

В-третьих, булгаро-татарская концепция не отвергает того, что после монголо-татарского завоевания в состав булгар не проникали пришлые монголо-татары, а предполагает, что такие пришлые элементы были, но они относительно быстро ассимилировались среди местных булгар, а не наоборот.

В-четвертых, слово татар в названии булгаро-татар не означает, что когда-то к местным булгарам пришли восточные татары. Таких татар после монгольских завоеваний уже не было, т. е. самоназвание татар нигде не применялось, это слово употреблялось другими народами только как внешнее название населения всех четырех империй чингизидов, в том числе всех золотоордынцев. Слово татар в названии булгаро-татар означает только то, что прежние булгары под влиянием внешних факторов в XIX в. начали применять вместо болгар/булгар этноним татар, хотя и раньше для внешнего общения булгары пользовались этим этнонимом.

В-пятых, булгаро-татарская концепция не отвергает, а предполагает наличие добулгарских аборигенных тюркских племен, которые также являются предками булгаро-татар. Имея в виду то, что далекими предками современных татар были не только булгары, но и другие тюрки, особенно добулгарские, некоторые ученые, считая этноним просто татары недоразумением, применяли сложный этноним тюрко-татары. Так, председатель мусульманской фракции в Государственной Думе России Садри Максуди на ее заседании 10 ноября 1910 года заявил, что «…термин татары — не научный термин. ., он основан на историческом недоразумении». Поэтому в своих трудах он избегал применения этнонима татары, по отношению к казанским татарам рекомендовал этноним тюрко-татары, включая сюда и башкир. Так, 31 июля 1917 г. 2-й Всероссийский съезд мусульман принял подготовленные Садри Максуди «основы культурно-национальной автономии мусульман Внутренней России и Сибири», где народ называется этнонимом тюрко-татары, а его язык — язык тюрки. В настоящее время в понятие ‘тюрко-татары’ входят и крымские, и добруджинские татары. Таким образом, булгаро-татарская концепция не отвергает и тюрко-татарскую концепцию, а включает ее в свой состав.

В-шестых, булгаро-татарская концепция противопоставляется булгаро-чувашской и татаро-татарской концепциям (об этом — ниже).

§ 74. Дальнейшее всесторонее подтверждение адекватности булгаро-татарской концепции

После понимания и точного определения сущности булгаро-татарской концепции проблемами этногенеза булгаро-татар начали заниматься не только историки, но и филологи и даже философы.

Татарские историки и отдел истории Института языка, литературы и истории Казанского филиала АН СССР, проводя объективные этногенетические исследования, еще больше убеждались в правоте сторонников этой концепции. Поэтому она стала основной при освещении этногенеза татар в таких обобщающих работах, как «История Татарской АССР» (в двух томах, т. I, 1955) ; «История Татарской АССР (с древнейших времени до наших дней)». —Казань, 1968; «Татары Среднего Поволжья и Приуралья». —Казань, 1967; «История Татарской АССР». —Казань, 1973.

Булгаро-татарская концепция в изучении этногенеза булгаро-татар получила дальнейшее развитие в специальном сборнике научных трудов «Вопросы этногенеза тюркоязычных народов Среднего Поволжья». —Казань, 1971.

В 60—70-х годах послереволюционной историей татар усиленно занимался Т. Давлетшин, который обращал пристальное внимание и на их этногенез. Об этом он писал: «Татары в своей основной массе являются потомками древних волжских булгар» [ Давлетшин Т., 1974, 9].

С 70-х годов среди историков становится ведущим специалистом по этногенезу А. Х. Халиков, который до конца своей жизни последовательно вел свои этногенетические исследования на основе булгаро-татарской концепции. Личные убеждения, сформированные в результате своих скрупулезных археологических исследований, он впервые наиболее полно изложил в монографии «Татар халкыныє килеп чыгышы» (Происхождение татарского народа. —Казань, 1974). Здесь же показал, что анализ материала он ведет объективно, научно, не допуская ненаучного, т. е. выборочного использования фактического материала и литературы.

Свои взгляды на проблемы происхождения булгаро-татар А. Х. Халиков углублял в следующих книгах: 1) Происхождение татар Поволжья и Приуралья. —Казань, 1978; 2) Татарский народ и его предки. —Казань, 1989; 3) Беренче дІЅлІт (Болгар иле) ‘Первое государство (Страна Булгария) ’. —Казань, 1991; 4) Кто мы — булгары или татары?—Казань, 1992; 5) Монголы, татары, Золотая Орда и Булгария. —Казань, 1994.

Монографии А. Х. Халикова стали настольной книгой нескольких поколений татарской интеллигенции — любителей истории своего народа. Ученики достойно продолжали его дело, но некоторые неблагодарные из них начали посмертно поносить его, оценивая наследие своего учителя с сарказмом как «халиковщина».

Объективность булгаро-татарской концепции в изучении этногенеза татар подтверждается археологическими материалами, обнаруженными в последние годы в Самарской области. Так, археологи из Самары Р. С. Багаутдинов, А. В. Богачев, С. Э. Зубов на основе анализа огромного количества археологического материала приходят к убедительному выводу, что у истоков истории татар Волго-Камья стояли праболгары [ Багаутдинов Р. С., Богачев А. В., Зубов С. Э., 1998].

Сторонниками булгаро-татарской концепции выступали Ферит Аги, Али Акыш и Надир Давлет в совместном труде «Татарлар» (Татары) в книге «Казак вІ татар тјрклІре» (Казахские и татарские тюрки), опубликованной в Стамбуле в 1976 г. Они пишут, что «народу, образованному на основе консолидации разных тюркских племен Дешт-и Кыпчака, потомков волжских булгар, различных финских племен, а также заблудившихся монголов, было дано название татар» [ Аги Ф., 1976, 130].

Булгаро-татарская концепция получила дальнейшее международное звучание в монографии профессора Южно-Калифорнийско го университета США Азаде-Айше Рорлих «The Volga Tatars...» [ Рорлих А. -А., 1986, 5—9]. Это имеет особое значение для татарской истории, ибо А. Рорлих имеет мировое признание, в частности всемирноизвестный востоковед Александр Беннигсен писал о ней: «Среди живущих историков, одна Рорлих уникально сочетает в себе лингвистические способности, этническое чутье, историческое проникновение. Она также располагает фактическим материалом, позволяющим ей успешно завершить исследование... Ее работа выдержит испытание временем и возможно станет классиком». Книга А. Рорлих ценна нашей исторической науке еще и потому, что она противостоит многочисленным иностранным изданиям, защищающим татаро-татарскую концепцию.

Из историков — сторонников булгаро-татарской концепции надо назвать фамилии З. И. Гильманова, С. Х. Алишева, Р. Г. Фахрутдинова, Г. Л. Файзрахманова, которые вели свои исторические и археологические исследования на основе признания булгарского происхождения волжских татар.

До сих пор продолжают научное направление своего учителя А. Х. Халикова Ф. Ш. Хузин и Г. М. Давлетшин. Несмотря на имеющееся давление сторонников других концепций, они остаются надежными защитниками булгаро-татарской концепции в изучении этногенеза татар. Ф. Ш. Хузин на основе анализа археологических данных (см. его книгу «Волжская Булгария в домонгольское время (X — начало XIII веков)». —Казань, 1997), а Г. М. Давлетшин путем анализа истории развития духовной культуры тюрко-татар (см. его книгу «Тјрки-татар рухи мІдІнияте тарихы» (История духовной культуры тюрко-татар). —Казань, 1999) сумели отстоять булгаро-татарскую концепцию у новоявленных ее противников.

Д. К. Сабирова и Я. Ш. Шарапов в 2000 году выпустили вузовский учебник «История Татарстана», где этногенез татар освещается на основе булгаро-татарской концепции.

В перечисленных трудах, как доказательная база, на первый план ставятся археологические и другие исторические данные.

Анализируя древнехазарские и булгаро-татарские монеты, А. Мухаммадиев неопровержимо доказал адекватность булгаро-татарской концепции. Из его многочисленных трудов в этом отношении особняком стоит книга «Борынгы хазар ѕІм болгар-татар акчалары» (Древнехазарские и булгаро-татарские монеты. —Казань, 1986).

Ведущие специалисты по этнографии ( Н. И. Воробьев, Г. М. Хисамутдинов, Р. Г. Мухамедова, Ю. Г. Мухаметшин, Р. Г. Кашафутдинов, Н. А. Халиков, Р. Ф. Уразманова, Р. Н. Мусина, С. В. Суслова) являются сторонниками булгаро-татарской концепции.

У нас имеются этногенетические исследования, в которых булгаро-татарская концепция подтверждается лингвистическими данными.

К таким работам относится монография Г. В. Юсупова «Введение в булгаро-татарскую эпиграфику» (М. -Л., 1960), в которой он писал: «Сменившие друг друга почти на одной и той же территории феодальные государственные образования — Волжская Булгария и Казанское ханство — оставили надгробные надписи, последовательно принадлежавшие этим эпохам» [ Юсупов Г. В., 1960, 164].

Своими лингвистическими изысканиями вошел в эту проблему автор данной книги, труды которого были направлены еще и на доказательство несостоятельности татаро-татарской теории. В книге «Татар халкы теленеє барлыкка килЅе» (Образование языка татарского народа. —Казань, 1977), анализируя булгарскую эпиграфику II стиля (с особенностями как чувашского, так и разговорного языка предков татар), он пришел к выводу, что они написаны не предками современных чувашей, а предками тех чувашей, которые впоследствии обулгаризировались. Язык же булгарской эпиграфики I стиля полностью совпадает с языком предков татар.

Подтверждение булгаро-татарской концепции лингвистическими данными было изложено и в последующих работах: 1) Об истоках языка основных компонентов казанских татар // Вопросы татарского языкознания. —Казань, 1978; 2) Проблемы языка и происхождения волжских татар. —Казань, 1986; 3) Этногенез и основные вехи развития булгаро-татар // Проблемы лингвоэтноистории татарского народа. —Казань, 1995; 4) Проблемы этногенеза татарского народа // Материалы по истории та тарского народа. —Казань, 1995; 5) Татары: проблемы истории и языка. —Казань, 1995; 6) Тјрки-татар этногенезы (Этногенез тюрко-татар. —Казань, 1998), а также в совместной с Я. Ф. Кузьминым-Юманади работе: Волжские булгары и их потомки. —Казань, 1993.

Булгаро-татарская концепция в лингвистическом плане усилена в работах Ф. С. Хакимзянова (1987), Д. Г. Мухаметшина и Ф. С. Хакимзянова (1987), Ф. Г. Гариповой (1994), Д. Б. Рамазановой (1983), В. Х. Хакова («Татар ІдІби теле тарихы» История татарского литературного языка. —Казань, 1993).

На основе анализа лингвистических и других данных А. Каримуллин стал непримиримым сторонником булгаро-татарской концепции. Свою ясную точку зрения он талантливо изложил в брошюре «Татары: этнос и этноним» (Казань, 1988), которая выдержала несколько изданий у нас в стране и за рубежом.

В решении проблем происхождения булгаро-татар живейшее участие приняли и некоторые литературоведы. К таковым, в первую очередь, относится всемирноизвестный литератор Г. Тагиржанов, который убедительно доказывает адекватность булгаро-татарской концепции [ Тагиржанов Г., 1979, 10—27].

Историки при воссоздании этнической истории своего народа обращаются и к фольклору. Проблемы татарского этногенеза освещаются в книге Ф. И. Урманчеева «Героический эпос татарского народа» (Казань, 1984). Он пишет, что «тюркоязычные булгарские племена оказывают мощное воздействие на формирование казанских татар и мишарей» [ Урманчеев Ф. И., 1984, 16].

Среди искусствоведов сторонником булгаро-татарской концепции является Ф. Х. Валеев [ Валеев Ф. Х., 1975, 6—9].

Этапным в развитии булгаро-татарской теории было глубокое исследование Р. Х. Бариева «Философские аспекты этногенеза волжских булгар» (1996). Философы Я. Г. Абдуллин, Р. И. Нафигов, К. Ф. Фасеев, Ф. М. Султанов и др. также пришли к выводу об адекватности булгаро-татарской концепции.

В исследовании древних местных этнических корней булгаро-татар имело большое значение обнаружение и изучение свода булгарских летописей: «Джагфар тарихы» (т. I, Оренбург, 1993). Основываясь на них и на другие источники, весьма оригинальную этническую историю булгаро-татар воссоздал З. З. Мифтахов [Курс лекций по истории татарского народа. —Казань, 1998].

Сейчас и в русских специальных исследованиях признается, что казанские татары не потомки монголо-татар, а потомки булгар. Так, А. С. Токарев в своей книге «Этнография народов СССР» пишет: «прежний взгляд, что казанские татары являются прямыми потомками батыевских завоевателей, пришедших в Восточную Европу в XIII в., является совершенно неправильным» [ Токарев А. С., 1958, 171—172]. К. И. Козлова приходит к выводу, что «своими корнями поволжские татары тесно связаны с местным населением Поволжья и, несомненно, одним из основных компонентов, вошедших в состав татарского народа, были волжские булгары» [ Козлова К. И., 1964, 20—21].

Обзор литературы по обоснованию адекватности булгаро-татарской концепции можно продолжить. Но перечисленные здесь труды ясно показывают, что основной состав ведущих историков, серьезно занимавшихся проблемами татарского этногенеза, выступает за внедрение в татарские этногенетические исследования булгаро-татарской концепции.

§ 75. Зарождение и развитие татаро-татарской концепции в изучении этногенеза татар

Любой любознательный человек без специальной подготовки, впервые сталкиваясь с проблемами происхождения татар, готов поверить элементарному рассуждению о том, что есть современные татары и есть монголо-татары, что они носят одинаковый этноним татар, а следовательно, современные татары являются потомками монголо-татарских завоевателей. Собственно на таком дилетантском уровне рождается татаро-татарская концепция. Как мы видели выше, сторонниками татаро-татарской концепции были первые западноевропейские исследователи татар. Правда, тогда в семантику этнонима татар они включали все население монголо-татарских государств чингизидов, т. е. Монгольской феодальной империи и улусов Хубилая, Чагатая, Хулагу и Джучи, считая их потомками монголо-татарских завоевателей. Русские ученые, имея более широкое представление об империи Джучи, т. е. о Золотой Орде, сначала всех золотордынцев называли татарами, считая их также потомками монголо-татарских завоевателей. Несмотря на то, что по этногенезу татар у большинства ученых сформировалась булгаро-татарская концепция, татаро-татарскую концепцию поддержали некоторые татарские интеллигенты и часть ученых соседних народов. Так возник дилетантский подход к этногенезу татар, так сформировалась дилетантская татаро-татарская концепция в изучении этногенеза современных татар.

Она с неожиданных позиций получила новое развитие во II половине XIX в. В частности, казанские миссионеры решили возродить ее в своих колониальных целях и увязали с булгаро-чувашской концепцией. Н. И. Ильминскому, заинтересованному в быстрой христианизации народов Поволжья, не нравилось то, что марийцы, чуваши, мордва тяготеют к татарам-мусульманам, к христианизации относятся негативно. Ему надо было показать татар пришельцами, завоевателями с тем, чтобы другие поволжские народы не ориентировались на них. Для этого Н. И. Ильминский, как ученый, воспользовался тем, что в 1863 году Х. Фейзханов в языке булгарских надгробных камней обнаружил чувашские слова [ Фейзханов Х., 1863]. Не утруждая себя всесторонним исследованием материала, Н. И. Ильминский, основываясь на наличие чувашских слов в булгарской эпиграфике, заявил, что потомками булгар являются не татары, а чуваши, а татары — это потомки монголо-татарских завоевателей.

Взгляды Н. И. Ильминского были затем поддержаны и развиты А. Куником [1878] и царским цензором и ученым Н. И. Ашмариным. Объясняя, почему марийцы (черемисы) называют татар суасами (чувашами), он писал: «... современные нам чуваши представляют из себя не что другое, как прямых потомков волжских болгар, и что черемисы обозначая их именем суас, впоследствии перенесли это имя и на татарских завоевателей края, которые, унаследовав то политичес кое значение, какое сначала принадлежало болгарам, и отчасти и их культуру и приняв ислам, стали потом сами приписывать себе болгарское происхождение. Такое перенесение племенного наименования с одной народности на другую было тем более возможно, что слияние полудиких пришельцев с культурными болгарами (мусльманами) совершилось с медленною постепенностью, и прежнее болгарство совершенно незаметно подменилось татарством» [ Ашмарин Н. И., 1902, 49—50].

Татаро-татарская концепция после Н. И. Ильминского, А. Куника и Н. И. Ашмарина была поддержана основными силами русских, иностранных и чувашских тюркологов, ибо они разными доводами старались и сейчас стараются доказать адекватность булгаро-чувашской концепции. Соответствующие разделы школьных и вузовских учебников по истории России составлялись в плане освещения истории татар начиная с монголо-татарских завоеваний, кончая современными волжскими и крымскими татарами, считая последних прямыми потомками монголо-татарских завоевателей.

Что касается самих татарских историков, то они татаро-татарской концепции не придерживались, будучи сторонниками булгаро-татарской концепции, вели разъяснительную работу среди сторонников татаро-татарской концепции, доказывая, что современные татары не являются потомками монголо-татарских завоевателей. Подобную разъяснительную работу приходилось проводить и среди татарского населения, ибо изучая соответствующие разделы учебников по русской истории в школе, татарские школьники испытывают чувство обиды и оскорбления за то, что их считают потомками монголо-татарских завоевателей.

В течение ХХ в. татаро-татарская концепция иногда видоизменялась.

Убеждаясь в том, что волжские татары не характеризуются монгольскими антропологическими особенностями, следовательно, они не могут быть прямыми потомками монголо-татарских завоевателей, некоторые ученые начали утверждать, что волжские татары, как и чуваши, антропологически являются потомками булгар, но чуваши сохранили свой булгарский язык, а татары под влиянием пришлых татар, позабыв свой прежний булгарский язык, начали говорить по-татарски [ Баскаков Н. А., 1969, 288; Тихомиров М. Н., 1948; Димитриев В. Д., 1984, 35]. Ниже мы увидим, что язык татар является не привнесенным извне, а продуктом дальнейшего развития языка местных тюркских и тюркизированных племен.

В 60-х годах ХХ в. по Европе прокатилось движение, получившее название «большой национализм малых наций». Оно не смогло проникнуть в СССР через железный занавес. Но некоторые татары, живущие в Турции, под влиянием сторонников этого движения сочли необходимым поднять вопрос об этногенезе татар.

Лябиб Каран, работавший тогда в Турции, в 1962 году выпустил книгу «Татарларныє тјп чыгышы» (Действительное происхождение татар), где он этноним татар ставит выше, чем этноним тюрк и призывает создать общетюркское государство под названием Татарское. За булгаро-татарские взгляды он остро критикует и Гаяза Исхаки, и Садри Максуди. Таким образом возрождается направление преднамеренных татаристов, но с другой стороны. Миссионеры ратуют за этноним татар, ибо он показывает, что татары происходят от монголо-татар, а Лябиб Каран, проповедуя этот этноним, хочет поднять националистический дух всех тюрков и призывает их создать общетатарское, т. е. общетюркское государство [ Каран Л., 1962, 10—11, 67—71]. За Лябибом Караном татарские историки не пошли, пока в самом конце ХХ в. некоторые из них не «заблудились» между тремя концепциями. Что касается некоторых русских и западноевропейских ученых, придерживающихся татаро-татарской концепции, то они и сегодня хотели бы использовать ее для обвинения в отрицательных последствиях монголо-татарских завоеваний современных волжских и крымских татар. Чувашские же историки придерживаются татаро-татарской концепции только ради того, чтобы лучше обосновывать булгаро-чувашскую концепцию.

§ 76. Зарождение и развитие булгаро-чувашской концепции в изучении этногенеза татар и чувашей

Булгаро-чувашская концепция зародилась параллельно с татаро-татарской. После известного открытия Х. Фейзханова о наличии чувашских слов в булгарской эпиграфике Н. И. Ильминский в 1865 году выдвинул идею о происхождении чувашей от волжских булгар, а татар — от монголо-татарских завоевателей. Его поддержали и старались развить эту концепцию А. Куник [1878] и Н. И. Ашмарин [1902].

Булгаро-чувашская концепция была привлекательна своей новизной и ею начали заниматься многие тюркологи и даже нетюркологи. Для некоторых из них было важно доказать ее адекватность для того, чтобы происхождение волжских татар уверенно связать с монголо-татарами и решать этнические и политические проблемы прямолинейно от татар к татарам. Кроме того, приверженцы булгаро-чувашской теории заодно пытались определить характер языка и хазар, и гуннов, отождествляя их с «чувашеподобным» булгарским языком. Так, булгаро-чувашская концепция перевернула многие страницы тюркологии.

Все началось с того, что булгарский язык был признан не обычнотюркским, а сильно отклоненным от него, похожим на чувашский язык. Это было «доказано» тем, что язык булгарской эпитафии был признан чувашским. Но более объективные исследования показали, что язык булгарской эпиграфики 1-го стиля был обычнотюркским, а 2-го стиля был похож на чувашский язык. Поскольку от булгар чуваши не унаследовали почти ничего, в том числе и ислам, постольку было признано, что эпиграфика второго стиля (с чувашскими особенностями) была написана чувашами, которые, приняв ислам, переживали время обулгаривания. После того как эти мусульмане-чуваши окончательно обулгаризировались, чува шеязычных эпитафий не стало. Что касается основной части чувашей, которые остались в стороне от влияния булгар, то они сохранились до сих пор, от язычества постепенно перешли к христианской религии. Было повторно доказано, что булгарский язык был обычнотюркским.

Тогда же некоторые тюркологи выдвинули версию о том, что если булгарский язык был чувашеподобным, то якобы и хазарский и гуннский языки были также чувашеподобными. Такая версия дальнейшими исследованиями не подтвердилась (cм. || 98—99).

Некоторые тюркологи, предполагая, что в записях Ибн-Фадлана должны быть отражены определенные следы булгарского языка, начали искать в них чувашские слова. Попытки и в этом направлении оказались напрасными (подробно об этом см. || 101—102).

Отдельные сторонники булгаро-чувашской концепции, думая, что булгарский язык характеризовался чувашскими особенностями, начали искать чувашские слова в так называемом славяно-болгарском именнике, но ничего подобного не нашли и не смогли доказать чувашеязычность булгар/болгар (об этом подробно см. | 103).

Не увенчались успехом стремления некоторых ученых обнаружить чувашские слова в древнебалкарских рунических письменах (подробно в | 104).

Уверенные в том, что венгры когда-то жили в Урало-Поволжье рядом с булгарами, венгерские ученые усиленно искали чувашские слова в венгерском языке, но тщетно, ничего реального не смогли обнаружить (об этом подробно в | 105).

Пытаясь доказать правомерность булгаро-чувашской концепции, ученые изучали тюркские заимствования в марийском, удмуртском и мордовском языках. Поверив в то, что булгарский язык — это и есть чувашский, они начали выделять чувашские заимствования и называть их булгарскими (подробно об этом в | 106).

Татарские историки, даже языковеды, при этом ограничивались доказательством адекватности булгаро-татарской теории, конкретно не занимались доказательством несостоятельности булгаро-чувашской концепции. Лишь в совместном труде автора данной книги с Я. Ф. Кузьминым-Юманади «Волжские булгары и их потомки» (Казань, 1993) было на примерах подробно показана несостоятельность булгаро-чувашской концепции. Несмотря на все сказанное, булгаро-чувашская концепция пока находит своих сторонников, особенно среди чувашских ученых, а также среди новоявленных татаро-татаристов.

Между тем, объективная история связывает этнические корни чувашей с ведами, которые говорили на финно-угорском языке марийского типа. По-видимому, еще в древности их язык испытывал очень сильное влияние монгольского языка. Веды в Поволжье очень тесно общались с обычнотюркоязычными суасами (одними из предков булгаро-татар), под влиянием этого языка финно-угорский язык народа веда постепенно принимал особенности суасского языка, принял от них новый этноним суас/сувас/чувас/ чуваш. Именно поэтому нетюркизированная часть марийцев называет чувашей суасламари (марийцы по-суасски), а булгаро-татар — суасами. Вот почему все попытки ученых доказать чувашеязычность булгар были обречены на неудачу.

§ 77. Движение за возвращение этнонима булгар и против сохранения названия татар

В истории изучения этногенеза булгаро-татар особое место занимает движение некоторых ученых и политиков за возвращение народу его прежнего этнонима булгар и против сохранения за ним этнонима татар. Оно одновременно затрагивало и проблемы изучения этнической истории.

Мы знаем, что современные татары формировались на основе дальнейшего развития булгарской народности, образованной в результате консолидации местных тюркоязычных и тюркизированных племен в составе Волжско-Булгарского государства, лишь в конце XIX и начале XX вв. они от русских и других усвоили этноним татар и под этим этнонимом консолидировались в нацию. Причины внедрения этнонима татар в прежние булгары в широком смысле этого слова Р. М. Раимов изложил следующим образом: «Название татары привилось здесь только в период капиталистического развития благодаря националистическим устремлениям татарской молодой буржуазии, которая, добиваясь воспитания в своем народе националистического воинствующего духа, связывала происхождение своего народа с чингизидами, завоевателями, которые господствовали много веков на Ближнем Востоке, в Восточной Европе» [ Раимов Р. М., 1948, 145]. Так, с самого начала шла борьба между сторонниками за сохранение за народом его прежнего собственного имени булгар и за переименование его чуженазванием татар.

В 1862 году сторонники возвращения народу этнонима булгар объединились в специальный кружок-партию под руководством Гайнана Ваисова. Партия вела разъяснительную работу среди интеллигенции за отказ от этнонима татар. Но представители татарской буржуазии настаивали на том, чтобы этноним татар — название великих чингизидов — стал самоназванием народа. На их стороне был и известный ученый, религиозный деятель Ш. Марджани.

Называя свой народ безнеє болгарлар ‘наши булгары’, будучи убежденным сторонником булгаро-татарской концепции, Ш. Марджани выступил в защиту этнонима татар. С одной стороны, он доказывал, что Казанское ханство является продолжением Булгарского ханства, которое и в период существования Джучиева Улуса продолжало свои прежние традиции, что предками татар являются местные тюркские племена, получившие общее название булгар в составе Булгарского ханства, с другой стороны, пытался разъяснить то, что этот народ этноним татар уже принял; поэтому от него отказываться не следует; негативное отношение русских к татарам зависит не только от того, что они называются татарами, если бы, народ назывался мусульманином, то со стороны русских-христиан было бы такое же отношение [ Марджани Ш., 1989, 43—44].

Ш. Марджани поддерживали и другие татарские историки — сторонники булгаро-татарской концепции. Несмотря на это, во время революционных событий 17-го года движение ваисовцев снова возобновилось. С. Г. Ваисов создал новый «Совет Волгобулгармус», который ставил своей целью избавление народа от национального гнета, возрождение булгарской нации, закрепление за народом его настоящего имени булгар.

Несмотря на то, что эта партия вскоре распалась, приверженцы ее не прекращали борьбу. Обобщая деятельность сторонников этой борьбы, ученые тех времен отмечали, что «Задачи татарских деятелей была — вывести из употребления имя татары, заменив его именем тюрк или именем булгар» [ Самойлович А. Н., 1922, 25-примеч. ].

В связи с наступлением перестройки, демократизации общественной жизни в 80-х годах движение за восстановление прежнего имени народа возобновляется, в Казани создается партия «Булгарский национальный конгресс», имеющий в своем составе пропагандистское общество «Булгар аль Джадид», которое имеет свои местные организации в Москве, Санкт-Петербурге, Набережных Челнах, Киеве, Оренбурге, Ульяновске и во многих других городах. Сторонников этого направления стали называть просто булгаристами.

Булгаристы преследовали в основном те же цели, что и бывшая партия возрождения булгарской народности. С целью устранения негативного отношения русских и других народов к татарам, как к монголо-татарским завоевателям, они выдвинули требования отказаться от этнонима татар, восстановить и закрепить за народом этноним булгар. Некоторые из них полагали, что среди татарского народа имеются потомки булгар, которые должны при переписи населения записаться булгарами, имеются и потомки служилых татар, которые могут записаться татарами. При этом они ошибались, такое разделение населения на булгар и татар не соответствует действительности, и оно отрицательно может сказаться в деле возрождения и развития народа.

Весьма положительным в движении булгаристов было то, что они признали недостаточную изученность булгарского периода истории нашего народа, призывали углублять эти исследования. Именно булгаристы обнаружили булгарские летописи «Джагфар тарихы» Бахши Имана [1993], и «Шан кызы дастаны» (‘Сказание о дочери Шана’) Башту ибн Шамс, которые проливают свет на многие вопросы древней истории булгар и по многим проблемам перекликаются с древними ассирийскими, урартскими, персидскими, греческими источниками. После поношения свода многими нашими «специалистами», известный историк И. Р. Тагиров в ответ им отметил, что «в нашей науке есть тенденция однозначного отрицания этих произведений с точки зрения их достоверности и объективности. Мне же представляется, что нельзя отрицать все с порога, ибо такие прекрасные творения не могут возникать на пустом месте, тем более, в виде современной фальсификации. Если это фальсификации, то кто же их гениальные творцы?» [ Тагиров И. Р., 1995, «Татарстан», № 9—10, 8]. Я вполне согласен с И. Р. Тагировым и добавлю, что достоверность сообщений этих находок булгаристов признана на Украине, в Болгарии, по ним историки этих стран ведут серьезные научные исследования. А наши историки ведут «серьезную» борьбу не «пущать» их в научные исследования.

Учитывая этот вклад в этническую историю булгаро-татар, ведущие татарские историки, признавая булгарскую этническую основу татар, остались сторонниками булгаро-татарского направления, т. е. они не считают целеобразным отказаться от этнонима татар.

Татарские булгаро-татаристы в движении булгаристов особого зла не видели, ибо этноним татар установился в период консолидации народа в нацию, и он, несмотря на старания булгаристов, свои позиции не теряет.

Наоборот, булгаристы в какой-то степени укрепляют исторические позиции булгаро-татарской концепции. В то же время сторонники булгаро-татарской концепции сдерживали булгаристов от стремления записываться при переписях населения булгарами, ибо это приводило к сокращению количества булгаро-татар. В ответ на это булгаристы подсчитали количественное сокращение татар из-за отождествления татар с монголо-татарскими завоевателями, из-за негативного отношения нетатар к татарам. По непроверенным данным, если из-за стремления булгаристов записываться булгарами татары численно сокращались примерно на 10 тыс. человек, то из-за отказа некоторых, особенно внетатарстанских, татар от этнонима татар и принятия ими этнонима русский, узбек, азербайджанец, казах, киргиз, туркмен, башкир или украинец, при каждой п ереписи количество татар сокращалось на несколько сот тысяч человек. Так, полномочный представитель Татарстана в Казахстане проф. Каримов 13 апреля 2001 года по татарстанскому радио заявил, что в Казахстане насчитывается 350 тыс. татар, на самом деле их численность достигает 500 тыс., но многие из них записаны казахами.

Такие казусы вокруг этнонимов булгар и татар должны быть устранены не путем противопоставления, а «примирения» их, например, употреблением общепризнанного этнонима булгаро-татары.

§ 78. Новые стремления возродить татаро-татарскую концепцию и их побочные мотивы

Общепризнанным в мировой исторической науке является то, что монголо-татары, т. е. первоначальные бойцы Чингиз-хана, не осели ни в одной из империй чингизидов: ни в империи Хубилая (Китай, Тибет, Корея), ни в империи Чагатая (Мавераннахр, Семиречье, Кашгар), ни в империи Хулагу-Ильханов (Иран, часть Афганистана, Туркмении и Закавказья, Ирак, восточная часть Малой Азии), ни в империи Джучи (Золотая Орда). О массовом оседании этих татар в Золотой Орде (среди местных тюркоязычных племен, объединенных в составе Булгарского государства в булгарскую народность, среди русских и финно-угров, предков казахов и узбеков) не может быть даже и речи, ибо чингизиды завоевали эти территории почти в последнюю очередь. Всем известно, что в армии чингизидов монголо-татары составляли большинство лишь в начальный период завоевательных походов, позже основную силу этой армии составляла молодежь из завоеванных ранее стран. Тем более после позорного поражения от булгар чингизиды собрали очень большие силы из подчиненных им стран и захватили земли, где был образован Улус Джучи.

В мировой исторической науке общепризнано и такое мнение, согласно которому и в Монгольской феодальной империи, и позже в четырех государствах чингизидов продолжали жить прежние местные племена и народы. Осевшая незначительная часть разноязычной армии чингизидов (монголо-татар) сравнительно быстро ассимилировалась среди местных народов. Эта истина установилась историками всех тех народов, предки которых оказались в составе населения всех монгольских государств чингизидов. И ни в одном из этих народов нет историков, связывающих этническое происхождение своего народа с монголо-татарами. Такое аномальное явление наблюдается только у тех народов, которые позже приняли этноним татар. Причиной этому является идентичность этнонима и у монголо-татар, и современных татар (булгаро-татар, крымских татар и добруджинских татар).

В борьбе против булгаристов и булгаро-татаристов в конце 80-х годов нашлось несколько амбициозных татаро-татаристов, которые начали спесиво разоблачать «политический вред» сторонников концепции булгаристов и булгаро-татаристов. Они ратовали за возрождение «единственно правильной» татаро-татарской концепции в изучении этнической истории татар. Такое движение начал Д. М. Исхаков вместе с Р. Г. Фахрутдиновым — бывшим сторонником булгаро-татарской концепции, И. Л. Измайловым — бывшим учеником приверженца булгаро-татарской концепции проф. А. Х. Халикова, а также с М. Ахметзяновым — специалистом по шеджере, в которых почти все авторы старались показать себя потомками пророков и Чингиз-хана.

Эта группа татаро-татаристов, чувствуя, что их доводы ведущими историками давно отвергнуты и не убедительны, во-первых, свою татаро-татарскую концепцию пытались представить как тюрко-татарскую (будто булгаро-татарская концепция не относится к общей тюрко-татарской теории), во-вторых, прибегали к недозволенным в научной среде методам морального и в итоге физического уничтожения действующих влиятельных противников татаро-татарской концепции. В результате им удалось временно укрепить свои позиции в пределах нового института — Института истории АН РТ.

§ 79. Почему татаро-татаристы боятся комплексного подхода к изучению этногенеза татар?

В своих статьях новоявленные татаро-татаристы не скрывают своего враждебного отношения к этнолингвистическим и этнофольклорным исследованиям, показывая себя противниками комплексного подхода к проблеме. Возникает вопрос: почему? Дело в том, что они сами никогда не занимались проблемами этногенеза татар и их предков, а пытаются априорно отрицать значение этнолингвистических, этнофольклорных и этномифологических исследований. Они не имеют даже представления о том, как и кем изучается этногенез других народов. Пора бы знать, например, что в исследовании этнических корней индоевропейских народов всегда прибегают к комплексным методам. Первое место при этом отводят языковедам, ибо они знают, что археологические материалы без лингвистических не в состоянии дать картину этнического состава населения. Так, самые древние этнические корни индоевропейцев были раскрыты лингвистами Т. В. Гамкрелидзе и В. В. Ивановым в их совместном труде «Индоевропейский язык и индоевропейцы. Реконструкция и историко-типологический анализ праязыка и протокультуры (кн. 1—2. —Тбилиси, 1984). Этот труд, в котором делается попытка определения прародины индоевропейцев, русскими историками не был отвергнут с порога, как это пытаются делать татаро-татаристы, а был признан и рекомендован на ленинскую премию, и труд действительно был отмечен такой высокой наградой.

У других народов обстановка складывается таким же образом: самая древняя история воссоздается лингвистами, а историки следуют за ними. И в индоиранистике мы наблюдаем то же самое: глубокие этнические корни индоиранцев исследованы языковедами и фольклористами, в частности В. И. Абаевым. Его труд «Скифский язык», опубликованный в книге «Осетинский язык и фольклор» (М. -Л., 1949), является исходным материалом для изучения этногенеза осетин. Таких примеров можно привести очень много. Они свидетельствуют о том, что не изолированные исторические исследования, а только совместное с лингвистами, фольклористами и другими специалистами изучение актуальных вопросов этногенеза татарского народа может дать результат.

Если наши татаро-татаристы действительно хотят, чтобы у нас этногенетические исследования шли на европейском уровне, им следует заниматься не доносами на лингвистов в органы власти о якобы неправомерности их вмешательства в это дело, а заботиться о комплексном исследовании назревших проблем.

Между тем, сегодняшние татаро-татаристы исключительно поглощены навязчивыми идеями защиты этнонима татар от булгаристов, которые предлагают народу этноним булгар. Между тем этноним татар уже принят, он не нуждается в такой неправедной защите. Причем, защита эта ведется методами, далекими от научных. В частности, утверждается, что татары на эту территорию пришли под названием татар и научили «каких-то там незначительных» булгар татарскому языку. Татаро-татаристы просто не понимают, что важнее: правдами и неправдами защищать этноним татар, или воссоздать адекватную этническую историю народа. Именно в целях защиты народа от проникновения этнонима булгар, сохранения за ним этнонима татар (он в этом вряд ли нуждается), татаро-татаристы стараются возродить татаро-татарскую концепцию, согласно которой современные татары считаются потомками монголо-татарских завоевателей. Эта навязчивая идея мешает им понять цели и методы этнолингвистических исследований самых древних тюрков.

§ 80. Приемы защиты татаро-татарской концепции

Одним из приемов защиты татаро-татарской концепции в последнее время стала манипуляция документами советского времени в отношении изучения истории татарского народа, в частности, постановлением ЦК ВКП (б) от 9 августа 1944 года «О состоянии и мерах улучшения массово-политической и идеологической работы в Татарской партийной организации», в котором предписывает ся устранить «допущенные отдельными историками и литераторами серьезные недостатки и ошибки националистического характера в освещении истории Татарии (приукрашивание Золотой Орды, популяризация ханско-феодального эпоса об Идегее). Обратить особое внимание на исследование и освещение истории совместной борьбы русского, татарского и других народов СССР против чужеземных захватчиков, против царизма и помещичье-капиталистического гнета, а также на историю социалистического преобразования Татарии в период Советской власти и популяризацию выдающихся деятелей, ученых и революционеров татарского народа и его сынов — героев Отечественной войны» [7 п. Постановления ЦК ВКП (б) 9 августа 1944 г. ].

Из приведенной цитаты становится ясно, что основная цель этой части постановления ЦК ВКП (б) — это борьба против удревнения этнической истории татар, направление внимания историков Татарстана на исследование истории татар лишь в составе Русского государства и СССР.

Основные татаро-татаристы в своих «теоретических» работах старались убеждать читателей, что в данной части постановления имперская идеология запрещает исследование Золотой Орды и в то же время допускает изучение булгарского периода, поскольку в постановлении против булгар ничего не сказано. Из своего «проницательного» понимания постановления они делают вывод, что после обсуждения этого постановления и дискуссии 1946 года «в основе исторической науки Татарстана, истории татарского народа была положена сталинская концепция истории. Д. Исхаков заметил: «Наши академики, конечно, не хотят признавать того, из чьей шинели вышли их «булгаризаторские» построения»! [ Исхаков Д. М., 1997, 203].

Возникает такой простой вопрос: неужели эти новоявленные татаро-татаристы серьезно полагают, что так называемые «булгаризаторские построения» в этнической истории татар появились только в период Сталина, а именно после 1944 года. Может быть К. Насыри, Ш. Марджани, творившие на стыке XIX—XX вв., Г. Ахмаров, Г. Исхаки, Х. Атласи, работавшие в начале XX в., и многие другие — активные сторонники булгаро-татарской концепции, были сталинистами. Абсурдность такого хода мысли очевидна.

С точки зрения наличия сталинского следа в «булгаризаторской» концепции еще более нелепыми являются рассуждения татаро-татаристов о судьбе «Очерков истории ТАССР», об уничтожении их рукописи осенью 1944 года, т. е. после появления постановления ЦК ВКП (б).

Во время Отечественной войны из-за отсутствия кадров в республике, составление «Очерков истории ТАССР» было поручено известным русским ученым Б. Д. Грекову, С. В. Бахрушину и Л. В. Черепнину. Сам Д. Исхаков оценил эту книгу так: В «Очерках...» доказывалось, что предки казанских татар — булгары; рассказывалось о борьбе булгар против монголов. Далее проводилась мысль, что нельзя идеализировать завоевателей типа Чингиз-хана и Тохтамыша как «национальных героев». В «Очерках» подчеркивалась местная основа татарского народа [ Исхаков Д. М., 1997, 119]. Так, почему же рукопись была уничтожена? Оказывается, что эти известные русские ученые были «булгаризаторами» татарской истории. Естественно, не потому, что авторы очерков были «булгаризаторами», а потому, что они показали наличие булгаро-татарской государственности еще в период до присоединения татар к русскому государству, т. е. они удревнили историю татар. Следовательно, не было никакой сталинской булгаризаторской концепции. Это лишь выдумка Д. Исхакова.

В защиту своей концепции, татаро-татаристы выдвинули еще такой аргумент: «а сейчас пошевелите мозгами, — советует Д. Исхаков, — и подумайте: если мы объявляем себя «булгарами», не отказываемся ли мы от татар крымских, сибирских, астраханских, литовских и даже от касимовских и мишарей — они практически не имеют отношения к булгарам... булгары в основном жили на территории современного Татарстана» [ Исхаков Д. М., 1997, 197—198]. Из такого рассуждения вытекает, что автор не понимает сути вопроса.

Во-первых, для Д. Исхакова, оказывается, нет разницы между булгаристами и сторонниками булгаро-татарской теории. Ведь ясно, что булгаристы и булгаро-татаристы считают современных татар потомками булгар в широком смысле этого слова, но первые выступают против принятия этнонима татар, а вторые полагают, что этноним татар был принят как название нации, поэтому они согласны с принятием этого этнонима.

Во-вторых, для него домонгольская Булгария и Булгария после монголо-татарского разгрома — все одно и то же. Ведь кто занимается проблемами Волжско-Булгарского государства, хорошо представляет его домонгольские границы [ Закиев М. З., 1998, 467]. Булгары как результат консолидации тюркоязычных племен домонгольской Булгарии являются основными предками современных татар: казанских, сибирских, астраханских, литовских, касимовских. Что касается крымских татар, то, по некоторым сведениям, они также имели отношение к булгарам, а мишары говорили на одном и том же диалекте с булгарами.

В-третьих, когда-то русские татарами называли все население Золотой Орды, но этноним татар затем освоили только потомки булгар в широком смысле этого слова и потомки тюрков-ногайцев Крыма.

Таким образом, татаро-татаристы для того, чтобы показать татар «великими», их этническим источником считают монголо-татарских завоевателей, и полагают, что если относить их к булгарам, то это якобы равносильно уравнять татар только с тем населением, которое обосновывалось в послемонгольской Булгарии, т. е. Булгарском вилаете Золотой Орды.

Думать, что Сталин специально навязал татарам какую-то жалкую группу булгар и этим хотел унизить величие татар, было бы признанием Сталина большим историком даже по истории татар. Естественно, что это не так.

§ 81. Нова ли так называемая новая концепция по изучению истории татар?

Сторонники этой, как называют сами татаро-татаристы, «новой концепции» (следовательно, и булгаро-чувашской концепции) обычно утверждают, что они якобы булгарский период не отвергают, но ключевым для татарской истории считают золотоордынский период. По их мнению, булгары также сохранились, но пришлые татары научили их говорить по-татарски, поэтому они забыли свой чувашеподобный булгарский язык. Такое утверждение новоявленных татаро-татаристов не является новым, оно заимствовано у миссионеров, у авторов русских школьных учебников, у чувашских историков, у Лябиба Карана, который призывал под именем татары восстановить великую Золотую Орду и присоединить всех тюрков к великим татарам. Д. Исхаков, не отличая монголо-татарское завоевание от возникшего в результате этого государства Золотая Орда, заявил, что «для национальной татарской истории монгольское завоевание — явление, безусловно, положительное» [жур. «Родина, № 3—4, 1997, 85]. На самом деле, монгольское завоевание как для национальной татарской истории, так и для народа, а именно булгарского народа, было, безусловно, отрицательным явлением, это стало началом постепенного исчезновения государственности булгар и булгаро-татар. Если бы не было монгольской агрессии, булгары, имеющие самую сильную страну в Евразии, достигли бы более высокого уровня развития.

Что касается Золотой Орды, то она стала следующим этапом развития местных народов после таких сильных государств, как Булгарское и Хорезмское. Эти же народы ассимилировали оставшуюся здесь незначительную часть монголо-татар. Золотая Орда получила возможность, стремительного развития на опыте Булгарского и Хорезмского государств.

Бессмыслицей является и утверждение татаро-татаристов о том, что мы, татары, не из Булгара, а из Золотой Орды. Мы, естественно, и из Булгара, и из Золотой Орды, ведь в Золотой Орде, наряду с предками узбеков, казахов, башкир, ногайцев, русских и др., жили те же местные тюркоязычные племена и народы, которые в период Булгарского государства назывались общим этнонимом булгар.

Для лингвиста очевидна неправдоподобность утверждения татаро-татаристов о том, что якобы пришлые татары или кыпчаки научили чувашеязычных булгар татарскому языку. Историко-лингвистические исследования показывают, что в Урало-Поволжье еще задолго до монгольской экспансии образовался своеобразный тюрко-финно-угорский языковой союз, в результате которого уралоповолжский тюркский язык предков татар, башкир и чувашей приобрел уралоповолжские особенности, сохранившиеся и в Золотой Орде, и в Казанском ханстве. Если бы пришлые татары (или якобы пришлые кыпчаки из состава кимаков, чего не было) научили бывших булгар татарскому языку, то язык современных татар и башкир характеризовался бы примерно хакасскими особенностями.

Татаро-татаристы настойчиво предлагают признать Золотую Орду ключевым или золотым периодом татарской истории. На самом деле в этот период всемирно известный и сильный булгарский народ, давший первый и единственный сокрушительный отпор чингизидам, продолжал терять свою силу, свою организованность, свою государственность.

История булгаро-татар — это не история Золотой Орды. Ведь всем ясно, что история Золотой Орды должна быть написана лишь путем координации сил историков из узбеков, казахов, башкир, ногайцев, русских, булгаро-татар и т. д. Что касается истории булгаро-татар, то она должна состоять из истории их освободительной борьбы против золотоордынских ханов.

Золотая Орда как большое государство должна была создать все условия для консолидации единого татарского народа из булгар, хорезмийцев, предков казахов, сибирских татар, русских и финно-угров. Но она не смогла этого сделать. Что касается строительства больших городов, экономического развития, то надо сказать, что Золотая Орда была следующим этапом развития и Булгара, и Хорезма, опыт которых использовался ханами Золотой Орды, но строительством занималось в основном прежнее население этих краев.

Во всех вопросах татаро-татаристы, не имея и не выдвигая ничего нового, повторяют, главным образом, ошибки миссионеров, сторонников булгаро-чувашской и татаро-татарской концепций. Не зря сторонники наших татаро-татаристов — чувашские историки сразу же схватились за их «теоретические» построения, и основываясь на эти построения, пишут, что «единая татарская народность, согласно обоснованному утверждению доктора исторических наук Р. Г. Фахрутдинова, образовалась в Золотой Орде в XIV—XV вв. из прибывших с монголами тюркоязычных татар, родственных им, говоривших на одном с ними языке, западных кыпчаков (половцев), вторгшихся в Восточную Европу в середине XI в. Болгары в формировании татарской народности не приняли никакого участия. В образовавшееся в 1438 г. Казанское ханство прибыло с его основателем Улуг-Мухаммедом 40—50 тыс. татар, затем прибыли десятки тысяч татар из Сарая, Азова, Астрахани и Крыма» [ Димитриев В. Д., 2000, 5]. Для В. Д. Димитриева, в деле укрепления его татаро-татарской концепции, было большим подарком утверждение Р. Г. Фахрутдинова о приходе более 50 тыс. татар в Казанское ханство. Только ни он, ни Р. Фахрутдинов не подумали, где же эти татары сохранялись в течение 200 лет, не ассимилируясь среди булгар, хорезмийцев, предков казахов, ногайцев, башкир и т. д. Во-первых, Улу-Мухаммед умер в Нижнем Новгороде, не успел дойти до Казани, Казань взял с боем его сын Махмут (Махмутек) [ Алишев С. Х., 2001, 10]. Во-вторых, всем ясно, что армии Улу-Мухаммеда и его сына Махмутека состояли из представителей местных народов, которые за 200 лет успели ассимилировать и пришлых монголо-татар.

Сколько бы ни старались новоявленные татаро-татаристы представлять свои нелогичные утверждения новой концепцией, нет у них ничего нового, все то, что они считают новым, не раз повторялось до них.

§ 82. Историческая наука как и любая другая должна быть объективной

Инициаторы восстановления старой татаро-татарской концепции под прикрытием идеи «история должна служить национальным интересам» обычно игнорируют объективность исторических исследований. Думая, что связать этническую историю татар с какой-то «незначительной Болгарией» принижает историческое значение татар, они выдвигают на первый план татаро-татарскую концепцию и стараются любыми доводами доказать монголо-татарское происхождение современных татар. Это якобы отвечает национальным интересам татар, ибо показывает татар хозяевами великой Золотой Орды, которые когда-то были в состоянии подчинить себе даже и русских, и кавказцев, и финно-угров, и других. Исходя из такой «ура патриотической» установки, они объявляют вредными для истории Татарстана выводы этногенетических исследований и булгаро-татаристов, и булгаристов, которые утверждают, что современные татары не являются пришлыми монголо-татарами, что они в Урало-Поволжье и Западной Сибири имеют глубокие исторические корни. По мнению Д. Исхакова, до прихода монголо-татар в Урало-Поволжье не было настоящих тюркских предков татар, если не учесть булгар «величиной с булавочную головку», которых пришлые татары научили татарскому языку; М. Закиев, мол, напрасно старается представить Урало-Поволжье и Западную Сибирь исконной территорией татар. Об этом беспокоиться не нужно, отмечает он, ибо «по международным документам, коренными считаются те народы, которые жили на определенной территории перед началом колониальной эпохи в XV в. Как видим, цивилизованные общества не считают нужным проблему «исконности» спускать глубже этой даты — дело, видать, зряшное» [ Исхаков Д. М., 1997, 228]. Так наивно может рассуждать лишь человек, который никогда не занимался проблемами этнической истории. Ведь всем историкам древности ясно, что если даже имеется такой международный документ, то он не может рекомендовать заниматься проблемами исконности лишь неиндоевропейских народов. Индоевропейские историки давно (еще до рождения этого международного документа) установили, что исконной территорией этих народов являются не только Индия (родина санскрита) и Западная Европа, но и Восточная Европа, Центральная, Средняя, Передняя и Малая Азия. По мнению этих ученых, если на этих территориях живут другие, неиндоевропейские народы (например, тюрки), то они все являются поздними пришельцами.

Такая точка зрения индоевропейских ученых и сейчас подкрепляется все «новыми и новыми» фактами. Так, обнаружив в древних захоронениях даже Алтая европеоидные черепа, некоторые историки заявляют, что на Алтае раньше, до прихода туда тюрков, жили индоевропейцы.

Индоевропейские историки, естественно, не хотят, чтобы какой-то неиндоевропейский (например, тюркский) ученый посмел высказать даже предположение о наличии на этих древних территориях индоевропейцев этнических следов неиндоевропейских народов (скажем, тюрков). По мнению Д. Исхакова получается, что какие-то нецивилизованные ученые из булгаро-татар зря обнаруживают в Урало-Поволжье этнические корни тюрков-татар, относящиеся к периоду до нашей эры, что изучение этнической истории современных татар можно ограничить периодом Золотой Орды — якобы «золотым» временем татар. Волжская Булгария, мол, на эту роль никогда не может претендовать. Если мы татарскую историю свяжем только с Золотой Ордой, тогда ее историю и «российская история не может «ассимилировать», так как русская история золотоордынского периода сама является всего лишь частью истории Улуса Джучи. Булгарскую историю, особенно, когда она напрямую выводится к Казанскому ханству (Казанское ханство как наследник Волжской Булгарии), российская история прекрасно «переваривает» [ Исхаков Д. М., 1997, 205]. Кроме того, если включить в татарскую историю и Булгарский период, то мы окажемся в состоянии постоянных противоречий с чувашскими историками [там же].

При таком рассуждении Д. Исхакова налицо полная потеря целевой ориентации в изучении истории булгаро-татар и полное уклонение от объективности.

Во-первых, по его мнению, в историю современных татар булгарский период включать не стоит, ибо это якобы приведет к постоянным противоречиям с чувашскими историками. Кроме того, это не даст нам возможности гордиться величием татар, ибо Булгарское государство по сравнению с Золотой Ордой — страна «величиной с булавочную головку». Нам не раз приходилось доказывать, что нет большего вреда для нашей истории, чем противопоставление двух периодов: булгарского и золотоордынского, ведь они — звенья одной исторической цепи. Кроме того, представление Булгарского госудаства «величиной с булавочную головку» — это незнание его настоящей истории.

Во-вторых, Д. Исхаков убежден в том, что если мы историю современных татар свяжем не с Булгарией, а с Золотой Ордой, то выигрываем в том, что российская история становится частью истории Золотой Орды, и «автоматически» частью истории современных волжских татар, а если свяжем ее с Булгарией, то, наоборот, Булгарскую историю российская история легко проглотит («прекрасно переваривает»). Это — очередное непродуманное предположение автора. Ведь всем ясно, что русская история золотоордынского периода является при знанной частью истории Улуса Джучи. Следовательно, к этому стремиться и не нужно.

В-третьих, автор приведенной цитаты в своих рассуждениях исходит из положения, гласящего, что современные волжские татары являются продолжением дальнейшего развития не булгар в широком смысле этого слова, а скорее всего ордынских татар, которые состояли из предков казахов, узбеков, булгар, башкир, ногайцев, финно-угров и т. д.

Татаро-татаристы характеризуются тем, что они вообще не различают значения этнонима татар. Поэтому в их статьях тщетно искать конкретное рассуждение, потомками каких татар являются современные татары. Такой же неконкретностью отличается и статья И. Измайлова «Как татары стали татарами», опубликованная в журнале «Казань» в 2000 году ($ 10).

Утверждение татаро-татаристов о происхождении современных татар от татар (но им неведомо от каких: от древних татар, монголо-татар, тартар, ордынских татар или тюрко-татар) нельзя считать объективным. Они просто повторяют предположения некоторых русских ученых и точку зрения миссионеров, которые преднамеренно пропагандировали татаро-татарскую концепцию. Секрет этого, по нашему мнению, правильно раскрыл Тамурбек Давлетшин. Он считал, что они называли население Казанского ханства сначала новыми булгарами, затем казанцами, а впоследствии — татарами «… по всей вероятности, также и в пропагандистских целях, чтобы поднять ненависть в народе к военному противнику. Вместе с названием татар, разумеется, были перенесены на население Казанского ханства и те порочащие сведения, которые были распространены в России, а через русских также и на Западе, о татаро-монголах» [ Давлетшин Т., 1974, 16].

§ 83. К чему может привести необъективное этногенетическое построение татаро-татаристов?

Итак, в истории изучения этногенеза современных татар (т. е. булгаро-татар, не включая сюда крымских и добруджинских — по старой терминологии: буджакских — татар) различаются три концепции: булгаристов, булгаро-татаристов и татаро-татаристов (с другой стороны, булгаро-чувашистов).

Булгаристы признают адекватной концепцию булгарского происхождения современных татар, считают неправомерным «навязывание» булгарам в широком смысле этого слова этнонима татар, призывают население записываться не татарами, а булгарами, что приводит к некоторому сокращению количества татар. Булгаристы выступают сторонниками изучения глубоких исторических корней булгар с привлечением всех имеющихся древних источников на всех языках. В этом с ними солидарны булгаристы дунайских болгар, которые в отличие от наших булгаристов не интересуются современным этнонимом булгаро-татар.

Сторонники булгаро-татарской концепции, как и булгаристы, признают адекватной концепцию булгарского происхождения современных татар, но в отличие от вторых считают, что этноним татар играл консолидирующую роль в период образования нации. Поэтому они не отказываются от этнонима татар, для отличия их от других татар, особенно от монголо-татар, применяют конкретизированный этноним булгаро-татары. Все ведущие татарские историки были сторонниками булгаро-татарской концепции, проводили объективные этногенетические исследования. Читая их труды, татары понимали, что они не являются потомками ни древних татар, ни тартар, ни ордынских татар, ни тюрко-татар, поэтому этноним татар понимали в смысле булгаро-татар, и объясняли это представителям других народов.

Не различая истории этноса булгаро-татар от истории этнонима татар, сторонники татаро-татарской (или булгаро-чувашской) концепции, исходя из необъективного этногенетического построения, пытались и пытаются доказать, что современные булгаро-татары являются потомками монголо-татар или ордынских татар. Такая точка зрения была сначала сформулирована некоторыми русскими и западноевропейскими историками и миссионерами. Лишь в последнем десятилетии XX в. появились свои татарские татаро-татаристы, идентифициру ющие булгаро-татар с монголо-татарами, в состав которых они ошибочно включали и древних татар, и тартар, и ордынских татар, и тюрко-татар. По их мнению, татаро-татарская концепция больше отвечает национальным интересам современных татар, предсталяет их великим народом, создавшим великую империю Джучиева Улуса (Золотой Орды).

Всем ясно, что любое завоевание чужих территорий рано или поздно осуждается историей. К монголо-татарским завоеваниям установилось такое же осуждающее отношение. Поэтому из-за идентификации современных татар с монголо-татарами имидж этнонима татар весьма незавидный. Это приводит к тому, что татары, особенно молодые, проживающие вне Татарстана, проявляют к этнониму татар негативное отношение, выражают желание называть себя не общим принятым извне этнонимом татар, а своим прежним собственным этнонимом, скажем, мишар, булгар, крІшен (крещеный) или в лучшем случае конкретизированным местным этнонимом вроде себер татары (сибирские татары), Істерхан татары (астраханские татары), нижгар татары (нижегородский татарин), пенза татары (пензенские татары) и т. д. Иногда наблюдаются случаи узаконить эти собственные этнонимы через соответствующие органы в Москве. Ясно, что такое явление может привести к количественному уменьшению булгаро-татар. Из-за низкого имиджа этнонима татар среди населения такой процесс уже идет. По неофициальным подсчетам местных татарских обществ, в Казахстане скрывают свое татарское происхождение более 150 тыс. татар, в Узбекистане — более 300 тыс., в Киргизии, Азербайджане, на Украине, в России их также очень много. В будущем среди татарской молодежи таковых будет еще больше, ибо сторонники татаро-татаристов, особенно доморощенные, под названием «новой концепции» усиленно пропагандируют идею идентичности булгаро-татар с монголо-татарами, что может привести к резкому сокращению общего количества булгаро-татар.

Если мы хотим поднять имдж этнонима татары, должны раскрыть перед народом все его значения, объективно изложить, что есть древние татары, монголо-татары, тартары, ордынские татары, тюрко-татары, булгаро-татары, крымские татары, добруджинские татары; у нас для внешнего общения слово татары необходимо применять с определением как булгаро-татары.

Необъективное этногенетическое построение татаро-татаристов отвлекает татарских историков от изучения настоящей истории булгаро-татар, которые как и другие завоеванные народы: русские, узбеки, казахи, башкиры и др. в период Золотой Орды вели освободительную борьбу, за что постоянно испытывали действия карательных экспедиций чингизидов. Не зря при Золотой Орде была разрушена и уничтожена столица Булгарского государства. Татаро-татаристы намерены создать историю Золотой Орды как свою. Всем разумным историкам ясно, ее история может быть написана объективно лишь совместными усилиями специалистов всех тех народов, предки которых оказались под властью золотоордынских чингизидов.

К сожалению, неправомерная идентификация современных булгаро-татар с монголо-татарами имеет место и в современной российской историографии, о чем свидетельствует, например, новая книга В. В. Похлебкина «Татары и Русь. 360 лет отношений. 1238—1598», изданная в Москве в 2000 году.

В. В. Похлебкин современных татар и татар конца XVI в. считает непосредственными потомками монголо-татар. Русско-татарские отношения начались внезапно, пишет он, с агрессии монголо-татаро-кыпчакских Орд против Руси (и других стран Восточной Европы) в 20—30-х годах XIII в. Народ потерпел разорение и многие лишения за 360 лет.

Далее продолжает: «Спустя 150 лет непрерывного и нарастающего владычества над Русью татары-победители неожиданно сами стали жертвой еще более сильного агрессора, чем они, подверглись завоевательным нашествиям Тамерлана. Золотая Орда ослабела, стала приходить в упадок.

Этим немедленно воспользовались русские, хорошо усвоившие за 150 лет один несложный внешнеполитический урок: побеждает в международных столкновениях всегда сила, а не справедливость. Победителей не судят, им не предъявляют претензий, даже когда они творят жестокости, их не упрекают ни в каких грехах. Их слушаются и с ними соглашаются. Слабых же, отсталых и зависимых бьют. Поэтому раз бывший победитель ослабел и уже не может отстоять свое привилегированное положение, надо бить и добивать его. И чем быстрее, чем безжалостнее, тем лучше... Отсюда возникли непрерывность и последовательность этого наступательного процесса, стремление довести его до полного уничтожения противника, до полной ликвидации татарской государственности» [ Похлeбкин В. В., 2000, 166—167]. Всем ясно, что здесь имеется в виду государственность Республики Татарстан. Если бы В. В. Похлебкин знал, что современные татары — это не монголо-татары, то рассуждал бы иначе, напомнил бы и о том, что от монголо-татарской агрессии пострадали и предки современных татар, т. е. булгары, которые как и русские вели освободительную борьбу против монголо-татар.

Подводя итоги, следует отметить, что выдвинутая татаро-татаристами концепция о происхождении современных татар от монголо-татарских завоевателей, или в лучшем случае от татарской части населения Кимакского государства противоречит установившейся в тюркологии и поддержанной большинством татарских этнологов булгаро-татарской концепции.

Татаро-татарская концепция ничего общего не имеет также с национальными интересами народа, ждущего от историков и этнологов правдивого описания его этногенетических корней. Приняв эту концепцию, мы оказались бы в ложном положении и в праздновании 1000-летия Казани. В этом случае нам пришлось бы утверждать, будто город Казань был основан в булгарский период чувашеязычными булгарами, а не предками татар.

Не будет никакой пользы для татарской истории и от того, что вслед за Лябибом Караном и татаро-татаристами мы начнем называть татарскими и Гуннское, и Тюркское, и Хазарское, и Булгарское государства. Такой анахронизм в применении слова татар или татарский может привести к негативному отношению к татарским ученым со стороны других тюркоязычных народов. Ведь узбеки, казахи, киргизы, азербайджанцы, башкиры и др. свои этнические корни также связывают с общетюркским периодом, но этот период не называют ни узбекским, ни казахским, ни азербайджанским и т. д. Как бы мы восприняли узбекскую историю, если бы узбекские авторы и Гуннское государство, и Тюркский каганат, и Хазарское государство и Золотую Орду называли «узбекскими национальными государствами». Наступила бы перебранка между историками тюркоязычных народов.

Татаро-татаристы начали борьбу за то, чтобы в учебниках русской истории не ругали монголо-татарское завоевание, показали его положительным явлением. Конечно, нехорошо особо ругать один из периодов своей истории, но если быть откровенным, то монголо-татарское завоевание оставило булгар без независимого государства.

Следовательно, нельзя сказать, что изучение этногенеза татар уже завершено. Необходимо продолжать подготовку кадров по этим проблемам, поставить новые основательные этногенетические исследования. Если эта наша работа послужит началом таких исследований, то мы будем считать, что цель достигнута.