Достижения и перспективы хазарских исследований
В сочинении «Фарс-наме» историка и географа XII в. Ибн аль-Балхи, жившего в сельджукский период и пользовавшегося покровительством одного из иранских Сельджукидов, повествуется о том, что сасанидский шах Хосров I Аноширван (531—579) поместил справа от своего престола «золотой трон и два (других) золотых трона слева и позади (своего престола). Один из тронов предназначался для китайского императора, второй — для византийского, а третий — для царя хазар, когда те придут. И эти троны стояли там постоянно, и никто другой не мог на них сесть»1. Хотя и можно предположить, что этот поздний источник передает легенду искаженно и что трон предназначался для кагана западных тюрок (Аноширван был женат на дочери тюркского кагана2 (согласно другой рукописи, речь идет о правителе эфталитов), это не столь важно. Далее мы увидим, что между правящим хазарским домом и властителями западных тюрок существовали, вероятно, родственные связи. И что еще более важно, вне зависимости о того, анахронизм это или нет, хазарский каган считался достойным по праву занять место рядом с другими величайшими императорами Евразии3.
Хазарский каганат был одним из колоссов средневековой Евразии, государством, чьи границы на западе протянулись до Днепра и Средней Волги, на севере до заволжских степей, до Хорезма на востоке, включая Крым и степи Северного Кавказа на юге; он просуществовал 300 лет (ок. 650 — ок. 965) — дольше, чем почти любая другая империя Степи. Его этнически разнообразное население включало тюркские, иранские, финно-угорские, славянские и палеокавказские народы, а также древние еврейские общины Крыма и Кавказа. В экономический ареал Хазарии входили кочевники,
28
полукочевники, земледельцы, виноградари, так же, как и население, занимавшееся рыболовством, охотой и собирательством. Имелось и довольно значительное городское население, состоявшее из купцов и ремесленников, как местных, так и пришлых. Система судопроизводства предполагала возможность следования законам евреев, мусульман, христиан и язычников, как это позже было и в системе миллетов Оттоманской империи. Религиозная терпимость Хазарии, типичная для многих ранних кочевых тюркских образований, снискала ей устойчивую и завидную репутацию. Обладал каганат и мощной военной машиной, на которой, как на фундаменте, зиждилось все здание империи. Постоянная, на жалованье, армия правителя насчитывала от 7000 до 10000 всадников. Во время церемониальных выходов кагана все простирались ниц перед его вселяющим священный трепет величием.
И действительно, Хазарский каганат был одной из главнейших держав той эпохи. Он играл важную роль в истории Руси (вопрос о том, насколько велика была эта роль, горячо обсуждается до сих пор4) и в ранней истории венгров. Каганат остановил продвижение растущего Омейядского халифата в приволжские и причерноморские степи. Он был одним из важнейших участников международной торговли как между западом и востоком, так и между севером и югом, став одним из главных торговых партнеров Аббасидского халифата и посредником в торговле с ним, внеся тем самым вклад в примечательный расцвет Багдада в IX веке. Хазарию можно определить как одну из «торгово-даннических империй» периода 551-907 гг., собиравших дань со своих оседлых соседей и торговавших с ними. К этому же типу относились тюрки, предшественники Хазарии, и современные ей Уйгурское, Тибетское и Китанское (Киданьское) государства5 (за исключением Тибета все эти государства выделились в свое время из Тюркской империи). Не упоминая хазар, невозможно в полной мере понять экономическую историю Восточной Европы и земель халифата. Гулямы хазарского происхождения, или люди, попадавшие в халифат через Хазарию, становились ведущими фигурами в аббасидской политике. Среди них был Буга Старший (Buga al-Kablr), один из наиболее могущественных командиров этих гулямов; его деятельность разворачивалась на Кавказе в середине IX в., и в какой-то момент он был заподозрен в том, что «вошел в сношения со своими сородичами, хазарами»6. Обращение правящих кругов хазар в иудаизм и роль хазарского еврейства (общины, состоявшей из людей самого разного происхождения) в формировании современных восточноевропейских еврейских общин остается предметом острой полемики. Эта полемика, в частности, породила целый ряд «научно-популярных» неоднозначных работ, таких, как сочинения Артура Кестлера и Бориса Альтшулера, с их огульными притязаниями относительно хазарского наследия и влияния7. В последнее время предметом дискуссии стала роль хазар в этногенезе казахов8, поскольку молодая казахская республика переосмысливает сейчас свое прошлое.
29
Несмотря на явно отраженную в источниках важную роль хазар для их современников в Евразии и на Ближнем Востоке, они едва упоминаются в исследованиях по всемирной истории9. Не лучше обстоит дело и в некоторых работах, посвященных Средней Азии или Степи10. В недавно вышедшей при поддержке ЮНЕСКО «Истории цивилизаций Центральной Азии» (History of Civilizations of Central Asia) много нашлось что сказать об Индии (Южная Азия), оказывавшей (часто опосредованно) весьма сильное культурное влияние на Центральную Азию, но все же периферийной для этого региона, в то время как западноевразийское расширение степей Центральной Азии в значительной степени проигнорировано, а хазары упоминаются только вскользь11. Около полувека назад в своем замечательном труде «Империя Степи» (L‘Empire des Steppes) Груссе уделил хазарам чуть более трех страниц12. К счастью, в некоторых других современных исследованиях общего характера, таких, как «Кембриджская история Древней Центральной Азии» (Cambridge History of Early Inner Asia)13, хазарам по справедливости уделяется больше внимания. Впрочем, чаще всего в работах, особенно посвященных происхождению Руси и Венгрии, хазарам отводилась лишь второстепенная роль: о них кратко упоминали, но они не были главным предметом исследования.
Возможно, одна из проблем состоит в том, что о хазарах мало что можно сказать безоговорочно. Они были и остаются проблемой. Пятьдесят лет назад в своей рецензии на книгу Ананиаша Зайончковского «Исследования хазарской проблемы» (Ze studiow nad zagadnieniem chazarskim) Омельян Прицак отмечал, что «wie bekannt, gehort das chasarische-Problem zu den schwerigsten, vor allem aus den Grunde, weil die in vielen Sprachen verfassten Quellen sehr dtirftig, heterogen und vielfach kaum autentisch sind» («как известно, хазарская проблема является одной из сложнейших, прежде всего потому, что написанные на разных языках источники очень бедны, разнородны и зачастую едва ли аутентичны») 14. Хотя мне представляется, что сегодня он захотел бы уточнить это «едва ли аутентичны», но кроме этого мало что изменилось. Дени Синор в своем библиографическом введении к истории Центральной Азии все еще (в 1963 г.) заявлял, что «les etudes Khazares sont d’une complexite peu ordinaire» («хазарские штудии необычайно сложны») 15. Нерешенными остаются фундаментальные вопросы. Как отмечала Ирэн Сорлен в своем обзоре советских исследований до 1960 г. по этому вопросу, происхождение и исчезновение этой когда-то могущественной империи остается покрытым тайной16. Обладавший талантом к сочинению афоризмов русский историк Л. Н. Гумилёв окрестил Хазарию «Степной Атлантидой»17, и она, как Атлантида, тоже оказалась и реальностью, и вымыслом, предметом ученого исследования и романтических спекуляций. Сейчас в Интернете существует несколько сайтов, посвященных хазарам, что указывает на растущий интерес к Хазарии вне научных кругов.
30
Я не предполагаю представить полный, детальный обзор хазарских исследований в течение последнего века или более. Сейчас не время для такого обзора — да он сейчас и не нужен. В своей новаторской работе о Кирилле и Мефодии Фрэнсис Дворник дал обзор литературы вплоть до 1933 г.; Дьюла Моравчик в своей необходимой для любого исследователя работе Byzantinoturcica отмечает наиболее важные работы за 1822-1957 гг. Авраам Ярмолинский опубликовал в 1938 и 1959 г. две подробные библиографии; в 1963 г. последовала избранная аннотированная библиография
1 о
Бернарда Вайнриба. Уже в то время библиография насчитывала около 550 наименований. Наиболее важные и полезные из этих работ отмечены в главных исследованиях по хазарской тематике, появившихся после 1930-х гг. Моя задача главным образом состоит в том, чтобы дать некоторое представление о достижениях хазароведения к настоящему моменту и, возможно, предложить некоторые направления дальнейших исследований. Даже беглый взгляд, брошенный на это поле исследований, покажет, что ученые далеки от единодушия по многим фундаментальным вопросам, хотя, я полагаю, есть и большие области исследования, в которых соглашение достигнуто. Следует добавить, что любое представление такого рода достижений хазарских исследований по определению спорно, поскольку отражает личные интересы автора, его способности к языкам, его политическое и культурное воспитание и т. д. Я не претендую на то, что мои комментарии будут какого-то другого рода.
Венгерская школа
Я начну свой обзор с того, что может быть названо венгерской школой. Некоторым эта отправная точка может показаться странной, но как раз логично начать с венгерских ученых, чей давний интерес к алтайским и уральским языкам Евразии весьма понятен. Необходимой вводной работой к хазарским штудиям был вышедший в 1912 г. новаторский труд о булгаро-тюркских заимствованиях в венгерском Золтана Гомбоца19 (1877—1935), равно как и несколько других, менее важных исследований, таких, как работа Йожефа Тури, который предлагает идентифицировать isa Ибн Руста как тюркский титул sad20. Крайне важна основополагающая работа великого венгерского тюрколога Дьюлы Немета (1890—1976) «Формирование венгерского народа эпохи Завоевания родины» (A honfoglalo magyarsag kialakulasa), появившаяся в 1930 г. и посвященная происхождению венгров. Более чем через десять лет после смерти автора, в 1991 г., вышла долгож-
91
данная переработанная и дополненная версия этого труда; второе издание, так же, как и первое, стало библиографической редкостью. Немет пытался проследить и выделить зарождение венгров в широком контексте евразийских процессов этногенеза; угорский племенной союз был вытеснен к краю Степи и там подвергся глубокому влиянию тюркских народов (и действительно, большинство венгерских названий племен могут быть этимологизированы на основе тюркского языка22), став постепенно частью степного мира. Этот процесс отражен в тех наименованиях, под которыми венгры раннего Средневековья, или протомадьяры, были известны в окружающем мире (савиры, тюрки — византийцы называли их Тоvркоi), в структуре их институтов власти (речь идет о двоецарствии дьюлы и кенде, где оба эти титула — степного происхождения) и в их союзе с Хазарией. Когда протомадьяры еще жили в Понтийских степях, к ним присоединились хазарские мятежники, известные как кабары, которые пришли с мадьярами в их новый дом в Паннонии. Из знаменитого рассказа Константина Багрянородного мы знаем, что кабары научили венгров хазарскому языку, на котором те продолжали говорить ещё во времена Константина (середина IX в.). Кабары, в свою очередь, выучили венгерский, и их статус среди венгров был весьма высок . Судя по всему, этот хазарский язык кабаров был источником некоторых тюркских заимствований в венгерском языке24.
Мы начали наш обзор с Немета, потому что его труд, важный и по существу, и с точки зрения методологии, равно как и работы некоторых других венгерских ученых, неизбежно связан с любой дискуссией о происхождении и этимологии имени хазары. Это и есть наш первый вопрос: кто такие были хазары? Немет, опираясь на давно уже существовавшую традицию, выдвинул верное предположение о том, что вопрос венгерского этногенеза не будет удовлетворительно разрешен, если не соотнести его с историей формирования народов восточноевразийской степи. Немет уделял особое внимание вопросам этнонимики и, основываясь на своих познаниях в области тюркской филологии, смог реконструировать историю миграции ранних венгров (протомадьяр). В ходе этого исследования он должен был затронуть и проблему хазар, сыгравших, как и европейские гунны, различные огуро-булгарские народы, савиры и тюрки, важную роль в истории венгров, когда те еще жили в Степи. В особенности он интересовался хазарским языком и, исследовав противоречивые данные источников и лингвистические следы хазарского, пришел к выводу, что указания на некий язык, на котором говорили в Хазарии и который не был похож ни на какое другое наречие (Аль-Истахри, Ибн Хаукаль25), вряд ли могут относиться к какому-либо другому языку, кроме венгерского.
Немет предположил, что, кроме носителей венгерского, в этом многоязычном государстве были люди, говорившие на булгаро-тюркском, тюркском, савирском (который он рассматривал как общетюркский язык) и различных других языках (например, славянском). Во втором издании его работы появляется следующее вводное замечание, отсутствующее в первом: «упрощенно говоря, хазарский язык был идентифицирован как бунтарский»26. Именно такой точки зрения, судя по всему, придерживаются
32
многие венгерские тюркологи, как это и отражено в работах Л. Лигети27. Андраш Рона-Таш, однако, отмечая немногочисленность лингвистических данных о хазарском языке, хотя и не отрицает его возможной близости с чувашским (то есть огурским/ болгарским), но призывает к осторожности в этом вопросе28.
Огурские народы (напр. сарагуры, огуры [Oupcoyoi, recte Ovycopoi = Ugor возможно искажение *coyoupoi = Ogur], оногузы, булгары и др.), чье существование в степях Восточной Евразии засвидетельствовано по крайней мере с 463 г. н. э., года, когда (как мы знаем из Приска29) они отправили послов в Константинополь, были частью большой конфедерации племен, арочным сводом растянувшейся сквозь Евразию и названной в китайских источниках Тиелэ (T’ieh-le); Тиелэ включала в себя и элементы уйгурской Конфедерации30. Эта связь с уйгурами потенциально релевантна для нашей темы (см. ниже).
Сам по себе этноним Ogur — это, конечно, огурская/булгарская форма термина Oguz, первоначально означавшего «племя» или «родня» и именно в этом значении переведенного на китайский (ср. Toquz Oguz = Kao-hsing). Полная история Тиелэ еще не написана, но остается одной из многих задач, столь важных для исследований Евразии и ранней истории хазар. В работе Кароля Цегледи «Эпоха переселения кочевых народов», исследовании миграций в Степи от эпохи Hsiung-nu (гуннов) и до появления тюрок в зоне Понта, мы находим важное введение к обсуждавшимся выше и другим вопросам; книга была издана по-венгерски в 1969 г., в 1983-м увидело свет переработанное английское издание31. Тюрки-огуры говорили на некой разновидности тюркского, уже в те времена отличавшейся от стандартного тюркского; количество характерных фонологических черт (напр, ротацизм и ламбдаизм) со временем возрастало. По сию пору продолжаются споры о месте огурского среди тюркских языков и о хронологии изменений, происходивших в огурском, изученных в значительной мере на материале фрагментов дунайского и волжского булгарского, огурских заимствований в венгерском и истории чувашского языка, единственного живого среди этой лингвистической группы32. Решение вопроса о том, принадлежит ли хазарский язык к огурской или нормативно-тюркской группе, прольет важный свет на вопрос происхождения хазар.
Немет, вслед за Гомбоцем, выводит этноним Нагаг/Козар и т. д. = *Qazar из тюркского qaz — «бродить, скитаться» (ср. Qazaq), что предположительно является велярным вариантом общетюркского kez-. Я принял открытия Немета, поскольку они вписываются в широкую семантическую категорию имен, отражающих кочевой образ жизни . Однако же впоследствии опубликование фрагментарных надписей Теса (Tes) и Терхина (Terkhin) из Уйгурской империи (744 — 840), в которых появляется имя (непонятно, собственное или название племени) Qasar, дало толчок к появлению новых гипотез34. Базэн (Basin), опираясь на то, что фонетически это имя совпада-
33
ет с названием уйгурского племени Qasar, предположил, что оно происходит от тюркского qas — «тиранить, терроризировать, угнетать»35. Рона-Таш связывал это имя со среднеперсидской формой римского титула Caesar: Kesar (ср. тибетское dru-gu Ge-sar «Тюрок Гесар») > Qasar. Огурский Qasar мог превратиться в Qazar > Hazar36. Таким образом, этноним *Qazar окажется связанным с Qasar, и сами хазары, соответственно, — с потомками Тю-ре/уйгурской группы. Эта идея не нова. Д. М. Данлоп (о котором см. ниже) уже делал попытку связать K’o-sa и Ho-sa «хазары» китайских источников с имеющими сходное название Ko-sa; он также склонен был рассматривать Oupoyoi Приска (см. ниже) как искажение этнонима Uygur.
Эти построения также проблематичны. Живущий в Венгрии японский ученый Тору Сенга (Toru Senga) пришел к выводу, что уйгурское Ko-sa/ Qazar — это не название племени, а родовое имя вождя племени Сикари (Sikari) — подразделения токуз огузов (Toquz Oguz) и что любые попытки поисков происхождения хазар в уйгурской конфедерации «неубедительны»38. Другая сложность состоит в том, что антропоним Qazar существует не только у уйгуров и монголов, но и, в форме *Qasar, — Чат касар (C’at’ Kasar), отмечено Мовсесом Дасхуранци39 (Movses Dasxuranci) у гуннов Северного Кавказа, которые сами были вассалами хазар. Более того, в позднейшем кыпчакском слово qasar является термином для обозначения определенного вида собак (кинонимы, то есть имена людей, содержащие элемент «пес», — не редкость у тюрков и монголов), и оно вполне может происходить от корня *qas, который ассоциируется со словами «челюсть, скулы»40. Вопрос, таким образом, остается открытым, мы же вернемся к нашей дискуссии о происхождении хазар.
Следует отметить, что, по понятным причинам, венгры весьма интересовались восточными источниками по венгерской/протомадьярской истории. В 1990 г. была опубликована работа, включавшая фрагменты и переводы наиболее важных арабских и персидских авторов по истории венгров эпохи Завоевания Родины41. Михай Кмошко (1876-1931) опубликовал в 1920-х гг. ряд важных работ по арабским и персидским источникам о хазарах42. Однако первый том его труда «Мусульманские авторы о народах Степи» вышел в свет только недавно43. Кмошко провел также важное исследование о народах Степи в сирийских источниках, которое по сей день остается неопубликованным44. Обращение хазар в иудаизм привлекло к себе внимание исследователей в трудные годы Второй мировой войны45. Вопрос о хазарах неизбежно затрагивается в той или иной мере и в современных исследованиях, посвященных происхождению венгров. Например, Дьюла Кришто указал на вклад хазарских институтов власти, таких, как, например, дуумвират и сакральный статус царя, в ранневенгерскую политическую структуру46. В своей более поздней, переведенной на английский работе он затрагивает эту и другие релевантные темы, представляя свои взгляды на хазарско-венгерские отношения. Кришто считает, что эти от
34
ношения начались не ранее 830-х гг.; отнеся восстание кабаров (которых он считает оногуро-булгарами) к 810-м гг., он датирует период тесного венгеро-хазарского союза как относительно короткий отрезок времени между 840 и 860 г. (в этом утверждении он следует предположению, высказанному Марквартом) 47. Итак, вклад венгерских исследователей в хазарские штудии относится в значительной степени к области лингвистики и анализа источников, и сделан он в рамках исследований по смежной дисциплине — венгерской протоистории. Интересно отметить, что ни одной книги, посвященной собственно хазарам, венгерскими учеными до сих пор написано не было.
Русская историография и хазарский вопрос
В то время как венгерская школа была строго нацелена на столь важные для методологии, применяемой ими при реконструкции венгерской протоистории, проблемы лингвистики, русские и советские ученые, находившиеся в полном смысле на передней полосе хазарских штудий, были в чистом виде историками, причем особенное внимание уделялось тем восточным источникам, которые были также важны для освещения вопроса о происхождении Руси и окружающих народов России и Советского Союза. Археологический компонент был, естественным образом, существенной составляющей этих исследований, поскольку территории, на которых были основаны эти кочевые объединения и ранние государства, находились в границах Российской империи и Советского Союза. И действительно, русские и советские ученые имели уникальные преимущества при открытии и разработке этого материала.
Одна из самых ранних попыток показать то, что было известно на тот момент о хазарах, была сделана В. В. Григорьевым (1816-1881), который посвятил хазарским политическим институтам и истории серию статей, появившихся в 1830-х гг.; позднее эти статьи вошли в его книгу «Россия и Азия»48. Вскоре после этого, в 1840 г., появилась монография Д. И. Языкова о хазарской истории49. Сорок восемь лет спустя П. В. Голубовский, который опубликовал в 1883 г. работу о постхазарских домонгольских кочевниках — соседях Руси и в чьем распоряжении были переводы наиболее важных восточных источников, рассматривал вопрос о булгарах и хазарах. Однако, как позже заметил Артамонов, он не сказал почти ничего нового50.
Хазарские штудии неизбежно стали частью более широкой темы исследований, которую можно обозначить как «Русь и Степь» и которая по сей день является одним из ключевых вопросов русской историографии по Средним векам. Вклад кочевников в формирование государств, политическую организацию, религию, язык и культуру восточноевропейских на
35
родов, в особенности русских и украинцев, был предметом постоянных дискуссий, и о нем существует многочисленная сложная литература51. Для дочингизидского периода большое внимание уделялось политическим вопросам, то есть вопросу о роли Хазарского каганата и более поздних кочевых политических образований в развитии или разрушении экономики Киевской Руси. Редко кто проявлял интерес к взаимодействиям и заимствованиям в области культуры; в основном это были маргинальные ученые, независимые, то есть не являвшиеся членами научных институтов, и часто имевшие свои собственные политические воззрения. Здесь я имею в виду работы русских еврейских ученых Юлия Давидовича Бруцкуса (1870—1951) и Германа Марковича Бараца (1835—1922), которые пытались найти еврейские влияния на культуру Древней Руси, переданные при посредстве хазар52. Несколько нееврейских ученых, таких, как Никита Александрович Мещерский (1907—1987), также позднее разрабатывали эти темы53.
Российская наука очень рано ввела в оборот восточные источники, подготовив издания наиболее важных из них и переводы (на латинский, немецкий и русский языки), часто с учеными комментариями. Краткое описание этих компиляций следует порядку, в котором они формировали базу для значительной части последующих исследований. Первой из них было издание Х. Д. Френом (1772—1851) в 1823 г. Путешествия Ибн Фадлана54. Важные тексты были опубликованы в 1842—1844 гг. Б. А. Дорном (1805—1881) в его работе Beitrage zur Geshichte der kaukasischen Lander und Volker aus morgenlandischen Quellen («Введение в историю стран и народов Кавказа по восточным источникам»), четвертая часть которой содержала выдержки из ат-Табари, Хафиза-и-Абру и ибн-А‘сама ал-Куфи55. Несколько лет спустя азербайджанский ученый Мирза А. Казем-бег опубликовал важную местную, написанную по-тюркски северокавказскую хронику Дербенд-Наме с английским переводом56. С 1869 по 1880-е гг., обычно с интервалом в несколько лет и не всегда в духе дружеского состязания, издавали свои сочинения Д. А. Хвольсон (1819-1911) — исследование и перевод Ибн Русте (чье имя он ошибочно прочел как Ибн Даста) — и А . Я. Гаркави (1835-1919) — сборники исламских источников по Руси и славянам и еврейских источников по хазарам. Оба они участвовали в жарких спорах по поводу еврейских надписей в Крыму и коллекций караимского ученого А. С. Фирковича (1787—1874), фигуры весьма неоднозначной57.
Кульминационным пунктом этого этапа хазарских штудий были публикация и перевод П. К. Коковцовым (1861-1942), ленинградским семитологом и учеником Хвольсона, в 1932 г. знаменитой еврейско-хазарской переписки, а также релевантных отрывков из некоторых других еврейских источников. Эта требовавшая огромной эрудиции работа была призвана обеспечить текстологическую и историческую базу для решения проблемы подлинности переписки. Сдержанно и осторожно Коковцов, однако, склоняется к тому, чтобы считать переписку Хасдая ибн Шапрута с царем Иосифом
36
подлинной, хотя эти тексты, несомненно, и пострадали от времени и возможных более поздних искажений. Он, однако, выразил значительно меньше оптимизма в вопросе о том, относился ли к этому же периоду, то есть к X в., уже изданный к тому времени С. Шехтером кембриджский текст58. Коковцов скорее усматривал в нем разнообразные параллели с книгой Иосиппон и предположил, что источником для части информации, содержащейся в этом документе, могло быть византийское литературное сочинение59.
Традиция русской школы уделять особое внимание изданию, переводу и развернутому комментированию ключевых текстов была продолжена и в работах ученых, эмигрировавших после крушения Российской империи. Например, перевод В. Ф. Минорского (1877-1966) Худуд аль-Алам, обнаруженного в 1882 г. русским иследователем А. Г. Туманским, сопровождался подробнейшим комментарием. Полный текст на персидском языке был издан иранским ученым Манучиром Сотудэ (Manucihr Sotudeh) только в 1962 г. 60; первое издание перевода Минорского вышло в 1937 г. Худуд — это анонимная персидская компиляция по географии, датируемая 982 г., которая содержит важные заметки о хазарах и их соседях61. В ходе работы над переводом и комментарием к Та’рих алъ-Баб, местной северо-кавказской хронике, элементы которой сохранились в Джами ’а ад-Дувал оттоманского историка Мюнеджим Баши (Muneccimbaji) (ум. в 1702 г.), Минорский обнаружил до тех пор неизвестную информацию по ономастике хазар и их миграции в 1064 г. на Кавказ62.
В 1939 г. башкирский эмигрант, историк и политический деятель Ахмед Зеки Валиди Тоган (189-1970) выпустил издание и немецкий перевод мешхедской рукописи Путешествия Ибн Фадлана. Это описание путешествия Ибн Фадлана через Евразию в Волжскую Булгарию содержит уникальную информацию о хазарах и других народах этого района (огузах, русах, булгарах и т. д.). Здесь текст также снабжен обширными, иногда неоднозначными комментариями и отступлениями, равно как отрывками из тогда еще не изданных источников, таких, как Ибн А’сам ал-Куфи63. В том же году вышел русский перевод, снабженный хотя и менее выверенным, но столь же эрудированным комментарием украинского ученого А. П. Ковалевского (1885—1969); в 1956 г. появилась более полная версия этой работы64.
Эти сборники и издания/переводы имели огромное значение не только для хазарских штудий, но и для исследований по средневековой русской и восточноевропейской истории в целом. Традиция издания таких сборников источников была продолжена польским ученым Тадеушем Левицким в его корпусе арабских источников по истории славян65, который содержит весьма много информации о хазарах и снабжен очень тщательным и эрудированным комментарием. Б. Н. Заходер (1898-1960) проделал очень полезное исследование корпуса мусульманских источников, так называемого «Каспийского свода»; он приводит переводы некоторых важнейших
37
текстов, помещая их в широкий историографический контекст66. Заходер попытался проследить в этой подборке мусульманских авторов, писавших о Восточной Европе, источники некоторых часто повторяемых и иногда искаженных утверждений. Третья глава первого тома является самостоятельной 112-страничной монографией по хазарам, в которой на основании в основном арабо-персидских источников исследуются вопросы о происхождении хазар, религиях, распространенных в Хазарии, развитии урбанизации и политической структуры государства. В работе умело используются более ранние исследования, а также предлагаются некоторые новые перспективы.
Возвращаясь к вопросам русской и советской историографии, мы можем отметить, что европейские историки XIX в. в целом склонялись к весьма негативному взгляду на кочевников и их политическое и культурное влияние67. С. М. Соловьев (1820-1879) и В. О. Ключевский (1841-1911), столпы русской исторической науки XIX и начала XX вв., рассматривали русскую историю как борьбу Леса (то есть славян и, в конечном счете, Европы) против Степи (кочевников и, шире, Азии), где Руси отводилась роль защитников Европы от варваров68. Однако Ключевский в своей «Истории сословий в России» рассматривает Хазарский каганат более позитивно, очевидно отделяя его от тех негосударственных кочевых образований, которые за ним последовали. Он отмечает, что «хазарское иго» — широко обсуждаемый и эмоционально заряженный ярлык — имело положительное влияние на хозяйственное (Ключевский употребляет термин «промышленное») развитие днепровских славян. Пользуясь «мирными средствами», «хазары открыли славянам доступ к понтийским и каспийским рынкам»69. Таких же взглядов придерживался Михайло Грушевский (1866-1934), основатель современной украинской исторической науки70, который также рассматривал Хазарский каганат скорее позитивно, считая его «защитной стеной (забороло) Восточной Европы от азиатских орд»71. Этот взгляд разделял и М. К. Любавский (1860—1936)72. Вкратце говоря, хазары обеспечивали защиту, сделавшую для славян возможной колонизацию и торговлю с могущественными экономическими зонами юга средиземноморского бассейна. Этот взгляд был также типичным для ученых евразийской школы. Ученый и эмигрант Г. В. Вернадский (1887-1973) видел в 30-х годах в хазарах «защитников торговых путей на Нижней Волге», распространивших к IX в. свою власть вплоть до Киева73. Этот подход нашел своих приверженцев также и в новой советской науке. Ю. В. Готье (1873—1943) в своей вышедшей в 1925 г. статье «Хазарская культура» изображал хазар не столько как завоевателей, сколько как объединяющую силу, чья политика терпимости превратила весь регион в Pax Chazarica74.
Этот доброжелательный взгляд на хазар и сегодня разделяют некоторые современные русские и украинские ученые75. Другие, такие, как известный украинский медиевист академик П. П. Толочко, полагали, что Русь
38
была поглощена «постоянной борьбой» с Хазарией76. Кочевников, в том числе и хазар, он считает разрушительной силой, которая в конце концов «отрицательно повлияла на экономическое развитие сопредельных догосударственных формаций»77.
Хотя некоторые ученые и оценивали роль хазар как в значительной мере положительную, в целом кочевники рассматривались как негативный фактор в истории восточных славян; такой подход был типичен для многих ведущих исследователей русской и украинской истории, писавших в XIX и начале XX в. (таких, как Н. И. Костомаров, П. В. Голубовский, Н. Я. Аристов, П. Н. Милюков, Г. В. Плеханов и другие) 78, и продолжал доминировать в советскую эпоху (ср. работы Б. Д. Грекова, В. Т. Пашуто, В. В. Каргалова) 74. В начале 1950-х гг. в дискуссию вмешалась внутренняя политика, что еще более обострило хазарский вопрос в советской науке. Подписанная неким «Ивановым» краткая статья в газете «Правда» за 1951 г. содержала критику якобы преувеличенно положительной роли, которую, согласно некоторым ученым, например, Артамонову, сыграли хазары в ранней истории Руси. Б. А. Рыбаков, один из главных функционеров советской науки в области средневековой русской истории, написал после этого несколько резко негативных статей о роли хазар в истории Руси, намеренно умалив их и низведя до роли незначительного ханства. Собственно, хазарская тема стала почти табу. В значительной степени это было связано с политическими событиями в Советском Союзе, со слегка завуалированно антисемитским «делом врачей» и «борьбой с космополитизмом».
В такой атмосфере и учитывая еврейский компонент в хазарском вопросе, хазарским исследованиям, которые теперь стали почти полностью прерогативой археологов во главе с М. И. Артамоновым, был нанесен, как замечает в своей вышедшей в 1990 г. статье С. А. Плетнева, «сокрушительный удар». В сходном духе писал в своей книге, вышедшей в том же году, и покойный А. П. Новосельцев (о котором см. ниже); он в частности заметил, что Данлоп (см. ниже) смог опубликовать свою книгу (1954) раньше книги Артамонова «в значительной мере из-за ситуации, сложившейся в нашей исторической науке в конце 40-х — начале 50-х гг. ». К 1958 г. эта атмосфера до некоторой степени изменилась. Артамонов, который в 1958 г. опубликовал статью о Саркеле, уже мог написать, что «Хазария была в то время большим государством, включавшим различные племена, населявшие южную половину европейской части нашей страны». Плетнева считала это замечание важным знаком того, что хазарские исследования все же продолжаются81. Тем не менее в своей обсуждаемой ниже книге «История Хазарии», опубликованной в 1962 г., Артамонов, хотя и критикуя тех, кто отрицал историческое значение хазар, все же считал необходимым сказать, что «выступление в «Правде» сыграло положительную роль: оно обратило внимание историков на бесспорную идеализацию хазар в буржуазной науке и на преувеличение их значения в образовании Русского государ
39
ства...» Хазарская веротерпимость была в значительной мере объявлена «мифом»82. Новосельцев отмечает, что несмотря на «оттепель» эта «фундаментальная работа» могла быть издана только в. Ленинграде издательством Эрмитажа, директором которого тогда был Артамонов .
Эта проблема и ныне ни в коей мере не потеряла своей актуальности, и по-прежнему продолжаются живые дебаты о природе отношений и степени влияния между хазарами и Русью. Новосельцев, соглашаясь с Грушевским и Любавским в том, что хазарское присутствие делало возможной славянскую экспансию, предполагал, что в VII и VIII в. славяне были «естественными союзниками хазар»84. Л. Н. Гумилев подошел к проблеме совсем иначе. Он считал, что куманы (половцы), тюркская племенная конфедерация, традиционно считавшаяся до того чёрной овцой (bete noire) русской истории, были автономной, но интегральной частью Руси, причем два этих политических образования сформировали «единую русо-половецкую систему», часть общего «полицентрического государства»85. В роли злодеев куманов заменили теперь евреи, хазары и другие86. На самом деле идеи этой антихазарской школы советской эпохи (ассоциирующиеся с именами Рыбакова и Гумилева) достигли такого накала, что, как отмечал В. Я. Петрухин, Хазария приобрела «черты почти метафизической империи зла, принесшей иго более страшное, чем татарское»87. Так Петрухин отвечал на замечания В. Кожинова, писавшего, что «хазарское иго было, без сомнения, куда страшнее для Руси, чем иго татаро-монгольское, в частности потому, что Русь еще только развивала свою народность, государственность и культуру». И однако же, по его мнению, эта борьба только способствовала усилению Руси. Кожинов заявлял, что хазарская проблема оставалась для Руси острой вплоть до правлении Ярослава Мудрого (единолично властвовавшего в 1036—1054), то есть уже значительно позднее разрушения русами хазарской столицы и срединных земель на Нижней Волге и на Дону в 965 г. 88
Более современное, постсоветское, исследование Р. Г. Ланды о месте ислама в истории России, однако же, вновь поднимает вопрос о важной роли Хазарии в том, что в VIII—IX вв. Русь вошла в контакт с Арабским халифатом, одним из величайших центров мировой культуры. От хазар, полагает автор, Русь переняла важный опыт управления полиэтническим и мультиконфессиональным государством89; дебаты продолжаются.
Современные исследования по хазарам
После этих необходимых предварительных замечаний мы можем обратиться к современным исследованиям, касающимся хазарской истории и культуры во всей широте. Мы можем сказать, что, если следовать хронологическому порядку, современное хазароведение, по сути, начинается с появления в 1936 г. исследования М. И. Артамонова по ранней истории
40
хазар90. Это, однако, была лишь разминка перед написанием его основного труда, «Истории хазар», публикация которого, в связи со Второй мировой войной и сложными политическими обстоятельствами последних лет сталинизма, была отложена и состоялась только в 1962 г. В этом промежутке между написанием и выходом книги появилось несколько важных работ, с которыми Артамонов был знаком и чьи данные и выводы он мог использовать.
Израильский ученый А. Н. Поляк, известный своими исследованиями о мамлюках и арабском мире, издал в 1942 г. статью об обращении хазар в иудаизм. В переработанном виде она вошла в его монографию по Хазарии, вышедшую в 1942 г., а затем (с дополнениями) переизданную в 1944 и 1951 г. Эти работы остались в значительной мере неизвестными. Затрагивая самые различные вопросы, Поляк предположил, что хазарское государство просуществовало до XIII в.; он искал корни восточноевропейских евреев в Хазарии и выдвинул гипотезу о том, что идиш происходит из крымского готского языка91.
Польский тюрколог А. Зайончковский издал в 1947 г. свой труд «Исследования хазарской проблемы» (Ze studiow nad zagadnieniem chazarskim), который является реконструкцией части его «Хазарской библиографии» (Bibliografia chazarska), уничтоженной в 1944 г. в Варшаве. Важнейшей чертой этой работы является акцентирование тюркских черт хазар, а также некоторая полемика о хазарских лингвистических фрагментах, которые он рассматривал как кыпчакские по своему характеру. В этом исследовании и в особенности в других своих работах Зайончковский пытался показать, что караимы Восточной Европы, говорящие на кыпчакском тюркском диалекте, были «наследниками» хазар92. Эта теория, придуманная не Зайончковским, и до сих пор ещё имеет некоторых приверженцев, в основном среди караимских ученых93.
Гораздо более важна вышедшая в 1954 г. книга английского ученого Дугласа Мортона Данлопа «История еврейских хазар» (The History of the Jewish Khazars). И через 50 лет после ее публикации книга Данлопа остается одной из фундаментальных работ по хазарам и может считаться истинным началом современного хазароведения; это скрупулезное и честное исследование. Оно частично построено на материалах, собранных немецким семитологом Паулем Кале (Paul Kahle) и бельгийским византинистом Анри Грегуаром (Henri Gregoire), которые предполагали совместно написать книгу о хазарах; Вторая мировая война разбила эти надежды, и Кале предложил написать эту книгу Данлопу. Данлоп перевел наиболее важные относящиеся к хазарам мусульманские источники, провел подробнейший анализ еврейско-хазарской переписки и воссоздал стройное течение хазарской истории, в особенности арабо-хазарских войн и отношений с Византией и Русью. Его в особенности интересовало время обращения хазар в иудаизм, и он перевёл и проанализировал все мусульманские и еврейские источники
41
по этому вопросу. Данлоп также исследовал причины упадка Хазарского государства, придя к заключению о том, что хазарская экономика была «в высшей степени искусственной» и находилась в сильной «зависимости от политического престижа и военной мощи», благодаря которым обеспечивался сбор дани и налогов с товаров, следовавших через области, подконтрольные Хазарии. Когда хазарская военная мощь ослабла, «должна была рухнуть и вся экономическая система». Как и в случае со многими другими «далекими от самообеспечения» кочевыми государствами, эта экономическая ахиллесова пята и то, что Хазарское государство существовало за счет поборов, сделало его «непригодным для долгого процесса формирования стабильной политической и экономической единицы»94.
Артамонов считал книгу Данлопа «главным событием хазарской историографии», поскольку она охватывает все доступные данные, собранные за предыдущие 100 лет исследований, но критиковал ее за то, что она не открывала «новых горизонтов»95. В действительности же Данлоп сказал много нового96, хотя и всегда в спокойном тоне. Данлоп был, вне всякого сомнения, осторожен, и, возможно, это было к лучшему. Было довольно много всевозможных умозрительных спекуляций о хазарах, и Данлоп вернул их с небес на землю. Он твердо установил факты, которые можно было подтвердить на основании письменных источников, предложил разумную реконструкцию хазарской политической истории, проанализировал наиболее серьезные из существовавших теорий и гипотез. То есть была подготовлена солидная база для будущих исследований. Эта книга прошла испытание временем.
Кроме этих работ, Артамонов мог опираться также на уже весьма существенную к тому времени традицию хазарских исследований в России и за рубежом97. И однако же он лишь мимоходом упомянул работу украинского востоковеда А. Е. Крымского (1871—1942) «Введение в историю хазар», вышедшую в 1941 г. В этой книге, ныне являющейся библиографической редкостью, исследуются также и вопросы, связанные с хазарским языком. Я её никогда не видел, и она не упомянута в двух биографиях Крымского, вышедших в 1971 и 1980 гг. Очевидно, она была частью большой двухтомной работы по хазарам, написанной на украинском языке и оставшейся неопубликованной99. Новосельцев отмечает интерес Крымского к хазарскому языку, не цитируя ни одной из его работ100. Публикация этого исследования выдающегося учёного или его частей (поскольку в некоторых вопросах оно, вероятно, устарело) все еще может представлять интерес.
«История хазар» Артамонова содержала общий обзор истории степей Западной Евразии и в этом смысле в некоторой степени наследует традиции евразийцев101. Было очевидно, что правильное понимание хазар возможно только внутри более широкого евразийского контекста, и Артамонов эффективно этим воспользовался. Помимо подробного обращения к
42
письменным источникам, Артамонов, как руководитель археологических экспедиций на Дону и в Дагестане, то есть на территории Хазарского государства, привнес в свою работу много информации по археологии региона, чем, как правило, пренебрегали большинство его предшественников. И однако же его «История хазар» гораздо больше ориентирована на истолкование письменных источников, которыми, к сожалению, Артамонов мог пользоваться только в переводах. За советом по истории тюрок он обратился к Л. Н. Гумилёву, ученому, склонному к слишком широким и необоснованным обобщениям и, как и Артамонов, несведущему в области восточных языков109. Артамонов пришел к заключению о том, что многие тюркские народы Западной Евразии были тюркизированными уграми — для какового тезиса у нас нет никаких надежных подтверждений. На самом деле история венгров, самого известного из угорских народов, вступивших в тесный контакт с тюркским миром, показывает, что, несмотря на большое влияние тюркской культуры и языка, их язык остался угорским. Артамонов также предположил связь правящего дома хазар с A-shih-na (Ашина) — правителями западных тюрок; некоторые исследователи (например, Новосельцев104) подвергали это утверждение критике, другие же (например, Голден104) приняли его более положительно. Артамонов верно понял сложную полиэтническую структуру Хазарского государства, сочетавшего в себе несколько разных типов экономики. Хазарию он объявил «первым феодальным государством» Восточной Европы. Несмотря на то что существует много определений феодализма, я не уверен, что хотя бы одно из них подходит к Хазарскому государству. Наличия постоянной наемной армии (или, по крайней мере, воспринимаемой как таковая) — al-’rsiyya = Ors — едва ли достаточно для определения государства как феодального. Это скорее напоминает институт comitiatus в государствах Евразии — потенциальный зародыш феодализма. Следуя уже разработанной линии, Артамонов видел позитивную роль хазар в истории Руси в том, они являлись щитом против вторжений других евразийских кочевников. Войны Хазарии с расширяющимся халифатом Омейядов способствовали также и выживанию Византии и привели к заключению союза между ней и хазарами. Так же, как и Данлоп, он видел в хазарах силу, сдержавшую арабов на пути в Западную Европу. Начало обращения хазар в иудаизм Артамонов датировал 730-ми гг. В начале IX в., предполагал он, «царь» Овадия захватил власть, заставил правящую верхушку и кагана принять иудаизм в качестве государственной религии, чем предотвратил гражданскую войну и сакрализовал династию каганов, создав хазарское двоецарствие105. Эта гипотеза основана на замечании Константина Багрянородного о том, что кабары присоединились к венгерскому союзу после поражения в гражданской войне в Хазарии, и на указании в письме правителя Йосефа, что один из его предшественников, Овадия, преемник Булана, которому приписывают обращение в иудаизм, «обновил царство и укрепил веру... построил синагоги и дома
43
учения и собрал мудрецов Израиля»106. Эту теорию продолжила и развила Плетнева107, которая, в свою очередь, повлияла на работы Прицака и других108. И вся эта конструкция зиждется на одних только предположениях и догадках109. Мы не знаем, ни когда жил Овадия, ни какие именно реформы он проводил. Константин ничего не сообщает о дате восстания кабаров — хотя оно, по всей очевидности, и имело место до венгерской миграции в Паннонию. Мы не знаем, были ли кабары иудаизированы или нет. Лишь в случае, если недавние находки в Челарево (Сербия) действительно относятся к кабарам, у нас появляется свидетельство того, что они, возможно, следовали практике иудаизма110. Не нужно искать причину происхождения двоецарствия и сакрального статуса правителя в каком-то религиозном споре: подобное можно найти по всей Евразии. Более того, как могла сакрализация языческой династии кагана соотноситься с программой еврейских реформ? К сожалению, нам очень мало известно о динамике внутреннего развития религии и государственности в Хазарии; необходимо знать гораздо больше, прежде чем подобные гипотезы смогут стать установленными фактами.
Артамонов завершил свою работу неудачным замечанием. Указав на то положительное, что привнесли хазары, Pax Chazarica, он заканчивает тем, что принятие иудаизма было «роковым шагом». Оно отделило власть от народа, заместило кочевание и обработку земли посредничеством в торговле и привело к «паразитическому обогащению правящей верхушки», чья власть держалась на копьях их наемной мусульманской охраны. «Талмудическая образованность не затрагивала массы, оставаясь привилегией немногих. С этого времени роль Хазарского каганата стала резко отрицательной...» Он заканчивает словами: «Все богатство, собранное иудейскими купцами в Итиле, не могло купить сердец заселявших лесостепи славян, степных народов Причерноморья — печенегов, кочевников зауральской равнины — огузов, аланов, живших в горных ущельях Среднего Кавказа, и обитавших по Азовскому побережью булгар». То есть, согласно Артамонову, Хазарию погубил иудаизм111. Принятие той или иной универсальной, монотеистической религии — важный аспект истории различных народов Евразии. В некоторых случаях принятие новой веры первоначально вызывало значительное сопротивление изнутри, но нигде оно не приводило к упадку и падению государства. И наоборот, часто было верно обратное. Ни в одном другом случае, в контексте современных исследований по истории народов Евразии112, мы не найдем утверждений о том, что переход от язычества к монотеистической религии стал причиной распада государства. Развитие аналогичных религиозных и интеллектуальных институтов у других тюркских народов, таких, как появление класса ученых, функционального эквивалента раввинства (ср., например, исламский институт улемов), не отдаляло правящий класс от народа, не приводило к потере военной мощи и не вызвало социального распада. Непосредственный сосед Хазарии, Вол-
44
жская Булгария, как раз является примером обращения (в данном случае в ислам), с установлением всех исламских религиозных и религиозно-интеллектуальных институтов. Волжская Булгария процветала, пока не была поглощена волной завоеваний монгольских Чингизидов. Слабость Хазарии была типичной для стареющих кочевых государств, сталкивавшихся с энергичными пришельцами (в данном случае — с печенегами и Русью) и с растущей враждебностью со стороны могущественных оседлых соседних государств, в случае Хазарии — ее бывшего «партнера», Византии. Возможно, также сыграло свою роль уменьшение доходов, вызванное сменой торговых партнеров или появлением новых. Гипотеза Артамонова не основана на фактах, а ее антисемитский подтекст накладывает прискорбный отпечаток на эту обладающую многими важными достоинствами работу.
В 1966 г. вышла в свет книга Л. Н. Гумилева «Открытие Хазарии», местами полная фантазий и снискавшая любовь массового читателя. Она включала результаты работы археологических полевых экспедиций на Дону, в дельте Волги и на Северном Кавказе. Хотя исследования на Дону и на Северном Кавказе и дали положительные результаты, но относительно хазарской столицы, Итиля, Гумилев пришел к выводу, что она была затоплена в дельте Волги из-за произошедших гидрологических изменений113.
В 1967 г. ученица Артамонова С. А. Плетнева выпустила свою в основном основанную на археологических источниках книгу «От кочевий к городам», в которой она рассматривала переход кочевников в понтийско-каспийских степях от кочевого к полуоседлому или оседлому образу жизни в хазарскую эпоху114. Плетнева различает три различные формы, или стадии кочевого образа жизни: 1) постоянное, почти непрекращающееся кочевье в течение всего года (таборное кочевание); 2) кочевье с постоянным зимним лагерем, при котором население мигрирует от весны до осени; 3) кочевническую систему, при которой часть населения кочует, а другая часть живет на месте оседло. Анализируя салтово-маяцкую культуру, которая ассоциируется с частью Хазарского царства, Плетнева показывает, что население этой территории прошло все три эти стадии. Она приходит к заключению о том, что арабо-хазарские войны оказали отрицательное влияние на кочевников, побуждая многих из них, кто потерял свои стада, оседать на земле. Мы не располагаем никакими свидетельствами, подтверждающими это утверждение. Происхождение хазарского двоецарствия Плетнева видела в то время в конфедеративной природе Хазарского союза и в вере в божественное происхождение кагана, что привело к табуированию его персоны. Власть «царя» росла медленно, и переход реальной власти к царю, бывшему феодальным правителем, произошел мирно. Третья фаза, которая влекла за собой отход значительной части населения от кочевого образа жизни, привела к феодализации государства. В целом вопрос о «степном феодализме» остается в лучшем случае весьма неясным, и никаких,
45
помимо догадок, аргументов для подтверждения приведенных утверждений не приводится. Тем не менее это очень важная работа, вносящая большой вклад в изучение некоторых степных государств Западной Евразии. В частности, она уделяет гораздо больше внимания аланам и понтийским булгарам, бывшим под властью хазар, нежели самим хазарам.
В 1976 г. Плетнева издала краткую научно-популярную работу «Хазары», которая была переиздана с некоторыми изменениями в 1986 г. В этой работе она продолжила развивать идеи Артамонова об Овадии и об отрицательных последствиях обращения в иудаизм, которое отделило небольшую, по ее мнению, клику иудаизированных хазар, кагана и итильскую аристократию от остального хазарского общества и ослабило и так уже расшатанные основы государства. Последовавшая гражданская война между иудаизированной итильской и нееврейской провинциальной (которая включала в себя христиан и мусульман) аристократией породила «хазарскую фронду». Плетнева заключает, что гражданская война сильно ослабила Хазарское государство115. Опять же все эти выводы основаны на догадках и произвольных допущениях.
Попытка суммировать и обобщить имеющийся материал по хазарам была предпринята, в значительной мере по следам работ советских ученых, польской исследовательницей Тересой Нагродской-Майхжик в ее небольшой монографии «Хазары», включенной в большую работу, изданную в 1975 г. и посвященную изучению европейских гуннов, протобулгар, а также печенегов. Внутри этой большой работы есть интересные и полезные разделы, посвященные тому немногому, что нам известно о социальной и экономической жизни Хазарии, о здоровье и гигиене, материальной культуре, повседневной жизни, условиях жизни и т. д. Однако, некритически следуя за Артамоновым, автор также видит в иудаизации «глубинную причину падения Хазарского государства»116.
Некоторый интерес для хазарской темы представляет совместная работа Я. А. Федорова и Г. С. Федорова «Ранние тюрки на Северном Кавказе»,
1 17
вышедшая в 1978 г. Они совершенно правильно относят к хазарским временам развитие тюркского ядра на Северном Кавказе, полагая, что оно происходит от племен, которые вливались в этот регион со времен гуннских вторжений. Кроме того, в работе прослеживаются, по крайней мере частично, корни кумыков (также развившихся из местных кавказских элементов) и карачаево-балкарцев (последние скорее ведут свое происхождение от кыпчакизированных алан). Все эти вопросы, однако, ни в коей мере не могут считаться решенными, и тема хазарского наследия среди тюркоговорящих народов Северного Кавказа требует дальнейшего серьезного изучения.
В том же 1978 г. появилась статья Омельяна Прицака об обращении хазар в иудаизм118. В ней автор кратко изложил свои взгляды на происхождение хазар, обещая более основательно рассмотреть эту проблему в
46
следующих томах своего «Происхождения Руси». Он также предположил происхождение хазарского дома каганов от западнотюркского правящего клана Ашина (A-shih-na), но выдвинул теорию о том, что они овладели территорией ранних акациров (Akatzir), от имени которых он и производит этноним «хазар». Будущий «царский», то есть некаганский клан, Барч/ Вараз/Болчан (Barc/Waraz/Bolcan) — соответствующий династии Ихшад/Бег/ Ииллиг (Ihsed/Beg/Yillig) мусульманских источников, — так же, как и кабары и другие народы, пришли, по его мнению, из Западнотюркского государства. Он считает, что где-то между 799 и 833 г. бек (бег) становится реальным соправителем государства. В тот же самый период бек принимает иудаизм (как это отмечено у ал-Масуди), а затем, в результате кабарского восстания или гражданской войны (вероятно, между 833 и 843 г.), каган потерял всю свою реальную власть и каганы были также иудаизированы. Впоследствии, в своих более поздних статьях, Прицак выдвинул теорию о том, что русский каганат происходит от хазарского кагана, который в 830-х гг. «был вынужден эмигрировать» из-за «религиозных противоречий», то есть из-за попытки Барча/Вараза/Болчана (которых автор теперь именовал иранским торговым кланом) обратить его (кагана) в иудаизм119. По мнению Прицака, важную роль в обращении хазар в иудаизм играла еврейская международная торговая группа раданитов (Radaniyya). Само же по себе обращение в иудаизм следует рассматривать в более широком контексте обращений «военизированных степных сообществ Евразии» в монотеистические религии средиземноморского бассейна. Кроме этого последнего пункта, все остальное относится к сфере домыслов. Купцы, вместе со своими предметами торговли приносившие религии, алфавиты и другие элементы культуры, безусловно, играли некоторую роль в продвижении монотеистических религий средиземноморского бассейна в степи Евразии. Возможно, они играли подобную роль и в этом случае, но у нас нет никаких тому прямых свидетельств.
В двух работах А. В. Гадло по этнической истории Северного Кавказа с IV по XIII в., первая из которых вышла в 1979 г., а вторая — в 1994 г., содержится много информации о хазарах, хотя, строго говоря, эти исследования посвящены более общим темам120. В этих работах есть несколько новых идей относительно различных сторон хазарской истории и исторической географии. Гадло, например, выдвигает теорию о том, что Семендер (который, возможно, надо идентифицировать с Тарки) в действительности был не хазарской столицей, а просто базой для набегов в Закавказье121. Однако в смысле общего подхода его работа не особенно отклоняется от общей линии трактовки хазарской истории, заданной Артамоновым, и представляет собой попытку отследить различные этнические процессы, происходившие в этот период на Северном Кавказе. Это весьма важная тема. Что же касается самого Хазарского государства, автор приходит к выводу, что оно было «лоскутной» империей, послужившей основой для
47
дальнейшего экономического и этнического объединения горных и степных районов.
С ростом числа публикаций на хазарские темы 1980-е гг. стали периодом расцвета хазарских штудий. В 1980 г. Питер Б. Голден опубликовал свои «Хазарские исследования» (Khazar Studies) — переработку его докторской диссертации 1970 г. Эта работа была пересмотрена и значительно дополнена в 1972 г., но публикация была отложена. Мои замечания об этой работе будут краткими и общими, поскольку оценку своей работы я должен предоставить другим. Дав краткое описание хазарской истории и общества, Голден в основном сосредоточился на разбросанных по разным источникам фрагментах хазарского языка. Том, содержащий собственно исследования, сопровождался томом факсимиле, взятых из различных рукописей, в которых встречаются хазарские слова. Из этих данных очевидно следует, что хазары были тюрками и что их титулатура и структура управления были очень близки к параллельным структурам Тюркского каганата, который Голден рассматривал как предшественника Хазарского. Отсутствие текстов на хазарском языке исключает более четкую его идентификацию с какой-либо из тюркских лингвистических подгрупп. В то время как некоторые ученые, как мы уже видели, убеждены в том, что языком хазар был огурский или «гуннский», Голден пришел к заключению, что за исключением, возможно, топонима Саркел (*Sarkil) лингвистический материал в значительной мере нейтрален. Анализ еще осложняется тем, что область влияния хазар включала множество тюркских (не говоря уже о других) народов, как огурских, так и говорящих на общетюркском языке. В сущности, источники могут именовать «хазарским» практически любой язык, на котором говорили в этом регионе122. В 1983 г. Голден опубликовал статью о Хазарии и иудаизме, в которой вкратце рассматривается вопрос о еврейском прозелитизме. В этой статье он указывает эпохи и регионы, в которых иудеи проявляли в этом смысле наибольшую активность, и выдвигает гипотезу о том, что в приграничных зонах, таких, как Хазария, евреи могли, практиковать и практиковали прозелитизм, не опасаясь жестокого наказания со стороны христианского или мусульманского общества. Автор также критикует теорию Артамонова-Плетневой, которая пыталась представить как установленный факт то, что двоецарствие в Хазарии было следствием иудаизации. Голден продемонстрировал, что институт двоецарствия с сакральным правителем был явлением, известным многим обществам, и не имел ничего общего с принятием любой монотеистической религии123. В 1993 г. в статье, посвященной политической власти хазарских правителей, он вновь обратился к этим вопросам, и в частности — к проблеме двоецарствия у хазар124.
Между тем в 1982 г. вышла давно ожидавшаяся совместная работа Нормана Голба и Омельяна Прицака «Хазарско-еврейские документы X века»125, в которой Голб привел новое убедительное доказательство
48
аутентичности еврейско-хазарской переписки. Он пересмотрел и переиздал «Письмо неизвестного хазарского еврея» (т. н. «Письмо Шехтера») из Каирской генизы, а также опубликовал письмо хазарской еврейской общины Киева, датируемое началом X в., обнаруженное им в 1962 г. в кембриджской коллекции документов Каирской генизы. Голб показал, что эти хазарские евреи были скорее раввинистами, чем караимами, и что они к тому моменту уже вполне освоились с новой верой, создав миф о своем «возвращении» к иудаизму. Далее он предположил, что люди, именуемые в документе коэнами, могли быть потомками хазарских шаманов (камов), которые приняли иудаизм, сохранив свой жреческий статус в приемлемой еврейской форме. Этот процесс Голб назвал «метаморфозой жрецов». Кроме того, в документе содержатся имена людей, подписавшихся под ним; некоторые из этих имен — очевидно нееврейские, откуда вытекает вероятность того, что их носители были прозелитами. Помимо этого, документ содержит надпись, сделанную одним из широко распространенных по всей Евразии рунических тюркских шрифтов. Для хазарских исследований это было событием экстраординарным. Прицак предпринял дешифровку этого уникального лингвистического материала (рунической надписи и имен несемитского происхождения) и пришел к заключению, что хазары говорили на огурском языке. Прицак же выдвинул теорию о том, что топоним Киев следует возвести к имени хазарского хорезмийского клана визирей Куйа (Kuya), и предложил новую хронологию развития Руси. Незачем и говорить, что эта столь богатая новыми и часто провокативными идеями и гипотезами работа вызвала разнообразнейшие критические отзывы129. Было подвергнуто критике утверждение о тюркском происхождении неевреиских имен127, а прочтение рунической надписи объявлено «произвольным»128. И несмотря на критику работа остается важнейшей в своей области.
В том же году вышла докторская диссертация Дитера Людвига, посвященная социальной и экономической структуре Хазарского государства129; это тщательное исследование доступных письменных источников (на языке оригинала) и всей предшествующей литературы, содержащее много новых интерпретаций или уточнений частных вопросов хазарской истории, географии и социальной организации. Людвиг нашел несколько вероятных дополнительных лингвистических единиц для «Хазарского словаря» Голдена и выдвинул новую версию происхождения хазар. Он пришел к заключению о том, что первое заслуживающее доверия свидетельство о хазарах локализует их в районе Хорасана (то есть в восточных землях Ирана), и предположил, что они были частью эфталитского кочевого союза («белых гуннов»)130. По каким-то «неизвестным причинам» на рубеже V и VI вв. они мигрировали в «предгорья Кавказа», где встретили уже давно обосновавшееся там алано-булгарское население. Приблизительно в то же самое время или чуть ранее в этот регион пришли сабиры, которые были, вероятно, присоединены к Хазарскому союзу. Сначала доминирующим элементом
49
были сабиры, но позже лидерство перешло к хазарам в результате некого «кризиса» неясного свойства. Распад государства эфталитов, скорее всего («с уверенностью») датируемый временем до 567 г., привел к еще одной миграции булгар и хазар на запад, причем последние появляются теперь в Северном Дагестане. В то время как многие хазары пошли дальше на запад, значительная их часть осталась теперь под властью западных тюрков. Именно эти тюрки/хазары заключили около 626 г. союз с Ираклием и воевали против Ирана131. Многие (если не все) из этих предположений, однако, проблематичны и, весьма вероятно, анахроничны. Безусловно, на восточной и северной границах Сасанидского Ирана были некие тюрки-кочевники. Некоторые из них, несомненно, были отброшены на запад военными походами Сасанидов и бурными событиями, начавшимися в Степи в результате распада сначала государства жуанжуаней, а потом государства эфталитов. Тем не менее, мы не располагаем никакими надежными свидетельствами, которые помогли бы связать хазар с эфталитами. Высокоученая реконструкция Людвига, как и многие другие, остается в высшей степени предположительной.
В 1970-х гг. Томас С. Нунан опубликовал ряд глубоких статей по экономической истории Восточной Европы, основанных на данных нумизматики и археологии. Интерес к появлению на Руси диргемов неизбежно привел его к хазарскому вопросу, что и нашло отражение в серии исследований, появившихся в 1980-х гг. и посвященных различным аспектам хазарской экономики. Нунан всегда задавал важные вопросы и давал ответы, отличавшиеся новизной и подталкивавшие к дальнейшим исследованиям. Так, в своей статье 1982 г. после тщательного изучения данных он дает отрицательный ответ на вопрос о существовании у хазар денежной экономики, несмотря на то что «изначально был склонен полагать, что у хазар была денежная или, по крайней мере, частично денежная экономика»132. В работе, опубликованной в том же году и в том же журнале, Нунан попытался проследить, каким путем сасанидские и византийские товары 500—650 гг. н. э. попадали в район средней Камы. Он пришел к выводу о том, что прямых контактов не было и что скорее византийские и сасанидские товары в Поволжье привозили народы Степи, в особенности ранние хазары, участвовавшие в войнах Ираклия с Сасанидами в Закавказье. Хазары использовали эти товары для покупки мехов, и те попадали дальше на север133. Продолжая эту тему в статье о нумизматических свидетельствах о Хазарии IX в., Нунан, все еще не считавший, что хазары чеканили свою собственную монету, приходит к выводу о том, что основная масса хазарского экспорта происходила из богатых мехами северных стран: из Волжской Булгарии и Руси, и именно туда текли арабские диргемы в IX и X вв. Он замечает, что если большинство монет шло туда, то «историческая нумизматика поднимает некоторые фундаментальные вопросы о хазарской торговле и хазарской экономике в IX в.»134.
50
Торговля между хазарами и исламским миром, указывает Нунан в статье 1984 г., началась только после окончания арабо-хазарских войн. К 800 г., в создавшихся более мирных условиях, мусульманские купцы проложили дорогу в Хазарию, привозя назад меха, рабов и богатства северных лесов; это подтверждается фактом перемещения хазарской столицы в столь важный теперь район Волги. Хазарская экономика «все более зависела от доходов от этой торговли, и хазары начали создавать данническую империю в лесостепи и лесной зоне...» В конце концов это привлекло и викингов, и так было основано государство Руси135. В другом своем исследовании Нунан продемонстрировал, что русские купцы прибывали в Хазарию уже в 820-х гг. 136 Еще в одном исследовании он проследил изменения в притоке диргемов (870—900 гг.) и в торговых путях в годы, когда стали уже заметны признаки упадка Хазарии, а печенеги стали грозной силой в понтийских степях137. В своем важном и провокативном исследовании об отношениях между Хазарией и Византией Нунан доказывает, что попытки Византии использовать религию или торговлю в качестве инструмента политического влияния на степных кочевников были в значительной степени безуспешны. Скорее, с точки зрения Константинополя, наиболее эффективным оказался известный принцип «разделяй и властвуй». Византийская торговля с Хазарией была, согласно Нунану, «незначительной». Он полагает, что хазары считали византийцев «второстепенным народом, иногда периферийного значения». Несколько известных нам примеров тесного контакта между ними (то есть брачный союз 733 г. или строительство Саркела в 833 г.) были важны исключительно символически и — в случае с Саркелом — приносили совершенно незначительную пользу. К X в. отношения стали откровенно враждебными138. Анализ нумизматических и письменных источников, предпринятый в 1992 г., показал, что влияние раданитов на северном пути через Хазарию было вероятнее всего в конце VIII — начале IX вв. прервано «и даже, возможно, замещено» русско-хазарско-исламской осью мировой торговли. К началу X в. происходит, по всей вероятности, изменение караванных путей и первостепенную роль приобретает торговля между Волжской Булгарией и саманидской Средней Азией. Теперь Волжская Булгария становится «потенциальным конкурентом хазар». Нунан считает, что к 940 г. волжские булгары стали независимы от хазар, что может быть связано с их новыми успехами в торговле139. Это определенно необходимо принимать во внимание при любом обсуждении вопроса об исламизации волжских булгар и непосредственных причинах падения Хазарского государства.
Совсем недавно (в 1997 г.) Нунан издал важную обобщающую статью, в которой свел воедино весь материал, касающийся хазарской экономики, и проанализировал сферы сельского хозяйства, виноградарства и садоводства, скотоводства, охоты, рыболовства, ремесленного производства, гончарного дела, работ по металлу, ювелирного дела, обработки кож и т. д. Письменные источники, отмечает он, относительно мало сообщают нам о
51
кочевом образе жизни хазар (который, возможно, сохранялся в основном среди элиты) и гораздо больше — о сельском хозяйстве. Интересно отметить, что археологические данные об этом последнем аспекте отнюдь не так многочисленны, как можно было бы ожидать. Тем не менее Нунан заключает, что при обобщении всех материалов в целом не остается сомнений в том, что сельское хозяйство, виноградарство и связанные с ними занятия были хорошо развиты в Хазарии. Весьма значителен объем данных по ремеслам; керамической продукцией для повседневного использования Хазария полностью обеспечивала себя сама; производилось также и оружие. Хазария была главным центром торговли ювелирными изделиями и предметами роскоши, часть из которых ввозилась в каганат из других стран, а многое производилось на месте; большая часть поступала из мастерских в Салтове. Нунан считает, что именно сильная, централизованная власть в Хазарии позволяла ей расширяться и присоединять нестепные зоны. Так был заложен фундамент «экономического разнообразия», обеспечившего Хазарии относительно продолжительное, для степного государства, существование. Нунан отмечает, что остается нерешенным вопрос о том, сложились ли эти развитое сельское хозяйство и ремесло в результате оседания кочевников на землю и перехода к этим видам занятий или как следствие перемещений населения, что привело обладающие соответствующими навыками народы в такие места, как район салтово-маяцкой культуры140.
В 1983 г. проблема происхождения хазар рассматривалась еще в одной диссертации, на этот раз дагестанского археолога М. Г. Магомедова. Основываясь на полевых археологических работах в Дагестане в конце 1960-х гг., которые показали наличие в этом районе интересной смеси кочевых и местных культур, автор предположил, что хазары берут свое начало от смешения пришедших на Северный Кавказ кочевых народов, в частности от сабиро-огурских групп, и что Хазарское государство сформировалось под эгидой западных тюрок, с которыми они смешивались141. Он также объявил Хазарию «первым феодальным государством Восточной Европы» и отметил, не входя в дальнейшие детали, что оно «оставило глубокий след на страницах мировой истории». Магомедов критикует Артамонова за недостаточное использование археологического материала для восстановления более полной картины хазарской истории и атакует Данлопа за «безосновательные попытки продемонстрировать еврейское происхождение хазар»142. Это абсурдное обвинение показывает полное непонимание автором того, чему, собственно, посвящена книга Данлопа. Точно так же и замечания о возвращении неких хазар в Дагестан после падения Хазарского царства основаны на неверном понимании текстов (напр., Плано Карпини) 143. Каковы свидетельства того, что хазары не находились постоянно в этом регионе в течение всего этого периода? Более убедительны попытки автора связать хазарский городской центр в Баланджаре с Верхне-
52
чиръюртовским городищем на реке Сулак и то, что он вносит необходимые коррективы в волгоцентристские теории Гумилева о Хазарии как «степной Атлантиде». Дагестан также был важной территорией.
Работой меньшего масштаба, но отчетливо сфокусированной, была вышедшая в 1985 г. книга В. К. Михеева, которая посвящена исследованию полуоседлого и оседлого аланского, угорского и булгарского населения района Дона хазарского периода (VIII—X вв.). Автор дает подробный анализ материала, касающегося сельского хозяйства в этом районе, разновидности аридного земледелия, типичного для полукочевого населения. Михеев приводит доводы в пользу того, что кочевники все больше оседали на землю; государственность у кочевников он рассматривает как результат завоевания земель с оседлым населением и оседания на землю самих кочевников — политики, которую, по его мнению, активно проводили власти. Этот процесс усилился, когда в сфере хазарского влияния оказался район Дона. Набеги печенегов в конце IX в. вынудили часть оседлого населения переместиться, в поисках относительной безопасности, в лесостепную зону. Оставшиеся вошли в печенежский союз и вновь стали кочевниками; потеря этих сельскохозяйственных земель способствовала упадку Хазарии144. Михеев привлек внимание к некоторым очень интересным проблемам, которые можно интерпретировать по-разному. Переход к оседлости не всегда окончателен. Бывшие кочевые народы могут возвращаться и часто возвращаются к кочевому образу жизни. Кочевая государственность часто связана с контролем над определенными оседлыми территориями, и чем теснее эта связь, чем сильнее стремление властей посадить на землю иначе трудно управляемое население. Применительно к этой теме есть много не принятого автором во внимание богатого сравнительного материала по другим степным обществам. Тем не менее перед нами ценное и содержательное исследование.
Последняя из главных общих работ по хазарам принадлежит А. П. Новосельцеву (1990 г.) 145. Это большой и написанный с учетом тонких нюансов и широким использованием существующей литературы обобщающий труд, основанный на непосредственной работе с источниками, а не с переводами. Эта работа также открывает новые перспективы исследований. После основательного историографического обзора и анализа источников Новосельцев переходит к еще не решенным вопросам о происхождении хазар, формировании государственности, границах, экономике, городской жизни, государственной структуре, религии, и только в последней главе он затрагивает вопрос об отношениях хазар с Восточной Европой и Русским государством. Автор считает, что этнические группы, от которых произошли хазары, — это сплав древних иранских элементов, угров и тюрок, среди которых самую важную роль играли сабиры. Он полагает, что сабиры были финно-угорским народом, который подвергся тюркизации и постепенно попал под власть западных тюрок. По его мнению, независимое Хазарское
53
царство существовало уже в первой четверти VII в., еще до распада государства западных тюрок, а хазарский правитель получил титул кагана около 630—650 гг. 146 Новосельцев склоняется к мнению, что Святослав совершил два похода против Хазарии: первый — в 965 г., во время которого был захвачен Саркел (Белая Вежа), и, вероятно, второй в 968—969 гг., в промежутке между дунайскими походами. Оба этих похода (во время первого из них к нему присоединились огузы, атаковавшие хазар с востока, тогда как русы атаковали с запада) были направлены, как он считает, на обеспечение безопасности на волжских и дунайских торговых путях. Уцелевшие фрагменты Хазарского государства были позже сметены кыпчаками147. По мнению Новосельцева, хазары говорили на некой разновидностей булгарского языка.
Во всей своей работе Новосельцев придерживается умеренно критического тона. Он опровергает часто встречающееся утверждение о том, что хазары «спасли Восточную Европу от ислама», подчеркивая, что хазары не разбили арабов, а сами были разбиты ими в 737 г. и каган был вынужден принять ислам; следовательно, хазар нельзя сравнивать с франками. Кроме того, пишет он, у арабов не было намерения продвигаться так глубоко за Кавказ148. Новосельцев совершенно прав, когда он утверждает, что хазары были разбиты в 737 г., но торжество Омейядов было преходящим. В 737 г. Марвану сопутствовала удача, и арабы не захотели снова испытывать судьбу. Война в Закавказье, в опасных степях, была дорогой и рискованной, и важной составляющей риска была военная мощь хазар. Хазары действительно не нанесли решительного удара, но их сопротивление и разорительные набеги во владения Омейядов в Закавказье, в сочетании с революцией, совершенной Аббасидами в 750 г., привели к появлению новых ориентиров и положили конец арабскому наступлению в этом регионе. Фактически хазары сыграли роль, весьма похожую на роль франков.
В работе Новосельцева красиво суммировано и подытожено все, что мы можем сказать о хазарской проблеме на основе известных сейчас письменных источников. Авторы ряда современных исследований неизбежно обратились к археологии.
В 1989 г. венгерский археолог Чанад Балинт, ранее издавший некоторые археологические дополнения к «Хазарским исследованиям» Гольдена149, выпустил очень полезный обзор археологического материала из западноевразийских степей, который может многое рассказать о подконтрольных Хазарии районах150.
В 1990 г. С. А. Плетнева, старейшина хазарской археологии и, на самом деле, археологии всей западноевразийской степи, издала важную и непредвзятую статью о состоянии археологических исследований Хазарии в бывшем Советском Союзе, на которую мы уже ссылались. В ней она суммировала все трудности и достижения (весьма значительные) ее коллег и учеников, а также результаты ее собственной работы со времен ранних
54
исследований Артамонова, в частности результаты обширных исследований салтово-маяцкого культурного комплекса. В работе подытожены и проанализированы все недавние работы на Днепре, Среднем Донце, Нижнем Дону, в Крыму, в районе Каспия — Волги, Азова и в Дагестане. Плетнева говорит о том, что много материала из всех этих районов остается неопубликованным; археологические работы публикуются со значительными задержками, и далеко не всегда издатели встречают их с энтузиазмом. Хотя уже несколько поколений ученых работает над объектами хазарской эпохи, в их работе сказывается научная разобщенность, чрезмерное увлечение вопросами методологии у одних, боязнь принятия новых методик — у других, боязнь обобщающих выводов и тенденция к простым, описательным, а не широко аналитическим работам. Мы можем отметить, что подобной же критике могут быть подвергнуты и другие научные дисциплины и что эти тенденции характерны не только для России. В обзоре Плетневой есть несколько интересных находок. Среди прочего она отмечает, что, как теперь выясняется, хазары были наиболее кочевой частью населения Хазарии. Они также были богаче других и, весьма вероятно, стояли выше в социально-политической иерархии. Плетнева осторожно предполагает, что на месте исчезнувшего Итиля может стоять сейчас какой-нибудь большой современный город (возможно, Волгоград/Царицын). Итиль еще предстоит отыскать.
Среди работ самых последних лет мы можем отметить мастерски сделанное Плетневой обобщение материалов по Саркелу, которые показывают, что в годы после завершения его строительства он был не только крепостью, но стал также важным связующим звеном хазарской торговли: Саркел был частью знаменитого «шелкового пути». После того как в 965 г. Саркел был завоеван Русью, он постепенно восстановил свою роль торгового города151. В 1999 г. Плетнева издала книгу, которую можно считать её opus magnum в области хазарских исследований. «Очерки по хазарской археологии»152 — это подробный обзор работы русских и советских археологов над хазарскими находками. Много внимания в работе уделено материалам, происходящим из районов, бывших под контролем Хазарии, но только одна глава отведена собственно хазарским территориям (северокавказские — волго-каспийские степи). Во введении Плетнева предупреждает, что «эта работа не собственно о хазарах и не о культуре, ими созданной»153, и отмечает, что идентификация хазарских объектов все еще проблематична и открыта для обсуждения. В заключении она пишет, что попыталась «представить иногда очень немногочисленные и потому спорные данные археологии, подтверждающие факт существования Хазарского каганата». На нынешней стадии возможно лишь исследование культурных особенностей различных этнических групп (в основном аланов и булгаро-огурских тюрок), входивших в состав Хазарии. Следовательно, основной доминантой исследований остается изучение салтово-маяцкой культуры и ее распростране-
55
ния на землях, подконтрольных хазарам. Однако разнообразие культур, ассоциирующихся с этими различными объединениями, «дает некоторые основания сомневаться в существовании единой государственной культуры, а следовательно, и в существовании самого государства, под патронажем которого она будто бы развилась». Здесь Плетнева практически отрицает, что хазарская общность может быть названа государством. Но в заключении своей работы она утверждает, что «можно считать доказанным единство повседневного культурного бытования на всей территории каганата как в ранний период, так и в эпоху расцвета». Предпосылкой этого единства, добавляет она, было политическое единство, достигнутое Хазарским государством. Также доказанной, по ее мнению, является преимущественно оседлая природа населения Хазарского государства, чья экономика держалась главным образом на сельском хозяйстве, хотя в некоторых районах все еще практиковалось сезонное кочевание154. Относительно духовной жизни хазар Плетнева отмечает, что погребальные ритуалы на всем пространстве Хазарии демонстрируют «совершенно языческие представления, которые проникли во все хазарское общество, несмотря на этническую принадлежность или место обитания населения, совершавшего обряд, вне зависимости от того, происходило ли это в центральных районах огромной страны или на самых дальних ее окраинах». «Очерки» Плетневой богаты описательными деталями, которые дают полную картину различных археологических комплексов, но обобщения, которые могли бы непосредственно использоваться историками, появляются только в заключительной части работы. Эта предосторожность вызвана в значительной мере тем, что археологические исследования по хазарам продолжаются и сегодня. Многие археологические памятники, включая те, что находятся в центре территории Хазарии, еще целиком не обследованы; и не все отчеты по исследованным памятникам опубликованы155. Конечно, очень печально, что это так, ибо в центре хазарских земель, возможно, кроются ответы на некоторые фундаментальные вопросы хазарских исследований. Интересны перспективы работ, проводимых в дельте Нижней Волги, возле деревни Самосделка Астраханской области. Но условия, в которых проводятся исследования, трудны, и, как отмечает Плетнева, Итиль все еще неуловим156.
На самой ранней своей стадии находится и изучение духовной жизни народов Хазарии, о котором мы кратко упоминали выше. В 1995 г. Ричард Мейсн опубликовал статью, в которой попытался, в основном на основании письменных источников, реконструировать религиозную систему Хазарии157. Хотя он не особенно продвинулся вперед по сравнению с ранее опубликованными работами, но в них эта тема была представлена бессистемно, по ходу обсуждения других вопросов. Мейсн же обратился исключительно к этой важной теме и попытался поместить ее в тюркский и более широкий евразийский контекст. Во многом следуя за Прицаком, он приводит параллели с индоевропейскими обычаями и верованиями. Далее, он
56
предполагает, что смешение народов в Хазарии внесло свой вклад в «расцвет и материальной, и духовной культуры хазар. Это смешение также стало основой для замечательного симбиоза различных систем религиозных верований и обрядов, который, оформившись, и сделал Хазарское государство столь уникальным...»158. У нас нет ясного представления о том, действительно ли можно говорить о расцвете «духовной культуры» в Хазарии, однако кажется весьма вероятным существование различных типов религиозного симбиоза и синкретизма. Тем не менее в этой сфере по-прежнему необходимы новые данные.
Новая область исследования была открыта книгой В. Е. Флеровой, специалиста по граффити и другим выцарапанным знакам, рисункам и резьбе на предметах, происходящих из Хазарии и булгарских земель. Эти знаки весьма трудны для анализа: это не алфавитное письмо; некоторые почти определенно являются тамгами разного типа, другие, возможно, имели религиозно-магический смысл. Флерова считает, что по ним можно реконструировать духовный мир салтово-маяцкой культуры159. Основываясь на этом, а также на следах духовной культуры народов Хазарии (описания мужчин, танцующих обнаженными, в масках и с копьями; использование различных талисманов, поклонение дубам, тотемизм и т. д.), Флерова указывает на доминирующую роль язычества в каганате160.
К той же области исследований, что и работа Флеровой, относится исследование И. Л. Кызласова о рунических письменностях евразийских степей. При освещении этого очень сложного материала он уделил некоторое внимание и руническим шрифтам, найденным на территории Хазарии. Ранее мы уже отмечали его взгляды на руническую надпись на Киевском письме. Он также указывает на то, что виды письменности конца VIII-X вв. из районов Дона и Кубани имеют много общего с надписями с южного Енисея, и приходит к выводу о возможности вычленения особой донско-кубанско-южноенисейской письменности, отличия которой от орхон-енисейско-таласской письменности слишком велики, чтобы объяснять их орфографическими изменениями при передаче письменности от одной группы к другой161. Это действительно новая область в хазарских исследованиях. Плетнева, которая затрагивает эту тему в своих «Очерках», без колебаний идентифицирует донскую письменность с хазарской, а кубанскую — с булгаро-огурской162.
Мы можем также отметить здесь одну работу, которая публикуется в настоящее время. Это книга по исторической географии Хазарского каганата С. А. Ромашова, основанная на его кандидатской диссертации 1992 г.163 Эта работа с большим запозданием сводит воедино разрозненные, зачастую противоречивые свидетельства письменных источников (которые автор читал на языке оригинала), касающиеся физических границ Хазарского государства, его регионов и городских центров.
57
Итак, чего мы достигли? Каковы наши знания, основанные на фактах, а не на домыслах и догадках? Многие важные вопросы остаются нерешенными. Первым и главным, еще не до конца решенным вопросом является вопрос о происхождении хазар.
Вопрос о происхождении хазар
Относительно происхождения хазар было выдвинуто несколько гипотез.
1) Они происходят от ’Акат^рог или ’AKanpoi/Acatzri/Agaziri — гуннского народа V в., который упоминают Приск, Иордан и Равеннский аноним164, что, вероятно, является искажением названия *Aq Qazar (здесь имеются значительные филологические проблемы).
2) Они ведут свое начало от племенного союза, сформированного огурами, сабирами и тюрками, правящая группа которых происходит из Западнотюркского государства165, как чингизиды были правящим элементом в Золотой Орде.
3) Они сабирского происхождения и были тюркизированными уграми166.
4) Они имеют уйгурское происхождение (Qasar).
5) Они происходят от эфталитов, мигрировавших на Кавказ (конец V — начало VI вв.) и создавших там союз с сабирами и другими кочевниками168.
Я сам более всего склоняюсь к огуро-сабиро-тюркской теории, которая, по моему мнению, наиболее соответствует этническим данным, которыми мы располагаем. Тем не менее все версии остаются весьма гипотетическими, и у нас слишком мало твердо установленных данных, чтобы полностью их подтвердить.
Время первого появления хазар, которое является важным элементом этого вопроса, также остается весьма проблематичным. Как это часто случается в средневековых исторических сочинениях, имена могущественных народов переносились на подчиненные им или даже на враждебные им формирования, сходные с ними по жизненному укладу и т. д. Так, византийские историки постоянно называют евразийских кочевников «скифами». Существует некоторое количество источников, которые помещают хазар в район их проживания еще до середины VI в., но они, весьма вероятно, анахроничны. И Данлоп, и Артамонов пришли к заключению, что хазары определенно «вышли на сцену» ко времени правления Хосрова Ануширвана (531—579)169. Однако Цегледи достаточно уверенно утверждал, что «казары и барсилы» пришли в каспийско-понтийские степные районы вместе с другими огурскими народами около 463 г. (Псевдо-Захария Ритор упоминает касиров [Kas (i) r] около 555 г., хотя это также может быть искажением названия акациров, и т. д. 170), а потом вместе с огурскими группами и саби-
58
рами (которые пришли около 506 г.) попали в 567 г. под тюркское верховенство. Затем, по его мнению, распространилась и стала известна тюркская форма их названия — хазары (Hazar) 171.
Я не столь уверен в верности этой теории. Можно возразить, что до того, как они упоминаются в качестве союзников Ираклия во время его походов в Закавказье против Сасанидов, о хазарах мало что можно сказать. И даже в этом контексте византийские и армянские источники, возможно, используют их название анахронично. Может быть, имя Qazar вошло в употребление во время их отделения от Западнотюркской империи где-то между 630—650 гг.? Не было ли оно первоначально описательным или социальным термином, как термин Qazaq, который позже стал этнонимом? Какую роль в развитии хазарской государственности в районе, где отсутствие государственности у кочевников было нормой, играла борьба с Арабским халифатом? Обнаружение текстов, которые недвусмысленно могли бы быть отнесены к хазарам, помогло бы решить вопрос о происхождении хазар. Как мы уже видели, хазарские слова (имена, титулы и топонимы), разбросанные в наших источниках, в значительной мере нейтральны и только указывают на их несомненный тюркский характер, но не говорят нам, к какой части тюркского мира они принадлежали. Несколько недавно вышедших статей, касающихся этой темы и в которых содержится анализ некоторых из этих терминов172, полезны и важны, но основной вопрос остается открытым.
Важной и много обсуждаемой темой является вопрос о влиянии хазар на развитие Руси, в частности вопрос о Русском каганате и о происхождении системы наследования на Руси. У нас нет возможности детально обсудить здесь этот важный вопрос, хотя это показательный и, вероятно, очень важный пример вклада Хазарии в политическое развитие Руси173. Прицак, в частности, выдвинул теорию о хазарском происхождении многих аспектов политической структуры Руси174. Недавно он сделал попытку показать хазарские корни в некоторых элементах системы мер и весов на Руси, придя также к заключению о том, что хазары действительно чеканили свою собственную монету175. Но, как всегда, свидетельства слабы, и по этим вопросам нет согласия.
Вопрос о роли хазар в формировании восточноевропейского еврейства вызывает полемику по каждому своему аспекту. В 1962 г. Бернард Вайнриб довольно небрежно отбросил «большинство теорий и гипотез, касавшихся происхождения восточноевропейского еврейства, которые есть не более чем фантазии»176. Научно-популярные работы, такие, как «Тринадцатое колено» Артура Кестлера, только добавили противоречий. Сало Барон, который ошибочно считал хазар финно-уграми, полагал, что хазары «пустили много корней в не подчиненные им славянские земли, помогая в конечном итоге построить великие центры еврейства в Восточной Европе», и что «этот замечательный эксперимент по созданию еврейского
59
государства, несомненно, оказал большее влияние на еврейскую историю, чем нам пока кажется»177. Спорные работы Пола Векслера об ашкеназских евреях объявляют их народом хазарского и западнославянского происхождения178. В области методологии Векслер открыл несколько новых областей исследования, обратив внимание на элементы народной культуры, однако его выводы отстоят очень далеко от исторических свидетельств. Тем не менее эти темы должны быть разработаны в дальнейшем.
Неясным остается и время обращения хазар в иудаизм. В зависимости от того, на какой текст опирается исследователь, даты могут колебаться от 740 до 860 г.179. Хотя меня самого работы Цви Анкори и Нормана Голба убедили в том, что хазары были приверженцами раввинистического иудаизма, но вопрос о караимизме, столь часто приписываемом хазарам, требует дальнейшего изучения. Караимы Восточной Европы являются примером интересного симбиоза еврейского народа и тюркского мира, точнее, кумано-кыпчакского населения средневекового Крыма.
Мы мало знаем о внутренней жизни хазар и располагаем только отрывочными намеками на их клановую и племенную систему, классовые отношения, отношения между полами и т. д. До сих пор ведутся споры о соотношении кочевого и оседлого населения внутри Хазарии. Остаются трудности в археологической идентификации различных групп, населявших каганат. При отсутствии письменных материалов мы не можем точно определить один из самых важных факторов идентификации — их язык.
Тем не менее многое уже достигнуто. Части рассыпавшейся мозаики, очевидно, складываются вместе. Что еще остается сделать? Среди самого необходимого — издание полного корпуса текстов, касающихся хазар. Полезным будет переиздание ключевых текстов, например, «Дербенд-Наме» и других северокавказских хроник, на языках оригинала с переводом180. До сих пор почти не исследованы китайские источники, содержащие разрозненные ссылки на хазар, в частности, в связи с Хорезмом, который имел прямые контакты с Танской империей, а также упоминания о хазарской еде и питье. Очевидно, одной из важнейших задач является публикация данных археологических исследований наряду с новыми экспедициями на хазарские объекты. С хазарами все еще связано немало загадок; и хотя исследования продолжаются уже более ста лет, но многое еще предстоит сделать.
Примечания
1 Ibn al-Balkhl. Farsnama. Ed. G. LeStrange, R. A. Nicholson. London. 1921. P. 97; A. Christensen. L’Iran sous les Sassanides. 2nd ed. Copenhagen, 1944. Reprint: Osnabriick, 1971. P. 411-412. Об al-Balkhl см.: И. Ю. Крачковский. Арабская географическая литература в его «Избранных сочинениях». М. -Л., 1955-1960, IV. С. 322-323.
2 Al-Mas ‘fldl. Muriij ad-Dahab wa Ma'adin al-Jawhar. Ed. Ch. Pellat. Beirut, 1966,1. P. 307.
3 D. Sinor (ed.). The Cambridge History of Early Inner Asia. Cambridge, 1990.
60
4 См., например: О. Pritsak. The System of Government under Volodimer the Great and His Foreign Policy // HUS, XIX, 1990. P. 573-593 и P. B. Golden. Ascent by Scales: The System of Succession in Kievan Rus’ in a Eurasian Context // J. Duzinkiewicz (ed.). States, Societies, Cultures East and West. Essays in Honor of Jaroslaw Pelenski, New York, 2004. P. 229-258; O. Pritsak. Nomads in the Sedentary World: The Case of the Pre-Cinggisid Rus’ and Georgia // A. M. Khazanov, A. Wink (eds.). Nomads in the Sedentary World, Richmond, 2001. P. 24-75.
5 N. Di Cosmo. State Formation and Periodisation in Inner Asian History // Journal of World History, 10/1, Spring, 1999. P. 30-32.
6 Cm.: al-Tabari/ Ta’rih al-Tabari. Ed. M. A. Ibrahim. Cairo, 1962-1967, IX. P. 192-193. (О деятельности на Кавказе см. также р. 238, 852-853. Но Miineccimba$i, основываясь на местной хронике, Tarih al-Bab (см. V. F. Minorsky, A History of Sharvan and Darband. Cambridge, 1958. P. 25), изображает его ведущим войну против хазар и аланов. Более полный рассказ, связывающий его с его «родственниками» хазарами (tomt’a mist’a), содержится в грузинской хронике Картлис Цховреба, под ред. С. Каухчишвили. Тбилиси, 1955,1. С. 256-257.
7 A. Koestler. The Thirteenth Tribe. The Khazar Empire and its Heritage. London, 1976; Б. Альтшулер. Последняя тайна России. Пер. С. Маркин., С. Буланин. М., 1996, исправленная и расширенная версия работы, первоначально вышедшей на немецком языке под названием: Geheimbericht aus der Grossen Steppe. Die Wahrheit fiber das Reich der Russen. Saarbriicken, 1994. См. также: K. A. Brook. The Jews of Khazaria. Northvale, NJ, 1999.
8 См. недавно вышедшую работу Б. Б. Ирмуксанова «Казахстан: историко-публицистический взгляд». Алма-Ата, 1996. С. 35-73 и его «Хазары и Казахи». Алматы, 2003.
9 William McNeill, один из основателей «Всемирной истории», в сущности, игнорирует хазар в своей World History. New York-London-Toronto, 1967 и дает лишь разрозненные ссылки на них в своем классическом труде: The Rise of the West. A History of the Human Community. Chicago, 1963. P. 420, 443, 447, 448, 477, 479, 650, 782. Однако он правильно контекстуализирует их в отношении Византии и Халифата и рассматривает принятие ими иудаизма как средство «противостоять ассимиляции в политическую структуру одного из их больших соседей». Р. 479.
10 Ср.: G. Hambly (ed.). Central Asia. New York, 1966; L. Kwanten. Imperial Nomads. A History of Central Asia 500-1500. Philadelphia, 1979 и S. A. M. Adshead. Central Asia in World History. New York, 1993, которые не упоминают их. J. -P. Roux в своей более ранней Histoire des Turcs. Paris, 1984. P. 78-82, кратко говорит о них, но лишь походя упоминает их в своей L’Asie centrale. Paris, 1991. P. 39, 239, 219, 252, 270.
11 См.: В. Litvinsky et al. (eds.). History of Civilizations of Central Asia, vol. III. The Crossroads of Civilizations A. D. 250 to 750. Paris, 1996. P. 430, 473 и M. S. Asimov, C. E. Bosworth (eds.). History of Civilizations of Central Asia, vol. IV/1. The Age of Achievement: A. D. 750 to the End of the Fifteenth Century. Paris, 1998. P. 63, 68, 85, 145, 368.
12 R. Grousset. L’empire des steppes. Paris, 1939. Reprint: 1960. P. 235-238.
13 D. Sinor (ed.). The Cambridge History of Early Inner Asia. Cambridge, 1990, в особенности глава 10 и недавно вышедшая работа D. Christian. A History of Russia, Central Asia and Mongolia, I, Oxford, 1998, в особенности p. 282-298.
14 См. его резюме на: A. Zaj^czkowski. Ze studiow nad zagadnieniem chazarskim. Krakow, 1947 // Der Islam, 29 (194). P. 96.
15 D. Sinor. Introduction a l’etude de l’Eurasie centrale. Wiesbaden, 1963. P. 270.
16 I. Sorlin. Le probleme des Khazares et les historiens sovietiques dans les vingt dermeres annees // Travaux et memoires du Centre de recherche d’histoire et civilisation byzantines, 3, 1968. P. 423: «la destinee de I’Etat khazare pose un veritable enigme qui a depuis longtemps retenu l’attention des historiens... ses origines comme sa disparition demeurent obscures». («Судьба Хазарского государства представляет собой настоящую загадку, которая
61
с давних пор притягивает внимание историков... его происхождение, как и исчезновение, остается неясным».)
17 Л. Н. Гумилев. Степная Атлантида. Том под названием «Открытие Хазарии» в его Сочинениях, VI, Москва, 1994, включает в себя «Открытие Хазарии», Москва, 1966, и различные статьи, объединенные под общим названием «Степная Атлантида», в том числе статью под тем же названием, написанную в соавторстве с А. Алексеевым и вышедшую в журнале «Азия и Африка сегодня», 1962, № 2.
18 Gy. Moravcsik. Byzantinoturcica. 2nd ed., Berlin, 1958, I. P. 81-86; F. Dvornik. Les legends de Constantin et de Methode. Prague, 1933; A. Yarmolinsky. The Khazars, A Bibliography. // Bulletin of the New York Public Library, XLII, 1938. P. 695-710, и его же: The Khazars (an annotated) Bibliography 1940-1958 // Bulletin of the New York Public Library, LXIII, 1959. P. 237-241; B. Weinryb. The Khazars. Annotated Bibliography // Studies in Bibliography and Booklore. Library of Hebrew Union College-Jewish Institute of Religion, VI, Spring, 1963. P. 111-129.
19 Z. Gombocz. Die bulgarisch-tiirkischen Lehnworter in der ungarischen Sprache // Memoires de la Societe Finno-Ougrienne, XXX, Helsinki, 1912. Это основано на его: Honfoglalas а Magyar elotti torok jovevenyszavaink // Nyelvtudomanyi Tarsasag Kiadvanyai, 7, Budapest, 1908.
20 J. Thury. A Kazar isa meltosagnevrol // Keleti Szemle, №. 4,1903. P. 1-4.
21 Gy. Nemeth. A honfoglalo magyarsag kiaiakulasa. Budapest, 1930. 2nd rev. ed., Budapest, 1991.
22 Arpad Berta в своей работе: On the Turkic Origin of the Names of the Hungarian tribes // Turkic Languages, 2/1, 1998. P. 32-48, теперь предложил тюркскую этимологию даже для слов Magyar и Nyek, которые до сих пор считались финно-угорского или смешанного финно-угорского и тюркского происхождения.
23 Constantine Porphyrogenitus. De Adminstrando Imperio. Ed. Gy. Moravcsik, trans. R. J. H. Jenkins // Dumbarton Oaks Texts, I. Washington, D. C., 1967. P. 174-175.
24 О некоторых сложностях выделения тюркского слоя в венгерском языке см.: T. Halasi-Kun. Kipchak Philology and the Turkic Loanwords in Hungarian, I // AEMA, I, 1975. P. 156-210.
25 Cm.: al-Istakhri. Kitab Masalik al-Mamalik. Ed. M. J. De Goeje. Leiden, 2nd ed., 1927. P. 222, 225, который сообщает, что хазарский язык не был тюркским или персидским и не напоминал никакой другой язык, а потом сам противоречит этому высказыванию, отмечая, что хазарский похож на булгарский. Ibn Hawqal. Kitab Surat al-Ard. Beirut, 1992. P. 332, 335 содержит то же замечание. Al-Biruni. Al-Atar al-baqiyya ‘an qurun al-haliyya. Ed. C. E. Sachau. Leipzig, 1878. Reprint: 1923, Baghdad, n. d. P. 41-42 говорит, что сувары (Suwar), бывшие частью союза волжских булгар, разговаривали на языке, который был смесью хазарского и тюркского.
26 Nemeth // НМК. Р. 209-215; НМК. изд. 2-ое. Р. 166-170.
27 L. Ligeti. A magyar nyelv torok kapcsolatai a honfoglalas elott es az Arpad-korban. Budapest, 1986, esp. p. 475^187.
28 A. Rona-Tas. A honfoglalo magyar nep. Budapest, 1996. P. 100-101.
29 Фрагменты из Приска см. в: R. C. Blockley (ed., trans.). The Fragmentary Classicizing Historians of the Later Roman Empire. Eunapius, Olympiodorus, Priscus and Malchus. Liverpool, 1981, 1983, II. P. 344-345.
30 Это может быть немного более поздней версией названия Ting-ling, причем оба названия могут быть интерпретацией алтайского слова *tegreg — «колесо, колесница, повозка» = «народ колесниц». Китайские источники в более позднее время называли уйгурскую конфедерацию, также бывшую частью T’ieh-le, именем Kao-ch’e — [народ] «высокой колесницы».
31 К. Czegledy. A nomad nepek vandorlasa Napkelettol Napnyugatig. Budapest, 1969. Rev. eng. trans. «From East to West: The Age of Nomadic Migrations in Eurasia». Trans.
62
Р. В. Golden // АЕМА, III (183). P. 25-125. Обзор проблем и литературы можно найти в книге: Р. В. Golden. An Introduction to the History of the Turkic Peoples. Wiesbaden, 1992. P. 92-104.
32 О булгарском языке см.: A. Parzymies. J?zyk protobulgarski. Warszawa, 1994; M. Erdal. Die Sprache der wolgabolgarischen Inschriften. Wiesbaden, 1993 и работы T. Tekin. Tuna Bulgarian ve Dilleri. Ankara, 1987 и его Volga Bulgar Kitabeleri ve Volga Bulgarcasi. Ankara, 1998. По более широким лингвистическим вопросам см.: A. Rona-Tas. Bevezetes a csuvas nyelv ismeretebe. Budapest, 1978, esp. p. 11-90; B. Schemer. Arabische und neupersische Lehnworter im Tschuwaschischen. Versuch einer Chronologie ihrer Lautveranderungen. Wiesbaden, 1977; A. Rona-Tas. An Introduction to Turkology// Studia Uralo-Altaica, 33. Szeged, 1991. P. 25ff. и цитируемая там литература, а также A. Rona-Tas. The Reconstruction of Proto-Turkic and the Genetic Question // L. Johanson, E. Csaty (eds.). The Turkic Languages. London, 1998. P. 67-80; L. Johanson. The History of Turkic // Ibid. P. 81-125 и вышедшая совсем недавно R. A. Miller. Turkic s,z: Chuvash 1, r revisited //Turkic languages. 3/1, 1999. P. 3-42.
33 Gombocz. Die bulgarisch-turkischen Lehnworter // MSFOu, XXX. Helsinki, 1912, p. 199. Nemeth // HNK, p. 37, HMK, p. 94. См. пространное обсуждение этого вопроса в: Р. В. Golden. Khazar Studies. Budapest, 1980,1. P. 123-133.
34 О надписях см.: С. Г. Кляшторный. Терхинская надпись // Советская тюркология, № 3, 1980. С. 82-95; английский вариант: «The Terkhin Inscription» // Acta Orientalia Hungarica, XXXVI, 1982. P. 335-366; K. Czegledy. A terkhini ujgur rovasirasos felirat torok es magyar torteneti es nyelveszi vonatkozasai // Magyar Nyelv, LXXVII, 1981. P. 461^162; T. Tekin. Kuzey Mogolistan’da Yeni bir Uygur Aniti: Tariat (Terhin) Kitabesi // Turk Tarih Kurumu Belleten, XLVI, № 184,1982. P. 795-838; L. Bazin. Notes de toponymie turque ancienne It Acta Orientalia Hungarica, XXXVI, 1982. P. 57-60; T. Tekin. The Tariat (Terkhin) Inscription // Acta Orientalia Hungarica, XXXVII, 1983. P. 43-86; С. Г. Кляшторный. Тэсинская стела // Советская тюркология, 1983, № 6. С. 76-90 и его «The Tes Inscription of the Iughur Bogii Qagan» // Acta Orientalia Hungarica, XXXIX/I, 1985. P. 137-156.
35 L. Bazin. Pour une nouvelle hypothese sur l’origine des Khazar // Materialia Turcica 7/8, 1981-1982. P. 51-71.
36 A. Rona-Tas. A kazar nepnevrol // Nyelvtudoma’nyi Kozlemenyek, 84, 1982. P. 349-379.
37 D. M. Dunlop. The History of the Jewish Khazars. Princeton, 1954. P. 34-40.
38 T. Senga. The Toquz Oghuz Problem and the Origin of the Khazars // Journal of Asian History, 24/1, 1990. P. 57-69.
39 Golden. Khazar Studies, I. P. 173-174.
40 Cm. Sir Gerard Clauson. An Etymological Dictionary of Pre-Thirteenth Century Turkish. Oxford, 1972. P. 666: qasig; см. также Р. В. Golden. The Dogs of the Medieval Qipcaqs. Varia Eurasiatica. Festschrift fiir Professor Andras Rona-Tas. Szeged, 1991. P. 52-53.
41 Gy. Pauler, S. Szilagyi (eds.). A magyar honfoglalas katfoi. Budapest, 1900.
42 M. Kmosko. Die Quellen Istachri’s in seinem Berichte uber die Chasaren // Korosi Csoma Archivium, I, 1921-1925. P. 141-148; «Araber und Chasaren». Korosi Csoma Archivium, I, 1921-1925. P. 280-292, 356-368 и его: «Gardizi a t6r6k6krob>. Szazadok, 61,1927. P. 149-171.
43 M. Kmosko. Mohamedan irok a steppe n6peirol. F6ldrajzi irodalom, I/1. Budapest, 1997.
44 См. K. Czegledy. Monographs on Syriac and Muhammadan Sources in the Literary Remains of M. Kmosko // Acta Orientalia Hungarica, 4, 1954. P. 19-91.
45 Zs. Telegdi. A kazarok es a zsidosag // Az Izraelita Magyar Irodalmi Tarsasag Evkonyve, 62, 1940. P. 247-287.
46 Gy. Rristo. Levedi torzsszovetsegetol Szent Istvan allamaig. Budapest, 1980. P. 82. Хазарам посвящена большая часть первой главы книги: Antal Bartha. Hungarian Society in the 9th and 10th Centuries. Budapest, 1975.
47 Gy. Kristo. Hungarian History in the Ninth Century. Trans. Gy. Novak, rev. E. Kelly. Szeged, 1996, особенно глава XI; J. Marquart. Osteuropaische und Ostasiatische Streifzuge. Leipzig, 1903. Reprint: Hildesheim, 1961, p. 33.
63
48 В. В. Григорьев. О двойственности верховной власти у хазаров // ЖМНП, 1834, ч. III. С. 279-295; Обзор политической истории хазаров. Сын отечества и Северный архив, XLVIII, 1835. Р. 566-595; О древних походах русских на восток // ЖМНП, 1845, ч. V. С. 229-287, переиздание в его: Россия и Азия. СПб., 1876.
49 Д. И. Языков. Опыт о истории хазаров // Труды Императорской Российской Академии, ч. I. СПб., 1840.
50 П. В. Голубовский. Болгары и хазары — восточные соседи Руси при Владимире Святом // Киевская старина, XXII, 1888; М. И. Артамонов. История хазар. С. 20-30. См. также: Sorlin. Le problcme des Khazars. P. 425-426.
51 Ср.: P. M. Мавродина. Киевская Русь и кочевники (печенеги, торки, половцы). JL, 1983; и ее же: Русь и кочевники // Советская историография Киевской Руси. В. В. Мавродин и др. изд. Л., 1973. С. 210-221.
52 Ср.: Ю. Д. Бруцкус. Письмо хазарского еврея. Берлин, 1924; его же: Истоки русского еврейства. Париж, 1939; и The Khazar Origin of Ancient Kiev // Slavonic and East European Review, May, 1944. P. 108-124; Г. М. Барац. Собрание трудов по вопросу о еврейском элементе в памятниках древнерусской письменности. Париж, 1927; см. также комментарий Данлопа: D. M. Dunlop. Н. М. Baratz and his View of Khazar Influence on the Earliest Russian Historical Literature, Juridical and Historical // Salo Wittmayer Baron Jubilee Volume. Jerusalem, 1975. P. 345-367. Артамонов в «Истории хазар». С. 32 называет Бруцкуса «дилетантом и фантазером». Бруцкус, который был некоторое время министром по еврейским делам Литвы в период между мировыми войнами, часто упоминается в мемуарах самого известного русско-еврейского историка того времени С. М. Дубнова. Книга жизни. Воспоминания и размышления. Материалы для истории моего времени. СПб, 1998. С. 164, 210 и далее. Однако о Бараце в этой важной летописи русско-еврейской историографии ничего не сказано.
53 Н. А. Мещерский. Отрывок из книги «Йосиппон» в «Повести временных лет» // Палестинский сборник, 2 (64-65), 1956. С. 60-67. Эти взгляды нашли более широкое отражение в: A. N. Konrad. Old Russia and Byzantium. The Byzantine and Oriental Origins of Russian Culture II Philologische Beitrage zur Sudost-und Osteuropa-Forschung, I, Wien-Stuttgart, 1972. P. 26.
54 C. M. Fraehn (ed., trans.). Ibn-Foszlan’s und Araber Berichte tiber Russen alterer Zeit, SPb., 1823. [Согласно библиографическому словарю Российской национальной библиотеки — Христиан Данилович Френ (1782-1851). — Прим. перев. ]
55 Beitrage zur Geschichte der kaukasischen Lander und Volker aus morgenlandischen Quelleh. Tabary’s Nachrichten iiber die Chasaren, nebst Auszugen aus Hafis Abru, Ibn Aasem-El-Kufy // Memoires de l’Academie Imperiale des Sciences de Saint-Petersbourg, VI serie, IV, 1840 (Nachrichten появилась в 1842). P. 445-601. См. также его «Известия о хазарах восточного историка Табари». Пер. П. Тяжелов // ЖМНП, XLIII, № 7, 8, 1844.
56 Mirza A. Kazem-Beg. Derbend-Nameh, or the History of Derbend: Memoires de l’Academie Imperiale des Sciences de Saint-Petersburg, VI, 1851. P. 435-711.
57 Д. А. Хвольсон. Известия о хазарах, буртасах, болгарах, мадьярах, славянах и руссах Абу-Али Ахмеда бен Омар ибн Даста. СПб, 1869. Сборник еврейских надписей. СПб., 1884; А. Я. Гаркави. Сказания мусульманских писателей о славянах и русских. СПб., 1870. Сказания еврейских писателей о хазарах и хазарском царстве. СПб., 1874. Altjudische Denkmaler aus der Krim: Memoires de ГAcademie Imperiale des Sciences de Saint-Petersbourg, VII serie, XXIV, 1877 (reprint: Wiesbaden, 1969). О Фирковиче см.: В. Л. Вихнович. Караим Авраам Фиркович. Еврейские рукописи, история, путешествия. СПб., 1997. Вихнович также дает краткие портреты Хвольсона (с. 131— 133) и Гаркави (с. 163-165), которые также можно найти в: А. А. Вигасин и др. (ред.) История отечественного востоковедения с середины XIX века до 1917 года. М., 1977. С. 466-473.
58 S. Schechter. An Unknown Khazar Document // Jewish Quarterly Review, n. s., Ill, 1912. P. 181-219.
64
59 П. К. Коковцов. Еврейско-хазарская переписка в X веке. Л., 1932, особенно с. V—XXXVI.
60 Hudfld al-‘Alam min al-Ma5riq ila al-Magrib. Ed. M. Sutudeh. Tehran, 1340/1962.
61 V. Minorsky (trans.). Hudud al-‘Alam. The Regions of the World. A Persian Geography // E. J. W. Gibb Memorial Series, n. s. XI, London, 1937; 2nd rev. ed., London, 1970.
62 V. F. Minorsky. A History of Sharvan and Darband. London, 1958. Слегка исправленная версия вышла по-русски: История Ширвана и Дербенда X-XI вв. М., 1963. О Минорском, который был учеником Крымского, см. ниже. См.: Вигасин и др. (ред.). История. С. 214.
63 A. Z. V. Togan. Ibn Fadlan’s Reiserbericht // Abhandlungen fur die Kunde des Morgenlandes, XXIV/3, Leipzig, 1939.
64 А. П. Ковалевский. Путешествие Ибн Фадлана на Волгу. М. -Л., 1939. Книга Ахмеда ибн Фадлана о его путешествии на Волгу в 921-922 гг. Харьков, 1956.
65 Т. Lewicki. Zrodta arabskie do dziejow Slowianszczyzny. Wroctaw-Krakow-Warszawa, 1956, 1969, 1977. В другую его книгу, на этот раз посвященную еврейским источникам, не включено ничего, связанного с хазарами. См.: F. Kupfer, Т. Lewicki. Zrodla hebrajskie do dziejow Slowian i niektorych innych ludow Srodkowej i Wschodniej Europy. Wroclaw-Warszawa, 1956.
66 Б. Н. Заходер. Каспийский свод сведений о Восточной Европе. М., 1962, 1967.
67 Так, например, А. А. Куник в самом начале русского завоевания Средней Азии высказывал мнение о том, что кочевники были «низшими формами человечества», изучать которых следует по той же самой причине, по которой «естественные науки наблюдают и скрупулезно изучают низшие несовершенные организмы относительно наиболее развитых». См.: А. А. Куник. Исторические материалы и разыскания, 2: О Торкских Печенегах и Половцах по мадьярским источникам // Ученые Записки Императорской Академии наук по первому и третьему отделению, 3, 1855. С. 714.
68 Оба недавно переизданы: С. М. Соловьев. История России с древнейших времен // Сочинения. М., 1988-1996,1/1-2. С. 352, 357, 383, 647-648; В. О. Ключевский. Курс русской истории // Сочинения. М., 1987-1990,1. С. 282 и далее.
69 См.: его Сочинения, VI. С. 252-253.
70 М. С. Грушевський. 1стор1яУкршни-Руси. Львов, 1904-1922, переиздание Киев, 1992—1996,1. С. 203 и далее; II. С. 505-506, 530, 533.
71 Грушевський. 1стор1я Укра'ши-Руси, I. С. 230.
72 М. К. Любавский. Лекции по древней русской истории до конца XVI века. М., 1918. С. 43-45.
73 Г. В. Вернадский. Опыт истории Евразии. Берлин, 1934. С. 51.
74 Н. Б. Готье. Хазарская культура. Новый Восток, 1925, кн. 8-9. С. 277, 292.
75 См.: В. Я. Петрухин. Начало этнокультурной истории Руси IX-XI вв. М., 1995. С. 87.
76 П. П. Толочко. Киевская Русь. Киев, 1996. С. 39.
77 П. П. Толочко. Древняя Русь. Киев, 1987. С. 159.
78 См. дискуссию в книге Мавродиной «Киевская Русь». С. 17-19, 21-23, 30-31, 34, 36, 38.
79 Б. Д. Греков. Киевская Русь в его «Избранных сочинениях», М., 1959, II. С. 373-375; B. Т. Пашуто. Об особенности структуры Древнерусского государства. См.: А. П. Новосельцев, В. Т. Пашуто и др. (ред.). Древнерусское государство и его международное значение. М., 1965. С. 98; В. В. Каргалов. Внешнеполитические факторы развития феодальной Руси. М., 1967. С. 57.
80 Ср. его: К вопросу о роли Хазарского каганата в истории Руси // СА, 18, 1953. C. 128-150.
81 М. И. Артамонов. Саркел-Белая Вежа // Труды Волго-Донской археологической экспедиции. Т. I / МИА, № 62, 1958. С. 7; С. А. Плетнева. Хазарские проблемы в археологии // СА, 1990, № 2. С. 77-78. См. также ее недавнюю книгу «Очерки хазарской археологии». М. -Иерусалим, 1999. С. 9. Некоторые другие детали упомянуты Плет
65
невой в ее воспоминаниях об Артамонове: Вспоминая М. И. Артамонова // МАИЭТ, вып. VI, Симферополь, 1998, особенно с. 26-27.
82 Артамонов. История хазар. С. 37-38.
83 См.: А. П. Новосельцев. Хазарское государство и его роль в истории Восточной Европы и Кавказа. М., 1990. С. 54.
84 Новосельцев. Хазарское государство. С. 185, 202; см.: подробный историографический обзор хазарско-русских отношений. С. 45-66.
85 См.: Гумилев. Поиски. С. 311-312 и его «Древняя Русь и Великая Степь», М., 1989. С. 327.
86 Основной темой глав его книги «Древняя Русь и Великая Степь», касающихся домонгольской эры, является слегка завуалированный антисемитизм. Эта и некоторые другие работы приправлены этническими теориями, которые имеют большее отношение к расовой теории в Центральной Европе во время, предшествующее Второй мировой войне, чем к современной науке.
87 Петрухин. Начало этнокультурной истории. С. 83-84.
88 В. Кожинов. Творчество Илариона и историческая реальность его эпохи. См.: Вопросы литературы, № 12, 1988. С. 140-141. Здесь Кожинов следует тезису, выдвинутому С. А. Плетневой в работе «Кочевники средневековья», М., 1982. С. 17, 120.
89 Р. Г. Ланда. Ислам в истории России. М., 1995. С. 32, 33.
90 М. И. Артамонов. Очерки древнейшей истории хазар. М., 1936.
91 A. N. Poliak. Kazariyyah. Toldot mamlakha yehudit be-Eiropa. Tel-Aviv, 1942, 1944, 1951. Новосельцев в книге «Хазарское государство». С. 52-53, кратко описывает книгу Поляка, указывая, в частности, на интересное исследование хазарской экономики и ее роли в мировой торговле, распространения иудаизма, христианства и ислама в Хазарии и поисков ее наследников после 965 г.
92 Ср. его «О kulturze chazarskiej i jej spadkobiercach» // Mysl Karaimska, 1946. P. 5-34; Karaims in Poland. Warsaw-Paris-La Haye, 1961. P. 20-23.
93 Ср. различные работы: S. Szyszman. Le roi Bulan et le probleme de la conversion des Khazars // Ephemerides Theologicae Louvanienses, 33, 1957; Les Khazars. Problemes et controverses // Revue de l’Histoire des Religions, 152, 1957. P. 174-221; Les Karaites d’Europe Uppsala, 1989; §. Kuzgun, Tiirklerde Yahudilik ve Dogu Avrupa Yahudilerinin Men§ei Meselesi Hazar ve Karay Turkleri изд. 2-oe Ankara, 1993, М. Э. Хафуз. Караимы // Народы и культуры. Вып. XIV. М. 1993. О перерабатывании караимского самосознания см.: R. Freund. Karaites and Dejudaization // Acta Universitatis Stockholmiensis. Stockholm Studies in Comparative Religion, 30, Stockholm, 1991.
94 Dunlop. History. P. 233-234.
95 Артамонов. История хазар. С. 34.
96 Более позитивную критику см.: Новосельцев. Государство. С. 53-54.
97 Мы не можем процитировать здесь всю литературу, но можем отметить, как это сделал Артамонов, исследование И. Берлина «Исторические судьбы еврейского народа на территории русского государства» (Петроград, 1919), которое Артамонов назвал «серьезной работой» и которое осталась почти не замеченной хазароведческой литературой. См.: Артамонов. История хазар. С. 32. Берлин проводит интересный анализ хазарской и еврейской топонимики в Восточной Европе.
98 Артамонов. История хазар. С. 34, прим. 151.
99 А. Кримський. Пролегомена до icTopii хазар1в звщки вони взялися и яка \'х мова. Мовознавство, Кшв, 1941. См.: К. I. Гурницький. Кримський як юторик. Кшв, 1971. С. 30-31; и его же: Агафангел Ефимович Крымский. М., 1980. С. 157-158.
100 Новосельцев. Хазарское государство. С. 50, 64, прим. 31.
101 Можно отметить здесь: George Vernadsky. Ancient Russia. New Haven, 1943; и его же: The Origins of Russia. Oxford, 1959.
102 В то время Гумилев работал над своей книгой «Древние тюрки», 1967.
66
103 Новосельцев. Хазарское государство. С. 55.
104 Golden. Khazar Studies, I. P. 59, 219-221. Клановое или племенное название, транскрибируемое китайскими источниками как A-shih-na, недавно было этимологизировано С. Г. Кляшторным как производное от иранского Asseina «синий» = тюркское Кок. См.: С. Г. Кляшторный, Д. Г. Савинов. Степные империи Евразии. СПб., 1994. С. 13-14 и его же «The Royal Clan of the Turks and the Problem of Early Turkic-Iranian Contacts» // Acta Orientalia Academiae Scientiarum Hungaricae, XLVII/3, 1994. P. 445-447.
105 Артамонов. История хазар. С. 278-280, 324 и далее.
106 Constantine Porphyrogenius. De Administrando Imperio. Ed. Gy. Moravcsik, trans. R. Jenkins. Washington, D. C., 1967. P. 174-175; П. К. Коковцов. Переписка. Евр. текст. С. 21-24, 28-31. Перевод: с. 75-80, 92-97.
107 С. А. Плетнева. Хазары. М., 2-е изд., 1986. С. 62 и далее.
108 О. Pritsak. The Khazar Kingdom’s Conversion // HUS, II, 1978. P. 278-280. См. также: T. Nagrodzka-Majchrzyk / K. D^browski, T. Nagrodzka-Majchrzyk, E. Tryjarski. Hunowie europejscy, Protobulgarzy, Chazarowie, Pieczyngowie. Wroclaw-Warszawa-Krakow, 1975. P. 400.
109 Критику этого тезиса см.: Р. В. Golden. Khazaria and Judaism // Archivum Eurasiae Medii Aevi, III, 1983. P. 144 ff.
110 Плетнева. Очерки. С. 216-217.
111 Артамонов. История хазар. С. 457-458.
112 Современные друг другу и враждующие религии, конечно, видели это в другом свете. Зороастрийское сочинение Denkara (известное в поздней редакции X века) приписывает упадок Рима христианству, хазар — иудаизму, а уйгуров — манихейству. См.: М. Mole. La legende de Zoroastre selon textes pehlevis. Paris, 1967. P. 236—237.
113 См.: Гумилев. Открытие Хазарии. Сочинения, VI.
114 С. А. Плетнева. От кочевий к городам. М., 1967. С. 180 и след.
115 Плетнева. Хазары, в особенности с. 62 и след, о гражданской войне в Хазарии. Немецкий перевод 1-го изд.: Die Chasaren. Leipzig, 1978.
116 Т. Nagrodzka-Majchrzyk. Chazarowie. Dqbrowski et al. Hunowie europejscy, Protobulgarzy, Chazarowie, Pieczyngowie. P. 377-477, esp. p. 448-449.
117 Я. А. Федоров, Г. С. Федоров. Ранние тюрки на Северном Кавказе. М., 1978.
118 0. Pritsak. The Khazar Kingdom’s Conversion to Judaism // Harvard Ukrainian Studies, II, 1978. P. 261-281.
119 0. Pritsak. The Pre-Ashkenazic Jews of Eastern Europe in Relation to the Khazars, the Rus’ and the Lithuanians // H. Aster, P. J. Potichnyj (ed.). Ukrainian-Jewish Relations in Historical Perspective. 2nd ed. Edmonton, 1990. P. 3-21.
120 A. B. Гадло. Этническая история Северного Кавказа IV-X вв. JL, 1979; Этническая история Северного Кавказа X-XIII вв. СПб.,1994.
121 Гадло. Этническая история. С. 152-153.
122 Golden. Khazar Studies, I. P. 112 ff. список хазарских слов.
123 Р. В. Golden. Khazaria and Judaism // Archivum Eurasiae Medii Aevi, III, 1983. P. 127-156.
124 П. Б. Голден. Государство и государственность у хазар: власть хазарских каганов // Н. А. Иванов (ред.). Феномен восточного деспотизма. Структура управления и власти. М., 1993. С. 211-233.
125 N. Golb, О. Pritsak. Khazarian Hebrew Documents of the Tenth Century. Ithaca, 1982. Русский перевод: Хазарско-еврейские документы X века. Пер. В. Л. Вихнович. М. -Иерусалим, 2003, с кратким комм. В. Я. Петрухина.
126 См. обзорную статью: Р. В. Golden. A New Discovery: Khazarian Hebrew Documents of the Tenth Century // Harvard Ukranian Studies, VIII. № 3-4, 1984. P. 474-486.
127 A. H. Торпусман. Антропонимия и этнические контакты народов Восточной Европы в Средние века // Имя — этнос — история. М. Членов (ред.). М., 1989. С. 48-53.
128 См.: И. Л. Кызласов. Рунические письменности евразийских степей. М., 1994. С. 34.
67
129 Dieter Ludwig. Struktur und Gesellschaft des Chazaren-Reiches im Licht der schriftlichen Quellen. Mtinster, 1982.
130 Ibid. P. 355-361.
131 Ibid. P. 24-68.
132 T. S. Noonan. Did the Khazars Possess a Monetary Economy? The Numismatic Evidence // AEMA, II, 1982. P. 219-267.
133 T. S. Noonan. Russia, the Near East and the Steppe in the Early Medieval Period: An Examination of the Sasanian and Byzantine Finds from the Kama-Urals Area // AEMA, II, 1982. P. 269-302.
134 T. S. Noonan. What Does Historical Numismatics Suggest About the History of Khazaria in the Ninth Century? // AEMA, III, 1983. P. 265-281.
135 T. S. Noonan. Why Dirhams Reached Russia: The Role of Arab-Khazar Relations in the Development of the Earliest Islamic Trade with Eastern Europe // AEMA, IV, 1984. P. 151-282.
136 T. S. Noonan. When Did Rus/Rus’ Merchants First Visit Khazaria and Baghdad? // AEMA, VII, 1987-1991. P. 213-219.
137 T. S. Noonan. Khazaria as an Intermediary Between Islam and Eastern Europe in the Second Half of the Ninth Century // AEMA, V, 1985. P. 179-204.
138 T. S. Noonan. Byzantium and the Khazars: A Special Relationship? // J. Shepard, S. Franklin (ed.). Byzantine Diplomacy. Aldershot, 1992. P. 109-132.
139 T. S. Noonan. Fluctuations in Islamic Trade Into Eastern Europe During the Viking Age // HUS, XVI/3-4, 1992. P. 237-259.
140 T. S. Noonan. The Khazar Economy // AEMA, IX, 1995-1997. P. 254-318.
141 М. Г. Магомедов. Образование Хазарского каганата. М., 1983. С. 176-177.
142 Магомедов. Там же, с. 8.
143 См.: Магомедов. Там же, с. 174, где автор ложно истолковывает сообщения о загадочных брутасках (буртасы русских летописей, Brutaxi) (которые, возможно, были в Волжском регионе). Единственной вероятной связью последних с хазарами может являться их иудаизм, что не подтверждается другими источниками.
144 В. К. Михеев. Подонье в составе Хазарского каганата. Харьков, 1985.
145 Новосельцев. Хазарское государство, см. прим. 60.
146 Новосельцев. Там же, с. 83-91.
147 Новосельцев. Там же, с. 219-231.
148 Новосельцев. Там же, с. 187.
149 Cs. Balint. Some Archaeological Addenda to Golden’s Khazar Studies // Acta Orientalia Hungarica, 35, 1981. P. 397^12.
150 Balint. Die Archaologie der Steppe. Wien-Koln, 1989.
151 С. А. Плетнева. Саркел и «шелковый путь». Воронеж, 1996.
152 См. прим. 80.
153 Плетнева. Очерки. С. 3-5, 207.
154 Плетнева. Там же, с. 207.
155 Плетнева. Там же, с. 205, 209-210.
156 Плетнева. Там же, с. 191-194.
157 R. A. E. Mason. The Religious Beliefs of the Khazars // Ukrainian Quarterly. LX/4,
Winter, 1995. P. 383-415.
158 Ibid. P. 387.
159 В. Е. Флерова. Граффити Хазарии. М., 1997.
160 Плетнева. Очерки. С. 211-214.
161 Кызласов. Рунические письменности. С. 42, 65-78.
162 Плетнева. Очерки. С. 218.
163 С. А. Ромашов. Историческая география Хазарского каганата (V-XIII вв.) // AEMA, II (2000-2001). Р. 219-338, 12 (2002-2003). Р. 81-221. См. также автореферат: Историческая география Хазарского каганата в период формирования и расцвета (V-IX вв.). М., 1992.
164 См.: W. B. Henning. A Farewell to the Khagan of the Aq-Aqataran // Bulletin of the School of Oriental and African Studies, XIV, 1952. P. 501-522; Гадло. Этническая история Северного Кавказа IV-X вв. С. 59-66; Pritsak. The Khazar Kingdom’s Conversion // HUS, 2, 1978. P. 261-263, допускающие также тюркский компонент. По поводу языковых форм названий см.: Gy. J. Moravcsik, Byzantinoturcica, II. P. 58-59.
165 Nemeth. НМК, p. 204, НМК изд. 2-ое. P. 162-163; Czegledy. Age of Migrations // AEMA, III, 1983. P. 104-106; Golden. Khazar Studies, I, p. 53.
166 Артамонов. История хазар. С. 43,68, 76,115,127, за ним пошли Новосельцев и другие.
167 Dunlop. History. P. 34-40.
168 Ludwig. Struktur und Gesellschaft des Chazaren-Reiches. P. 24 ff.
169 Dunlop. History. P. 20-22; Артамонов. История хазар. С. 116-117.
170 Marquart, Osteuropaische und ostasiatische Streifziige. P. 355-356; Dunlop. History, p. 7.
171 Czegledy. Age of Migrations // AEMA, III, 1983. P. 103-106.
172 M. Erdal. Ein unbemerkter chasarischer Eigenname // Turk Dilleri Ara§tirmalan, 1991. P. 31-36; S. G. Klyashtorny. About One Khazar Title in Ibn Fadlan // Manuscripta Orientalia 3/3, Nov., 1997. P. 22-23.
173 На эту тему см.: А. П. Новосельцев. К вопросу об одном из древнейших титулов русского князя. История СССР, № 4, 1982. С. 150-159; Р. В. Golden. The Question of the Rus’ Qaganate // AEMA, II, 1982. P. 77-97; O. Pritsak. The Origin of Rus’. Cambridge, Mass., 1981, I. P. 26-28, 182, 583, а также Golb and Pritsak. Khazarian Hebrew Documents. P. 64-65.
174 O. Pritsak. The System of Government under Volodimir the Great // HUS, XIX, 1995. P. 572-593.
175 O. Pritsak. The Origins of the Old Rus’ Weights and Monetary Systems. Cambridge, Mass., 1998, esp. p. 22-32.
176 B. Weinryb. The Beginnings of East European Jewry in Legend and Historiography // Studies and Essays in Honor of Abraham A. Neuman. M. Ben-Horin et al. (eds.). Leiden, 1962. P. 445-502. Новейшая литература и современные научные дискуссии отчасти освещены в: О. Pritsak. The Pre-Ashkenazic Jews of Eastern Europe. Aster, Potichnyj (eds.). Ukrainian-Jewish Relations in Historical Perspective. P. 3-21; L. S. Chekin. The Role of Jews in Early Russian Civilization in the Light of a New Discovery and New Controversies. Russian History // Histoire Russe, 17, № 4, Winter, 1990. P. 379-394.
177 S. W. Baron. A Social and Religious History of the Jews. New York, 1937-1983, III. P. 204-206.
178 P. Wexler. The Ashkenazic Jews. A Slavo-Turkic People in Search of a Jewish Identity. Columbus, Ohio, 1993.
179 На эту тему см. одну из новейших работ: С. Zuckerman. On the Date of the Khazars’ Conversion to Judaism and the Chronology of the Rus’ Oleg and Igor // REB, 53, 1995. P. 237-270.
180 Работа A. P. Шихсаидова является важным шагом в этом направлении. См. его: Дагестанская историческая хроника «Тарих Дагестан» Мухаммада Рафи (к вопросу об изучении) // Письменные памятники Востока, М., 1972; Дагестанские исторические сочинения // Источниковедение и текстология средневекового Ближнего и Среднего Востока. М., 1984; и вышедшая недавно: А. Р. Шихсаидов, Т. М. Айтберов, Г. М. -Р. Оразаев. Дагестанские исторические сочинения. М., 1993.
Перевод с английского Д. Васютинской и М. Эзера
- Версия для печати
- 7813 просмотров