Народная одежда молькеевских кряшен

Источник: http://luiza-m.narod.ru/smi/tarih/33-molkeev.htm

Цель исследования — определить место традиционной одежды молькеевских кряшен (подберезинских татар) в структуре народного костюма татар Волго-Уральского региона. Для ее достижения решалась серия конкретных задач, связанных с определением соотношения специфических типов традиционной одежды молькеевцев с сопоставимыми в историко-этнографическом отношении типами традиционной одежды татарского народа: его структурных и территориальных подразделений. Думается, такой подход будет важным и интересным, ибо в науке до сих пор бытует устоявшееся мнение о том, что костюм подберезинских татар является исключительно чувашским. Однако, компонентный и хронологически послойный анализ его на фоне синхронных материалов историко-этнографического атласа татарского народа рисует, как увидим, более сложную ситуацию.

Выводы сообщения основываются на материалах этнографических экспедиций 1969 и 1984 гг., собранных в местах компактного проживания подберезинских татар: дд. Молькеево, Хозесаново, Ст. Курбаш, Ст. Тябердино (Цивильский уезд, бывшей Казанской губернии). Анализ материала проводился по двум хронологическим периодам — середина XIX в. конец XIX — начало XX вв. В процессе анализа пристальное внимание уделялось тем типам и элементам костюма, которые являлись специфическими выразителями этнокультурных особенностей молькеевцев. Разумеется, это прежде всего женский наряд: архаичные головные уборы, традиционная рубаха.

Особый интерес представляет собой женский головной убор «тастарный комплекс», бытовавший в конце XIX — начале XX вв. Он состоял из двух обязательных элементов: полотенцеобразного тастара и специального платка-шарфа чибар жаулык. Тастар изготовлялся из белого домотканного холста длиной до 2. 5-3 м. По всей длине со всех сторон он окаймлялся домотканной же красной полосой. Богатством декоративного оформления отличались концы тастара. Они пришивались отдельно к основному полотнищу с двух сторон и представляли собой высокохудожественную тканье выборного полихромного исполнения с применением ярких кашимировых нитей. В оформлении концов тастара применялись и тамбурная вышивка, которая выполнялась на кумаче легким контурным рисунком цветочно-растительного характера. Концы тастара завершались затейливыми фестонами домашнего кружева. Тастар дважды обертывался вокруг головы и шеи с тем, чтобы орнаментированные концы свисали на спине, один выше другого. Поверх тастара назад концами завязывался чыбар җаулык. в декоративно-художественном отношении он мало отличался от тастара. Здесь также присутствовало художественное тканье, тамбурная вышивка на кумаче и кружево.

Подобный тастарный комплекс в конце XIX — начале XX вв. и позднее в целом не был характерен для этно-территориальных групп татар Волго-Уралья. Хотя следует заметить, что определенное сходство молькеевского тастара, особенно в способе ношения (обертывание тастата вокруг лица и шеи и расположение украшенных полотнищ на разных уровнях на спине) наблюдается с тастаром темниковских и особенно лямбирских мишарей [1, с. 107]. Ближайшим аналогом — калькой ему (по всем возможным параметрам) является женский головной убор сурпан низовых чувашей, особенно степняков — подгруппы хирти [2, с. 298], обитающих практически в одной среде с молькеевцами (Комсомольский р-н Чув. АССР). Заметим, что у прочих этно-территориальных групп чувашей данный убор отличался от молькеевского по способу ношения, декоративно-художественным особенностям оформления, либо функционально [2, с. 298 ].

По имеющимся данным в середине XIX в. и ранее молькеевцы поверх рассматриваемого тастара (вместо чыбар җаулык) одевали кашбу (кашпау). Это древне-тюркский шапкообразный головной убор со спинкой лопастью, украшенной серебряными монетами, нухратками, бисером, кораллами. В XIX в. он был распространен у мишарей, особенно симбирских, лямбирских [1, с. 109] и у чувашей (хушпу) [2, с. 308]. Синхронные материалы указывают на отсутствие подобного убора у других групп татар, в том числе и у казанских. Вероятно у них он раньше был вытеснен головными уборами вроде калфаков или тастарных комплексов, на что указывали и прежние исследователи. Во всяком случае, кашбу молькеевцев бесспорно близкородственный элемент традиционному костюму татар Волго-Уралья и является неотъемлемой частью его типологической структуры и прежде всего: как мы видим, в мишарских её вариациях.

Интересы в плане поставленных задач архаические девичьи головные уборы молькеевцев. Девичья бисерно-монетная шапочка такья, облегала голову наподобие шлема, имела на верхушке шишак, на висках — наушники, сзади — бисерный назатыльник, наподобие матерчатого накосника. Материалы историко-этнографического атласа позволяют констатировать устойчивое бытование в середине XIX в. подобного девичьего убора у казанских татар — такья и особенно у мишарей — тайка. Идентичная молькеевской, шапочка тухья, как известно, имела место и у чувашей-анатри [3, с. 307]. К концу XIX в. данный убор практически полностью выходит из повседневного быта мишарей и особенно казанских татар. На смену ему приходят калфакообразные уборы и упрощенный вариант девичьей такьи, наподобие мужской тюбетейки. У молькеевцев же, как и у анатри, такья продолжает бытовать вплоть до середины текущего столетия чаще как обрядовый, праздничный элемент костюма.

Кроме такьи, у молькеевских девушек широко бытовал так называемый мамак калфак, хорошо известный этнографам белый вязаный чулкообразный головной убор ак калфак. Это — широко распространенный элемент в костюме, практически всех групп татар. Заметим, что у чувашей ак калфак имел распространение только у степняков-анатри и то, как утверждают исследователи, в качестве заимствованного у татар явления [2, с. 311]. Как видим, данный убор также бесспорно вписывается в параметры типологии головных уборов татар Волго-Уралья.

Важнейшим этно-определяющим элементом народного костюма является традиционная женская рубаха. Анализ покроя и декоративного оформления женских рубах выявляет следующее. В конце XIX — начале XX вв. у молькеевских кряшен преобладала туникообразная рубаха из клеточной пестряди темно-красных, оранжевых тонов, с двумя яркими однотонными оборками по подолу — ике итәкле күлмәк. Рубаха имела один существенный нюанс, который прочно сближает ее более с рубахой низовых чувашей, нежели татар какой бы то ни было группы. Основное полотнище туники имело горизонтальный разрез на спине; получалось что-то вроде кокетки, к которой в сборку пришивалось два или полтора полотнища пестряди длиной до конца остова рубахи. Как утверждают специалисты, [2, с. 272 ], этот покрой характерен именно для рубах анатри. То есть рубаха молькеевцев конца XIX -начала XX вв. по покрою не является татарской.

Анализ же более раннего материала (середины XIX в.) говорит о другом. В этот период времени у подберезинских татар широко бытовали белые холщовые туникообразные рубахи с вышивкой по грудному разрезу, плечам, концам рукавов. Вышивкой либо красным кумачом оттенялся низ рубахи и швы между центральным и боковым полотнищами туники. Первая визуальная оценка наводит на мысль об идентичности этой рубахи с чувашской (группы анатри). И это действительно так. Однако, более тщательный анализ ее на фоне синхронных материалов историко-этнографического атласа позволяет утверждать, что подобные рубахи были также характерны и для большинства групп крещеных татар [4, с. 100] и татар-мишарей (вплоть до ц-окающих) [1,с. 91] и даже для касимовцев [3,с. 67]. Причем исследователи отмечают, как правило, чрезвычайное сходство белых вышитых татарских рубах с рубахами именно анатри, у которых, в отличие от татар, они долгое время сохранялись в повседневном быту. Все это говорит о том, что данный (ранний) тип молькеевской рубахи вписывается в структуру татарского костюма середины XIX в. И еще любопытная деталь в пользу сделанного заключения. По многочисленным данным информаторов, в старину на женских пестрядинных рубахах молькеевцев имелось изюобразное оформление грудного разреза, что бесспорно является этноспецифическим признаком именно татарской рубахи и чего практически не встречалось у чувашей.

Этно-специфическим элементом татарской одежды (кроме некоторых групп кряшен) является женский нижний матерчатый нагрудник күкрәкчә. Под тем же названием в XIX в. этот элемент бытовал и у подберезинских татар, оформлялся он аппликацией (не тамбуром, как у казанских татар), что указывает на определенную связь с костюмом сопредельных мишарей. К концу XIX в. этот элемент практически вышел из употребления. Заметим, что у чувашей (в том числе и анатри) күкрәкчә в женском одеянии не было.

Множество факторов, идентичных по своей концептуальной направленности, можно привести и из верхней одежды, обуви, традиционных украшений молькеевцев, но и рассмотренных вполне достаточно, чтобы уловить определенную тенденцию в динамике развития народной одежды подберезинских татар и понять насколько и по каким параметрам она вписывается в структуру традиционного костюма татар Волго-Уральского региона.

Итак, ранний комплекс одежды молькеевских кряшен (середины XIX в.) максимально близок как татарскому костюму, так и костюму чувашей — анатри. Причем, по ряду структурных элементов он ближе всего примыкает к мишарским вариациям татарского костюма.

С конца XIX века комплекс одежды молькеевцев постепенно утрачивает традиционные, связанные с костюмом татар Поволжья черты и развивается в русле чувашского (анатри) костюма. Объяснение этому, думается, в следующем: как известно, и как наглядно показывают картографические материалы историко-этнографического атласа татарского народа, с конца XIX века традиционный костюм татар-мишарей активно трансформируется в сторону казанско-татарского костюма, что было связано с усилившимися процессами консолидации татарского народа в целом. Эти процессы, однако, мало коснулись подберезинских татар-кряшен в силу их иной конфессиональной принадлежности (христианство).

1. Мухамедова Р. Г. Татары-мишари: историко-этнографическое исследование, -М.: Наука, 1962.
2. Воробьев Н. И.: Львова А. Н., Романов Н. Р., Симонова А. Р. Чуваши. Этнографическое исследование. — Ч. 1. -Чебоксары: Чувашское государственное издательство, 1956.
3. Шарифуллина Ф. Л. Касимовские татары. — Казань, 1991.
4. Мухаметшин Ю. Г. Татары-кряшены: историко-этнографическое исследование материальной культуры (середина XIX — начало XX в.). — М.: Наука, 1977.