Необулгарская идея и легитимизация поддельного свода Джагфара
Петров А. Е.
Необулгарская идея и легитимизация поддельного свода Джагфара // Фальсификация исторических источников и конструирование этнократических мифов. — М.: ИА РАН, 2011. — С. 288—296.
Петров Андрей Евгеньевич, кандидат исторических наук, научный сотрудник Института славяноведения РАН, заместитель академика-секретаря Отделения историко-филологических наук РАН.
См. также
- Шамилоглу Ю. «Джагфар тарихы»: как изобреталось булгарское самосознание // Фальсификация исторических источников и конструирование этнократических мифов. — М.: ИА РАН, 2011. — С. 275—287.
- Измайлов И. Л. Незаконнорожденные дети господ журналистов или о навязчивом шумеро-булгаризаторстве истории татар.
Размышления Юлая Шамилоглу о «Джагфар тарихы» (далее — «ДТ») как вымышленном документе прошлого столетия в контексте изобретения булгарской традиции вызвали у меня некоторые соображения, развивающие, впрочем, основные его наблюдения. Я, безусловно, согласен с тем, что полный научный комментарий к трём томам сочинений И. М. -К. Нигматуллина, или его сына, или ещё кого-то — дело бессмысленное и очень трудоёмкое. Это обстоятельство, конечно, будет использовано адептами и пропагандистами фальшивки для её дальнейшего продвижения в жизнь. Впрочем, если бы дело обстояло иначе, как, например с «Влесовой книгой» или псевдонаучными творениями академика Фоменко, которые достаточно полно раскритикованы квалифицированными учёными, это мало что изменило бы.
Жизнь фальшивки прекращается со смертью идеи, ставшей импульсом к её созданию. Фальшивый частнособственнический акт становится бесполезен с национализацией или исчезновением собственности, о передаче которой в нём говорится. В этом смысле сборнику псевдобулгарских летописей уготована ещё весьма долгая активная жизнь. Объективная неясность этногенеза татар приводит к идейному разброду в современном Татарстане. Споры между т. н. булгаристами и татаристами несколько утихли, но противоречия отнюдь не сняты. Эти противоречия порождают конструкты, подобные «Джагфар тарихы».
В крайней версии булгаризма, сформулированной Ф. Г. -Х. Нурутдиновым, домонгольская «булгарская народность» не исчезла и развивалась наряду с другими тюркскими этносами региона. Золотая Орда и Казанское ханство относятся к «фальсификациям истории», а Булгарское государство продолжало своё независимое существование в Среднем Поволжье непрерывно с VII до конца XVI в. Более того, древние булгары построили Трою, основали Шумер, под именем этрусков заселили Италию, заложили Киев, а Русь с VII по IX в. входила в состав Булгарского государства1. Такой подход определил особое отношение булгаристов к целому ряду событий истории, связанных с противостоянием Русского государства и тюрко-монгольских государств Поволжья. В этом ряду — нашествие Батыя, казанские походы и, конечно, Куликовская битва.
Не случайно, в отличие от общественности, выражающей негативное отношение к воспоминаниям о Мамаевом побоище, булгаристы вовсе не видят на Куликовом поле предков современных казанских татар. «Надежным источником» для столь впечатляющих обобщений выступает поддельная летопись «Джагфар тарихы»2. Естественно, что в самом этом «историческом источнике»
288
имеется довольно нетривиальное булгарское описание Куликовской битвы3. Юлай Шамилоглу сделал ряд очень важных общих замечаний по тексту этой фальсификации, заставляющих добросовестного исследователя прошлого народов Поволжья сделать однозначный вывод о жанре этого писания. У многих исследователей возникнут и собственные частные замечания. Таковые возникли и у меня после прочтения раздела, посвящённого весьма близкому мне сюжету — рассказу о Куликовской битве.
В небольшом и крайне занимательном сообщении о сражении 1380 г. войско Мамая, благодаря удали маленького булгарского отряда, уступающего вдвое противостоящей ему рати Дмитрия (по этому тексту едва ли её можно назвать русской), опрокинуло левый фланг противников. Булгарин по имени Гараф из арбалета убил руководившего боем с русской стороны Михаила Бренка.
Казалось, победа уже близко, но Мамай совершил роковую ошибку. Он издали, с холма, «на котором находились развалины древней крепости Хэлэк», не рассмотрел, почему именно булгары замедлили своё движение вперед. Они просто встретили на своём пути болото, а темник принял это за проявление трусости. Мамай послал в бой отряд мангытов — «подогнать булгар ударом в спину». Но, оказывается, булгары и мангыты, выражаясь словами героя Фрунзика Мкртчяна из фильма «Мимино», испытывали друг к другу «такую личную неприязнь», что, позабыв о превосходящем их вдвое противнике, сцепились между собой.
Но и это не сразу повлёкло за собой поражение. Князь Дмитрий, называемый в этом тексте просто «бек», переодетый для собственной безопасности в одежду простого воина, увидев разгром своего левого фланга, обратился в бегство с кучкой приближённых. Когда князь мчался мимо леса, в котором скрывался Засадный полк, свои приняли его за татарина и обрушили на Дмитрия одно из заранее подрубленных для сооружения завала деревьев. Булгарская хроника с сожалением констатирует: «Но бек (князь) все же остался жив». Затем последовал не то чтобы сокрушительный удар русского Засадного полка. Однако это явление конников из леса произвело неизгладимое впечатление на командира войск центра ногайского князя Бармака, который «бросился прочь мимо остервенело бьющихся друг с другом булгар и мангытов...» «Мчась на большой скорости мимо них, Бармак крикнул во всю мочь о полном разгроме». После этого булгары и мангыты стали чинно покидать поле боя, продолжая «резаться друг с другом на ходу». Ценнейшей добычей русских стали две пушки, привезённые булгарами с собой, и их конструктор — мастер-оружейник Ас. Это, похоже, стало главным итогом Куликовской битвы для Москвы, т. к. из этих пушек впоследствии стреляли по Тохтамышу со стен Кремля.
Вот такой образ сражения даёт нам булгарская псевдолетопись. Причины возникновения таких фальшивок понятны и хорошо известны — это не первая и, вероятно, не последняя историческая подделка. Не новы и методы создания. Хорошо видно, как необузданная фантазия автора сочетается с общей начитанностью или наслышанностью. Для достижения необходимого результата в
289
морс лжи всегда следует растворить несколько крупиц истины. В этом рассказе помимо авторской смекалки видны следы знакомства со сведениями позднего источника о Куликовской битве, «Сказания о Мамаевом побоище», или литературой, его пересказывающей (построение русских полков, переодевание Дмитрия и Бренка, обретение Дмитрия под сломанным деревом), правда, все эти сведения свежо и занятно интерпретированы.
Впрочем, настолько ли «свежа» эта трактовка? В 1864 г. в «Календаре» Академии наук была опубликована статья Н. И. Костомарова «Куликовская битва»4, послужившая началом бурной научной дискуссии, перипетии которой оживлённо обсуждались просвещённым обществом. У Костомарова получилось, что Дмитрий Донской, «как показывают все дела его, не отличался пылкой отвагой». Вывод был обоснован оригинально истолкованными «летописными» фрагментами. Н. И. Костомаров объяснил обмен доспехами с Михаилом Бренком желанием князя избежать опасности, «неразлучной с положением великого князя, особенно под великокняжеским знаменем, которое издалека привлекало удары врагов», «иной причины быть не могло»5. Но яростный гнев оппонентов вызвало его резюме: «Но кажется, что Димитрий нарядил своего боярина великим князем с тою именно целию, чтобы сохранить себя от гибели и ещё более от плена... »6. Следуя за текстом одной из позднейших редакций «Сказания о Мамаевом побоище» (Киприановской), помещённой в Никоновской летописи, Н. И. Костомаров следующим образом изобразил поведение Дмитрия в битве: «Великого князя между простыми воинами сбили с коня, он сел на другого коня; но бросились на него четверо татар, сбили с коня, погнались за ним. Князь Новосильский оборонял его, Димитрий почувствовал на своих доспехах несколько ударов, побежал в лес, запрятался под срубленное дерево и там улегся чуть не без чувств»7.
Вероятно, Н. И. Костомаров сознательно эпатировал учёную публику и понимал, какая последует реакция вслед за его публикацией. В автобиографии он написал: «Дело было в том, что я, руководствуясь источниками, указал на такие черты в личности Димитрия Донского, которые противоречили сложившемуся о нём и ставшему как бы казённым мнению как о доблестном и храбром герое княжеских времён. Против меня поднялась целая буря патриотического негодования»8.
Уже прославившийся ранее непатриотичными выводами в отношении личности Ивана Сусанина9, Костомаров вновь навлёк на себя обвинения в недостатке патриотизма и в злонамеренности его методики освещения важнейших событий русской истории. Историк воплотил в этом исследовании собственное кредо: никто не лишен недостатков, люди — существа противоречивые, и право историка изображать их личности во всей совокупности черт характеров, невзирая на то, кем были эти личности для современников и потомков.
Важнейший свой методологический принцип Костомаров охарактеризовал так: «В важных исторических событиях иногда надобно различать две стороны: объективную и субъективную. Первая составляет действительность,
290
тот вид, в каком событие происходило в своё время; вторая — тот вид, в каком событие напечатлелось в памяти потомства. И то и другое имеет значение исторической истины: нередко последнее важнее первого. Так же и исторические лица у потомков принимают образ совсем иной жизни, какой имели у современников. Их подвигам даётся гораздо большее значение, их качества идеализируются: у них предполагают побуждения, каких они, быть может, не имели вовсе или имели в гораздо меньшей степени. Последующие поколения избирают их типами известных понятий и стремлений»10.
Этот посыл Н. И. Костомаров блестяще иллюстрировал разоблачением официальной легенды о Сусанине, доказав, что, произвольно трактуя тот или иной документ, можно сильно удалиться от истины. Но, к сожалению, источниковедческое мастерство отказало Николаю Ивановичу в его изыскании о Куликовской битве. Уязвима была сама источниковедческая аргументация историка, на что и указал М. П. Погодин, привлёкший те же источники, иначе их интерпретировав. Сегодня, имея уже иные возможности и иную совокупность сведений, мы можем снисходительно хихикать над нашими великими предшественниками, с пеной у рта спорившими об интерпретации легендарных известий поздних источников. Но едва ли это правильно. Кстати, сам Костомаров впоследствии пришёл к выводу, что в случае с Куликовской битвой не стоило так доверять спорному отрывку летописи. Сомнения и терзания историка забылись, а его оригинальная интерпретация событий Мамаева побоища, как видим, продолжает свою жизнь в новейших «древнебулгарских летописях».
Не исключено, что «ДТ» — подделка совсем недавняя, т. к. некоторые пассажи отдают ни с чем не сравнимым этнопассионарным винегретом Л. H. Гумилёва. Подобно «последнему евразийцу», увековеченному в памятнике на Петербургской улице в Казани, авторы «Казанской истории» в кратком отрывке разворачивают захватывающую солянку из разновременной смеси народов, этносоциальных групп, частных мотиваций групповых действий и глобальных последствий, вытекающих из «личной неприязни». Правда, если это так, то и гумилёвские построения были освоены автором «Казанской истории» строго в соответствии с современным национальным интересом Великой Булгарии. Забавно читать о генетической неприязни булгар к ногаям, особенно если принять во внимание, что это самоназвание у последних возникло уже после Куликовской битвы и связано с именем Едигея.
Много интересного «ДТ» предлагает и для других новых суверенных государств, ищущих собственную идентичность. Так, в рассказе о Куликовской битве среди воинских контингентов Мамая упоминаются «анчийские казаки». Без особых пояснений невозможно понять, что за этнографическая группа имелась в виду. Не соотносить же её с ачинскими казаками Сибирского казачьего войска XIX—XX столетий! Но приложенный к «историческому своду» словарь древнебулгарских терминов объясняет, что анчийцы — это первоначально гуннские части из иранцев, славян и булгар Украины, охранявшие границы Украины и ходившие в походы вместе с гуннами; впоследствии — украинцы11.
291
А. Блок в своё время определил российскую идентичность словами: «Да, скифы — мы!» Вероятно, теперь Союзу писателей Украины придется создавать гимн гуннам.
Забавное объяснение «ДТ» даёт известию о том, как бек — Дмитрий оказался под сломанным деревом. Оказывается, воины Засадного полка, скрывавшиеся в дубраве, посекли деревья для организации лесного завала. Это действительно хороший приём для того, чтобы заставить конного противника спешиться и замедлить ход на лесной дороге, где открытое пространство легко перекрывается стволом упавшего дерева. Какой смысл подрубать деревья воинам, чья тактическая задача состояла в том, чтобы до поры скрыться с глаз неприятеля за лесом, а затем в нужный момент вступить в бой в открытом поле? «ДТ» этого противоречия не объясняет.
Для создателей таких «свидетельств прошлого» придирки, подобные моим, — хлеб насущный. Завяжется дискуссия о подлинности, а там, как говорится в старом анекдоте, «не то он украл шапку, не то у него украли шапку... ». В результате источник заживёт! Это главное. Вот и «Джагфар тарихы» уже живёт. На основе этого «источника» в Казанском государственном педагогическом университете создан и опубликован курс лекций по истории татарского народа12. Автор, вводя в свои лекции этот «источник», заменяет его источниковедческий анализ следующим пассажем: «В дополнение к известным русским источникам мы используем информацию о Куликовской битве, содержащуюся в труде известного поэта, историка XVI в. Мухаммедьяра (он же Бу-Юрган) «Казан тарихы» («Казанская история»). Использование сведений из ранее неизвестного широкому кругу читателей, а также специалистам-историкам позволит (так в тексте. — А. П.), на наш взгляд, осмыслить одни аспекты истории Куликовской битвы и переосмыслить другие»13. Очень символично, что автор лекций забыл назвать это «ранее неизвестное широкому кругу» НЕЧТО источником. Впрочем, занятен и его список «известных русских источников». Во всей главе о Куликовской битве помимо упомянутого сочинения Бу-Юргана использовано десять работ. Это книги С. Ф. Платонова, С. М. Соловьёва, историко-библиографические очерки С. В. Бушуева и Г. Е. Миронова, справочник Б. Г. Пашкова, статьи и монографии М. Н. Тихомирова, М. Каратеева, В. Шавырина (эссе о Неделимом поле, напечатанное в 1997 г. в журнале «Родина»), М. Г. Сафаргалиева, А. Н. Кирпич- никова и, конечно, Л. Н. Гумилёва. Любопытно, что из десяти «русских источников» четыре не использованы ни разу. Три (Соловьёв, Сафаргалиев и Кирпичников) привлечены к освещению вопроса о численности войск (от 1 до 3 ссылок). Гумилёв (3 ссылки) и Шавырин (5 ссылок) используются для подтверждения деталей собственной гипотезы. В качестве русской летописи выступает биографический справочник Б. Г. Пашкова (28 ссылок). Бу-Юрган использован ровно 30 раз. Подсчет ссылок — не простое буквоедство: арифметика даёт наглядное представление о главном источнике автора. Исчезают иллюзии о том, что в лекциях для будущих педагогов использован хоть какой-нибудь подлинный исторический источник.
292
Подробно перелагая подделку, лектор учит: «Не следует забывать, что описание выигранных или проигранных сражений минувших эпох не должно подпитывать шовинистические настроения у нынешних и грядущих поколений, формировать у них представления о превосходстве одного народа над другим»14. Полноте! Откуда взяться этим шовинистическим представлениям? Читайте разные книги «Джагфар тарихы» и увидите, в частности, какой именно народ сохраняет своё лицо в противостоянии предводителя-труса с военачальником-идиотом. Видимо, в такой ситуации только булгары и могли показать себя с лучшей стороны, победив всех врагов, причём по обе стороны фронта.
Одерживать воображаемые победы в вымышленных битвах, описанных в выдуманных источниках, нетрудно, особенно если очень хочется. Этот мотив мне понятен. Но зачем рекламировать подобные подделки в рамках серьёзных научных конференций? Я был крайне удивлён, когда в 2005 г. на конференции, посвящённой Куликовской битве, в Государственном историческом музее услышал обсуждение известий «Казан тарихы» в таком духе: конечно, история этого памятника не до конца ясна, но ряд сведений весьма интересны13. Затем последовала публикация доцента рязанской Академии права и управления И. А. Гагина, в которой выводы об исторической достоверности ряда сведений «ДТ» звучат еще более отчетливо16.
Автор статьи излагает «каноническую», т. е. предложенную авторами фальшивки версию создания и «обретения» псевдоисточника. Признаёт её правдоподобной. Потом указывает на общие (отмеченные уже во введении Нурутдинова) слабости публикации: «не отвечает академическим требованиям»; опубликована в переводе на русский язык; даты хиджры переведены в юлианское летоисчисление. Именно эти моменты, по мнению создателей и пропагандистов «Свода», должны были вызвать сомнения учёных в подлинности. Исходя из этого и составлена легенда об «обретении» псевдоисточника. Замечу, что, конечно, перечисленные здесь обстоятельства не добавляют доверия к документу. Но заключение о поддельности «ДТ» не связано только с этими фактами.
Далее доцент И. А. Гагин пишет: «... однако многое говорит и о подлинности определённой части издаваемого перевода «Джагфар тарихы». Прежде всего, его большая информативность»17. Информативность, несомненно, большое достижение. Но когда она выступает единственным критерием подлинности источника, могут произойти смешные метаморфозы. Думаю, что даже «ДТ» по своей информативности не сможет сравниться с эпопеей Толкиена «Властелин колец». Но является ли цикл романов об отважном хоббите и истории Средиземья историческим источником?
Изложение рассказа «Казан тарихы» о Куликовской битве И. А. Гагин сопровождает краткими комментариями. Ах! В «источнике» содержится упоминание о пушечном мастере Асе и булгарских туфангах! «Если верить Мохаммеду Бу-Юргану, у булгар в описываемое время уже было огнестрельное
293
оружие... »18. Подумайте только, умиляется наш «наивный» исследователь «версии участия волжских булгар в Куликовской битве», в тексте упоминается болото! А ведь только новейшие исследования ландшафта Куликова поля показали «возможность наличия болотистых местностей в низинах»19. Невероятно, но «наш источник» под именем Артан упоминает Литву! Значит, знал! Удивлению И. А. Гагина нет предела — и о привилегированности мангытов ведает! Естественно, наш «доверчивый» источниковед делает вывод, «что автор строк вполне мог быть либо очевидцем события, либо писал на основании впечатлений очевидца». Конечно! Откуда же ещё можно было почерпнуть такой эксклюзив?!
Мне всё представляется не столь умилительным и очевидным. Во-первых, мы знаем лишь точную дату публикации подделки — 1993 г., но не знаем точного времени её создания. Без дополнительных документов и свидетельств
об обстоятельствах её создания мы этого точно и не узнаем. Можно говорить лишь о том, что, как правило, момент создания фальшивки, предназначенной для широкого круга потребителей, отделяет от момента её обнародования весьма незначительный промежуток времени (не более десятилетия). В нашем случае временем создания «ДТ» является вторая половина прошлого века (это максимальная древность данного «документа»). Поэтому все уникальные сведения, так восхитившие И. А. Гагина, авторы (они же — «очевидцы») могли почерпнуть в специальной и популярной литературе о Куликовской битве XIX и большей части XX столетия. Первые итоги наблюдений палеогеографов и палеоботаников о ландшафте древнего Куликова поля были обнародованы Н. А. Хотинским в 1983 г. 20 Это к вопросу об упоминании болота. Впрочем, вывод о возможности наличия болотистых местностей в низинах балок мог сделать любой наблюдательный человек, знакомый с природой в бассейне рек Волги и Дона. Интереснее не то, откуда авторы столь «информативной» «ДТ» взяли известную всем информацию, а то, почему они выпустили из вида другую, не менее существенную. Ведь об огнестрельном оружии у булгар известно и до Куликовской битвы. Информация об этом русских источников связана с взятием Болгара великокняжеским войском в 1376 г. Вероятно, это событие не является надлежащим контекстом для презентации технологического приоритета булгар.
Любые дискуссии с адептами фальшивок по частным вопросам всё равно сведутся к общему ценностно-идеологическому восприятию проблемы. Так происходит и с первым «независимым» исследователем «ДТ» И. А. Гагиным. Он резюмирует, что основной причиной неприятия «ДТ» учёными «является та ситуация, которая побудила бахши Имана приступить к составлению свода». Поясню, что ситуация эта — башкирское восстание 80-х гг. XVII в. Бахши Иман — секретарь канцелярии сеида Джагфара (отсюда и наименование всего свода, объединившего различные летописи, включая «Казан тарихы», которые были доступны в тот момент идеологам башкирского освободительного движения). Гагин считает, что помимо передачи подлинных источников Иман
294
кое-что присочинил во славу Великой независимой Булгарии. Вот поэтому въедливые источниковеды и обиделись. Такая постановка вопроса позволяет говорить, что в основе свода лежат всё же подлинники, на которые наслоились небольшие выдумки Имана, ошибки при переводе на русский язык и несуразности, связанные с переписыванием и восстановлением сгинувшего списка «ДТ» сыном последнего его хранителя. В перспективе и при определённом огрублении деталей такая постановка вопроса подменяет археографическое отношение к этому тексту идеологическим: мол, противники «ДТ» не признают славного исторического прошлого Великой Булгарии. А это уже напрямую связано с отмеченным Ю. Шамилоглу конструированием новейшей булгарской идентичности и к подлинной истории отношения не имеет.
Востребованность необулгарской идеи в современной России предопределяет ответ о витальности этой подделки. Брюзжание учёных-буквоедов и разбор очевидных признаков фальшивки не играют в идеологическом процессе никакой роли. Единственный итог научной критики состоит в дезавуации такого текста как исторического источника и маргинализации сферы его использования. Его использование становится невозможным в построении научного доказательства. При этом, к большому сожалению, фальшивки, подобные «ДТ», сохраняют своё влияние в общественно-публицистическом поле.
Примечания
1 Нурутдинов Ф. Г.-Х. Родиноведение (Методическое пособие по истории Татарстана). Казань, 1995.
2 Шнирельман В. А. Интеллектуальные лабиринты: очерки идеологий в современной России. М., 2004. С. 343; Шнирельман В. А. От конфессионального к этническому: булгарская идея в национальном самосознании казанских татар в XX в. // Вестник Евразии. — 1998. — № 1—2. — С. 137-159.
3 Мохаммедьяр Бу-Юрган. Бу-Юрган китабы (Казан тарихы). Книга Бу-Юргана (Казанская история) // Бахши Иман. Джагфар тарихы. Свод булгарских летописей. Т. 1. — Оренбург, 1993. — С. 217—219.
4 Месяцеслов на 1864 г. Изд. Имп. АН. — СПб., 1864. — С. 1-24.
5 М. П. Погодину. Ответ на замечания на мою статью «Куликовская битва», напечатанные в № 4 «Дня». // Голос. — 1864. — № 2.
6 Костомаров Н. И. Исторические монографии... — М., 1867. — С. 34.
7 Там же. С. 36.
8 Костомаров Н. И. Исторические произведения. — Киев, 1990. — С. 597.
9 Костомаров Н. И. Иван Сусанин // Костомаров Н. И. Исторические монографии и исследования. — М., 1863. — Т. 1. Полемику с Н. И. Костомаровым см.: Погодин М. П. Борьба не на живот, а на смерть с новыми историческими ересями. — М., 1874; Дорогобужинов М. Ещё отповедь г-ну Костомарову по поводу статьи «Правда о Сусанине» // Русский архив. — М., 1871. — № 9; М., 1872. — № 10.
10 Костомаров Н. И. Исторические монографии... — М., 1863. Т. 1. — С. 479—480.
295
11 Джагфар тарихы. Т. 1. — С. 349.
12 О событиях Куликовской битвы см.: Мифтахов 3. 3. Курс лекций по истории татарского народа (1225-1552 гг.). Вторая часть. — Казань, 2002. — С. 256—278.
13 Мифтахов 3. 3. Курс лекций по истории татарского народа. Вторая часть. — С. 259.
14 Мифтахов 3. 3. Курс лекций по истории татарского народа... — С. 258.
15 Гагин И. А., доцент кафедры философии и истории Академии ФСИН РФ (г. Рязань) — Волжские булгары на Куликовом поле (по материалам булгарских сказаний) // Программа всероссийской научной конференции «Куликовская битва в истории России (к 625-летию сражения). Москва — Куликово поле. 12-14 октября 2005 г.
16 Гагин И. А. Версия участия волжских булгар в Куликовском сражении // Сборник Русского исторического общества. № 10 (158). — М., 2006. — С. 475—481.
17 Там же. С. 478.
18 Там же. С. 479.
19 Там же. С. 480.
20 Хотинский Н. А. Ковыль Куликова поля. — М., 1983.
296
- Версия для печати
- 6446 просмотров