Пратюрки в Северо-западном Китае

До прихода в Северо-Западный Китай монголоидные предки пра-тюркских племен были в основной своей массе народом примитивным, не знающим земледелия, лишенным государственной организации и не имевшим ещё даже потребности в ней. В своём развитии они находились ещё на стадии такого общественного строя, при котором богатство и знатность человека не играли решающей роли, а в человеке ценились его рост и сила, в результате чего во главе их родов в большинстве случаев оказывались потомки кроманьонцев, обладавшие, в сравнении с пратюрками, большим интеллектом, высоким ростом (до 180 см.) и необычайной силой.

Господство физической силы постепенно превратилось в обычаи и традиции пратюркских племен, сохранившиеся в течение последующих периодов их становления. В целях культивирования силы и роста пратюрки, согласно своим традициям и обычаям, ежегодно весною устраивали турниры и игрища (курултаи), где выявлялись в каждом роду самые сильные и рослые мужчины, которых именовали «паттӑр», то есть батыр (богатырь). И так как каждый род стремился из своих питомцев вырастить сильных и рослых воинов, то согласно их «силовым» традициям, батырам, оказавшимся во главе их родов, разрешалось вступать в беспорядочные половые связи с любым количеством женщин рода, что подтверждается данными исторических хроник, говорящих об отсутствии у пратюркских племен семейных традиций и резком ослаблении их родственных связей. Поэтому дети у пра-тюрков в этот период были общими. Воспитанием их занимался весь род. Такое привилегированное положение батыров стало приводить к тому, что у предков тюркоязычных племен, по законам селекции, иногда стали появляться люди очень высокого роста (свыше двух метров), которых они называли «улыпами», то есть великанами.

Культ роста и силы у некоторых тюркских народов продолжал еще сохраняться даже в начале нашей эры. В описаниях обычаев гуннов (дальних потомках пратюркских племен) говорилось, что: «молодых и сильных у них уважают, пожилых и слабых мало почитают; сильные едят жирное и самое лучшее, пожилые же питаются остатками после них». Эти жестокие обычаи культивирования роста и силы сохранились у некоторых народов, имеющих пратюркские корни, и по настоящее время, например у якутов и японцев, в их национальной борьбе «сумо». К этой борьбе согласно пра-тюркским традициям допускаются самые сильные и рослые (а у японцев — самые тяжелые) атлеты, которые, как и гуннские батыры едят самое жирное и лучшее, а более слабые и новички обязаны (символически) питаться остатками после них.

Па пост вождя пратюркского племени избирался наиболее сильный и решительный глава отдельного их рода и получал звание — «улу-батыр», то есть самый большой из батыров (великан). Факт того, что во главу пратюркского племени избирался самый большой из батыров (силач, богатырь) подтверждается тем, что человека, возглавлявшего гуннское кочевье (род), китайцы именовали словом «дажень», то есть «большим человеком», а верховного вождя всех кочевий (вождя нескольких родов, то есть «улу-батыра») они уже именовали словом «шаньюй», что в дословном переводе с китайского означало «гороподобный», а в переносном смысле «великан» или «великий», которое впоследствии и закрепилось в китайском языке, как титул гуннского царя, или хана.

Слово «улу-батыр» в древнечувашском (гуннском) языке произносилось как слово «улу-паттӑр» или сокращенно «улпӑт», которое первоначально имело двойственное значение и употреблялось как «вождь» и как «великан», но затем, с разложением общества на богатых и бедных, появлением племенной знати и передачей титула вождя племени по наследству, слово «улу-паттӑр», утратив смысловое значение силы и роста, распалось на три отдельных слова: «улӑп», «улпӑт» и «паттӑр». Поэтому для обозначения слова «великан» стали пользоваться словами: «улӑп», «улып», или «алп».

Впоследствии чуваши в своих преданиях и мифах улу-батыра (Улыпа) наделили неимоверным ростом и необычайной силой, который выполнял в их мировоззрениях роль покровителя и защитника народа (см. рис. стр. 29).

Слова же «улпӑт» и «паттӑр» (батыр) стали применяться в значении племенного «князька» или местного феодала, которые впоследствии уже перешли в современные тюркские языки, как два самостоятельных слова — «улпӑт» (феодал, барин) и «паттӑр» богатырь (батыр). То, что слова «улпӑт» и «батыр» первоначально означали феодал или барин, подтверждается тем, что чуваши в своих преданиях «О завоевании булгар монголами», записанных в 70-х годах XIX века, продолжали ещё именовать татарских феодалов «батырами»27.

Оказавшись, около 3000 лет до н. э., в Средней Азии и Северо-Западном Китае потомки выходцев из Месопотамии покорили местные пра-тюркские племена, сложившись здесь в метисные тюрко-ираноязычные племена — серов. С глубокой древности у их предков — «ассиров», «самаритян», «сумаров» (шумеров) на время войны советом старейшин избирался военный правитель (полководец), которого они именовали словом — «лу-галь». Согласно сохранившейся своей такой традиции, вновь сформировавшиеся здесь метисные тюрко-ираноязычные племена серов, в случае войны тоже избирали своего военачальника, титул которого стали именовать теперь уже не словом «лугаль», а тюркским словом «гун» (хун), ставшим означать в пратюркских языках то же самое, что и «лугаль», то есть князь или полководец.

Кроме того, пришедшие в Среднюю Азию «ассиры» (самаритяне) считали, что их предки тоже были «великанами», поэтому-то новое название «улу-батыров» — «гун», прочно закрепилось в их языке, не противореча мировоззрениям пратюрков, так и их завоевателей — «ассиров» (самаритян).

Таким образом, с приходом в Среднюю Азию индоиранских племен, прежнее название племенного вождя пратюркских племен — «улу-батыр» было заменено на слово «гун», что значило «князь военного времени». Сей титул не передавался по наследству и действовал только в случае войны. Впоследствии же (в степях Южной Сибири) термин «гунны» был распространен и на название части этого метисного тюрко-ираноязычного народа.

Улып