Христианство в тюркском мире

Глухов М. С.
Христианство в тюркском мире*¹

 

Ссылки

• Глухов, Максим Степанович // Википедия
• Кряшены // Википедия

 

---

 

Христианство в «Диком поле» — так назывались в русских летописях степные и лесостепные пространства юго-восточнее Киевской Руси — имело довольно глубокие корни. Мурад Аджиев, автор книги «Полынь половецкого поля» (М,1994), вокруг которой было столько разговоров, даже считает, что именно кипчаки-степняки были первыми христианами в Восточной Европе. Это, конечно, спорно. Но вот то, что целые тюркские государства (например, кимаков и кераитов) в Центральной Азии, население которых позже было подхвачено волной завоевательных походов Чингисхана, уже в VIII—X вв. были официально христианскими,— от этого исторического факта никуда не уйти. История христианства среди предков татар берет начало с V—VI вв. в Прикаспии, когда они вместе с другими кавказскими народами входили в Православные Церкви Зихии и Алании.

Да и в Восточной Европе уже в конце X в. великий князь киевский Владимир предпринял попытку распространить православие не только в княжествах северорусских и мерянских земель, но и в Болгарии (видимо, в Приазовской, поскольку Дунайская Болгария приняла христианство раньше самой Руси). И нельзя сказать, что эта акция была абсолютно безуспешной. «Того же лета (т. е. в 990 г. — М. Г.), — отмечается в Никоновской летописи,— приидоша из болгар к Владимиру в Киев четыре князя и просветившаяся божественным крещением» (см.: ПСРЛ, IX, с. 59). И стоит ли говорить о широкоизвестных фактах, когда чуть позже болгарские (опять же — приазовские) каменщики строили на Ростовско-Суздальской земле белокаменные храмы? Возможно, они участвовали и в возведении гордости древнерусской архитектуры — храма во имя Покрова Пресвятой Богородицы (Покрова-на-Нерли).

С приходом сюда татаро-монгол христианство было под креплено еще одним течением — несторианством, которое к тому времени, правда, само уже имело тенденцию к угасанию. Возможно, в Причерноморье и «Диком поле» это происходило под влиянием местных последователей Христа, находившихся под контролем греческой ортодоксальной церкви. В литературе имеются сведения, достоверность которых подтверждена другими историческими источниками, что часть причерноморских булгаро-сувар (гунно-савиры) с VII века была христианской, или по меньшей мере, вступавшей в тесные контакты с христианами Закавказья и Византии*².

2.

А несторианство как определенное течение в христианстве возникло в первой половине V века н. э. после III Вселенского (Эфесского) собора, часть участников которого приняли сторону патриарха Нестория (428-431 гг.). Основное отличие несторианских воззрений от православных — отрицание божественной сущности Иисуса Христа. Для несториан Христос — человек, а святая Мария — не Богородица, а Христородица. За это и некоторые другие разногласия с ортодоксальной церковью на следующем Вселенском соборе несториане были подвергнуты анафеме и стали преследоваться.

Признание и понимание они нашли в Сирии и Месопотамии, несколько позднее широкую поддержку получили в Персии и других государствах Центральной Азии. Так, уже в 503 г. были основаны епископства в Герате и Самарканде. В начале VII в. несторианство проникло в Китай, о чем свидетельствуют известные науке сирийско-китайские надписи в Синьяньфу. В 718 г. несторианский патриарх Тимофей обратил в христианство анатолийского султана в Каракоруме.

Благодатную почву для распространения несторианство нашло в северо-западных районах Китая и приграничных государствах. Начала христианства здесь были заложены накануне активной деятельностью миссионеров-манихеев, а в Уйгурии, например, манихейство стало государственной религией. Учение Нестория было более «приземленной» формой христианства, оно отличалось простотой богослужения, не требующим ни храмов, ни алтарей, ни жертвоприношений, что вполне подходило условиям полукочевого быта. Поэтому не случайно оно находило понимание в тюрко-монгольской среде.

Распространение христианства в странах Центральной Азии имеет свою большую и сложную историю с периодами расцвета и упадка, освещенную в специальной литературе*³.

Особое место в ней принадлежит трудам Л. Н. Гумилева, который считал, что к X веку «несторианство буквально затопило Центральную Азию» (Черная легенда. Друзья и недруги Великой степи. — М, «Экопрос», 1994, с. 426). Несторианское христианство, считал Гумилев, достигло наивысшего расцвета к началу XIII века.. «Христианами,— пишет об этом он в другой своей работе,— были кэрэиты, самое многочисленное и культурное из монгольских племен, часть уйгуров, басмалы, и по-видимому, христианская идеология была распространена и у найманов и каракиданей. Большая часть кочевников, покоренных Чингисханом, так или иначе примыкала к христианству» (См. сб. «Татаро-монголы в Азии и Европе». — М., 1970, с. 468-469).

Разумеется, нельзя забывать при этом, что христианство несторианского толка было распространено среди них только в городах, в среде господствующих классов и в ханском окружении, основная же масса населения состояла из скотоводов-кочевников, которым при отсутствии тогда целенаправленных идеологических институтов и передвижных церковных учреждений трудно было четко соблюдать и поддерживать религиозные установления. События двух последующих столетий привели к объединению татарских и кераитских племен, а в начале XIII в. они вместе уже оказались в среде, где господствовали монголы, в сообществе которых многие татаро-кераиты стали ногерами (нукерами), т. е. дружинниками ханов и военачальников*⁴, Постепенно сформировались в служилое сословие ногаев. «Племена кераитов были одними из культурных племен в пределах Монголии», — отмечал А. А. Гордеев (См. его «Историю казаков» в 4-х частях. — М., 1992). Именно кераиты выступали против беспощадного ограбления покоренных стран, «превращения их пашен в пастбища», стремились к урегулированию отношений с покоренными народами. В последние годы царствования Чингисхана, особенно при премьер-министре Чинкае — несторианина по вероисповеданию, они определяли то направление в политической жизни империи, которое надолго обеспечило успех не только в расширении ее границ, но и стабильное поступление доходов в казну.

В 1246 году, когда на престол был избран Гуюк-хан, до того возглавлявший военную партию, христианство стало государственной идеологией Монгольской империи. Гуюк приблизил к себе несторианских чиновников из Уйгурии и православных священников из Сирии, Византии, Грузии, Армении и Руси*⁵, одновременно объявив себя врагом латинства и ислама*⁶.

Христианская культура и литература, основанная на сирийской, позднее — уйгурской графике, имели широкое распространение среди тюрок, а уйгурская письменность была официальной в дипломатической переписке Золотой Орды. Все это пришло к упадку только к середине XIV века в результате катастрофических последствий т. н. «Черной смерти» глобальной эпидемии чумы, унесшей только в Европе более 25 миллионов человеческих жизней*⁷.

В упадок оно пришло не случайно, а скорее всего в связи с катастрофической эпидемией чумы («черной смерти»), разразившейся в середине XIV в., о чем будет подробно сказано несколько позднее.

К настоящему времени несторианство сохранилось среди немногочисленных групп населения в Малой Азии, в частности,— среди курдов. Не углубляясь в историю религии, нам хотелось бы в контексте изложения остановиться на тех моментах духовной жизни татаро-монгол несторианского периода, на которые другие исследователи еще не обращали внимания. Ну, во-первых, проповедниками несторианства являлись бродячие монахи, для его поддержания, соблюдения религиозных установлений и проведения ежедневных служб не требовалось строительства особых станционарных храмов, что особенно подходило для кочевого образа жизни. Характерные особенности несторианства состояли еще в том, что оно оставляло место традиционным верованиям и представлениям человека, не вносило смуту в его обычаи и жизненный уклад.

Таким образом, наши далекие предки, подхваченные волной масштабных походов сыновей Чингисхана, пришли в Восточную Европу через Дербент (1223 г.), чтобы присмотреться к новым жизненным просторам, и на первых порах вовсе не хотели воевать. Их послы — несториане вели переговоры с южнорусскими княжествами и половцами как христиане с христианами, а с окончательным закреплением на территории будущей России они только способствовали расцвету здесь православия *⁸ .

Конечно, их нельзя было назвать религиозными (в современном понимании) людьми, хотя Рубрук, побывавший среди татаро-монгол в начале 1240-х годов, отмечает, что несторианство в их среде было достаточно сильным*⁹. А в 1250-1260-х годах их собратья по оружию в союзе с киликийскими армянами пытались освободить от мусульман гроб Господня в Иерусалиме*¹⁰ .

Но религиозное дарование так же, как, например, музыкальный и поэтический дар, божественный промысел и встречается далеко не у всех людей, тем более у людей, для которых нескончаемые военные походы превратились в образ жизни. Тогда, в 1223 году татарские послы — несториане были убиты, и небольшим отрядам Субедей-багатура и Джебе-нойона пришлось взяться за оружие. В конце концов, в Битве на Калке им удалось одолеть сопротивление объединенных русско-половецких войск. Очевидно, большую роль при этом сыграл переход значительной части сопротивляющихся (всего около 5 тыс. человек) на сторону пришельцев*¹¹.

Мы упоминаем о событиях 1223 года (весьма противоречивых и в целом освещенных в нашей истории далеко не полно) только для того, чтобы установить новые знаковые рубежи в этнической истории народа, появившегося в Европе под именем татары. Период между 1223-1237 годами (опять-таки самый затемненный и малоизученный в отечественной истории) юг нынешней России (Северный Кавказ, Приазовье и Нижняя Волга), по-видимому, был полон сумятицы и тревог. Участие пяти тысяч бродников на стороне разведывательных отрядов Субедея и Джебе в битве на Калке было лишь предвестником массового и добровольного «отатаривания» населения указанных районов, когда к 1240-м годам стало ясно, что центрально-азиатские кочевники пришли в Восточную Европу всерьез и надолго. Завоеватели, как отмечал еще А. И. Лызлов, «препочивши мало в оных странах, их же облада... с татары же заволжскими, и с болгары оставшимися, яко подобными народу Своему, совокупися воедино» (Скифская история, кн. 3. — С-Пб., 1776. — Цит.: сб. «Знаменитые люди о Казанском крае». — К., 1990, с. 23).

Вскоре они растворились в преобладающей тюркской (кипчакской) среде. Именно это имел в виду аль-Джувейни (1228-86), когда писал о природном окружении, которое оказало такое сильное воздействие на монголов, что они уже ничем не отличались от кипчаков*¹². К тому времени самих бродников, частью остававшихся на прежних местах обитания, а частью бежавших в Заволжье, можно было считать уже «татарами со стажем». Среди них — потомки хазар и приазовских болгар, потомки печенегов — торки, касоги, черкасы, черные клобуки, берендеи и половцы, все те, кого в науке о казачестве принято считать первоказаками на Руси, т. е. предками волжских, донских, терских и других, как теперь говорится, «вольнолюбивых людей», а тогда, после гибели Хазарского каганата,— это, в сущности, социально неустроенные полиэтнические группы населения, превратившиеся, как выразились бы современные социологи, «в несоциализированные сообщества» ватажников, соучастников разбойничьих шаек и т. п.

Встреча с хорошо организованными ордынскими ногерами, поколениями, воспитанных на чингисхановских «Билике» и «Ясе»*¹³, оказалась для этих бродников судьбоносной, предопределившей их вхождение в служилое сословие Джучиева улуса. После прохождения необходимой выучки, приобретения казачьих навыков вчерашние бродники, именуемые в новых условиях татарами, ногаями, превратились в основную силу ордынских войск*¹⁴.

Эти ордынцы, конечно же, не были безбожниками, как иногда они представляются даже в современных книгах*¹⁵. Они заботились о состоянии своего духа, как могли, поддерживали подзабытые молитвы и религиозные каноны.

В научном обороте имеются вполне проверенные на достоверность многочисленные источники о распространении учения Христа в средневековых тюркских государствах Центральной Азии (Керии, Уйгурии, Кашгарии и др.). Уже давно опубликованы и прокомментированы книга Марко Поло о его пребывании в Каракоруме и взаимоотношениях Чингисхана и «попа Ивана», отчеты католических монахов Плано Карпини и Вильгельма Рубрука о поездках к татаро-монголам в середине XIII в., записки о путешествиях Иоганна Шильтбергера по Азии в 1394-1427 гг. и миссии несторианских монахов Маркоса и Саумы в Западную Европу в 1278 г. и др. Хорошо известно, что с 1261 г. в Золотой Орде существовала православная Сарайско-Переяславская епархия, и первым ее епископом был Митрофан (есть сведения, что он был племянником хана Батыя), а прямой наследник хана — Сартак принял православие и женился на дочери Александра Невского. Православие принял и двоюродный брат Сартака, сын первого мусульманского хана Золотой Орды Беркая, который известен в истории церкви под именем Петра Ордынского*¹⁶. При Беркае же в Сарае появилась епископская кафедра (1261). В 1274 г. епископ Сарайский и Переяславский Феогност участвовал во II Лионском соборе, где предпринимались попытки примирения и воссоединения всех христианских церквей.

С ведома золотоордынских ханов Феогност лично выезжал на богослужения в степи. Интересен в связи с этим его письменный запрос, с которым он в 1276 г. обратился к константинопольскому патриарху: «Приходящих от татар, хотящих креститися, и не будет велика сосуда (т. е. когда дело случится во время кочевки в степи. — М. Г.) в чем погружать ему?» (Цит: Саблуков Г. О состоянии православной церкви в царстве Кипчакском, или Золотой Орде. — ИОАИЭ, 1842, т. III.).

В христианской семье родился и первый строитель мечетей в Сарае — хан Узбек (царств. в 1312—1340 гг.), и его перу приписывается известный ханский ярлык: «Все чины православной церкви и все монахи подлежат лишь суду православного митрополита, отнюдь не чиновников Орды и не княжескому суду... Кто осмелится издеваться над православной верой или оскорблять церковь, монастырь, часовню, тот подлежит смерти без различия, русский он или монгол.» И все же следует признать, что обобщающих исследований по освещаемой теме до сих пор нет.

Христианская вера среди тюрок поддерживалась распространением молитвенников на их родном языке. Так, например, выглядел куманский (половецкий) вариант молитвы «Отче наш» в «Codex Cumanicus» (1303) : «Atamis kin kocta sen. Algizzle bulsun senig hanlechin. Bulsun senig telemegin nezik kin kokta alley jerda. Kunleg otmakimisni bisga birgel. Dage jazudarmisne bisga bozzatcil, necik bis bozzaturbis bisga jaman etchenlerga. Dage iesnik siramakina bisni kurmagul. Bassa barce jamandan bizni kutkargyl. Amen. »

Сопоставление этой молитвы с переводом «Отче наш» на казанско-татарский язык, осуществленным в 1891 году о. Василием (Тимофеевым), показывает, что за прошедшие 700 лет, ее смысл и звучание почти не изменились:

«Әй күктәге Атабыз, данлы булыб торсын исемең Синең Килсен падшалыгың Синең, җирдә дә күктәгечә булсын иркең Синең. Бөгөн көннек икмәгебезне бир безгә. Бурычларыбызны кичер, бездә безгә бурычлы булганнарга кичергән күк. Безне алданырга ирек жибәрмә; җаманнан коткар безне. Падшалык, кыуат, ололык гумергә Синеке шул. Аминь».

Христианская проповедь на родном для татар языке имела решающее значение в осмысленном восприятии веры. Об этом говорил еще знаменитый путешественник Иоганн Шильтбергер, побывавший в Золотой Орде в конце XIV века. «Мы прошли через область, называемую по-татарски Темир-Капи, что по — нашему означает Железные ворота (Дербент). Они отделяют Персию от Татарии... Далее через гористую страну Джулад (Алания), населенную большим числом христиан, которые имеют свое епископство. Их священники не знают латыни, но молятся и поют по-татарски для того, чтобы их прихожане были более тверды в своей вере. Причем многие язычники принимают крещение, потому, что понимают то, о чем читают и поют Священники» (Иоганн Шильтбергер. Путешествие в Европу, Азию и Африку с 1394 года по 1427 год. — Баку, 1984).

Через знание языка передавалось уважение к пастве, которая, как мы уже знаем, имела повышенное чувство достоинства, была достаточно самостоятельна в суждениях, в обыденной жизни, как заметил Г. И. Перетяткович, «вовсе не смотрела на князя», т. е. считала себя равноправной со своими предводителями и в случае обиды сотник, или даже рядовой казак, мог вызвать на майдан для противоборства атамана-тысячника (См.: Перетяткович Г. И. Поволжье в XIV-XV вв. и Поволжье в XV-XVI вв. — М, 1877, 1887). И, эти особенности в характере тех, кого предстояло обратить в людей, «которым можно верить», хорошо понимал государь Иван IV, инструктируя в 1555 г. архиепископа Гурия перед отправлением его в Казань.

Следует подчеркнуть однако, что сквозного (с X до XVI веков) христианского сознания в мировоззрении тюркских народов нынешней России, в т. ч. и в среде казачества, по упомянутым и вполне понятным историческим обстоятельствам быть не могло. Христианские понятия у предков кряшен, как уже говорилось, деградировали. На смену пришло некое двоеверие с элементами шаманизма, тенгрианства и т. п. Естественно, в них была тяга к упорядочению своих религиозных воззрений, но...

Вспомним хотя бы о волнениях в казачьих районах и башкирских бунтах в Поволжье и Приуралье нач. XVII — cep. XVIII вв., связанных с грубыми посягательствами на их духовную жизнь. И первые успехи в закреплении христианства среди татар, как мы знаем, связаны только с хорошо продуманной постановкой православного воспитания и образования. Мы имеем в виду миссионерскую деятельность в Казанском крае бывшего казака, будущего патриарха Всея Руси Гермогена (1530—1612) ; успешное функционирование монастырских и удельных школ и училищ, например, с 1730-х годов при Зилантово-Успенском монастыре в период работы там будущего митрополита Казанского Вениамина (в миру В. Г. Пуцек-Григоровича; ум. 1783), изменение стиля работы Новокрещенской конторы при Гаврииле Кременецком, который обязывал всех священнослужителей «знать природный язык своих новопросвещенных пасомых» и предписывал даже священникам «старорусских сея, дабы как сами они, так и дети их языка м тех народов обучались неотложно», мало того, он склонял кряшен, чтобы они «с русскими брачилисъ», а русских людей,— «чтобы они дочерей своих за крещеных инородцев давали, не требуя по инородческому обычаю приданого, но чтобы по прежним российским обычаям за дочерьми приданое давали» (См.: Малов Е. А. О Новокрещенской конторе. — К., 1878).

Г. Кременецкий не только требовал «очеловечения» отношений между рядовым духовенством и прихожанами, но и подавал пример своей работой в самых отдаленных селениях, лично контролировал строительство и открытие храмов на местах. Хорошее продолжение его начинаний нашли в деятельности епископа (1799-1806) Оренбургского и Уральского Амвросия Кэлембэта (1750-1825), который считается первосвятителем этого полиэтнического края*¹⁷, отлично знал татарский язык, а сохраненное им в качестве фамилии ногайское родоплеменное прозвище Кэлембэт говорило о его глубоком уважении к памяти своих предков.

3.

После правления хана Узбека исповедовать Христа, не опасаясь за свою жизнь и жизнь своих близких, татарам было не просто. Казалось, что после его правления все татары стали мусульманами, но факты существования групп православных татар вплоть до взятия Казани Иваном Грозным, предки, которых не имели никакого отношения к мусульманам, говорят нам об обратном.

На землях Рязанского княжествах в конце ХIII в образовались Тогайский, Наровчатовский и Темниковские улусы Золотой орды, где широко стало распространяться православие (Территория современного Мещерского края). Здесь появились первые на Руси казаки, официально признанные как служилое сословие, выходцы из Золотой Орды. Упоминаются с 40-х гг. ХV в. Названые от места начального поселения — Городец-Мещерский Городецкими казаками.

Татарский мурза Чета (в крещении — Захарий, родоначальник известных в России аристократических фамилий Годуновых, Сабуровых, Вельяминовых-Зерновых и др.) в месте с приближенными добровольно принял православие и в 1330 г. основал под Костромой знаменитый Ипатьев-Троицкий монастырь. Костромские татары — еще сравнительно недавно довольно часто фигурировали в этнографических работах (Воробьев, 1953; Мухамедова, 1972 и др.). Жили в двух слободах вблизи Костромы. Время их появления в этих краях одни исследователи относят к середине ХV в., к временам противостояния основателя Казанского ханства Олуг Мухаммеда и его сыновей с Москвой, другие — к еще более раннему периоду и связывают их с именем выходца из Золотой Орды Четой (начало XIV в.). Л. П. Сабанеев в связи с выяснением времени появления на Руси особой породы гончих собак, называет период заселения Ярославско-Костромского наместничества военнопленными татарскими князьями и мурзами (после 1552 г.), но сам же и указывает на XIV в. (см.: Костромская гончая). Костромские татары, как и романовские, приняли православие и постепенно обрусели. Однако до сих пор некоторые из этих «великороссов» сохраняют фамилии тюрко-татарского корня: Четаевы, Шакуровы, Шараповы, Чурсины, Чуриковы и т. п

Касимовские татары (кәчим халкы) — этническая группа современных поволжских татар, близкая к казанским. Сформировалась во второй половине ХV — начале XVI вв. в пределах быв. Касимовского ханства. Происходят из золотоордынских казаков-ногаев, добровольно перешедших на службу Московскому государству. Со временем многие из них приняли православие и постепенно обрусели, особенно с последней четверти XVI в., когда приняли крещение хан Саин-Булат (Семион), а позже — Сеид-Бурхан (Василий). Но значительная часть сохранила магометанство. На стороне русских принимали активное участие в борьбе против крымских татар, во взятии Казани, в Русско-ливонской и Русско-польских войнах. В настоящее время проживают в г. Касимове и отдельных селениях Рязанской и Тамбовской областей.

По сведениям Е. Е. Бухарова (Рязанская старина. — № 1., 2002.) : в документах фиксируются полное отсутствие следов мусульманской культуры среди бордаковских татар. Небольшая группа тюркоязычного населения была в 1570-е гг. помещена в Рязанском уезде в окружении русского населения. Во второй половине XVII в Жители Бордаково несли военную службу вместе с детьми боярскими Рязанского уезда, но всегда выделялись в отдельную строку разрядной записи. Уже к концу XVI в. в быту Бордаковских татар происходят сильные изменения. Жили они по-русски — во дворах. Более половины рязанских татар стали носить русские имена.)

Романовские татары — группа ногаев Казыевского улуса Золотой Орды, добровольно перешедших на службу в начале ХV в. Московскому государству. Место их первоначального поселения город Романов (ныне — Тутаев) на Ярославщине. Поселились они вместе с семьями, завезли сюда овец (отсюда — широко известная романовская порода овец). Позднее служилые ногаи частично присоединились к касимовским татарам. Из их среды вышел в XVIII в. выдающийся русский флотоводец Ф. Ф. Ушаков) и т. д.

С другой стороны, многие татары, рождаясь в исламской среде, принимали и принимают Православие, эта традиция имеет свою более чем тысячелетнюю историю. Кроме мученика Авраамия Болгарского, есть святые татары и потомки татар, также прославленные в лике святых. Это и святой преподобный Петр Ордынский, и святые мученики Стефан и Петр Казанские*¹⁸, и святой Серапион Кожеозерский*¹⁹, и святой Пафнутий Боровский*²⁰, и другие.

Среди сибирских татар сохранились такие группы у Чылымских татар (по-другому — мелецкие) — старое этническое название части западно-сибирских татар, живших по рр. Томи и Чулыму. По Всесоюзной переписи 1926 г. выделялись как народность (около 30 тыс. человек). Но даже в XX в. христианизированные группы туринские татар, растворявшихся среди русских и манси, и обские татары, сливавшихся с русскими, владели местным татарским диалектом и сохраняли этническое самосознание и некоторое этническое своеобразие. Этнически близки к сибирским татарам Алтайцы, Шорцы, Хакасы и т. д. Представители которых учились в Центральной кряшенской учительской школе. Выпускники которой принимали участье в миссионерской деятельности среди народов Сибири и Казахстана. Возрождение православия наблюдается и в современной Саха-Якутии.

Православные общины можно встретить среди и других тюрок, в том числе традиционно мусульманских народов.

Вернемся к истории христианства в Средней Азии и Казахстане. Важную роль (по данным казахстанского Игумна Владимира (Утегенов) в распространение христианства играл Великий шелковый путь, северное направление которого переместилось в VI-VII вв. на территорию Южного Казахстана и Семиречья. На всем протяжении этого пути неизменно встречаются памятники сирийской христианской письменности. Наиболее ранним считается сообщение о христианах Мерва (территория современного Туркменистана), где в начале IV в. создается епископство, упоминаемое в источниках с 334 г. В начале V в. это уже митрополия, функционируют храмы и монастыри. Именно отсюда, из Мерва, в VII-VIII в. несторианство распространяется в городах Южного Казахстана и Семиречья. Во многих городах имелись христианские церкви. При патриархе Тимофее (780-819) была образована особая карлукская метрополия, в Таразе и Мерке действовали христианские церкви, христиане проживали в городах по Сырдарье. Известно о христианах илийской долины, которые имели свою церковь и селение в Каялыке.

Несторианский патриарх Илия III (XII в.) добился учреждения митрополии в Кашгаре и Навакенте, в состав этой митрополии входило Семиречье. О том, что Семиречье было излюбленным местом христиан, говорят повествования Марко Поло и Рубрука, находки около 700 несторианских эпитафий на кладбище около Бишкека. На надгробных камнях высекали крест и надписи на сирийском, а иногда и на тюркском языках. Судя по тюркским именам, христианскую веру приняли много представителей тюркского мира. В XIII-XIV вв. в урочище Кара — Жигач (около Бишкека) располагался город Тарсакент, буквально — «город христиан».

Все такого рода исторические данные можно рассматривать как свидетельства первоначальной миссии христианской веры на территории нынешнего Казахстана и Средней Азии, населенных тюркскими племенами.

Практически все выдающиеся казахские просветители дореволюционного времени: Ибрай (Николай) Алтынсарин (1841-1889), Чокан Валиханов (1835-1865) и Абай Кунанбаев (1845-1904) были поборниками сближения с русской культурой и вытекающими из нее принципами православного образа жизни.

В гуманной политике Российского государства по отношению к коренному населению, содействовало добровольному принятию отдельными ее представителями православной веры в конце XVIII — начале XX вв., приобретавшему порой не только семейный, но и массовый характер (к 1917 г., составлявших около 2% казахов).

Поощрением и поддержкой православных казахов со стороны Российской царской власти явилось их причисление к мещанскому и казачьему сословию, если они того пожелают. Ч. Валиханов об этом писал: «До 1861 г. всех крещеных киргиз записывали в мещане и в казаки, вероятно, для того, чтобы удалить их от прежней среды и тем самым дать им возможность укрепиться на лоне новой веры. В некоторых казачьих станицах почти половина населения состоит из крещеных киргиз, например Ямышевской, Чистой и некоторых других».

В оренбургских и уральских казачьих войсках служило немало казахов, принявших Православие и записавшихся в казаки. Это были крещеные казахи с русскими именами и фамилиями, которые сражались в составе русской армии в Отечественной войне 1812 г. Третьим
Оренбургским казачьим полком командовал крещеный казах Яков (Жакуп) Беляков. Его полк отличился во многих сражениях с французкими войсками.

Чокан Валиханов был первым казахским ученым. Окончил кадетский корпус в Омске, где учился и дружил с будущим известным ученым-тюрколог и путешественником Г. Н. Потаниным. Который родился в станице Ямышевской Павлодарского уезда (ныне с. Ямышево, Павлодарская область, Лебяженский р-н). Одного из центра переселения казаков нагайбаков и распределения выпускников Центральной кряшенской учительской школы.

В целях укрепления Сибирского казачьего войска, летом 1849 г., — часть казаков и крестьян из Оренбургской и Саратовской губерний (Включая входивших в Оренбургское казачьего войска башкир, нагайбаков и татар), поселились в юго-восточной части «киргизской» степи и основали здесь станицы Щучинскую, Котуркульскую, Зерендинскую, Лобановскую, Аканбурлукскую и другие.

В Омском казачем кадетском корпусе учились так же два праславленных генерала Лавр Корнилов и Дмитрий Карбышев, которых явила миру Каркаралинскская степь. Родился выдающийся российский военачальник, генерал от инфантерии Лавр Георгиевич Корнилов 18 августа 1870 года в семье отставного хорунжего из станицы Каркаралинской Сибирского казачьего войска. Мать — местная крещеная казашка Мария Ивановна.

Генерал Советской армии, Герой Советского Союза Дмитрий Карбышев, замученный фашистами в концлагере Маутхаузен, родился в Омске. Но его родители много лет жили, в Каркаралинске. Казак с Иртышской линии Сибирского казачьего войска Михаил Карбышев служил у сотника Георгия Корнилова (отца генерала Корнилова).

4.

Татарское наследие России. Еще более полутораста лет назад Российской Академией наук был объявлен конкурс на научную тему: «Влияние татаро-монгольского ига на Россию». К стыду русских историков, представлена была всего одна работа — и та на немецком языке, которая премии не удостоилась. Мало писалось на эту тему и в последующие десятилетия. Лишь к концу 20-х гг. т. с. появились первые опыты исторических исследований, но опять-таки только за рубежом. Тогда со своими научными трудами выступили Г. В. Вернадский — «Начертание русской истории», П. Н. Савицкий — «Геополитические заметки по русской истории», кн. Н. С. Трубецкой -»К проблеме русского самопознания» и др. ученые, названные в последствии «евразийцами», хотя они опирались на опыт и лучшие традиции исторического познания соотечественников Иакинфа (Н. Я. Бичурина), Палладия (П. И. Кафарова), И. Н. Березина, В. П. Васильева, В. В. Бартольда и др. В Южной Америке с привлечением громадного источниковедческого материала из богатейших архивов и библиотек мира изысканиями на эту тему занимался потомок выходцев из татар М. Д. Каратеев (Буэнос-Айрес). В условиях Советской России такой возможности практически не было. Между тем, сама Россия появлением на мировой арене была, как показывают не предвзятые научные исследования, обязана татаро-монгольскому нашествию. Ведь до прихода Батыевых войск многочисленные русские княжества варяжского происхождения, расположенные в бассейнах рек, впадающих в Балтийское и Черное моря, только в теории признававшие над собой власть Великого Киевского князя, фактически не составляли одного государства. И это не праздное измышление нашего безвременья, а исторический факт, признаваемый непредубежденными учеными всего мира. Если Китай, объединенный монгольским завоеванием, впервые выступает как единая держава, так и Русь, окрепшая под сенью золотоордынцев, становится мощным европейским государством. «Случилось нечто неожиданное, хотя вполне естественное, — пишет в связи с этим английский историк Гарольд Лэмб. — На развалинах враждующих русских княжеств возникло царство Ивана Великого» (Лондон, 1928). Именно золотоордынцы дали покоренной ими стране основные элементы будущей московской государственности: самодержавие, централизм, крепостничество. Они занялись организацией почтовых трактов, провели перепись населения, установили ямскую повинность, ввели однообразное военно-административное устройство и податное обложение, пустили в обращение во всех русских областях единую монету — деньгу, первоначально равную 216 копейкам. Кстати, и Западная Европа узнала о бумажных деньгах через Марко Поло, впервые привезенного им из «Тартари». Татары дали Руси многое: и понятия о государственности, и навыки военного искусства, и обогатили обыденный язык, а главное — защищали Россию и укрепляли ее как свою Отчизну. У Строгановых, Бахметьевых и др. не было вопроса: кого они зачищают и во имя чего живут и борются. Александр Матросов не задумывался над вопросом: во имя чего он бросается на вражеский дзот. Татары издавна воспринимали Россию как свое Отечество. И это вовсе не значит, что Руси, России без татар, не могло быть. Русь была, но с нашествием татар она не была уничтожена и в составе Золотой Орды окрепла. Татары и русские по обстоятельствам жизни оказались на одной геополитической территории, и им Богом суждено было жить вместе.

Русские Среднего Поволжья по современным научно-обосновным нормам международного права относятся к коренному населению этого обширного региона. Следует иметь ввиду, русские (точнее славяне сев.-вост. княжеств), с кон. 30-х гг. XIII в. оказавшись в зависимости от татаро-монгольских завоевателей, в сущности составили весьма значительную часть населения вновь образованной империи — Золотой Орды. Они, как и другие завоеванные народы, платили не только подушную подать, но наравне со всеми привлекались к службе в ее войсках, к строительству городов, дорог, ямской и иной повинности. И при известной веротерпимости (с 1261 г. в Сарае существовала православная епархия, а русскому духовенству был предоставлен целый ряд привилегий) и проводимой в империи политики поощрения и выдвижения людей в зависимости от их заслуг и способностей до 60-х гг. XIV в., когда началась Великая замятня, Золотая Орда не знала межнациональных (точнее — межплеменных) конфликтов. Русские, как и другие, свободно торговали в ордынских городах, занимались ремеслом и т. д. Надо ли говорить о том, что они участвовали в совместных с татарами военных походах (нпр., отряд Федора Черемного на Сев. Кавказе), женились на татарках и отдавали за них своих дочерей. Положение изменилось в период распада Золотой Орды, выделении из ее состава относительно самостоятельных ханств, с началом открытого противостояния Москвы и Сарая. Именно тогда начались распри, территориальные претензии и т. д. На территории совр. Татарстана русские появились задолго до образования Казанского ханства, когда в отношениях народов довлели чисто экономические соображения. Правда, издавна знали в этих краях и «ушкуйников «— речных пиратов, совершавших нападения на татарские улусы в целях наживы. После образования Булгарского улуса Золотой Орды (сер. XIV в.) и особенно после создания на его основе Казанского ханства (сер. XV в.) местные русские в исторических источниках той поры все чаще упоминаются как полоняники (угнанные в полон во время татарских набегов) и отпущенники (освобожденные от неволи, но добровольно оставшиеся среди татар бывш. полоняники). Вместе с приезжими на договорных началах купцами из сев. -вост. русских княжеств они составляли заметную долю населения региона. Так, первые писцовые книги Казанского края отмечали: «Полоняники живут в татарских и чувашских селах и деревнях вместе с новокрещенами, и с татары и с чувашею», что их пашни были «не разделе с татарскими и чувашскими пашнями, смесь пополам». Следовательно и тогда, несмотря на известные особенности в положении различных групп населения, у всех этих крестьян были одинаковыми и способы ведения хозяйства, и формы налогового обложения, и виды несения повинностей. Несомненно и безусловно, что в эпоху, когда не было национального самосознания, многие из этих этнически «русских» людей, живя среди многоплеменного населения края, в тесном окружении татар по обстоятельствам часто «отатаривались», знакомясь с местным укладом жизни, усваивая языки и нравы господствующего большинства. Часто бывало, что русские в качестве примаков входили в татарские семьи и, наоборот, девушки-татарки выходили за русских парней. Иногда целые группы этнически русских, усваивая татарский язык и местный образ жизни, постепенно совершенно теряли этническое лицо, превращаясь в «природных» татар. Так, определенно можно сказать, что большой восточно-славянский компонент, отразившийся в повседневном быту и даже на внешнем облике некоторых этнографических групп кряшен (напр., елабужских), объяснятся именно такими межэтническими процессами. На это, кстати, еще в 1880-х гг. обратил внимание исслед. Б. М. Юзефович, отметив, что «предки их (елабужских кряшен. — М. Г.) населяли некогда земли к западу от Казани...» Резкие перемены в межэтнических отношениях произошли только после взятия Казани в 1552 г. войсками Ивана IV и присоединения терр. бывш. Казанского ханства к Русскому гос-ву. Сев. -вост. славяне, при своем формировании с сер. XI в. в народность вобравшие множество финских и тюркских элементов, со 2-й пол. XVI в. постепенно стали превращаться в великорусскую нацию. Все другие народы, с к-рыми они сожительствовали в течение нескольких веков, были объявлены с тех пор «инородцами». Началась интенсивная колонизация присоединенных территорий. Раньше других (с 1551 г.) в Казанском крае были освоены земли Свияжской стороны, вскоре подошла очередь Заказанья, Закамских земель, Приуралья... Процесс заселения Среднего Поволжья русскими крестьянами — выходцами из центральных обл. России, особенности их материальной культуры и быта всесторонне описаны во многих научных исследованиях, среди которых подробностями выделяется: Бусыгин Е. П. Русское сельское население Среднего Поволжья. — Каз., изд. КГУ, 1966.

5.

Большинство ученых — историков, языковедов и этнографов — склонно видеть в кряшенах потомков «крещеных татар», оказавшихся в лоне православия в результате русификаторской политики царизма по отношению к «инородцам» Поволжья и Приуралья. При этом полагают некоторые из них, кряшены подразделяются на «старокрещеных», т. е. тех, которых крестили сразу же после завоевания Казанского ханства Иваном IV, и «новокрещеных» — крестившихся в период деятельности т. н. крещенских контор и комиссий (1730-60-е годы). Об искусственном образовании и не корректности этих двух терминов, взятых в кавычки, их алогичности и не соответствии природному самоназванию кряшен мы уже писали выше. Не вдаваясь здесь в подробности вопроса, в рамках отведенного для краткого очерка места, скажем только, что под именем кряшен здесь мы подразумеваем ту часть татарского этноса, которая «никогда не исповедала ислам» и, если какое-то время находилась под его воздействием, то этот период был весьма непродолжительным и не оставил в укладе их жизни никакого следа *²¹.

На конференции (проведенной 7 декабря 2000 г. в Доме дружбы народов Татарстана) мы еще раз констатировали огромную роль в религиозно-нравственном воспитании кряшен появления с кон. 1860-х годов богослужения на татарском языке, по достоинству оценили огромный вклад в это дело приснопамятного о. Макария, Н. И. Ильминского, В. Т. Тимофеева и др. Но, согласитесь, без подвижнического труда в этом же направлении тех о которых говорилось выше, было бы невозможно говорить о том, что к началу XX в. кряшены характеризовались уже как «приобретение для России», «безусловно преданные своей Отчизне сыны»*²². Благодаря их стремлению к нравственному совершенствованию, стало возможным выдвижение из среды кряшен представителей высшей иерархии Русской Православной Церкви, среди которых следует назвать священномученика Иннокентия (в миру Ивана Ивановича Никифорова, уроженца с. Большой Машляк Лаишевского уезда, бывш. архиепископа Орловского и Севского; 1879-1938). В застенках НКВД*²³

И все же сегодня о религиозно-нравственном состоянии современных кряшен мы говорим с большой тревогой и горечью. Утрата всего позитивно достигнутого началась с узурпации в 1917 году власти в России большевиками. В 20-е годы доказавшая свою жизненность и высокую эффективность в воспитании подрастающего поколения педагогическая система великого патриота России Н. И. Ильминского была объявлена «чисто миссионерской и вредной». В дальнейшем — введение в школах обучения по татарским национальным программам, атеистическое воспитание и другие культпросвет-мероприятия советской власти фактически свели на нет былые достижения.

Никак не поправили пока положение кряшен и формально позитивные в целом сдвиги последних лет в общественно-политической жизни России. В условиях Татарстана, где возрождение утраченных ценностей коренного народа часто воспринимается как возрождение только одной мусульманской культуры (на сегодня, кажется, уже не остается ни одного татарского селения, где бы не была построена новая мечеть), перспективы духовного состояния кряшен весьма и весьма неопределенны. Реставрация и строительство новых православных храмов в кряшенских селах практически близки к нулю. И что особенно горестно: бывает, когда в исконно кряшенских и русских весях, на средства тружеников этих населенных пунктов «по просьбе граждан» возводятся мечети; например, в упомянутом Бол. Машляке, селах Пестрецы, Тюлячи и т. д. Конечно, это «перегибы» и они поправимы, могут успокоить нас власть предержащие. Хотелось бы верить, что это не только слова. Необходимость устранения этих «перегибов» назрела давно.

Возрождение духовной жизни в России наметилось лишь в последнее десятилетие демократических реформ. За это время в Казани и Татарстане возрождены почти все имевшиеся до революции медресе, открыты новые мусульманские высшие учебные заведения, реставрированы старые и выстроены вновь сотни мечетей. Но среди кряшен оно сопряжено с большими трудностями. К 1999 г. воссоздано всего лишь около десяти кряшенских приходов — Тихвинский в Казани, Троицкий — в с. Большая Чура Кукморского района, Покровский — в с. Большие Аты Нижнекамского района, Никольский — в с. Никифорово Мамадышского р-на и др. Подавляющее большинство верующих и лиц духовного звания из кряшен пока вынуждено исповедоваться и нести богослужение на русском языке.

6.

После прочтения моей энциклопедии «Таtaricа», может быть, кому-то та книга показалось «слишком смелой». В самом деле, еще несколько лет назад такое издание не могло иметь места. «Что же, получается,— могут выразить свое недовольство некоторые из привередливых читателей,— Автор причисляет к «своим» чуть ли не половину всех русских знаменитостей? Может теперь и нашу Волгу-матушку татарской рекой называть?!»

Как хотите,— отвечу я таким предубежденным. Но ведь и то, правда: Россию свою мы создавали вместе! Не занимаясь специально генеалогией, только обозрев совокупность русско-татарских связей в прошлом, можно встретить сотни и тысячи выдающихся имен России, корни которых ведут в Золотую Орду. В энциклопедию я включил лишь их малую толику. Просто для примера, только для «представительства в многообразии».

Известный русский писатель и историк М. Д. Каратеев отмечал: «... Многочисленные потомки татарских родоначальников уже во втором-третьем поколении обращались в людей чисто русских по духу и воспитанию. Они честно и верно служили Отечеству, не только сражаясь за него в бесчисленных войнах, но и на всех поприщах мирной жизни дали ему немало выдающихся и даже гениальных людей... В области науки потомками татар были гениальные русские ученые Менделеев, Мечников, Павлов и Тимирязев.., исследователи Севера Челюскин и Чириков. В литературе — Достоевский, Тургенев.., Языков, Денис Давыдов, Загоскин, К. Леонтьев, Огарев.., Арцыбашев, Замятин, Булгаков... В области искусства, только в числе самых ярких его светил, можно назвать балерин Анну Павлову, Уланову, Спесивцеву, артистов Каратыгина и Ермолову, композиторов Скрябина и Танеева... Нет возможности перечислить все то множество славных военачальников, генералов, адмиралов... »

Не всех упомянутых здесь имен вы найдете в моей книге, ибо я не ставил целью выставить «на показ» все. Создание полной «родословной» энциклопедии еще ждет своих энтузиастов. Понимая это, я предельно сузил и круг включаемых в книгу персоналий, чтобы отвести место тем, кто по разным причинам оставался в тени истории, людям, вполне заслуженным людей, но малоизвестных широкому кругу читателей. Да и процитировал Каратеева ради того только, чтобы внести уточнения и дополнения к его суждениям относительно «обращения потомков татар уже на втором-третьем поколениях в чисто русских...»— мнения довольно распространенного, но предвзятого.

Убежден, никто из родоначальников знаменитых фамилий, будь то Мещерские, Ширинские или Бекетовы, не выходил на Русь с мыслью «обратиться» вскоре в русского человека. Ничего плохого в своем «татарстве» (если допустить, что у них тогда могло быть хоть какое-то этническое самосознание) они не видели. Впрочем, ничего зазорного в переходе на сторону Золотой Орды не усматривали тогда и многие русские князья. Никакого негативного отношения к татарам в русских княжествах не было. Тем более, что «ужасы нашествия» оказались мимолетными и уже через несколько лет, после установления стабильной власти и введения «божеского» налогообложения, русские получили возможность спокойно жить и созидать. Как это не парадоксально, но именно со 2-й пол. 13-го столетия (в самый разгар «татарского ига») культура и искусство Руси достигают тех высот, которыми русские люди гордятся и сегодня.

А что касается знати, то она как раз относилась к властям не только благосклонно, но даже раболепно. При первой возможности многие русские вельможи «крестились в татары». И такие переходы, начиная со времен Батыя и Александра Невского (а они, как известно, породнились между собой) вплоть до середины 16-го столетия, были непрерывными и двусторонними. Этот процесс нельзя считать выражением, какой бы то ни было направленной политики, а вытекал из простой необходимости. В быту они еще долго (и в пятом, и седьмом, и последующих поколениях) сохраняли свою природную сущность, старались держаться в кругу себе подобных, соответственно роднились.

Например, когда братьям Мартыну, Константину и Петру Тенешевым пришла пора жениться, в 70-80 гг. 18-го столетия они представляли уже 10-е поколение от Кугуш-мурзы, вступившего на русскую службу в конце XV века. Так вот эти Тенишевы выбрали себе в невесты соответственно Ирину Бибарсову, Аграфену Мустафину и Екатерину Кугушеву. Невесты были из разных мест, но все трое, росли в старинных татарских аристократических семьях.

Общеизвестно, что выходцы из татар Державины, Карамзины, Дмитриевы также состояли в родстве с друг другом. Не случайно выбрал себе в адъютанты Н. Д. Кудашева и фельдмаршал М. И. Голенищев-Кутузов. Денис Давыдов Бекетов Расторопный помощник из благородных татарских кровей очень скоро приглянулся фельдмаршалу и как весьма подходящая кандидатура в зятья. В результате светлейшая княжна Екатерина Михайловна стала княгиней Кудашевой. И таких примеров множество.

Да, конечно же, фельдмаршал М. И. Голенищев-Кутузов — великий русский полководец, а Ф. М. Достоевский — гениальный русский писатель и мыслитель. Но, думается мне, русского не убудет, а татарского не прибавится, если будем считать эти славные имена общероссийским достоянием. И сегодня не взаимные упреки, не растаскивание «исконно своего» по углам, а только дружная работа способна спасти страну от катастрофы — экономической, политической и, наконец, нравственной.

Что же касается Волги-реки, то она для татар не только матушка, но и батюшка. И даже дом родной.

И Идел-йорт, Идел-йорт,

Туган-үскән изге йорт, -

издавна пели все мои предки. В переводе на русский язык этот отрывок звучит примерно так же, как «О, Волга,— колыбель моя!..» И попробуйте вырвать эту песню из душ современных поколений. Тогда не будет и России...

Это не предрекание мое и не «открытие». Ясно всем, что дележа природы и затяжных распрей наша страна уже не выдержит. Всеми силами, «всем миром» надо помогать сейчас земле, которая вот-вот заплачет. Еще что-то можно сделать. До сих пор, как мне кажется, все мы, разные, но одинаково вольнолюбивые, только заселяли пространство, которое назвали Россией. Но уже давно пора, как призывает великий писатель-страновед Александр Исаевич Солженицын, ее обустроить. Многовековый опыт сосуществования на этой земле славянских, тюркских, финно-угорских и других племен и народностей показал, что все мы, россияне, вполне совместимы, тяготеем друг к другу. А сохранение различий по законам диалектики должно только способствовать единству страны. Следует только больше знать о себе, своих возможностях, об общих чертах и своеобразии живущего рядом. И тогда, верится мне, мы еще увидим обновленную Россию.

__________

¹ Глава была последней, с которой работал М. Глухов (апрель 2003г), которая так и не была завершена. Составители внесли определенные коррективы и дополнения, основываясь на его концепциальное видение, с использованием его рукописей.

² См.: Плетнева С. А. Хазары. — М, 1976, хронология. Под 682 годом здесь зафиксирована миссия епископа Исраиля из Албании к савирам.

³ См.; Бартольд В. В. О христианстве в Туркестане в домонгольский период. — С. Пб., 1893; Вернадский Г. В. Были ли монгольские послы 1223 г. христианами? -»Кондаковские чтения»,т. З. — Прага, 1929; Бичурин Н. Я. История первых четырех ханов из дома Чингисова. — С. Пб., 1829 и др.

⁴ См.: Владимирцов Б. Я. Общественный строй монголов. — Л., 1934

⁵ См.: Рашид ад-дин. Сборник летописей, T. I, кн. 2, с. 121

⁶ См.: сб. «Путешествие в восточные страны Плано Карпина и Рубрука». — М., 1957, с. 220-221.

⁷ Об этом подр.: Саблуков Г. Состояние православной церкви в царстве Кипчакском, или Золотой Орде. — ИОАИЭ, 1842, т. III; Бартольд В. В. О христианстве в Туркестане в домонгольский период. — С-Пб., 1893; Усманов М. А. Жалованные грамоты Джучиева улуса XIV-XV1 вв. -К., 1979; Марков СИ. Земной круг. — М, 1976; Полубояринова М. Д. Русские люди в Золотой Орде. — М., 1978, Юлай Шамиль. Конец языка волжских болгар, — «Идель». 1994, №9-10 и др.

⁸ См.: Вернадский Г. В. Были ли монгольские послы 1223 г. христианами? — «Кондаковские чтения», т. 3. — Прага, 1929; Голубинский Е. Е. Порабощение Руси монголами и отношение ханов монгольских к русской церкви или к вере русских и к их духовенству. — «Богословский вестник», 1893, № 7; Гумилев Л. Н. Черная легенда. Друзья и недруги Великой Степи. — М, 1994; Никитин А. Л. Лебеди Великой Степи. — «Наука и религия», 1988, № 10-12.

⁹ См.: сб. «Путешествие в восточные страны Плано Карпини и Рубрука», с. 115-117, 127, 147 и др.

¹⁰ См. об этом: Галстян А. Завоевание Армении монгольским войсками. — В сб. Татаро-монголы в Азии и Европе». — М., 1970; Гайнутдинов М. Крестовый поход с Востока. — «Идель», 1990, № 9-10; Гумилев Л. Н. Желтый крестовый поход или Легенда о пришествии «дьявола. — М» 1994.

¹¹ См.: Плетнева С. А. Половцы. — М, 1990.

¹² См.: Тизенгаузен ВТ. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды, т. 1. — С-Пб., 1884.

¹³ «Билик» и «Яса» — предписания и установления, написанные под диктовку Чингисхана, после 1206 г. Содержат поучительные притчи из опыта жизни средневековых монголов, излагают их правила общежития, сложившиеся социальные отношения и этические нормы поведения воинов и всех слоев общества во время походов и периоды мирного строительства. «Яса» для многих тюркских народов до распада Золотой Орды выполняла также функции Морального кодекса (см.: Козин С. А. Сокровенное сказание. Монгольская хроника 1240 г. — М. -Л., 1941).

¹⁴ См.: Гордеев А. А. История казаков. Части 1-4. — М., 1992; Иванин М. М. О военном искусстве и завоеваниях монголо-татар и среднеазиатских народов при Чингисхане и Тамерлане. — Берлин, 1925, переизд. -М., 1994; Эренжен Хара-Даван. Чингисхан как полководец и его наследие. — Белград, 1929, переизд. — М. 1994

¹⁵ См., например, сб.: «За други своя, или все о казачестве». — М, 1993.

¹⁶ Петр Ордынский (ум. в 1290) — татарский царевич, племянник Батыя, сын хана Берке (по ОГДР — племянник Берке). Принял православие в связи с выздоровлением от неведомой болезни. Крещен в Ростове Великом архиеп. Кириллом. «Царский племянник, молодой и пылкий татарин, прибыл с владыкой в Ростов и пленился здесь красотою учения Христа. Царевич, принял православие, раздав все свое имущество «татарским нищим». Таким образом явился на Руси св. Петр, царевич Ордынский», — писал о нем Эренжен Хара-Даван (Белград, 1929). И далее: «Хан Берке отпустил на храм Митрополита Кирилла в Ростове годовой оброк со всей Ростовской земли за то, что по всему Ростову пели молебны о здравии ханского сына, который действительно выздоровел.» Когда царевичу пришло время жениться, то в Ростове нашли ему и невесту — православную татарку, сестру Феодоры, бывшей за мужем за князем ростовским Глебом Васильевичем. При жизни П. О. основал недалеко от Ростова Великого, на озере Неро, обитель, где и похоронен. Его потомки, по «Бархатной книге», известны как Чириковы. — Лит.: Веселовский С. Б. Ономастикон. — М., 1974; «Арабески» истории. — М.,1995; ППБЭС, т. 2 (см.:М. Г. — КРЛ, с. 388).

¹⁷ См.: Пот. правосл. энцикл. словарь, т. 1.

¹⁸ Мученики Стефан и Петр пострадали в Казани в XVI веке. Оба они были татарами, обратившимися в христианскую веру. Святой Стефан, когда пришел к Христу, был уже пожилым человеком. Пожелав креститься, он явился к соборному протоиерею и сказал: «30 лет я болел ногами, так, что не мог твердо стоять на них. Когда же власть Московского царя стала сильной в нашей стороне, и с нею стал известен Бог христианский, я начал думать: велик Бог, в которого веруют христиане; Он может дать здоровье и моим ногам, буду же веровать Ему и крещусь. И внезапно в день решимости моей ноги мои стали здоровы. Теперь я пришел исполнить обещание, крестите меня». На что протоиерей заметил ему, что соотечественники могут заставить его возвратиться к магометанству, но Стефан отвечал, что готов терпеть все за Христа. Так он был крещен. Примерно в это же время принял Святое Крещение и Петр. Обстоятельства его обращения не известны. После вывода русских войск из Казани вспыхнуло восстание. Имея возможность бежать, св. Стефан принял решение остаться в городе, и за твердость в христианской вере был изрублен на части, тело его разметали, дом разграбили. Петра же родные забрали домой: отец и мать, братья и сестры, дальние родственники, друзья, знакомые — все пытались его склонить к отречению от христианства. При этом они называли его прежним мусульманским именем, на что св. Петр им отвечал: «Во Святом Крещении дано мне имя Петр, а не то, каким вы меня называете». Видя его непреклонность, семья отдала его на истязания. Пытки, которым подвергали святого, продолжались несколько дней, но до самой смерти святой повторял: «Я христианин». — ППБЭС. т. 2; ТЭС (см.:М. Г. — КРЛ, с. 388).

¹⁹ Серапион Кожеозерский (ум. в 1611 г.) — преподобный. До пленения во время взятия Казани — молодой татарский мурза Туртас Гравирович. В крещении принял имя Сергий. После многих ранений, полученных на Русско-ливонской войне (1558-1582) поселился на пустынном острове озера Кожа на Вологодщине и целиком посвятил себя иночеству. Молва о его подвижнической и высоконравственной жизни собрала вокруг него несколько странствующих иноков, число к-рых постоянно увеличивалось. С. К. решил построить для них общежительный монастырь, для чего лично добился в Москве выделения земли и государственной поддержки в строительстве. Все подати и повинности, благодаря заслугам С. К., были сняты царем. Построенный им Кожеозерский Богоявленский монастырь существовал до 1918 г. и пользовался широкой популярностью среди верующих. Память препод. Серапиона — 27 июня (9 июля). — ППБЭС, т. II..

²⁰ Пафнутий Боровский (ум. 1478) — внук тат. баскака. Приняв крещение, основал под Москвой Рождественский монастырь. Был приближенным к Ивану III. Отличался милосердием к бедным. В 1540 г. причислен к лику святых. — Brochaus @. (см.:М. Г. — КРЛ, с. 383).

²¹ Воробьев Н. И. Кряшены и татары. «Труд и хозяйство»,1929,№5

²² См.: Чичерина С. В. О приволжских инородцах. СПб., 1906 г.

²³ См.: Русские православные исповедники и мученики. — М.,»Инка-пресс»,1986.