«Битва историков» в Республике Татарстан в 1990-х годах и создание Института истории АН РТ

Наша интеллигенция и политики не очень плотно занимаются самоанализом, поэтому не вполне ясно осознают содержание идеологических процессов даже недавнего прошлого. В частности, возникшая в прошлом году дискуссия вокруг того, на основе какого исторического наследия реконструировать Булгары, свидетельствует о том, что даже политики очень высокого ранга пропустили содержательную сторону так называемой «битвы историков», имевшей место в республике в 1990-х годах. Именно после тех событий академические историки и выработали концептуальные подходы, позволившие начать работу над многотомной «Историей татарского народа с древнейших времен».

В связи с тем, что в самой Академии наук Татарстана продолжаются не совсем понятные действия вокруг проблемы создания нового Института археологии, решение о котором было принято поспешно, о чем некоторые ученые уже высказывались, встает более глобальная проблема о связи между структурой этого учреждения и научными исследованиями. Но это особая тема. В данном случае хотелось бы рассказать читателям газеты предысторию создания в структуре АН РТ самостоятельного Института истории, ибо именно обращение к этой теме позволяет понять, что структурные преобразования в науке не бывают случайными.

После того как гуманитарии Татарстана на рубеже 1980 — 1990-х гг. раскололись на два лагеря — на тех, кто продолжал придерживаться прежней, «булгаристской» концепции истории татар, и на тех, кто отстаивал новую для татарского общества того времени «татаристскую» концепцию, между сторонниками этих двух направлений национальной исторической науки началась перманентная борьба, в 1996 г. переросшая в настоящую «битву историков». Следует отметить, что это противоборство (в кругах чиновников, мало что понимавших в содержании «битвы», оно рассматривалось не более чем как «грызня» между учёными) было характерно прежде всего для сотрудников единственного тогда в г. Казани академического учреждения гуманитарного профиля — ИЯЛИ, входившего вначале в КФ (КНЦ) АН СССР (РАН), затем — в АН РТ (с 1992 г.). Специфическую окраску происходящему придавал межпоколенный характер противостояния ученых-гуманитариев.

Сторонники доминировавшей после идеологических накачек 1940 — начала 1950-х гг. «булгаристской» школы были представителями более старших возрастных групп, к тому же некоторые из них обладали и административной властью — в частности, М. З. Закиев, являвшийся одним из активных адептов «булгаристской» теории, был с 1986 г. директором ИЯЛИ, затем — местным академиком и академиком-секретарем Гуманитарного отделения АН РТ. Последний, в ходе научной дискуссии со своими оппонентами из среды более молодого поколения гуманитариев, работавших в том же самом научном учреждении, не чурался использовать и методы прямого административного давления на «молодежь». Приведем только один пример, связанный с административным наказанием за «неподобающую» научную деятельность — за публикацию несанкционированного директором М. З. Закиевым сборника «Из истории Золотой Орды» (1993), включающего и доклады, прозвучавшие на отдельном научном симпозиуме.

Этот симпозиум был проведен в рамках посвященной 70-летию Ф. Х. Валеева «официальной» конференции на тему «Культура, искусство татарского народа»: истоки, традиции, взаимосвязи» (14 — 16 мая 1992 г.), проходившей в ИЯЛИ, сторонниками «татаристской» концепции. Двое ученых из ИЯЛИ (Д. М. Исхаков, Г. Ф. Сулейманова-Валеева), вошедших в редколлегию сборника и сыгравших основную роль в его издании, получили «строгий выговор» с формулировкой «за действия, направленные на отчуждение интеллектуальной собственности ИЯЛИ» (Приказ N113-л по ИЯЛИ от 22. 10. 1993).

На самом деле ИЯЛИ к этому, довольно содержательному сборнику, включающему и некоторые весьма важные для изучения национальной истории средневекового периода переводные работы, например, статью Ю. Шамильоглы о карача-беках, имел мало отношения, а из-за концептуального расхождения большинства публикаций, содержавшихся в нем, со взглядами академика М. З. Закиева шансы на его издание официальным путем были равны нулю. К тому же на публикацию этого сборника средства были изысканы вне бюджета (книга была издана при финансовой поддержке «Объединения художников Татарстана» и «Фонда им. М. Султан-Галиева»). Таких примеров на самом деле было много, и автор статьи очень хорошо знает механизмы действия «административного молота» того времени. Но не будем углубляться в эту специфическую область.

Ядром дискуссии, начавшейся еще в 1950-х гг., то есть задолго до ее нового витка в 1990-х гг., был спор о том, какой период — булгарский или золотоордынский — является ключевым в национальной истории. Нами в статье «Черное» постановление, или о духовном геноциде татарского народа» еще в 1991 г. отмечалось, что «важнейшие этапы формирования и развития татарского этноса в периоды Золотой Орды и Казанского ханства» до сих пор «освещались только под углом зрения булгарского происхождения татар» («Татар иле». 1991, N10 (июль) ).

Поэтому когда академик М. З. Закиев в одной из своих статей («Татарстан», 1993, N12.) в 1993 г. писал, что ряд ученых (подразумевались Р. Г. Фахрутдинов, М. И. Ахметзянов, Д. М. Исхаков) «под предлогом защиты этнонима «татар» в самое ядро татарской истории стремятся ввести Золотую Орду, исключив булгар», он на самом деле делал акцент именно на булгарском этапе национальной истории, пытаясь его максимально удревнить, правда, вненаучными методами (Более четко это видно из его большой публикации 1995 г. — См.: Проблемы этногенеза татарского народ // Материалы из истории татарского народа. — Казань, 1995.). Отсюда совершенно не случайно благожелательное отношение этого академика к постановлению ЦК ВКП (б) от 9 августа 1944 г. и его заявление, что несогласные с его позицией просто «не поняли» содержания данного документа (Закиев М. 50 лет поисков и открытий. — Казань, 1989.).

Несмотря на стремление М. З. Закиева в этот период обвинить своих оппонентов в пренебрежении историей булгарского периода, ведущем, по его мнению, к «слому хребта татарской истории» (видите, где он помещает тот самый «хребет»? — Д. И.), никто из них и не думал отказываться от того или иного, в т. ч. и булгарского, этапа национальной истории, речь шла совсем о другом — об определении «ключевого» этапа этой истории, когда произошло формирование основного субъекта национальной истории — татарского народа. Здесь важно подчеркнуть, что за этой теоретической дискуссией скрывалось самое главное, а именно, вопрос о территориальных рамках национальной истории.

То, что основное внимание сторонники булгаристской концепции уделяли именно дозолотоордынскому этапу истории татар, видно и из работ других исследователей из этого направления (См.: Алишев С. Х. К вопросу об организации булгаро-татарской народности // Исследования по исторической диалектологии татарского языка. — Казань, 1985; Его же. Казань и Москва: межгосударственные отношения в XV — XVI вв. — Казань, 1995; Каримуллин А. Г. Татары: этнос и этноним. — Казань, 1988 и др.). Все дело было в том, что труд под названием «История ТАССР» (или «История Татарстана») мог быть подготовлен и на основе «булгаристской» концепции, а вот «История татарского народа» — нет. Именно для написания общенациональной истории нужен был совершенно иной концептуальный подход.

В плане теоретического обсуждения поставленной проблемы очень существенными оказались несколько публикаций 1992 — 1993 гг. Прежде всего это статья И. Л. Измайлова «Татары средневековья. Этнополитическое самосознание населения Золотой Орды» («Татарстан». 1992, N11-12). В ней впервые была предложена научная гипотеза формирования средневековой этнической общности «татар» в Золотой Орде (Улусе Джучи) в связи со становлением этнополитической структуры золотоордынского общества. По мнению создателя этой гипотезы, «татарами» в золотоордынский период называли слой военно-феодальной знати и в целом кочевое, преимущественно тюркоязычное население. Раскрыв сложный социальный механизм становления этой этносословной общности, И. Л. Измайлов пришел фактически к заключению об этносословной стратифицированности золотоордынского общества, когда «татарами» являлись его верхи, то есть господствующая группа, а низы (черное, ясачное население) маркировались как «мусульмане» (бесермяне). Последнее положение вытекало из более ранних работ Д. М. Исхакова (См.: Исхаков Д. М. Татаро-бесермянские этнические связи как модель взаимодействия булгарского и золотоордынско-тюркского этносов // Изучение преемственности этнокультурных явлений. — М.: Ин-т этнографии АН СССР, 1980; Его же. Об этнической ситуации в Среднем Поволжье в XVI — XVII вв. (критический обзор гипотез о «ясачных чувашах» Казанского края) // «Советская этнография», 1988, N5).

В опубликованной через год второй фундаментальной статье И. Л. Измайлова «Улус Джучи: взгляд на средневековую империю» (Измайлов И. Улус Джучи: взгляд на историю средневековой империи // «Татарстан», 1997, N7) было подчеркнуто возвращение в 1940 — 1950 гг. отечественной историографии Золотой Орды не только к традициям «государственной школы», но даже обращение к «церковно-державным мифам XVI — XVII веков». При этом была раскрыта внутренняя связь между этой, ставшей господствующей в тогдашнем СССР, идеологической линией и «булгаристской» теорией. Как пишет этот автор, «в политическом плане эта историческая концепция (господствовавшая тогда в стране трактовка истории Золотой Орды. — Д. И.) служила обоснованию «ведущей роли русского народа среди народов СССР» и поэтому являлась «одной из идеологических опор Кремля». И. Л. Измайлов также призвал не умалять роли Золотой Орды и не идеализировать ее — «отбросить псевдонаучные представления» об этом государстве «как о «паразитическом» политическом организме и избежать сусальной трактовки относительно «мирного симбиоза «леса и степи». Здесь же был поставлен вопрос о том, что внедрение в Улусе Джучи имперской идеологии происходило в форме распространения «татарского» самосознания. Речь шла о том, что правящая элита поддерживала именно самосознание принадлежности к «царственному народу татар», которое внедрялось в сознание «всех народов».

Параллельно большая серия статей была тогда же опубликована Р. Г. Фахрутдиновым (См: Фахрутдинов Р. Г. Алтын Урда хэм татарлар // «Социалистик Татарстан». 30, 31 август, 3 сентябрь, 1991; Его же. Золотая Орда и история татар // Библиотека журнала «Казань», N9 — 10. Татаrica, Казань, 1992 — С. 8-14. Его же. Алтын Урда хэм татарлар // «Татарстан», 1993, N3; Его же. Татар татармы, татар тугелме? // «Мирас», 1992, N12; Его же. Золотая Орда и ее роль в истории татарского народа // Из истории Золотой Орды. — Казань, 1993). Они в 1993 г. были переработаны в три брошюры научно-популярного профиля (Фахрутдинов Р. Г. Золотая Орда и татары. Что в душе у народа. — Наб. Челны, 1993; Его же. Татар угълы, татармын. — Челны, 1993; Его же. Алтын Урда хэм татарлар. Эхлиуллин. Бурелэр хэм этлэр. — Чаллы, 1993). Так как содержание этих публикаций достаточно близко между собой, далее мы будем рассматривать лишь некоторые общие моменты, содержащиеся в этих работах, причем в основном будем опираться на статью этого автора «Золотая Орда и ее роль в истории», оформленную как научная публикация.

Главный тезис Р. Г. Фахрутдинова заключается в том, что «Золотая Орда была общим и единым средневековым государством для всего татарского народа, всех его этнографических групп» (Фахрутдинов Р. Г. Золотая Орда и ее роль в истории татарского народа). Однако эта общая формула выявила некоторые проблемы, в частности, имеющие отношение к этническим процессам, происходившим в рамках данного «татарского» государства. По заключению Р. Г. Фахрутдинова, в период Золотой Орды «татары» были уже этносом, «почти сложившимся в народность», однако падение этого государства в 1430-х гг. не позволило завершиться формированию в его недрах «татарской народности». Поэтому время «окончательного» завершения сложения этой народности с ее «этнографическими группами» (казанские, крымские, сибирские, астраханские, касимовские татары) этот исследователь предпочел датировать периодом существования татарских ханств. При этом констатировалось, что «общественный строй и политическая система» последних базировались на золотоордынском наследии. Тем не менее, как полагал этот автор, из-за «расчленения золотоордынского государства» сложились «этнографические группы», обладавшие «современными языковыми и этнокультурными различиями», правда, составляющие «татарский народ с единым, объединяющим все эти группы этнонимом «татары». Таким образом, основным этапом становления татарской народности Р. Г. Фахрутдинов считал XIII — XVI вв., причем завершающий период этого процесса приходится у него на XV — XVI вв.

Вторым аспектом рассматриваемой проблемы оказался вопрос о том, из каких этнических компонентов сложилась данная «народность». По его мнению, «консолидирующей основой формирования всего татарского народа являлось древнетатарское население, чьи этнические истоки восходят к периоду Тюркских каганатов. Причем у этого исследователя отчетливо выявлялась тенденция поиска «татарского» компонента среди кипчаков, что вообще-то не лишено некоторых оснований, но до сих пор не получило специальную трактовку. Кроме того, Р. Г. Фахрутдинов ясно представлял, что разные группы татар имели неодинаковые этнические составные, в частности, он прямо писал о роли булгарского населения в этногенезе казанских татар. Вот его точная формулировка: «Волжская Булгария — это лишь часть средневековой истории татарского народа, состоящего, как известно, не только из казанских татар. К тому же сама Волжская Булгария с середины XIII в. органически вошла в состав Золотой Орды». Но в целом общетеоретическая концепция Р. Г. Фахрутдинова отличалась от позиции И. Л. Измайлова, исходившего для золотоордынского этапа больше не из теории «слияния» разных этнических компонентов, а из теории смены этнополитического самосознания основного населения Золотой Орды (Измайлов И. Будет ли преодолен кризис? // «Молодежь Татарстана», N24, 14 — 20 июня, 1996). Поэтому то научное направление, которого придерживался Р. Г. Фахрутдинов, в дальнейшем обособилось от основного «татаристского» подхода. Однако в 1993 г. этого еще не было видно.

К этим изданиям в 1993 г. добавилась и брошюра Д. М. Исхакова «Татары» (Исхаков Д. М. Татары (популярный очерк этнической истории и демографии). Закиров А. «Темные закоулки» российской истории (преступления империи). — Набережные Челны), в целом близкая по содержанию к публикациям И. Л. Измайлова и Р. Г. Фахрутдинова. Так, по поводу этнических процессов, происходивших в XIII — XIV вв. в Золотой Орде, там говорилось: «…численно преобладавшие… кипчаки ассимилировали все остальные тюркско-монгольские племена, но усвоили этноним «татары». Далее констатировалось, что в татарских ханствах, образовавшихся после распада Золотой Орды, «татарами именовала себя феодальная верхушка… состоящая в основном из золотоордынских татар».

Из контекста работы видно, что ее автор исходил из существования «золотоордынско-тюркского этноса», впоследствии распавшегося на ряд локальных этнических общностей («народностей» — крымских и казанских татар, не сложившихся до конца в народности этнических образований — мишарей, астраханских и сибирских, а также литовских татар). Заслуживают внимания еще два момента рассматриваемого исследования. В нем, во-первых, отмечается проникновение в бывшую Волжскую Булгарию в XIV — XV вв. «значительной массы кипчакизированных и кипчакско-ногайских групп», с указанием на роль феодальной верхушки в распространении в ханствах этнонима «татар». Во-вторых, признается, что среди волго-уральских татар этот этноним не сразу закрепился окончательно («закреплялся с трудом», в XVI в. «воспринимался еще как имеющий отрицательный смысл»). Вполне понятно, что в этих формулировках отражались как влияние исторической традиции, так и источниковедческие трудности, возникающие при изучении проблемы этнической истории татар XIII — XVI вв.

В 1992—1993 гг. в г. Казани состоялись несколько «мозговых штурмов» золотоордынской тематики в связи с проблемой написания национальной истории татар. Прежде всего довольно основательная критика теории Халикова — Закиева со стороны ряда зарубежных (Н. Давлет, Ю. Шамильоглы, А. Франк, А. Рорлих) и российских (Р. Г. Кузеев, Ш. Ф. Мухамедьяров) ученых прозвучала в ходе организованной АН РТ крупной международной тюркологической конференции «Языки, духовная культура тюрков: традиции и современность» (Казань, 9—13 июня 1992 г.) (Измайлов И. Л. Будет ли преодолен кризис? // «Молодежь Татарстана», № 24, 14—20 июня, 1996). Материалы конференции вышли в 1996 г., когда задержка их издания после неоднократного напоминания об этом со стороны оппонентов М. З. Закиева стала уже неприличной. Но доводы названных выше историков или не были включены в изданные тезисы, или отлакированы (Р. Г. Кузеева, Н. Давлета) до неузнаваемости (См. Языки, духовная культура и история тюрков: традиции и современность. Труды международной конференции в 3-х т. Июнь 9 — 13, 1992 г. Казань. — Казань, 1992 (на самом деле издана в 1996 г.) (доклад Н. Давлета) (доклад Р. Г. Кузеева). Но суть выступлений этих исследователей была опубликована в периодике).

Затем последовал «круглый стол» в литературном музее им. Г. Тукая (он прошел в рамках дней журнала «Татарстан», проходивших 2 — 9 апреля 1993 г.), посвященный теме «Период Золотой Орды в истории татарского народа» (Татар халкы тарихында Алтын Урда дэвере). Организованный писателем С. Шамси «круглый стол» прошел при участии ряда историков-докторов и кандидатов наук (Р. Г. Фахрутдинова, А. Г. Мухамадиева, Д. М. Исхакова, Г. М. Давлетшина, Г. Ф. Сулеймановой-Валеевой, И. Л. Измайлова). Материалы этого мероприятия, ставившего целью обоснование необходимости проведения в 1993 г. 750-летия Золотой Орды, были оперативно опубликованы в журнале «Татарстан» с прибавлением интервью с историком, специалистом по Золотой Орде, М. А. Усмановым, по болезни не участвовавшим в работе «круглого стола» (его интервью датировано 5 — 6 мая 1993 г.) («Татарстан», 1993, N6). По материалам, помещенным в этом журнале, видно, что по обсужденным проблемам взгляды ученых имели определенные различия. Скажем, А. Г. Мухамадиев, заявив, что «история Золотой Орды, конечно же, к нам имеет отношение», большее внимание предпочел уделить «влиянию мусульман, в том числе особенно сильному — булгар», на происходившее в Золотой Орде.

Р. Г. Фахрутдинов подчеркнул, что «татарский народ не ограничивается Татарстаном, он претендует на свою очень большую древнюю родину». «Поэтому, — заключил он, — надо понимать, что за интересом Сталина к проблеме происхождения татар — выводить ли их от булгар или от Золотой Орды, лежит и «большая политика». Этот исследователь, определив историю народа Золотой Орды как «самую прочную, самую лучшую опору» татарской истории, призвал наконец-то выйти за пределы истории казанских татар, чтобы показать «масштабность нашего народа». И. Л. Измайлов обратил внимание на фактическое отсутствие в республике группы ученых, изучающих Золотую Орду, заметив, что для этого вообще-то нужен целый институт. В заключительной части своего выступления А. Г. Мухамадиев призвал «не увлекаться только Золотой Ордой», имея в виду, что «цепочка (гунны, тюркские каганаты, Хазарский каганат, Булгарское государство, Золотая Орда, Казанское ханство) « — это «наше общее наследие». К этому он добавил, что между этносом и этнонимом есть большая разница, имея в виду, что этноним «татар» был усвоен предками татар поздно. Этот тезис ученого встретил категорическое неприятие И. Л. Измайлова, указавшего, что «этноним отражает в первую очередь общее сознание народа, показывает отношение к собственным корням, преданиям». При этом он говорил, что в средневековье не было четкого разграничения «этноса», «политики», «культуры», поэтому, если этноним формируется на каком-то этапе, стало быть, все же «у народа произошли какие-то изменения в этническом самосознании». Тем не менее он признавал, что сама проблема использования понятия «татар» в Золотой Орде весьма сложна.

Включившись в общую дискуссию, Г. М. Давлетшин призвал не противопоставлять историю булгарского и золотоордынского этапов. Д. М. Исхаков указал на главную причину того, почему в ИЯЛИ при подготовке обновленной истории татар не смогли отойти от булгаристских позиций — ее роль до 1991 г. поддерживал (и даже навязывал) Татарский обком КПСС. Правильность данного вывода подтверждается и другими данными. По мнению этого исследователя, формирование в национальной историографии двух направлений (булгаристов и татаристов) является прогрессом, но при этом следует помнить, что исследователей, специализирующихся на изучении истории Золотой Орды, очень мало. М. А. Усманов, рассказав в своем интервью о сложностях, сопровождавших защиту его докторской диссертации по относительно «безобидной» теме о жалованных актах Улуса Джучи, призвал не забывать «булгарскую часть» истории татарского народа, увлекшись историей периода Золотой Орды. Его собственный подход к этнической истории был сформулирован таким образом: в формировании татарского этноса следует учитывать значение как булгарского, так и кипчакского компонентов. Историк предупредил, что историческое наследие Золотой Орды принадлежит не только волго-уральским татарам, но и многим другим народам (ногайцам, башкирам, крымским татарам, казахам, узбекам). Констатировав все еще недостаточную изученность истории Золотой Орды, он перечислил основные задачи, стоящие перед исторической наукой в этой области.

Далее в том же году в г. Казани последовала научная конференция «Золотая Орда: история и культура» (9 — 10 августа), впервые организованная в Татарстане. К сожалению, вследствие противостояния секретаря оргкомитета этой конференции, доктора исторических наук Р. Г. Фахрутдинова и директора ИЯЛИ им. Г. Ибрагимова АН РТ академика М. З. Закиева, материалы данного научного форума так и не были опубликованы, поэтому о его содержании мы сейчас можем судить только по сохранившейся программе конференции.

В целом можно констатировать, что в результате активизации «татаристов» в 1991 — 1993 гг. постепенно в исторической науке Татарстана чаша весов начала склоняться в пользу тюрко-татарской теории происхождения татарского народа с признанием ключевой роли истории Золотой Орды. Однако административная власть в академической гуманитарной науке республики продолжала оставаться в руках М. З. Закиева. Поэтому противостояние двух групп гуманитариев в Татарстане продолжалось, и «битва историков» в дальнейшем была неизбежна.

В плане осмысления созревания предпосылок этой «битвы» заслуживают внимания две публикации 1994 — 1995 гг. Д. М. Исхакова. В статье 1994 г. он подчеркнул важность в нациестроительстве подготовки национальной истории, указав на ущербность трудов типа «Истории ТАССР» как истории народа в целом. Сделав обзор опубликованных за рубежом книг, посвященных истории татар, он отметил их недоступность из-за отсутствия переводов широким массам, указав на продолжение в ИЯЛИ работы над старым проектом «История Республики Татарстан» в 4-х томах, являющимся копией старой «Истории ТАССР». Ученый выразил сожаление, что научные дискуссии приходится вести на страницах периодики, и раскрыл слабость информационной базы по зарубежному татароведению в АН РТ. Закончил он так: «Сегодня в Татарстане нет татарской истории, стратегия ее написания также отсутствует».

В появившейся через год статье этот автор обратил внимание на то, что учебники для школ по национальной истории (тогда уже имелись 4 таких учебника) приходится писать в условиях, когда общий труд академического характера по истории татар отсутствует. Автор публикации заявил: «Без решения концептуальных проблем и написания общей (академической) истории учебники писать нельзя». Он отметил, что при написании такого труда необходимо учесть и все книги, вышедшие за рубежом по татарской тематике. Было также указано на грубые ошибки, содержащиеся в одном из учебников для школ («История Татарстана и татарского народа» З. Мифтахова и Д. Мухаммадиевой, которая вскоре была подвергнута уничтожающей критике двух авторов, связанные с плохим знанием концептуальных наработок, содержавшихся в зарубежных исследованиях по истории Золотой Орды и татарских ханств. В публикации поднимались и непростые вопросы о формировании Казанского ханства на территории Булгарского улуса, о взаимосвязях ханств в XV — XVI вв., этносословной стратификации в них и ряд других, в том числе имеющих отношение к трансформации татарских этнических общностей в XVI — XVII вв. Статья заканчивалась предложением создать при Академии наук Татарстана две временные творческие группы из сторонников двух концепций с соответствующим финансированием, чтобы они подготовили академические истории татар в двух вариантах.

На самом деле обе «невидимые школы» продолжали действовать. При постоянной критике своих оппонентов М. З. Закиев вынужден был в 1995 г. опубликовать сборник очерков «специальной группы авторов… по составлению истории татарского народа», участвующих в подготовке многотомной «Истории татарского народа» под названием «Материалы по истории татарского народа» (Казань, 1995). Во введении к этому сборнику было сказано, что в нем публикуется «разработка некоторых, наиболее важных… проблем истории» татар. Под последними понималась «волжско-татарская нация», куда не включались сибирские, крымские, добруджинские и литовские татары. Редколлегия книги, состоявшая в основном из булгаристов, продолжала настаивать на том, что этноним «татар» «волжские булгары — казанцы» не признавали вплоть до образования нации. Поэтому в отдельных очерках их авторы (М. З. Закиев, А. Г. Мухамадиев, С. Х. Алишев) стремились обосновать этот общий тезис. В этой связи показателен очерк А. Г. Мухамадиева «Золотая Орда», совершенно не учитывающий концептуальные положения, выдвинутые и обоснованные на основе фактологического материала сторонниками «татаристского» направления. Несмотря на использование термина «татарские города» по отношению к городам Золотой Орды, он благополучно оставил без анализа вопрос об этнических процессах в золотоордынский период. Пожалуй, такой подход, присущий сторонникам этого направления, был, кроме прочего, в немалой степени связан с их крайне слабыми знаниями в области теории этнологической науки.

Понимая это, оппонирующие данной группе историки начали объединять свои силы вокруг журнала «Панорама-Форум», издание которого началось в 1995 г. при поддержке «Центра гуманитарных проектов и исследований» во главе с советником М. Ш. Шаймиева Р. С. Хакимовым. В 1995 г. там были опубликованы такие концептуальные статьи, как «Москва и Казань: модель степной дипломатии» Э. Кинана (N1), «Хан и племенная аристократия: Крымское ханство под управлением Сахиб-Гирея» Х. Инальчик (N3), «К вопросу об этносоциальной структуре татарских ханств» Д. М. Исхакова (N3). Параллельно усилилась публикационная деятельность сторонников этого направления в республиканской периодике. Пик ее пришелся на 1996 г.

Дискуссия началась в феврале 1996 г. благодаря необдуманному выступлению академика М. З. Закиева на годичном собрании АН РТ 20 февраля. В нем он обвинил своих противников в содействии Жириновскому (который в пылу политических баталий сделал заявки по поводу целесообразности отправки татар на их родину — в Монголию), а также сделал пассаж о том, что эти ученые «начали действовать через президентский аппарат», расшифровав свое высказывание следующим образом: «советник президента Р. С. Хакимов признал… Исхакова своим учителем и советником». Выступление академика заканчивалось апелляцией к М. Ш. Шаймиеву, чтобы тот обратил внимание на деятельность своего советника. В ответ на этот грубый наскок академика-секретаря Гуманитарного отделения АН РТ в журнале «Идел» — в его «Аналитическом центре», созданном Д. М. Исхаковым — было организовано коллективное обсуждение концептуальных проблем подготовки национальной истории татарского народа. В общем разговоре приняли участие ученые разных поколений: М. А. Усманов, Б. Ф. Султанбеков, Р. Г. Фахрутдинов, Д. М. Исхаков, М. И Ахметзянов, Р. М. Амирханов, Г. Ф. Сулейманова-Валеева, Р. М. Мухаметшин.

Д. М. Исхаков, открывший дискуссию и сделавший полный обзор развития исторической мысли у татар в XIX — XX вв., еще раз констатировав отсутствие концепции написания обновленной, современной истории татар, заметил, что «ограниченность «булгаристской школы» связана не с трактовкой проблемы происхождения татар от булгар, а с отказом видеть целый период истории татарского народа, связанный с Золотой Ордой и в незамечании продолжения татарскими ханствами (позднезолотоордынскими государствами) традиций Золотой Орды, в недопонимании «значения Золотой Орды и позднезолотоордынских государств в формировании этнического облика татар и их локальных групп». Б. Ф. Султанбеков заявил, что «мы обращаем слишком много внимания на булгар, идеализируя их, а Золотая Орда остается… каким-то пугалом». М. А. Усманов заметил, что «новую историю должны писать представители новых поколений».

Р. Г. Фахрутдинов, детально остановившись на проблеме периодизации национальной истории, предложил начать ее с гуннов, включив и Булгарское государство, но рассматривая его в числе раннесредневековых, однако предупредив, что историю татар надо рассматривать в широких территориальных рамках. Р. М. Амирханов для преодоления противоречий между булгаристами и татаристами предложил в основу периодизации национальной истории положить развитие культурно-духовного начала, позволяющего с X в. писать неразрывную историю народа. Но при этом, по его мнению, надо исходить из общего, принятого абсолютным большинством народа этнонима «татар», закрепившегося за этносом, прошедшим сложный путь формирования из разных компонентов. Г. Ф. Сулейманова-Валеева обратила внимание на необходимость отдельного анализа проблемы формирования национальной культуры, в которой есть слой профессиональной культуры, а есть и народный слой, участвовавшие в становлении общенациональной культуры в неодинаковой степени. М. И. Ахметзянов остановился на разрушительной роли булгаристской теории, приводящей к неправильной трактовке нашей истории и позволяющей «уводить» культурное наследие в сторону. Р. М. Мухаметшин указал на слабую изученность периода XVI — XVIII вв., отметив, что период становления национального самосознания в XIX — начале XX вв. остается практически также не изученным.

Хотя академик М. З. Закиев и пытался в своем выступлении на годичном собрании АН РТ доказать, что всему виной «путаник» Исхаков и один-два «следовавших ему», материалы, появлявшиеся в 1996 г. в периодической печати, говорили о другом. Например, большая статья писателя Дж. Рахимова, давно интересовавшегося историей татар, показывает — обладавшие аналитическими способностями представители национальной интеллигенции достаточно точно ухватывали суть проблем, обсуждавшихся в кругах ученых. В частности, этот писатель привел несколько серьезных аргументов (близость языка всех групп татар; фундаментальные отличия языка одной из групп булгарских эпитафий от татарского; сходство языка древнетюркских рунических надписей с татарским), позволивших ему заключить, что в формировании татар более важную роль сыграли «не булгарские компоненты» (кипчаки, ногайские татары, древние тюрки и татары, финно-угры и т. д.).

Завершая, он предложил при написании целостной истории татар обо всех их многочисленных этнических компонентах сообщать кратко во вводной части этого труда, оставив конкретный анализ для «Истории тюрок», затем показать, что Казанское ханство было прямым наследником Золотой Орды, ибо «Казань являлась золотоордынским городом», а сама Золотая Орда перестала существовать только после завоевания русскими «Казанского, Астраханского, Сибирского и Крымского ханств». Булгарское государство было еще в домонгольский период развитым государством, но его «народ нельзя считать татарами». После завоевания монголов Булгар стал «одним из улусов Золотой Орды», и его население «постепенно было татаризировано». Конечный вывод Дж. Рахимова: «без Золотой Орды не было бы татарской нации».

Заслуживает внимания и его попытка выделить среди историков разные «течения» (сторонники «удревнения» истории татар — Н. Фаттах и М. Закиев, представлявшие два ответвления этого направления; собственно «булгаристы» — А. Каримуллин и «старшее поколение» ученых из ИЯЛИ; «татаристы», поднимающие на щит Золотую Орду — Р. Фахрутдинов и его последователи). Хотя эта группировка была еще не совершенной (например, в ней плохо прописана внутренняя связь между взглядами М. З. Закиева и «чистыми» булгаристами, а также не отмечена неоднородность самих «татаристов»), она в целом суть деления национальной интеллигенции на разные группы ухватывала правильно.

Далее в 1996 г. публикации историков посыпались как из рога изобилия. В конце апреля появилась статья Д. М. Исхакова «Был ли питекантроп татарином?», имевшая подзаголовок «Об академических завихрениях». В первой части публикации говорилось о названном выше выступлении М. З. Закиева, но дальше разбирался вопрос о его научных взглядах, в первую очередь рассматривалась доказательная база и методология его взглядов о проживании предков татар в Волго-Уральском регионе «еще в скифское время». Показав полную несостоятельность этих взглядов, в частности, в лингвистическом плане, автор этой статьи отметил, что «историки-профессионалы предпочитают говорить о родине тюрков, в том числе и предков татар, не величиной с булавочную головку, а об обширном ареале между Дунаем (Буджак), Крымом, Дербентом, Поволжьем, Средней Азией и алтайскими просторами». Указывалось также, что поиск «исконно татарских земель» в Волго-Уралье ведет к тому, что история других групп татар (сибирских, крымских и др.) оказывается за пределами национальной истории — единая история расчленяется на «региональные» блоки.

Сравнив подобный подход с методологией старых трудов по «Истории ТАССР», Д. М. Исхаков заметил, что «теория» М. З. Закиева «политически вредна». Статья заканчивалась сравнением апелляции этого академика к президенту РТ с «политическим доносом эпохи Лысенко». В конце было указано: «…хотя я и мои единомышленники работаем в институте, находящемся пока в вашем подчинении, мы не забываем, что он является государственным учреждением, частью АН Татарстана», а не «вашей личной вотчиной». После этой статьи ответный ход академика М. З. Закиева был неизбежен, и он появился в мае в виде серии его собственных статей (см. далее). Остроту происходящему придало «Открытое письмо» группы татарской интеллигенции президенту РТ М. Ш. Шаймиеву, появившееся 17 мая 1996 г. И происходящее уже приобрело характер настоящей «битвы историков».

В статье М. З. Закиева «Кем пишется татарская история и как», опубликованной под рубрикой «Дискуссионный клуб», обсуждение начинается со ссылкой на материалы «Аналитического центра» журнала «Идел» (см. выше) и делается замечание, что его участники — это те, кто из-за «амбиций мешает скромным и деловым ученым» писать «Историю татарского народа». При этом автор публикаций обещает раскрыть тайны «этой суеты» и показать, на кого работают его организаторы. Но продолжая далее, он вынужден отметить, что ИЯЛИ все еще находится «на стадии завершения четырехтомной «Истории Татарстана», первый том которой «идет в печать и ждет финансирования».

Отвечая своим оппонентам, он останавливается и на проспекте монографии «Татарский народ: происхождение и развитие» 1982-1984 гг., работу над которым прервало его директорство. По мнению академика, главными недостатками планируемого труда были: а) татары рассматривались в Волго-Уральском регионе «как пришельцы» (из-за того, что скифы и их потомки считались индоевропейцами); б) Золотая Орда и татарская диаспора в нем отсутствовали. Если даже последнее утверждение частично и верно (все-таки речь идет о начале 1980-х гг.!), то заголовок книги предполагал отход от «Истории ТАССР», что было тогда важнее всего. Однако М. З. Закиев утверждает, что в 1988 г. совместно с отделом истории ИЯЛИ они предположили «новую концепцию истории татар», работа по которой и началась с этого времени; она выльется, — говорил он, — в книгу «Материалы по истории татарского народа», которая вскоре выйдет» (похоже, что речь идет об одноименном сборнике, который к маю 1996 г. еще не был издан, но затем появился с датировкой «1995 г.», хотя к печати сборник был подписан в самом конце 1995 г.).

Далее директор ИЯЛИ живописует огромную работу историков республики и других привлеченных к этому делу ученых по подготовке «материалов» к написанию истории татар, которая видится ему четырехтомной (видимо, в основе серии все же лежала «История ТАССР» в 4-х томах!). К принципам подготовки такого труда он подошел не сразу, но все-таки подошел и заявил: «Насколько глубоко уходит история народа, настолько далеко в будущее можно обозначить его перспективу». Такой подход позволил ему прорисовать конкретно основные контуры будущего труда по истории татар. Во-первых, это приоритет «булгаро-татарской» теории, основателем которой он совершенно безосновательно определил Шигабутдина Марджани. Во-вторых, признание преобладания среди скифов тюрок и восхождение предков татар — булгар через ряд звеньев (хазары, тюрки, савиры, гунны, сарматы) к ним. В-третьих, это отрицание роли Золотой Орды и значения этнических процессов, там происходивших, в этнической истории татарского народа. В-четвертых, обоснование существования в Волго-Уральском регионе до Булгарского государства легендарной «Биармии» — другого «тюркского государства».

По мнению М. З. Закиева, при формулировании теоретических основ национальной истории надо принять во внимание существование двух взглядов на этноним «татар». Первый — это взгляд оппонентов академика, которые выводят татар от «татар» VI в., живших в Центральной Азии, и «протягивают» их затем до основного периода Золотой Орды и татарских ханств. Второй взгляд — это подход сторонников академика М. З. Закиева, по его мнению, начинающийся с Ш. Марджани, суть которого в том, что татарская нация сложилась в XIX в., а народ, легший в ее основу, образовался в XV — XVI вв. в результате слияния разных компонентов, но он не принимал этнонима «татары». «Татары, — утверждал этот исследователь, — есть народ, возникший «на основе местных тюрок и финно-угров», а те татары, которые пришли с войсками Чингисидов, «растворились из-за того, что их было мало, среди местных тюрок, основным этнонимом которых было наименование «булгар».

М. З. Закиев пишет, что он не против включения истории Золотой Орды в национальную историю, он против другого — считать золотоордынский этап «временем формирования татар». Последнее, кстати, находит весьма интересное выражение в его собственном рассказе о том, почему он выступил против учебника Р. Г. Фахрутдинова по истории татарского народа: «Татарские дети, прочитав этот учебник, как и дети татар, обучающиеся в русских школах, могли бы думать, что они… происходят от татаро-монгольских… завоевателей», в результате они бы сказали, что «не хотят быть татаро-монголами». Тут хорошо видно то, о чем предупреждал писатель Дж. Рахимов: «…идея булгарства позволила нам оправдаться перед русскими — … мы булгары, знать не знаем Золотую Орду, стало быть, дорогой русский брат, я твой друг, никогда не причинял вреда русским…»

Ответ М. З. Закиеву последовал практически сразу. Причем его оппоненты на этот раз вполне сознательно координировали свои усилия. Первая ответная статья принадлежала Д. М. Исхакову. Она, как видно из ее названия, была ориентирована на полемику по главной проблеме — отсутствию сдвига в области написания национальной истории. Автор статьи указал, что в ИЯЛИ за исключением 4-томной «Истории ТАССР», которую старательно подправляли, но так и не смогли превратить в «Историю татарского народа», ничего нет. Он, будучи в течение шести лет (1987 — 1993) членом ученого совета этого института, не видел и концепции написания этой истории, поэтому счел возможным полагать, что ее на самом деле не существует. Остановившись на главном принципе академика М. З. Закиева, Д. М. Исхаков раскрыл его полную непригодность при написании исторических трудов, перейдя затем к разбору основных тезисов этого исследователя.

Рассматривая вопрос о времени закрепления у татар их этнонима, он показал сложность этой проблемы на примере анализа этнической ситуации в Казанском крае XVI — XVII вв., когда на территории бывшего Казанского ханства прослеживается сосуществование двух этносословных страт, одна из которых восходит к булгарам, а другая — к собственно «татарам» — верхнему сословию, сложившемуся еще в период Золотой Орды. Перейдя к механизмам формирования этнополитической общности татар, он сделал заключение о том, что без раскрытия социально-политической структуры Золотой Орды его объяснить невозможно (см. публикации И. Л. Измайлова, о которых речь уже шла).

Д. М. Исхаков отметил, что попытка академика М. З. Закиева приписать своим оппонентам стремление отбросить историю булгарского периода лишена оснований. Речь идет только о том, что золотоордынский этап истории был решающим, ключевым периодом в формировании татар. При этом им приводились серьезные аргументы, свидетельствующие о преемственности между татарскими государствами XV — XVI вв. и Золотой Ордой. Отметил он и политический аспект важности включения золотоордынского этапа в национальную историю. Во-первых, это выведение татар на центральное место в истории многих тюркских народов. Во-вторых, способность истории Золотой Орды «объять» истории многих предшествующих этнополитических образований в силу их включения в состав этого государства. В-третьих, это неспособность русской исторической науки шовинистического толка «переплавить» историю Золотой Орды. Остановившись на проблеме идейных предшественников оппонентов М. З. Закиева, этот автор показал полную несостоятельность стремления академика «национализировать» в свою пользу фигуру Ш. Марджани.

Перейдя к конкретным вопросам, им было показано, что тезис этого исследователя о кипчакоязычности булгар не поддерживается мировой тюркологией, что за этой проблемой скрывается другая — о переходе булгар со своего специфического р-языка на другой, кипчакского типа з-язык. А это, как полагает Д. М. Исхаков, позволяет датировать время «превращения» булгарского этноса в «татар» — произошло это в XIV в. Наконец, разобрав выстроенную академиком «стройную» цепочку предков татар — скифы — гунны — савиры — авары, тюрки, хазары и булгары, автор статьи на основе данных конкретных исследований показал неясность лингвистической принадлежности гуннов, спорность этнической принадлежности савиров, неясность взаимоотношений сарматов и скифов. При этом Д. М. Исхаков допускал возможность нахождения тюрок под общим определением «скифов», но подчеркивал невозможность на основе фактов пребывания перечисленных групп в числе «скифов» считать их предками именно татар. Затем выясняется, что узколокальный подход М. З. Закиева ведет к обособлению некоторых этнических групп, входящих в состав татарской нации (например, сибирских татар). Завершая дискуссию со своим оппонентом, Д. М. Исхаков подчеркнул неизученность и других периодов и проблем истории татар (национальный период; XVI — XVII вв.; экономическая история татар; история их культуры и т. д.), по исследованию которых, как он полагал, нужен перспективный план.

Затем последовала статья М. И. Ахметзянова, направленная на развенчание разрабатываемого М. З. Закиевым мифа о «государстве Биармия». Опираясь на анализ карты шведского ученого Олауса Магнуса (1490 — 1557), он привел доказательства локализации легендарной земли «Бъярмия» в районе Кольского полуострова, опровергнув также этимологию этого названия, предложенного академиком (он писал о его связи с наименованием «бигер»). М. И. Ахметзянов совершенно справедливо указал, что М. З. Закиев в данном случае идет на поводу у своих построений, направленных на внедрение этнонима «булгаро-татары». Поэтому автор рассматриваемой статьи еще раз обратился к анализу вопроса об этническом облике булгар XIII — XIV вв. на основе эпиграфических материалов. Отметив, что 90% булгарских надгробий содержат «элементы чувашского языка», он заметил, что «это (все-таки) не позволяет полагать, будто бы они установлены (на могилах) предков современных чуваш», ибо последние «никогда не были мусульманами».

Углубившись в этот вопрос, этот исследователь показал, что на самом деле он не отрицает участия булгар в формировании татарского народа. «Остатки булгар-мусульман были поглощены татарами, став субстратом», — пишет он. После 1243 г., по его мнению, язык булгар начал «татаризироваться», ибо пришедшие с Бату-ханом в составе его войск «татары были тюрками, и в их среде было много мусульман». Как он полагает, эти «татары были выходцами не из Центральной Азии, а в основном из земель Хорезма, будучи мусульманами». «Они и создали, — как он пишет, — золотоордынскую цивилизацию, ставшую продолжением хорезмийской цивилизации». В составе ассимилированных в XIII — XIV вв. «татарскими тюрками» этнических групп он перечисляет «западных кипчаков, канглов, туркмен и булгар». Заключая, М. И. Ахметзянов сообщает, что в XIV в. этноним «татар» уже закрепился. «Поэтому, — пишет он, — было бы несправедливо не замечать связь современных татар с тюркоязычными древними татарами».

После статьи М. И. Ахметзянова в газете «Ватаным Татарстан» должна была последовать статья Р. Г. Фахрутдинова, но редакция газеты, напуганная повышающимся «градусом» дискуссии, захотела «пригладить» публикацию последнего. В ответ, как мы помним, Р. Г. Фахрутдинов отдал свою публикацию, расширив ее, в газету «Мэдэни жомга», что немного задержало ее издание. В этот момент появились две другие статьи — И. Л. Измайлова (одного из последовательных оппонентов М. З. Закиева) и Ф. И. Урманчеева, взявшегося защитить позиции своего директора.

Начнем с публикации И. Л. Измайлова (Измайлов И. Будет ли преодолен кризис), в которой рефреном звучит, что в «татарской истории (сейчас) переломный момент», требующий «новых подходов к истории», «создания теории развития своей государственности и национальной идентичности». Он пишет, что «ранее ученые были зажаты в узком пятачке татарской автономии», теперь же «мы возвращаем… видение нашего прошлого на широком фоне… истории Евразии… приходим к осознанию… единства (татарского народа)». Как он полагает, «важнейшими условиями становления этой новой идентичности» являются «проблемы истории, вопросы выбора ключевых точек прошлого для реконструкции процесса становления народа». И. Л. Измайлов отмечает, что уже с конца 1980-х гг. в коллективе ИЯЛИ шли разговоры о необходимости разделения института на два учреждения — исторического и филологического профилей, с созданием специальной группы ученых для разработки проблем этнической истории татар. Но ничего этого не было сделано, концепция истории татарского народа также не создана. Далее, рассмотрев складывающуюся в ИЯЛИ общую ситуацию и происходящие в научном сообществе Татарстана, в том числе и с участием зарубежных ученых-татар, процессы, он заключает: «…понимая, что все больше научная общественность склоняется к тюрко-татарской теории происхождения народа, где ключевую роль играла Золотая Орда, … Закиев… (прибег) к доносу» (речь идет о выступлении академика М. З. Закиева на годичном собрании АН РТ. — Д. И.). Раскритиковав основные положения, содержащиеся в книге академика М. З. Закиева «Татары. Проблемы истории и языка» (Казань, 1995), И. Л. Измайлов предлагал наступивший в ИЯЛИ кризис преодолеть «организационно».

То же самое было предложено в «Открытом письме» («Крис», 17 мая, 1996 г.) группы татарской интеллигенции (всего 18 человек, доктора наук Р. Г. Фахрутдинов, Ф. С. Хакимзянов, З. Л. Зайнуллин; кандидаты наук Ф. Ш. Сафиуллин, он же депутат Госсовета РТ, М. Ж. Сахапов, он же главный редактор журнала «Мирас», М. А. Сайдашева, Д. М. Исхаков, Р. С. Курчаков, И. Л. Измайлов, Т. Т. Каримов; писатели Н. Фаттах, Ф. М. Зулькарнаев, он же главный редактор журнала «Идел», Ф. Баттал, Ф. Хаким, Дж. Рахимов, М. Хабибуллин; общественные деятели Ф. Я. Уразаев, И. Г. Садыков), обращенном к президенту РТ М. Ш. Шаймиеву. Они писали: «…необходимы срочные меры по оздоровлению обстановки в ИЯЛИ, по развитию демократии и истинной науки в стенах единственного крупного национального центра гуманитарной науки в Татарстане». Авторы письма указывали: «…у нас до сих пор отсутствует полноценная история татарского народа, ни разу не обсуждалась концепция написания этого фундаментального труда…» Одновременно отмечалась и отрицательная роль М. З. Закиева: «…Не будучи вообще историком, он постоянно навязывает исторической науке абсолютно неприемлемые квазинаучные воззрения… противоречащие мировым достижениям в этой области». Письмо заканчивалось словами: «…Вы как глава государства проявите мудрость и вопросы, поднимаемые нами… расцените как неотложное государственное дело».

Президент РТ М. Ш. Шаймиев проявил искомые качества, и 14 июня 1996 г. им был подписан указ «О создании Института истории АН РТ» на базе ряда отделений (истории, археологии, этнографии, истории общественной мысли и исламоведения) ИЯЛИ им. Г. Ибрагимова. Однако указ был опубликован несколько позже (он был издан 20 июня 1996 г.), поэтому разгоряченные предыдущими публикациями ученые еще продолжали дискуссию.

В начале июля появилась обширная статья Ф. И. Урманчеева, направленная на защиту позиций и личности директора ИЯЛИ академика М. З. Закиева. Оправдывая организационную бездеятельность директора ИЯЛИ, он сообщает о множестве изданий, опубликованных сотрудниками этого учреждения, но вынужден закончить уверениями о будущей неизбежной подготовке четырехтомного труда по истории татар, тем самым признав, что работа в этом направлении еще и не начиналась. Далее он попытался отстоять концептуальные основы «совершенно новых подходов» академика М. З. Закиева. При этом «автохтонизация» истории татар в Волго-Уральском регионе, по его мнению, имеет и политическое значение, ибо выбивает почву у тех, кто считает татар «пришельцами». Как полагал Ф. И. Урманчеев, «проблемы этногенеза и древней истории невозможно решать на основе лишь чисто исторических материалов», приходится анализировать лингвистические и фольклорные данные, в результате возникает потребность в пересмотре выводов прежней индоевропеистики, которая была совершенно односторонней, не учитывающей возможность присутствия тюрок в Восточной Европе и Передней Азии со времен шумеров (так происходит трогательная «смычка» разных радетелей «удревнения» национальной истории). Ф. И. Урманчеев далее поддерживает академика М. З. Закиева в том, что в числе «предков» татар надо перечислять скифов, сарматов, алан, бывших «тюркскими племенами».

Из сказанного видно, что в построениях представителей данного направления представлены несколько базовых идей: 1) борьба за наследие индоевропейцев; 2) подчеркивание автохтонности татар в Волго-Уральском регионе; 3) максимальное «удревнение» национальной истории; 4) «размывание» теоретических построений «татаристов».

Как ответ Закиеву — Урманчееву прозвучала обширная статья Р. Г. Фахрутдинова, написанная в окончательном виде уже после издания указа президента РТ (она датирована 7 июля), когда научной общественности стало известно, что ИЯЛИ будет разделен на две части. Учёный в своей публикации вначале остановился на истории отказа М. З. Закиева продолжить работу над запланированной в ИЯЛИ в 1982—1984 гг. коллективной монографией «Татарский народ: происхождение и развитие». Развенчав несостоятельность обвинений академика в адрес плана-проспекта этого труда, Р. Г. Фахрутдинов заметил, что главной причиной исключения этого труда из планов ИЯЛИ было полное его несоответствие идеям М. З. Закиева.

Рассказав, что при обсуждении на президиуме АН РТ его учебника «История татарского народа и Татарстана» директор института обвинил его в том, что он делает из татар «мигрантов» или «пришельцев» (килмешэк), Р. Г. Фахрутдинов совершил длинный экскурс в проблему «автохтонизации», заключив следующим образом: «древней прародиной тюрок, хотите или нет, является обширный этногеографический регион восточной Евразии — Алтай и Центральная Азия». Показав, что, по археологическим данным, скифов в Волго-Уральском регионе тоже можно назвать «пришельцами», он заявил, что даже признавая возможность присутствия среди восточных скифов (зоны Алтая) тюрок, нельзя доказать «укорененность» последних только лишь в Поволжье или в рамках Татарстана.

Продолжая этот сюжет, Р. Г. Фахрутдинов пишет, что булгары на самом деле тоже были «мигрантами», ибо прибыли вместе с гуннским движением IV в. и т. д. Исследователь под «родиной» предлагает понимать такую территорию, где на основе разных этнических компонентов сформировался средневековый «народ». В случае с татарами, — продолжает он, — «это регион между Обью-Иртышом на востоке, Крымом на западе со всеми прилегающими территориями». «Именно тут располагалось общее государство татар — Золотая Орда, а после его распада — пять татарских ханств — Казанское, Крымское, Касимовское, Астраханское и Сибирское». На землях последних, — указывает он, — и «живут этнографические группы… сегодняшнего татарского народа».

Именно в Золотой Орде, по мнению Р. Г. Фахрутдинова, «на основе поглощения разных тюркских племен и народов в XIV в. сложился татарско-кипчакский суперэтнос», позже называвшийся «татарами». Статья завершается так: «Мы, большая группа мыслящих по-новому в области написания и доведения до народа истории татар и Татарстана историков, археологов, этнографов и специалистов по истории культуры, не позволим Вам, господин академик, заниматься профанацией исторической науки, превращением ее в дилетантизм… уводом ее в ошибочное, вредное для нации направление…»

Далее до конца 1996 — начала 1997 гг. выходили еще новые статьи, посвященные дискуссионным проблемам истории татарского народа.

Проблема создания обновленной истории татарского народа продолжала обсуждаться и в неформальных группах историков, в частности, в рамках «Аналитического центра» журнала «Идел». Но дело уже было сделано — возник самостоятельный Институт истории АН РТ, ведущее положение в котором заняли оппоненты М. З. Закиева (сохранилась фотография группы ученых, в числе которых и директор Института истории Р. С. Хакимов, совершающих объезд исторических мест Заказанья после известного указа президента РТ). Очень скоро в рамках Института истории начались научные дискуссии по проблемам написания новой истории татар (семинары 1997 г.), которые были обобщены в двух специальных публикациях (Исхаков Д. О концептуальных проблемах татарской исторической науки и задачах журнала «Tatarica» // «Tatarica», 1997/98, N1; Хаким Р. История татар и Татарстана: методологические и теоретические проблемы («Панорама-Форум», 1999, N19. Специальный выпуск). — Казань, 1999).

Заметим, что в ходе семинаров 1997 г. обнаружилось, что «татаристы» подразделяются на «умеренных» и «радикалов», когда водораздел проходил по линии оценки роли булгарского наследия: если первые признают участие булгарского компонента в формировании татар, то вторые фактически его отрицают или считают несущественным. А у сторонников булгаризма возникло крыло, занимающееся фальсификациями источников, то есть это тоже были своего рода радикалы. Затем началось составление плана-проспекта семитомной «Истории татар с древнейших времен». Параллельно шел процесс написания и публикации монографических трудов по истории татар разных периодов.

В итоге весьма быстро произошло восстановление той линии выстраивания национальной идентичности, которая была заложена еще Ш. Марджани. Несмотря на то что проблемы подготовки учебников, создающих целостную систему национальной истории, полностью не исчезли — рецидивы прежнего понимания истории Золотой Орды еще появлялись, более того, существовали и существуют сторонники замены татарской идентичности на булгарскую, время от времени пытающиеся даже проникнуть в школы через подготовку специфических учебных пособий — основным с 1990-х гг. стало написание национальной истории в «татаристском» ключе, когда золотоордынский этап определяется как ключевой период формирования средневекового татарского этноса.

Таким образом, сделанный обзор дискуссии 1990-х годов среди историков Татарстана показывает, что её ядром был вопрос об определении основного субъекта национальной истории и времени его сложения. В итоге ведущая группа исследователей пришла к выводу, что таким субъектом является татарский народ, сформировавшийся в период Золотой Орды, являющийся ключевым этапом становления татарского этноса. Поэтому сегодняшние сомнения некоторых политиков относительно того, как трактовать в историко-культурном плане Булгары, на 90% являющиеся наследием золотоордынского времени, есть полное непонимание произошедшей смены парадигмы в исторической науке республики.