Институт археологии нужен!

Об авторе

Фаяз Хузин, член-корреспондент АН РТ, доктор исторических наук

В обширном интервью доктора исторических наук Д. Исхакова и кандидата исторических наук И. Измайлова, опубликованном в № 29 «ЗП» за 12—18.08 под названием «Булгаризм возрождается», затронуты, по сути, два вопроса: о проекте создания Института археологии в составе АН РТ и о так называемом «болгарском возрождении». Оба эти вопроса авторы связывают воедино, считая, что создание нового института продиктовано «болгаро-свияжскими делами». В интервью Д. Исхакова и И. Измайлова много неверных утверждений, спорных положений, не до конца продуманных идей, что заставило нас выступить с возражениями и поделиться с читателями своим видением проблемы.

По мнению авторов, «ситуация, которая складывается вокруг создания новых академических единиц — это вопрос фундаментальный», имеет политическое звучание, а создание Института археологии приобретает конкретную направленность в связи с проектом «Возрождение», реализация которого активно осуществляется в настоящее время. Поэтому, утверждает И. Измайлов, «то, какие структуры создает Институт истории — не его частное дело», ибо создавшаяся ситуация в гуманитарной науке Татарстана может определить в дальнейшем «модель политических взаимоотношений в республике». Слишком сильно сказано. Не надо так драматизировать ситуацию и придать ей фундаментальный, тем более, политический характер. Структурные изменения в научных учреждениях происходили и раньше, будут происходить и в дальнейшем, если, конечно, возникнет необходимость. Во многих случаях такие преобразования направлены на создание лучших условий для развития науки и не всегда диктовались идеологическими установками.

Д. Исхаков и И. Измайлов возмущены тем, что вопрос о создании Института археологии был решен в Институте истории и президиуме АН РТ так неожиданно, что «никакой подготовительной работы, никаких мозговых штурмов касательно того, чт? это будет, не происходило», даже, мол, сами археологи «только сейчас узнали, что они, оказывается, переходят в другой институт». Да, может быть, мы виноваты в том, что заранее не сообщали Исхакову и Измайлову о наших намерениях, видимо, считали не нужным. А что касается археологов, то, во-первых, институт пока не создан, вопрос только изучается в верхах, во-вторых, идея о необходимости его создания возникла еще в конце прошлого столетия. В период нашей работы в Казанском кремле, познакомившись с дружным и работоспособным коллективом археологов, способным решать сложные научные проблемы, высказывал ее бывший директор Института археологии Российской академии наук, член-корреспондент РАН Р. М. Мунчаев. Его поддержал заведующий отделом славяно-русской археологии Института истории материальной культуры РАН (С. -Петербург) профессор А. Н. Кирпичников. Мы были польщены таким отношением крупных столичных ученых к своим провинциальным коллегам, но считали пока преждевременным поднять этот вопрос перед руководством АН РТ. Но подспудно готовились к возможным изменениям статуса Национального центра археологических исследований (НЦАИ) Института истории АН РТ.

Объективные условия, связанные с активизацией охранно-спасательных работ на археологических памятниках, вынудили нас увеличить количество сотрудников. Новые штатные единицы появились и в Музее археологии Татарстана, который скоро откроется в одном из отреставрированных корпусов бывшего Спасо-Преображенского монастыря в Казанском кремле. Таким образом, у нас в настоящее время работают около 50 археологов и вспомогательного персонала (в 1995 г., когда был создан НЦАИ, насчитывалось всего 12 штатных единиц). Среди них 1 член-корреспондент АН РТ, 3 доктора и 10 кандидатов наук, в том числе 5 лауреатов Государственной премии РТ, 3 заслуженных деятеля науки РТ.

За 15 лет существования Национального центра археологических исследований нашими сотрудниками было издано около 50 монографий, книг и сборников статей. Только за последние годы проводили Учредительный съезд Международного конгресса «Археология евразийских степей (2007), Международную конференцию (совместно с Институтом археологии РАН) «Средневековая Русь, Волжская Булгария и Северное Причерноморье в контексте русско-восточных связей» (2007), Первый международный конгресс «Средневековая археология евразийских степей» (2009), Болгарский форум (2010). Кроме традиционных тем по изучению первобытной и средневековой археологии Татарстана, активно и достаточно успешно разрабатываются межрегиональные проекты «Идель-Алтай: истоки мировой цивилизации», «Нижняя Волга в контексте средневековой истории Восточной Европы», «Материальная культура народов Волго-Окского региона в эпоху средневековья». Как видим, коллектив археологов в составе нынешнего Института истории по всем параметрам готов к самостоятельному существованию и создание Института археологии будет только способствовать развитию археологической науки в республике.

Наши оппоненты возражают против создания новой структурной единицы в составе Академии наук РТ, основываясь на совершенно неверном тезисе о том, что «институт археологии как таковой — чисто имперская выдумка». И предлагают более оптимальный вариант в виде Института археологии и этнографии («логика именно это и диктует»). «Но как быть с теми, кто занимает некое промежуточное положение, не являясь ни чисто этнографом, ни только археологом?» — вопрошают они. Ну, таких у нас только два — Исхаков и Измайлов. А куда, спрашивается, смотрел тот же Исхаков, когда в 1986 году единый отдел археологии и этнографии ИЯЛИ им. Г. Ибрагимова разделили на два, и он стал заведующим самостоятельным отделом этнографии? К сожалению, у нас в Институте истории нет теперь этнографов, изучающих традиционную культуру татарского народа (в этом есть определенная «заслуга» и Исхакова). Есть этнологи, занимающиеся в основном современностью, в том числе социологией и демографией. В таких специалистах, сами понимаете, археологи не нуждаются.

Согласны, что археология есть часть исторической науки, изучающей на основе комплекса разнообразных источников древнее и средневековое прошлое общества. Мы это понимаем, и не случайно в нашем коллективе работают антропологи, палеозоологи, даже химики, изучающие методом спектрального анализа металл и стекло. Из других научных учреждений привлекаем также палеоботаников, почвоведов, геофизиков, других специалистов. При разработке конкретных тем можно формировать, если это необходимо, проблемные группы из археологов, историков, этнографов, языковедов, фольклористов. Не обязательно создать для этого «комплексный институт» (термин И. Измайлова) с отделами этнографии, языкознания, биологии, химии и прочих наук.

Из дальнейших рассуждений Д. Исхакова становится понятной причина страха перед мнимым Институтом археологии. Такой институт, полагает он, «может привести к некоторому перераспределению внутренних идеологических предпочтений», ибо большинство археологов являются булгароведами, на которых якобы «возложена грандиозная задача: оживить имидж Волжской Булгарии, укоренить ее исламские ценности». Эта задача весьма благородная и не такая уж «грандиозная», как кажется на первый взгляд. Ведь «имидж» Волжской Булгарии среди татарского населения был всегда высок и отнюдь не пострадал в последние годы, сколько ни старались наши оппоненты. Волжских булгар не так-то просто вычеркнуть из истории татар, как хочется некоторым.

Вот уже который год население пугают так называемыми «булгаристами». В действительности же среди современных ученых, тем более в нашем Институте, таких нет. Есть булгароведы, которые признают объективную роль Золотой Орды в исторических судьбах татарского народа, других народов Восточной Европы. Опасения наших оппонентов беспочвенны: не будет возврата к 1944 году и запрета Золотой Орды, не придется «татаристам» еще раз «переломать хребет булгаризму». Не надо выдумывать разные глупости типа того, что, мол, в массовом сознании русских Золотая Орда — это зло, а Волжская Булгария — нейтральное или даже дружественное Руси государственное образование и поэтому, мол, наши современные политики в Татарстане не прочь делать ставку именно на «необулгаристов». Не надо безапелляционно утверждать, как это делает И. Измайлов, что татары Пензы, Нижнего Новгорода, Астрахани (а также Самары и Ульяновска — добавим от себя) якобы не имеют никакого отношения к булгарам. На территории указанных областей открыты сотни булгарских памятников. Естественно полагать, что эти булгары не исчезли с лица земли сразу после образования Золотой Орды.

Булгароведы изучают эти памятники. Более того, вот уже который год наши археологи проводят раскопки золотоордынских памятников, в том числе Селитренного городища — Старого Сарая близ Астрахани, Курмышского городища в Нижегородской области и др., не говоря уже о многолетних исследованиях Болгара на Волге. Поэтому с фактами на руках булгароведы будут защищать свои позиции, в частности, выступать против отрицания роли булгар в этногенезе татар.

Мы не можем также согласиться с утверждением И. Измайлова о том, что «булгарский ислам не имеет никакого отношения к исламу в Золотой Орде», что он якобы «вовсе не был толерантным», а отличался «воинствующим прозелитизмом». С восхищением пишем о толерантности в Тюркском, Хазарском каганатах, Золотой Орде. А почему в Волжской Булгарии, хронологически занимающей промежуточное положение между ними, она должна отсутствовать? Это не поддается никакой логике. Всего лишь два года тому назад И. Измайлов писал: «Во многом благодаря влиянию булгарских миссионеров ислам сумел завоевать прочные позиции в Золотой Орде» (Измайлов И., Хамидуллин Б. Ислам в Золотой Орде. — Казань, 2008. — С. 30). Появились что ли другие факты, отрицающие данное утверждение? Мы не имеем достаточного количества источников для характеристики булгарского ислама как воинствующего.

Говоря о деятельности фонда «Возрождение», Д. Исхаков критикует «совершенно неправильный курс» за то, что оно будто бы забыло, что «Болгар в основном золотоордынский город и золотоордынское наследие там явно доминирует». Нет, Дамир Мавлявиевич, руководство все это знает и хочет, превратив древний город в современный туристический центр, с гордостью показать всему миру именно наше золотоордынское наследие в виде прекрасно сохранившихся архитектурных сооружений, уникальных находок из археологических раскопок и т. д. Разве это плохо? Это, по-моему, как раз то, что вы хотите.

А что касается домонгольского этапа в истории Болгара, то действительно пока научно не доказаны и достаточно спорны в науке вопросы о столичном статусе его в Х — первой половине XII веков, месте принятия ислама именно в этом городе, поэтому призываем быть очень осторожным и избежать мифологизации Болгара при музеефикации его памятников. Одновременно мы считаем, что Болгар, помимо Биляра, это как раз то место, где во всей красе можно показать туристам высокие достижения наших предков в области сельского хозяйства, ремесла, торговли и культуры. Совокупность этих достижений мы называем «булгарской цивилизацией», считая, в отличие от Д. Исхакова («термин абсолютно бессодержателен»), что эта цивилизация в какой-то степени служила базой новых, более высоких достижений булгар в эпоху Золотой Орды.

Как видим, нет никаких оснований опасаться создания нового Института археологии со ссылкой на возможность реставрации «булгаризма». Археологи далеки от политики и оперируют только конкретными фактами, которые есть «вещь упрямая».