Неизбежность реформ

Недавно Мировой банк опубликовал доклад о развитии высшего образования в мире и об исследовательских университетах международного уровня, занимающихся научными исследованиями (напоминаю, что в мире наукой, в том числе фундаментальной, больше занимаются в университетах, а не в академических институтах, как у нас). Весьма важными являются выводы этого анализа, напрямую касающиеся и академической сферы в целом, и нас в том числе.

Так вот, первое условие нормального развития научных исследований в современных условиях — это хорошее их финансирование, таланты и молодежь не идут туда, где нет достаточного финансирования. Ясно, что тот уровень бюджетного финансирования АН РТ, который существует ныне, а другого у нас, особенно в сфере гуманитарных наук, просто нет, не позволяет «накапливать» там мозги, наоборот, даже те, кто там работает издавна, начали в последнее время искать возможность ухода из этой системы. Дееспособные люди оттуда уже давно «эмигрировали» тихим способом, а именно, работают еще в 2 — 3 местах, продолжая, однако, получать в академических институтах и свой «пенсион», выдаваемый им вместо зарплаты. И осуждать наших ученых я бы не стал, так как иначе им просто не выжить.

Но второе условие процветания науки, установленное аналитиками из Мирового банка, для наших политиков, может быть, будет малопонятным, но для серьезных ученых оно является очевидным: университеты и академические исследования международного уровня не могут состояться там, где нет реальной конкуренции, свободы выбора направлений исследований и просто общеакадемической независимости, критического мышления, склонности к инновациям и креативности. В скобках замечу, что все это должно быть и в окружающем сообществе, а не только в изолированных исследовательских центрах, как, например, в предполагаемом в России Сколково… Более того, давно известно, что наука процветает только в тех научных и исследовательских учреждениях, где есть наибольшая автономия и независимость и ученые избавлены от мелочного контроля бюрократов. Попутно замечу, что в АН РТ скорее господствуют проистекающая из полной бесконтрольности анархия и вседозволенность, нежели подлинная демократия и свободная конкуренция исследователей. В такой среде, я прошу прощения у читателей за резкость, делами заправляют не профессионалы, а всякие «менеджеры», а в целом господствует посредственность, но никак не таланты. Насчет последнего мог бы привести множество конкретных примеров из нашей академической жизни, но воздержусь, ибо в данном случае предпочтителен анализ общей ситуации, сложившейся в АН РТ, нежели частные примеры такого рода.

На непросвещенный взгляд сегодня может даже показаться, что в наших академических институтах все нормально — немалым числом выходят книги, разрабатываются и публикуются фундаментальные серии (многотомные «История татар», «Татарская энциклопедия», «История татарской литературы», «Историко-этнографический атлас татарского народа», «Диалектологический атлас татарских говоров», «Народное творчество татарского народа» и другие такие же значимые труды), проходят конференции, включая международные и общероссийские, практикуются всевозможные поездки за рубеж (правда, почти на 100% на деньги принимающей стороны) и т. д. Но когда начинаешь систематически изучать эти издания, замечаешь, что они представляют из себя во многом перелопачивание известного или, в лучшем случае, содержат частные новшества, в них глобально нового в методологическом и конкретно-предметном смыслах крайне мало. И я понимаю, почему так: новая база данных, новые источники вводятся в научный оборот крайне редко, а наши ученые слишком обременены старым багажом советского времени, в том числе и потому, что сами они во многих случаях являются достаточно пожилыми людьми. С прискорбием приходится признать, что в чисто демографическом смысле академическое сообщество Татарстана, особенно в его гуманитарном сегменте, существенно омолодить так и не удалось, и при нынешних условиях это и не представляется возможным, так как никаких реально действующих механизмов и предпосылок к приходу в академическую науку у нас молодежи попросту нет. Более того, ситуация имеет тенденцию к ухудшению -довольно многочисленные средние возрастные группы ученых гуманитарных академических институтов АН РТ, пришедшие в науку в первой половине 1980-х годов, в последние годы «передвинулись» в разряд продолжающих работать пенсионеров. И это неизбежно, ибо молодежь в наши институты просочиться может только в редчайших случаях. Уже и сами чиновники в личных разговорах признают, что в некоторые из академических институтов стало страшно заходить, настолько в них тяжелая, «стариковская», аура. Из академической жизни исчезли дискуссии и научные семинары, столь характерные для ИЯ-ЛИ 1980-х годов, а конференции превратились в обычные талмудистские мероприятия. Многие научные сотрудники у нас попросту живут в «башнях из слоновой кости», продолжая производить в изрядном числе научный продукт устаревших образцов, который никому не нужен. Изредка появляющиеся в нашей системе стремления некоторых руководителей совершить нечто вроде внутренних «революций» и выйти на какие-то новые исследовательские парадигмы и рубежи, бесследно растворяются в застойном академическом болоте. Хотя это по-настоящему страшно, но это — сегодняшние реалии.

Сказанное далеко не полностью отражает академическую действительность, которая нас окружает. И кое-что из нее тоже должно быть обрисовано для общественности и руководства республики.

Начну с положения по экспедициям. По своему опыту знаю, что этнологии (этнографии) или археологии без экспедиционного сбора материалов попросту быть не может. И в самые трудные времена, например, в 1990 г. мне, тогда молодому заведующему отделом этнологии ИЯЛИ, удавалось организовать экспедиции к сибирским татарам на средства, полученные даже от бизнесмена Шашурина. Но мало кто знает, что после создания АН РТ целенаправленные экспедиционные исследования (как археологические, так и этнографические и иные) практически прекратились. Во-первых, потому, что на это в бюджете АН РТ попросту средства не предусматривались и не предусматриваются (да и, как уже указывалось, в уставных задачах нашей Академии наук этой деятельности вообще не предусмотрено). И то, что выдается сегодня за «экспедиции» у археологов — это или «точечные» охранно-спасательные работы, или, того хуже, это то, что сейчас спешно проделывается в Булгарах. В лучшем случае наши археологи сейчас «примазываются» к чужим экспедициям в качестве «угловых жильцов», никаких плановых, системных археологических исследований академические археологи у нас не ведут. А этнографы с начала 1990-х годов вообще перестали выезжать в собственно этнографические экспедиции.

Между тем целые археологические пласты нашей истории остаются совершенно не изученными, например, археология Казанского ханства (и всех других татарских государств XV -XVI вв.) есть на 90%, если не больше, terra incognita. Этнографы тоже оставили начатое изучение сибирских татар ровно на полпути, и мы так и не смогли составить ту часть «Историко-этнографического атласа татарского народа», которая касается Западной Сибири. Чуть лучше обстоит дело с диалектологическими исследованиями, но только потому, что основную часть своей работы диалектологи успели завершить до создания нашей Академии наук еще в советские времена. Но имеется и вторая, обычно не афишируемая причина того, почему сейчас экспедиции в АН РТ не проводятся. Дело в том, что татарский отряд этнологов, например, в настоящее время состоит из одних пенсионеров, иногда очень почтенного возраста, и из-за этого даже при наличии средств не способен выехать в «поле». Так же обстоит дело и с диалектологами. В некоторых случаях, но, к счастью, не во всех это касается и археологов — там молодежи значительно больше.

Ситуация с социологическими исследованиями выглядит немного лучше, но не потому, что наша доблестная Академия наук вкладывает в это дело средства -все обстоит как раз наоборот — у нас социологические исследования, за которые это учреждение любит отчитываться, выполняются на посторонние гранты и иные средства, добытые академическими этносоциологами из всевозможных внешних источников, зачастую через колоссальные усилия и работу на «чужого дядю», когда основной добытый материал тоже уходит «на сторону» (тому, кто финансировал исследование) или изначально его сбор был запроектирован не у нас, поэтому обслуживает чужие интересы. Заметьте, ни одного общероссийского обследования татарского населения хотя бы РФ отродясь в АН РТ не было, даже татары соседнего Башкортостана у нас не изучались социологами, о чем я уже неоднократно писал. И все потому, что такого рода исследования в Академии наук Татарстана не планируются и средства на них не выделяются. Итог печальный: научное сообщество Татарстана сегодня для наших органов управления и власти не может дать никаких сколько-нибудь фундированных рекомендаций относительно татарской этнонации в целом. И наше общество, а с ним и наши политики, похожи на тех слепцов, которые судят о сути такого явления, как татары, случайным образом — по его хоботу или хвосту.

Теперь я хочу остановиться на собственно исторических исследованиях, проводимых прежде всего в Институте истории им. Ш. Марджани, тем более что выход первых трех томов «Истории татар с древнейших времен» позволяет высказаться более предметно о той исторической науке, которая у нас в последние 10-15 лет развивается. Беру это направление академических изысканий для анализа потому, что в них лучше разбираюсь (в те разделы гуманитарной науки, которыми занимаются ученые ИЯЛИ им. Г. Ибрагимова, из-за того, что я не являюсь по ним профессионалом, я скорее всего углубляться не буду, хотя кое-что и о них позже скажу, но только в общем плане).

Так вот, по мере выхода названных выше томов (т. 1 — «Народы степной Евразии в древности»,2002; т. 2 «Волжская Булгария и Великая степь»,2006; т. 3 «Улус Джучи (Золотая Орда) XIII — XV вв.»,2009) становятся все более очевидными их базовые недостатки (достоинства тоже есть, о чем можно было бы сказать отдельно), связанные с общей организацией научных исследований в местной Академии наук и с теми методологическими проблемами, которые нам в силу ряда причин преодолеть не удалось. Итак, по существу дела.

Когда берешь в руки т. 1 «Истории татар с древнейших времен», посвященный древнетюркскому времени, сразу возникает вопрос о том, а где в этой общей истории степной Евразии наши предки. И американский историк, наш соотечественник, Ю. Шамильоглы, еще на стадии подготовки проспекта этой работы предлагал его предварять разделом об отношении истории древнетюркского периода к национальной истории. Предложение было отвергнуто руководством тома и держателями финансов — в одном случае, я думаю, по идейным соображениям, а в другом — из-за непрофессионализма. Все дело в том, что между национальной историей и историей как таковой имеется принципиальная разница, но когда эта грань проводится осмысленно, она становится этапом историографического развития, а когда в угоду другим соображениям, то народ остается без начального звена своей истории. Думаю, что далеко не случайны те обращения, наблюдаемые даже в научном обществе республики, к уже давно устаревшему Паркеру и другим подобным авторам в поисках древнейшей истории татар — первый том «Истории татар» не дал ответов по этому вопросу. В том числе и потому, что кроме чисто методологических вопросов перед ее авторами стояли очень серьезные источниковедческие проблемы, решенные в томе, извините на уровне старых советских образцов, а не на уровне мировой тюркологии. Более того, когда я писал с моим коллегой И. Л. Измайловым учебник для 10-го класса общеобразовательных школ (профессиональный уровень) по «Истории татар с древнейшего времени до конца XVII в.», то обнаружил, что в названном томе весь комплекс вопросов, связанный с культурогенезом древнетюркской цивилизации, рассмотрен весьма лапидарно, а на самом деле — крайне поверхностно. И тут я вспомнил, что в ходе подготовки этой работы были предложения включить в него большой очерк по истории древнетюркской литературы, отвергнутые его редактором по личным соображениям. Как мне сейчас кажется, в итоге древнетюркская цивилизация в названной книге приобрела блеклый и нединамичный вид, что, наверное, кому-то выгодно. Но вряд ли нам, татарам. Что касается т. 2 «Истории татар», то я был не только одним из его авторов, но и участником концептуальной битвы вокруг его проспекта — первоначально его руководство хотело ограничить содержание тома Волжской Булгарией, но из-за сильного сопротивления нескольких участников редколлегии там появились подзаголовок «Великая степь», разделы по кипчакам, а также другим тюркским группам домонгольского этапа истории наших предков. Однако если вы сегодня внимательно изучите содержание этого тома, то обнаружите, что там все равно доминируют булгарские сюжеты — иначе и не могло быть, так как основные части книги писались специалистами по Волжской Булгарии. Но так ли все должно было быть в национальной истории татар? Не надо ли было уделить гораздо большее внимание истории кипчаков, имея в виду, что, во-первых, именно среди кимаков (части кипчакской общности), создавших Кимакский каганат и затем переселившихся в Среднюю Азию, в качестве элиты находились древние татары, во-вторых, именно они, еще в домонгольский период проживая к северу от государства Хорезмшахов, усвоили ислам и впоследствии способствовали исламизации Золотой Орды? Ну, а в-третьих, татарский язык, относящийся к булгаро-кипчакской подгруппе, на самом деле достаточно четко ориентирует нас — ученых в ходе изучения этногенеза татар: кипчакский этнический массив по меньшей мере был таким же значимым, что и булгарский. Хотя такая концептуальная мысль в рассматриваемом томе заложена, она из всего содержания книги на самом деле никак не вытекает.

Наконец, т. 3 «Истории татар», посвященный звездному часу нашей истории, периоду Улуса Джучи, или Золотой Орды. Сразу же скажу: на сегодня это лучшее исследование по истории Золотой Орды в России, но в мировом масштабе навряд ли. Однако если вы вчитаетесь в содержание этого толстенного тома (более 1 тысячи страниц!), эйфория по поводу данного труда пройдет довольно быстро. Почему? Потому что концептуально это не единая работа, а набор довольно разнохарактерных и разного уровня очерков.

(Продолжение следует)