Глава I
История чувашского народа является вопросом, мало разработанным в науке. В исторических документах это имя упоминается сравнительно поздно, в первой половине XVI в. в связи с походами московских войск на Казань. Весь более ранний период остается неосвещенным документами. Ни восточные путешественники, оставившие нам интересные, хотя и отрывочные описания Среднего Поволжья, ни русские летописи, — ни словом не оговариваются о чувашах. Это, может быть, объясняется тем, что чуваши были известны в то время под другим именем, каким могли быть буртасы или булгары, под которым скрывается ряд народов Средней Волги.
Подобное состояние письменных документов делает понятной большую роль археологии в историческом исследовании. Только на основе вещевого материала, наряду с лингвистикой, этнографией и фольклором можно проследить период древней истории, средневековья, а также выяснить процесс сложения народа чуваш. Поэтому в этих вопросах основная роль выпадает на долю этих дисциплин и в особенности археологии, которая оперирует датированным материалом, относящимся к определенным эпохам, в то время как этнография, лингвистика и фольклор дают памятники в основном позднего времени, содержащие более древние элементы, только в виде пережитков.
Заселение территории чувашей относится к эпохе верхнего палеолита, когда человек вслед за отступающим ледником начал осваивать более северные области. Территория к востоку от Суры по направлению к Волге никогда не была занята ледником. Даже следов третьего рисского оледенения, которое соответствует периоду мустьерской культуры, в пределах Чувашской АССР не обнаружено. Южная граница этого ледника, который иногда называют великим, проходила севернее, оставляя Чувашию южней. Граница его шла от Молотова на Киров, далее по средней Волге до Суры, доходя своими выступами до Усть-Медведицы и Днепропетровска. Граница рисского оледенения представлена очень полно и ясно в виде отложений валунного суглинка, основной и конечной морены. Последнее вюрмское оледенение имело значительно меньшие размеры. Его граница проходила от устья Печоры, по Сухоне, верховьям Волги и Днепра. Несмотря на то, что в мустьерскую эпоху Чувашия не была занята ледником, все же мало вероятно, чтобы человек жил тогда в междуречьи Суры и Волги. Безусловно, близость ледникового выступа сказывалась на характере климата, который был весьма суров. В эпоху же верхнего палеолита Среднее Поволжье было отделено от ледника значительной площадью, что и создавало предпосылки к заселению края. В это вргмя климат в Европе сильно ухудшился, замечается понижение температуры, соединенное со значительной сухостью воздуха. Исчезли леса, сохранившиеся, главным образом, по речным долинам. В северных районах стала господствовать тундра с ее характерной карликовой растительностью, южнее простирались холодные степи. В эту эпоху и произошло, повидимому, освоение Среднего Поволжья, на что указывает открытая А. Я. Брюсовым в 1938 г. стоянка на берегу оврага Сель-Сирми близ селения Улянк. Там неоднократно были находимы кости четвертичных животных, раскопками же были открыты четыре наслоения. Верхнее из них представляет из себя деградированный чернозем, ниже которого залегают желтые суглинки, с известковыми конкрециями. Третий слой составляла погребенная почва, а четвертый — светлые суглинки. Культурные остатки в виде костей животных и большого количества углей залегали в верхней части погребенной почвы. Шурфы, заложенные в соседних пунктах, дали аналогичную картину присутствия костей четвертичных животных и остатков кострищ. Датировка этого ценного для истории края памятника очень трудна. Отсутствие террас затрудняет выяснение общих геологических условий местности, а отсутствие кремневых орудий не дает возможности датировать стоянку. Однако, как правильно отмечает исследователь, скопление углей и костей четвертичных животных на относительно небольшом пространстве в погребённой почве, дает возможность предположить здесь стоянку палеолитической эпохи, причем с большой долей вероятия можно говорить не о мустьерской эпохе, а о времени верхнего палеолита. Выходя из рамок Чувашии, можно отметить еще ряд памятников, позволяющих заключить о широком заселении Среднего Поволжья в верхнем палеолите. Так, к самому концу палеолита относится стоянка, открытая в окрестностях города Куйбышева (областного) на берегу реки Волги, при впадении в нее Постникова оврага. Ее остатки залегают в лёссовидной глине, намытой в данном месте во времена, предшествовавшие поселению здесь человека. Раскопками было открыто кострище с обломками костяной иглы, кружок из раковины, кремневые остроконечники, скребки высокой формы, проколки, резцы и мелкие обломки костей мамонта. Найденные вещи не оставляют сомнения в отнесении стоянки к столь отдаленному времени. Другая стоянка того же времени обнаружена у Воскресенского оврага близ того же города Куйбышева. Там на глубине трех метров от современного уровня почвы были найдены бивни мамонта, обломки костей со следами раскола и обломки кремневых орудий1. Данным же временем датируются и древние черепа, найденные в Ундорах близ Ульяновска и описанные акад. А. П. Павловым.
Все эти материалы достаточно ясно показывают, что заселение Среднего Поволжья происходило не позднее верхнего палеолита.
Открытый памятник, давая отправную точку для суждения о древнем заселении края, не позволяет говорить о характере общества того времени. Для этого необходимо привлечение аналогичного материала других областей. Только сравнение даст возможность определить степень общественного развития.
В настоящее время наука располагает материалом с десяток стоянок жилищами, орудиями труда, памятниками религии и искусства и рядом погребений, которые при помощи сравнительного этнографического материала позволяют восстановить жизнь человека того времени2. В ту эпоху человек достиг уже значительной степени материального благосостояния. Орудия труда стали дифференцированными и значительно улучшились по сравнению с предшествованиям временем. Сравнительно разнообразный набор наконечников, отщепов, скребков, резцов, проколок и костяных орудий ясно свидетельствует об этом. (Рис. 1 и 2). Охота достигла большого развития, что сказалось в усовершенствовании ее приёмов. Стали совершенствованее и приёмы изготовления самих орудий. Наряду со скалыванием стали делать орудия из тонких пластин, полученных отжимом; в то же время люди начали сооружать, для себя постоянные жилища в виде землянок, как например в Тимоновке Брянской области, или в Костенках Воронежской области. На высокую ступень культуры и духовного развития указывают памятники художественной деятельности человека, дошедшие до нас в виде резьбы по кости или стенописи в пещерах, или же в скульптурных изображениях. Прекрасные памятники искусства были открыты в СССР как в европейской части, так и в Сибири. Среди них необходимо отметить женские фигурки из Костенок, Гагарина, Мальта и Буреть под Иркутском.
К этому времени относится возникновение родовых отношений — матриархата, которые выросли из кровнородственной семьи. Род представлял из себя сплочённую организацию, внутри которой люди были тесно связаны друг с другом; единство членов рода было обусловлено не только кровным родством, но главным образом недостаточно высоким развитием производительных сил, которое заставляло людей совместно вести свое хозяйство и бороться с природой. Род был хозяйственной общиной с коллективным производством, собственностью и потреблением. Однако, такие роды не были замкнутыми общественными организмами. Нормы первобытных отношений не разрешали брак внутри рода. Жены и мужья, как правило, должны были принадлежать к разным родам. Поэтому роды, связанные между собою брачными отношениями, составляли более крупные объединения — племя.
Как показали исследования последних лет, люди эпохи верхнего палеолита вели оседлый образ жизни. Они строили более или менее постоянные жилища, которые указывают на большую сплоченность родовых групп, стремившихся коллективным трудом обеспечить себя продуктами охоты и хранившие запасы таких продуктов на черный день. Возникнув в эпоху верхнего палеолита, материнский род продолжал существовать весьма долго, а пережитки его сохранились даже до нашего времени. Памятников эпохи, следующей непосредственно за палеолитом, еще не открыто в пределах современной Чувашской АССР. Наступившая современная эпоха характеризовалась изменением климата, фауны и иным распределением растительности. Первая стадия, непосредственно связанная с палеолитом, именуется эпипалеолитом. Стоянки этого времени известны на значительном пространстве от Польши до Оки и далее на восток — до Волги. Они обычно расположены на низких песчаных дюнах и весьма бедны находками, набор орудий, типичный для них — охотничий. (Рис. 3). Небольшой размер стоянок этого времени свидетельствует о существовании небольших коллективов охотников, в погоне за мелкой дичью, часто менявших места жительства. Ближайшим таким памятником является стоянка Елинбор на Оке, где имеется небольшой культурный слой. Общественная организация этого времени тесно связана с предшествовавшей эпохой.
Последующие стадии того же материнского рода относятся к эпохе неолита, — нового каменного века. Наиболее ранними памятниками его являются стоянки, давшие комплекс каменных орудий, близких макролитам (крупным орудиям), и характеризуются отсутствием керамики. Такая стоянка известна возле устья Постникова оврага у города Куйбышева (областного)3. Остатки ее залегали на глубине 1 метра в лёссовидной глине. Наиболее интересна мастерская, где на сравнительно небольшом пространстве сосредоточен запас сырого материала в виде кусков кремня, значительного количества осколков, лежавших двумя грядами; набор орудий состоял из крупных скребков, нуклеусов крупных размеров, ножевидных пластин и резцов. (Рис. 4 и 5). Техника выработки орудий весьма примитивная, частью тёсаная, частью сколотая. Фауна представлена только костями быка.
Весьма небольшой материал этого периода истории Поволжья позволяет заключить, что население продолжало жить небольшими группами по берегам рек и озер. Оно занималось охотой на мелкого зверя и птиц и рыболовством. Это были древнейшие родовые образования, в которых возникающие парные семьи, вытеснявшие групповой брак, были по-прежнему тесно связаны между собой условиями общего производства и распределения. Более новые этапы до поздней бронзы почти не изучены на территории Чувашии. Поэтому мы должны обратиться к хорошо известным соседним областям, большинство стоянок которых относится ко времени от III до I тысячелетия до н. э. и датируется эпохой бронзы. Наиболее характерными и многочисленными находками на этих стоянках являются обломки глиняной посуды, покрытые ямочногребенчатым орнаментом, заполняющим почти всю поверхность сосуда. Этот орнамент за длительный период своего существования претерпел значительные изменения, что дает возможность установить относительную хронологию памятника. В начале он представлен почти одним ямочным узором, а сами сосуды грубы, с толстыми стенками. Им на смену пришла хорошо сформованная и обоженная керамика, покрытая орнаментом из чередующихся зон гребенчатого и ямочного узора. Самые ямки различных очертаний — круглые, овальные и ромбические. И, наконец, третья группа сосудов, наиболее поздняя, представлена самой совершенной посудой, как круглодонной, так и плоскодонной, но украшенной весьма небрежным гребенчатым орнаментом. Для эпохи последних стоянок, относящихся к самому концу второго тысячелетия и первому тысячелетию до н. э., характерно присутствие обломков посуды, покрытых особым, так называемым сетчатым орнаментом, полученным отпечатком ткани на стенках посуды.
Неолитические стоянки с ямочно-гребенчатой посудой широко распространены на нашем севере, но они не составляют одной культуры, а дают ряд местных вариантов, соответствующих отдельным племенам. За последнее время изучение неолита севера позволило установить не только некоторые хронологические вехи, но и выделить ряд культур. К сожалению, область к востоку от Суры остается еще белым пятном и, несмотря на обилие и большое разнообразие памятников, мы еще не знаем характера неолитической и бронзовой культур в этих районах. Древнейшей из наиболее близких стоянок остается пока Льяловская, расположенная в 400 километрах к западу от Чебоксар. При ее исследовании найдены изделия из камня, кости, рога и обломки глиняных сосудов. Из орудий заслуживают быть отмеченными скребла, топоры, мотыги, предназначенные для рубки дерева или взрыхления почвы. Льяловская стоянка является соединительным звеном между памятниками с макролитической индустрией и более поздними памятниками типа Балахнинской стоянки, распространенными, повидимому, и на территории Чувашии. Более двадцати памятников подобного типа известно в Балахнинской низменности близ города Горького, так же как и в Муромском районе по берегам речек, впадающих в Оку. К более позднему времени, как отмечено выше, относятся уже стоянки с сетчатой керамикой.
Накопленный материал позволил археологам сделать ряд исторических выводов. Как правило, человек эпохи неолита жил по берегам речек и озер, в непосредственной близости от воды. Выбор места для жилья определялся, прежде всего, удобствами рыбной ловли. Стоянки располагались обычно группами, заселенными представителями одних племен. В этих стоянках открыты жилища или в виде землянок для зимнего времени, или шалашей, используемых летом. Количество жилищ отдельных стоянок достигало пятнадцати, что дает возможность определить приблизительно численный состав родовых групп от 70 до 100 человек. Обитатели поселков изготовляли свои орудия из камня, кости, рога и дерева. Камень обрабатывали посредством скола, отжима, шлифования и пиления. Выделывали топоры, мотыги, наконечники стрел, дротиков, скребки, ножи, свёрла и резцы. Раскопками неоднократно были открыты мастерские для изготовления орудий, позволяющие выяснить весь процесс их приготовления. В это время появились бронзовые орудия, но они были еще крайне редки и попадали с юга или востока. Богатейшие коллекции наших музеев позволяют заключить, что основой их хозяйства были охота и рыболовство. С охотой было тесно связано приручение собаки — первого домашнего животного нашего севера. О соотношении удельного веса промыслов неолитического человека, могут дать указания остатки фауны, находимые на стоянках, из которых не менее 2/3, а иногда и до 3/4 приходится на долю водной. Этот факт объясняет причину заселения прибрежной полосы. Археологические находки ясно характеризуют и технику рыбной ловли того времени. Рыбу ловили сообща сетями, как можно полагать по расчетам, имевшим длину до 3 метров и ширину до 1'/3 метра. Применяли различные системы заграждений, заколов, крупную рыбу били гарпунами, применялось также и ужение рыбы. Наряду с орудиями для коллективной охоты и рыболовства встречаются орудия индивидуального промысла, в виде лука со стрелами, копья и дротика. Население каждого поселка вело совершенно самостоятельное хозяйство, общественное разделение труда еще не разрушило экономику первобытного общества, сохранявшего типичные черты материнского рода.
Дальнейшее развитие хозяйства, появление и развитие скотоводства, сопровождаемого земледелием, введение железных орудий внесли изменения в жизнь первобытных охотников. Первобытная орда начала распадаться, накопленные богатства стали собственностью отдельных семейств, изменения в хозяйстве заставили население переменить места своего обитания. Были оставлены богатые водой низменности, стали сооружать поселки на возвышенных местах, удобных для скотоводства и земледелия. Изменился самый характер поселков, открытые стоянки сменились укрепленными деревнями, так называемыми городищами, расположенными в малодоступных местах, на отрогах, окруженных оврагами или речками. Подобные городища известны на территории Чувашской АССР, но они остаются почти неизученными. Время этих памятников — I тысячелетие до н. э. — первые века н. э.
К этому времени относится появление первых исторических сведений о народах восточной Европы. В труде греческого историка Геродота имеется подробный перечень племен, населявших восточную Европу4. Сведения Геродота, как можно судить по археологическим данным, весьма достоверны, хотя автор в ряде мест и подчеркивает, что они получены им из вторых рук, а сам он в этих отдаленных местах не был. По его подробному изложению мы знаем, что в районе Днепра, выше скифов-пахарей жили невры, а к востоку от них — андрофаги, далее на восток в верховьях Дона — меланхлены, а далее за Доном к северу от савроматов — будины и гелоны, а к востоку от них — фиссагеты и иирки. Если разместить на современной географической карте племена, перечисленные Геродотом, то мы должны будем на территории современной Чувашии расположить фиссагетов. Геродот даёт краткую характеристику фиссагетов, всего несколько строк посвящено этому племени: «выше будинов, к северу от них, лежит прежде всего, пустыня на протяжении семи дней пути, а за пустыней больше в восточном направлении живут фиссагеты, — народ особый и многолюдный, средства к жизни добывают они охотой». Вот и все, что оставил нам отец истории об этом народе.
Последующие географы и историки долгое время пользовались данными Геродота. В их числе Страбон, Плиний, Птоломей, обогатившие нашу науку новыми материалами.
Просматривая материал мест поселения как более раннего времени — неолитического, так и более позднего — городищ железной эпохи, нетрудно видеть, что последние связаны с первыми и сложились на их базе. И форма жилищ, и бытовые предметы, в частности керамика и ее орнаментация — все свидетельствует о том, что население жило в этих местах в глубокой древности, до I тысячелетия до н. э. включительно. К этому же выводу приводит и анализ погребений. Могильников неолитической и бронзовой эпох известно в северной части восточной Европы около десяти. Первоначально умерших хоронили на площади поселка и лишь позднее перешли к устройству отдельных кладбищ. Обряд погребения довольно однообразен и удерживается в этих местах до позднего времени. Покойников хоронили в неглубоких ямах, в вытянутом положении на спине, с руками, полусогнутыми или вытянутыми вдоль тела. Наряду с этим известно, правда весьма редко, погребение в сидячем положении. Так продолжали хоронить и в начале I тысячелетия до н. э., как об этом можно судить по материалам младшего Волосовского могильника, где как мужчин, так и женщин погребали на спине в вытянутом положении. Так же хоронили и в продолжении I тысячелетия н. э., о чем свидетельствует материал Иваньковского могильника, открытого на Суре в 1926 году.
Все эти данные достаточно ясно свидетельствуют об автохтонности местного населения. Можно утверждать, что, заняв район современной Чувашии в верхнем палеолите, люди продолжали занимать эти места и позднее.
Однако развитие общества в Среднем Поволжьи не протекало спокойно. Еще в III тысячелетии до н. э. в эту область вторглись чуждые племена, которые связываются в археологии с Фатьяновской культурой. Фатьяновская культура получила свое наименование по первому могильнику, открытому в прошлом веке близ деревни Фатьяново Ярославской области. В настоящее время таких могильников известно несколько десятков, разбросанных на значительном пространстве и наиболее густо покрывающих Верхнее Поволжье. Эта культура датируется временем III—II тысячелетия до н. э. и отличается большим своеобразием, не имея никаких черт, связывающих ее с местной неолитической культурой. Могильники этой культуры дали погребения людей в скорченном положении, с полусогнутыми руками и ногами. При умерших полагались бронзовые предметы — шилья, ножи, топоры, костяные орудия, булавки и прекрасного качества посуда в виде шарообразных сосудов с лощеной поверхностью и тонким изящным орнаментом. Относительно Фатьяновской культуры, её происхождения, существует несколько точек зрения. Одни полагают, что эта культура возникла в Верхнем Поволжье, на поздней неолитической основе и является следствием коренных сдвигов, происшедших в первобытном обществе эпохи позднего неолита. Другие исследователи считают, что носители Фатьяновской культуры являются пришлым элементом и явились или с северного Кавказа, или с запада, или с юго-запада. В пользу этой точки зрения говорит общность некоторых черт материальной культуры между северо-кавказской культурой и фатьяновской. Общие черты можно видеть и на западе, в памятниках мегалитической культуры, где имеется подобная керамика, кость и где мы встречаем близкий обряд погребения. Антропологический материал свидетельствует о юго-западных связях этой культуры. Из памятников этой культуры на территории Чувашии известен раскопанный за последнее время Балановский могильник. (Рис. 6).
Он интересен для истории Чувашии не только тем, что находится на ее территории, но и как наиболее поздний из всего комплекса памятников этой культуры.
Могильник находится в Козловском районе Чувашской АССР, в 1,5 км от деревни Баланово, в 12 км от Волги и расположен на одном из холмов в урочище Карабай.
Могильник был открыт случайно при разработке песчаного карьера в 1933 году. Описания находок и история открытия могильника помещены в работе О. Н. Бадера «Могильник в урочище Карабай д. Баланово в Чувашии».
Большинство могил оказались нарушенными земляными работами. Однако, большой размах раскопок позволил выяснить обряд погребения. Покойников хоронили в глубоких ямах, нa боку, в скорченном положении, головой на запад, север, юг. При костяках были найдены глиняные сосуды обычной для этой культуры шаровидной формы, каменные топоры, клинья, кремневые стрелы, костяные наконечники поясов, бронзовые височные кольца и некоторые другие бронзовые вещи (Рис. 7, 8, 9, 10, 11, 12 и 13).
Инвентарь погребений Балановского могильника очень характерен и не оставляет никаких сомнений в отнесении его к поздней стадии Фатьяновской культуры.
Появление в Среднем Поволжье пришельцев несомненно наложило отпечаток на процесс формирования местного населения и должно быть учтено при изучении этногенеза чуваш.
Среди европеоидных черепов здесь встречен череп с элементами монголоидности (древнего характера), что позволяет заключить о смешении пришельцев с местным населением.
В конце II тысячелетия до н. э. в Среднее Поволжье начали проникать племена срубной культуры, занимавшие область степей нашего юга. Эта культура была определена в 1914 году проф. В. А. Городцовым на основе изучения огромного числа разновременных погребений бронзовой эпохи. Им же был установлен диапазон ее распространения. Последующие работы дополнили наши знания по этому разделу археологии, но не внесли ничего принципиально нового. Влияние этой культуры ясно прослеживается в целом ряде памятников. Так, в орнаментации глиняной посуды стоянок II тысячелетия до н. э. появляются черты, характерные для керамики срубной культуры. Но не только влияние может быть установлено по археологическому материалу. Такой памятник, как старший Волосовский могильник, открытый недалеко от города Мурома, позволяет говорить о проникновении племен срубной культуры далеко на север. В этом могильнике был обнаружен скелет, лежавший в скорченном положении, с полусогнутыми руками и ногами, в сопровождении сосуды, обычной для срубной культуры.
Слабая изученность археологических памятников Чувашия не даёт возможности ответить на вопрос, в какой степени влияние юга испытали племена, населявшие ее территорию.
К самому концу II тысячелетия до н. э. относится появление новой культуры, известной под именем Абашевской, открытой впервые раскопками проф. Смолина В. Ф., Третьякова П. Н. и Граковой О. А. (Рис. 14, 15 и 16). В настоящее время еще трудно решить вопрос, появилась ли эта культура в результате воздействия фатьяновцев на местные племена, и представляет таким образом синтез двух культур, или в свою очередь также является пришлой, как Фатьяновская. Наличие двух обрядов погребения — скорченного и вытянутого, который напоминает местный неолитический обряд погребения, как будто говорит в пользу первой точки зрения. Большой материал дали работы последней экспедиции 1945 года, позволившие О. А. Граковой установить связь Абашевской культуры с Фатьяновской, что дало ей право утверждать сложение Абашевской культуры на Фатьяновской основе, представленной в Чувашии Балановским могильником (Рис. 17).
Также можно утверждать преемственность между Абашевской и Ананьинской культурами, относящейся уже к I тысячелетию до нашей эры.
Весьма интересен череп, реконструированный М. М. Герасимовым. Это европеоидный долихоцефал с уплощенным лицом и сильным подбородком — также связывает Абашево с более ранним Балановским могильником. Как Балановцы, так и Абашевцы, по мнению М. М. Герасимова, явились компонентами при формировании на местной основе чувашского народа. Следовательно, изучение Абашевской культуры является первоочередной задачей археологии и имеет непосредственное отношение к вопросу формирования чувашей.
К концу II тысячелетия — началу I тысячелетия до н. э. относится большое число разнообразных бронзовых изделий — кельтов, топоров, долот, найденных на территории Чебоксарского, Цивильского, Свияжского и других районов. Часть этих предметов попала в частное собрание казанского купца Заусайлова5 и ныне хранится в Государственном музее в Гельсинках. (Рис. 18 и 19). Все эти разнообразные орудия показывают, что в конце II тысячелетия бронзовые орудия в Среднем Поволжье получили широкое распространение, хотя и существовали наряду с каменными. (Рис. 20, 21, 22 и 23).
В течение I тысячелетия до н. э. местные племена далеко ушли в своем развитии. У них окрепли патриархальные отношения, у них установились тесные связи с югом, что бесспорно содействовало распаду родовых отношений.
К сожалению, историческая наука не располагает в настоящее время достаточным материалом для детальной характеристики этого периода. Отсутствие достаточного археологического материала также лишает возможности уточнить некоторые общие вопросы истории этого периода.
По-видимому, отношения с южными племенами не были особенно спокойными и мирными, что и заставило местные племена объединиться с населением Южного Прикамья и составить один племенной союз. На это косвенно указывает распространение в Среднем Поволжье и Нижнем Прикамье одних и тех же типов украшений. Последнее заставило некоторых археологов объединить памятники Пьяноборской культуры Нижнего Прикамья с близкими ей, но не тождественными памятниками Кошебеевского типа, характерными для правобережья Средней Волги. Указанные культуры имеют много общего в украшении, в орнаментации посуды и в ее форме.
В данную же эпоху усиливаются связи с Уралом, откуда, может быть, проникают не только металл и вещи, но и отдельные группы вещей. Все указанные факты, слабо еще изученные археологами, усложнили процесс образования народов Поволжья и должны быть учтены при историческом исследовании.
После античных авторов, весьма смутно отметивших народы северной части Восточной Европы, наступает глухой период до VI в. н. э., когда появляются труды Иорнанда, писавшего о царстве Германариха, короля готов. Он отметил в числе народов, плативших дань Германариху, и народы Среднего Поволжья, — мордву, мерю и черемисов.
Трудно согласиться с оценкой царства Германариха, даваемой Иорнандом.
Все сведения, которыми мы располагаем по истории готов, не дают никаких оснований говорить о могущественном Готском королевстве, которому почти все племена Восточной Европы платили дань. Сведения историков первых веков н. э. — Аппиана, Скилака, Страбона и Тацита рисуют нам древних германцев в виде отдельных разобщенных племен, которые на время войны объединяются и выбирают общего начальника. В III в. готы, по свидетельству Кассиодора и Иорнанда, появляются в Юго-Восточной Европе. К этому времени в Прибалтике начали складываться постоянные племенные союзы, военные организации, ставившие своей задачей оборону племенной территории или захват богатств соседей.
Готы, вторгнувшиеся в Юго-восточную Европу, и являлись военными отрядами одного из племенных союзов. Не случайно путь их наступления шёл на юг, в степи Причерноморья, к городам северного побережья Чёрного моря. Эта область была несравненно культурней Прибалтики, и племена, населявшие степи, в своем общественном развитии на много опередили готов. Первые племенные союзы, слагавшиеся здесь с наступательными целями, возникли на тысячу лет ранее, когда киммерийцы, а затем скифы предприняли наступление в Малую Азию, в область культурных государств — Ассирию и Урарту.
Движение готских военных отрядов на юг привело к сложению нового племенного союза, возглавляемого готами, в который вошли и некоторые сарматские племена, населявшие степи Причерноморья.
Этот союз племен выставил отряды, совершавшие опустошительные набеги на города побережья Черного, Мраморного и Эгейского морей. Они разгромили Питиунт, Фазис и Трапезунд, ограбили знаменитый храм Дианы Эфесской, опустошили острова Эгейского моря, выжгли Афины, Коринф и Аргос. Эти походы продолжались с 255 до 275 гг., когда готы совершили свой последний поход до Киликии.
В свете всех этих походов, о которых много говорах, древние историки, походов, совершавшихся с определенной целью — поживиться за счет более богатых и культурных народов совершенно непонятной, необъяснимой является экспансия в Среднее Поволжье, в область племен мери и мордвы, в область племен, культурный уровень которых был значительно более низким, чем у населения степей Причерноморья. Южные интересы этого гото-сарматского племенного союза, так называемого царства Германариха, были слишком ясно выражены, чтобы можно было верить этому свидетельству Иорнанда. В этом свидетельстве много непонятного. В нем упоминаются в качестве подчиненных исключительно северные области, над которыми царствовал Германарих, и ничего не говорится о южных. В нем Иорнанд чрезмерно превозносит Германариха, сравнивая его с Александром Великим. Эти соображения исключают всякую возможность считать Среднее Поволжье входившим в племенной союз, известный в истории под именем царства Германариха.
В VI—VII вв. н. э. в Среднем Поволжье появляются новые кочевые орды, которые наложили отпечаток на местные племена и смешались с ними. Движение это в некоторой части коснулось и юго-восточных районов современной Чувашии. Эту группу пришлых племен составляли булгары, искони жившие в степях Приазовья и после распада их могущественного племенного союза откочевавшие к северу и на Дунай. Принадлежа к сарматским племенам, о чем можно судить по сведениям византийских историков и археологическим данным, они на юге испытали сильное влияние гуннов, с которыми они в какой-то мере ассимилировались. Откочевав на север, булгары столкнулись с местными племенами, занимавшими Нижнее Прикамье и правобережье Волги, ассимилировались с последними, внеся с собой новые сармато-гуннские черты.
В это время оседлые племена Среднего Поволжья жили в укрепленных поселках-городищах, генетически связанных с более ранними культурами края. В археологии их культура по характерному узору на посуде называется культурой городищ рогожной керамики. В степной же части Поволжья жили кочевники. Первые оседлые племена явились базой, на которой сформировались позднее многие народы Поволжья. Как показывают исследования, эти городища непосредственно переходят в более поздние поселения, на которых рогожная керамика сменяется посудой с гладкой поверхностью, характерной также и для ранних булгарских городищ. Этому же населению городищ принадлежат и могильники типа Иваньковского, открытого на Нижней Суре.
Анализ археологического материала позволил археологам утверждать, что основой хозяйства этих оседлых племен было скотоводство и земледелие, причем охота и рыболовство отошли на второй план. В этом обществе наметилось общественное разделение труда, выделились кузнецы, литейщики, возник институт частной собственности, о чем можно судить по материалам могильников, дающих погребения богатых и бедных членов рода. К IX в. н. э. в этом обществе сложилась племенная знать. В IX в. произошло резкое изменение в хозяйстве, — переход к плужному земледелию, о чем свидетельствует находка примитивного ральника в одном из курганов близ села Балымеры Татарской АССР6.
Во всяком случае, уже ко времени образования Булгарского царства в X в., этот край был в основе земледельческим, причем земледельческие поселения охватывали не только правобережье Волги, но и его степную часть. Таким знают его и арабские путешественники. «Булгары — народ земледельческий и возделывают всякого рода зерновой хлеб, как-то: пшеницу, ячмень, просо и другие», отмечает Ибн-Даста. Интенсификация земледелия привела к большим сдвигам в области кузнечного дела. К этому времени большое значение приобрело сыродутное дело, получившее широкое распространение во всем Поволжье. (Рис. 24). Это развитие производительных сил явилось основой процесса формирования классов, усиления роли родовой знати. Аналогичный процесс проходил и у кочевников, у которых, как показывает археологический материал, уже с начала нашей эры, существовало рабство. Приход булгар наложил отпечаток в первую очередь на кочевников, так как центром их территории было Нижнее Прикамье. Это усилило процесс распада родовых отношений и классообразование. Еще в первые века н. э. у местных кочевых племен намечается переход к оседлому образу жизни. Приход булгар усилил этот процесс. Новые племена оседали не только в степной части, но и по правому берегу в районе Свияги и современной Чувашии. Не только кочевники, но и местные оседлые племена ассимилировались с пришельцами. Памятники такой ассимиляции сохранились в языке современных чуваш, в котором мы найдем не мало гуннских слов, переданных булгарами7.
История племен Среднего Поволжья VI—X вв. н. э. тесно связана с хазарским каганатом, — одним из первых государств восточной Европы того времени. Эта могущественная держава сложилась в Нижнем Поволжье и Прикубанье в VII в. н. э. Её тесные политические и культурные связи с арабами и Византией содействовали культурному росту хазар и заставили считаться с ними сильнейшие страны того времени. Многочисленные заметки арабов, греков и евреев дают нам представление о характере общественных отношений, об их экономике и культуре. Мы знаем о многих хазарских городах, являвшихся центрами торговли и ремесла. Среди них большую роль играл Итиль, расположенный у устья Волги. К сожалению, археологи еще мало сделали для изучения этих памятников блестящей истории Хазарского каганата.
Как свидетельствуют исторические данные, Хазария очень скоро расширила свои границы, подчинив себе окрестные народы и обложив их данью. В первую очередь в эту зависимость попали народы, населявшие область Среднего Поволжья. Есть все основания полагать, что племена, занимавшие территорию современной Чувашии, находились также в хазарской зависимости. К этому времени относится проникновение в Поволжье впервые в крупных масштабах тюркского элемента. Хазары явились, несомненно, первыми владельцами торжища, на месте которого позднее выросла международная ярмарка — город Булгар.
О большом культурном влиянии Хазарского каганата можно заключить по широкому распространению в Среднем Поволжье и Северном Приуралье вещей, характерных для аланских могильников. Аланы, как известно, составляли основную массу населения Хазарии.
О политической зависимости населения Среднего Поволжья мы узнаем из письма хазарского царя Иосифа к испанскому еврею: «Ты еще настойчиво спрашиваешь меня касательно моей страны и каково протяжение моего владения. Я тебе сообщаю, что я живу у реки по имени Итиль, в конце реки Г-р-гана. Начало этой реки обращено к востоку на протяжении четырех месяцев пути. У этой реки расположены многочисленные народы в селах и городах, некоторые в открытых местностях, а другие в укрепленных (стенами) городах. Вот их имена: Бур-т-с, Бул-г-р, С-вар, Арису, Ц-р-мис, В-н-нтр, С-вар, С-л-вина. Каждый народ не поддается точному обследованию и им нет числа. Все они мне служат и платят дань»8.
Среди этих племен встречаются имена народов, заселявших в то время Поволжье. Таковы буртасы, под которыми могли скрываться и мордза и другие народы; таковы и названия отдельных булгарских племен. О зависимости булгар еще в X в. говорил Ибн-Фадлан — участник посольства арабского халифа Муктадира к булгарскому царю Альмасу. «Булгарский царь платит натурой дань хазарскому царю и сын первого находится при последнем в качестве заложника».
Выше отмечен резкий рост производительных сил, в частности переход к плужному земледелию, документированный памятниками IX в. Это сказалось во всех областях хозяйства и в конечном итоге много содействовало возникновению самостоятельного государства булгар. Это государство складывалось в атмосфере ожесточенной борьбы, причем более слабые племена должны были признать авторитет лучше организованных. Победителем являлась по существу только верхушка племени — родовая знать. Так, на первое место вышел город Булгар, князь которого стал первым среди других булгарских князей.
Как показывает археологический материал, Булгарское государство включило в свой состав многие племена. На этот многоплеменный характер государства указывают различные источники. Так акад. Марр Н. Я. на основе анализа лингвистического материала доказал, что город Булгар принадлежал племени булгар, Сувар или Савир — чувашам, Ашель — племени эсегел. Название свое государство получило по имени господствующего племени. Арабские путешественники, характеризуя население Волжской Булгарии, отмечают три крупные области — Берсула, Эсегел и Болгар, которые, как пишет Ибн-Русте, «относительно образа жизни все трое стоят на одной и той же ступени». Местоположение племени булгар устанавливается довольно просто. В настоящее время ни у кого не возникает сомнений в справедливости отнесения развалин столицы волжских булгар — Великие Болгары — булгарскому городищу, расположенному в 20 километрах к юго-западу от города Куйбышева (татарского). Вторая область — Берсула не может быть связана ни с одним из известных памятников. Третья область — Эсегел — сопоставляется с городом Ошелем русских летописей, являвшегося центром западной части Булгарского царства.
Для истории чуваш наибольшее значение имеет вопрос об области Эсегел. Точное произношение этого слова не установлено. Бартольд читает его — Искил, Маркварт — Аскл или Ашкль. Это последнее — напоминает город Ошель, который в настоящее время связывают с городищем Кирельским, расположенным близ деревни того же имени на правом берегу Волги, недалеко от впадения Камы. Эта область — первая выдержала натиск русских и разгром Ошеля явился завершением первого этапа в борьбе русских за Поволжье. Город Ошель был главным областным центром и принадлежал к числу древнейших городов Волжской Булгарии. Нужно полагать, что юго-восточная часть современной Чувашии, ограниченная Карлинской чертой, подчинялась этому городу.
Исследованиями Георги и Татищева установлена связь города Ошеля с городищем, расположенным у села Кирельского. Ему посвящено исследование Пономарева «Ошель и его следы», в котором дано описание памятника8.
Городище находится в полукилометре от села Кирельского и располагается на самой окраине средней террасы, в углу, образуемом заливными долинами Волги и Кирелки, и возвышается над ними на 7 метров. Очертание его прямоугольное с закругленными углами. Ровная его поверхность обнесена валом, высотой около 2,5 метров, за которым с внутренней стороны находится такой же глубины ров. Но этого укрепления, служившего значительной преградой только со стороны заливных долин, жителям города казалось, должно быть, недостаточно для двух остальных сторон — северной и западной, где площадь городища находится на одном уровне с окрестными полями. Здесь внутри первой ограды насыпан ещё один вал выше наружного, а за ним выкопан ров глубиною в 2,5 метра, считая от площади городка, к которому он непосредственно примыкает.
Наружный вал со стороны Волги и Кирелки, подмываемый весенними разливами, разрушился почти на всем протяжении, но укрепления с прочих сторон сохранились и имеют в длину 140 метров на севере и 190 — на западе. Разрезы в валах и соответственные перерывы во рвах указывают на существование двух ворот, одни из которых находилась с северной, а другие — с юго-западной стороны.
Культурный слой городка очень тонок и памятников древнего быта содержит очень немного. Значительная раскопка, произведенная по всей волжской его окраине, где осыпающийся культурный слой представляет небольшую мощность, ничего не дала кроме обломков глиняной посуды и кухонных остатков в виде мелко раздробленных костей животных. Пробные раскопки в других местах городища дали те же результаты. На пашне, за валами по направлению к деревням Капердиной и Мельситсвой, черепков и костей животных почти не встречается.
Характер укреплений Кирельского городка, прямолинейных, тщательно отделанных и снабженных разрезами в валах для выезда, совершенно аналогичен с фортификационными сооружениями других булгарских городищ.
Ту же аналогию представляют и те немногочисленные ямы» которые до распашки покрывали площадь городища, и о форме которых у местного населения сохранилось вполне определенное представление. Подобные ямы обыкновенно сопровождают булгарские городища. Форма их квадратная, длина — от 2 до 4 метров, глубина — 1,5 метра. На одной из сторон есть всегда дополнительная выемка, напоминающая вход в русскую баню-землянку. Ямы располагаются очень близко друг к другу и нередко тянутся правильной улицей. Подобные ямы могут представлять или следы неприхотливых булгарских жилищ-землянок, или же — подполья наземных жилищ. Несмотря на огромный интерес, Кирельское городище остается до сих пор неизученным. Мы не знаем его системы обороны, которая могла бы быть сопоставлена с данными летописи; раскопки этого городища дружны выяснить своеобразие культуры булгар — племени эсегел.
С чувашами тесно связан и другой город — Сувар, сыгравший большую роль во внутренней жизни страны X века. Как показали исследования Н. Я. Марра — Сувар есть название города и одновременно племенное, под которым надо понимать чувашей. Нижний слой этого города, как выяснили раскопки 1933—37 гг., произведенные экспедицией Академии Наук и Гос. Исторического Музея, дал материал, характерный для поздних стадий городищ рогожной керамики. Это обстоятельство позволяет утверждать, что чуваши представляют из себя местных аборигенов, оставивших нам городища рогожной керамики, т. е. местное оседлое население, ассимилировавшееся с пришлыми булгарскими племенами.
Одной из черт, позволяющей заключить об ассимиляции пришельцев булгар с местными племенами, является одна деталь погребального обряда чувашей — это установка на могилах памятника в виде столба, называемого юба, генетически связанного с каменными бабами. Последние широко известны в степях юго-восточной Европы со скифо-сарматской эпохи. Они были особенно широко распространены в хазарскую эпоху у сармат и алан, к которым относятся и булгары. Здесь в Среднем Поволжье отсутствие камня заставило пришельцев булгар делать эти памятники в дереве и в таком виде этот обряд удержался у чувашей до последнего времени.
Важнейшими памятниками древне-булгарского языка, позволяющими заключить о родстве булгарского и современного чувашского языка, являются надгробные надписи, открытые в разных пунктах Булгарского царства. Основная масса их происходит из развалин столицы Великие Болгары. Впервые на них обратил внимание Пётр I, когда в 1722 году посетил Булгарское городище перед отправлением в Персидский поход. Сорок семь мусульманских надписей были написаны арабскими знаками. Этот материал в русском переводе был напечатан Лепехиным, в подлиннике же опубликован Клапротом в 1831 году10. С тех пор положение изменилось. Появились новые надписи, многие из старых утеряны. Из последних находок заслуживает быть отмеченной надпись XII века, найденная близ Сызрани в 1938 году. Все эти памятники хорошо расшифровываются путем сопоставления с чувашским языком. Это обстоятельство заставляет видеть в чувашах одну из основных групп населения Волжской Булгарии и несомненно довольно многочисленную. Сопоставление данных эпиграфики, позволяющих считать чувашей наследниками древних булгар, с бытовым материалом городищ, показывает, что они являлись аборигенами, оставившими нам городища рогожной керамики и более ранние стоянки. Эти последние явились основным компонентом в формировании чувашского народа, они же составили основное ядро и других народов Поволжья — мордвы и мари.
Таким образом чуваши сформировались на основе оседлого населения Поволжья, в то время как татары Поволжья, также являющиеся наследниками волжских булгар, сложились на основе кочевых племен, осевших к X веке. Пережитки кочевого быта сохранились у татар до недавнего прошлого.
Но эти племена не остались неизменными. На своем длительном пути они претерпели и скрещивание с пришельцами и соседями, испытали различные культурные влияния и ко времени образования Булгарского царства сильно отличались и по языку и по культуре от прежних обитателей городищ рогожной керамики, как отличаются от них сформировавшиеся на их базе мордовские и частично марийские племена, проделавшие несколько иной исторический путь.
Поэтому естественна антропологическая близость чуваш и марийцев. Естественны некоторые общие черты в языке тех и других.
Ашмарин11 в своем исследовании о языке древних булгар и современных чуваш отмечает чувашизм в языке горных и луговых мари, причем считает, что эти заимствования принадлежат еще к той, вероятно, довольно отдаленной эпохе, когда чувашскому языку был свойственен утерянный им впоследствии самостоятельный небно-носовой звук «н». Много общего у всех народов Поволжья и в области первобытной религии. Здесь прежде всего надо отметить веру в Кереметь — местопребывание злого духа, известное у чуваш, удмуртов, мордвы, у которой имеется Кереметь-озек. Все эти черты свидетельствуют о племенной близости народов Поволжья с глубокой древности.
Будучи близки булгарам по языку и археологическому материалу, современные чуваши и в настоящее время занимают часть территории бывшей Волжской Булгарии. Так, они встречаются отдельными островами в современной Татарии, в Куйбышевской области, и наиболее монолитно проживают на территории современной Чувашской АССР. Иными словами, они занимают территорию древнего Булгарского царства. (Рис. 25).
Современная Чувашия не входила целиком в царство волжских булгар. Археологические данные заставляют признать, что только юго-восточная часть республики принадлежала в древности этому государству. Вторая, северо-западная часть лежала вне его границ, хотя население последней и находилось под сильным влиянием булгар. Археологические исследования, проведенные в Чувашии за последние годы, позволяют разделить археологические памятники средневековья на ряд групп. Правда, нужно оговориться, что эти выводы построены не на основе больших систематических раскопок, а только лишь по данным рекогносцировочных обследований.
Наиболее важным памятником булгарской культуры является крупное городище четырехугольной формы, расположенное в бассейне реки Булы около деревни Большая Тояба. Его площадь 480x510 метров окружена мощным валом от 6 до 10 метров высоты. Точная его датировка установлена П. Н. Третьяковым12 на основе керамического материала. Находка гончарной посуды булгарского типа из красной глины с характерным зубчатым орнаментом заставила этого исследователя отнести памятник ко времени царства волжских булгар. Близ этого городища экспедицией ГАИМК в 1931 г. было открыто несколько селищ у деревень Большой Яльчик, Байбатырево, Байтеряково, Арабузи, давших точно такую же керамику. Она представлена большими округлыми горшками с поперечными ручками и гладкими кувшинами с одной ручкой. Наряду с этой гончарной булгарской посудой встречается грубая лепленная из теста с примесью раковины и украшенная веревочным орнаментом. Эта керамика, как можно судить по памятникам Самарской луки, всегда встречается с типичной булгарской.
Городище этого же типа известно около деревни Гагашево. Оно окружено мощной системой обороны из трех рядов валов. Подобные городища встречаются далее на восток и в большом числе известны по Свияге. Описание последних можно найти в работе С. М. Шпилевского. В этом районе встречаются надгробия на арабском языке, датируемые временем Золотой Орды.
Большой интерес представляют земляные валы, известные на территории Чувашии и в западных районах Татарской АССР.
П. Н. Третьяков правильно отметил наиболее значительную из них. Это — Карлинская черта, идущая от реки Свияги по правому берегу реки Карлы и далее по Бездне к Алатырю. Рядом с ней проходил вал от города Буинска к Тоябе и по реке Кубне до Сурских лесов. Эти валы охватывают значительную территорию и служили для защиты целых районов. Подобные укрепленные линии известны и далее на восток в районе города Куйбышева (татарского) и близ Булгар. П. Н. Третьяков указал, что мы имеем дело с городом, окруженным поселениями сельского типа, укрепленным от соседних районов земляными валами. «Является с первого взгляда не совсем понятным, почему здесь, далеко от Волги, на маленьких речках возникла сеть городов и деревень, причём социальные отношения отразились в таких ярких монументальных памятниках, как массивные укрепления городов, громадные валы, тянущиеся на десятки километров. Во-первых, приходится иметь в виду, что сюда в юго-восточный угол Чувашии заходит один из языков черноземной степи, тогда как остальная часть республики представляет собой лесные пространства, сохранившиеся участками до настоящего времени, с почвами, мало пригодными для земледелия. Таким образом, имелась серьёзная предпосылка для формирования более интенсивного сельского хозяйства, составляющего основу феодальных отношений».
Подобные памятники булгарской культуры имеются и вне территории, огражденной валами. К ним относится нижнее наслоение города Чебоксар, селище X—XIV века, открытое около деревни Криуши. Последнее дало керамику в виде характерных кувшинов с вертикальным лощением. Близ Криуш упоминаются и городища той же культуры. Эти памятники достаточно ясно свидетельствуют, что юго-восточная часть современной Чувашской республики составляла в X—XIII веках северо-западную окраину Булгарского царства.
За границей очерченной территории расположены памятники иного типа. Характерным представителем их является Чортово городище близ деревни Новинки. Оно занимает длинный низкий мыс, расположенный среди оврагов правого высокого берега Волги, укрепленный двумя дугообразными валами, в среднем 2 метров высоты. Длина городища 110 метров, ширина — 25. Незначительное культурное наслоение содержало отдельные угольки, кости лошади и фрагменты глиняной посуды, приготовленной без помощи гончарного круга. Ниже этого памятника расположено второе городище несколько меньших размеров, но также укрепленное двумя рядами валов. Аналогичное городище отмечено около деревни Ельниково, длиной 90 метров, шириной — 20. Все эти поселения, количество которых весьма значительно, дали материал довольно однообразный. Самую большую категорию составляют обломки сосудов баночной формы и горшки с плоским дном. Приготовлены эти сосуды без гончарного круга, из грубой, непромешанной глины желто-серого цвета с примесью крупнозернистого песка. Кроме керамики там найдены грузила от рыболовных сетей, прясла и некоторый остеологический материал, в котором, по определению Громова В. И., оказались кости домашней лошади, быка, свиньи, причем все названные животные отличались небольшими размерами. Находка одних и тех же предметов на городищах первой и второй группы заставила отнести их к одному времени. Назначение этих памятников хорошо выясняется на основе анализа культурного слоя и количества находок этого городища-убежища. В этих укрепленных местах спасалось сельское население в случае опасности.
Несомненно можно установить разницу в хозяйстве населения северо-западной лесной части республики и юго-восточной. В первом случае ни земледелие, ни скотоводство не играли такой роли, как во втором, и наоборот — охота, рыболовство сохранили здесь свое большое значение в экономике района.
Рассмотренные археологические памятники дают основание прийти к выводу, что юго-восточная часть современной Чувашской республики входила в состав государства волжских булгар и была ограждена с северо-запада системой оборонительных укреплений. Возникновение этой линии связано с политической историей этого царства и будет рассмотрено ниже.
Северо-западная часть Чувашии, не входившая в состав Булгарского царства, была заселена племенами, сложившимися на базе той же культуры городищ рогожной керамики. Некоторые различия в жизни, начиная с IX—X века, когда сложилось Булгарское царство, определили своеобразные черты в культуре и языке населения первой и второй части чувашского народа. Тогда, по-видимому, и наметилось разделение на низовых и верховых чуваш.
Археологический материал, таким образом, позволяет заключить, что древние чуваши представляли собою земледельческие оседлые племена. Вторая же многочисленная часть населения Булгарского царства — кочевые племена, населявшие Нижнее Прикамье и степную часть Среднего Поволжья еще с начала нашей эры, могут быть связаны с татарами Поволжья. У последних сохранились пережитки кочевого быта до недавнего времени. В их материальной культуре есть много точек соприкосновения с культурой древних булгар, и самый город Казань долгое время назывался Новый Булгар, так как в понимании современников являлся продолжателем дела разрушенного Булгарского царства.
Некоторые черты, связывающие чуваш с древними булгарами, можно наблюдать и в современном быту и в фольклоре чуваш.
Особенно интересно в этом отношении предание, записанное Вамбери, в котором говорится, «что чуваши пришли от Чёрного моря, через горы и называют своим предком Чуваша13. Эти слова заставляют вспомнить сведения византийских историков о первоначальной области расселения булгарских племен в Приазовье и более широко в Причерноморских степях, откуда булгары откочевали на север в районы Нижнего Прикамья и Средней Волги.
От булгар это предание могло перейти к местным аборигенам, с которыми они ассимилировались, и которые усвоили этот взгляд на свое происхождение.
Немало черт сохранилось и в современной материальной культуре чуваш от глубокой древности, причем некоторые элементы восходят ко времени значительно более раннему, чем появление булгар на Средней Волге. Такие черты найдем мы в устройстве некоторых типов жилищ, к каким относится, например, землянка в виде впущенного в землю сруба того типа, который по словам Н. В Никольского наблюдал Гейкель на берегу Волги и Камы. Это — бани, врытые в береговой склон, так что наружу выходили только покрытые землей крыши, иногда снабженные дымовыми трубами, сделанными из выдобленных липовых столбов14.
Развалины таких землянок встречались лет 30—40 назад в бывшем Ядринском уезде15. Старики говорили, что в этих землянках когда-то скрывались беглецы, иные утверждали, что здесь жили их прадеды и прапрадеды с целыми семействами. Внутри эти землянки имели стены и потолок. Углы были укреплены столбами Этот тип землянок заставляет вспомнить жилища Городецкого городища на Оке, исследованного В. А Городцовым, которое находится на западной границе распространения культуры рогожной керамики. Жилища этого городища являются землянками прямоугольной формы, с плоским полом и односкатной кровлей. Посреди некоторых из них были обнаружены примитивные очаги.
Существующие у чуваш типы полуземлянок, стены которых частично возвышаются над поверхностью земли16, напоминают полуземлянки Перемиловского селища V—VI вв н. эры. Отмечу, что примитивные очаги в виде углубления, обложенного камнями, наблюдал Н. В. Никольский в Кирском и Норусовском лесничествах. Эти черты свидетельствуют о глубоких местных корнях современной чувашской культуры.
Более совершенные типы построек имеют аналогии в булгарских жилищах X—XIV вв. н. эры. Интересной деталью, установленной раскопками развалин города Сувара, является существование подполья для хранения хозяйственных запасов. Н. В. Никольский отмечает как характерную особенность чувашских жилищ — устройство подполья и, как следствие этого, высоту расположения пола над землей17. Подпол чувашской избы утилизируется для домашних хозяйственных вещей: для пива, для меда, для картофеля. Иногда подпол служит убежищем и для скота в зимнее время18.
По-видимому, старой традицией, прослеживаемой у булгар, установленной раскопками города Сувара, является планировка усадьбы, огражденной со всех сторон забором. Известно, что в старину чуваши предпочитали ограждать от улицы свои дома оградой и только позднее окна стали выводить на улицу. В старину каждый двор представлял из себя замкнутую единицу, и фасад дома выходил во двор. Таковы элементы современного жилища чуваш, указывающие на глубокие местные корни их культуры.
Из других элементов материальной культуры, восходящих к булгарам, надо отметить орудия обработки земли — это сабан, прототип которого обычен в булгарской культуре и до недавнего прошлого бытовавший у чуваш. Его металлические части: лемех (тӗрен) и резец (шӑрт) совершенно аналогичны булгарским, хорошо известным по ряду музейных собраний Государственного Музея Татарии, Исторического Музея в Москве и Эрмитажа в Ленинграде.
Его предшественником является узкий примитивный ральник, найденный при раскопках близ Балымер. Несомненно, этот тип орудия обработки земли сложился здесь на Средней Волге и прекрасно приспособлен для тяжёлых почв. Земледельческие орудия, вероятнее всего, были заимствованы пришельцами булгарами при переходе их к оседлости от местных аборигенов края.
Еще не проделана работа по сравнению археологического материала булгарской культуры с памятниками материальной культуры чуваш, но все же можно отметить, кроме указанных элементов, что значительная часть орнаментальных узоров, служащих для украшения одежды, — восходит к аналогичным мотивам памятников прикладного искусства булгар.
Пережитки культуры булгар у современных чувашей существуют, кроме того, и в языке и в мусульманстве, в незначительной части удержавшегося до последнего времени, и в некоторых обычаях. Таким является особый способ приветствия, который наблюдал Ибн Фадлан19. «Итак, когда царь едет верхом», — пишет путешественник, — «то он едет один без отрока и с ним нет никого. И когда он проезжает по базару, то никто не остается сидящим, каждый снимает с головы свою шапку и кладет ее себе подмышку. Когда же он проедет мимо них, то они опять кладут свои шапки себе на головы». Этот способ выражения почтительности составлял непременную особенность чувашских молений, где бы последние не происходили — в поле или дома, в холодное или в теплое время года. Так, Ашмарин20 в своей работе «Болгары и чуваши» отмечает, что в деревне Новые Шимкусы Тетюшского уезда во время моления о дожде, совершаемого весною, около Семика, когда сварится жертвенная каша, то старик, варивший жертвенное кушанье, черпает из котла ложку каши и, сняв шапку и заткнув ее подмышку, начинает молитву, обратившись на восток. То же самое наблюдал он в деревне Чувашской Менче Чистопольского уезда. «Когда таким образом все будет устроено как следует, то человек, знающий молитву, читаемую при обряде, умывается, надевает на себя верхнюю одежду, затыкает шапку подмышку под левую руку, берет в руки блюдо с жертвенным гусем и, обратившись, если он крещеный, к божнице, а если некрещеный, то к двери, начинает молиться». Этот своеобразный прием приветствия старшего — царя или бога — не наблюдается у других народов и сохранился у чуваш в их религиозных обрядах от эпохи Булгарского царства.
В числе народов западного Поволжья, кроме булгар, арабские источники помещают буртас. В это понятие входила, по-видимому, древняя мордва — мокша21, но едва ли входили племена, позднее ставшие известными под именем чуваш.
Следы буртасов сохранились на Средней Волге и в частности в пределах Чувашии. Так, в недавнем прошлом, в Цивильском районе существовала группа селений, жители которых именовались у соседей буртасами. Среди поселений упоминается одно под именем Пордас или Буртас. Другое село Буртасы находится близ Тетюшей на правом берегу Волги. Имеются буртасы и по реке Цне. Этот народ известен по письменным документам XVII века. Последний раз он упоминается в грамоте царя Федора в 1682 году.
Приведенные данные позволяют отнести сведения восточных писателей о буртасах к этой территории. Наиболее полно сообщает о них Ибн-Даста. «Земля буртасов лежит между хазарской и булгарской землями, на расстоянии 15 дневного пути от первой. Буртасы подчиняются царю хазар и выставляют в поле 10 000 всадников. Нет у них верховного главы, который бы управлял ими и власть которого признавалась бы законной. Есть у них в каждом селении только по одному или по два старшины, к которым обращаются они в своих распрях. Настоящим образом подчиняются они царю хазар. Земля их просторна и изобилует лесистыми местами. На болгар и печенегов, будучи сильны и храбры, производят они набеги. Вера их похожа на веру гузов. Собой они стройны, красивы и дородны. Если один из них обидит другого, или оскорбит, или поранит ударом или уколом, соглашения и примирения между ними не бывает, прежде чем нанесший вред не отомстит обидчику. Буртасы имеют верблюдов, рогатый скот и много меду. Главное же богатство их состоит в куньих мехах. Занимаются они и хлебопашеством. Страна их как в ширину, так и в длину простирается 17 дней пути».
Эль-Балхи в своем сочинений пишет: «Буртасы — народ, который граничит с хазарами. Между этими двумя народами не живет другой. Буртасы живут рассеянно по берегам Волги. Буртас — имя страны, также Русь и Хазар... Буртас — имя страны, и буртасы имеют деревянные дома и живут рассеянно. Язык болгар сходен с хазарским. Буртасы же говорят на языке различном».
То же сообщает Абу-эль-Касин: «Буртасы живут по обоим берегам реки, которая носит их имя. Занимаются земледелием и живут в деревянных домах. Их язык отличается от болгарского, их страна в длину занимает 15 дней пути. Они вывозят шкуры черных и красных лисиц, которые называются буртасскими. Черная лиса стоит 7 динаров и даже больше. Дороже куницы и горностая. Эти меха берутся для употребления князей, которые носят из тщеславия — манто, кафтан, шапки, подбитые черной буртасской лисой».
Характеристика восточных писателей в основном сходна с данными археологии. Уже к VI—VII веку мы встречаем в этих местах отдельные заимки и городища-убежища. Этот же характер поселений отмечают и восточные писатели, но характеристика восточных писателей не дает оснований сближать чуваш с буртасами.
Это прежде всего потому, что писавшие по этому вопросу Эль-Балхи и Абу-эль-Касин отмечают, что языки булгар и буртас различны, а нам известно, языки и древних булгар и современных чуваш весьма близки.
Буртасы с большой долей вероятия могут быть связаны с мордвой, общественный строй которой соответствовал характеристике восточных путешественников, и которая занимала, в частности, места между булгарами и хазарами.
- Версия для печати
- 7162 просмотра