Материальная культура булгарских селищ X—XII вв.

Руденко К. А.
Материальная культура булгарских селищ X—XII вв.

105-летию Государственного объединенного музея Республики Татарстан посвящается.

Источник: http://www.tatar.museum.ru/Nm/...

 

Об авторе

Руденко Константин Александрович — доктор исторических наук, заведующий отделом археологии и этноэкологии Национального музея Республики Татарстан.  Окончил исторический факультет Казанского государственного университета, аспирантуру Московского государственного университета (кафедра археологии). С 1988 г. руководитель археологических экспедиций по Республике Татарстан.

 

Произведения автора

  • Руденко К. А. Средневековое оружие Волго-Камья: железные наконечники стрел VIII—XVII вв. н. э. (справочник-определитель археологического материала) Руководство для практической работы. — Уфа: ВЭГУ, 2010. — 254 с.
  • Руденко К. А. Волжская Булгария в XI — начале XIII в.: поселения и материальная культура. — Казань: РИЦ «Школа», 2007. — 244 с.
  • Руденко К. А. Железные наконечники стрел из Волжской Булгарии VIII—XV вв. — Казань: Заман, 2002.
  • Руденко К. А. Остров Мурзиха и его окрестности. Хронологический атлас археологических коллекций НМ РТ. — Казань: Школа, 2002.
  • Руденко К. А. Материальная культура булгарских селищ низовий Камы XI—XIV вв. — Казань: Школа, 2001.
  • Руденко К. А. Тюркский мир и Волго-Камье в XI—XIV вв. Изделия аскизского круга в Среднем Поволжье. Исследование и каталог. Национальный музей Республики Татарстан. — Казань: Заман, 2001. — 256 с.
  • Руденко К. А. Металлическая посуда Поволжья и Прикамья VIII—XIV вв. — Казань: Репер, 2000 г.
  • Руденко К. А. VI Алексеевское селище. — Казань: Репер, 2000.

 

Ссылки

 


 

Постановка проблемы

В эпоху средневековья большая часть населения жила в сельской местности. Города были отдельными островками, своеобразным «архипелагом» (Р. Хепке) в огромном пространстве обитаемого мира.

Действительно, остатки булгарских городов составляют едва ли 15% (25) от общего количества известных на сегодняшний день булгарских городищ (164) (Фахрутдинов Р. Г., 1990). Еще более ничтожна эта цифра в сравнении с числом негородских поселений, которых насчитывается более 900. Своему возникновению булгарские города также обязаны сельской округе. Ведь строителями городов были сельские жители окрестного района и, скорее всего, именно они составляли большую часть городского населения и переселялись в города вместе со своими семьями и имуществом. Кроме того, средневековый город (Х. Райнке) «не смог бы поддерживать численность своего населения за счет «внутренних» ресурсов, то есть за счет естественного воспроизводства. Город с его высокой смертностью был ориентирован на постоянный приток новых жителей из сельской округи» (Ястребицкая А. Л., 1995, С. 147, 148). Многие булгарские города можно отнести к городам «аграрного или полуаграрного типа».

Как отмечал В. А. Шкуратов, город и деревня имеют собственные ритмы существования (Шкуратов В. А., 1994, С. 113). «Городская цивилизация событийна... место (точнее время) обитания традиционного крестьянства иное. Его можно назвать «долгой длительностью» (Ф. Бродель), «спящей историей» (Э. Леруа-Ладюри). Здесь изменения столь медлительны, что людьми не воспринимаются. Жизнь подчинена ритмам природы и аграрных работ, стародавним обычаям, установлениям, которые, кажется, существовали вечно».

Таким образом, без исследования села невозможно правильно понять и изучить как булгарскую городскую культуру, так и традиционную культуру общества в целом.

Степень изученности

О необходимости изучения этой категории археологических памятников писалось много. Из всех стратегических положений, определенных А. П. Смирновым (1951), пожалуй, только исследование булгарского села осталось наименее реализованным. Более подробно оказались исследованы селища в Чувашии, где вскрыто свыше 5 000 кв. м площади нескольких поселений. Единичные случаи таких работ можно отметить в Ульяновской (селища у сел Большое и Малое Пальцино, Криуши) и Самарской (Сухореченнское селище) областях.

Куйбышевское водохранилище в пределах Татарстана явилось своеобразным стимулом для исследований массы булгарских селищ, располагавшихся некогда в прибрежной зоне Камы и ее притоков. Однако только работы Раннеболгарской экспедиции (РАЭ) под руководством Е. П. Казакова и в течение ряда лет экспедиция БГИАЗа (М. М. Кавеев) вели систематическое исследование нескольких селищ. Интереснейшие работы, проводившиеся В. Ф. Генингом (Рождественское селище), Т. А. Хлебниковой (Остолоповское, Левашовское, Кубасское селища), на ряде таких памятников, к сожалению, не получили развития.

Буквально единицами насчитываются исследованные поселения ордынского времени. Определенная интенсификация исследований негородских поселений наметилась во второй половине 90-х гг. ХХ в., однако и эта попытка оказалась реализованной не в полной мере.

С чем это связано? Прежде всего с тем, что в большинстве случаев археолог, исследующий данные виды памятников, оперирует существенно меньшим и информативным материалом, чем исследователь городища. Зачастую он лишается и такой базовой опоры, как четкая стратиграфия, так как значительная часть поселений такого рода однослойна, а выделение горизонтов в одном слое становится возможным только через несколько сезонов работы на памятнике, когда селище становится «привычным», да и то не всегда.

Возможно, это в какой-то степени связано с отсутствием единого методологического и методического подхода к такого рода исследованиям, а в последние годы и просто какой-либо определенной программы археологических исследований на территории республики.

Еще более сложным остается вопрос о социальном делении селищ. Негородские поселения по своему положению в социальной структуре общества могли быть владельческими или общинными (Руденко К. А., 1997). В системе городов они могли быть частью пригорода или частью города, а на определенной стадии своего существования являться ступенью в формировании будущего города. Сами по себе это могли быть «села», «хутора», «выселки» и т. д. К селищам в археологическом понимании относятся и заброшенные после разгрома города (например, III Билярское селище) (Руденко К. А., 1999), но многие негородские поселения, бывшие центрами сельской округи или убежищами, по археологическим критериям (наличию укреплений) относятся к разряду городищ или «малых городков» (например, Старокуйбышевский и Ромодановский комплексы памятников).

Сложность структуры негородских поселений подтверждается составом находок, получаемого при сборах подъемного материала и из раскопок.

Перспективы

Тем не менее на сегодняшний день есть существенные результаты и в этой сфере булгаристики. Особенно ярко это видно в работах Е. П. Казакова, применившего комплексное микрорегиональное исследование памятников в приустьевой части Камы (Казаков Е. П., 1991). Работы автора на археологических памятниках в нескольких микрорегионах в Алексеевско-Кашанском кусте памятников также дали ряд новых сведений по этой проблеме (Руденко К. А., 1999, 1999а, 2000). Немаловажным оказалось и то, что впервые было полностью исследовано одно из небольших поселений («Песчаный остров») (Руденко К. А., 1994а, 1998а).

Анализу имеющихся материалов мы и собираемся посвятить свой доклад. Разумеется, охватить в полной мере весь круг вопросов невозможно, поэтому мы остановимся только на нескольких моментах. Цель нашего сообщения — показать повседневную жизнь и быт основной массы населения булгарского государства в X — XII вв. по материалам негородских поселений и могильников. Исследуя этот вопрос, мы привлекли материал и более раннего периода — раннеболгарского (VIII—IХ вв.). Это обусловлено тем, что материальная культура домонгольского времени своими корнями уходит в более раннее время, кроме того, тенденция к оседанию получила в Волжской Болгарии свое полное завершение. Население, оставившее раннеболгарские могильники, конечно, в полной мере нельзя назвать сельским, но и отнести его к городской культуре у нас нет никаких оснований. В ряде случаев, чтобы определить характер явления, например, по сельскому ремеслу или костюму, нами привлечены и данные по ордынскому периоду.

Хронологические рамки Х — XII вв. выбраны не случайно. Первое стационарное поселение булгар известно с рубежа IX — X вв. (Малоиерусалимский овраг в Болгарах, раскопки П. Н. Старостина), а серия оседлых поселений археологически фиксируется со второй трети Х в. (Семеновский остров и Измерское селище, исследования Е. П. Казакова). Причем эти поселения не совсем обычны и в какой-то мере попадают под разряд ОТРП (открытых торгово-ремесленных поселений). Поэтому мы вынуждены ограничиться лишь тем материалом, который характеризует булгарское село уже в период развитой городской системы и сложившейся поселенческой инфраструктуры. То или иное отступление от этих хронологических рамок, как мы уже отмечали, допускается в тех случаях, когда мы касаемся тем, связанных с областями традиционной культуры, истоки которой (как, например, в костюме) можно проследить на булгарском археологическом материале.

Мы отказались от строгого хронологического деления материала, применяя его лишь там, где это существенно и без этого не обойтись. Основным принципом исследования и изложения в данном случае является метод реконструкции. Поэтому здесь привлекаются и данные смежных наук и этнографии. Конечно, столь обширная тема не может быть освещена в одном сообщении, и данный доклад ни в коей мере не претендует на исчерпывающую полноту. Предлагаемый материал сгруппирован в отдельные смысловые блоки — темы. Это характеристика населения в демографическом и антропологическом плане, хозяйства, включая поселения, жилища, основные производства и промыслы. Отдельно рассматривается костюм и связанный с ним круг вопросов.

Материальная культура

Сельское ремесло домонгольского периода характеризуется следующими чертами:

1. Наличием разных форм ремесленного производства: вотчинного (феодально-владельческого), слободского типа (или типа русского «рядка» XV-XVI вв. (Рыбаков Б. А., 1948, С. 583) ), кустарного и домашнего. Для первых двух типична специализация производства и ориентация его на рынок.

2. Микрорегиональной специализацией ремесла и его отдельных отраслей (варка железа, получение уклада, производства изделий), в основном для вотчинного и слободского производства.

3. Стандартизацией ряда типов изделий, которые по технологии и качеству мало уступали продукции городского ремесла; формированием узкоспециализированных мастерских (оружейников, замочников и др.), возможно, с использованием организационных элементов ученичества, в рамках слободского и, возможно, вотчинного ремесла.

4. Преобладанием на селе производств с простым технологическим процессом, не требовавшим высокопрофессиональных навыков, таких, как стеклоделие, техника скани и зерни, амальгамирование, напайка золотой и серебряной фольги и т. п. (последние характеризуют городское ювелирное дело, хотя, в отдельных случаях, не исключена вероятность применения и в вотчинном ремесле).

5. Сочетанием кустарного ремесла с занятием сельским хозяйством и, видимо, сезонный характер первого, с чем связано предположение о функционировании института временного сезонного гончарства.

6. Слабой дифференцированостью кустарного деревенского ремесла (кузнец: слесарь-универсал и одновременно ювелир-литейщик).

7. Наличием многоуровневой структуры сельского ремесла, взаимообусловленной системой торговых и экономических отношений на микрорегиональном и областном уровне.

Интересно, что в ордынское время ситуация меняется довольно существенно. Для сельского ремесла золотоордынского времени характерны:

  • преобладание кустарной формы организации кузнечного и гончарного дела с преимущественной ориентацией на заказ или на узкий внутренний рынок, в пределах близлежащих сел;
  • автономизация ремесленного дела. Сосредоточенность его на одном поселении, являвшемся центральным для территориально близких поселений; отсутствие микрорегиональной профессиональной специализации, что связано с перестройкой структуры ремесленной организации в целом;
  • отсутствие узконаправленного производства какой-либо продукции, что связано с универсализмом сельских кузнецов. Организационно они формировались, видимо, на семейной основе, передавая «секреты» своего ремесла по наследству; не исключено, что ремесло было для них постоянным, а не сезонным занятием;
  • преобладание на селе простых технологий, наличие же сложных производств (чугунолитейное и гончарное дело, изготовление специализированных инструментов и деталей) связано с особенностями территориального положения селища и его собственной специфики;
  • недифференцированность кустарного ремесла, его четко выраженный универсализм;
  • достаточно простая общая структура сельского ремесла, основанная на автономизации ремесла в рамках одного или нескольких поселений и микрорегиональной специфике последних.

Подводя итоги по рассматриваемому вопросу, отметим, что сельское ремесло существенно изменилось в золотоордынский период. Сохранив общую тенденцию в технологическом плане (правда, с утратой некоторых отдельных приемов), ремесло изменилось структурно. В целом — от многоуровневой специализированной структуры с развитым вотчинным и слободским производством к автономным, универсальным центрам, своеобразие и уровень производства которых обуславливался не микрорегиональной специализацией производства, а микрорегиональной спецификацией поселений, сложившейся в дезинтегрированной системе бывшего государства. В частном случае — на смену специализации слободских и вотчинных ремесленников, базировавшихся на институте ученичества, приходит универсализм отдельных ремесленников, деятельность которых строилась, видимо, на семейной основе с передачей «секретов» производства по наследству. Изменяется и роль взаимоотношений города и села: от достаточной независимости в домонгольский период к более тесным контактам и прямым включениям городских ремесленников в среду сельского производства. Возможно, с этим связано и усиление торговых операций (судя по нумизматическим находкам на селищах) на внешнем рынке.

Организация ремесла. Анализ материала показывает, что уровень ремесла раннеболгарского времени вряд ли выходил за рамки домашнего производства, при известной специализации тех отраслей, где требовались профессиональные навыки, в частности, кузнечное и ювелирное дело. Не исключено, что выделялись мастера — лучники. Можно предположить, что в ставках вождей работали приезжие или захваченные в плен (проданные в рабство) мастера — портные, оружейники, торевты. Если в VIII—IX вв. мы можем говорить о мастерских племенных ремесленников или странствующих мастерах, то в конце Х в. очевидно наличие мастерских маленьких поселений, обслуживавших ближайшую округу и, скорее всего, странствующих мастеров, являвшихся изготовителями серийных «модных» изделий. Сформировавшиеся в самом конце периода городские центры начинают производство товаров для реализации на рынок.

Быт

Дом

В Х в. основным материалом для строительства стационарного дома были сосна и камыш. Археологически зафиксирован тип наземного дома без подпола с открытыми очагами, обложенными известняковыми камнями. Жилища состояли из двух половин, одна из которых была жилой (Измерское селище). Вероятно, существовали и дома с подполом, в нем находились цилиндрические ямы — кладовки. Можно предполагать наличие полуземлянок, пол которых был заглублен в землю, а стенки обложены деревянными досками.

По свидетельству Ибн-Фадлана и археологическим данным, существовал и тип легкой наземной постройки — юрта . Юрта была в основном летним жилищем. Это мог быть шалаш с деревянным каркасом, обтягивающийся шкурами или войлоком. По данным этнографии и письменным источникам, вход в юрту был с восточной стороны. Внутреннее пространство ее делилось на левую «мужскую» и правую «женскую» сторону. В центре находился очаг, над которым в потолке было сделано отверстие.

Около дома располагались хозяйственные постройки. Это были цилиндрические ямы с прокаленным дном и стенками, иногда с песчаной подсыпкой на дне. Сверху они, скорее всего, имели деревянное перекрытие или крышку. Служили они для хранения зерновых продуктов. Имелись и специальные погреба для хранения скоропортящихся продуктов. Они были с деревянным перекрытием и нередко со специальными ступеньками для удобства у дна. Расположение построек и характер булгарской усадьбы пока еще остается неясным. Скорее всего, хозяйственные постройки не составляли с жилыми единой системы, хотя ямы-хранилища были упорядоченно сконцентрированы у края усадьбы в один ряд в шахматном порядке.

Во дворе были расположены и открытые очаги или костры для приготовления горячей пищи.

Интерьер

В юрте мебели практически не было. Сидели на коврах, войлоке или шкурах, разостланных на полу. Для еды могли использоваться маленькие деревянные столики (Руденко С. И., 1962, С. 31). В стационарном жилище интерьер дома был достаточно прост. Лавки, полочки на стенах, вероятно, сундуки и небольшие ларцы составляли домашнюю обстановку. Могли использоваться и небольшие столики для еды на одну персону.

Наличие изделий из войлока и тканых изделий предполагает наличие занавесей, теплых покрытий и декоративных деталей обстановки. Более состоятельные сельчане могли позволить себе использовать в хозяйстве металлическую посуду, в частности, котлы, подвешивавшиеся на металлических цепях к потолочной балке или на специальных распорках у очага.

Убранство юрты было несколько иным. Пол ее застилался войлочным ковром, стены также украшались коврами, шерстяными или войлочными. Особой популярностью пользовались красные армянские ковры. Стены занавешивались тканью. Из ткани были сделаны и занавеси, отделявшие «мужскую» часть от «женской». У состоятельных и знатных господ ткань была шелковой — китайской или византийской. Определенные отличия, скорее всего, были в размерах и оформлении жилой юрты и той, что предназначалась для приемов.

Печь или очаг претерпели существенную эволюцию, связанную с изменениями образа жизни населения. Изменение формы очага повлекло и изменения в посуде, что отмечено даже на этнографическом материале (Лукина Н. В., 1984, С. 171). Начинает преобладать плоскодонная посуда. Округлодонность лепных или подправленных форм керамики сохраняется, что связано с типом открытого очага, где удобнее было использовать посуду с круглым дном. Освещение помещения осуществлялось с помощью глиняных открытых светильников, заполненных растопленным жиром с фитилем. Проветривание помещений и периодические «генеральные уборки» были необходимы довольно часто, учитывая сильную копоть, которую давали как очаги, так и светильники.

Ремесленных мастерских этого времени пока не обнаружено. Вместе с тем можно предположить, что ряд домашних производств типа изготовления посуды или резьбы по дереву или кости осуществлялся в «хозяйственной» части помещения. Определить отличия жилища и усадьбы городского и сельского жителя на сегодняшний день не представляется возможным.

Костюм

Прежде чем обратиться к этой теме, отметим несколько моментов . Как писал П. Г. Богатырев, «костюм по многим своим чертам является антиподом одежды, подчиняющейся моде. Одна из основных тенденций модной одежды — легко изменяться, причем новая модная одежда не должна походить на предшествовавшую ей. Тенденция же костюма — не изменяться, внуки должны носить тот же костюм, что и деды… национальный костюм тоже не остается неизменным и тоже может включать элементы моды. Второе основное различие между национальным костюмом и модной одеждой заключается в следующем: костюм подлежит цензуре коллектива, коллектив диктует, что в костюме можно изменить и чего изменить нельзя. Модная одежда зависит от воли портных, которые ее создают» (Богатырев П. Г., 1971, С. 299-300, прим. 1).

Как отмечала Н. И. Гаген-Торн, «одежда — паспорт человека, указывающий на его племенную, классовую, половую принадлежность, и символ, характеризующий его общественную значимость». Будничный костюм обладает несколькими функциями: 1) практической (костюм должен предохранять от холода и жары, соответствовать условиям труда и т. д.) ; 2) сословной; 3) эстетической; 4) функцией региональной принадлежности. При переходе будничного костюма в праздничный, а праздничного в обрядовый одновременно, при ослаблении одних функций, возрастают по силе другие или же появляются новые функции (Богатырев П. Г., 1971. С. 307, 308).

Археологические данные позволяют нам в некоторой мере приблизиться к определению этих функций для булгарского общества.

Материал, из которого изготавливалась одежда в VIII—XIII вв., был следующим: шерстяные и шелковые ткани, а также материя из растительных волокон. Не исключено, что в какой-то мере использовалась и кожа. Хотя археологически следы ее в этом плане не зафиксированы. Это, кстати, отличает средневековый костюм от более ранних кочевнических костюмов, в изготовлении которых применялась в основном кожа и тонкий войлок (Руденко С. И., 1952, С. 112). Одежда шилась из домотканой материи — грубого сукна или полотняной ткани; часть ее изготавливалась из более толстого льняного (?) волокна. Вероятно, использовалась и более тонкая шерстяная ткань. Состоятельные люди могли себе позволить шить одежду из шелка (Казаков Е. П., 1992, С. 95). Широко использовалась меховая одежда. Скорее всего, наиболее распространенным был мех лисицы, белки, зайца, бобра. Для изготовления обуви применялась кожа. Выделывались кожи домашних животных — коров, лошадей, коз, овец. Использовалась кожа диких животных — лося и оленя. Для большинства небогатых людей наиболее доступной была обувь из лыка.

Костюм VIII—IX вв.

Предметы одежды

Кочевнический костюм был достаточно универсален в своих основных частях для степной и лесостепной полосы восточной Европы. На голове носилась меховая или войлочная шапка (тюркский «калпак»). Плечевая часть костюма представлена кафтаном или дубленкой в качестве верхней одежды и рубахой — как нижней. Поясная часть — штанами.

Существовали две разновидности пояса. Парадный пояс, украшенный металлическими накладками, имел специфические подвесные ремешки. Второй, «бытовой», пояс был украшен менее пышно. К поясу крепились ножны с железным ножом, иногда сумочка с кресалом и мелкими бытовыми вещичками. На ногах носились кожаные сапоги. У угров сапоги были мягкие, без каблуков, с фигурной выкройкой голенищ (Даркевич В. П., 1976, С. 170).

Индивидуальным и более «этничным» был женский костюм. Основу его украшений составляли разнообразные шумящие подвески на цепочках, вплетавшиеся в волосы, серьги и подвески, носившиеся в ушах и у висков, а также перстни и браслеты. С варварской пышностью украшались угорские красавицы. Обильно декорированные серебряными накладками налобные венчики, к которым крепилась специальная цепочка и массивные височные подвески, несколько низок бус с металлическими привесками на шее, длинные цепочки со специальными окончаниями с шумящими подвесками, вплетавшиеся в косы, — вот далеко не полный перечень украшений их костюма.

Погребальный костюм, скорее всего, мало отличался от повседневного и парадного. По крайней мере, каких-то отличительных черт, характерных для этого, исследователи не отмечают. Определенной спецификой отличался костюм мужчины — воина. Особенностью его был пояс с концевыми ремешками. Костюм как целое.

Можно рассматривать два типа парадного женского костюма VIII—X вв. по преобладающей цветовой гамме украшений. Они характеризуют разные культурные традиции и упоминавшиеся выше художественные стили. Это «белый» костюм, характерный для угорского населения, с преобладанием светлой гаммы серебряного цвета в декорации и «красный» костюм, характерный для тюркско-булгарского населения. Преобладающей в женском костюме была двухцветная композиция. Например, в женском костюме населения Большетарханского могильника использован контраст холодной гаммы цветов ожерелья и теплой тональности украшений пояса и головного убора. Ожерелья подбирались в холодной гамме, с преобладанием синего (27,4%), холодного желтого (20%) и зеленого (18,7%) цветов. Полихромные бусы составляют 10,4%, черные — 9,1%. Из остальных бус встречены синие (1,7%), красные (0,9%), белые (4,3%) и посеребренные (5,1%). Почти все украшения пояса выполнены из меди и бронзы. Цвет их — теплый красный или золотистый, в зависимости от состава металла.

Костюм IX — XI вв.

В Х в. нижней плечевой одеждой являлись рубаха (сорочка) и штаны. Сорочка изготавливалась из тонкого полотна, в ряде случаев — из шелка. Длина ее была различной но, скорее всего, не выше колен. Возможно, ворот рубахи украшался вышивкой и бисером.

В холодное время года носилась меховая одежда типа кафтана (Казаков Е. П., 1992, С. 95). Кроилась она из отдельных кожаных полосок. Длина ее была до голени. Судя по материалам синхронных памятников марийского Поволжья, в талии с обеих сторон втачен боковой клин. Полоски кожи пришиты изнутри швом встык (Архипов Г. А., 1976, С. 124). Вероятно, бытовала одежда типа меховой дохи, мехом внутрь, обшитая снаружи тканью.

Из меха изготавливали шапочки. Кроме них на голове могли носиться платки из шерсти или ткани. Женскую прическу украшала налобная повязка, украшенная металлическими накладками. На ногах носилась мягкая обувь без каблуков с высокими, до колен, голенищами. Существовали и кожаные «тапочки», сделанные из одного или двух кусков кожи, сшитых нитками.

На руки зимой надевались кожаные перчатки. Одежда подпоясывалась. Для этого использовался пояс или кожаный ремень. Ширина его была 1,3 — 1,5 см. Иногда верхняя одежда надевалась поверх пояса (Казаков Е. П., 1992, С. 100). Для подпоясывания нижней одежды применялся пояс кожаный или тесмяной с одной пряжкой. Кожаный ремень обильно украшался металлическими накладками. Конструкция его довольно оригинальна. Он состоял как бы из двух ремней, один из которых охватывал туловище и служил для пристегивания второго, «внешнего» ремня, к которому крепились накладки. К этому же второму ремню прикреплялись и концевые ремешки, достигавшие длины колен и ниже. Обычно они располагались с правой стороны.

К поясу привешивались разнообразные предметы (из-за отсутствия карманов на одежде). Это кожаные или холщовые кошельки, украшенные бляшками и металлической оковочкой, ножички в ножнах, шильца и т. п.

Украшения достаточно разнообразны. Наиболее выразителен женский костюм. Прежде всего — это височные подвески, помещавшиеся по одной у висков. На шею надевались бусы — от одной до трех ниток. Иногда бусинные нитки вплетались в косы. На груди могли носиться и нагрудники (Казаков Е. П., 1992, С. 95). К одежде крепились шумящие подвески.

Бусы. В Танкеевском могильнике преобладают одноцветные бусы (58%). Среди них больше всего зеленого и желтого цвета. Несколько меньше синих и голубых (19%). Менее 10% составляют коричневые, белые и белесые бусины. Единичны красные, печеночные, серо-дымчатые, черные, фиолетовые и лиловые изделия. Как правило, — это мелкий бисер.

Многоцветные бусины в значительной части выполнены в двухцветной гамме. Встречаются и глазчатые бусины. Кроме стеклянных, встречены керамические, коралловые и костяные бусины (Казаков Е. П., 1992, С. 189-191).

Среди каменных бусин, достаточно редких на могильнике (3% от общего количества), преобладают сердоликовые (58,4%), затем идут хрустальные (36,8%), яшмовые (3,2%). Единичны халцедоновые и мраморные бусины (Казаков Е. П., 1992, С. 184, 185, 188, 189, рис. 66).

Костюм IX — XI вв. как целое. Соединение этих основных частей в единый ансамбль было различным на протяжении всего периода. Объясняется это разнообразием этнографических групп населения в пределах страны булгар. Можно перечислить, кроме собственно племенных булгарских объединений, проживавших в Булгарии руссов, славян, групп финнов и угров, а также представителей различных религиозных конфессий — мусульман, христиан и иудеев.

Этнический костюм

По описанию Ибн- Фадлана, руссы носили штаны и рубаху, ноговицы (гетры), сапоги, верхнюю распашную одежду с пуговицами, плащ и шапку. Женщины помимо платья имели на себе ожерелья из золота и серебра, а также шейные гривны с привесками. Наиболее выразительными были носившиеся на груди металлические или деревянные «коробочки».

Археологические материалы дают яркое представление о костюме поволжских финнов. У племен марийского Поволжья это кожаная или полотняная рубаха, штаны, кожаные «тапочки», украшенные металлическими накладками и подвесками, или лапти. На голове носилась меховая шапка или платок. Верхняя одежда представлена меховой курткой, дополненной зимой рукавицами из кожи. Из украшений типичен нарядный нагрудник и разнообразные шумящие украшения, крепившиеся к одежде на груди. Часть украшений вплеталась в волосы или прикреплялась к головному убору.

Обилием украшений отличались мещера и мурома — финские племена, жившие в Приочье. Одежда их изготавливалась из льняных и шерстяных тканей и меха. В основном это была рубаха с напуском, доходившая до середины голени, перепоясанная ремнем. Обувь была богато украшена металлическими украшениями (Археология, 1987, С. 89). В Танкеевском могильнике имеется несколько погребений, совершенных во второй половине Х в., принадлежавших муроме. Костюм похороненных здесь женщин выглядел следующим образом. Головной убор был украшен серебряными лунницами и шумящими подвесками, в волосы у висков были вплетены проволочные височные колечки.

На шею были надеты две шейные металлические гривны, на которые крепились многочисленные привески. Кроме них здесь же находилось массивное ожерелье из металлических деталей в виде трубочек с привесками или капелек. Одежда на груди украшена пришитыми коньковыми подвесками, между которыми находилась круглая пластинчатая бляха с «дверцей»; низ груди украшен множеством нашитых пластинчатых привесок. Пояс также украшен массивными металлическими пластинами с подвесками. К нему крепились ремешки с бутыльчатыми привесками.

На запястьях носились металлические браслеты и до локтевого сгиба — скрученный из медной полоски браслет в виде спирали. На пальцы были надеты медные перстеньки. На обуви с боков крепились небольшие металлические привески, а на носке находилась ажурная пластина с мелкими привесками (Казаков Е. П., 1992, С. 318).

Люди, исповедовавшие ислам, носили одежду, «похожую на мусульманскую» (Ибн-Русте). Тюрки — мусульмане носили кафтан или халат, чалму и войлочные сапоги. Знатные люди для престижа могли носить одежду из импортной ткани типа «мульхам» из Хорезма, а чалму из таввазийской материи, изготавливавшейся в городе Таввазе в Фарсе, как, например, тюркский эмир Тогрул (сообщение 1038 года) (Бартольд В. В., 1963, С. 368, прим. 4). Социальный костюм. Определенные отличия в костюме были обусловлены предписаниями религиозного характера, а также социальным статусом человека. Представители высшей знати как мусульмане следовали традициям ношения одежды высших сановников халифата.

Костюм XI—XIII вв.

Материал, из которого изготавливалась булгарская одежда этого времени, можно охарактеризовать, пользуясь данными раскопок удмуртского Кузьминского могильника (М. Г. Иванова). Здесь из 37 исследованных образцов 23 были шерстяные, 10 — льняные, 1 — из шерсти и луба, 1 — из тончайшей шерсти, 2 — из шелка. Преобладали ткани саржевого переплетения с разным сочетанием нитей и обычного переплетения (Иванова М. Г., 1996, С. 30). Вероятно, что такие типы ткани встречались и у булгар.

Предметы одежды составляли рубаха и штаны, верхнее платье, головные уборы, обувь, пояса и украшения.

Костюм. В числе нагрудных украшений были распространены бусы из стекла, керамики, поделочных и полудрагоценных камней, однако их сочетание в едином ожерелье остается для нас неизвестным, поскольку они найдены разрозненно. Тем не менее близость основных типов бус на большой территории позволяет провести несколько общих аналогий, раскрывающих смысл и значение этого элемента костюма. Как показано на древнерусских материалах, шейное и нагрудное украшения состояли из 7 низок. Шейное ожерелье — из трех частей, каждое из которых отличалось количеством бус. Низки располагались ярусно, одна над другой. Композиционно каждая из них имеет отличие по составу бус и цветовой гамме (Арсланова Ф. Х., 1994, С. 73). Составляя ожерелье из импортных бус, принимали во внимание их цвет и форму. Традиционна символика «священных чисел»: 3, 5, 7, 9 и т. д. — три нити, круги из 7 и 9 золотостеклянных и красных сердоликовых бус. Учитывался и смысл золотистого (желтого) и красного цветов, являвшихся символом солнца, белый цвет являл символ чистоты, синий — символ неба, воды. Эти цвета были преобладающими.

Интересно, что цветовая гамма верней части ожерелья была представлена золотисто-красным с включением голубого и белого. Средняя часть состояла из серо-сине-голубого, редко черного и серебристого. Третья часть включала только черные бусы. Предполагается, что это отражение неба с Солнцем, Земли и подземного мира (ночи) (Арсланова Ф. Х., 1994, С. 75, 78). Анализ знаковой сущности булгарских ожерелий ещё предстоит сделать, и, вероятно, это даст возможность рассматривать как половозрастную структуру булгарского социума, так и идейно-религиозные и этнографические его особенности.

Головной убор

В зимнее время носился платок из шерсти, войлока (?) (по-русски они завязывался под подбородком). Платок был принадлежностью женского костюма (Сабурова М. А., 1974, С. 85, 94).

Костюм XI—XIII вв. как целое

Поскольку в состав булгар входили народы финно-угорской группы, правомерно учитывать в нашем исследовании и этот тип костюма.

Древнемарийский костюм

Тип 1 женский (по материалам Веселовского могильника)

Холщовая рубашка с кожаным нагрудником . В погребениях № 12 и 15 рубашка была из куньего меха . Поверх ее надевалась меховая куртка, иногда обшитая по подолу тесьмой. Куртка могла шиться и из овчины или телячьей кожи мездрой внутрь.

Куртка подпоясывалась тонким кожаным ремешком с металлическими накладками и медной пряжкой. В погребении № 12 на поясе имелись концевые ремешки. С правой стороны к ремню подвешивались мешочек с кремешками и трутом, на отдельном ремешке кресало и ножны для ножа.

На руки были надеты бронзовые браслеты, по 9 на каждой . На шею надевались два металлических обруча — гривны. На пальцы были надеты перстни по 3 на каждой кисти. На левой кисти руки погребения №12 было 4 перстня, на правой кисти — 3. В погребении № 15 соответственно 3 и 2.

Волосы стягивала кожаная повязка шириной 3,5 см с основой из бересты, завязывающаяся сзади кожаными ремешками. Сама повязка украшена металлическими накладками. Такую же функцию выполняла и медная цепочка, обернутая вокруг головы 5 раз. От неё сзади спускались на небольших цепочках бубенчики. Располагалась цепочка выше повязки.

Головной убор дополняли серьги салтовского типа и височные колечки, скорее всего, вплетавшиеся в волосы . Костяные копоушки подвешивались к поясу (?) кожаными ремешками с помощью медного колечка.

На ногах носились шерстяные чулки желто-серого цвета. На стопы были надеты кожаные тапочки, сшитые из одного куска кожи и стянутые у устья кожаным ремешком. Верхняя часть их украшена металлической проволочкой, к которой крепились шумящие подвески и медная цепочка.

Вариант 1 женский

На голове цепочка обернута спереди в два ряда, на затылке — в один ряд. Подвески спускались от цепочки за ушами. На голову была надета шапка с войлочным верхом и оторочкой лисьим мехом снизу. В погребении № 12 шапка была сшита из куньих шкурок мехом вовнутрь. На руках по 5 браслетов, в числе которых на правой кисти 1 пластинчатый, на левой 1 железный. На пальцах обеих рук по 4 перстня.

Тип 1 мужской

Украшения головного убора и головы в целом, серьги, подвески аналогичны женским. На голове могла носиться овчинная шапка.

На холщовой рубашке украшений не было. Она подпоясывалась льняной тесьмой и шерстяным шнурком. Нагрудник с украшениями и пояс надевались на кафтан, сшитый из полосок телячьей кожи или из шкуры мехом наружу. Кафтан застегивался медной сюльгамой или медными пуговицами . Пояс имел концевые ремешки. К нему был подвешен кошелек и кресало, а с обоих боков — на красивых ремешках крепились две кожаные подвески с нашитыми металлическими накладками.

На ногах на шерстяные чулки надевались кожаные тапочки, сшитые из двух кусков кожи, мехом наружу. На ноге тапочки держались с помощью кожаных ремешков, один из которых был пропущен через пряжки на носке обуви, другие ремешки фиксировали медные цепочки, спускавшиеся вдоль голени по щиколотке к боковинкам тапочки у задника.

Вариант 2 подростковый

Головная цепочка имела четыре ряда на затылке и один ряд из других звеньев спереди. С боков к ней крепились подвески на кожаных ремешках, в числе которых были коготки рыси, костяная фигурка конька, стеклянные бусины и раковина каури. Отметим, что рысьи когти использовались и в предыдущих случаях. Все остальные детали костюма соответствуют мужскому варианту типа 1. Только на поясе был один концевой ремешок.

Вариант 2 детский

Аналогичный подростковому, но меньше украшенный. Два браслета на левой и один на правой руке, на поясе имеются два концевых ремешка. На груди крепилась подвеска — всадница (Халиков А. Х., Безухова Е. А., 1960; Архипов Г. А., 1961).

Древнеудмуртский костюм

Женская одежда состояла из туникообразной рубахи, перехваченной в талии, сшитой из белого гладкого холста. Перепоясывалась она плетеным тканным поясом в виде ленты, тесьмы, шнура, сотканного и сплетенного из разноцветных нитей (Иванова М. Г., 1996, С. 30; Шутова Н. И., 1999).

Булгарский костюм

Женский костюм XI—XIII вв. отличался меньшим количеством металлических украшений, большей декоративностью, в основном за счет стеклянных, глиняных и каменных бус, что сильно сближает его со славяно-финским костюмом Северо-Восточной Руси XI—XII вв. Особо выделяются украшения состоятельных сельчанок, изготовленные из серебра и золота. Золотые украшения (это продукция столичных ювелиров) включали в себя височные подвески с изображением «жар-птицы», тонкие цепочки с круглыми медальонами, золотые браслеты со вставками из полудрагоценных камней, а также золотые перстни со сплошным щитком или со вставкой из камня.

«Серебряный набор» состоял из ажурных плетеных браслетов, шейной гривны, перстней с чернью, а также височных подвесок, выполненных в особых случаях в скано-зерневой технике. Для закалывания прически или головного убора использовались серебряные булавки. Легкие накидки или платки фиксировались мелкими заколками — сюльгамами. Нередко добавлением к набору служила серебряная плоская коробочка — капторга с текстом молитвы. В ордынское время появляются мелкие предметы туалета — зеркала, щипчики для удаления волос, металлические уховертки. Модными становятся сережки в виде знака вопроса и пластинчатые браслеты. Пестротой и многоцветьем отличался набор бус в ожерельях.

Существенно отличалась мода той части населения ордынского времени, которая находилась в тесном контакте с полукочевым населением Орды. Здесь распространяются матерчатые и кожаные штаны, длинные кафтаны, пояс, к которому подвешивался ножичек в ножнах, а также небольшие сумочки или мешочки с зеркалом, игольницей и шилом. На голове носился специальный головной убор — бокка.

При систематизации материала по костюму необходимо рассматривать несколько культурно-хронологических пластов.

Первый пласт — хазарский — генетически связан с салтовской археологической культурой Хазарского каганата. Характеризуют его могильники раннебулгарского времени, преимущественно VIII—IX вв. (Казаков Е. П., 1992).

Второй пласт — постхазарский или измерский — назван по Измерскому селищу в Спасском районе Татарстана (Казаков Е. П., 1991) и кроме находок с Измерского селища представлен материалами могильников Марийского Поволжья X — XI вв. (Архипов Г. А., 1973). Характеристика наиболее выразительной части материала (поясной набор) этого культурно-хронологического пласта в типологическом и технологическом плане дана в работах В. В. Мурашевой и Н. В. Ениосовой (Мурашева В. В., 1994; Ениосова Н. В., Мурашева В. В., 1998).

Третий пласт — булгарский, в котором можно выделить несколько этнических небулгарских компонентов. Это славянский компонент, характеризующийся находками этнических украшений новгородских словен, вятичей, смоленско-полоцких кривичей; славяно-финский компонент («русы» Ибн-Фадлана) ; поволжско-финский (меря, мурома, мари, мордва) ; пермско-финский (коми-пермяки) ; камско-финский (удмурты). Собственно булгарский субстрат как уже говорилось, выражается в стиле «золото» и «серебро».

Четвертый пласт — ордынский. Из иноэтничных компонентов стоит назвать поволжско-финский (мордовский, отмеченный этническими включениями в среду как городского, так и сельского населения, — Болгарское городище, Рождественский комплекс, Карташихинские могильники) и тюрко-монгольский (могильники Балымерский и Песчаный остров, Рождественское погребение). Этот пласт характеризуется наличием специфических украшений типа бокки и других элементов костюма (халат, высокие сапоги и т. п.).

Булгарский комплекс в Х — XIV вв. сохраняет деление на «золото» и «серебро». Однако в XIII—XIV вв. меняется набор предметов, их смысловая нагрузка и появляются дополнительные элементы типа металлических зеркал, браслетов (створчатых из золота и пластинчатых из серебра).

Вооружение и военное дело

Война была духом эпохи VII—IX вв., а воин — главной действующей фигурой общественной жизни.

Причины войн

Одной из основных причин вооруженных конфликтов в VIII—IX вв. в нашем регионе следует считать падеж скота — основного богатства людей того времени. Обычно это могло происходить весной, когда в результате гололедицы скот не мог добыть себе корм. «Захват в таком случае для прокорма скота соседних территорий или нападение на богатых соседей с целью отнять у них часть скота, если свой погибал, неизбежно вызывал и военные столкновения» (Руденко С. И., 1952, С. 60). В последующую эпоху армия становится инструментом государственного управления и государственной политики, что отражается в ее организации, стратегических задачах и тактике сражений.

Вооружение конного воина VII—IX вв. состояло из сабли со слабо изогнутым клинком «хазарского» или «венгерского» типа или палаша, сложносоставного лука, колчана со стрелами, копья и боевого топорика. Этот комплекс в общих чертах сохранялся на протяжении всего домонгольского периода.

Универсальным оружием степняка была сабля. Рукоятка ее, выполненная из дерева, имела металлическое завершение, закрывавшее её тыльную часть. Сама ручка была украшена боковыми накладками со стороны захвата рукой. Носилась сабля в деревянных ножнах, крепившихся к портупее с помощью кожаных ремешков, продетых в металлические петли.

Луки — универсальное оружие средневекового воина — были разных модификаций. Это появившиеся во второй половине VII в. луки «гунно-болгарского» типа, вытесненные во второй половине VIII в. луками «тюркского», «венгерского» и «салтовского» типов. Все они были собраны из нескольких частей, соединенных с помощью клея, жил животных и костяных конструкций. Между собой луки отличались некоторыми особенностями конструкции и техническими данными. Так, у луков «гуннского типа» (длина 140-150 см) за счет сильной изогнутости при стрельбе тетива не касалась кисти левой руки, поэтому у лучников не было специальных приспособлений, крепившихся на левой руке, необходимых при стрельбе из других луков (Руденко С. И., 1962, С. 25). Стрелы, состоящие из древка с оперением и железного или костяного наконечника, хранились в колчане.

Колчан был сшит из кожи и имел длину около 40 см. Верхняя часть его была открытой с вырезом в виде сердца. Края выреза были обложены тонкими костяными пластинами. В нижней, более широкой части была прикреплена костяная пластинка трапециевидной формы. Сбоку у колчана имелась металлическая скоба для крепления его к портупее, а в нижней части был пришит кожаный ремешок длиной 15-20 см с металлическим крючком для фиксации колчана во время верховой езды к ноге лучника (Генинг В. Ф., Халиков А. Х., 1964, С. 47-48).

Венгерские колчаны украшались рисунками (Даркевич В. П., 1976, табл. 56, 4). Колчаны этого времени из мордовских памятников более длинные — до 80 см, имеют ширину вверху 16, внизу — 9 см. Сделаны они из дерева и окованы тонкими железными пластинами. Колчаны из бересты имеют длину 40 см и цилиндрическую форму. Окованы они бронзовыми обоймами (Циркин А. В., 1987, С. 205, рис. 65-33, 34).

Наконечники стрел разнообразны. В раннебулгарских могильниках преобладают трехлопастные наконечники, встречаются срезни с выемкой и костяные с вытянутым пером. Срезни использовались преимущественно для охоты на птицу и пушного зверя. Впоследствии наконечники стрел становятся более массивными. Встречаются граненые экземпляры, предназначенные для борьбы с защищенным доспехами противником.

Сбруя. Управление лошадью воином осуществлялось с помощью уздечки с металлическими грызлами и стержневидными псалиями, стремян, крепившихся к седлу с высокой передней лукой, и плетки.

У венгров к ремням оголовья крепились бунчуки в виде хвоста. На ремнях на крупе коня прикреплялись миндалевидные подвески. Хвост коня распущен, возможно, подстрижен или связан узлом (Даркевич В. П., 1976, табл. 56-2, 4).

Защитное вооружение у знатных воинов состояло из шлема, кольчуги или доспеха. Шлем изготавливался из отдельных металлических пластин или был цельнокованым. К краю его крепилась кольчужная бармица, защищавшая шею от скользящих ударов. Кольчуга или пластинчатый доспех надевались на одежду типа «архалука», перетянутую в талии. Плечи воина были защищены наплечниками из металлических пластин, а предплечье — специальными пластинами для предохранения от удара тетивы.

Тяжеловооруженный «угорский» воин был защищен шлемом конической формы, склепанным из четырех листов, скрепленных полосками железа. Нижний край шлема также стянут обручем. Воин носил кольчужное оплечье с рукавами до локтей. Поверх его надевался подпоясанный безрукавный панцирь из прошнурованных пластин (Даркевич В. П., 1976, С. 173). Вполне вероятно, что в употреблении был и кожаный щит.

Особенности булгарского комплекса вооружения VIII—IX вв. Комплекс вооружения Большетарханского могильника, по мнению В. В. Овсянникова, близок степному комплексу вооружения, а Большетиганского могильника — входит в круг памятников лесного Прикамья (Овсянников В. В., 1997, С. 14).

Особенности булгарского оружейного комплекса Х—XI вв. В Х в. часть булгарских воинов вооружается мечами . Причем это новшество не закрепилось, и меч был затем полностью вытеснен саблей. На Руси произошел обратный процесс. «Внедрение сабли не привело к вытеснению меча… Даже в эпоху своего широкого распространения, в XII—XIII вв., сабля потеснила меч лишь в ближайших со степью местах. Меч был более древним европейским оружием, за ним стояло преимущество традиции. Меч годился и конному, и пешему; иногда он был достаточно тяжел для мощного удара, иногда достаточно мобилен для облегченной борьбы. Сабля являлась относительно новым оружием, притом исключительно всадническим; в землях с сильной пехотой и малоподвижными строями ее применение было ограничено.

Далее в XII—XIII вв. наметилось общее утяжеление воинского снаряжения, одновременно растет значение средств пехотного сражения. В этих условиях использование мечей не только уменьшилось, а скорее увеличилось: они были лучше, чем сабли, приспособлены для целей тяжеловооруженной борьбы. Обращение феодальных дружин к методам конного сражения повлекло около 1000 г. изменение рукоятей мечей. Определенное значение здесь имел и сабельный бой» (Кирпичников А. Н., 1966а, С. 67).

 

ВЫВОДЫ

- Культуру булгарского села необходимо рассматривать как базисную в исследовании развития булгарской цивилизации и процессов урбанизации и оседания полукочевого населения в регионе.

- Динамика развития компонентов сельской культуры и её составляющих отражает общие закономерности развития булгарской культуры.

Полный вариант доклада опубликован в первом выпуске «Краеведческих сред». Казань. 2001 г.