К вопросу о происхождении самоназвания бесермян

Источник:  www.udmurt.info/library/belykh...

Ссылки

• Бесермяне // Википедия
• Белых С.К. К вопросу о происхождении самоназвания бесермян // Культурное наследие Чувашии

В настоящей работе мною затронуты некоторые аспекты происхождения самоназвания одного из малочисленных народов Волго-Уралья — бесермян, которые сегодня расселены отдельными кустами в северных и северо-западных районах Удмуртской Республики, в бассейне р. Чепцы (левого притока Вятки). Будучи близки удмуртам по языку и проживая по соседству с северными удмуртами, бесермяне, тем не менее, никогда себя с удмуртами не отождествляли и вплоть до 1930-х гг. официально считались особой народностью. Согласно Всесоюзной переписи населения 1926 г., в СССР на тот момент проживало более 10 тыс. бесермян. Позднее бесермяне были провозглашены особой субэтнической группой удмуртского народа и лишь в 1993 г. специальным постановлением Верховного Совета Удмуртской Республики вновь были признаны самостоятельной национальностью. Всероссийской переписью 2002 г. выявлено 3 тыс. представителей этого народа.

Единственной на сегодняшний день приемлемой этимологией самоназвания бесермян (бесерман) является гипотеза о том, что оно происходит от тюркского слова *busurman / *büsürmen, которое, в конечном итоге, восходит к арабской лексеме, означающей «мусульманин» [1]. Усвоение данного этнонима бесермянами в качестве самоназвания неразрывно связано с некоторыми особенностями их этнической истории.

Согласно выдвинутой В. В. Напольских гипотезе, бесерменами ещё в XIV–XV вв. русские источники именовали часть населения бывшей Волжской Булгарии, отличную по своей этноконфессиональной принадлежности от прочих групп населения этого края. В. В. Напольских предположил, что под этим именем скрывалась какая-то часть потомков волжских булгар, исповедовавшая ислам, но первоначально отличавшаяся по некоторым своим этническим признакам от другой части мусульманского населения бывшей Волжской Булгарии и позднее Казанского ханства, которую русские источники именуют татарами. В ходе постепенной кипчакизации населения этого региона, происходившей в XIV–XV вв., бесермены в большинстве своем слились с татарами и послужили одним из компонентов в формировании казанско-татарской народности. По предположению В. В. Напольских, некоторая часть булгарских бесермен вошла в том числе и в состав так называемых каринских (чепецких) татар [2].

Происхождение этой последней группы татарского народа следует, по всей видимости, выводить из Заказанья (района г. Арска). Не позднее второй половины XV в. предки чепецких татар, возглавляемые арскими татарскими князьями, переселились из района Арска в бассейн р. Чепцы, где их новым центром стало с. Карино, расположенное в низовьях реки. Следует полагать, что при этом переселении арских князей сопровождало и подвластное им население, среди которого, помимо собственно татар, были и южноудмуртские группы (предки бесермян). Не случайно, поэтому наречие бесермян, давно живущих среди северных удмуртов, по многим своим отличительным особенностям сближается с южноудмуртскими диалектами, носители которых до сих пор живут в отдельных районах Заказанья [3].

Уже в первой половине XVI в. среди подчиненного каринским князьям населения наряду с арянами (видимо — предки чепецких татар, выходцы из Арской земли), вотяками (северные удмурты), русскими документами упоминаются чуваша или чуваша арские. П. Н. Луппову на основе скрупулезного анализа русских письменных источников XVI–XVII вв. удалось убедительно показать, что этими названиями в них именовались предки бесермян [4].

Думается, что наименование чуваша применительно к предкам бесермян использовалось вышеупомянутыми русскими документами отнюдь неслучайно. Этнографами уже давно подмечено, что в материальной культуре бесермян (особенно — в традиционной одежде) имеется много общего с традиционной материальной культурой чувашей [5]. В лексике бесермянского наречия отмечены некоторые булгаро-чувашские заимствования, отсутствующие в других диалектах удмуртского языка. Эти факты трактуются многими исследователями как следствие чрезвычайно тесных контактов предков бесермян с чувашами в прошлом [6].

Среди существующих на сегодняшний день гипотез о происхождении этнонима чуваш наиболее обоснованной, на мой взгляд, является та, что возводит данный этнический термин к общетюркскому нарицательному слову со значением «мирный, тихий, спокойный, смирный» [7]. Такая трактовка, кроме прочего, хорошо согласуется с мирным, неагрессивным характером и поведением чувашей, отличавшим в историческое время этот народ от их воинственных соседей-марийцев. Наиболее же вероятным предположением о происхождении поволжско-тюркского названия марийцев (тат. чирмеш, чув. ҫармӑс) выглядит гипотеза о его связи с тюркским корнем *čer- ‘сражаться, воевать’. Из этого же поволжско-тюркского источника происходит, по-видимому, и старое русское название марийцев — черемисы [8].

Представляется весьма вероятным и логичным, что волжские булгары, а позднее и казанские татары подразделяли подчинённое им немусульманское население на «мирных» и «немирных» инородцев — «чувашей» и «черемисов». Таким образом, в разряд «мирных», т. е. чувашей, совершенно законно попало население правобережья Волги — Горной стороны (предки нынешних чувашей), а также немусульманское население Заказанья, Арской земли — чуваша арские. Население этого последнего района в этническом плане и в волжско-булгарскую, и в золотоордынскую эпохи, и в эпоху Казанского ханства было в этническом плане весьма пёстрым. Наряду с булгарским и кипчакским населением, исповедовавшим ислам, здесь проживали и тюркоязычные немусульманские группы, говорившие, вероятно, на языке, близком современному чувашскому, а также предки южных удмуртов и бесермян. Всю совокупность этого подвластного и платившего подати попеременно Волжской Булгарии, Золотой Орде и Казанскому ханству мирного земледельческого населения булгары и кипчаки именовали «чувашами». Переселившись на Чепцу, предки бесермян принесли туда с собой и это свое старое название.

П. Н. Луппов, исследуя проблему происхождения бесермян, обнаружил, что в русских архивных документах начала XVII в., касающихся населения Каринского стана Вятской земли, наименование чуваши иногда начинает чередоваться с названием бесермяне, причем в случаях, когда речь явно идет об одних и тех же людях. К середине XVII в. такое чередование этих названий значительно учащается, а во второй половине столетия термин бесермяне постепенно вытесняет из обращения термин чуваши [9].

Каким же образом этнический термин, бывший еще в XIV–XV вв. названием какой-то особой группы потомков волжских булгар, мусульман по вероисповеданию (см. выше), к концу XVII в. стал обозначать особую пермоязычную этническую группу (более того — стал её самоназванием!), населявшую бассейн р. Чепцы, которая, к тому же, по-видимому, никогда ислам не исповедовала?

Одним из возможных объяснений причин этого феномена является толкование происхождения самоназвания бесермян, которое было предложено В. В. Напольских. По его мнению, еще на территории Арской земли булгары-бесермены вполне могли иметь весьма тесные контакты с некоторыми южными группами удмуртов, кои были древними жителями этих мест. Не исключено, что какая-то часть южных удмуртов, находившаяся с бесерменами в особо тесном контакте, переняла у господствующей группы определенные черты материальной и духовной культуры, а также этноним, начав называть себя словом бесерман. Переселившись на Чепцу вместе с арскими татарами, эта группа южных удмуртов принесла сюда и свое самоназвание [10].

Не отрицая правдоподобности и неплохой аргументированности этой гипотезы, я всё же возьму на себя смелость предложить свою, которая, на мой взгляд, не столько противостоит гипотезе В. В. Напольских, сколько уточняет и дополняет её.

Нужно подчеркнуть, что особо тесные связи в давнем и недавнем прошлом предков бесермян с тюрками-мусульманами, вообще говоря, несомненны. Об этом свидетельствуют многочисленные явления языка бесермян, их традиционной материальной и духовной культуры. Весьма вероятно также, что до переселения на Чепцу предки бесермян имели длительные и тесные контакты с мусульманами Арской земли, которых русские источники XIV—XV вв. именовали бесерменами (см. выше). Однако все эти обстоятельства ещё не объясняют причин усвоения бесермянами своего нынешнего самоназвания.

Мне представляется весьма вероятным, что, переселившись из Арской земли на север, в бассейн р. Чепцы, и оказавшись в новом для себя этническом окружении, предки бесермян стали испытывать необходимость в новом самоназвании для того, чтобы как-то особо позиционировать себя в этой новой этнической обстановке. По ряду причин этноним чуваш для этой роли подходил плохо. Во-первых, на Чепце исчезла сама необходимость в противопоставлении «чувашей» и «черемисов» ввиду полного отсутствия последних как таковых. Во-вторых, этнический термин чуваш в XVI—XVII вв. окончательно закрепляется за складывающимся в Среднем Поволжье чувашским народом в его современном понимании. Посему название чуваш по отношению к предкам бесермян к концу XVII в. окончательно становится неактуальным и «устаревшим» и постепенно вытесняется термином бесерман с его фонетическими вариантами.

По-видимому желая утвердить в своём сознании и сознании соседей своё отличие от местных старожилов — северных удмуртов, предки бесермян стали всячески подчеркивать то, что они являются выходцами из Заказанья, из земли, где живут бесермены (т. е. мусульмане). По свидетельству Сигизмунда Герберштейна, ещё в первой половине XVI в. казанские татары предпочитали называться besermani [11]. Широко известно, что многие казанские татары вплоть до конца XIX в. считали название татары обидным, предпочитая именовать себя казанцами, булгарами и, в частности, мусульманами. Активные связи, которые каринские татары (а через них — и бесермяне) поддерживали с Казанью и окрестными землями, должны были весьма способствовать долгому сохранению среди бесермян и их соседей исторической памяти о южном, заказанском, «бесерменском» происхождении этого народа.

Предлагаемая версия вполне согласуется с законами номинации этнических групп, принятых в удмуртском языке. Так, например, соседи бесермян — удмурты территориальной группы Ватка, будучи изначально жителями Вятской земли, получили свое название от русского слова Вятка. Причём, в удмуртском языке термин Ватка мог означать не только реку и г. Вятку, Вятскую землю, но население этой земли — вятчан (ср. удм. Ваткаос кузонъёсыз вормиллям «Вятчане казанцев победили» [12]). Являясь изначально составной частью населения Вятской земли, удмурты-Ватка и получили в результате это название.

Удмурты другой территориальной группы — Калмез — также получили своё наименование по основному месту своего проживания — бассейну р. Кильмезь (удм. Калмез шур, левый приток р. Вятки). По поводу происхождения этнонима Калмез исследователями выдвигались самые разные предположения и гипотезы, к чему приложил руку и автор этих строк. Предложенная мной гипотеза о связи названия Калмез с удмуртским апеллятивом кылемез «остаток» [13] сегодня смело может быть признана такой же ошибочной, как и прочие гипотезы, а посему происхождение данного этнонима по-прежнему остается неразгаданным. Однако уже сегодня можно утверждать, что этноним Калмез является производным от гидронима названия р. Кильмези, а тот, по-видимому, в свою очередь происходит от какого-то тюркского корня [14].

Таким образом, предлагаемая здесь гипотеза, с одной стороны, ещё раз подчеркивает тесную связь происхождения предков бесермян с Заказаньем, Арской землей, а с другой стороны, указывает на возможное длительное сохранение этой связи в исторической памяти бесермян и их соседей.

Примечания

1. Напольских В. В. Введение в историческую уралистику. — Ижевск, 1997. — С. 52—53; Напольских В. В. «Бисермины» // О бесермянах: Сб. ст. — Ижевск, 1997.
2. Напольских В. В. «Бисермины»… С. 51.
3. Кельмаков В. К. Язык бесермян в системе удмуртских диалектов // XVII Всесоюзная финно-угорская конференция. — Ижевск, 1987. — Т. 1.
4. Луппов П. Н. О бесермянах // О бесермянах: Сб. ст. — Ижевск, 1997.  — С. 22—23.
5. Белицер В. Н. К вопросу о происхождении бесермян // Тр. института этнографии. — М.; Л., 1947. — Вып. I.
6. Там же; Напольских В. В. «Бисермины»… С. 51 и др.
7. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. — СПб., 1996. — Т. 4. — С. 376; Räsänen M. Versush eines etymologischen Wörterbuchs der Türkschprachen. — Helsinki, 1969. — S. 175.
8. Напольских В. В. Введение в историческую уралистику. — Ижевск, 1997. — С. 42.
9. Луппов П. Н. Указ. соч. — С. 23.
10. Напольских В. В. Введение в историческую уралистику. — С. 53.
11. Герберштейн С. Записки о московитских делах. — СПб., 1908. — С. 151.
12. Архипов Г. А. Морфологические особенности среднеюжного диалекта удмуртского языка // О диалектах и говорах южноудмуртского наречия. — Ижевск, 1978. — С. 37.
13. Белых С. К. Об этнониме «Калмез» // Вордскем кыл. — Ижевск, 1992. — № 3.
14. Напольских В. В. Удмуртские материалы Д. Г. Мессершмидта. — Ижевск, 2001. — С. 132.